CC BY
22
труд - это ЕДИНСТВЕННЫМ титул истинного
БЛАГОРОДСТВА! это МОШЬ
И радость ЧЕловЕКА-творца. труд проявляется в каждом - скромном и великом - творческом деянии, направленном на благо человеческого общества.
Трудовой марафон академика Орловича
Академики - люди незаурядные, редкий, штучный товар, и если взять их соотношение к общей численности населения нашей страны, то это один человек на более чем сто тысяч. И понятно, что секреты «производства» элиты научного сообщества вызывают неподдельный интерес. Чему обязан человек своим восхождением на научный Олимп? Какой-то непостижимой траектории судьбы, опыту, накопленному с годами, определенному складу характера, неординарности взглядов на жизнь, особому дарованию или необыкновенной цельности натуры? Этот вопрос я адресовала академику Валентину ОРЛОВИЧУ-известному ученому-физику, лауреату Государственной премии Республики Беларусь, директору исполнительной дирекции БРФФИ, накануне его 65-летия.
РОМЕН РОЛЛАН
- Есть афоризм, что академиком может стать каждый, но одному для этого необходимо 20 лет, а другому - 120. Однако, на мой взгляд, главное для всех условие - любознательность, способность увидеть научные проблемы, определить пути их решения, выстроить их в порядке иерархии и приступить к реализации задуманного. Не вдаваясь в детали, можно сказать, что овладение этим набором функций требуется каждому ученому из любой сферы науки.
Но в жизни обычно получается так: один плохо видит, другой не хочет видеть, а
третий, увидев, теряет покой в поисках ответов. Тех, кто выбирает трудный путь, подавляющее меньшинство. Но если тебе тяжело, а ты, невзирая на это, засучив рукава берешься за нелегкое дело, значит, ты настоящий ученый! К этому я добавил бы критическое отношение к накопленным знаниям - как своим, так и чужим, трудолюбие и элемент везения.
- А что касается «мест произрастания» академиков? Возможно, это семейная наследственность или географическая аномалия?
- Может быть. По крайней мере, я первый и пока единственный академик на своей малой Родине - в деревне Красное под Молодечно. Родился в семье обычного белорусского крестьянина. До 1939 г. это была Западная Белоруссия, колхозы начали организовываться только в начале 50-х. Жили небогато, но с протянутой рукой не ходили благодаря сохранившимся личным хозяйствам. Отец был по тем временам образованным человеком, окончил польскую школу-семилетку и отличался незаурядными способностями и прилежанием. Ему предложили бесплатно продолжить обучение в гимназии, но с одним условием - поменять вероисповедание.
I В МИРЕ НАУКИ |
Будущий академик (справа) с другом Антоном, 1950 г.
Родители В.А Орловича: Софья Антоновна и Антон Яковлевич, 80-е гг.
Когда он сообщил об этом своему отцу, то «благословение» получил весьма красноречивое: книги, выброшенные за порог, и короткую фразу: «Я тебе покажу, как веру менять, иди работать!» На этом образование было закончено. Но оно все-таки сыграло свою роль в жизни моего отца. В 1939 г. он был избран депутатом сельского совета, а в начале войны его во главе колонны направили под Минск рыть окопы. В 1944 г., попав на фронт, отец быстро выучил русский язык, получил водительское удостоверение и шофером прослужил до конца войны. Затем он окончил училище и стал бригадиром тракторной бригады МТС. Работа была разъездная, надолго - с ранней весны до конца октября - он уезжал по колхозам и изредка заглядывал
домой. Поэтому с 14 лет помню себя за плужком, которым обрабатывал наш огород. Пахал, косил, возил, сеял... Работать больше было некому, из помощников маме - я и старшая сестра.
Тем не менее детство вспоминается с особой теплотой и любовью. Невозможно забыть те летние вечера - теплые, уютные, пропахшие свежескошенной травой и молоком. Это теперь деревни полупустые, а тогда, после войны, детей было много. Какие футбольные команды у нас были, волейбольные, баскетбольные! Вроде и устал за день, а только соберется детвора в лапту гонять - куда что подевалось! Бегаешь до темноты и не чувствуешь усталости. Одна была беда: я носил очки и больше всего на свете во время наших нехитрых забав боялся их разбить - найти им замену в деревне было трудно.
