CC BY
72
ТРЕЗУБЦЫ В ЗНАКОВОЙ СИСТЕМЕ ПРУССОВ ЭПОХИ ВИКИНГОВ
В.И. Кулаков
Институт археологии Российской академии наук Россия, 117036, г. Москва, ул. Дмитрия Ульянова, 19 e-mail: drkulakov@mail .ru Scopus Author ID: 26038228300 SPIN-код: 3764-2260
АВТОРСКОЕ РЕЗЮМЕ
Последние десятилетия в археологической науке развернулась острая дискуссия о происхождении и интерпретации изображений трезубцев, в древнерусской археологии именуемым «знаками Рюриковичей» . Основной массив этих знаков, находимых в Восточной Европе и на территории современной Латвии, представлен на подвесках трапециевидной формы, нанесён на различные предметы в виде граффити . Привлечение нового материала, представляющего изображения трезубцев и близких к ним знаков, обнаруженных на различных памятниках археологии Самбии, позволит открыть новую страницу в дискуссии о «знаках Рюриковичей» .
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: археология пруссов, изображения трезубцев, эпоха викингов .
TRIDDERS IN THE PRUSSIAN SYSTEM OF SIGNS OF THE VIKING AGE
Vladimir Kulakov
Institute of Archeology of the Russian Academy of Sciences 19 The Dmitry Ulyanov Street, Moscow, 117036, Russia e-mail: drkulakov@mail .ru
ABSTRACT
Over the last several decades, a lively discussion unfolded in the archaeological science about the origin and interpretation of the images of tridents which are referred to as 'symbols of the Rurikids' in the ancient Rus archaeology. The bulk of these signs being discovered in Eastern Europe and on the territory of modern Latvia is found on trapezoidal pendants; they are depicted in the form of graffiti on various items . Examination of a new material containing images of tridents and similar marks found on various archeological monuments of Sambia will open a new chapter in the discussion about the symbols of the Rurikids .
KEYWORDS: Prussian archeology, tridents' images, Viking Age .
В последние годы заметно вырос интерес исследователей к проблеме возникновения и начальных этапов развития знаков в виде трезубца, традиционно именуемых в отечественной историографии «знаками Рюриковичей». Этот интерес связан, кажется, в первую очередь с политическими событиями на Украине, чьим гербом с 1992 г. является одна из версий «знаков Рюриковичей» (укр. «тризуб»).
Данные отечественной историографии изображений трезубцев («знаков Рюриковичей»), собранные в новейшей статье С.М. Михеева, свидетельствуют о том, что А.А. Молчанов и С.В. Белецкий, ведущие современные исследователи этого феномена материальной культуры Киевской Руси, воспринимали его исключительно как личные геральдические знаки (знаки собственности, тамги ?) киевских князей вв. (Михеев 2014: 45). При этом коллегами совершенно не принимались в расчёт находки изображений трезубцев и конструктивно сходных с ними фигур, сделанные на территории Бал-
тии и Скандинавии, в разное время опубликованные автором этих строк (Кулаков 1987: 116-124; 1988: 106-117; 1994а: 5-11). Кроме того, за последние годы в юго-восточной Балтии были сделаны новые находки элементов знаковой системы, близких трезубцам. В связи с этим, по моему мнению, настало время свести все эти данные воедино и представить версию появления «знаков Рюриковичей» и показать раннюю фазу их развития с учётом находок, сделанных в Калининградской обл. и в сопредельных регионах Балтии. Несмотря на поступательный процесс накопления археологической информации о материальной культуре Древнерусского государства, до сих пор должным образом не оценена роль в этом важнейшем историческом процессе племён Балтии (Кулаков 2009: 155). До сих пор не проводился анализ знаковых систем Руси и Балтии, вообще не ставился вопрос о существовании этих систем. В предлагаемой статье её автор попытается пополнить нашу информацию по указанному вопросу.
