CC BY
29
Сергей Николаевич Селивановский, краевед, член Союза журналистов РФ,
г.Ижевск
ТРУДНЫЕ, НО СЧАСТЛИВЫЕ ГОДЫ
Я родился в 1937 году, и мое детство пришлось на военные и послевоенные годы. Это было трудное время, как для взрослых, так и для детей, но город Ижевск, благодаря оборонным производствам, находился в определенной мере в привилегированном положении. Снабжение продуктами питания по карточкам, наличие приусадебных участков и предоставление участков под посадку картофеля обеспечивало сравнительно сносное существование. Мой отец работал шофером, мама - бухгалтером, я у них был единственным ребенком, и мне не пришлось испытывать тех лишений, которые выпали на долю детей в многодетных семьях, особенно в сельской местности. Но иногда и в нашей семье были трудности с продуктами питания, и маме пришлось продавать на рынке многие вещи, приобретенные до войны. Несмотря на трудности военного времени, забота государства о детях во время войны была на одном из первых мест. И после войны партия и правительство уделяли огромное внимание детям, особенно сотням тысяч сирот и беспризорным.
Воспоминания детства - это также встречи с интересными людьми, подробности о жизни и судьбе которых, к сожалению, приходится узнавать лишь через много лет.
1941 год
Мне было четыре года и запомнилось лишь одно событие. Летом 1941 года в Ижевске началась организация местной противовоздушной обороны, позднее вводится светомаскировка - с наступлением темноты все были обязаны занавешивать окна. Причиной было опасение, что немецкие самолеты могут долететь до Ижевска, а наш город был практически единственным поставщиком стрелкового оружия для фронта. Опасение было не напрасным - 4 ноября 1941 года немцы бомбили город Горький (сейчас Нижний Новгород), имеющий крупнейшие заводы, производящие вооружение. Были разрушены цеха нескольких заводов с большими человеческими жертвами. Всего за время войны немецкие бомбардировщики совершили 43 налёта на город Горький. [1].
Улица К. Маркса, дом № 213. В этом доме я родился, и в нем прошло мое детство. Здесь жили одновременно несколько семей: Тимофеевы, Малаховы, Селивановские. Во время войны проживала также подселенная к нам большая семья эвакуированных из Киева. Дом был снесен в 1955 году при расширении территории Мотозавода.
Фото автора, 1951 год.
Мы жили тогда в старом большом доме № 213 по улице Карла Маркса, там, где сейчас верхняя проходная Мотозавода. С наступлением тем-
31
ноты мои родители обычно завешивали окна одеялами, но однажды поздно вечером одеяло упало, а родители не заметили этого. Очень быстро к нам пришли патрульные и стали кричать, чтобы мы немедленно завесили окно. Я очень испугался их криков и долго не мог успокоиться, но, к счастью, все обошлось.
1942-44 годы
Однажды летом 1942 года я пережил сильный стресс, потерявшись в магазине, куда меня взял отец. В магазине было много людей, отец встал в очередь, но вскоре мы потеряли друг друга. Я испугался, бегал среди людей, плакал и кричал: «Коля! Коля!». Люди говорил: «Мальчик, видимо, потерял брата». Они не знали, что я долгое время звал отца по имени, как обычно называла его моя мама. Наконец, я нашел отца, но потом ещё плакал всю дорогу до дома...
Июнь 1942 года. Моей любимой игрушкой был этот металлический автомобиль. Я пытался его «модернизировать», устанавливая на него самые разнообразные детали.
Фото М.П. Румянцева.
Надолго запомнилось другое событие 1942 года. Во дворе нашего дома был большой сарай, построенный дедом еще до революции. Там были помещения для лошади, коровы, свиней и куриц, для хранения муки и дров и большое помещение с инструментами, которое бабушка называла каретник. Это было самое интересное помещение, где я любил играть с множеством незнакомых вещей.
Однажды к дому подъехали несколько машин и люди в военной форме стали переносить в сарай какие-то мешки. Позднее я узнал, что это была большая партия сухарей, которые разместили в нашем сарае на временное хранение перед отправкой на фронт. Первое время был оставлен часовой, затем вокруг сарая развесили провода под током. Через некоторое время мешки с сухарями из сарая вывезли, но провода забыли отключить от сети. Играя во дворе, я потянул провод и получил сильный удар током. Хорошо, что неподалеку оказался отец. Он успел оторвать меня от провода, а затем отключил и убрал провода.
Игрушек в детстве у меня было немного, и это были, в основном, детали автомашин, которые часто приносил мне с работы отец.1 Возможно, это повлияло на мой выбор профессии инженера и появление склонности к изобретательству.
В 1942 году меня определили в детский сад № 6, который находился в доме № 205 по ул. Карла Маркса, всего через пять домов от нашего дома. Кстати, в те годы было мало желающих отдавать детей в детский сад; за детьми, в основном, присматривали бабушки. По рассказам моей мамы, директор детского сада ходила по домам и агитировала жителей отдавать детей в детский сад, чтобы скомплектовать группы. Дом, в котором находился детский сад, до революции принадлежал известному ижевскому нотариусу Евгению Ивановичу Грачевскому. Его жена приходилась двоюродной сестрой В.И. Ленину, и в июне 1912 года здесь гостили мать Ленина со старшей дочерью Анной Ильиничной-Елизаровой. Сейчас на сте-
1 В 1930-50-е годы игрушки для детей делали, в основном, из дерева или металла; они были очень долговечны и экологичны. Современные пластмассовые игрушки (в большинстве китайские) дети часто ломают уже через несколько дней. Миллионы этих игрушек выбрасываются на свалки, поскольку в России практически нет сортировки отходов и промышленности их переработки. (С.С.)
