CC BY
68
Вестник Омского университета. Серия «Право». 2017. № 4 (53). С. 115-122.
УДК 347.9
DOI 10.25513/1990-5173.2017.4.115-122
ЦЕЛЬ И ЗАДАЧИ ЭКОНОМИЧЕСКОГО ПРАВОСУДИЯ: ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ И ПРАКТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ (ПО МАТЕРИАЛАМ СУДЕБНО-АРБИТРАЖНОЙ ПРАКТИКИ)
THE PURPOSE AND PROBLEMS OF THE ECONOMIC JUSTICE: THEORETICAL AND PRACTICAL ASPECTS (ON THE MATERIALS OF JUDICIAL AND ARBITRATION PRACTICE)
Е. П. КЛИВЕР (E. P. KLIVER)
Статья посвящена анализу категорий «цель» и «задачи» правосудия, определяются причины недостижения цели экономического правосудия. Теоретические аспекты работы подкреплены обширной судебной практикой.
Ключевые слова: цель; задачи судопроизводства в арбитражных судах; законность; справедливое судебное разбирательство; обычаи делового оборота; невыполнение задач судопроизводства.
The article deals with the analysis of categories "purpose" and "problems" of justice, there are defined the reasons of not achievement of the goal of economic justice. The theoretical aspects of the work are supported with extensive jurisprudence.
Key words: the purpose; problems of legal proceedings in arbitration courts; legality; fair judicial proceedings; business customs; non-performance of problems of legal proceedings.
Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации (далее - АПК РФ, Кодекс) не содержит легального определения понятия «цель осуществления деятельности арбитражных судов». Наиболее близкой по смыслу к данному понятию является ст. 2 Кодекса, закрепляющая задачи судопроизводства в арбитражных судах. В числе первой из них законодатель назвал защиту прав и законных интересов субъектов предпринимательства, Российской Федерации, других публичных образований (их органов, должностных лиц) в экономической сфере.
Представляется, что формулировка ст. 2 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации (далее - ГПК РФ) более удачна, поскольку прямо упоминает в качестве цели гражданского судопроизводства именно защиту нарушенных или оспариваемых прав, свобод и законных интересов.
© Кливер Е. П., 2017
Учитывая понятие «задачи» как «то, что требует исполнения» [1], а «цели» как «предмета стремления, то, что надо осуществить» [2], правильнее говорить о разрешении определённых задач для достижения поставленной цели. Да и в самом деле, трудно предположить, что защита прав и законных интересов является не тем, ради чего обращаются в суд, смыслом судопроизводства, а сопутствующим продуктом судебной деятельности (попутно разрешаемой задачей). В этой связи в монографической литературе справедливо критикуется смешение законодателем в ст. 2 АПК РФ понятий цели и задачи судопроизводства [3].
Вместе с тем, рассуждая о защите нарушенных или оспариваемых прав и законных интересов лиц, осуществляющих предпринимательскую и иную экономическую деятельность, обычно подразумевают лиц,
обратившихся в арбитражный суд. Именно такое понимание вытекает из буквального толкования положений п. 1 ст. 2 Кодекса.
Действительно, истец (заявитель) является инициатором спора (дела), он ставит перед арбитражным судом вопрос о наличии у него субъективного (материального права) и его судебной защите.
Однако в процессе осуществления этой последней арбитражный суд действует в парадигме тех процессуальных задач, которые на него прямо возложены законодателем: обеспечивает доступность правосудия, справедливое публичное разбирательство, содействует укреплению законности, предупреждению правонарушений, формирует уважительное отношение к закону и суду, развивает партнёрские деловые отношения, обычаи, а также этику делового оборота (п. 2-6 ст. 2 Кодекса) [4]. А значит, не может игнорировать ни одну из них.
Недостаточное внимание, уделяемое отдельным задачам, разрешаемым при достижении поставленной цели, способно привести к принятию неправосудного судебного акта.
В обоснование данного тезиса приведём некоторые примеры из практики арбитражных судов.