- Наверное, вас дразнили очкариком?
- Нет, и секрет здесь прост: я всегда отлично учился, и многие одноклассники у меня списывали, поэтому уважали. И я до сих пор не понимаю тех, кто жалуется на непосильность школьной программы. Она ведь рассчитана на человека со средними способностями. У нас была хорошая школа и отличные учителя - настоящие профессионалы с особыми индивидуальными секретами и манерами преподавания. Никому и в голову не приходило заниматься чем-то посторонним на уроках, настолько интересно и познавательно они проходили. Первая моя учительница, Зоя Леонидовна Кобжева, получила образование еще в царской России. Мы безмерно
ее уважали, любили и боялись. У нее была своя методика стимулирования нас к получению знаний - простая, но чрезвычайно эффективная. Листочек, вырванный из тетрадки, был разделен на две половинки, слева фамилии учеников писались красными чернилами с особыми, только ей понятными пометками, что означало какие-то недочеты в учебе, справа синими отмечались те из нас, которые отличились успехами. Причем страничка эта открыто лежала на столе, находилась, как теперь при-
нято говорить, в свободном доступе, и каждый из нас мог посмотреть, в каком он сегодня «цвете». Но почему-то больше всего на свете, больше двойки, мы боялись попасть в «красный» список. В то же время при всей строгости и твердости характера Зоя Леонидовна была добрейшей души человеком. Думаю, что все мои одноклассники до сих помнят, как в те трудные времена, когда деревня практически не знала денег - в ходу были трудодни, она весь класс водила в
Выступление на лабораторном семинаре, 1974 г.
Встреча нового, 1976, года с женой Анной
кино за свой счет. Эти походы были самым огромным праздником для нас.
Директором школы работал Виталий Иосифович Спирченок - личность легендарная. Во время войны он был комиссаром партизанского отряда, в котором комсоргом был Петр Машеров, и рекомендовал будущего секретаря ЦК КПБ в партию. В мирное время Петр Миронович часто проводил учительские съезды и собрания и, если в них принимал участие Спирченок, охотно общался с ним в кулуарах, чем вызывал интерес и удивление у многих присутствовавших: простой директор школы чуть ли не под руку прогуливается с самим Машеровым! Вспоминаю прекрасного химика Клавдию Егоровну Самусенко, которая весь класс возила на районные олимпиады по своему предмету. Математика...
- Ну а физика, которая стала вашим хлебом, была на каком месте?
- Она мне давалась наравне со всеми предметами, и каких-то сверхспособностей в ней я не демонстрировал. Мне больше нравилось возиться с сельхозтехникой, в окружении которой прошло мое детство. Часто прямо во дворе нашего дома сгружали ящики и из них собирали культиваторы, плуги и прочий инвентарь. Я с удовольствием приобщался к этому процессу и часами мог возиться с болтами и гайками, при-
кручивая детали. Отец, видя мой интерес, советовал поступать в Институт механизации сельского хозяйства: «Вот станешь инженером, а потом и председателем колхоза». Но мне казалось, что сельхозтехника слишком проста для новой современной эпохи, которая буквально каждый день привносила что-то новое в нашу жизнь.
- Оно и понятно, в Беларуси тогда начинался технический бум, активно развивались естественные науки, на слуху были последние достижения в области радиотехники, электроники.
- Кроме того, в обществе царила эйфория оттого, что был покорен космос. Это событие стало переворотом в сознании людей, заставляло верить во всемогущество разума. В школе мы часто проводили встречи с учеными, и я, как секретарь комсомольской организации, часто был их инициатором. Мы спорили, скоро ли компьютерный разум превысит человеческий, когда люди освоят другие планеты
и т.п. Конечно, все это влияло на выбор будущей профессии.
- А что все-таки выступило определяющим фактором в этом деле?
- Я от сестры, которая к тому времени стала учителем физики, узнал, что на физфаке БГУ открылось элитное отделение радиофизики. И как мне сейчас кажется, дал знать о себе юношеский
максимализм - хотелось поступить на самое престижное отделение, поучаствовать в самом большом вступительном конкурсе, доказать всем, что я смогу. К тому же студенты этого отделения получали самую высокую стипендию, все выпускники оставались работать в Минске и посему, как я понял позднее, считались завидными женихами, особенно для «девичьих» факультетов - биологического, географического и филологического. Надо помнить, что в то время было полукрепостное право - после окончания школы сельскому жителю паспорт не выдавали. И получить его можно было, только имея направление на учебу. Это было еще одним дополнительным стимулом для образования.
