CC BY
420
If
Юридические науки
Law
УДК 342.723
DOI: 10.30914/2411 -3522-2018-4-3-86-93
Трудности реализации прав человека в современном мире: причины и следствия Е. В. Суслов
Марийский государственный университет, г. Йошкар-Ола
Предложенная к рассмотрению в статье проблема реализации прав человека в современном мире актуализируется необходимостью выяснения причин того, почему в современном мире отношение к правам человека и их соблюдению не стало доминирующим, почему властные структуры во многих странах мира, публично представляясь приверженцами прав человека, на деле же противодействуют его воплощению в реальной жизни и в чем заключаются трудности контроля за соблюдением прав человека? Результатом работы исследователя стали выводы о том, что, во-первых, отношение к правам человека в современном мире сложилось противоречивое, поскольку во властных структурах господствует представление о том, что правозащитная деятельность не способствует поддержанию стабильности в обществе, а простые граждане не верят в реальную возможность защиты своих прав от государства, во-вторых, в юридической среде доминируют позитивистские позиции, в соответствии с которыми государственные структуры обладают монополией на создание норм права и претендуют на исключительность своего положения в правовом поле, в-третьих, позитивное право нередко сопровождается имитацией прав человека, которая в наибольшей степени характерна для государств с авторитарными политическими системами, в-четвертых, к имитации прав человека авторитарная власть обращается для сохранения лица и своего статуса формально демократического государства, в -пятых, права человека признаются не всеми государствами мира: универсальными или почти универсальными они стали для стран западного мира с его гарантиями прав и свобод, индивидуалистическим мировоззрением, тогда как в странах исламских традиций и культуры на них накладывался прямой запрет, что является следствием проявления базовых ценностей восточной цивилизации, в-шестых, под влиянием евроскептицизма, возобладавшего после кризиса Еврозоны в 2013-2014 годах, конституционная модернизация сменилась системной ретрадиционали-зацией, вследствие чего корректировке подверглась концепция прав человека, которая выразилась в конфликте теоретических идей, норм и политических практик.
Ключевые слова: Всеобщая Декларация прав человека, позитивное право, утилитаризм, универсальность прав человека, техногенная и традиционная цивилизация, имитация прав человека, правосудие переходного периода, конституционная ретрадиционализация.
Difficulties of human rights realization in the contemporary world:
Causes and effects
E. V. Suslov
Mari State University, Yoshkar-Ola
The problem of human rights realization, considered in this article, is actualized by the need to find out the reasons why the attitude to human rights and their observance has not become dominant, why the power structures in many countries of the world, publicly representing the adherents of human rights, in fact, oppose its implementation in real life, and what are the difficulties of monitoring the observance of human rights? The researcher drew the following conclusions: The attitude to human rights in the modern world has become contradictory, because governments do not believe in stability-supporting role of human rights activities. In the meantime citizens don't believe in real
© Суслов Е. В., 2018
possibility to secure themselves from the state. The legal positivism dominates in the legal environment and governments have a monopoly on creation of rules of law and claim the exclusivity of their position in the legal field. The legal positivism is often accompanied by an imitation of human rights, which is most typical for states with authoritarian political systems. An authoritarian government imitates human rights to save its face and status of a formally democratic state. Human rights are not recognized by all states of the world: they have become universal or almost universal for the countries of the Western world with their guarantees of rights and freedoms, an individualistic outlook, whereas in the countries of Islamic traditions and culture human rights were directly banned, which is a consequence of the manifestation of the basic values of Eastern civilization. Under the influence of EU-scepticism, which prevailed after the Eurozone crisis in 2013-2014, the constitutional modernization was replaced by a systematic re-traditionalization, resulting in an adjustment of the concept of human rights, which was expressed in the conflict of theoretical ideas, norms and political practices.
Keywords: The Universal Declaration of Human Rights, positive law, utilitarianism, the universality of human rights, technological and traditional civilization, human rights imitation, transitional justice, constitutional re-traditionalization.