не корпуса Мотозавода на улице Карла Маркса имеется мемориальная доска, напоминающая об этом событии.
Долгие годы директором детского сада была Раиса Павловна Осипо-ва, прекрасный педагог и организатор. Ее сын Юрий учился вместе со мной в школе № 22. С Раисой Павловной и Юрием мы общались в течение многих лет. Во дворе дома находилось общежитие Ижевского педагогического училища.
Улица К. Маркса, дом № 205. В этом доме находился детский сад № 6.
Снесен в 1955 году.
Помню, как однажды наша группа детского сада давала концерт в госпитале, размещавшемся в школе № 22 (сейчас в этом здании находится медицинский колледж имени Феодоры Пушиной). Мы читали стихи и пели песни для раненых, некоторые из них плакали, слушая детские голоса и, очевидно, вспоминая своих детей. После концерта они пытались дать нам белый хлеб и кусочки сахара. Но мы помнили слова воспитателей:
«Ничего не брать, так как раненые должны хорошо питаться, быстрее поправляться и снова ехать на фронт бить фашистов».
После концерта я случайно зашел в одну из палат, где находились идущие на поправку тяжелораненые. Мне было страшно смотреть на людей, потерявших руки, ноги, видеть изуродованные лица. Эта картина запечатлелась в памяти на всю жизнь.
Запомнилась также встреча в детском саду с фронтовиком-летчиком. Он рассказал, как он воюет с фашистами, предложил нам нарисовать что-нибудь на военную тему. Нам дали бумагу и цветные карандаши и почти все ребята нарисовали самолет с красной звездой, сбивший немецкий самолет, который падает, оставляя шлейф черного дыма.
В эти военные годы трудно было всем, и взрослым и детям. Детской одежды практически не было, моя мама сшила мне маленькую гимнастерку из старой отцовской гимнастерки, пальто - из отцовского пальто. Когда мне исполнилось шесть лет, родители разрешили мне вечером уходить из детского сада домой одному, хотя расстояние до дома было большое - мы жили тогда уже в другом доме почти в конце улицы Советской недалеко от речки Карлутки.
Когда я пошёл в первый класс, мне стали поручать покупать продукты, но только на Сенной, как назывался тогда центральный рынок. Выкупать продукты в магазинах по карточкам мне еще не доверяли, так как потерянные карточки не восстанавливались, и это для семьи было бы большой трагедией. Позднее мне стали доверять их, но только в конце месяца, когда карточек оставалось мало, и их потерю можно было бы пережить.
Покупая продукты на рынке, я отчаянно торговался, и на сэкономленные копейки покупал пирожок с картошкой, капустой или морковью у бабушек, торговавших у входа на рынок. Однажды на улице Бородина, рядом с нашим домом остановилась телега, с которой женщина стала продавать какие-то темные блины. Оказалось, что это были блины из крови; женщина пекла их на керосинке прямо на телеге. Из фляги на разогретую сковороду женщина ковшом наливала кровь. Я купил один блин, и он показался мне вкусным. В то время все казалось вкусным. А самым вкусным для нас был кусок черного хлеба, посыпанный сахарным песком.
В ноябре 1943 года в Ижевске открылся новый каменный цирк, один из крупнейших в СССР. Мои родители, как и многие ижевцы, обожали цирк и почти всегда брали меня на представления. Надолго в памяти остались выступления дрессировщика Дурова с животными, чемпиона мира Григория Новака, поднимавшего тяжести и клоунов с их пародиями на фашистов.
В этом доме (ул. Советская, 50) с печным отоплением в 1944-45 года в комнате площадью 10 кв. метров коммунальной квартиры № 1 проживала наша семья: отец Николай Михайлович, мама Елизавета Никитична, я и родившийся в марте 1945 года мой брат Александр. В этой квартире проживала также многодетная семья Есенкуловых.
Дом сохранился до настоящего времени. Фото автора 1960-х годов.
В начале войны было приказано сдать все радиоприемники, так как немцы вели радиопередачи на русском языке, искажая информацию о событиях на фронте. Мой отец работал шофером в Наркомате Внутренних Дел Удмуртии (с 1946 года Министерство), возил наркома. В распоряжении наркома находился американский автомобиль Форд, в котором был хороший радиоприемник. Нарком разрешил не снимать его с машины, но запретил кому-либо, кроме отца, слушать радио. Поэтому отец имел воз-
можность слушать немецкие передачи по этому радиоприемнику. Позднее он рассказывал, что немцы не раз объявляли о взятии Москвы.
У нас был радиоприемник СИ-235 1935 года выпуска, который пришлось на время войны сдать на центральный почтамт (сейчас в этом здании компания «Ростелеком»). Получили мы его только после войны.
Почти в каждом доме были черные большие репродукторы, а у главпочтамта по улице Советской висел большой громкоговоритель, по которому передавали особо важные сообщения. Обычно по вечерам я с нетерпением ждал итоговых сводок с фронта, особенно о продвижении войск Жукова на запад и слушал их до поздней ночи.
Хотя все в это трудное время жили бедно, в Ижевске из работающих никто не голодал (завод обеспечивал работой и пайками), но в памяти осталось постоянное желание поесть что-нибудь вкусное - американскую тушенку, сахар или конфеты, которые довольно редко удавалось пробовать. Родители приучали детей бережно относиться к продуктам питания, особенно к хлебу: даже крошки нельзя было оставлять на столе.
