CC BY
59
А. М. Беликов
«ТРУБКА ДЛЯ КУРЕНИЯ ОПИУМА» ИЗ КИТИОНА И НАДПИСЬ ##161. KITI IINS 001х.
«Трубка для курения опиума», обнаруженная в ходе раскопок Китиона на Кипре не является курительной принадлежностью и не может быть использована для употребления наркотиков. Древность вообще не знала такого способа употребления опиума, как курение. Данный предмет также не может быть музыкальным инструментом или его частью. Вероятнее всего, он представляет собой ручку, имеющую отверстия под штифты, для присоединения к ней какого-то предмета (например, бронзового зеркала(?)). Кипро-минойская надпись была нанесена на предмет уже после того, как он был украшен орнаментом. Последовательность знаков 082-096-088 второй строки надписи, которая может являться личным именем или титулом, встречается также на глиняном цилиндре из Энкоми. Существует вероятность того, что обе эти надписи синхронны по времени, следовательно, возраст «трубки» на сто или двести лет старше археологического контекста, в котором она была обнаружена.
Ключевые слова: Кипр, Китион, кипро-минойское письмо, опиум, курение опиума.
В ходе археологических раскопок сезона 1975 г., проводившихся в Китионе (совр. Ларнака) на Кипре В. Карагеоргисом, в комнате 38C так называемого «храма № 4» была обнаружена группа предметов из слоновой кости. Эти предметы находились на разных глубинах в слое разрушений 16-20 см толщиной, разделяющем настилы IIIa и III и состоящем из обломков красных сырцовых кирпичей, перемешанных с участками древесного угля. Настил IIIa соответствует древнейшей фазе существования «храма № 4» (ок. 1220/10-1190 гг. до н. э.). Вскоре после гибели в начале Позднего кипрского IIIa периода (ок. 1190 г. до н.э .) «храм» был восстановлен (этой новой фазе соответствует настил III), однако предметы из слоновой кости не были извлечены из слоя разрушений и оказались, таким образом,
1 Автор выражает благодарность к.и.н. А. А. Ильин-Томичу, к.и.н. А. В. Сафронову, к.и.н. В. Ю. Шелестину и д-ру М. Валерио, снабдившим его необходимой для подготовки статьи литературой, а также сотрудникам Государственного Русского музея Т. А. Куриловой, Д. В. Красильникову и К.А. Огаркову, принявшим участие в изготовлении копии «трубки» из Китиона.
перекрыты новым полом комнаты. Группа предметов из слоновой кости включает в себя ручку яйцевидной формы, резную двустороннюю пластину, изображающую льва в позе летящего галопа, резную двустороннюю пластину с изображением египетского бога Беса, стержень с двумя рядами отверстий и, наконец, цилиндрический предмет, имеющий отверстия и украшенный орнаментом. Три последних предмета несут на себе надписи, выполненные знаками кипро-минойского письма 12 (Karageorghis 1976: 125; idem 1985: 116-117).
Цилиндрический предмет (илл. 1) имеет длину 13,75 см. Диаметр его узкого конца - 2,1 см, широкого - 2,6 см. В торцевой части узкого конца проделан канал (А), имеющий диаметр 1,2 см и длину - 4,7 см. В боковой поверхности предмета под слегка наклонным углом было просверлено практически круглое отверстие диаметром 1 см (B) для соединения с внутренним каналом, почти в той самой точке, где он заканчивается. С противоположного широкого конца под косым углом было проделано маленькое круглое отверстие диаметром 0,4 см, от края торцевой стороны до боковой поверхности предмета (С)3. Оба отверстия на боковой поверхности лежат на одной прямой. В центре торцевой части широкого конца было начато просверливание еще одного канала, однако оно практически сразу было прекращено (после него осталось небольшое углубление (D)). Окружность предмета украшена в эффектной, однако, не совсем аккуратной манере. С каждой стороны орнамент состоит из двух групп вырезанных двойных линий, опоясывающих окружность объекта, разделенных маленькими (0,3-0,4 см в диаметре) вырезанными циркулем кругами. Оставшаяся часть боковой поверхности разграничена в длину на четыре декоративные зоны четырьмя идущими вдоль нее линиями. Они разделяют поверхность на широкие верхнюю (где просверлено отверстие) и нижнюю секции, а также на две узкие секции по бокам. Центральная часть верхней секции украшена рядом кругов (диметром 0,3-0,4 см), идущих вдоль объекта. Этот ряд кругов находится на той же самой линии, где отверстия B и C. Линии, ограничивающие верхнюю секцию, украшены вдоль внутренней стороны рядами двойных дуг. На
2 О разновидностях кипро-минойского письма см.: Palaima 1989, Duhoux 2013, Ferrara 2013b, Olivier 2013.
