CC BY
102
«Трудности перевода»: особенности коммуникации в сфере советского выездного туризма
Орлов И.Б.
В статье на основе документов двух центральных архивов (Г осударственного архива Российской Федерации и Российского
государственного архива новейшей истории) реконструируются особенности межкультурной коммуникации советских туристов за границей. Автор делает вывод, что специфика коммуникации была связана не только с плохим знанием туристами иностранных языков, но и установкой на ограничение прямых контактов с иностранными гражданами. Кроме того, следует говорить о «трудностях перевода» не только с иностранных языков, но и, прежде всего, с иного идеологического языка, особенно в странах т.н. капиталистического лагеря. Однако по мере расширения туристских потоков и либерализации выезда межкультурная коммуникация, начинавшаяся как идеологическая, постепенно превращалась в коммуникацию «торговую».
The specifics of Soviet tourists’ intercultural communication abroad are presented in the article on the basis of two documents of the Central archives (State archive of the Russian Federation and the Russian state archive of contemporary history). The author concludes that the specific of communication was associated not only with tourists’ poor knowledge of foreign languages, but the setting on the restriction of direct contacts with foreign citizens. In addition, there should be told about "lost in translation" not only from foreign languages, but, above all, ideological language, especially in the countries of the so-called capitalist camp. However, with the expansion of tourist flows and the liberalization of travelling permission intercultural communication, being originally ideological, was gradually transforming into trading communication.
Ключевые слова: выездной туризм, коммуникация, табу, гид
Keywords: outbound tourism, communication, taboos, tour guide
109
В американской мелодраме «LostinTranslation» (в российском прокате фильм вышел под названием «Трудности перевода») режиссера Софии Копполы (2003 г.) главные герои (актер Боб и дипломированный философ Шарлотта) ощущают себя совершенно потерянными из-за перемещения в чуждую им среду. Пятидесятилетний актер, которого блестяще сыграл Бил Мюррей, чья карьера на родине пошла на спад, вынужден ради солидного гонорара общаться с японскими телевизионщиками, нередко ничего не понимая из их рассуждений на японском языке. Но главное в фильме все-таки не языковой, а культурный барьер.
Очевидно, что применительно к сфере выездного туризма мы имеем дело с межкультурной коммуникацией, то есть с общением между представителями различных культурных и идеологических практик. При этом в советских условиях можно говорить не только и не столько о непосредственных контактах между людьми, сколько об опосредованных формах коммуникации, с одной стороны, через местных гидов-переводчиков, а с другой - посредством представителей «Интуриста» и руководителей туристических групп. Особенности коммуникации во время пребывания советских людей за границей были связаны как с весьма посредственным знанием рядовыми туристами иностранных языков, так и с общей установкой на ограничение прямых контактов с иностранными гражданами, причем даже социалистических стран.
В декабре 1965 г. председатель КГБ СССР В.Е. Семичастный направил в Отдел пропаганды и агитации ЦК КПСС письмо со списком вопросов, наиболее часто задаваемых американцами советским гражданам во время их пребывания в США, со следующим комментарием: «Большинство этих вопросов носит провокационный характер и обычно инспирируется разведывательными и пропагандистскими службами США»[13.Д. 218. Л. 250].В силу этого из состава выезжающих за границу членов партии формировалась специальная «идеологическая группа», членам которой
110
доверялись выступления на встречах с иностранцами, ответы на вопросы и т.п.
Впрочем, на всякий случай, все туристы проходили соответствующий инструктаж, а с 1977 г. знакомились с брошюрой «СССР: 100 вопросов и ответов», содержащей «идеологически верные» подсказки по довольно широкому кругу вопросов. В свою очередь, в целях предотвращения эксцессов туристам настоятельно рекомендовалось ходить в свободное время группами. Узнаваемость советских туристов за границей стала настоящей «притчей во языцех»: «ходящие всегда вместе, скрупулезно считающие выданную валютную мелочь и в то же время ошеломленные супермаркетами, барами, стриптизами»[17].