Помню, в новогодние праздники января 1945 года меня и еще несколько детей пригласили на елку соседи, жившие над нами. Елка была украшена разноцветными фабричными шарами, но кроме них было развешено много конфет и самодельных пряников. Взрослые просили нас рассказывать стихи или станцевать, за это мы получали конфеты или пряники. Сильно волнуясь в незнакомом обществе, я ничего не смог рассказать, но все равно получил пару овсяных пряников, бесподобный вкус которых запомнился надолго.
1945 год
Прекрасно запомнился день Победы. Девятого мая отец рано ушел на работу, и уже часов в семь подъехал к дому на своем служебном Форде, чтобы взять меня с собой на празднование дня Победы. Мы прикрепили на капот машины красный флажок, поехали в центр и поставили машину между клубом Октябрьской революции (КОР) и Домом Правительства (Советская, дом № 1). Вскоре тысячи людей собрались на площади, они радовались окончанию великой войны, пели, танцевали, а потом началась демонстрация. Я сидел на капоте машины, наблюдал это историческое со-
бытие и тоже радовался великой победе. Как жаль, что в то время у меня еще не было фотоаппарата! И это веселье продолжалось до позднего вечера, когда начался грандиозный фейерверк.
9 мая 1945 года. Празднование дня Победы на площади Пастухова в Ижевске.
Если бы фотограф повернул фотоаппарат чуть-чуть налево, то и я возможно, оказался бы на этом историческом снимке. [2].
Еще одно событие произошло в Ижевске, возможно, единственное в его истории, свидетелем которого я случайно оказался. 12 августа 1945 г. на стадионе «Динамо» состоялась игра в пушбол (англ. pushball от push -толкать и ball - мяч). Я не знал об этой игре, но запомнил случай, связанный с ней, в результате которого я чуть не погиб.
Поскольку родители записали меня в школу, и приближался учебный год, в детский сад я уже не ходил, и, имея достаточно свободного времени, часто проводил время в гараже НКВД. Меня знали все водители, друзья отца, я даже запомнил фамилии двоих из них - Погорелов, Шилов. В гараже стояла то ли трофейная сверхлегкая немецкая танкетка, то ли ко-лесно-гусеничный мотоцикл, и я с другом Эдиком Пудовым (позднее мы учились в одной школе № 22), отец которого также работал в НКВД, часто играли «в войну». Мы представляли себя мчащимися на этой технике, крутили руль, отстреливались от немцев, и конечно, всегда побеждали.
Кстати, игра «в войну» была одной из наиболее распространенных игр среди детей в годы войны и послевоенное время.
Момент игры в пушбол на стадионе «Динамо». Фото Н.А. Арбузова из газеты «Удмуртская правда» за 14 августа 1945 г.
Итак, в день игры в пушбол я находился в гараже НКВД. Ближе к вечеру появились несколько мужчин, которые внесли в помещение, что-то большое, похожее на палатку. Как оказалось, это был пушбольный мяч. В этом помещении гаража был большой компрессор, они подключили мяч к компрессору, включили его, и мяч стал медленно раздуваться, поражая своим размером. Я подошел поближе, но в этот момент что-то случилось с компрессором, а мимо промчалась, едва не задев меня, огромная деталь, похожая на колесо. Это был тяжелый большой маховик, сорвавшийся с вала компрессора. Он ударил в кирпичную стену так, что посыпались осколки кирпичей. Отец подбежал ко мне: «Тебя не задело? Все в порядке?». Отец увел меня в дежурное помещение гаража, и больше пушбольного
мяча я не видел. Поскольку игра состоялась, очевидно, компрессор отремонтировали и благополучно накачали мяч. Много лет спустя в газете «Удмуртская правда» я нашел небольшую заметку об этой игре.2
1 сентября 1945 года я пошел в первый класс мужской средней школы № 30, обучение было уже раздельное, каменные школьные здания были еще заняты госпиталями, и наша школа располагалась в большом полукаменном доме напротив современной школы № 30, принадлежавшем когда-то первому ижевскому ассенизатору Колупаеву. Вместо портфеля родители дали мне сумку от противогаза; в одном ее отделении я носил учебники, тетради, ручку и другие принадлежности, в другом - мой обед: огурцы, помидоры, хлеб. Ученики в классе были из семей разного социального статуса, но все жили почти одинаково, поскольку продукты можно было купить практически только по карточкам или очень дорого на рынке. Из массы школьников несколько выделялись своей качественной одеждой лишь дети руководящих работников заводов, профессоров и республиканского начальства.
В нашем классе учились также дети офицеров небольшого местного гарнизона, жившие в деревянных казармах в районе современного ЦУМа. Иногда после уроков они приводили нас в казармы к солдатам, которые позволяли нам поиграть с винтовками. В течение нескольких лет в школе у нас был урок военного дела, и мы изучали винтовку и противогаз, но нам, мальчишкам, этого было мало, интерес к оружию был очень большой.
К концу 1945 года госпитали стали выезжать из каменных зданий школ, с января 1946 года наш класс разделили по месту жительства, и я продолжил учебу в школе № 22 (уже в каменном здании), поскольку жил в квартале от нее.
Эта спортивная командная игра была популярна в первой половине ХХ века. Она заключается в проталкивании большого кожаного мяча диаметром около 1,8 м, массой 20-30 кг на травяном поле в ворота противника. Команды имели, как в футболе, по одиннадцать игроков в каждой: пять нападающих, два левых защитника, два правых защитника и два вратаря. Ворота состояли из двух вертикальных шестов 5,5 м высотой, стоящих на расстоянии в 6,1 м друг от друга. Поверх шестов закреплена перекладина в 2,1 м от земли. Игра длится в течение двух периодов с перерывом. Попадание шара под перекладину даёт 5 очков, перелёт через неё - 8 очков.