Так, по одному из дел арбитражный суд первой инстанции удовлетворил требование арендодателя о взыскании с арендатора (предпринимателя) задолженности по арендной плате в сумме 110 тыс. руб. и неустойки в размере 1 процента в день от суммы задолженности, что составило 714 тыс. руб. При этом суд отметил, что ответчица в судебное заседание не явилась, хотя о месте и времени судебного разбирательства извещена надлежащим образом, отзыв не представила, долг не оспорила, ходатайства о снижении размера неустойки на основании ст. 333 Граждан -ского кодекса Российской Федерации (далее -ГК РФ) не заявила.
В судебном заседании суда апелляционной инстанции представитель ответчицы пояснил, что связь между ней и истцом (доверительным управляющим сдаваемого в аренду имущества) осуществлялась по телефону, так как они располагались в разных населённых пунктах. В ходе телефонных переговоров ответчица по истечении договора предложила арендодателю принять арендованное
имущество (нежилое помещение 46 кв. м), на что истец согласился. Однако передачу имущества обратно предприниматель надлежащим образом не оформил. Как следовало из материалов дела, после этого ответчица (будучи матерью-одиночкой) уехала с несовершеннолетней дочерью в другой город для поступления ребёнка в учебное заведение и обустройства его по месту учёбы. По месту постоянного жительства отсутствовала несколько месяцев. О наличии претензий истца в отношении последнего месяца пользования имуществом, как и о судебном процессе, узнала только в момент возбуждения исполнительного производства. В связи с этим не могла заявить о снижении размера неустойки в суде первой инстанции.
Суд апелляционной инстанции счёл возможным уменьшить размер неустойки до 100 тыс. руб. [5].
Конечно, в данном случае можно возразить со ссылкой на п. 1 ст. 333 ГК РФ, что в предпринимательских отношениях снижение неустойки возможно только заявлению должника, а в суде первой инстанции такого заявления сделано не было.
Вместе с тем рассмотренный случай является показательным, поскольку при формальном подходе к исковым требованиям позволяет их удовлетворить в полном объёме (что и было сделано судом первой инстанции). Однако, думается, подобное судебное решение вряд ли будет соответствовать выполнению такой провозглашённой в п. 6 ст. 2 АПК РФ задаче арбитражного судопроизводства, как содействие развитию партнёрских деловых отношений, и оно прямо противоречит сформированным арбитражными судами обычаям делового оборота.
Многочисленная судебная практика показывает, что основная масса предпринимателей и юридических лиц используют для обеспечения основных обязательств неустойку, размер которой приближен к 0,1 процента за каждый день просрочки. Пеня же в размере 1 процента в день (или 365 процентов годовых) имеет явно ростовщический характер и не должна поддерживаться законной силой судебного акта.
Полагаем, что многие обстоятельства рассмотренного дела (наличие у ответчицы признаков субъекта малого предпринима-
тельства, спорность основного долга и небольшой его размер по сравнению с размером неустойки, явная несоразмерность неустойки последствиям нарушенного обязательства, необоснованность выгоды кредитора, однобокий подход к установлению оснований возникновения ответственности сторон договора за нарушение ими своих обязательств - у арендодателя по договору она вообще отсутствовала) свидетельствовали о необходимости вмешательства суда первой инстанции в установленные сторонами договора условия о размере неустойки должника [6].
Примечательно, что Верховный Суд Российской Федерации (далее - Верховный Суд РФ) допускает активную роль суда при выяснении вопроса о соразмерности неустойки.
Так, с одной стороны, Верховный Суд РФ подчёркивает, что заявление о применении положений ст. 333 ГК РФ ответчик может сделать исключительно при рассмотрении дела судом первой инстанции либо в суде апелляционной инстанции, если он перешёл к рассмотрению дела по правилам производства в суде первой инстанции [7].
С другой стороны, высший судебный орган отметил, что вопрос об уменьшении неустойки может быть поставлен на обсуждение сторон самим судом апелляционной инстанции независимо от перехода к рассмотрению дела по правилам производства в суде первой инстанции, а решение суда в этом случае может быть отменено или изменено не по безусловным основаниям (ч. 1 и 2 ст. 270 АПК РФ) [8].
Данное правило является процессуальной новеллой.