Немецкий философ и социолог Юрген Хабермас в «Теории коммуникативного действия» определял коммуникацию, в процессе которой выявляются смыслы и значения языковых выражений, как опосредованную языком интеракцию [2]. В отношении международного (как выездного, так и въездного) туризма можно говорить о «трудностях перевода» не только с иностранных языков, но и, прежде всего, с иного идеологического языка. Особенно это было заметно в западных странах и в приравненной к ним «социалистической» Югославии. Впрочем, «трудности перевода» нередко возникали и в «братских» странах и, прежде всего, в Венгрии и Чехословакии после известных политических событий, за которыми последовал ввод советского военного контингента или контингента Организации Варшавского договора.
Однако в советской историографии коммуникация в сфере международного туризма, как правило, сводилась к сюжетам о «поездах дружбы» и туристском обмене между городами-побратимами[8; 10].Хотя в публикациях, предназначенных для «служебного пользования», не скрывалось, что советский зарубежный туризм является «самоокупаемым каналом внешнеполитической пропаганды»[9. С. 11].Поэтому нет ничего удивительного в том, что на Западе советский туристский обмен также
111
рассматривался как особая форма достижения политических и пропагандистских целей посредством манипулирования культурными и, в том числе, туристическими связями[15. С. 257-258].На коммуникационную (перформативную) сторону советского туризма в Западную Европу в период «оттепели» обратила внимание и канадский исследователь Э. Горсач: советского туриста отправляли за границу как «посланника, который должен был установить теплые, но вместе с тем не лишенные осторожности отношения между социалистическим Востоком и капиталистическим Западом». Советская стратегия состояла в том, чтобы в своеобразном «театре дипломатии» роли играли обычные граждане, которые «должны были выглядеть менее искушенными» в политике и демонстрировать «человеческое лицо советского социализма»[3.С. 359-360,370,374].
Петербургский историк А.Н. Чистиков сумел извлечь из отчетов руководителей туристских групп наиболее характерные впечатления туристов от заграничных турне: исторические достопримечательности, хорошие дороги, чистоту на улицах, красивые автомобили и яркую рекламу[16.С. 169-172,174-175].Заметим, что из этих оценок практически выпала составляющая «человеческого общения». Впрочем, далеко не всегда. В ряде случаев руководители групп не только давали характеристики гидам-переводчикам принимающей стороны, но и фиксировали особенности коммуникации (в ряде случаев откровенно конфликтной) с местным населением. В отчете руководителя группы о поездке туристов из Узбекистана, Латвии, Рязани и Ульяновска в Польшу в июле-августе 1962 г. поляки охарактеризованы так: «флегматичны, нет душевности, к нам относятся все же с холодком»[4. Д. 423. Л. 11-12]. Более того, в августе 1964 г. в Гдыне во время возвращения из кинотеатра «группа хулиганствующих молодчиков» набросилась на советских туристов с нецензурной бранью и криками: «Здравствуйте, большевики, советчина»[4.Д. 702.Л. 28].
Впрочем, в ряде случаев для недоброжелательного отношения местного населения (прежде всего, обслуживающего персонала) к советским
112
туристам имелись основания. Так, причиной холодного и настороженного приема в чешском доме отдыха «Донбасс» москвичей стало безобразное поведение накануне украинских групп из Донбасса, организовавших коллективную попойку [4.Д. 493. Л. 53]. Архивные документы
свидетельствуют о случаях неуважительного отношения советских туристов к местной культуре и обычаям. Так, во время пребывания в Китае одна из туристок вымыла ноги в священном пруду Летнего дворца, другой турист закурил в храме, а еще один гость из СССР открыто смеялся над пояснениями священника в пагоде нефритовых Будд в Шанхае[5.Д. 374. Л. 29,46]. Турист из Иваново, находясь в Чехословакии в июне 1960 г., на прощальном вечере пригласил за стол две пары чехов, заказал вина и скрылся, не расплатившись [4. Д. 430. Л. 108-109]. Во время тура по Бирме турист из Казахстана подарил шоферу-сикху в качестве сувенира пустую папиросную пачку[4.Д. 619. Л. 12].Как видно, поведение советских туристов за рубежами нашей Родины далеко не всегда соответствовало тем установкам, которые они получали перед заграничным вояжем.