Николай Александрович Арбузов - один из самых знаменитых фотографов Ижевска, работавший в газете «Удмуртская правда» в течение более 20 лет, начиная с середины 1930-х годов.
Естественно, первая учительница всегда запоминается на всю жизнь. Молодая, симпатичная, только что окончившая педагогическое училище Клавдия Сергеевна Ананьева была добрейшим человеком. Своим тихим голосом она терпеливо объясняла, как писать наклонные палочки в специальных тетрадях по чистописанию, как складывать и вычитать числа.
Мой табель успеваемости за 2-й класс.
С третьей четверти второго класса у нас появился новый учитель Борис Владимирович Слободчиков. Он был также хорошим учителем, но у него не было такого терпения, как у Клавдии Сергеевны, он большое внимание обращал на дисциплину. Когда кто-то из нас неправильно держал руки на парте, он бил нас по пальцам деревянной линейкой.
41
Чистописание у нас было не только в первом, но и во втором, и в третьем классах, а на уроках русского языка очень тщательно изучалась грамматика. Поэтому у учеников вырабатывался неплохой почерк, и они умели грамотно писать и излагать свои мысли. (Что пишут современные школьники, часто трудно разобрать, не говоря уже о том, что многие вообще не ставят запятые. Для чего? Компьютер подскажет, где их ставить...)
Четвертый класс завершался контрольными работами, очень похожими на экзамен. В те годы дети не боялись сдавать экзамены, поскольку они постепенно привыкали к ним, проходя от четвертого класса до десятого, от простого к сложному. (Современные школьники, не имевшие опыта сдачи экзаменов в младших классах, со страхом ждут ужасного ЕГЭ, а государство в лице некомпетентных чиновников от образования, вместо тренировки психологической устойчивости придумывает изощренные методы борьбы со списыванием.)
В шестом классе у нас было уже четыре экзамена - русский язык (письменно), русский язык (устно), литература и арифметика. Обратите также внимание на то, что военное дело мы изучали во втором, четвертом (возможно, в пятом) и шестом классах!
1946-47 гг.
В конце войны по обе стороны железной дороги на Воткинск и Воложку выросли горы разбитых автомашин, танков, пушек и другой военной техники, привезенной с фронта, которые затем в течение нескольких лет переплавлял металлургический завод. Как все дети военных лет, я мечтал найти на этих свалках пистолет и завидовал старшим ребятам, которые имели пистолеты или револьверы, как правило, поврежденные или не имевшие каких-либо деталей. Весной 1945 года моя мечта сбылась: я выменял на кусок резины для рогаток немецкий испорченный пистолет и стал гордо носить его с собой. Но вскоре состоялась встреча с милицией -пистолет отобрали, а меня свели в милицию, но, учитывая малый возраст, благополучно отпустили.
На этих свалках мне с другом Борисом Машковым удалось найти несколько полностью испорченных винтовок. У них не было затворов, прикладов, но для нас это была ценная находка. Мы вычистили винтовки, смазали, завернули в тряпки и закопали во дворе нашего дома. Это был наш оружейный склад. Иногда мы доставали винтовки и играли с соседскими ребятами в войну. Родители относились к нашему «оружию» и этим играм спокойно.
Мой отец был постоянно занят на работе, мама занималась моими маленьким братом и сестрой, родившейся в 1946 году, и мне все чаще приходилось выкупать по карточкам продукты. Но родители выдавали их лишь на отдельные продукты опасаясь возможной утери. В первые послевоенные годы было много воров-карманников, и однажды, когда я стоял в очереди за какими-то продуктами в так называемом «Донорском» магазине (улица Советская, 19, сейчас магазин «Светлана»), у меня украли карточки. А произошло это так. Очередь была очень длинная, она изгибалась несколько раз на улице перед магазином. Был конец месяца, и карточки на несколько оставшихся дней лежали в верхнем кармане моей рубашки. Вдруг ко мне подошли двое ребят года на два старше меня. Один из них сказал: «Купи шапку, дешево отдам», приставив шапку к груди так, чтобы верхний карман моей рубашки оказался под шапкой. Я ответил, что шапка мне не нужна. В это время другой парнишка вытащил из карточки, и они ушли. Неожиданно ко мне подошел мужчина и сказал: «Мальчик, у тебя, кажется, украли карточки». Я проверил карман, карточек не было (почти на целую неделю!) и страшно расстроился. Мужчина успокоил меня и сказал, что попытается помочь. Мы долго ходили вдоль очереди, и вдруг он бросился вперед и схватил одного паренька. Это был один из «продавцов» шапки.
- Этот? - спросил мужчина.
- Да, - ответил я. Мужчина начал обыскивать паренька и достал из его кармана большую пачку красных тридцатирублевок. Отсчитав мне штук пятнадцать, он успокоил меня и посоветовал идти домой, отдать деньги и рассказать обо всем родителям, что я и сделал.
Интересно, что много лет спустя я встретил этого мужчину, оно оказался следователем милиции.
30-рублевая купюра образца 1937 года, имевшая хождение до реформы 1947 года.
В 1946 году мои родители купили козу ради молока для младшего брата и сестры. Я очень любил это удивительное животное с огромными рогами. Козу звали Люся, она реагировала на это имя и давала около трех литров молока. Летом мне приходилось почти каждый день рвать для нее траву на улицах Бородина и Карла Маркса. В то время почти все жители города жили в деревянных частных домах, имели домашних животных, выращивали картошку, заготовляли дрова, и часть этих забот ложилась на плечи детей. Я благодарен своим родителям за то, что с раннего детства они приучили меня к самому разнообразному труду.