3 По всей видимости, данное отверстие использовалось для пропускания в него веревки и подвешивания предмета.
нижней поверхности этот орнамент повторен. Боковые поверхности украшены зигзагообразным орнаментом (Karageorghis 1976: 125-127; idem 1985: 334-335).
На нижней поверхности предмета нанесена надпись (илл. 2), выполненная знаками кипро-минойского письма I. Надпись была буквально втиснута между геометрическим орнаментом. Она состоит из двух строк. Высота знаков колеблется от 0,3 до 0,8 см (Olivier 2007: 231). В первой строке - 3 знака, расположенных над линией кружков, идущих вдоль поверхности. Вторая строка, расположенная под линией кружков, состоит из 3 групп знаков, разделенных словоразделительными линиями. В первой группе - 3 знака, во второй - 5, в третьей - 1:
.01 107-104-023
.02 082-096-088 | 110-023-059(-021)-023 | 1024
Знаки надписи сильно потерты и едва читаются, в особенности это касается первых четырех знаков второй строки надписи (илл. 1 - поврежденная часть надписи взята в рамку). По предположению В. Карагеоргиса это связано с тем, что данная сторона предмета соприкасалась с поверхностью земли (Kara-georghis 1976b: 126-127). Однако, как отмечает С. Феррара, повреждения надписи выглядят намеренными, четко ограничены в пространстве и не могут быть вызваны естественными причинами. К примеру, орнамент, располагающийся над надписью и под ней, цел. Таким образом,здесь мы сталкиваемся с попыткой сознательно стереть знаки с поверхности предмета (Ferrara 2013a: 169).
В серии публикаций (Karageorghis 1976a: 234-235; idem 1976b: 127-129), последовавших за находкой, анализируя форму предмета и расположение отверстий в нем, а также тот факт, что вокруг большого отверстия на боковой поверхности обнаружены «явные следы горения», В. Карагеоргис предположил, что данный предмет использовался для курения опиума, и эта гипотеза получила широкую поддержку5. Опийный мак (Papa-ver somniferum L.) и способ получения опиума был хорошо известен в позднем бронзовом веке на территории Эгеиды
4 См.: Duhoux 2013: 43-44; Valério 2016: 146-149; 494 (см. также Olivier 2007: 231).
5 См., например: Merlin 2003: 309; Behn C.P. 1986: 195; Merrillees 1979: 169; Ferrara 2012: 125-127; eadem 2013a: 81. Следует особо отметить, что в двух новейших изданиях кипро-минойских текстов данный предмет описывается именно как трубка: "ivory pipe (?)" (Ferrara 2013a: 81); "tuyau d'ivoire (pipe?)" (Olivier 2007: 231).
(Kritikos, Papadaki 1967a; Belikov, Shirokov 2016). По всей видимости, кувшинчики с круглым основанием (base-ring juglets), имеющие форму маковой коробочки, экспортировавшиеся в середине и второй половине II тыс. до н.э. с Кипра и обнаруженные в больших количествах на территории Сирии, Палестины и Египта, представляли собой тару для хранения и перевозки жидких растворов, содержащих опиум (Merrillees 1962)6. Жители Кипра позднего бронзового века, несомненно, знали секрет получения опиума и употребляли его в медицинских, культовых и, возможно, даже рекреационных целях.