Рис. 1 . Миндалевидные подвески в древностях печенегов и пруссов: 1 - бронзовая нагрудная подвеска из женского захоронения в Истрии (Румыния); 2 - железная с серебряным покрытием подвеска конского оголовья из погр. У-91 могильника Уг2екар1шз/Клинцовка-1 (1 - Курта 2013: рис . 6; 2 - Кулаков 1990: табл . 1ХХ) .
Наиболее ранним изображением трезубца в прусской культуре является двусоставная плетёная фигура, прорезанная на лицевой поверхности железной посеребренной миндалевидной налобной подвеске конского оголовья, обнаруженной в захоронении самого раннего из трёх коней в придонной части погр. У-91 грунтового могильника Уг2вкар1шз/Клинцовка-1 (Зеленоградский р-н Калининградской обл.). По аналогиям ранней формы четвериков ремней конского оголовья, представленных в материале могильника Бирка, данный комплекс датируется сер. Х в. (Кулаков 1988: 112). Изображение на упомянутой подвеске представляет собой композицию из двух сопряжённых по вертикальной оси триплетов. Поверхность верхнего триплета заполнена оттисками циркульного штампа, также оформлена и полоса по периметру самой подвески (рис. 1,2). Если в балтийском археологическом материале подвеска из погр. У-91 аналогов не имеет, то параллель для её формы и изобразительной композиции неожиданно нашлась в составе женского погребального убора печенегов Нижнего Поволжья именно сер. Х в. (Курта 2013: 12). Правда, здесь двусоставная композиция носит сугубо растительный характер, однако верхний росток на ажурных парных печенежских подвесках тоже (как и прусские триплеты) трёхчастен. Аналогию подкрепляет сходство формы, размеров и присутствие циркульного декора на указанных вариантах украшений. Многочисленные реминисценции степного происхождения, известные в материалах прусской культуры, прямо свидетельствуют о непосредственных контактах западных балтов и народов Дикого поля, осуществлявшихся в Хв. (Кулаков 1986: 145, 146). Эти контакты стали возможны в результате службы групп прусских воинов в дружинах киевских князей (Кулаков 1987: 120). Прусские мастера-ювелиры, взяв за образец полюбившуюся им форму миндалевидных печенежских подвесок (кстати, входивших в состав женского убора), на своих изделиях, являвшихся центром композиции конских оголовий, пред-
ставили фигуру из двух триплетов, имевшую, не исключено, некое культовое значение.
Совершенно иные, сугубо линеарные очертания фигур имеют трезубцы (линейные знаки), изображённые на железных (возможно, со следами серебрения) подвесках треугольной формы, входивших в состав конских оголовий жителей Самбии. Изображения на них наносились путём вдавлений, наносимых точечным чеканом на внутреннюю поверхность пластин. В результате получался псевдожемчужный эффект (рис. 2). Основной массив накладок на таких оголовьях (фактических - головных конских панцирях) второй пол. Х в. (Кулаков 1988: 114) составляли прямоугольные железные пластины с пилообразным оформлением одной из своих сторон (Кулаков 2016: рис. 121). В местах перекрещения ремней оголовья крепились подвески подтреугольной формы с нанесёнными на них изображениями различных форм трезубцев (рис. 2,1). Также фигуры трезубцев, центральная мачта которых завершается крестом, известны на бронзовых обоймицах, являющихся окончаниями ремней конского оголовья Х в., покрытых бронзовыми же накладками в виде криновидного креста (рис. 2,2). Ввиду того, что указанные оголовья сопровождали конские захоронения, можно предположить сакральное предназначение (Кулаков, Калашников 2002: 43-45) упомянутых изображения, являвшихся частью
Рис. 2 . Накладки с изображениями трезубцев в составе конских оголовий прусских дружинников эпохи викингов: 1 - комплекс железных накладок из погр . Y-83 могильника Yrzekapims/Клинцовка-:!.; 2 - бронзовые накладка и наконечники ремней из погр. 41 могильника Bludau-II/ Кострово (1 - Кулаков 1992: рис . 1; 2 - Bezzenberger 1914: Abb . 83).