К сожалению, в начале декабря 1947 года по какой-то причине родители продали козу за 800 рублей, а 14 декабря произошла денежная реформа с отменой карточной системы. Наличные деньги менялись на вновь выпущенные из расчета десять к одному, и наши большие «козлиные»
деньги превратились в 80 рублей. В первый день реформы меня послали в магазин за хлебом, располагавшийся в старом здании хлебозавода № 1 на улице Бородина в доме № 2. Я впервые купил большую белую булку, и когда пришел домой, отрезал о неё кусок и дал брату. Ему было два года девять месяцев; он видел белый хлеб впервые в жизни, долго разглядывал этот кусок, но так и не стал его есть, и запросил черного хлеба!
Большое впечатление всегда производили встречи с соседями, жившими по другую сторону улицы Бородина, в доме № 215. На втором этаже, жили семьи наших родственников - Ялунины, Кручинины. Я любил бывать у них. У Агрипины Александровны Кручининой, тети Груши, как я ее называл, были подшивки дореволюционного журнала «Нива» с приложениями, и я с интересом просматривал многочисленные иллюстрации этого прекрасного издания.
Позднее я узнал от моей бабушки Анисьи Андреевны Тимофеевой, что муж Кручининой Константин был расстрелян красными в период гражданской войны. Сын Кручининой Сергей Константинович долгие годы возглавлял цех № 15 Ижевского металлургического завода, и я познакомился с ним ближе, когда в 1957 году проходил практику в этом цехе, будучи студентом механического института. Судьба еще раз свела меня с этим цехом в 1975 году: работая в Научно-исследовательском институте металлургической технологии, мое рабочее место почти в течение трех лет было в этом цехе, где я занимался механизацией и автоматизацией
3
производства. 3
Много лет спустя, когда ижевский историк Алексей Владимирович Коробейников опубликовал протоколы Чрезвычайной комиссии за ноябрь 1918 года, стали известны подробности смерти Константина Кручинина. В протоколе комиссии № 6 от 13 ноября 1918 года в пункте № 26 имеется запись о том, что Кручинин Константин обвиняется в агитации против Советской власти. Комиссия постановила: «Белогвардейца агитатора Кручинина 1) предать смертной казни через расстрел, 2) приговор привести в исполнение немедленно». [3]. По рассказам моей бабушки, жене Константина Кручинина было приказано в день казни мужа прийти с санками к заводоуправлению, у стены которого на ее глазах был расстрелян ее муж и еще несколько человек. И бабушка и Агриппина Александровна рассказывали много лет спустя, что Константин никакой агитацией не занимался, а был лишь избран десятидворни-ком (старшим от десяти домой). Они предполагали, что кто-то написал на него донос, а обвинить в агитации было легче всего.
На первом этаже дома проживала большая семья Федора Ивановича Щербакова. Я дружил с их младшим сыном Виктором, который, к сожалению, умер в конце 1940-х годов. Со старшими сыновьями Федора Ивановича, Борисом и Сергеем, мне приходилось общаться реже, поскольку я был на несколько лет младше их. Однажды Борис рассказал мне, что он ходит в авиамодельный кружок Детской технической станции (ДТС), делает модели самолетов. Это произвело на меня такое большое впечатление, что я пошел записываться в это кружок. Но руководитель кружка, Виталий Леопольдович Фетцер сказал, что третьекласснику в этом кружке заниматься еще рано. Но благодаря протекции Бориса, меня записали в этот кружок, однако ходил я в него недолго. Прав был Виталий Леопольдович: не хватило ни знаний, ни терпения. Позднее, когда я увлекся радиотехникой, я более успешно занимался в радиокружке, которым руководил Алексей Егорович Жданов.
1948 год. Радиокружок Детской технической станции. Руководитель Алексей Егорович Жданов. Фото из архива Республиканского центр детского (юношеского) технического
творчества УР.
Виталий Леопольдович Фетцер (1917-98) долгие годы был директором ДТС, участник Великой отечественной войны, заслуженный учитель Удмуртской АССР, отличник просвещения СССР. Начав работать на станции в 1933 году инструктором авиамодельного кружка, Виталий Леопольдович всю жизнь посвятил воспитанию любви школьников к технике, особенно к авиации. В годы перестройки ДТС была преобразована в Республиканский центр детского (юношеского) технического творчества Удмуртской Республики, расположенный по адресу: переулок Северный, 9а.
Дом №15 по ул. Милиционной. В этом здании с начала 1940-х годов размещалась детская техническая станция, созданная в мае 1932 г. [4]. Фото из архива Республиканского центра детского (юношеского) технического творчества УР.
Борис Федорович Щербаков окончил с отличием Ижевский индустриальный техникум, затем Ленинградский военно-механический институт. Его оставили в должности ассистента на кафедре «Проектирование механического оборудования автоматических установок». Защитил кан-
дидатскую диссертацию, работал в качестве декана факультета прикладной механики и автоматики. Долгие годы возглавлял партийную организацию института (позднее университета). Профессор, избран членом-корреспондентом Российской Академии космонавтики им. К.Э. Циолковского, награжден многими орденами и медалями.
Сергей Федорович Щербаков является почетным ветераном производственного объединения «Ижмаш». Окончил с отличием Ижевский индустриальный техникум. Работал технологом на машиностроительном заводе, участвовал в отработке первых партий деталей автомата Калашникова. В 1957 году окончил Уральский политехнический институт, вернулся на Ижевский машиностроительный завод. С 1964 году до ухода на пенсию был главным металлургом завода.