В. Карагеоргис высказал также предположение, что с данной «трубкой» может быть связан глиняный цилиндрический сосуд (?), диаметром 19 см в верхней части и высотой 23 см, имеющий два сквозных отверстия в нижней части, на который нанесены два одинаковых крупных знака кипро-минойского письма, обнаруженный во внутреннем дворе «храма № 5», соседнего с «храмом № 4». Данный предмет, по мнению исследователя, также использовался для вдыхания паров опиума. Следует отметить, что аналогичный артефакт, относящийся к периоду ок. 1300-1250 гг. до н. э., был найден в 1937 г. С. Ма-ринатосом в местечке Гази на Крите вместе со статуэткой так называемой «Богини мака», которая имеет на своей голове три съемные броши, выполненные в виде маковых коробочек. Вертикальные бороздки на коробочках, окрашенные в более насыщенный цвет, чем сами коробочки, передают наиболее распространенный способ извлечения опиума из мака путем нанесения надрезов (Kritikos, Papadaki 1967a: 23-24). С. Феррара отмечает, что знак № 102, нанесенный на сосуд из «храма № 5», встречается также изолированно в конце второй строки надписи на «трубке», и высказывает осторожное предположение о том, что он может являться меткой, обозначающей продукт (опиум?) (Ferrara 2012, 126-127).
В. Карагеоргис полагает, что «трубка» могла использоваться жрецом или жрицей, а цилиндрический сосуд - остальными присутствующими в храме (Karageorghis 1976a: 239-240; idem 1976b: 128). Греческий фармаколог П. Г. Критикос, один из авторов основополагающего исследования об употреблении опиума в античности (Kritikos, Papadaki 1967a; iidem 1967b),
6 Сосуды имеют характерную форму, напоминающую коробочку опийного мака, а также изображения надрезов для сбора сока опийного мака на своей поверхности.
которому В. Карагеоргисом были продемонстрированы фотографии и гипсовая копия трубки, а также фотографии и прорисовки сосуда, прокомментировал эти находки следующим образом: «Цилиндрическая трубка из слоновой кости не использовалась для сжигания опиума непосредственно в ней... Вероятно, что в процессе курения вертикальное отверстие трубки, имеющее следы темных пятен вокруг него, располагалось над цилиндрическим сосудом, в котором сжигался опиум;. вдыхание дыма опиума происходило через отверстие на конце трубки.» (Karageorghis 1976b: 129).
Однако предположение П. Г. Критикоса и В. Карагеоргиса сталкивается с очевидными логическими нестыковками, на которые обратил внимание швейцарский исследователь Юго-Восточной Азии Нового и Новейшего времени А.-Ж. Рапин. Если «трубка» располагалась над сосудом для сжигания опиума, то почему отверстие в ее боковой поверхности находится всего в 3,5 см от ее торца и, таким образом более 2/3 длины «трубки» не несет никакой функциональной нагрузки? Наконец, какой смысл использовать «трубку», диаметр отверстия которой всего 1 см, для вдыхания паров опиума, исходящих из глиняного сосуда диаметром 19 см? Понятно, что количество паров, попадающих в организм курильщика, в таком случае было бы очень небольшим (Rapin 2000: 21-22). Следует отметить, что техника курения опиума принципиально отличается от техники курения табака, о которой большинство из нас вспоминает при упоминании термина «курение». Она была изобретена в Китае в XVIII в. и достигла максимального распространения в эпоху поздней династии Цин (см. подробную дискуссию об ее происхождении в ibid.: 17-31). Неотъемлемыми принадлежностями для курения опиума являлись трубка и лампа. Длина трубок варьировалась в среднем от 45 до 60 см. Наиболее распространены были трубки из бамбука, однако китайские ремесленники экспериментировали и с другими материалами. Опиум должен был не сжигаться, а испаряться при относительно небольшой температуре. Этот эффект достигался при помощи специальной чашки, которая изготовлялась обычно из глины. Она прикреплялась к трубке при помощи металлического крепления. Для получения тепла использовались специальные масляные лампы с узкой горловиной. Лампы позволяли собрать необходимое количество тепла и направить его на небольшую по площади поверхность. Они делались обычно из латуни или стекла (ibid.: 10-17; Yangwen 2005: 164-
175). Вполне очевидно, что никакая глиняная чашка не могла бы быть установлена в отверстие в боковой поверхности «трубки» из Китиона7, да и сам этот предмет не имеет ничего общего с позднейшими дальневосточными трубками и не мог бы быть использован для курения опиума.
