CC BY
49
36. Трещенков Е.Ю. Евразийская интеграционная модель: характеристики и перспективы // Научные труды Северо-Западного института управления. - 2015. - Т. 6. - № 1 (18). - С. 107-113.
37. Трещенков Е.Ю. Европейская и евразийская модели интеграции: пределы соизмеримости [Текст] // Мировая экономика и международные отношения. - 2014. - № 5. - С. 31-40.
38. Шамгунов Р.Г. Политика безопасности стран Центральной Азии // Политическая экспертиза: ПОЛИТЭКС. - 2011. - Т. 7, № 3. - С. 127-136.
39. Шамгунов Р.Г. Политика нейтралитета Туркменистана: причины выбора // Клио. - 2015. - № 3 (99). - С. 148-154.
40. Meshcheryakov K.Y. Central Asian integration and Russian foreign policy // Middle East Journal of Scientific Research. - 2014. - Т. 21, № 1. - Р. 66-70.
41. Meshcheryakov K.Y. Russia's Central Asian alliances: The real deal? // World Applied Sciences Journal. - 2014. - Т. 30. - № 12. - Р. 1781-1783.
42. Meshcheryakov K.Y. Russia's foreign policy in Central Asia: strengths, weaknesses and paths for improvement // World Applied Sciences Journal. -2014. - Т. 30, № 12. - Р. 1749-1751.
43. Meshcheryakov K.Y. Two decades of Russia's foreign policy in Central Asia: trends and problems // Middle East Journal of Scientific Research. - 2014. -Т. 21, № 1. - Р. 63-65.
ЦАРСТВЕННАЯ СЕМЬЯ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XIX ВЕКА: ОБРАЗЫ РЕАЛЬНЫЕ И ОБРАЗЫ МНИМЫЕ
© Надточий З.Ю.1
Военный учебно-научный центр Военно-воздушных сил «Военно-воздушная академия имени профессора Н.Е. Жуковского и Ю.А. Гагарина», г. Воронеж
В статье показано, как родственные связи влияют на ход исторических событий, в чем сильные и слабые стороны семейственности, почему жизнь целых поколений зависит от представлений друг о друге родителей и детей. Во второй половине XIX в. царская семья стала символом репрезентации власти императора, в которой и императрице, и наследнику отводились одни из главных ролей. В работе рассматривается, как монархи использовали (или не использовали) свои собственные образы и образы своих близких в династической политике.
Ключевые слова: династия, наследник, император, царская семья, преемник власти, императорский дом.
1 Доцент кафедры Гуманитарных и социально-экономических дисциплин, кандидат политических наук, доцент.
Что может быть интереснее исследования преемственности судеб отцов и сыновей, особенно когда история отвела всем им столь значительное место? Взаимоотношения внутри семьи изучать очень трудно; однако свою задачу я вижу в том, чтобы показать, как родственные связи влияют на ход исторических событий, в чем сильные и слабые стороны семейственности, почему жизнь целых поколений зависит от представлений друг о друге родителей и детей.
Семейное благополучие царственной четы создает в массовом сознании образ правителя. Облик добропорядочного семьянина не только в прошлом, но и в наши дни, в политическом отношении более выгоден, чем облик повесы. Любое общество предпочитает стабильность, которую может обеспечить верный муж и заботливый отец. Вот эти стороны Александра II и Александра III будут затронуты в статье, с целью выяснить, как царская семья влияла на политику.
Взаимоотношения императора и его преемника символичны для династии. «Монарх рассматривает сына как лицо, которое будет ему наследовать после смерти, поэтому невольно видит в сыне человека, как бы ожидающего открытия вакансии. Наследник тоже видит в отце препятствие самостоятельности. Кроме того, в этом вопросе две стороны - отцы и дети, а между ними не может не быть разницы в воззрениях на жизнь, и то, что отцы считают несвоевременным, дети считают необходимым» [8, с. 153].
В царствование Николая I наследник стал символом будущего, на которого обращены и взоры его родителей, и чаяния народа. Цесаревич выступил правой рукой императора. Но Николай Павлович никогда не забывал участи своего отца, поэтому стремился приучить сына к военной дисциплине. Он пытался выработать в нем способность к безоговорочному подчинению, для чего наследник часто назначался на лагерное дежурство в Красном селе. Однажды, вспоминал впоследствии император Александр II, во время ночного дежурства у Царского валика на мосту был проливной дождь; «недолго думая, я преспокойно залез под мостик и расположился спать. Отец же вздумал проверить, точно ли я исполняю службу, приехал ночью для проверки и, не найдя меня на месте, наказал ещё дежурством на гауптвахте» [4, с. 314]. Николай I всячески оберегал неприкосновенность своей власти.