Руководитель радиокружка Детской технической станции Алексей Егорович Жданов воспитал десятки радиолюбителей. Он руководил радиокружком с 1937 по 1939 год и с 1946 по 1962 год. Летчик, участник
Великой отечественной войны, отличник народного просвещения РСФСР.
***
И в годы войны и в послевоенное время вплоть до перестройки жителям города давали участки земли под посадку картошки. Мой отец почти каждый год брал такой участок на окраине города, и мне с первого класса приходилось помогать родителям садить картошку и убирать урожай. Однажды, кажется в 1947 году, был большой урожай, и чтобы справиться с уборкой картошки, отец попросил у начальства двух пленных немцев. В это время многих пленных расконвоировали, им свободно разрешили ходить по городу. Наш картофельный участок был в районе механического завода, туда отец и привел немцев. Я складывал картофелины голыми руками в ведро и ссыпал в мешки. Один из немцев, глядя на мою работу, сказал по-русски: «Мальчик не карош». Он показал мне, что
надо положить ведро боком на землю и картофелины аккуратно закаты__^ /Т _______ ^
вать в него лопатой. Я не помню, перешел ли я на эту «европейскую» технологию или продолжал собирать картошку по-прежнему руками, но с помощью этих двух немцев отец, мама, я быстро справились с уборкой нашего картофельного урожая.
1949-51 годы
1949 год для меня был знаменателен тем, что сбылась моя мечта -отец подарил мне трофейный немецкий фотоаппарат Kodak Retina, и с этого времени началось мое увлечение фотографией.
Это был малогабаритный аппарат с объективом на гармошке, с диапазоном выдержек от 1 секунды до 1/300 с. Кстати, аппарат работоспособен до сих пор, хотя его уже никто не использует - время пленочной фотографии практически ушло в прошлое.
Я был настолько увлечен этой камерой, что фотографировал ежедневно все, что меня окружало: брата, сестру, куриц, поросят, кошку, собаку. Снимал по одной пленке каждый день, благо это было дешево. В магазинах продавали дешевую немецкую фотопленку, проявители в алюминиевых баночках и многое другое. Моими учителями и критиками были мой дядя Юрий Михайлович и его друг Михаил Павлович Румянцев, у которого в его деревянном доме на улице Революционной около медицинского института была небольшая фотостудия. Там я часто проявлял пленки и печатал фотографии, но вскоре мой отец изготовил для меня из фанеры крошечную «фотобудку» размером в 1 квадратный метр. В ней все было как в настоящей фотолаборатории - полка-столик для трех ванночек (проявление, промывка, закрепление), красный фонарь, а позднее появился и увеличитель. Правда работать в этой «лаборатории» можно было только стоя и ее часто приходилось проветривать.
Вскоре мне нечего стало снимать во дворе, и 7 ноября 1949 года я вышел в город, чтобы запечатлеть Октябрьскую демонстрацию. Это была моя первая фотография города. Я стал снимать дома, улицы, пароходы, берег пруда, конечно, не думая о том, что когда-нибудь эти снимки будут представлять интерес для историков. В то время меня могли задержать и засветить пленку, так как я со своим немецким фотоаппаратом ходил и около заводов, которые были режимными объектами. Поэтому я взводил затвор, прятал камеру под пальто и, выбрав интересный объект, делал снимок и снова прятал камеру. Многие старые дома, зжапечатлённыек мной тогда уже давно снесены, и безусловно, даже эти детские снимки дают полезную информацию о прошлом нашего города. Именно эти пер-
вые детские фотографии Ижевска стали основой моего краеведческие архива.
7 ноября 1949 года. Колонна демонстрантов проходит по улице Советской.
На заднем плане здание (ул. Сивкова, 173) - старейшее школьное здание Ижевска, построенное в 1810 г. Сейчас в этом здании находится Национальный центр декоративно-прикладного искусства и ремесел, художественный салон и объединение «Центручснаб». На здании мемориальная доска: «В этом здании в 1930-32 годах работал Кузебай Герд».
Фото автора.
О Михаиле Павловиче Румянцеве, которому я бесконечно благодарен за его доброту и терпение ко мне, следует рассказать особо. О нем мне известно очень мало, особенно о его доижевском периоде жизни. По рассказам моих старших родственников, хорошо знавших Михаила Павловича, он был офицером царской армии, которого судьба занесла в Ижевск. Когда-то, еще до Октябрьской революции 1917 года, он был якобы командирован в Австралию для заготовки лекарственных трав. Ходили слухи, что он является потомком известных графов Румянцевых. Наше общение не выходило за рамки фотографии, а он мне о деталях своей биографии
практически ничего не рассказывал, учитывая нашу с ним огромную разницу в возрасте.
Это был высокий, красивый, добрейший человек, знавший иностранные языки, считавший, что все люди такие же, как и он, честные и бескорыстные. Некоторые его знакомые пользовались его добротой, брали у него деньги и вещи и «забывали» возвращать, а он все всем прощал.
1949 год. Мемориал героев революции и гражданской войны. Снимок сделан из окна дома № 213 по улице К. Маркса, где проживала наша семья. Фото автора.
Работая фотокорреспондентом в газете «Удмуртская правда», Румянцев много снимал не только город, но и события в колхозах и совхозах республики. Его ижевские фотографии отражали самые разнообразные события в городе: строительство новых зданий, достижения промышленности, передовиков производства, спортивные мероприятия, праздники, демонстрации. Много снимков посвящено детям, их занятиям и отдыху в пионерских лагерях.
Особенно много снимков Румянцева связано с центрами массового отдыха в Ижевске - водной станцией «Зенит», летним садом им.