В античных письменных источниках I тыс. до н. э. вообще не сохранилось никакой информации о том, что люди той эпохи знали способы употребления опиума в виде вдыхания его паров (Kritikos, Papadaki 1967b: 7). В Гиппократовом корпусе (De mulierum affectibus, I-III, 206, 8) есть сообщение о том, что маковый сок (ónóg ^Krnvo¡;) был одной из составных частей рецепта лепешек, которые помещались на раскаленные черепки амфор и использовались для окуривания половых органов женщины в случае сильных болей в матке. Диоскорид (De materia medica, IV, 64, 5) и Плиний (Hist. nat., XX, 203) описывают различные способы определения качества опиума, в числе которых - его поджигание от огня светильника. Однако ни в одном из этих случаев речь не идет об использовании паров опиума для вызывания наркотического опьянения.
Могла ли «трубка» из Китиона использоваться в качестве музыкального инструмента? Данное предположение является вполне очевидным и вытекает из формы предмета. Оно было отвергнуто В. Карагеоргисом, поскольку предмет не издает звук, если дуть в его отверстия (Ferrara 2013a: 81). Точная копия «трубки» из Китиона была изготовлена для автора данной статьи сотрудниками Государственного Русского музея. Действительно, предмет не производит никаких звуков, если дуть непосредственно в его отверстия. Однако если направить поток выдыхаемого воздуха над отверстием в боковой поверхности «трубки», она начнет издавать высокий, неприятный и тихий свист, напоминающий звук свистка кипящего чайника. Если предположить, что предмет - свистковая часть флейты, то основное тело инструмента с игровыми отверстиями должно надежно крепиться соосно свистку. Однако каких-то видимых проточек или фланцев (со стороны горизонтального канала) на предмете не наблюдается. Следовательно, предположение о том, что «трубка» являлась музыкальным инструментом или его частью, может быть с полным на то основанием отвергнуто.
7 На невозможность установки опиумной чашки на «трубку» из Китиона указывает также Дж. С. Смит (Smith 2009: 61. См. также: Collard 2011: 147).
Таким образом, по всей видимости, наиболее правильным будет остановиться на предложенной Дж. С. Смит интерпретации данного предмета в качестве ручки, имевшей отверстия под штифты, для присоединения к ней какого-то другого предмета (например, бронзового зеркала) (Smith 2009: 61; см. также: Collard 2011: 147).
Орнамент был нанесен на «трубку» до того, как в ней были просверлены отверстия - на это указывает тот факт, что один из маленьких кружков, являющихся частью орнамента на боковой поверхности «трубки», был частично срезан просверленным отверстием B (Karageorghis 1976b: 126). Местоположение отверстия канала (А), идущего вдоль «трубки», было намечено циркулем, о чем свидетельствуют сохранившиеся полукруглые отметки на торцевой части узкого конца. Первоначально канал планировалось просверлить со стороны широкого конца «трубки» - однако он был начат и почти сразу оставлен (D). Пометки циркулем перед началом его высверливания не были нанесены. Это может быть связано с тем, что в центре торцевой части находился маленький круг, являвшийся частью орнамента, который и был принят за обозначение центральной части канала. Однако отметка циркулем была сделана и для маленького отверстия с широкой торцевой части (С). Можно предположить, что наметил отверстия один человек, а высверливал их -другой, для которого эти пометки и предназначались. Причем первоначально маленькое отверстие планировалось высверлить в направлении той части боковой поверхности, на которой располагается надпись - для чего была сделана первая пометка, затем от этой идеи отказались и решили сверлить его в направлении противоположной части боковой поверхности. Таким образом, между нанесением орнамента на «трубку» и высверливанием отверстий прошел какой-то промежуток времени, однако насколько он был большим и имел ли данный предмет какую-либо функциональную нагрузку до просверливания отверстий сказать невозможно.