- Поскольку вы окончили школу с золотой медалью, вам довелось сдавать только один вступительный экзамен?
- Тогда медалисты не имели никаких преимуществ, и пришлось выдержать пять экзаменов: два по математике - устный
и письменный, по физике, химии и языку. По всем у меня было «отлично», кроме химии, по которой я получил четверку. Да и то она была спорной, поскольку экзаменационную задачу можно было решать двумя способами, а тот, который выбрал я, не понравился преподавателю, принимавшему экзамен. На радиофизику был по тем временам фантастический
Обсуждение физики четырехфотонных процессов с лауреатами Госпремии СССР академиками П.А. Апанасевичем, А.С. Рубановым и доктором физико-математических наук профессором Е.В. Ивакиным
На нобелевской неделе в Стокгольме с министром энергетики США, нобелевским лауреатом Стефаном Чу и членом Нобелевского комитета академиком Матсом Ларссоном, 2011 г.
I В МИРЕ НАУКИ |
павел апанасевич, почетный директор института шизики им. б. и. Степанова нан Беларуси, лауреат государственных премий СССР и бсср, заслуженный деятель науки республики Беларусь,
АКАДЕМиК:
- В исследования нашего института Валентин Орлович включился фактически до зачисления на работу. Еще студентом он принял активное участие в создании и запуске первой в Беларуси экспериментальной установки для изучения вынужденного комбинационного рассеяния - нового нелинейно-оптического явления, позволяющего изменять частоту лазерного излучения и поэтому весьма перспективного для многих применений лазерной техники.
Первый цикл изысканий, завершившийся защитой кандидатской диссертации, был посвящен изучению закономерностей развития ВКР в жидких средах в резонаторе и разработке методов измерения коэффициентов ВКР-усиления и сечений комбинационного рассеяния. В дальнейшем разнообразие исследуемых нелинейно-оптических явлений, рассеивающих сред и вариантов постановки эксперимента были существенно расширены. При этом большое внимание всегда уделялось выяснению возможностей их практического использования. Так, уже в середине 70-х гг. в Институте физики с участием
Орловича была создана лазерная система, позволяющая получать когерентное излучение, плавно перестраиваемое в инфракрасном, видимом и ультрафиолетовом диапазонах длин волн. Это достижение было отмечено премией Ленинского комсомола БССР.
В сфере научных интересов Валентина Антоновича - новые источники лазерного излучения. Им предложен новый метод повышения яркости генерируемых световых пучков путем использования неустойчивого телескопического резонатора, созданы другие ВКР-преобразователи и лазерные источники. Его приборные разработки отмечены дипломами I степени ВДНХ БССР, научные и прикладные достижения удостоены Государственной премии Республики Беларусь.
В последнее десятилетие внимание академика в значительной степени сосредоточено на решении проблем создания высокотехнологичных полностью твердотельных малогабаритных лазерных систем, позволяющих получать мощное когерентное излучение в широком диапазоне длин волн и временных характеристик, а также систем, генерирующих условно безопасное для глаз излучение. В последнее время В.А. Орлович является координатором и научным руководителем государственных научных и научно-технических программ в области лазерной физики и оптических технологий. Все это несомненно и убедительно свидетельствует о его высоком научном авторитете среди отечественных и зарубежных ученых.
конкурс: 12 человек на место. Шансов попасть на это отделение у меня практически не было, и нам сразу предложили написать заявление на общую физику. Когда я приехал после экзаменов узнать результаты, то среди зачисленных себя не обнаружил. Потеряв всякую надежду, решил все-таки заглянуть в списки радиофизиков, и какова же была моя радость, что я поступил именно туда, где и хотел учиться.
- Не пасовали ли вы, выпускник сельской школы, перед столичными сокурсниками?