Однако означает ли оно, что апелляционный суд имеет право снизить неустойку лицу, занимающемуся предпринимательской деятельностью, без его ходатайства?
Отнюдь нет. Ибо в абз. 3 п. 72 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 24 марта 2016 г. № 7 мы находим предостережение о том, что отсутствие такого ходатайства в арбитражном деле будет являться прямым основанием для отмены судебного акта в кассационном порядке, как принятого с нарушением нормы материального права (п. 1 ст. 333 ГК РФ).
Иными словами, арбитражный апелляционный суд тогда не нарушит закон и не создаст почвы для вмешательства кассационных инстанций, когда в материалах дела будет иметься ходатайство ответчика об уменьшении неустойки.
Практически такое возможно только в одном случае - когда суд апелляционной инстанции прямо разъяснил должнику (скорее всего, не сведущему в вопросах судебной практики) о возможности заявления ходатайства о снижении неустойки, в противном случае инициативы суда апелляционной инстанции не требуется - ходатайство и так заявлено ответчиком. При этом обвинить суд в отсутствии беспристрастности, думается, нельзя, поскольку он не может руководствоваться интересами истца, преследующего неправомерную цель неосновательного обогащения за счёт ответчика.
Однако, если суд апелляционной инстанции вправе обсуждать данный вопрос по собственной инициативе, неужели у суда первой инстанции отсутствует такое право? В случае утвердительного ответа на поставленный вопрос возникает парадоксальная ситуация, при которой вначале суд первой инстанции обязан допустить судебную ошибку, чтобы суд апелляционной инстанции имел право её исправить по собственной инициативе.
Таким образом, полагаем, что при наличии конкретных фактических обстоятельств (подобных изложенным выше) арбитражный суд должен иметь право ставить перед сторонами спора вопрос о соразмерности неустойки без соответствующего ходатайства должника, осуществляющего предпринимательскую деятельность. Постановка вопроса может осуществляться в форме разъяснения ответчику права на заявление ходатайства о снижении неустойки. И только в случае пассивности ответчика - субъекта предпринимательской деятельности суд может удовлетворить иск о взыскании неустойки, имеющей признаки явной несоразмерности.
Такое правило будет полностью соответствовать принципам арбитражного процесса, в частности состязательности, в соответствии с которым суд должен реально обеспечивать право каждого лица, участвующего в деле, заявлять ходатайства (ч. 2 ст. 9 АПК РФ).
При этом п. 72 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 24 марта 2016 г. № 7 целесообразно дополнить соответствующим разъяснением, позволяющим судам разъяснять право на заявление указанного ходатайства.
Другой причиной отсутствия надлежащего достижения цели экономического правосудия является игнорирование арбитражным судом при осуществлении судопроизводства задачи по справедливому публичному разбирательству в разумный срок независимым и беспристрастным судом (п. 3 ст. 2 Кодекса). Понятно, что каждое слово в означенной формулировке имеет самостоятельное правовое значение. Однако в рамках настоящей статьи предлагается обсудить самую, на наш взгляд, уязвимую и неоднозначно понимаемую её характеристику, а именно справедливость. Очевидно, что, с субъективной точки зрения, означенное качество судебного разбирательства будет весьма нестабильным и произвольно наполняемым понятием. Поэтому представляется, что указанная характеристика объективно будет присутствовать в том арбитражном процессе по конкретному делу, в котором обеспечены все принципы судопроизводства, а доводы каждой из сторон получили в судебном акте правильную оценку как с точки зрения действующего законодательства, так и с точки зрения сложившейся судебной практики. В противном случае судебное решение превращается во властное веление, не подкреплённое силой авторитетного убеждения, по сути представляющее собой акт необоснованного государственного принуждения.
В связи с этим следует констатировать, что указанная задача арбитражного судопроизводства будет не разрешена в тех судебных процессах, в ходе которых не соблюдены названные критерии.
Так, по делу № А75-9042/2016 суд первой инстанции удовлетворил в полном объёме исковые требования государственного надзорного органа о взыскании с нефтяной компании ущерба, причинённого окружающей среде разливом нефтесодержащей жидкости, в размере порядка 2,5 млн руб.