Сегодня, когда в мире, по мнению одних, пахнет новой «холодной» войной, а, по мнению других, она вовсю полыхает, кажется, совсем не время говорить о правах человека и, тем более, о контроле за их соблюдением. Обе стороны объединены уверенностью, что все уже безвозвратно потеряно. Автор этих строк, напротив, уверен, что именно о правах человека и следует сегодня говорить. Потому что происходящее на наших глазах противостояние или, точнее сказать, соперничество сильных мира сего и есть результат попрания прав человека. Права человека, например, на мир, т. е. жизнь без войны, которое в документах ООН «первоначально было провозглашено в виде права на мирную жизнь» [7, c. 137] или как «коллективное право народов» [7, c. 137]. И сегодня хорошо известно, что «пренебрежение и презрение к правам человека привели к варварским актам, которые возмущают совесть человечества»1.
Отсюда следует, что между уважением прав человека государством и его внешней политикой есть самая прямая связь. Началу войн, нарушению норм международного права, как правило, предшествуют грубые посягательства государства на права собственных граждан. Примеров подобной взаимозависимости немало. Именно так произошло в фашистской Германии накануне нападения на СССР. Такой сценарий повторялся в других государствах, начинавших агрессивнее войны и аннексировавших чужие территории.
1 Всеобщая декларация прав человека. URL: http://www.un.org/ ru/documents/decl_conv/declarations/declhr (дата обращения: 13.07.2018).
Понятно, что права человека не сводятся лишь к миру без войн. Их растр намного шире и богаче. Как отмечает известный юрист-конституционалист Р. В. Енгибарян, права человека можно рассматривать как основу конституционализма, поскольку главный смысл создания конституций заключался в обеспечении свободы и безопасности человека, прежде всего, от произвола государственной власти [3, а 190]. Права человека обозначают «переход от понимания права как права власти, исключительно силового явления, сугубо властно-государственного образования к его пониманию как самостоятельного и высокозначимого социального феномена - убежища от произвола, института свободного самоутверждения человека, свободы и творческой активности людей» [1, а 12].
Именно поэтому в современном мире, особенно в посткоммунистической его части, отношение к правам человека преимущественно индифферентное, поскольку для властных структур они всегда представляют собой неподъемное бремя жить интересами простого человека, заботиться о нем, а для простого человека это несбыточная мечта и, как ему кажется, пустая трата времени, поскольку это лишь красивые слова о правах и свободах.
В рамках предлагаемой статьи автор преследует своей целью решение следующих задач. Во-первых, выяснить, почему в современном мире отношение к правам человека и их соблюдению не стало доминирующим? Во-вторых, разобраться, почему властные структуры во многих странах мира, публично представляясь приверженцами прав
человека, на деле же противодействуют его воплощению в реальной жизни? В-третьих, понять, в чем же заключаются трудности контроля за соблюдением прав человека?
В 2018 году исполняется 70 лет принятию ООН Всеобщей Декларации прав человека, и за это продолжительное время он пополнился значительным количеством поправок, дополнений, что должно было превратить его в эффективно действующий инструмент, обеспечивающий торжество прав человека. Однако этого не случилось. По словам эксперта Совета Европы и программы развития ООН, члена правления Европейского института омбудсменов, профессора А. Ю. Сунгу-рова, в ООН исходно существовали варианты восприятия Декларации прав человека - либо уважать ее, либо считать какой-то временной договоренностью [7]. Ценностный портрет сотрудников этой, в общем-то, авторитетной организации оказался следующим: половина чиновников всемирной организации, как выяснилось, верит в существование прав человека и содействует их реализации. Другая половина исходит из того, что ООН -это площадка для согласования интересов государств, которая не имеет «идеальной ценности».