- Не скрою, на первом курсе пришлось нелегко, в группе было много минчан, и они почему-то уже были знакомы с азами высшей математики. У нас же в школе ее не преподавали, и я поначалу заметно проигрывал в знаниях, но потом, поднакопив нужный багаж, стал хорошо
учиться, получал повышенную стипендию. Это было не тяжело, главное - не пропускать занятия, вовремя все делать. Появились друзья-однокурсники, которые жили со мной в общежитии все пять лет, и мы вместе питались, гуляли, занимались спортом. В конце четвертого курса у нас было распределение, на которое пришел Николай Александрович Борисевич, тогда он был заместителем директора Института физики Академии наук БССР, и предложил мне работу в институте, о существовании которого я и не подозревал. Для молодого исследователя особенно важно, кто будет его научным руководителем и какое направление работ избрано. Мне повезло. Я попал в лабораторию нелинейной спектроскопии Павла Андреевича Апанасе-вича, прекрасного человека и ученого с мировым именем, и начал исследования по лазерной физике и нелинейной опти-
ке, когда этим наукам от рождения было лишь 7-8 лет.
- Поэтому поле деятельности было весьма широким?
- Сотрудников института переполняли новые идеи, но зачастую для их реализации не существовало экспериментальной базы. Конечно, отдельные приборы выпускались серийно, однако под наши задумки нужны были целые установки. Поэтому молодежи приходилось работать и ножовкой, и дрелью, и паяльником, и на токарном станке. Хотя в институте уже действовало свое конструкторское бюро, мы многое делали сами: чертили, конструировали, собирали отдельные узлы. Работа очень нравилась, затягивала, вдохновляла, но буквально через год я чуть ее не лишился. Произошел трагический случай. С коллегой Владимиром Русаком мы готовили срочные
эксперименты по исследованию лазеров, не заизолировали высоковольтные провода, напряжение в которых было 5 тыс. вольт. По неосторожности он погиб. Было следствие, мне предлагали уволиться, но я упорно не соглашался. Не знаю, чем бы закончилось дело, если бы меня не поддержал академик Апанасевич. Думаю, он поверил в меня и дал шанс остаться в науке. В 1976-м я защитил кандидатскую диссертацию по нелинейной оптике, вскоре после этого стал лауреатом премии ЦК ЛКСМБ вместе с Казаком Н.С., Белым В.Н., Полтораком Н.П. и Сердюковым А.Н. за создание лазеров и преобразование их параметров. Тогда же я предложил начать исследования в направлении разработки методов измерения быстропротекающих процессов, но Павел Андреевич посоветовал заняться когерентным антистоксовым рассеянием света. Чтобы начать исследования, нужны были лазеры другого класса, и моей группой были созданы самые мощные в Советском Союзе частотные лазеры на
гранате, комплекс перестраиваемых лазеров и многое другое. Три года работали без публикаций, потому что установок подобного типа не существовало в мире, и мы делали их с нуля. Была создана приборная база, за разработку которой мои ученики - Валерий Козич и Владимир Квач - удостоились премии ЦК ВЛКСМ.
Появились и заманчивые административные предложения. Тогдашний директор Института физики академик Б.И. Степанов предлагал мне стать ученым секретарем, академик Б.В. Бокуть на весьма выгодных условиях перетягивал в Гомельский университет заведующим кафедрой, а академик В.С. Бураков настойчиво рекомендовал возглавить межведомственный конструкторский отдел, который должен был внедрять разработки института в оборонный комплекс страны.
- В те времена получить достаточно престижную должность в 30-летнем возрасте было редкостью. Велик был соблазн?