М. Горького и Парком культуры и отдыха им. Кирова. К сожалению, снимков Румянцева сохранилось мало, их можно увидеть лишь в газете 1930-х-40-х годов и в моей книге «Старый Ижевск. События и люди в объективе фотографов». [5]
***
Наш дом располагался как раз напротив мемориала героев революции и гражданской войны. Мы называли площадь вокруг мемориала по старому - «Михалка». Здесь прошло мое детство, мы с друзьями, жившими поблизости, часто играли в «ляпки» (салки, пятнашки), бегая по стенам памятника. Название Михалка произошло от старого названия площади -Михайловская, которая получила в декабре 1918 года новое, революционное название Красная площадь. [6].
Сквер на месте снесенного в 1936 г. Михайловского собора. Снимок 1960-х годов.
Помню, как в 1948 г. к памятнику подъехали две грузовые автомашины, а несколько милиционеров окружили площадь и следили, чтобы никто на нее не заходил. Было утро, я собирался идти в школу, но мне было интересно, что будет происходить на площади, и я остался дома. Через
52
несколько часов за памятником начались взрывы, мелкие камни долетали до нашего дома и стучали по крыше. Взрывы продолжались и на следующий день. Когда милиция покинула площадь, я с друзьями пошел смотреть, что произошло за памятником. Оказалось, что взрывали верхнюю часть фундамента Михайловского собора. Затем остатки фундамента засыпали землей, позднее на этом месте был построен небольшой круглый бассейн с фонтаном, а вокруг памятника посажены деревья, После восстановления Михайловского собора в 2007 г. у памятника убрали стены и лестницу, оставив только центральную часть со стелой.
1950 год. Улица Бородина. До 1918 г. это был переулок Горшечный, в нижней части которого на улице Базарной (ныне улица М. Горького) торговали горшками. Снимок сделан из окна дома № 213 по улице К. Маркса. Фото автора.
Слева на снимке в нижней части улицы виден старинный каменный дом, в котором в 1945 году фильмом «Чапаев» открылся детский кинотеатр «Смена». Нас, первоклассников привели на этот фильм. Детей в зале было так много, что мне пришлось сидеть на полу перед первым рядом и, задрав голову, смотреть на экран. В этом же доме в 1940-е годы располагался кукольный театр, пользовавшийся большой популярностью. В 1945 году, в год десятилетия со дня его основания, коллектив театра по-
ставил спектакль «Снежная королева», который произвел на меня такое
яркое впечатление, что запомнился на всю жизнь. [7].
***
За счет заводов, эвакуированных со своими специалистами в Ижевск и за счет расширения собственных производств, население города к концу войны достигло 200 тысяч человек. Но город был застроен, в основном, деревянными домами, и его часто называли большой деревней. Даже на улице Бородина и соседних улицах в центре города дома в большинстве были деревянными. Потребовалось полвека, прежде чем столица республики стала похожа на современный город.
1950 г. Водная станция «Зенит». Вдали виден район, долгие годы называемый «Колтома», переименованный в 1930-е годы в Пушкинский городок, застроенный почти сплошь деревянными домами. Слева от него Парк культуры и отдыха им.
С.М. Кирова. Фото автора.
Кроме водной станции «Зенит» в Ижевске работала еще одна станция - «Динамо». К сожалению, мне не удалось найти фотографий этой водной станции, построенной немного севернее, в районе спуска к пруду ул. Бородина, и открытой 12 июня 1933 г. [8]. В 1940-50-е годы я с друзь-
ями проводил много времени на этой станции, купание там было бесплатным в отличие от станции «Зенит». На станции «Динамо» нас привлекало большое количество винтовочных патронов, рассыпанных на дне пруда недалеко от берега. Мы ныряли и плыли вблизи дна с открытыми глазами в поисках патронов, радовались, когда находили их. На берегу, мы вскрывали патроны и поджигали порох. Вообще все, что было связано с оружием, интересовало и увлекало мальчишек военных и послевоенных лет, хотя иногда такие увлечения заканчивались трагически. Со мной в классе учился мальчик с Украины, Миша Рачковский, у него на правой руке были только большой палец и мизинец. Три пальца, по его словам, ему оторвало, когда он пытался разобрать взрыватель от какого-то снаряда.
1951 год. Пристань в Парке Культуры и Отдыха им. С.М. Кирова. Фото автора.
Но постепенно мы стали чаще плавать на станции «Зенит» - там был 50-метровый бассейн, 7-метровая вышка и буфет. Чтобы не покупать билет, мы заходили в воду за пределами водной станции, затем плыли к бассейну. Обычно водная станция открывалась во второй половине мая, но
подростки начинали купаться часто в начале мая, поскольку 65 лет назад весна и лето наступали примерно на месяц раньше.
В течение нескольких десятилетий водная станция «Зенит» была одним из центров отдыха ижевчан, где проводились водные карнавалы, соревнования, там была большая лодочная база.
Иногда мы купались у пароходной пристани в Парке культуры и отдыха имени С.М. Кирова. На пристани были мостки, с которых можно было прыгать в воду.
1950 г. Пароход «Свобода», бороздивший воды Ижевского пруда более полувека.
Фото автора.
Конечно же, наш пруд был не просто местом отдыха; это был, прежде всего, индустриальный водоём. Ещё в 1902 г. на Воткинском заводе был спущен на воду грузопассажирский буксирный пароход «Иж», предназначенный для буксировки барж, а двумя годами позже - грузопассажирский пароход «Шрапнель» [9]. Это были небольшие колесные пароходы, предназначались они для Ижевского завода. При советской власти первый получил новое название «Красный сплавщик», второй - «Свобода», который стал важным транспортным средством города, перевозившим тысячи работников завода из района Колтомы (Пушкинского город-
ка) к заводской проходной. Добираться до завода из этого района города было очень долго, даже когда в 1935 году открылся небольшой трамвайный маршрут.