Справедливости ради заметим, что известны прецеденты, когда советских туристов провоцировали на нарушения и грубость сами гиды. Например, в Венгрии женщина-гид подговаривала советских туристов сбежать с теплохода в ночной бар, а гид в ЧССР ходатайствовала за желающих пойти в бар туристов[4. Д. 728. Л. 4-6]. У советских туристов в Голландии переводчик интересовался, почему у них мало валюты и почему они торопятся вернуться в гостиницу до 10 часов вечера[7. Д. 134. Л. 12].Во время пребывания летом 1962 г. в ЧССР группы туристов из Киева и Луганска переводчик при случае всегда старался унизить советских туристов: «неорганизованны, прожорливы, бедны, безденежны ...»[4. Д. 493. Л. 40].Во время круиза по Дунаю на теплоходе «Амур» в сентябре 1964 г. гид, выделенная венгерской фирмой «Ибус», появилась на работу со своим знакомым из Швеции и «весьма неохотно отвлекалась от него к группе». В каюте теплохода она «вела себя весьма вульгарно» и предлагала советским
113
туристам вискозные чулки за советские деньги[4. Д. 728. Л. 43]. Несколькими месяцами ранее руководитель туристской группы из Приморского края, описывая посещение придунайских стран, констатирует общее впечатление о Болгарии как «чудесное», а о Венгрии как «нехорошее». Негативные оценки во многом были связаны с гидами, один из которых вообще не говорил по-русски, а вторая переводчица по-русски говорила хорошо, но не знала ничего, «кроме бань, ресторанов и гостиниц»[4. Д. 728. Л. 56-57]. А ведь известно, что первое впечатление нередко самое устойчивое.
Согласно Постановлению ЦК КПСС от 3 января 1956 г. «Об организации поездок советских людей за границу» предлагалось «рекомендовать для ... поездок политически проверенных и устойчивых в морально-бытовом отношении передовых рабочих и служащих, инженеров и техников, агрономов, врачей, педагогов, работников науки и культуры ...» [12.Д. 161. Л. 35].Тем не менее, «модель» коммуникации советских людей с иностранцами была, в первую очередь, сориентирована на исключение, по образному выражению Владимира Высоцкого, «потусторонних связей». Впрочем, соприкосновение нашего туриста с «несоветской действительностью» ограничивалось массой запретов в зависимости от страны пребывания[14.Д. 7. Л. 9-22].Регламентация касалась даже внешнего вида. Балансирование между политической бдительностью и «разумной общительностью» исключало посещение «злачных» и увеселительных заведений, болтливость (сразу вспоминается советский плакат «Болтун -находка для шпиона!»), контакты с эмигрантами и пр. Для этого, видимо, были некоторые основания. Так, из отчета о поездке туристов из Москвы и Ленинграда во Францию осенью 1964 г. видно, что в Париже и ряде других городов к туристам подходили белоэмигранты и перемещенные лица из Советского Союза, чтобы расспросить о советской стране вообще и своих родных местах, в частности[4. Д. 703. Л. 3].Конечно, ничего криминального в этом не было, но, с точки зрения советских чиновников, подобные контакты были потенциально опасны.
114
Запрещалось также обмениваться адресами и телефонами с иностранными гражданами. Не приветствовалась и передача писем и посылок в Союз. Так, при отъезде из Инсбрука, где советские туристы размещались на частных квартирах (почему-то не оказалось мест в гостиницах), хозяйка одной из квартир передала туристке одежную щетку и письмо в Свердловск. Но руководитель группы проявил бдительность, забрав щетку, которую вместе с письмом передал в Москве в КГБ [4.Д. 423. Л. 23].