- Определенный соблазн был. Тогда большое значение придавалось участию молодежи в общественной деятельности. Я был членом комитета комсомола физфака БГУ, членом комитета комсомола и руководителем общества «Знание» в Институте физики, позднее работал заместителем секретаря парткома института. Кстати, в последней должности слишком увлекся агитацией за выборность всем коллективом института директора, за что справедливо едва не был исключен из партии. Все это требовало времени, но одновременно обогащало новым бесценным опытом общения, расширяло кругозор, приучило работать в команде, руководить людьми. Поэтому определенные навыки руководителя были, что склоняло меня принять одно из этих предложений. Я долго размышлял над ними, но, слава Богу, отказался, предпочел остаться в науке, о чем сейчас не жалею. Лазерная тематика в стране развивалась очень мощно, и наша группа соревновалась с лучшими мировыми лидерами в этой
оксана лдхвич, главный специалист брффи, кандидат химических наук:
- Валентин Орлович был назначен председателем научного совета БРФФИ осенью 2003 г. Конечно же, приход нового руководителя всегда связан с несколько настороженным ожиданием коллектива: как поведет себя новый босс? В случае с Валентином Антоновичем все обошлось без трудностей и проблем. Как раз в это время фонду выделили новые помещения в здании Президиума. Нужно было обживать кабинеты, оборудовать рабочие места, перенести и разместить огромное количество документов, архив и параллельно вести текущие дела. Каждый из нас был занят своими проблемами и практически не ощущал присутствия начальника. Когда все дела с обустройством были улажены, оказалось, что новый председатель - единственный, кто остался со старой мебелью. По какой причине это произошло, было неясно: то ли денег именно на него не хватило, то ли его желания? И до сих пор Валентин Антонович работает в кабинете, который был оборудован до него. И это не случайность, это черта характера - чрезвычайная скромность. Кроме того,
по натуре он трудоголик. Ему трудно понять, как можно работать только от звонка до звонка: полный рабочий день он проводит в стенах фонда, а потом продолжает свой трудовой марафон в Институте физики, где с полной отдачей занимается наукой.
Особая черта Валентина Антоновича - умение слушать и слышать своего собеседника, что не часто встречается в отношениях начальника с подчиненными. Он не формальный руководитель, которого интересуют только вопросы, связанные непосредственно с работой, а шеф, который всегда войдет в положение сослуживца, поможет ему в любой ситуации, даже выходящей за рамки официальных отношений. Хочется отметить еще одну черту академика Орловича-отечески заботливое отношение к молодым сотрудникам. Сколько терпения и такта проявляет он в общении с ними: объясняет, уговаривает, а иногда и настаивает на том, чтобы не останавливались на достигнутом, повышали уровень знаний и научный статус. В то же время, несмотря на мягкость и доброту, терпимость и выдержку, Валентин Антонович очень тверд в решениях и действиях, умеет добиться своего, если речь идет о серьезных вещах, например поступлении в аспирантуру, защите диссертации и т.д. Без преувеличения, многие судьбы молодых ученых сложились удачно благодаря именно такому патронажу.
I В МИРЕ НАУКИ |
области. В 1988 г. я защитил докторскую диссертацию. Она была выполнена на стыке лазерной физики, нелинейной оптики и нелинейной спектроскопии. Один из результатов - обнаружение совместно с коллегами из лаборатории фотоники молекул нашего института новой фотохимической реакции. Как оказалось, позднее и независимо от нас проявление этой реакции наблюдали в совместных экспериментах французские, японские и американские физики в условиях взаимодействия возбужденных молекул металлопорфиринов с ДНК. Объединив наши усилия, удалось получить результаты, важные для понимания механизмов фотодинамической терапии рака.
В лаборатории, которой я руковожу с 1994 г., сложилась прекрасная команда,
способная генерировать новые научные идеи и выполнять на современном уровне сложные эксперименты и теоретические расчеты. Тем не менее для работы по новым направлениям мы широко используем международную кооперацию и взаимодействуем не только с французскими учеными, но и с коллегами из многих стран Европы и Азии.
- Правильно ли я понимаю, что вы и ваши сотрудники выступают генераторами идей, а реализуют их международные коллективы?
- Это не совсем так. Предложение об упоминавшемся сотрудничестве поступило к нам из Франции. Были также предложения из Японии, которые вылились в многолетнюю плодотворную работу. Ряд крупных международных про-
ектов родился в нашей лаборатории. Как пример, в 2012 г. мы завершаем работы по одному из таких проектов, в котором вместе с нами выполняют исследования коллеги из Германии, Италии, Франции и Польши.
- А как рождаются такие идеи? Какова здесь ваша роль как руководителя лаборатории?