В апелляционной жалобе ответчик заострил внимание суда второй инстанции на том, что загрязнение почвы произошло по
причине неправомерной врезки в магистральный трубопровод неизвестными лицами (использования устройства по похищению нефти), которая под давлением нефти в трубопроводе дала течь. При этом нефтяная компания осуществляла патрулирование нефтепровода в строгом соответствии с утверждённым графиком, своевременно отреагировала на сообщение об обнаруженной утечке нефтепродуктов, перекрыв подачу сырья, установив линейные задвижки в месте врезки, заглушив несанкционированные отверстия металлическими чопами, обваренными в теле трубопровода, а также незамедлительно приняла меры по восстановлению состояния окружающей среды. На устранение последствий инцидента ответчиком добровольно затрачено более 10 млн руб.: проведены рекультивационные мероприятия по снятию повреждённой почвы, гидротехнические и мелиоративные работы, захоронение токсичных вскрышных пород, начат биологический этап восстановления повреждённых почв.
При принятии решения суд первой инстанции сослался на то, что виновные в совершении похищения нефти по результатам уголовного преследования не найдены (предварительное следствие приостановлено в связи с необходимостью розыска лиц, подлежащих привлечению в качестве подозреваемых). А довод ответчика о произведённых на ликвидацию последствий техногенной аварии в добровольном порядке затратах судом первой инстанции полностью проигнорирован (не нашёл своей оценки в судебном акте).
Вместе с тем судом не применены положения п. 1 и 2 ст. 1079 ГК РФ, подлежащие применению при разрешении настоящего спора, которые предусматривают освобождение владельца источника повышенной опасности от ответственности в случае выбытия последнего из его обладания в результате противоправных действий других лиц. Суд также не исследовал судебную практику окружных судов, складывающуюся по данному спорному вопросу [9].
Более того, за рамками внимания суда остался вопрос о возможности учёта фактических расходов причинителя вреда, направленных на восстановление прежнего состояния окружающей среды, при взыскании воз-
никшего ущерба, при том, что Конституционный Суд Российской Федерации ответил на него положительно [10].
Поэтому в описанной ситуации закономерным выглядит результат апелляционного обжалования решения суда по обозначенному делу в виде отрицательного вердикта суда апелляционной инстанции на исковые требования истца.
Конечно, подобное судебное разбирательство не может быть признано справедливым, поскольку полностью игнорирует законную и обоснованную позицию одной из тяжущихся сторон без приведения надлежащих правовых мотивов для этого.
В другом случае хитросплетения постоянно меняющейся судебной практики помешали судам разглядеть истинную картину сложившихся между сторонами спора правоотношений, что привело к принятию несправедливых судебных актов на всех трёх уровнях судебных инстанций.
Так, в деле № А46-6835/2015 арендатором земельного участка заявлены требования, сводящиеся к оспариванию отказа органа местного самоуправления в продлении действия договора аренды и возложении на ответчика обязанности заключить новый договор для строительства объекта недвижимости без проведения торгов.
Удовлетворив иск, суды первых двух инстанций согласились с доводами истца, поскольку в течение действия договора арендатор предпринимал действия по подготовке к строительству: формировал необходимый пакет документов (осуществлял инженерно-геодезические изыскания, государственную экспертизу проектной документации и пр.), получал условия подключения объекта к инженерным сетям, а также разрешение на строительство.
Суд округа отменил судебные акты нижестоящих судов, отметив, что перечисленные действия не предусмотрены действующим законодательством в качестве оснований для заключения договора аренды на новый срок без проведения торгов - необходимым условием продолжения арендных отношений является неоконченное строительство объекта, чего в настоящем случае не было (арендатор не преступил даже к возведению фундамента).
Между тем Судебная коллегия по экономическим спорам Верховного Суда РФ отменила состоявшиеся по делу судебные акты, указав, что суды не дали оценку трёхстороннему договору, заключённому между арендатором, администрацией муниципального образования и бывшим владельцем земельного участка (муниципальным предприятием). В соответствии с данным договором истец обязался снести за свой счёт ветхие здания, распланировать земельный участок и возвести на его части новый объект недвижимости для нужд муниципалитета. В связи с этим Верховный Суд РФ отметил, что арендатор вправе разумно ожидать, что в результате осуществления указанных действий (продолжительных по времени и предполагающих значительные финансовые затраты) ему будет предоставлена возможность приступить к застройке своего земельного участка, а в действиях органа местного самоуправления усматриваются признаки шиканы [11].