прусской знаковой системы и в целом конструктивно сложных и непригодных к реальному использованию конских оголовий. Они в избытке были снабжены разнообразными накладками, причём - нередко как с лицевой, так и с тыльной стороны. Последний факт пока не имеет своей интерпретации.
Упрощённые линейные формы трезубца, отражённые на приведённых выше накладках, были реализованы раннесредневековыми пруссами на культовых камнях. Если довольно грубо выполненное изображение на «надгробном» камне из захоронения жреца в погр. Y-147 могильника Yrzekapinis/Клинцовка-! (из заполнения могилы, датируемой по керамическому материалу VIII-IX вв. - Кулаков 1988: 114; 1999: 268) можно считать следами выравнивания лицевой поверхности (рис. 3,2),
Рис . 3 . Изображение трезубцев на культовых камнях раннесредневековых пруссов: 1а - фото камня из ограды святилища в уроч. Дубки (Зеленоградский р-н); 1б - прорисовка камня из ограды святилища в уроч. Дубки; 2 - камень («надгробие») из жреческого погр . У-147 могильника УгеекарЫБ/Клинцовка-! (1а - фото автора; 1б, 2 - Кулаков 1987: рис. 3, 3,4) .
то чёткую фигуру трезубца с тремя горизонтальными мачтами, прорезанную на камне из ограды святилища у уроч. Дубки (Зеленоградский р-н) (рис. 3,1а,1б), ничем, кроме культового изображения, считать нельзя (Кулаков 1988: 114). Трезубец на камне в уроч. Дубки напоминает фигуру, нанесённую путем серебряной плакировки на основание пера наконечника копья эпохи викингов из N^tno (woj. pomorskie, Polska) (Cattaneo 2009: fig. 2) и находит прямые аналогии в керамических
Рис . 4. Серебряная подвеска с геральдическим изображением из погр . К-31 могильника Kleine Каир/Малый Кауп (г. Зеленоградск) (Кулаков 2012: рис . 6) .
клеймах, найденных на селище Дружба (Белоруссия) (Заяц 2013: рис. 2,8,9).
Плетёное изображение трезубца, близкое трезубцам на подвеске из погр. Y-91, было мною встречено в погр. К-31 могильника Kleine Каир/Малый Кауп (г. Зе-леноградск) на серебряной миндалевидной подвеске (рис. 4). Очевидно, этот предмет входил в состав мужского убора первой пол. XI в. (Кулаков 2016: 68). Важной особенностью изображения на подвеске, интерпретировавшегося мною как условное изображение (знак) почитавшейся пруссами пчелы (Кулаков 2012а: 293), является наличие в центральной части знака, показанного полосами псевдозерни, сдвоенной горизонтальной полосы и двух отростков, отходящих в сторону от верхней части знака (рис. 4). Упомянутый выше элемент плетёнки (швед. bandknut) привлекает к себе внимание не только уникальностью среди остальных деталей памятников прусского прикладного искусства, но и своим многократным повторением в восточноевропейских трезубцах. Молодой, но талантливый археолог Михаэль Найсс обратил внимание на этот bandknut (в его основе - миндалевидная фигура), представленный на готланд-ской равноплечной фибуле нач. Х в., обнаруженной в г. Елец (Воронежская обл.) (рис. 5,1а,1б). Немецкий коллега совершенно справедливо отметил повторение этого декоративного плетёного узла на ряде фигур плетёных
Рис . 5 . Варианты изображений трезубцев и родственных по значению фигур в древностях Скандинавии и Восточной Европы: 1а - фрагмент серебряной с чернением фибулы из Ельца (Воронежская обл . ); 2 - медная подвеска (Черниговская обл. ); 3 - медная подвеска (Витебская обл. ); 4 - медная подвеска (Велижский р-н Смоленской обл. ); 5 - прорисовка изображения на костяном изделии из Жовнинского городища (Чернобаевский р-н Черкасской обл. ); 6 - деталь серебряного наконечника ножен меча из кург. 4 группы II курганного могильника Krimuldos Liepenq (Латвия); 7 - серебряная подвеска из камерного погр . 6 во Пскове; 8а,б - бухарский диргем 957/948 (?) гг. из клада в Черниговской обл. ; (1a,b - Neift, Warmlander, Sholts 2012: fig . 14,b,c; 2-4 - Белецкий 2015: рис. 2, кат . №№ 146, 158, 162; 5, 6 - Спиргис 2013: рис. 12,2; 7 - Комар 2016: m . 5; 13; 8а,б -Kovalev 2015: fig . 7) .