Существование подобной ситуации говорит о том, что значительная часть юристов придерживается позитивистской позиции и воспринимает право как некую совокупность законов, действующих в стране, т. е. реально применяемых в юридической практике. Остальное же воспринимается как «метафизика», существующая в неких параллельных мирах.
Распространившись в конце XIX века в юридической сфере Западной Европы, это направление в теории права, кроме позитивного, получило название положительного, объективного и даже официального права. Стоявший у истоков позитивизма французский социолог О. Конт был убежден, что науке следует заниматься только положительными явлениями в жизни общества. Иными словами, предмет ее изучения - это все то, что доступно эмпирическому наблюдению и анализу. Формальная определенность позитивного права исходит «из такой «аксиомы» позитивизма, что государственные структуры обладают монополией на создание норм права» [1, с. 84] и тем самым претендует на исключительность своего положения в правовом поле.
Кроме того, существует и другой подход -утилитарный, примыкающий к позитивизму
и обязанный своим рождением английскому философу-моралисту И. Бентаму, который исходил из того, что доминирующими факторами в поведении человека являются боль и удовольствие. Они находятся в прямо пропорциональной зависимости друг от друга: уменьшая боль, можно повысить удовольствие и, в конечном счете, добиться счастья. В соответствии с представлениями Бен-тама, классической формулой утилитаризма был лозунг: наибольшее счастье для наибольшего количества людей. В сущности, категорически отвергавший естественное право Бентам, невольно приближался к одному из важнейших положений естественного права - праву на равенство.
Таким образом, позитивизм при всем кажущемся реализме, тесно соприкасаясь с утилитаризмом, представляет собой опасное явление, что было замечено еще русским дореволюционным правоведом Л. И. Петражицким. Основоположник психологической теории права различал право позитивное и право интуитивное. К первой группе он относил право, основанное на внешних по отношению к человеческой психике факторах принуждения (монарх, Бог, государство, публичные организации). Ко второй - право, основанное на внутреннем убеждении лица в императивно-правовой природе определенных эмоций [1, с. 86]. Наш соотечественник убеждал, что эти разновидности права могут и должны прийти к согласию. Если это оказывалось невозможным, то, как показывала историческая практика, само позитивное право деградировало, соответственно, подвергалось разрушению и государство.
Есть примеры, связанные с позитивным правом, и более неприглядного характера. Так, немецкий философ Карл Шмитт, выросший на идеях позитивизма, бывший наиболее известным теоретиком в области политики Веймарской республики в Германии, утверждал, что в сложной критической ситуации правитель, не считаясь ни с какими законами, вправе принимать любые законы, исходя из соображений поддержания порядка и сохранения стабильности. Конечно, Шмитт исходил из реальной конкретной ситуации, сложившейся в Германии до и после Баварской революции 1918 г., и полагал, что его теория сильной власти крайне необходима для страны, оказавшейся на краю пропасти. Таким образом, он вольно или невольно оказывался жестким сторонником решительных мер в ситуации острейшего кризиса, что, как ему представлялось, несомненно,
лучше, чем бесплодные дискуссии независимо от того, где они происходят: в парламенте или правительстве, между различными уровнями власти. Поэтому выработка концепции правового децизионизма, или суверенного принятия политических и правовых решений от имени государства, стала базовым положением теории власти К. Шмитта. От этих концепций властного поведения в чрезвычайных ситуациях до вступления в национал-социалистическую партию после прихода Гитлера к власти был всего один шаг. И он был сделан, правда, позже сам Шмитт опрадывался, мол, «выпил эту заразу, не отравившись», однако, к нацистскому попранию права с позиций позитивизма и ее использованию в интересах одной из зловещих тоталитарных режимов он, несомненно, имел отношение.
Уместно, как нам представляется, в данном случае сослаться на авторитетное мнение создателей «Словаря-справочника по правам человека», которые считают, что «позитивное право навязывает обществу в качестве господствующей определенную религию (идеологию), оправдывающую униженное положение человека. Инакомыслие жестко подавляется с помощью норм уголовного права. Для подавления прав человека используется механизм административного государства» [1, с. 63], которое нередко прибегает к нормам позитивного права как к средству имитации прав человека.