Несмотря на все инструктажи и собеседования, советские туристы периодически демонстрировали примеры «неосторожных высказываний». Например, о сталинских «чистках», о военной подготовке в советских вузах или дефиците товаров в СССР[3. С. 375; 4.Д. 430. Л. 124].Туристка из Калининграда во время разговора о расовой теории фашизма заявила австрийцам, что высшей расой всегда были русские[4.Д. 483. Л. 115].Даже невинное знакомство могло обернуться «политической близорукостью», если репутация нового знакомого оказывалась подмоченной, например, тюремным сроком[5. Д. 372. Л. 10].Поэтому руководством туристических групп не поощрялись несанкционированные контакты с местным населением даже стран народной демократии [4. Д. 703. Л. 15].
Ответственность за выполнение многочисленных табу ложилась, в первую очередь, на руководителей туристских групп, которые всеми правдами и неправдами добивались сужения даже разрешенных личных контактов с иностранцами до минимума. Не говоря уже о
несанкционированных встречах. Действия руководства группы
варьировались от бесед о бдительности и угроз запрета на дальнейшие поездки до прямого запрета на общение с иностранцами[4. Д. 619. Л. 4]. Отмечены в отчетах и откровенно курьезные случаи. Так, во время поездки в Чехословакию в феврале 1977 г. одна из туристок, охарактеризованная старшим группы как «человек легкого поведения», за то, что искала «интимной связи с чехами». Дабы пресечь эти попытки, женщину на ночь закрывали в номере на замок и выставляли часовых[11 .С. 77].
115
Особой головной болью для руководства групп и «товарищей в штатском» были туристы, владеющие иностранными языками. Они могли себе позволить заводить знакомства и вести беседы в иноязычной среде, ходить без переводчика в рестораны, театры и другие места. Более того, несмотря на все инструктажи, двое туристов во время круиза в Англию на теплоходе «Молотов» умудрились обменяться адресами с американской четой[5.Д. 373. Л. 5,7].Если «лирики» чаще всего ставили целью языковую практику, то для «физиков» важнее была редкая возможность пообщаться со своими коллегами на профессиональные темы. Не то чтобы такие встречи приветствовались, но как компромисс предлагалась «встреча на троих», то есть в присутствии руководителя или старосты группы и по возможности в гостинице, где размещались советские туристы[5.Д. 373. Л. 12-13; 7.Д. 134. Л. 13].
Однако архивные документы демонстрируют, что ничто человеческое не было чуждо и самим руководителям групп, в ряде случаев весьма своеобразно понимающим суть коммуникации с местным населением. Например, один из руководителей ростовской группы на прощальном вечере в Чехословакии, напившись пьяным, лез ко всем целоваться, а затем в «порыве любви» утащил под лестницу какую-то женщину и вернулся в отель поздно ночью весь в грязи[4.Д. 421. Л. 107]. Последствием подобной «коммуникации», как правило, становился запрет на зарубежные поездки.
Что уже говорить о рядовых туристах, многие из которых, заполучив вожделенную путевку, не особо рассчитывали на то, что подобное счастье улыбнется им еще раз. Поэтому некоторые путешественники нередко использовали отведенное им время пребывания за границей «на всю катушку». Одни туристы были замечены за разговорами и даже фотографированием «со случайными людьми», другие уличены в спекуляции вещами или валютой, третьи допускали «грубость и нетактичность» в отношении с иностранцами и неуважение «к национальным чувствам и обычаям населения»[17]. Справедливости ради следует заметить, что
116
существовала негласная, но довольно распространенная градация нарушений. Так, «ненужные знакомства» и обмен адресами, как правило, в отчетах относились к «легкомысленному поведению». Тогда как одиночные прогулки, наряду с пьянством и хулиганством, попадали уже в разряд «недостойного / неправильного поведения»[18].Понятно, что передвижение большой группой по одному маршруту давало гарантии от несанкционированных контактов с иностранцами. Поэтому даже
кратковременное отставание от общей группы на несколько сотен метров рассматривалось как «чрезвычайное происшествие» и влекло за собой разбирательство как на общем собрании туристской группы, так и по возвращении на Родину[6.Д. 238. Л. 20].