трезубцев, конструктивно напоминающих фигуры птиц и представленных на медных древнерусских подвесках (Neiß, Wärmländer, Sholts 2012: 164, 166). На них повторяются и миндалевидная фигура, отростки, направленные в противоположную сторону от мачт трезубца (как и на подвеске из погр. К31), и крестовидная деталь (рис. 5,2-4), трансформировавшаяся из процветшего ростка в явно растительном декоре на упомянутой выше готландской фибуле (рис. 5,1б). Учитывая доказанную М. Найссом хронологическую последовательность возникновения упомянутого элемента плетёнки, и древнерусские подвески, и, тем более, прусская подвеска из погр. К31 датируются временем после нач. Х в. С.Ю. Каинов и О.М. Олейников, не зная о выводах М. Найсса, вслед за В.Н. Зоценко определили упомянутую выше деталь орнамента в виде «отростков» как один из признаков продукции древнерусской изобразительной школы Б (по Р.С. Орлову). По их мнению, роскошно декорированная продукция школы Б изготавливалась в Среднем Поднепровье и на Новгородчине в последней четверти Х - XI вв. (Каинов, Олейников 2015: 222). Как засвидетельствовано в наблюдении М. Найсса, декоративная школа Б формировалась под скандинавским влиянием.
Самым поздним в Балтии образцом трезубца (уже окончательно превратившегося в плетёное изображение птицы) с растительными отростками является фигура на серебряном наконечнике ножен меча из Krimuldos Liepeniq, датируемом поздним XI в. (Спиргис 2013: 81). Древнерусские трезубцы могут, сохраняя «растительные» отростки, утрачивать крестообразное навершие (рис. 5,5). Напротив, некоторые изображения на трапециевидных подвесках представляют собой отрубленную (?) голову птицы, увенчанную крестом (рис. 5,7). Подобная фигура найдена на имитации дир-гема в готландском кладе 952/953 гг. (Кулаков 1994а: 6). Аналогичная фигура процарапана на подвеске, сделанной из диргема и несущей на обратной стороне двузубец (рис. 5,8а,8б). Такая П-образная фигура долгое время считалась знаком князя Святослава, однако С.Е. Рассадин доказал её существование не ранее сер. Х в. и отверг её принадлежность упомянутому киевскому князю (Рассадин 2012: 38). Усекновение голов людям в процессе жертвоприношения было известно в древности кельтам и германцам (Кулаков 2012б: 2104, 205), с римского времени головы людей и животных как результаты жертвенных акций местным богам известны в западнобалтской археологии и фольклоре (Кулаков 2012б: 204, 205; Wadyl 2013: 270, 271).
Наконец, следует обратить внимание на максимально близкие к реалистическим образцам изображения птиц, композиционно соответствующие очертаниям трезубца. Уникальный комплекс фигур представлен на наконечнике ножен меча из Svarta Jorden (рис. 6,1) типа Paulsen «с мотивом птицы». Здесь птица расположена хвостом вверх, что ещё более сближает её с фигурой трезубца. С.Ю. Каинов совершенно справедливо отмечает наличие фигуры человека, наложенное на фигуру птицы из Svarta Jorden (Каинов 2009: 93). Эта находка датируется в диапазоне 900-940 гг. (Амбросиа-ни, Андрощук 2006: 4). Рудименты человеческой фигуры С.Ю. Каинов видит и в наконечниках с «распятой» пти-
Рис. 6. Различные версии изображения птицы на наконечниках ножен мечей эпохи викингов: 1 - поселение Svarta Jorden (Birka); 2 - случайная находка на селище Гнёздово (Смоленская обл. ); 3 - Gdynia-Oksywie (gdanskie woj . , Польша); (1 - Androshchuk 2014: fig. 98,3; 2 - Каинов 2009: рис . 8,1; 3 - Janowski 2012: ryc . 3) .