Конечно, не только позитивистский подход к праву выступает серьезным барьером для утверждения прав человека в мире. Права человека признаются не всеми государствами мира. Универсальными или почти универсальными они стали для стран западного мира с его гарантиями прав и свобод, индивидуалистическим мировоззрением, сквозь призму которых они обращены, прежде всего, на собственных граждан и имеют ограничения, когда речь идет о не западном мире. Последнее утверждение стало очевидным на фоне современного миграционного кризиса, разразившегося в Европе в 2016 г., когда выяснилось, что Европа по отношению к массовому потоку мигрантов из стран Ближнего Востока и Африканского континента не может быть «безразмерной» и будет вынуждена использовать меры ограничительного характера, чтобы обеспечить собственную безопасность.
Будем откровенны: выходцам из стран Арабского Востока к подобного рода ущемлениям
не привыкать, поскольку в тех странах, которые они покинули в поисках лучшей жизни, само существование прав человека всегда ставилось под серьезное сомнение. Более того, в странах исламских традиций и культуры на них накладывался прямой запрет. Это не было впрямую связано с проявлением воли, жесткости характера правителей в системе, как правило, восточных деспотий. Это было следствием базовых ценностей восточной цивилизации.
Как известно, британский историк Арнольд Тойнби выделил двадцать одну цивилизацию, которые были в истории человечества, однако, при всем многообразии их можно идентифицировать как два больших типа: традиционалистский и западный, последний из которых был назван академиком В. С. Степиным техногенной цивилизацией, основанной на поиске и применении новых технологий не только в промышленном производстве, но и в сфере социального управления. Появлению техногенной цивилизации, зародившейся в XV веке, «предшествовали две мутации традиционных культур. Это - культура античного полиса и культура европейского христианского средневековья» [5, с. 13]. Их синтез и составил систему ценностей, включающую совершенно особое понимание роли и места человека в мире. Этот человек, прежде всего, понимался как личность деятельная, готовая к рискам и способная отстаивать свои права на достойную жизнь. Она же господствует над природой, подчиняя ее своей воле. Если в техногенной цивилизации превалирует преобразующая и креативная деятельность, то в традиционных культурах в чести консервативный подход, который не ставил и не ставит своей целью преобразование мира и не допускает властвования человека над природой.
Так, древнекитайский принцип культуры «У-ВЭЙ» зиждется на идеале минимального действия, в рамках которой провозглашает чувство резонанса ритмов мира. Его смысл можно понять с помощью древнекитайской притчи о человеке, который, желая ускорить рост злаков, пытался тянуть их за верхушки в расчете, что они быстрее вырастут. Каково же было его удивление, когда вместо ускоренного роста он вырвал растения из земли, что свидетельствовало об опасном нарушении принципа «У-ВЭЙ» и, соответственно, недопустимости волюнтаристской активности.
При том, что ценности восточной культуры, казалось бы, манифестируют уважительное отношение к окружающей природе и человеку как ее части, человек, тем не менее, остается существом лишь рядоположенным с другими элементами природы: диким животным, деревом и даже булыжником на обочине дороги. В соответствии с традициями восточной культуры, человек не хуже, но и не лучше ее отдельных составляющих, поэтому не может быть особо защищаемых прав человека. Они защищаются наравне с правами других ингредиентов экосистемы, создавая, таким образом, гармонию общежития человека и природы. Не отказывая в праве на существование личности, традиционная культура находит ей место через жесткую систему координат сословно-кастовых и семейно-клановых отношений, в которой о свободе личности говорить не приходится.