По предположению В. Карагеоргиса комната 38C являлась адитумом или «святая святых» «храма № 4» (Karageorghis 1976a: 232; idem 1976b: 125). Однако С. Ферррара отмечает, что в этом небольшом помещении не было обнаружено никаких священных изображений или культовых статуй, и считает более вероятным, что комната представляла собой хранилище, в котором были размещены ценные предметы, связанные с культом (Ferrara 2012: 125). Дж. С. Смит вообще предлагает
отказаться от интерпретации «храма № 4» в качестве культового сооружения. По ее мнению, он представлял собой мастерскую, в которой могли находиться изделия из металла и слоновой кости для повторного использования, а также осуществлялись ремонт мебели, столярные работы и производство керамики (Smith 2009: 57-62, 246). Комната 38С, по ее мнению, являлась кладовой. Она имела узкий вход и была наиболее недоступной комнатой «храма № 4» (ibid.: 57-58). Параллелью к комнате 38C может служить небольшая и малодоступная комната дворца в Мегиддо, содержащая огромное собрание изделий из слоновой кости, приблизительно синхронная ей хронологически (ibid. 2009: 58; о находках в Мегиддо см.: Loud 1939; Feldman 2009, со ссылками)8.
Надписи, выполненные кипро-минойским письмом, не известны на предметах из слоновой кости, за исключением предметов, обнаруженных в комнате 38C. С. Феррара, анализируя кипро-минойский эпиграфический материал, отмечает, что поскольку среднее число знаков в одной надписи крайне мало, интерпретация их функций сводится к небольшому числу вероятностей, из которых заслуживают наибольшего внимания следующие: обозначение собственности, посвящение и обозначение продукта или товара (Ferrara 2012: 35; см. также: Harris 1989: 26-27). Для интересующей нас надписи из слоновой кости, по всей видимости, остается возможным осуществление лишь двух первых функций.
В свое время Т. Г. Палайма отметил: «Все прошлые и текущие схемы дешифровки кипро-минойского письма - неправдоподобны» (Palaima 1989: 121). В своем недавнем исследовании Ж.-П. Оливье добавляет, «что ничего не изменилось с тех пор» (Olivier 2013: 15). Поэтому в отношении памятников кипро-ми-нойского письма нам доступны лишь осторожные попытки понять эту не дешифрованную письменность без каких-либо попыток ее дешифровки (Ferrara 2012). Таким образом, все предложенные ниже интерпретации являются в крайней степени гипотетическими.
Последовательность 082-09б-088, первая во второй строке надписи на «трубке», четыре раза упомянута в надписях из Энкоми: трижды на цилиндре ##097. ENKO Arou 001 (строки
8 Нельзя исключать вероятности того, что первоначальное число изделий из слоновой кости было значительно большим - они могли быть выбраны из слоя разрушений при восстановлении настила комнаты.
02, 09, 26), относящемся к промежутку Поздний кипрский IIa -Поздний кипрский IIb период (ок. 1425-1300 гг. до н. э.) и один раз на глиняном шаре9 ##034. ENKO Abou 031, археологический контекст находки которого не известен. Причем на цилиндре эта последовательность дважды повторяется в форме 082-096088-02310 (строки 02, 09). Цилиндр, по всей видимости, может являться списком имен представителей элиты Энкоми, а на глиняных шарах также могли быть антропонимы11 (Ferrara 2012: 120-122). Таким образом, данная последовательность впервые появляется на документе, который приблизительно на сто или двести лет старше археологического контекста, в котором была обнаружена «трубка».
Знаки второй строки - 110-023-059(-021)-023, по предположению М. Валерио, могут быть связаны с последовательностью 110-023-059, которая встречается на глиняном шаре ##065. ENKO Abou 062 из Энкоми, относящемся к Позднему кипрскому IIIb периоду (ок. 1150-1050 гг. до н. э.), то есть на пятьдесят или сто лет позднее археологического контекста, в котором была обнаружена «трубка». Знак -021 между -059 и -023 может быть ошибкой, например, неудачной попыткой написать финальный знак -023. В таком случае последовательность следует читать как 110-023-059-023. Даже если чтение верно, перед нами может быть еще один пример морфологического окончания и изменения по падежам (Valério 2016: 420421; Olivier 2007: 231). Таким образом, если данные последовательности связаны друг с другом, тогда их можно интерпретировать как теоним или же жреческий титул, учитывая то, что глиняный шар обнаружен в более позднем и явно религиозном контексте - в святилище «Бога слитка» (Valério 2016: 420).
С. Феррара доказывает, что последовательность знаков 082096-088 была сознательно стерта с «трубки», оказавшись предметом некого damnatio memoriae, которые были обычны для древнего Восточного Средиземноморья, в частности для Египта эпохи Нового царства. Подобной практике подвергались
9 Глиняные шары представляют собой наиболее необычные предметы, на которые наносились кипро-минойские надписи. Их известно более восьми десятков и об их функциях идут споры (Ferrara 2012: 111-124).