Однако чаще всего на практике встречаются случаи ненадлежащего выполнения задачи обеспечения законности как точного и единообразного толкования закона, соблюдения требований законодательства при осуществлении экономического правосудия. Пренебрежение указанной задачей подчас способно привести к курьёзным ситуациям.
Так, по одному из дел о взыскании долга с предпринимателя арбитражным судом первой инстанции сделан запрос в отдел Федеральной миграционной службы по месту регистрации ответчика о точном его месте жительства. Согласно полученному ответу предприниматель снят с регистрационного учёта в связи с переездом в другой город. Суд запросил соответствующую информацию из указанной службы по новому (предполагаемому) месту проживания ответчика. Получен ответ, что в данном населённом пункте действительно проживает человек с искомым именем, отчеством и фамилией, однако его дата и место рождения отличаются от указанных в запросе сведений. Тем не менее данное обстоятельство не смутило суд, задолженность взыскана с лица, проживающего в другом городе (расположенном в ином субъекте Российской Федерации). В апелляционной жалобе гражданин, с которого взыскан долг, с удивлением отметил,
что никогда не был зарегистрирован в качестве индивидуального предпринимателя, долгие годы трудится в сфере, далёкой от предпринимательства (учителем истории в общеобразовательной школе), не покидал пределы родного города в период подписания и исполнения указанного в решении суда договора [12].
Таким образом, суд удовлетворил исковые требования в отношении лица, к которому они не были предъявлены. Очевидно, если бы суд внимательно сопоставил данные, содержащиеся, в соответствии с требованиями ст. 125 АПК РФ, в исковом заявлении с теми, которые получены в ходе судебного разбирательства, указанной ошибки удалось бы избежать.
Говоря о такой задаче судопроизводства, как укрепление законности и предупреждение правонарушений в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности, на наш взгляд, следует особо отметить, что она имеет многоплановый характер. Законность укрепляется в государстве непосредственно в ходе осуществления правосудия - путём восстановления нарушенных прав и законных интересов истцов (заявителей), а также рассмотрения дел о привлечении к административной ответственности, отнесённых к компетенции арбитражных судов.
Вместе с тем, осуществляя защиту оспариваемого права истца, суд не может игнорировать законные интересы других лиц, участвующих в деле, как охраняемые действующим законодательством, так и вытекающие из сложившегося правопорядка.
В этой связи можно привести весьма показательный пример из судебной практики.
Так, по одному из дел управляющая компания обжаловала предписание государственной жилищной инспекции, в соответствии с которым на неё возложена обязанность по перерасчёту платы за обслуживание общедомового имущества, поскольку используемый компанией тариф (утверждённый общим собранием собственников жилья) не мог применяться в проверяемый период. Суд первой инстанции отказал в удовлетворении требования, выразив согласие с мнением контролирующего органа о том, что к спорным отношениям должен быть применён тариф, утверждённый органом местного
самоуправления, который установлен для обслуживания муниципального жилья.
Парадоксально, но инициатором апелляционного обжалования указанного судебного акта стал не заявитель, а граждане, привлечённые к участию в деле в качестве третьих лиц, не заявляющих самостоятельных требований относительно предмета спора, - собственники жилых помещений в многоквартирном жилом доме, обслуживаемом управляющей компанией. Эта последняя осталась довольна решением суда, не обжаловала его. Причина такой позиции заявителя проста: в результате исполнения обжалуемого предписания собственники жилья должны были доплатить управляющей компании по нескольку десятков тысяч рублей за прошедшие годы.
Как пояснили в ходе судебного разбирательства в суде апелляционной инстанции податели апелляционной жалобы, на обращение в суд управляющую организацию вынудили сами жильцы. А поскольку они не были уверены в активности такого заявителя (ибо его материальные интересы идут вразрез с интересами собственников), ходатайствовали о привлечении их к участию в деле в качестве третьих лиц.