Закон Павла о престолонаследии установил совершеннолетие цесаревича в возрасте 16 лет, чтобы обеспечить наследование в случае смерти правящего императора. Чтобы отметить шестнадцатилетие первенца, Николай I ввёл новую церемонию - принесение присяги совершеннолетия, в которой перед всей Россией сын брал на себя обязательство повиноваться отцу, самодержцу и исполнять законы России.
«Это была трогательная церемония, - вспоминала Ольга Николаевна, -Саша, сопровождаемый Отцом, встал перед алтарём и развёрнутым знаменем и звонким голосом прочёл текст присяги» [11, с. 206]. Подняв правую руку,
Александр поклялся служить и повиноваться своему отцу «во всём». Он обещал не жалеть жизни и отдать за Россию всё до последней капли крови. Он поклялся соблюдать все правила престола и законы императорского дома. Затем цесаревич подписал присягу, и документ был передан на хранение в государственный архив [16, с. 63-64]. В сознании должна была прочно закрепиться обязанность повиноваться царю, распространявшаяся и на его старшего сына.
Другое символичное действо - путешествие Александра по России в 1837 г. - сопровождалось оживленной перепиской между отцом и сыном. Еще в «Наставлении» император просил цесаревича писать «просто как к лучшему Твоему другу» [5, с. 26]. Сын обещал исполнить свой долг, согласно пожеланиям царя [5, с. 37]. Зачастую проявления взаимопонимания в письмах выглядят комично. Так, взывая наследника к осознанию ответственности, Николай I писал, «что может Россия на одного милосердного Бога свою надежду возлагать и под скипетром подобного царя, каков был тот, которого имя ты носишь» [5, с. 148]. В ответ Александр посылает письмо, где не считает нужным даже изменить фразу [5, с. 81]. Этот пример подчёркивает требование символической роли послушного сына. Однако в находчивости цесаревичу отказать трудно. Всецело восхищаясь отцом, Александр заявляет ему, «что мысли Твои совершенно сходны с тем, что я тебе в последнем письме писал» [5, с. 49]. Спрашивается, кто кому подаёт идеи.
В конце концов, Николай I сумел поставить Александра в жесткие рамки. Известно, что цесаревич до самого своего восшествия на престол ни разу не высказал своего мнения, если оно отличалось от мнения императора [15, с. 131]. Он самоотверженно помогал отцу службой и был предан идеям его правления. В 1847 г. Александр писал царю из Штутгарта, рассказывая о жизни тамошнего принца, «что отношения его с отцом, к сожалению, вовсе не те, как наши с Тобою, милый бесценный Папа, и которые делают меня столь счастливым, зато таких отцов, как Ты, немного!» [15, с. 127-128]. Образ Николая I остался с ним на всю жизнь: однажды Александр II заявил Екатерине Долгорукой, что если бы отец знал ее, «он бы тебя очень полюбил» [12, с. 73]. Нельзя в этом не усомниться.
В конечном счете, Александру II пришлось отвергнуть основные принципы правления своего отца. Но для придания уверенности, что период смут и дележа власти остался позади, он должен был поддерживать иллюзию преемственности. Официальные публикации о смерти Николая I трансформировали его образ: теперь изображался благородный и жертвующий собой царь, лишенный претензий на непогрешимость и вездесущность. Последние слова Николая I на смертном одре, обращенные к сыну Александру, были тяжелым признанием поражения: «Мне хотелось, приняв на себя все трудное, все тяжкое оставить тебе царство мирное, устроенное и счастливое. Провидение сулило иначе. Теперь иду молиться за Россию и за вас. После России, я вас любил более всего в свете» [1, с. 12].
Александр II пытался исполнять заветы отца, перенося их на собственную семью, в которой «одного из детей больше любили, как бы предпочитали остальным» [8, с. 154]. Однако смерть цесаревича Николая в 1865 г. лишила императора сына, сочетавшего в себе обаяние, интеллект, образованность. Второй сын Александр так и не стал опорой для царя, а напротив, даже выступил в роли оппозиционера. Так, например, в конце лета 1868 г. император вместе с супругой уехал за границу, поручив сыну председательствовать в Комитете министров. На первом заседании рассматривали вопрос о выдаче концессии на постройку Харьковско-Кременчугской железной дороги. Право на строительство получила группа лиц, имевших связи с министерством финансов, но договор заведомо ущемлял государственные интересы. Цесаревич обратился к отцу с просьбой пересмотреть сделку. Александр II в ответе сухо поблагодарил сына за усердие, но заметил, что «дело уже решено», и посоветовал «поменьше слушать других», которые сами не без греха [3, с. 171-172].