- Главная и основная моя обязанность состоит в определении тематики научных исследований, своевременном отказе от устаревшей, в предложении новых направлений исследований с учетом квалификации сотрудников, возможностей экспериментального оборудования и потребностей нашей экономики. В течение последней пятилетки наша лаборатория успешно работала в таких
АЛЕКСАНДР ГРАБЧИКОВ, ВЕДУШИЙ НАУЧНЫЙ СОТРУДНИК ИНСТИТУТА ФИЗИКИ, ДОКТОР ФИЗИКО-МАТЕМАТИЧЕСКИХ НАУК:
- Моя научная работа началась в качестве первого сотрудника научной группы Валентина Антоновича Орловича в лаборатории нелинейной спектроскопии. Это произошло в 1976 г., когда я пришел работать в Институт физики им. Б.И. Степанова нАн Беларуси. Валентин Антонович в тот момент уже завершил работу над кандидатской диссертацией и готовился к защите. В этот процесс были вовлечены ведущие ученые союзного уровня, так что наряду с началом приобщения к экспериментальной нелинейной оптике мне довелось познакомиться и с признанными авторитетами в этой области.
Объектом исследования было явление вынужденного комбинационного рассеяния света. Участие в этом увлекательном процессе существенно ускорило мое введение в научную сферу и послужило причиной того, что я занимаюсь научной работой по данному направлению уже более трех десятков лет. Молодой и энергичный Валентин Орлович играл главную роль в инициировании экспериментов, расширении связей с организациями-партнерами и получении от них контрактов. В лаборатории нелинейной спектроскопии научная группа Валентина Антоновича быстро разрасталась и вскоре стала занимать весомые позиции не только в масштабе подразделения, но и в институте в целом. Значительные средства, поступавшие по хоздоговорам, помогали поддерживать прорывные исследования. Одним из них стала
активная спектроскопия комбинационного рассеяния, новое по тем временам направление, интенсивно развивавшееся и в СССР, и на Западе. Именно в эти годы, по моему мнению, Валентином Антоновичем была получена закалка и нужные навыки по организации научной деятельности как в плане прагматичного формирования тематики, так и в плане ее финансового обеспечения. Поэтому
неудивительно, что и в период болезненного перехода к достаточно продолжительному периоду «свободного плавания» науки, научному лидеру удалось из небольшой группы сотрудников и молодых ребят, только окончивших университет, создать лабораторию, способную решать научные задачи мирового уровня и имеющую уже в те годы прочную экономическую основу.
Замечательные организаторские способности В.А. Орловича -умение отыскать оптимальные пути решения самых разнообразных задач, способность найти выход из самых сложных ситуаций, неутомимая энергия при достижении поставленных целей - оказались востребованы как на уровне дирекции Института физики, так и Национальной академии наук. Занимая важное положение в научной жизни нашей страны как глава Белорусского республиканского фонда фундаментальных исследований, достойно представляя интересы нашего государства на международной арене, Валентин Антонович в то же время осуществляет систематическую ежедневную работу по управлению своей лабораторией, разрушая (как и положено академику) фундаментальные представления об ограниченности суток 24 часами. В этой связи хочется выразить надежду, что открытый им закон временной многомерности суток позволит ему хотя бы иногда заниматься подзабытой из-за постоянного цейтнота любимой рыбалкой.
новых для нас направлениях, как безопасные для глаз лазеры, применение лазеров в медицине, охране окружающей среды, в биологии. Здесь мы нашли своих единомышленников и в Института физики, и в медицинских учреждениях, и в промышленности. Конкретные идеи постановки тех или иных исследований -это результат коллективного труда. В лаборатории 14 человек, все они высококлассные специалисты: выдающийся теоретик академик П.А. Апанасевич, мой заместитель Р. В. Чулков, в котором удачно сочетаются экспериментатор и теоретик, уникальный экспериментатор
B.И. Дашкевич, тонкий физик А.С. Граб-чиков, инициативные и думающие
C.В. Войтиков, А.И. Водчиц, А.Г. Батай, И.А. Ходасевич, Г.И. Тимофеева. Есть и талантливая молодежь.
Наука - это ежедневный настойчивый и порой изнуряющий труд, в этой связи мне очень близки слова патриарха Кирилла: «Научный поиск часто связан с подвигом всей жизни, аскетизмом, самоограничением, только огромный труд и самоограничение выводят человека на уровень, превышающий уровень других людей, только самоограничение, аскетизм и полная посвященность делу выводят человека на самые передовые рубежи, в том числе рубежи науки». Считаю, что это максима ученого, которой он должен руководствоваться в жизни, поэтому всем своим сотрудникам в лаборатории раздал распечатку этого изречения.
