CC BY
41
Вестник Института экономики Российской академии наук
3/2015
ВОПРОСЫ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ
Ю.Г. ПАВЛЕНКО доктор экономических наук, профессор, руководитель Центра институтов государственного регулирования и гражданского общества Института экономики РАН
ТРУДЫ Л.И. АБАЛКИНА И РОССИЙСКОЙ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ШКОЛЫ В КОНТЕКСТЕ ПРЕОДОЛЕНИЯ ОГРАНИЧЕНИЙ СОВРЕМЕННОЙ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ
В статье рассматривается цивилизационный и эволюционный подходы к анализу экономического развития в трудах российских экономистов, и прежде всего в работах Л.И. Абалкина. Акцентируется внимание на ряде особенностей российской экономической мысли. В частности речь идет о холистическом, целостном подходе, в рамках которого основное внимание уделяется традициям государственности, со всеми сильными и слабыми их проявлениями. В рамках эволюционного подхода к анализу социально- экономической действительности анализируются взгляды Л.И. Абалкина на формирование смешанного общества как главную среди глобальных перспективных тенденций общественного развития.
Ключевые слова: цивилизационный подход, эволюционный подход, смешанное общество, экономическая теория, российская экономическая мысль.
JEL: B15, B25, B41, B52.
В поисках более полного осмысления современного экономического развития в России и в мире, в преодолении ограничений «мэйн-стрима» российские ученые в своих исследованиях обращают особое внимание на цивилизационные аспекты социально-экономического развития, в том числе в историческом и эволюционном контекстах.
В творческом наследии Л.И. Абалкина цивилизационному аспекту развития экономики отведено значительное место. Цивилизационный подход, по его словам, - не панацея, обладающая правом на знание абсолютной истины. Он вовсе не исключает другие подходы и методы. Но в то же время он образует важное и непременное условие познания и объяснения сложного, многомерного процесса развития человеческого общества [2, с. 33]. По мнению Л.И. Абалкина, большое влияние
Вестник ИЭ РАН. №3. 2015 С. 7-13
на особенности формирования и развитие российской цивилизации оказали географические условия расселения славянских и иных народов, организация их самоуправления и всей экономической жизни. Именно эти факторы способствовали, причем с самых первых шагов и на протяжении всей истории, созданию общинных, групповых структур управления, коллективных, часто артельных форм организации труда, зародили основы последующего развития кооперации [2, с. 282].
Л.И. Абалкин выделяет две особенности российской экономической мысли. Первая, рассматриваемая в рамках холистического, целостного подхода, акцентирует внимание на традициях государственности, со всеми сильными и слабыми проявлениями. Учет их влияния на российскую экономическую мысль остается непременным условием понимания ее места в мировой науке. Вторая особенность развития российской экономической мысли объясняется воздействием на нее восточного христианства, или православия. В рамках данной религиозной доктрины стремление к материальному богатству - не самоцель, главной же обязанностью человека является выполнение им христианских заповедей. Это служит мерилом его достоинства и определяет его поведение и взаимоотношения в социуме. При этом требования справедливости традиционно стояли выше норм закона [2, с. 280-281].
В своих исследованиях цивилизационного, социально-культурного аспектов развития экономики Л.И. Абалкин опирается на традиции российской школы политической экономии. Сложившийся характер российской культуры привел к широкому распространению в экономических трудах различного рода философских, социальных, психологических, духовно-нравственных и религиозных подходов. И это не было случайным, а отражало стремление к широкому, органически присущему российской экономической мысли взгляду на сложность и целостность изучаемого ею предмета. Так, в основе широко распространенной критики воззрений А. Смита на общество, рассматриваемое им в качестве простой суммы отдельных индивидов, лежало понимание приоритета народно-хозяйственных интересов над индивидуальными. А.И. Чупров в «Истории политической экономии», ссылаясь на немецкую историческую школу, писал, что «в противоположность смитовскому воззрению на общество как на простую сумму отдельных индивидуумов, историческая школа признает, что хозяйство каждого народа есть единое целое, части которого находятся между собою в постоянном взаимодействии: жизнь этого целого управляется своими особыми законами, помимо тех, которым подчиняется индивидуум. В каждом данном народе и в каждом историческом периоде составные части хозяйственного общества находятся между собой в иных отношениях, нежели в другом народе и в другом периоде» [10, с. 217].
Многие теории, характерные для западной мысли, прежде всего теория предельной полезности и маржинализм, не получили в России широкого распространения. «Субъективизм и методологический индивидуализм плохо вписывался в социальный контекст привычного для русских экономистов дискурса. Рациональный, максимизирующий свою полезность индивид не очень подходил на роль главной организующей конструкции экономической теории» [3]. Российской экономической мысли ближе были социальная теория распределения, в основу которой положены два фактора: производительность общественного труда и система социальных отношений, а также объявленная М.И. Туганом-Барановским верховная ценность человеческой личности. У М.И. Туган-Барановского речь идет об экономической политике в тесной связи с этикой. М.И. Туган-Барановский писал, что центральной идеей политики должна стать идея верховной ценности человеческой личности [7]. Академик Г. Шторх в первом томе «Курса политической экономии, или Изложения начал, обусловливающих народное благоденствие» различает два разряда ценностей - ценности внешних благ и благ внутренних - и поясняет: «Между ценностями, могущими войти в наше обладание, одни - материальные - состоят из предметов, вне нас находящихся; другие - нематериальные, то есть не поддающиеся нашим чувствам; они образуют нашу нравственную собственность и составляют часть нашего существа. Эти два разряда ценностей можно отметить именами- внешних благ и благ внутренних» [12, с. 43].