Во время русско-турецкой войны 1877-1878 гг. государь писал великому князю Николаю Николаевичу, что «Саша, как будущий император, не может не участвовать в походе, и я хоть этим путем надеюсь сделать из него человека» [8, с. 95]. А в минуты гнева на цесаревича Александр II просит передать сыну «беречь моих солдат» [19, с. 75]. Наследник, в свою очередь, примерно так же думал об отце.
Пропасть между ними усилилась после женитьбы царя на княгине Юрьевской [20, с. 454]. Наследник превратился в глазах общественного мнения в жертвенную фигуру - наподобие той, какую представлял собой будущий Александр I при дворе своего непредсказуемого отца. В публике распространялись туманные слухи, что во время одного из бурных семейных объяснений государь пригрозил цесаревичу ссылкой [7, с. 403]. Убийство отца 1 марта 1881 г. потрясло Александра III [20, с. 479]. Княгиня Юрьевская получила почести, достойные вдовы императора [18, с. 148-149], из чего можно заключить, что в глазах сына Александр II «кровью искупил свои грехи» [8, с. 149].
Сам Александр III, видимо, был недоволен женоподобностью своего первенца Николая. Разве может любящий отец быть уверенным в «полной неудаче» попытки сватовства сына? [13, с. 243]. Это подчеркивает официальный тон общения между императором и цесаревичем.
Интересно провести сравнение между письмами наследникам Николая I и Александра III во время путешествий. Если Николай Павлович подписывается «твой верный старый друг папа» [5, с. 144-145], то Александр Александрович ограничивается - «твой папа». Последний всегда держал дистанцию, не претендуя на роль друга и наставника; его письма - простое перечисление произошедших событий, которые не содержат практических советов [13, с. 213-250]. Если Николай I видит в поездке, как указано выше, залог будущего благополучия наследника, то Александр III воспринимает пу-
тешествие как одну из церемониальных обязанностей [13, с. 221]. Лишь один раз, после покушения на цесаревича в Японии, царь упоминает значение наследника для России [13, с. 236].
Между Александром III и Николаем I отчасти можно провести параллель, а именно: то же почти культовое поклонение семье. Однако если грозный и суровый Николай Павлович воспитал гуманного, мягкого Александра Второго, то принципиальный и сильный Александр Третий дал России бесхарактерного и безвольного Николая Второго [6, с. 312]. Александр Александрович больше заботился о физическом развитии своих детей, чем об их интеллектуальном формировании. Он хотел, чтобы они росли как «нормальные, здоровые русские дети», а не фарфоровые куклы и «оранжерейные цветы» [8, с. 198]. Действительно, Александр III был плохим педагогом. В результате в день смерти отца Николай Александрович заявил, что «ни в какие, даже самые тяжелые минуты, не волнуется и не теряет присутствия духа», потому что он так воспитан [6, с. 309].
Воспитание детей зависело супруги императора, которая тщательно выбиралась для наследника престола. В 1838 г. цесаревич Александр Николаевич (будущий Александр II) вступил в связь с фрейлиной О. Калиновской, из-за которой стало необходимым срочно женить наследника. Выбор невесты был целью поездки по Европе в 1839 г. [10, с. 56]. Александр должен был без принуждения выбрать супругу по душе, но все кандидатуры казались цесаревичу «скучными и безвкусными» [11, с. 261]. Лишь в конце путешествия его взгляд упал на хрупкую принцессу Марию Гессен-Дармштадт-скую, которую магией своего очарования цесаревич сможет поднять на ослепительные высоты русского двора.
Родители Александра остались недовольны его выбором из-за сомнительного происхождения принцессы, отцом которой, по слухам, был камергер. Вернувшись в Россию, Александр снова увлёкся Ольгой Калиновской и даже заявлял о том, что «из-за неё согласен отказаться от престола» [11, с. 261]. Николаю I не оставалось ничего, как принять принцессу Свадьба состоялась 16 апреля 1841 г. [2, с. 114]. В соответствии с «Уложением об императорской фамилии», Николай I учредил двор наследника [16, с. 113-114]. Отныне супружеская жизнь цесаревича стала гордостью императора.