10 -023 может быть окончанием (Ferrara 2012: 115-116; Duhoux 2013).
11 Следует отметить, что на двух глиняных шарах из Угарита, представляющих собой наиболее близкую параллель к кипрским шарам, имеются клинописные надписи, содержащие антропонимы (Ferrara 2012: 111-112).
божества, монархи и другие влиятельные персоны. Поэтому наиболее вероятной интерпретацией данной последовательности является антропоним или теоним, либо же некий титул высокого ранга12 (Уа1ёпо 2016: 321 (со ссылками)). Нельзя исключать того, что надпись хронологически синхронна надписи на цилиндре из Энкоми. Следует учитывать, что изделия из слоновой кости были очень дорогими и могли храниться не одну сотню лет13.
Илл. 1. «Трубка» из Китиона (Ferrara 2012: 170, fig. 4.1; eadem 2013a: 212; Karageorghis 1976: 126, fig. 1). (обозначение отверстий литерами мое - А. Б.)
Илл. 2. Надпись ##161. KITI lins 001 (Olivier 2007: 231).
12 Любопытным примером является надпись, выполненная кипрским силлабарием на серебряной чаше из Куриона (ICS 180a). Сосуд содержит две надписи. Более ранняя принадлежит пафосскому царю Акес-тору и выполнена пафосской разновидностью письма. Имя царя не тронуто, но его титул (pa-si-le-wo-se) сознательно стерт. Более поздняя надпись следующая: «Я (принадлежу) Тимукрету». Таким образом, данная чаша могла стать частью военной добычи, привезенной из Пафоса в Курион, где новый хозяин сосуда удалил часть надписи прежнего владельца и нанес свою собственную (Valério 2016: 421 (со ссылками)).
13 Например, в Мегиддо представлены изделия стилистически более чем на сотню лет старше времени гибели дворца (Feldman 2009: 188).
Литература
Behn, C.P. 1986: The Use of Opium in the Bronze Age in the Eastern Mediterranean. Listy filologické 109 (4), 193-197.
Belikov, A.M., Shirokov, G.G. 2016: Torgovlya opiumom v Vostochnom Sredizemnomor'e pozdnego bronzovogo veka [Opium trade in the late Bronze Age in the Eastern Mediterranean ]. Antinarkotiches-kaya bezopasnost' [Antidrug Security] 1 (6), 129-134. Беликов, А.М., Широков, Г.Г. 2016: Торговля опиумом в Восточном Средиземноморье позднего бронзового века. Антинаркотическая безопасность 1 (6), 129-134.
Collard, D. 2011: Altered States of Consciousness and Ritual in Late Bronze Age Cyprus. Ph.D. Thesis, University of Nottingham. URL: http:// eprints.nottingham.ac.uk/12322/1/Complete_Text.pdf (20.04. 2016).
Duhoux, Y. 2013: Non-Greek Languages of Ancient Cyprus and Their Scripts: Cypro-Minoan 1-3. In: Steel, P.M. (ed.). Syllabic Writing on Cyprus and Its Context. Cambridge, 27-48.
Feldman, M. 2009: Hoarded Treasures: The Megiddo Ivories and the End of the Bronze Age. Levant 41, 175-194.
Ferrara, S. 2012: Cypro-Minoan Inscriptions. Vol. I: Analysis. Oxford; N.-Y.
Ferrara, S. 2013a: Cypro-Minoan Inscriptions. Vol. II: The Corpus. Oxford; N.-Y.
Ferrara, S. 2013b: Writing in Cypro-Minoan: One Script, Too Many? In: Steel, P.M. (ed.). Syllabic Writing on Cyprus and Its Context. Cambridge, 49-77.
Harris, W.V. 1989: Ancient Literacy. Cambridge (Mass.); London.
Karageorghis, V. 1976a: Le quartier sacré de Kition: campagnes de fouilles 1973-1975. Comptesrendus des séances de l'Académie des Inscriptions et Belles-Lettres 120 (2), 229-245.