Из материалов дела следовало, что инициатором проверки управляющей компании являлись сами собственники жилья. Они пожаловались на неправильность взимаемого за услуги тарифа (правда, жильцы были не довольны тем, что управляющая организация в одностороннем порядке увеличила тариф, который был утверждён на общем собрании собственников жилья, а не тем, что не был применен тариф, используемый для муниципального жилья).
Таким образом, в результате рассмотрения жалобы собственников многоквартирного жилого дома надзорный государственный орган дал предписание управляющей компании фактически довзыскать с жильцов сотни тысяч рублей за обслуживание общедомового имущества за прошлые периоды.
Суд апелляционной инстанции жалобу удовлетворил, решение суда отменил. При этом в качестве самостоятельного (дополнительного) основания для удовлетворения требования заявителя сделал важный теоретический вывод о том, что в отношении гра-
ждан должен действовать принцип неухудшения их правового положения при обращении за защитой прав в органы государственной власти и местного самоуправления [13].
Действительно, если указанный принцип сформулирован высшими судебными органами Российской Федерации в отношении специализированных субъектов (юридических лиц и предпринимателей), в частности, при налогообложении [14], а последние традиционно признаются слабой стороной правоотношений, то почему бы не распространить данный правовой подход на потребительскую сферу, где граждане также отнюдь не являются доминирующими субъектами во властеотношениях.
Таким образом, представляется, что даже при доказанности нарушения субъективного права решение не может быть вынесено в пользу истца, если при этом нарушаются основополагающие принципы права.
Суд также должен оказывать «останавливающее» действие на лиц, цель обращения которых в арбитражный суд не преследует восстановление нарушенных прав, а значит, не способствует укреплению законности.
Так, орган местного самоуправления обратился с иском к предпринимателю о взыскании задолженности по договору аренды и расторжении последнего в связи с неоднократным нарушением сроков внесения арендных платежей. Суд первой инстанции удовлетворил лишь первое требование. Поддерживая данный судебный акт, суд апелляционной инстанции фактически пришёл к выводу о том, что у истца отсутствует правовая заинтересованность в защите права на возврат земельного участка, он предоставлен для эксплуатации магазина, право собственности на который зарегистрировано за ответчиком [15]. В случае удовлетворения требования о расторжении договора аренды истец будет вынужден периодически вновь обращаться в суд с исками о взыскании неосновательного обогащения за пользование земельным участком по ставкам арендной платы, установленным для муниципального недвижимого имущества. Причём предоставление данного земельного участка иным лицам невозможно, поскольку собственник недвижимости, расположенной на нём, имеет пре-
имущественное право на приватизацию земельного участка.
В связи с этим в научной литературе высказано правильное мнение о том, что решение арбитражного суда может рассматриваться в качестве «самостоятельного носителя культурно-воспитательной нагрузки, выступающего непосредственным "инициатором" повышения уровня правосознания субъектов экономической деятельности» [16].
Следовательно, судебный акт является самостоятельным культурно-правовым явлением (хотя и не может быть признан самоцелью в гражданском судопроизводстве [17]), поэтому опосредованно влияет на поведение лиц, в том числе не участвующих в конкретном деле, а значит, и на состояние законности в государстве в целом.
Таким образом, совершенно неважно, кто оказался в сфере деятельности арбитражного суда, - лицо, имеющее статус предпринимателя, либо без такового, поскольку требование законности (в качестве задачи судопроизводства в арбитражных судах или императива, предъявляемого к судебному акту) не зависит от субъектного состава лиц, участвующих в деле.
В этой связи арбитражные суды первой и апелляционной инстанций не должны упускать из вида, что конституционные права и свободы в Российской Федерации являются непосредственно действующими и определяют смысл законов (ст. 18 Конституции РФ), а их несоблюдение, как и нарушение общепризнанных принципов и норм международного права, может служить основанием для отмены судебных актов в порядке надзора (п. 1 ст. 308.8 АПК РФ) [18].
Таким образом, конституционные права и свободы человека - тот незыблемый оселок, через призму которого должно выстраиваться как законодательство, так и судебная практика. В противном случае построение правового государства будет напоминать поиски философского камня, о существовании которого многие слышали, но законы получения которого доподлинно не известны никому.