цей (рис. 6,2), считая их продуктом балтских мастеров и вслед да П. Паульсеном датируя их второй пол. Х в. (Каинов 2009: 95). На мой взгляд, изображение «распятой» птицы, эвентуально связанное с фигурами обезглавленной птицы на наконечнике из Svarta Jorden, также, как и упомянутая фигура из Бирки, лишены сколько-нибудь реалистического изображения головы. Вместо этого головы птиц на наконечниках рассечены на две симметричные части (получился эффект двуглавой птицы), они «представляют принесённую в жертву, рассеченную вертикально птицу на последнем этапе культового действа... Данное изображение стало символом власти князя, приносившего жертву богам за процветание подвластной ему дружины» (Кулаков 1994а: 6). По целому ряду признаков к упомянутым наконечникам ножен мечей с «распятой» птицей восходят балтские по своему происхождению наконечники типа Kazakevicius Ib2 (рис. 6,3), датируемые кон. X-XI в. (Janowski 2012: 10).
Упомянутые наконечники различных типов объединяются изображением на их сторонах ажурных фигур распластанных птиц. Генезис этой формы произошёл в Скандинавии в первой пол. Х в. и совместил идеи жертвоприношения человека и птицы. На наконечниках типа Paulsen «с мотивом птицы», характерных для Балтии второй пол. Х в., от фигуры человека остались лишь рас-
кинутые в стороны руки, подчёркивающие «распятость» птицы, голова которой рассечена. Наконец, собственно балтские наконечники типа Kazakevicius Ib2 несут упрощённую фигуру птицы, голова которой заменена триплетом (дисл. «valknut»), что указывает на сакральный характер этого изображения. Среди украинских археологов ныне укрепилось мнение о христианском характере этого знака, якобы символизирующего троицу (Комар 2016: 36). Такую трактовку триплета, венчающего на наконечниках ножен меча типа Kazakevicius Ib2 стилизованное изображение обезглавленной жертвенной птицы, изготовленное мастерами в ареале, не затронутом миссионерской деятельностью, признать никак невозможно. Наконечники ножен мечей указанных двух типов с изображениями жертвенных птиц распространены не только в Балтии, но и встречены на Балканах, где связываются с инвентарём наёмных воинов охраны византийского базилевса (Yotov 2016: 244).