Karageorghis, V. A. 1976b: Twelfth-Century Opium Pipe from Kition. Antiquity 50 (200), 125-129.
Karageorghis, V. 1985: Excavations at Kition V: the Pre-Phoenician Levels. Part II. Nicosia.
Kritikos, P.G., Papadaki, S.P. 1967a: The History of the Poppy and Opium and Their Expansion in Antiquity in the Eastern Mediterranean Area. Bulletin on Narcotics 19 (3), 17-38.
Kritikos, P.G., Papadaki, S.P. 1967b: The History of the Poppy and Opium and Their Expansion in Antiquity in the Eastern Mediterranean Area. Bulletin on Narcotics 19 (4), 5-10.
Loud, G. 1939: The Megiddo Ivories. Chicago.
Merlin, M.D. 2003: Archaeological Evidence for the Tradition of Psychoactive Plant Use in the Old World. Economic Botany 57 (3), 295-323.
Merrillees, R.S. 1962: Opium Trade in the Bronze Age Levant. Antiquity 36 (144), 287-292.
Merrillees, R.S. 1979: Opium Again in Antiquity. Levant 11, 167-171.
Olivier, J.-P., avec la collaboration de Vandenabeele, F. 2007: Édition holistique des texts chypro-minoens. Pisa; Rome.
Olivier, J.-P. 2013: The Development of Cypriot Syllabaries, from Enkomi to Kafizin. In: Steel, P.M. (ed.). Syllabic Writing on Cyprus and Its Context. Cambridge, 7-26. Palaima, T.G. 1989: Cypro-Minoan Scripts: Problems of Historical Context. In: Bennet, J., Duhoux, Y., Palaima, T.G. (eds.). Problems in Decipherment. Louvain-la-Neuve, 121-187. Rapin, A.-J. 2000: Notes sur la technique de la fumerie d'opium. Cahiers du Centre d'etudes et de recherches interdisciplinaires sur l'Asie (CERIA). URL: http:// www.sinoptic.ch/ceria/textes/notes. fumerie_rapin.pdf (20.04. 2016). Smith, J.S. 2009: Art and Society in Cyprus from the Bronze Age into the
Iron Age. Cambridge. Yangwen, Zh. 2005: The Social Life of Opium in China. Cambridge. Valerio, M. 2016: Investigating the Signs and Sounds of Cypro-Minoan. Ph.D. Thesis, University of Barcelona. (Unpublished).
Arseny M. Belikov. "The Opium Pipe" from Kition and the Inscription ##161. KITI lins 001.
The article considers an enigmatic ivory artifact which was found in 1975 at Kition on Cyprus in the layers of the beginning of the LC IIIa period. The object is cylindrical in shape. It is made of ivory and decorated with incised circles, semicircles and zigzags. A circular opening through the narrow end extends along the centre of the object. On the lateral surface a circular hole was drilled down to connect with the inside horizontal opening. The object was interpreted by its discoverer V. Karageorghis as a pipe for smoking opium and this hypothesis is widely accepted nowadays although it contains serious inconsistencies. In fact this object is unfit for the practice of opium smoking which wasn't known in antiquity and was invented in the 18th c. in China. Also the object couldn't function as a musical instrument or a part of it. An accurate copy of the "pipe" from Kition which was produced for the author of the article by employees of the State Russian Museum emits an unpleasant quiet sound only in one position - if air is blown above the opening on the flank of the pipe. The size and form of this object suggest instead that it may have been a handle (perhaps for a bronze mirror). It was found coupled with other ivory artifacts (two of them with inscriptions) in the room 38C which may have served as a storeroom of the so called "temple 4". The object bears a Cypro-Minoan inscription which was incised after the object had received its decoration in full. The sequence of signs 082-096-088- is mentioned four times in Enkomi, three of them in the Enkomi cylinder (##097. ENKO Arou 001 - LC IIa - LC IIb). The fourth attestation is on the clay ball ##034. ENKO Abou 031, but the archaeological context of the latter is unspecified. The sequence may possibly be interpreted as personal name or an occupational title of a high rank. If this is correct it may have belonged to the same person, thus the time of manufacturing of "the pipe" from Kition may be 100-200 years earlier than archaeological context of its finding.
Keywords: Cyprus, Cypro-Minoan writing, opium, the use of opium.