«Коммуникации» с местным населением помогало пристрастие к Бахусу, снимавшее вся языковые ограничения. Шофер скорой помощи из Баку во время пребывания в ГДР в сентябре 1961 г. в состоянии подпития легко «устанавливал контакт с немецкими женщинами» и, видимо, как следствие этих контактов, «грубил немецким товарищам» [4. Д. 421. Л. 68].Летом этого же года в Югославии два туриста из Иваново благодаря горячительным напиткам быстро нашли общий язык с местными жителями. Зато на прощальном ужине один из них в состоянии подпития чуть не подрался с польским туристом[4. Д. 421. Л. 24-25].Видимо, что-то не сработало в коммуникативном механизме. Проблема состояла в невозможности полного запрета употребления спиртного советскими туристами за рубежом. Ведь распитие алкогольных напитков было обязательным атрибутом неофициальной части вечеров дружбы и торжественных приемов с участием иностранцев. Приходилось ограничиваться воспитательной работой. Хотя в ведомственных документах изредка фиксировались случаи досрочного возвращения проштрафившегося туриста на Родину.
Среди «теневых» явлений в отчетах руководителей туристских групп отмечались случаи вступления в интимную связь с иностранцами. Так, одна
117
из саратовских туристок во время круиза по Дунаю не только злоупотребляла спиртными напитками, но и уединялась с туристами из капиталистических стран в каютах. Дело бы спустили на тормозах, если бы не пресса. Путешествующий на этом же теплоходе корреспондент австрийской газеты сделал заключение, что «советская молодежь в моральном отношении никак не отличатся от молодежи Запада»[4. Д. 613. Л. 21].Туристка из Горького во время путешествия по маршруту Польша - ГДР завела знакомство с поляком еще в вагоне поезда, а в Лейпциге поздно вечером пыталась уехать на мотоцикле с немцем[4. Д. 430. Л. 108].В общем, проявила настоящий «интернационализм». Ленинградская туристка в Югославии сблизилась с местным гидом, не пытаясь скрывать свою связь. И даже после нескольких предупреждений о бдительности продолжила встречи «подпольно»[4.Д. 423. Л. 66].
Каждый случай вступления в интимную связь с иностранцем или даже просто подозрение расценивались как чрезвычайное происшествие. Поэтому руководитель группы вечером проверял, все ли туристы находятся в своих номерах. Если же контроль не срабатывал, с нарушителем или нарушительницей «морального кодекса» проводилась воспитательная беседа. А если и это не помогало, следовало групповое обсуждение порочащего поведения. Но в любом случае подобные факты фиксировались в отчетах о поездке и доводились до сведения компетентных органов.
Тем не менее, значительная часть советских туристов искренне верила в преимущества советского образа жизни в сравнении с «загнивающим Западом». Дисциплинировали туристов и чувство неуверенности при пребывании в чужой стране, и опасение негативных последствий по месту работы или учебы. Свой эффект имели и беседы о бдительности. Так, один из туристов, получив в Лондоне от гида записку, сразу передал ее сопровождающей группу сотруднице «Интуриста» [6.Д. 238. Л. 3].