Однако и мир восточных традиций и ценностей подвержен трансформации, хотя и с большой осторожностью, воздержанием и пониманием наличия границ изменений. Как отмечает А. Д. Воскресенский, «те страны Востока, которые сумели найти свой путь не равнозначный западному, т. е. не равнозначный вестернизации, сохранили свою культурно-цивилизационную специфику и самобытность, обогатив опыт мирового развития» [2, с. 4]. Да, такой путь найден, но на нем розы в виде экономического успеха сопровождаются большим количеством шипов в виде отторгнутых прав человека. И можно с уверенностью предположить, что права человека в разряд заимствований из ценностей западной цивилизации не попали. Отношение к ним сохранилось традиционно неприемлемым.
Впрочем, дрейф в сторону подавления прав человека, в особенности политических прав, наблюдается и в некоторых вполне западных странах, где «инакомыслие жестко подавляется с помощью норм уголовного права, для подавления прав человека используется механизм административного государства» [1, с. 63].
При этом наиболее изощренным механизмом борьбы с правами человека можно назвать имитацию прав человека, которая характерна для государств с авторитарными политическими системами. В таких странах продолжительное существование авторитарных установок и традиций приводит к устойчивым представлениям об иерархическом строении общества как единст-
венно возможном, к устранению граждан от процесса принятия политических решений и к их покорности воле несменяемой бюрократической властной верхушки. Такая власть, как правило, имитирует права человека, прибегая к декларативным заявлениям о приверженности государства к защите прав человека, закреплению прав человека в конституции и других законодательных актах, публичной поддержке международно-правовых актов, декларирующих права человека. К такого рода действиям авторитарная власть обращается для сохранения лица и своего статуса демократического государства. Так, в документах ОБСЕ права человека имеют предпочтение перед принципом невмешательства во внутренние дела независимых государств. Поэтому страны, входящие в ЕС или стремящиеся быть его членом, вынуждены считаться со стандартами ЕС и придерживаться общих правил игры.
Другой причиной продолжающейся тенденции имитации прав человека в мире является неспособность гражданского общества, очень часто существующего формально в недемократических государствах, контролировать деятельность государства. В условиях авторитарных политических режимов обычным делом является создание структур антигражданского общества, которые в общественном сознании ассоциируются как аутентичные институты гражданского общества, способные обеспечивать контроль государства, в действительности же они имитируют этот контроль. Автократов это вполне удовлетворяет, поскольку права человека рассматриваются ими как фактор, «подрывающий их власть, свободу усмотрения» [1, с. 74].
Продолжением этой же тактики поведения авторитарной власти является утверждение о сомнительности универсальной применимости концепций прав человека ввиду непредсказуемых и даже опасных последствий, поскольку их признание может привести к непредсказуемым результатам в виде подрыва общественной стабильности, потери доверия к государственным институтам и персоналиям. Нетрудно догадаться, что предотвратить этот опасный сценарий можно лишь имея сильную, монолитную власть, которая наделяет своих подданных правами исключительно по собственному усмотрению. При этом нельзя не согласиться с тем, что в условиях чрезвычайных ситуаций государство вправе ограничивать права и свободы граждан, но подобные ситуации случаются нечасто
и не имеют большой продолжительности. И самое главное - режим ЧС устанавливается в соответствии с законом и в интересах реальной безопасности граждан.
И, наконец, надо признаться, что сам феномен «прав человека» в современном глобальном мире подвержен изменениям. Как отмечает А. Ю. Сун-гуров, понятие «прав человека» сегодня растягивается, а любое растяжение понятий - опасно [6]. В международном праве последних десятилетий стало реальностью появление концепции «правосудия переходного периода», что было связано с необходимостью преодоления обществом наследия массовых нарушений прав человека и гуманитарного права в эпоху торжества тоталитарных режимов второй половины ХХ века. Эти нарушения, в сущности, имели преступный характер, потому что включали в себя пытки и казни без суда и следствия, насильственное исчезновение людей и рабство, а также такие международные преступления, как геноцид, преступления против человечности.