- Свою деятельность вы можете назвать подвигом?
- Конечно, нет. Научная работа для ученого - это смысл жизни, когда успехи приносят удовлетворение от достигнутого, а неудачи - подстегивают мысли. Хочу заметить, что такое служение науке очень четко проявляется у старшего и среднего поколения ученых и, к сожалению, в значительно меньшей степени - у молодежи. В наш прагматичный век многие молодые люди хотят иметь все и сразу - и материальное благополучие, и научные степени, и служебное положение. В этом есть и вина нашего общества, в котором исчез-
ло уважительное отношение к ученым, как к людям, которые работают на благо общества, во имя общества и, что особенно важно для нашей молодой страны, на ее будущее.
Здесь есть чему поучиться у других стран. Мне недавно посчастливилось по приглашению Нобелевского комитета принять участие в торжествах, посвященных вручению Нобелевских премий. Поразило несколько обстоятельств. Во-первых, лауреаты выступали с лекциями перед широкой научной общественностью, затем - при вручении премий и, наконец, перед специализированными аудиториями. И во всех случаях доказывали мировую приоритетность своих работ. Во-вторых, все процедуры организованы так, чтобы вызвать интерес у максимального числа людей. Телевидение транслировало церемонию с небольшим перерывом в течение пяти часов. В-третьих, студенческая и научная молодежь была самым активным участником мероприятия. Всем шведским обществом выражалось восхищение достижениями лучших умов человечества, а у молодежи воспитывалось стремление к получению знаний.
- Приходится ли во имя научной работы жертвовать чем-нибудь?
- Да, своим личным временем, хобби, семейной жизнью. Раньше девяти вечера я дома не появляюсь, работаю практически все выходные дни. И получается, что фактически жена постоянно одна. Мы с ней одноклассники, и она тоже медалистка, правда, «серебряная». В школе слыла выдающимся математиком, училась
в политехническом, там тоже решала задачи быстрее всех и получала автоматом пятерки. Стала кандидатом технических наук, доцентом, преподает в БНТУ. Ухаживал за ней со школы, но поженились, когда я окончил университет. Жить было негде, и я после рождения сына отправил ее в деревню, сам снимал койко-место в чужой квартире. Два раза в неделю ездил к ней, и в электричке готовился
к кандидатским экзаменам. Но уже через год я вступил в кооператив -тогда ежегодно для сотрудников академии выделялось 200 квартир, и зимой 1971 г. мы получили свое жилье. Сын - выпускник мехмата БГУ, но по научной стезе не пошел - занимается статистикой. У него, как и у жены, математический склад ума, благодаря чему он преуспевает и в профессии, и в спортивном бридже. Он чемпион Беларуси, Литвы, Латвии и Польши по этому виду спорта. У меня есть внучка, она в этом году заканчивает школу, но пока не определилась кем будет.
- Так все-таки, Валентин Антонович, что в большей степени определило ваш путь в науку - случайность или судьба?
- Я уже говорил о различных стечениях обстоятельств, во многом повлиявших на мою жизнь, но все-таки со временем признаю и некоторую предначертан-ность судьбы. Я мог погибнуть в детстве примерно в 10-летнем возрасте, когда после прыжка с откоса сильно ударился и потерял способность двигаться, лежа буквально в 10 сантиметрах от воды. До сих пор помню ужас, который испытал тогда. В студенческие годы во время практики в ГДР я прыгнул с 10-метровой вышки в озеро, сильно ударился о воду и очнулся на большой глубине от ощущения леденящего холода. На сборах в армии во время автомобильной аварии едва не потерял руку. Дважды в самолетах, на которых я летал, возникали аварийные ситуации. Тем не менее остался цел. Такое ощущение, что судьба или Бог меня берегут.
Что же касается моего пути в профессию, то здесь были и случайности и закономерности. Пришел работать (случайно!) в ту область науки, которая только возникла, попал (случайно!) в одну из лучших лабораторий, оказался в науке во время ее очень высокой востребованности обществом и в меру своих характера и способносте старался добросовестно учиться у старших коллег, предлагать и реализовывать научные идеи, а семья помогала мне в этом.
Ирина ЕМЕЛЬЯНОВИЧ