В своих отчетах руководители туристских групп старались, по мере возможности, ограничиваться дежурными фразами о том, что туристы вели
118
себя «правильно» (то есть в соответствии с «высоким званием советского человека»), в силу чего поездка прошла без происшествий. Ведь за любые эксцессы ответственность ложилась на них, что было чревато отлучением от бесплатных поездок за рубеж. Все вояжеры (и руководство групп и сами туристы) были заинтересованы в том, чтобы окупить поездку. На практике поездки советских граждан за рубеж стали каналом приобщения к западной потребительской культуре[1]. В свою очередь, «торговый туризм» способствовал формированию единого и понятного обеим сторонам языка общения. Межкультурная коммуникация, начинавшаяся как идеологическая, постепенно, по мере расширения туристских потоков и либерализации выезда, превращалась в коммуникацию торговую.
Литература
1. Golubev A. Soviet tourism and western consumerism: a meeting in
Finland // Academia. University of British Columbia URL: http://ubc.academia.edu/AlexeyGolubev/Papers/1285599/ (дата обращения:
02.11.2015).
2. Вербилович О. Теория коммуникативного действия: ключевые категории и познавательный потенциал // Публичная сфера: теория, методология, кейс- стади. М., 2013. С. 35-52.
3. Горсач Э. Выступление на международной сцене: советские туристы хрущевской эпохи на капиталистическом Западе // Антропологический форум. 2010. № 13. С. 359-388.
4. Государственный архив Российской Федерации (ГА РФ). Ф. Р-9520. Центральный Совет по туризму ВЦСПС. 1928-1965 гг.Оп. 1.
5. ГА РФ. Ф. Р-9612. Учреждения по руководству иностранным туризмом в СССР (Объединенный фонд). 1929-1991 гг.Оп. 1.Всесоюзное акционерное общество по иностранному туризму в СССР.
6. ГА РФ. Ф. Р-9612. Оп. 2.Первый отдел.
7. ГА РФ. Ф. Р-9612. Оп. 3.Госкоминтурист СССР.
119
8. Исмаев Д.К. Туризм - путь взаимопонимания между народами. М.: Знание, 1977.
9. Касаткин В.Ф. Основные проблемы развития иностранного туризма в СССР: Автореф. дис. ... канд. эконом.наук. М., 1975.
10. Немоляева М.Э., Ходорков Л.Ф. Международный туризм: вчера, сегодня, завтра. М.: Международные отношения, 1985.
11. Попов А.Д. Теневые стороны зарубежного (выездного) туризма в Советском Союзе (1960-1980-е гг.) // Культура народов Причерноморья. 2008. № 135. С. 74-78.
12. Российский государственный архив новейшей истории (РГАНИ). Ф. 5. Аппарат ЦК КПСС. 1952-1984 гг.Оп. 30. Общий отдел ЦК КПСС (19531966 гг.).
13. РГАНИ. Ф. 5. Оп. 33. Отдел пропаганды и агитации ЦК КПСС по союзным республикам. 1956-1962 гг. Отдел пропаганды и агитации ЦК КПСС. 1965-1966 гг.
14. РГАНИ. Ф. 89. Коллекция рассекреченных документов. Оп. 31.
15. Россия и внешний мир: диалог культур. М.: ИРИ РАН, 1997.
16. Чистиков А.Н. «Ладно ль за морем иль худо?»: впечатления советских людей о загранице в личных записях и выступлениях (середина 1950-х - середина 1960-х гг.) // Новейшая история России. 2011. № 1. С. 167177.
17. Шевырин С. За границу! (Из истории зарубежного туризма в СССР) // Пермский государственный архив новейшей истории URL: http://www.permgani.ru/publikatsii/stati/za-granitsu-iz-istorii-zarubezhnogo-turizma-v-sssr.html (дата обращения: 20.10.2015).
18. Шевырин С.А. «Поведение туристов за пределами СССР было скромным.» // Российская повседневность: рутинное и парадоксальное. Материалы XXI Всероссийской конференции студентов, аспирантов, докторантов «Майские чтения» (21 марта 2009 г.). Пермь, 2009. С. 117-121.
120