Александр II, как и его отец, с целью выбора невесты отправил своего старшего сына Николая в 1864 г. в путешествие по Европе [17, с. 352]. Интересно, что император написал письмо-напутствие наследнику, своеобразный «кодекс поведения», подлежащий строгому исполнению. И всё бы ничего, да инструкция является копией той, которую написал Николай I в 1838 г. самому Александру [3, с. 41-42]. Однако цесаревичу уже не был представлен выбор. Теперь родители Николая настаивали на посещении им Копенгагена, где наследник должен познакомиться с дочерью датского короля -принцессой Дагмар [3, с. 40].
Николай прибыл в Данию в сентябре 1864 г. Дагмар не блистала красотой, не отличалась незаурядным умом, но в ней было нечто такое, что притягивало и завораживало [17, с. 364]. Она знала о тайном смысле миссии наследника российского престола и не сомневалась, что если её брак нужен, то она готова к нему.
Свадьба Николая и Дагмар была назначена на лето 1865 г. Но трагическая смерть наследника всё изменила. В последние часы жизни своего жениха Дагмар стояла на коленях у кровати цесаревича между императором и императрицей и тихо молилась. По другую сторону кровати стоял на коленях великий князь Александр Александрович и также горько плакал. Вдруг Николай, взяв руку брата и руку невесты, соединил их, не вымолвив ни слова [17, с. 440]. Даже на смертном одре он не мог подвести семью.
Этот отпечаток оставил неизгладимый след в жизни Александра III и его супруги Марии Федоровны. Их союз был построен на трагедии общей утраты. Александр Александрович получил в наследство и титул, и невесту. Цесаревич не умел ухаживать, поэтому «в публике стали еще более жалеть невесту, лишившуюся изящного и даровитого жениха и вынужденную без любви перейти к другому - человеку грубому, неотесанному, плохо говорившему по-французски» [20, с. 421].
Свадьба состоялась 28 октября 1866 г. [3, с. 134]. Но Марии Федоровне нелегко было стать членом семьи после смерти первенца Александра II. Императрица Мария Александровна относилась к ней сдержанно, словно подчеркивая измену своему любимцу, она охлаждала порывы ее любезности: «Держитесь на своем месте, Вы еще не Императрица!» [20, с. 421].
Однако смерть старшего сына, Николая, в 1865 г. вывела Александра II из равновесия, разрушив его семейные ценности. Эта трагедия не смогла сплотить супругов, а лишь еще более отдалила их друг от друга; каждый из них замкнулся в своих переживаниях. В этот сложный период в жизни императора появилась Екатерина Михайловна Долгорукая. Их роман бурно развивался и к началу 1870-х гг. Александр II практически обзавелся второй семьей [18, с. 124-125].
Супруга Александра II, Мария Александровна, скончалась 22 мая 1880 г., а через 45 дней император вступил в морганатический брак с княжной Е.М. Долгорукой, получившей в этот день титул светлости и имя княгини Юрьевской [7, с. 395-397].
Министр императорского двора граф А.В. Адлерберг утверждал, что царь всецело находился под диктатом Долгорукой. Когда он отговаривал императора от необдуманной женитьбы, Александр привел в кабинет княгиню, которая, по свидетельству министра, «напустилась с резкими упреками» за то, что он отговаривает «государя от исполнения долга чести» [9, с. 79].
Цесаревич Александр Александрович первым из царской семьи узнал о свершившемся браке из уст императора. Он беспрекословно преклонился
перед волей своего отца [20, с. 478], хотя, конечно же, наследник и его супруга не могли одобрять поступок Александра II. Император обещал Марии Федоровне хранить свой брак в тайне и оградить ее от общения с княгиней Юрьевской, но лето, проведенное в Ливадии, накалило отношения между четой цесаревичей и царем до предела [18, с. 129-130].
Александр Николаевич наивно верил в возможность единения его двух семей. В Ливадии императору даже пришла в голову невероятная мысль привезти наследника и его супругу в тайный дом, где ранее инкогнито останавливалась княгиня Юрьевская. Он устроил чаепитие, во время которого увлеченно рассказывал о своем романе, длившемся 14 лет [18, с. 130-131]. Именно во время пребывания в Крыму между цесаревичем и царем образовалась непреодолимая пропасть. Александр Александрович всегда добросовестно исполнял отцовскую волю, но так и не смог его понять. Александр II стал олицетворением распущенности; «человеком, который ради земных утех бросил вызов Богу и поплатился за это собственной жизнью» [20, с. 478].
Александр III всю жизнь будет любить свою жену, в какой-то степени апеллируя к памяти Николая I. Однако стремление укрыться от посторонних глаз не придало ему политической популярности. Так, крушение царского поезда в Борках в 1888 г. стало личным семейным переживанием, не вызвавшим большого резонанса [14, с. 100]. Жаль, что прекрасным семьянином император остался лишь в памяти своих родственников.