Российские ученые, творя в рамках внутрироссийского цивили-зационного дискурса, не замыкались в нем, но соотносили свои разработки с мировым опытом. Так, Д.И. Менделеев в своем «Учении о промышленности» пытался обосновать роль государства ссылками на общемировые тенденции. «Мы живем, - писал он, - в эпоху господства государственных начал повсюду на земле, и они составляют не только плод исторического движения всего человечества, но и залог всех его дальнейших успехов в победе над природою и над животными инстинктами самих людей, потому что в государстве заложено формирующее начало общественности и общего блага, ведущего к совершенствованию общежития, а через него и усовершенствованию жизни отдельных лиц» [5].
Некоторые из них пророчески предвидели возрождение неевропейских цивилизаций. Так, наблюдая происходящие в мире процессы, А.В. Чаянов писал, что «наш мир постепенно перестает быть только европейским миром, а ныне Африка и Азия с их своеобычными экономическими формациями все больше и больше будут входить в круг нашей жизни и культуры, мы тем больше будем вынуждены посвящать наш теоретический интерес проблемам некапиталистических
экономических систем» [9]. Эти процессы особенно актуализировались начиная со второй половины ХХ в. И, как отмечал Л.И. Абалкин, именно «своеобычные экономические формации», или типы цивилизаций, дали мощный толчок проводимым в Азии реформам. Кстати сказать, в Китае Чаянова считают главным теоретиком блестяще проведенной там аграрной реформы [1].
Рассматривая связь конфуцианства и модернизации, профессор Гарвардского университета Ту Вэймин отмечает, что современный Запад, выросший на ментальности Просвещения, задает импульс преобразованиям по всему земному шару. Вместе с тем, по его мнению, исторические причины, в силу которых обновленческий процесс начался именно в Западной Европе и Северной Америке, отнюдь не являются структурными компонентами модернизации. Несомненно, что такие ценности Просвещения, как инструментальная рациональность, права и свобода человека, верховенство закона, неприкосновенность частной жизни и индивидуализм в наше время приобрели универсальное значение. Но, как показывает пример Восточной Азии, конфуцианские ценности типа сострадания, уравнительной справедливости, чувства долга, приверженности ритуалам, ориентации на группу сегодня также стали общепризнанными. Подобно тому, как упомянутые выше западные ценности должны быть инкорпорированы в азиатскую модель модернизации, конфуцианские ценности могут оказаться весьма востребованными при корректировке американского образа жизни [13]. Более того, успех региона, которому удалось обновиться, не допустив при этом тотальной вестернизации, означает, что модернизация может принимать различные культурные формы [4].
Российская школа политэкономии в своем противопоставлении «мэйнстриму» не является изолированным явлением. Пример положительного влияния другой «национальной» школы приводит норвежский экономист Эрик Райнерт, который делится наблюдениями от пребывания в Гарвардской школе бизнеса. «Только через много лет я понял, - пишет Райнерт, - что Гарвардская школа бизнеса за два года обучения незаметно сделала меня адептом альтернативной, ныне исчезнувшей экономической традиции, которая куда ближе к реальной жизни, чем сегодняшняя экономическая наука. Метод ситуационного исследования, которым пользуются в деловых школах, основан на методологии немецкой исторической школы. Эдвин Гей (1867-1946), основатель и первый декан Гарвардской школы бизнеса, 12 лет проучился в немецкоязычных университетах и был последователем немецкого экономиста Густава Шмоллера и его исторического подхода. Стандартная экономическая наука зачастую приучает людей смотреть на мир сквозь призму методологических и математических линз, при этом упуская из виду факторы реальной жизни. Исторический же
подход, напротив, собирает любые фактические доказательства, если они имеют отношение к делу» [6].
Хотелось бы обратить внимание также на правомерность и необходимость эволюционного подхода к анализу социально-экономической действительности. По словам академика Абалкина, современное общество стало другим и отличается от первозданного капитализма так же, как человек разумный от своих далеких предков [2, с. 38]. При этом Л.И. Абалкин особые надежды связывает со смешанным обществом. Смешанное общество, по его словам, по самой своей природе многовариантно и многолико. Оно открыто для выбора конкретных моделей и учета всей совокупности исторических традиций, национальных особенностей, других социокультурных факторов [2, с. 41]. Формирование смешанного общества он определяет как главную среди глобальных тенденций общественного прогресса, оговариваясь при этом, что формирование такого общества - это вопрос отнюдь не ближайшей перспективы [2, с. 37].