Ещё в 1988 г. я предположил появление самого раннего изображения распластанной жертвенной птицы с рассечённой головой (для скандинавов - связанный и на севере Европы, и в Балтии с солнечным культом петух - Петрухин 1976: 163) на деревянном цилиндре из Старой Ладоги (нач. IX вв.). Далее, в IX в. такие изображения, трансформирующиеся путём стилизации через упрощение в линейные знаки в виде трезубцев, представлены в качестве граффити на диргемах, встреченных в составе восточноевропейских кладов. Как и граффити на стенах христианских храмов (Кулаков, Луков, Торопыгина 2008: 185), граффити на дир-гемах имели сакральное, возможно - охранительное значение. Современные восточноевропейские исследователи граффити в виде трезубцев интерпретируют как личные знаки киевских князей (прежде всего - Владимира Святославича), а прорезанные соответственно на обороте диргема сложносоставные фигуры в виде «мечемолота» или «мечетрезубца» - воспринимают как «воплощение юридической и военной силы (право меча) и сокровенной харизмы (...) высшей княжеской власти» (Кулешов, Гомзин, Плавинский 2012: 21). Авторы этой гипотезы близки к истине, так как фигура трезубца на одной из сторон диргемов действительно связана с харизмой князя, правда, не военно-административной, а духовной, основанной на культовой практике жертвоприношения. Ведь наряду с «мечемолотами» или «мечетрезубцами» на диргемах присутствуют и изображения жертвенного (?) ножа и ритона, к «юридической и военной силе» отношения не имевшие. При этом на подвеске из городища Kaukai (Alitus raj., Lietuva) ритон покоится на трёхлопастном кресте, что подчёркивает связь этого статусно значимого предмета с Тором-Перкуно (Кулаков 1988: 112, рис. 6,8,9). Правда, в современной польской археологии возникла теория о том, что лопастные и неравносторонние кресты, представленные, в частности, на топорах, являются символом воинского (дружинного ?) статуса их владельцев (Kotowicz 2013: 51). При этом польский коллега не знает об интерпретации топоров с различными культовыми изображениями (в том числе - и с крестами) как жертвенного оружия, игравшего важную роль при исполнении религиозных обрядов (Кулаков, Скворцов 2000: 188,
Рис. 7 . Реконструкции изображений жертвенных птиц на оружии пруссов эпохи викингов: 1 - секира из могильника Laptau/Муромское (Зеленоградский р-н); 2 - погр . 53 могильника Linkuhnen/Ржевское (Славский р-н); (1, 2 -реконструкции автора по: La Baume 1941: Abb . 2, 3b) .
рис. 7,5). Р.К. Ковалёв считает кресты со стреловидным завершением мачт (в том числе - и на диргемных граффити с отрубленной головой жертвенной птицы) принадлежностью христианской традиции (Kovalev 2015: 180), совершенно не учитывая очевидной связи этой фигуры с культом Тора/Перкуно/Перуна (Paulsen 1956: 216, 217).
Все перечисленные выше предметы, прочерченные вместе с трезубцами на диргемах («мечетрезубцы» - третья четверть Х в., «мечемолоты» - ок. 970-980 гг. - Кулешов, Гомзин, Плавинский 2012: 21), связаны с церемонией жертвоприношения Тору-Перуну-Перкуно и одновременно олицетворяют его сакральную мощь. Княжеская функция жертвоприношения, символы которого представлены на граффити с охранительными функциями (сакральная охрана клада, обозначение его жертвенного характера или его принадлежность), подчёркивается изображением на них меча - символа княжеской власти, обозначение сверхъестественных мистических способностей, которые приписывались военачальникам в эпоху викингов (Цепков 2013: 137). Возможно, авторы рисунков сопоставляли меч князя с волшебным молотом Тора.
Примечателен факт распространения как диргемов с граффити в виде трезубцев, так и литых трапециевид-
ных подвесок с изображением одного или двух трезубцев (двузубцев) только на территории Древнерусского государства и в тех частях Европы, племена которых платили Киеву дань (например - ливы области Видземе на территории совр. Латвии или жители Пермского края - Белавин 2015: 41). Такая специфика позволяет с уверенностью предполагать связь указанных выше артефактов и, соответственно, изображений на них, с культурой Древней Руси. В юго-восточной Балтии подобные находки не обнаружены. Тем не менее, в археологическом материале пруссов XI в. имеются два изображения обезглавленной жертвенной птицы, причём - на весьма престижных предметах вооружения (рис. 7), непосредственно связанных с древностями местной дружины.