«Правосудие переходного периода» и было растяжением права, поскольку, с одной стороны, преступления против прав человека не имеют срока давности, с другой - концепция, таким образом, блокировала возможность мирного ухода от власти авторитарных вождей, которые готовы покинуть свою должность в обмен на свою отставку и гарантированную тихую старость. И все же в рамках правосудия переходного периода усилиями активистов международных правозащитных организаций и исследователей в области прав человека было найдено оптимальное сочетание правосудия и создания условий для демократического политического развития бывших авторитарных режимов.
Однако трудностей легитимации прав человека меньше не стало даже в странах Восточной Европы, где становление демократических политических режимов в 90-е годы ХХ века происходило относительно ровно и, казалось бы, необратимо. И, тем не менее, как отмечает, известный юрист-конституционалист А. Медушевский, «конституционная модернизация в настоящее время сменилась системной ретрадиционализацией -пересмотром картины будущего, ценностей и стратегических установок, которые лежали в основе переходного периода от коммунистических диктатур к либеральной демократии западного типа» [4, с. 14]. Под влиянием евроскеп-
тицизма, ставшего наиболее очевидным после кризиса Еврозоны в 2013-2014 годах, корректировке подверглась концепция прав человека, которая выразилась «в конфликте теоретических идей, норм и политических практик [4, с. 21]. В европейских странах - «старых» и «новых» демократиях - обнаружилось расхождение в трактовке международного, национального и конституционного права. Это противоречие отразилось в неидентичной интерпретации концепции фундаментальных прав, которые сформулированы в виде Хартии Европейского Союза об основных правах в Лиссабонском договоре, и позиций таких европейских государств, как Венгрия, Польша, Румыния. Консервативное «наступление» на фундаментальные права привело к расколу ЕС по культурной, религиозной и национальной идентичностям, что еще больше усилило центробежные тенденции в ней.
Так, в Венгрии консервативная тенденция выразилась в системно выраженном правом повороте на основе консервативно-христианских ценностей и ностальгии по великовенгерской значимости в составе Австро-Венгерской империи, которые впрямую ущемляли права и свободы личности. Венгерская конституция 2011 г., вступившая в силу в 2012 году, ввела положение о «коллективной правосубъектности» народа, который объединен исторической традицией, духовными чертами и кровным родством, что позволяет венгерским властям выступать в защиту венгров независимо от их места проживания, или, иными словами, вмешиваться во внутренние дела сопредельных государств, разыгрывая геополитическую карту возвращения «утерянных» территорий в результате Версальского договора.
Венгерский сценарий пришелся по душе в Польше, где конституционная ретрадиционализация проявилась в конституционной ревизии, а именно в отстаивании суверенитета в рамках ЕС, воинствующей риторике националистического характера, критике либеральных реформ 1990-х годов и действующей Конституции 1997 г., как морально устаревшего продукта либеральной эпохи.
С позиций евроскептицизма ретрадиционали-зация пришла в Чехию и Румынию, Болгарию и Хорватию, где происходил не столько прямой пересмотр конституционных норм, связанных с правами человека, сколько общая корректировка законодательства с консервативных позиций.
Рефлексия по поводу трудностей реализации прав человека в современном мире всегда приводит к дилемме: что важнее: личность или государство? Глубоко по-философски в назидание потомкам этот вопрос решил русский философ Н. Ф. Федоров, писавший, что человеку «нужно жить не для себя и не для других, а со всеми и для всех»1.
Представляется, что государство и человек (индивид) должны следовать принципам солидарности и субсидарности, первый из которых означает, что успех, благополучие каждого пребывает в зависимости от состояния целого, общего, из чего следует, что забота должна распространяться друг на друга и на государство в том числе. Как воплощение уз гражданства. Субсидарность обязывает государство оказывать помощь тем, кто в ней остро нуждается и сам себя обеспечить не может.