1. Ожегов С. И., Шведова Н. Ю. Толковый словарь русского языка : 80 000 слов и фразеологических выражений / Российская академия
наук. Институт русского языка им. В. В. Виноградова. - 4-е изд., доп. - М., 1997. -С. 203.
2. Там же. - С. 873.
3. Терехова Л. А. Исправление судебных ошибок как компонент судебной защиты : монография. - Омск, 2006. - С. 10.
4. В специальной литературе обосновывается необходимость дополнения ст. 2 АПК РФ пунктом 7, включающим в приведённый выше перечень фактически выполняемой при осуществлении арбитражными судами судопроизводства задачи по содействию повышения уровня правосознания субъектов экономической деятельности (см.: Тихонова О. Ю. Роль арбитражного суда в формировании правосознания субъектов экономической деятельности : автореф. дис. ... канд. юрид. наук. - Саратов, 2015. - С. 12).
5. См. судебные акты по делу № А81-6156/2015.
6. Косвенно правильность такого мнения подтверждается тем фактом, что истец не обжаловал постановление суда апелляционной инстанции по вышеуказанному делу в вышестоящий суд, по-видимому посчитав акт второй инстанции справедливым.
7. Абзац 1 п. 72 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 24 марта 2016 г. № 7 «О применении судами некоторых положений Гражданского кодекса Российской Федерации об ответственности за нарушение обязательств» (Бюллетень Верховного Суда РФ, 2016. № 5, май (далее - Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 24 марта 2016 г. № 7)).
Аналогичное по смыслу разъяснение давал Высший Арбитражный Суд Российской Федерации, который воспрещал судам апелляционной инстанции рассматривать по существу требование о снижении размера пеней, не заявленное в суде первой инстанции (см. абзац 6 п. 25 Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 28 мая 2009 г. № 36 «О применении Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации при рассмотрении дел в арбитражном суде апелляционной инстанции» (Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 2009. № 8, авг.).
8. Абзац 2 п. 72 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 24 марта 2016 г. № 7.
9. См., например: Постановление Федерального арбитражного суда Поволжского округа от 8 ноября 2013 г. по делу № А55-25494/2012.
10. См.: По делу о проверке конституционности части 2 статьи 99, части 2 статьи 100 Лесного кодекса Российской Федерации и положений постановления Правительства Российской Федерации «Об исчислении размера вреда, причиненного лесам вследствие нарушения лесного законодательства» в связи с жалобой общества с ограниченной ответственностью «Заполярнефть» : Постановление Конституционного Суда РФ от 2 июня 2015 г. № 12-П // Вестник Конституционного Суда РФ. -2015. - № 4.
11. Определение Верховного Суда РФ от 8 февраля 2017 г. № 304-ЭС16-6168.
12. Дело № А46-6429/2016.
13. См.: Постановление Восьмого арбитражного апелляционного суда от 9 февраля 2017 г. по делу № А70-10407/2016.
14. См., например: Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы общества с ограниченной ответственностью «Винзавод Буденновский» на нарушение конституционных прав и свобод положением пункта 2 статьи 140 Налогового кодекса Российской Федерации : Определение Конституционного Суда РФ от 24 февраля 2011 г. № 194-О-О ; Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 28 июля 2009 г. № 5172/09.
15. См. судебные акты по делу № А75-6199/2014.
16. Тихонова О. Ю. Указ. соч. - С. 23.
17. См. об этом подробнее: Терехова Л. А. Указ. соч. - С. 11.
18. На особую роль Конституции РФ при рассмотрении споров судами неоднократно обращал внимание Верховный Суд РФ в постановлениях, имеющих фундаментальный характер (см., в частности: О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия : Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 31 октября 1995 г. № 8 // Бюллетень Верховного Суда РФ. - 1996. - № 1; О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации : Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 10 октября 2003 г. № 5 // Бюллетень Верховного Суда РФ. - 2003. - № 12; О судебном решении : Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 19 декабря 2003 г. № 23 // Бюллетень Верховного Суда РФ. - 2004. - № 2).