***
Летом многих городских детей родители часто отправляли в пионерские лагеря, поскольку путевки стоили недорого. Мне посчастливилось быть в лагерях три раза - в 1949 году в Каркалае, в 1950-м - на Евдоки-мовской даче на берегу пруда и в Можге.
1950 г. Евдокимовская дача. В этом здании на берегу пруда в течение многих лет находился пионерский лагерь, где мне посчастливилось отдыхать, и я взял с собой фотоаппарат. До революции дача принадлежала владельцу оружейной фабрики, купцу и меценату Ан-дриану Никандровичу Евдокимову (1845-1917). Дача снесена в начале 2000-х гг.
Фото автора.
А вот письмо из пионерского лагеря, располагавшегося недалеко от станции Можга, которое я послал по почте родителям.
J-Q¡n.CL&Mrd:uX, Ь iyXJ^ib ts, j
ЛААЛЬуМХ* (кии*- siOuyWUA^ МГ, б '
в Zbf SO* 1% СМ/&Ш /ЪСО\ < (Л,
ПП CbJJJ>% JictMA* О&уъ/ъХ / кА & Г'А С ^GU LUCC
хШИ&и, , Ob X ÜZAWl j\MA><A V № nOUOLCUw^ .
TUnjyaa, ОЬголАА^- .
ЛжЛк f Ь / Ujsx -г- у у C/K ctsK, -
U, tu,с . 9 МСЬ-ЧЛС , C-C/UL' прлАл/р* -
Л i
yiCCLMs и + ifoc.0
яMvwjom, € (H 30УАХ. 'KOL* ^lUidH^. öitlo
у
jJZWir Us7 JOU / } » K/WiMi / n СШ О у i <, t
HJOLIM.&Ö. JbCU^KCJU K% Wo XtWUj . Jl
у в^-ьсхаа оиломли*, а ^кс
аe/vb иоьм, ytt kbwuv, G ^/^В1 IX/tyu*' К на, n<kM s o i( *n-b ^У/
За, t^L- Oüöf&v*Ao псшх^, utc ~
fOüL ti/CufUAJUOUy/AA^ t^OfrЦгО
Примечание:
Алик и Нина - мои брат и сестра.
Толя - мой друг Анатолий Николаевич Андреев, живший в соседнем доме. Его отец, Николай Иванович, был капитаном МВД, мама, Нина Григорьевна, работала на Ижевском механическом заводе, ушла на пенсию с
должности главного металлурга. Интересно, что земельный участок, на котором был построен коттедж, где они жили, до революции принадлежал моему деду, старшему мастеру ствольной мастерской Оружейного завода Тимофееву Никите Лазаревичу (1864-1920). В 1920-е годы большую часть участка отобрали, оставив семье деда шесть соток, а на отобранной части земли построили большой одноэтажный коттедж для работников НКВД В этом коттедже жили две семьи работников НКВД, Андреевы и Кукушкины
л
ОЯ ^О'УП.Л. а ^ си 6 нги пго-
рлх уГУиХЛМдИЛЪЬ*- у Н/.Лйг
/со ИХАЛ.^О /иъ у у .( . Мао (А<Х> с* -лхххкМ*-*. 32 "гидя/^ л/ЯиА^у^м/х, ¿^и с
_ Л ""у
и<Л- г&Г/и.. у. 'Ци^С^Эи в
(А , -
^ / и'V пгс ^ хМ-Я-УМА^ по<
у / V ШЛЛ'гХ у/туиАМ* * ЗКо-р.М*иуНААС-,
ЦСКАУ г' О
Л ~
♦ ^
— "у ' ' л м >
С /¡Л/С/иЛ/ * л. •
/
&а<<и. /1 /ЧУ ' м гыс( г/го. ¿¡у^н ксис
> ¿С О'У / у*. .73
с; ~
МХ&угс таи .уи^^^гу- .
з^' етсХ г .-ов-иуп *> о ЛлАСЛ ,К г* »'.'.с- /уьс^^а 01 < и ■ 1
Л' п ч /у*., ¿о. 73 жр^'ихМ?
> о Ы ' < ^ (км ъ
Л
Таковы мои детские воспоминания военных и послевоенных лет. Несмотря на все трудности того времени, государство максимально заботилось о детях, зная, что это будущее страны. Подростков трудоустраивали, принимали в ремесленные училища, а с 1943 года в стране стали открываться суворовские училища для детей тех, кто погиб в боях.
Литература и источники
1. Баженов Н.Н. и др. Горький готовится к обороне // Свастика над Волгой. Люфтваффе против сталинской ПВО. - Москва: АСТ, 2007.
2. ЦДНИ УР, ф. 120, оп. 3ф, д. 1449.
3. Коробейников А.В. Ижевские повстанцы и «Красный террор» (Протоколы ЧК 1918-1919 гг.), Ижевск: Иднакар, 2013.
4. ЦГА УР, ф. 738, оп. 1, д. 2471, л. 87.
5. Селивановский С.Н. Старый Ижевск. События и люди в объективе фотографов. - Ижевск: КнигоГрад, 2014.
6. Ислентьева Р. А. Улицы Ижевска. Сведения о названиях, переименовании улиц, переулков и площадей города. 1918-1991. Справочник. - Ижевск: Удмуртия, 1992.
7. Газета «Удмуртская правда», 26.11.1945.
8. Газета «Ижевская правда», 12.07.1933.
9. Лапшин Р.В. и др. Пароходы ижевских заводов. Вестник Томского государственного университета, №3, 2012.