Таким образом, царская семья во второй половине XIX века стала частью государственной политики. Образ жизни императорской четы был своеобразным индикатором общественного мнения по поводу политических воззрений императора. Александр II, будучи в образе послушного сына, не смог проявить себя образцовым семьянином. Он искренне пытался стать любящим отцом для первенца, Николая, но смерть сына нарушила всю выстроенную систему ценностей. Отныне царская семья стала ареной трагедии: второй сын был не готов занять место наследника, императрица замкнулась в своих переживаниях и болезни, царь нашел утешение вне семьи. Бракосочетанием с княгиней Юрьевской Александр II не просто попрал традиции, но и разрушил непогрешимый облик августейшей фамилии.
Александр III по-другому должен был строить жизнь своей семьи. Он попытался восстановить связь с эпохой своего деда, но в условиях постоянной опасности, не смог открыто демонстрировать семью. Естественно, что закрытость личной жизни приводила к домыслам, которые, зачастую, вредили имиджу императора. У такого политика, как монарх, нет права на частную жизнь, иначе реальные образы заменяются образами мнимыми.
Список литературы:
1. Блудов Д.Н. Последние часы жизни императора Николая Первого. -М.: РИА «Кладезь», 1992. - 24 с.
2. Божерянов И.И. Детство, воспитание и лета юности русских императоров. - Пг.: Типография акц. общ. Брокгауз - Ефрон, б/г. - 129 с.
3. Боханов А.Н. Император Александр III. - М.: «Русское слово», 1998. -512 с.
4. Васильева Н.К. Воспоминания об императоре Александре II // Русская старина. - 1915. - № 2. - С. 311-323.
5. Венчание с Россией. Переписка великого князя Александра Николаевича с императором Николаем I. 1837 год / сост. Л.Г. Захарова, Л.И. Тютюн-ник. - М., 1999. - 184 с.
6. Вельяминов Н.А. Воспоминания Н.А. Вельяминова об императоре Александре III / публ. Д. Налепиной // Российский архив. - 1994. - Вып. V -С. 249-313.
7. Волгин И.Л. «Колеблясь над бездной...»: Достоевский и русский императорский дом. - М.: Центр гуманитарного образования, 1998. - 656 с.
8. Епанчин Н.А. На службе трех императоров. Воспоминания / Под ред. А. Кавтарадзе. - М.: Наше наследие, 1996. - 576 с.
9. Милютин Д.А. Дневник Д.А. Милютина / под ред. П.А. Зайончков-ского. - М., 1950. - Т. 3: 1878-1880 гг. - 324 с.; Т. 4: 1881-1882 гг. - 202 с.
10. Николай I: Наставления наследнику / публ. и комм. Н. Самовер // Наше наследие. - 1997. - № 39/40. - С. 50-57.
11. Ольга Николаевна, королева Вюртембергская. Сон юности / Николай I: Муж. Отец. Император. - М., 2000. - С. 174-329.
12. Палеолог М. Роман императора: Император Александр II и княгиня Юрьевская. - М.: НПП «Центр прикладных исследований», 1990. - 127 с.
13. Письма Императора Александра III к Наследнику Цесаревичу Великому Князю Николаю Александровичу / публ. В.Л. Степанова // Российский архив. - 1999. - Вып. IX. - С. 213-250.
14. Половцов А.А. Дневник государственного секретаря А.А. Половцо-ва / под ред. П.А. Зайончковского. - М.: «Наука», 1966. - Т. 1: 1883-1886 гг. -551 с.; Т. 2: 1887-1892 гг. - 578 с.
15. Савин А.Н. Николай I и цесаревич Александр Николаевич // Труды Института истории РАНИИОН. - 1925. - Вып. 1. - С. 119-158.
16. Татищев С.С. Александр II, его жизнь и царствование. - СПб.: Изд-во Суворина, 1903. - Т. 1. - 538 с.
17. Татищев С.С. Детство и юность великого князя Александра Александровича // Великий князь Александр Александрович. - М., 2002. - С. 29-442.
18. Толстая А.А. Печальный эпизод из моей жизни при дворе // Октябрь. -1993. - № 5. - С. 93-134; № 6. - С. 119-156.
19. Фирсов Н.Н. Воспоминания о цесаревиче Николае Александровиче и императоре Александре III в юности // Исторический вестник. - 1909. -№ 1. - С. 44-75.
20. Шереметев С.Д. Император Александр III // Мемуары графа С.Д. Шереметева / сост. Л.И. Шохин. - М.: Изд-во «Индрик», 2001. - С. 414-621.