Таким образом, анализ проблематики реализации прав человека в современном мире, предпринятый в соответствии с задачами исследо -вания, дает основание для формулирования следующих выводов:
- в посткоммунистической части современного мира отношение к правам человека сложилось преимущественно индифферентное, поскольку, с одной стороны, их реализация это всегда покушение на властные полномочия лиц, принимающих решение, бремя забот о гражданах своей страны, с другой - простые граждане считают утверждение и реализацию прав человека утопией и пустым времяпрепровождением;
- значительная часть представителей юридического сообщества придерживается позитивистской позиции и воспринимает право как некую совокупность законов, реально применяемых в юридической практике, из чего следует, что государственные структуры обладают монополией на создание норм права и претендуют на исключительность своего положения в правовом поле;
- позитивное право навязывает обществу в качестве господствующей определенную идеологию, оправдывающую униженное положение человека, что нередко сопровождается имитацией прав человека, которая в наибольшей степени характерна для государств с авторитарными политическими системами;
- к имитации прав человека авторитарная власть обращается для сохранения лица и своего статуса формально демократического государст-
1 Федоров Н. Ф. Соч. М., 1982. 618 с. С. 300.
ва, поскольку, например, в документах ОБСЕ права человека имеют предпочтение перед принципом невмешательства во внутренние дела независимых государств;
- продолжением традиции ущемления прав человека является публичное утверждение о сомнительности универсальной применимости концепций прав человека ввиду непредсказуемых и даже опасных последствий, поскольку их признание, якобы, может привести к непредсказуемым результатам в виде подрыва общественной стабильности, потери доверия к государственным институтам и персоналиям;
- права человека признаются не всеми государствами мира: универсальными или почти универсальными они стали для стран западного мира с его гарантиями прав и свобод, индивидуалистическим мировоззрением, тогда как в странах исламских традиций и культуры на них накладывался прямой запрет, что является следствием проявления базовых ценностей восточной цивилизации, в соответствии с которыми традиционная культура находит для человека место через жесткую систему координат сословно-кастовых и семейно-клановых отношений и о свободе личности говорить не приходится;
- в международном праве последних десятилетий стало реальностью появление концепции «правосудия переходного периода», что было связано с необходимостью преодоления обществом наследия массовых нарушений прав человека и гуманитарного права в эпоху торжества тоталитарных режимов второй половины ХХ века.
- «правосудие переходного периода» представляет собой растяжение права, поскольку, с одной стороны, преступления против прав человека не имеют срока давности, с другой - концепция таким образом блокировала возможность мирного ухода от власти авторитарных вождей, которые готовы покинуть свою должность в обмен на свою отставку и гарантированную тихую старость;
- под влиянием евроскептицизма, ставшего наиболее очевидным после кризиса Еврозоны в 2013-2014 годах, конституционная модернизация сменилась системной ретрадиционализацией -пересмотром картины будущего, ценностей и стратегических установок, которые лежали в основе переходного периода, вследствие чего корректировке подверглась концепция прав человека, которая выразилась в конфликте теоретических идей, норм и политических практик.
Литература
1. Алексеев С. С. О праве и правах человека в жизни современного общества // Словарь-справочник по правам человека: основные понятия и институты. М., 2006. 468 с.
2. Воскресенский А. Д. Политические системы и модели демократии на Востоке. М.: Аспект Пресс, 2007. 190 с.
3. Енгибарян Р. В. Конституционное развитие в современном мире. Основные тенденции. М.: Норма, 2010. 496 с.
4. Медушевский А. Н. Конституционная ретрадиционализация в Восточной Европе и России // Сравнительное конситуци-онное обозрение. 2018. № 1. С. 13-32.
5. Степин В. С. Проблема будущего цивилизации // Стратегии динамического развития России: единство самоорганизации и управления: материалы Первой междунар. научно-практич. кон. Т. I / под ред. д-ра. соц. наук, проф. В. Л. Романова. М.: Проспект, 2004. 396 с.