Несколько иные акценты в рамках эволюционного подхода расставляет известный петербургский экономист В. Рязанов. Он обращает внимание на системную природу кризиса современного капитализма и указывает на возможность альтернативы нынешнему капитализму хотя бы на том основании, что будущее всегда многовариантно и непредсказуемо. По мнению В. Рязанова, тему социализма применительно к возможности посткапиталистического развития также не следует считать закрытой, поскольку, как доказывает история, новое рождается не через один, а через два скачка и два перехода. То есть процесс утверждения нового проходит через отрицание отрицания. Первоначально отрицается предшествующий тип экономики, и одновременно происходит отрицание старого качества и первичной (незрелой) формы экономики нового типа. И только после второго перехода может произойти действительное утверждение нового типа экономики, либо этот процесс рождения нового в экономике затухает в силу разных обстоятельств. По словам В. Рязанова, не исключено, что эта схема применима и для посткапиталистического развития, тем более что сам лозунг «нового социализма» не исчез, но лишь дальше распространился по миру (в частности, в Латинскую Америку). Следует также учесть, что капитализм действительно обладает редкой способностью к трансформации и обновлению. Именно в этом следует видеть его историческое преимущество, даже более значимое, чем инновацион-ность в производственной сфере. Поэтому и сегодня у капитализма есть перспектива, которая воплотится, если в нем найдется потенциал для очередного обновления [8, с. 291].
Представляется, что прогнозирование будущего - неблагодарное занятие. Задача ученого - объективно исследовать прошлое и насто-
ящее. Артур М. Шлезингер в своей работе «Циклы американской истории» описывает на примере толкования происхождения «холодной войны» две фазы в американской послевоенной историографии. В первой, или героической, фазе историки изображают борьбу правых с неправыми, хороших людей с плохими. Эта фаза приняла две формы: сначала ортодоксальную, а затем ревизионистскую, когда правые и неправые меняются местами. Затем, наконец, наступает академическая фаза, которая характеризуется беспристрастностью и постревизионистским синтезом [11]. По нашему мнению, подобные наблюдения американского ученого, в их методологическом содержании могут быть приняты в качестве исследовательского инструментария и к осмыслению истории социально-экономического развития нашей страны последнего столетия. Хотелось бы также надеяться, что в исследовании прошлого и настоящего нашим ученым удастся достигнуть «академической фазы».
Литература
1. Абалкин Л. И. Логика экономического роста. М.: ИЭ РАН, 2002.
2. Абалкин Л. И. Поиск самоопределения: Очерки. М.: Наука, 2002.
3. История экономических учений. Учебное пособие. М.: ИНФРА-М,
4. Культура имеет значение. Каким образом ценности способствовали общественному прогрессу / Под. ред. Л. Харрисона и С. Хантингтона. М.: Московская школа политических исследований, 2002.
5. Менделеев Д.И. С думою о благе российском. Избранные экономические произведения. Новосибирск, 1991.
6. Райнерт Э.С. Как богатые страны стали богатыми и почему бедные страны остаются бедными. М.: Изд-во ВШЭ, 2011.
7. Рыбаков Ф.Ф. Экономическая политика: эволюция теоретических воззрений // Проблемы современной экономики. 2010. № 1 (33).
8. Рязанов В. Немного солнца в холодной воде кризиса // Логос. 2012. № 4.
9. Чаянов А.В. Крестьянское хозяйство. М., 1989.
10. Чупров А.И. История политической экономии. М.: Издательство Императорского Московского университета, 1911.
11. Шлезингер-младший А.М. Циклы американской истории. М.: Прогресс, 1992.
12. Шторх Г. Курс политической экономии, или Изложение начал, обусловливающих народное благоденствие. С.-Петербург, 1881.
13. De Bary William T. Asian Values and Human Rights: A Confucian Communitarian Perspective. Cambridge: Harvard University Press, 1998.
2000.
YU.G. PAVLENKO
doctor habilitatus in economics, professor, head of the Center of the Institute of economics
of the Russian Academy of sciences, Moscow
yupavl83@mail.ru
THE SCIENTIFIC WORKS OF L.I. ABALKIN AND THE RUSSIAN ECONOMIC SCHOOL IN THE CONTEXT OF MODERN ECONOMIC THEORY LIMITATIONS OVERCOMING The author examines the civilizational and evolutionary approaches to the analysis of economic development in the works of Russian economists, above all in scientific works of L.I. Abalkin, focusing on a number of features of Russian economic thought. In particular it is a holistic approach, in which the focus is on the traditions of statehood - with all the strengths and weaknesses of their manifestations. Besides, the author analyses views of L.I. Abalkin on the formation of a mixed society as the main trend among global perspective of social development as a part of an evolutionary approach to the analysis of socio-economic reality. Keywords: civilizational approach, evolutionary approach, mixed society, economic theory, the Russian economic thought. JEL: B15, B25, B41, B52.