6. Сунгуров А. Ю. Надо перезапустить «либеральную повестку». Член правления Европейского института омбудсменов Александр Сунгуров рассказал Ольге Филиной о настоящем и будущем правозащитных идей // Коммерсант. 2018. 22 января. URL: https://www.kommersant.ru/doc/3513073 (дата обращения: 14.07.2018).
7. Умнова И. А. Право мира. М.: Эксмо, 2010. 448 с.
1. Alekseev S. S. O prave i pravakh cheloveka v zhizni sovremennogo obshchestva [On law and human rights in the life of modern society]. Slovar'-spravochnikpo pravam cheloveka: osnovnye ponyatiya i instituty = Dictionary-reference book on human rights: basic concepts and institutions, Moskow, 2006, 468 p. (In Russ.).
2. Voskresenskiy A. D. Politicheskie sistemy i modeli demokratii na Vostoke [Political systems and models of democracy in the East]. Moscow: Aspekt Press, 2007. 190 s. (In Russ.).
3. Engibaryan R. V. Konstitutsionnoe razvitie v sovremennom mire. Osnovnye tendentsii [Constitutional development in the modern world. Main trends]. Moscow: Norma, 2010, 496 p. (In Russ.).
4. Medushevskiy A. N. Konstitutsionnaya retraditsionalizatsiya v Vostochnoi Evrope i Rossii [Constitutional retraditionalization in Eastern Europe and Russia]. Sravnitel'noe konsitutsionnoe obozrenie = Comparative Constitutional Review 2018, no. 1, pp. 12-32. (In Russ.).
5. Stepin V. S. Problema budusego civilizacii [The problem of the future of civilization]. Strategii dinamicheskogo razvitiya Rossii: edinstvo samoorganizatsii i upravleniya. Materialy Pervoi mezhdunarodnoi nauchno-prakticheskoi konferentsii = Strategies of dynamic development of Russia: unity of self-organization and management. Materials of the First International Scientific-practical Conference, vol. I, ed. by V. L. Romanov, Moscow: Prospekt, 2004, 396 p. (In Russ.).
6. Sungurov A. Yu. Nado perezapustit' «liberal'nuyu povestku». Chlen pravleniya Evropeiskogo instituta ombudsmenov Aleksandr Sun-gurov rasskazal Ol'ge Filinoy o nastoyashchem i budushchem pravozashchitnykh idei [It is necessary to restart the "liberal agenda." Alexander Sungurov, board member of the European Ombudsman Institute, told Olga Filina about the present and future of human rights]. Kom-mersant = daily Kommersant, 2018, January, 22. Available at: https://www.kommersant.ru/doc/3513073 (accessed 14.07.2018). (In Russ.).
7. Umnova I. A. Pravo mira [Law of Peace]. Moscow: Eksmo, 2010, 448 p. (In Russ.).
References
Статья поступила в редакцию 17.03.2018 г.; принята к публикации 16.04.2018 г.
Submitted 1703.2018; revised 16.04.2018.
Автор прочитал и одобрил окончательный вариант рукописи. Autor have read and approved a final version of the manuscript.
Для цитирования:
Citation for an article:
Суслов Е. В. Трудности реализации прав человека в современном мире: причины и следствия // Вестник Марийского государственного университета. Серия «Исторические науки. Юридические науки». 2018. Т. 4. № 3. С. 86-93. DOI: 10.30914/2411-3522-2018-4-3-86-93
Suslov E. V. Difficulties of human rights realization in the contemporary world: Causes and effects. Vestnik of the Mari State University. Chapter "History. Law". 2018, vol. 4, no. 3, pp. 86-93. DOI: 10.30914/2411-3522-2018-4-3-86-93 (In Russ.).
Об авторе
Суслов Евгений Валерианович
кандидат политических наук, доцент, Марийский государственный университет, г. Йошкар-Ола,
гы
About the author Evgenii V. Suslov
Ph. D. (Political sciences), Associate Professor, Mari State University, Yoshkar-Ola, esuslov@mail.ru