Таким образом, можно констатировать развитие образа жертвенной птицы (петух, приносившийся в жертву Тору/Перкуно/Перуну) в двух направлениях (группы 1 и 2) - в виде схематически представленного линейного или плетёного трезубца, самые ранние изображения (IX в.) которого представлены в исторической Пруссии, и в виде обезглавленной (с разъятой головой) птицы. В последнем случае приоритет принадлежит скандинавской традиции (Старая Ладога, IX в.). После середины Х в. трезубцы (и двузубцы) группы 2 тиражируются в виде граффити на диргемах и на подвесках. Если в первом случае указанные знаки носили сугубо культово-охранительный характер, то во втором случае линейные знаки могли служить эмблемой (с мистическим оттенком) княжеской власти и отмечали, например, факт выплаты налога (дани) определённой территориальной единицей или же группой данников Киевскому князю. С.М. Михеев предположил принадлежность подвесок с трезубцами княжьим чиновникам (вирникам и проч.) (Михеев 2014: 59). Семантически сходную с обозначением факта выплаты дани функцию подвесок со «знаками Рюриковичей» предположил С.В. Белецкий, трактовавший подвески как показатель полномочий княжеского администратора (Белецкий 2015: 225). Правда, наш ленинградский коллега датировку этих подвесок основал на персона-лизации принадлежности знаков к определённым князьям. На мой взгляд, излишняя вариативность трезубцев на предметах IX-X вв. не позволяет связать их с княжескими персоналиями. В частности, академик Б.А. Рыбаков, которому в 1983 г. я показал фото камня с трезубцем из уроч. Дубки, посчитал его свидетельством распространения власти князя Владимира Святославича на землю пруссов, что не соответствует исторической реальности. Другой пример, указывающий не деперсонифицирован-ный характер «знаков Рюриковичей» Х в. - присутствие двузубца и трезубца на топоре из Шекшово-9 (окрестности г. Суздаль). Этот «парадный» топорик являлся не обозначением высокого административного положения некоего воеводы кон. Х - нач. XI вв. (Белецкий 2014: 67), а де-персонифицированным знаком мистической княжеской власти, покоящейся на праве принесения князем жертвы (её показатель - жертвенные топоры и мечи пруссов с изображениями птиц и козлов) за процветание подвластного ему народа (Кулаков 1993: 121-123).
Тем временем в X-XI вв. знаки группы 1, семантически близкие по смысловой нагрузке знакам группы 2, представлены на наконечниках ножен мечей типов Paulsen
«с мотивом птицы» и Kazakevicius Ib2. Распластанное положение жертвенной птицы на этих наконечниках акцентировалось раскинутыми в стороны человеческими руками (рудимент прототипа из Svarta Jorden - см. выше, повторённый и на распятии на камне в Jelling - Кулаков 1988: 107). Подобная деталь отмечена и на изображении двузубца на костяной шайбе из Саркела (Кулаков 1988: рис. 6,1), что косвенно свидетельствует о дате этой шайбы не ранее Х в. Более того, центральная деталь птиц на изображениях группы 1 (миндалевидная плетёная фигура, пронизанная креплениями крыльев) повторена на значительной части трезубцев на подвесках и монетах. Традиция изображения этой детали оказалась столь устойчива, что указанная миндалевидная фигура в конечном итоге оказалась на гербе совр. Украины. Как и трезубцы, изображения группы 2 (фигуры «распятой» птицы, символа княжеской жертвы), обладали, несомненно, охранительной функцией. Возможно, они были представлены не только на ножнах мечей, но и на щитах участников движения викингов. Тогда объясним известный пассаж из Повести Временных лет о завершении похода на Константинополь, совершённого князем Олегом в 907 г.: «И повеси щит свой въ вратах показуа победу, и поиде от Царяграда» (ПВЛ 2007: 17). Тем самым князь даровал столице Византии свою мистическую защиту.
Итак, привлечение данных об изображениях трезубцев, происходящих из прусского ареала, свидетельствует в пользу культового характера этих знаков, об их зарождении не на территории Киевской Руси, но в Балтии. Косвенным выводом из анализа форм прусских трезубцев является положение о деперсонификации (во всяком случае - в Х в.) этих знаков культовой власти князей. Разнообразность детализации знаков Х в. связана с тем, что, выдававшиеся, очевидно, главам заплатившим ежегодную подать киевскому князю общностей, подвески со знаками не должны были быть одинаковыми. Если на Руси с принятием христианства трезубцы на самом деле утратили своё мистическое значение и превратились в княжеские тамги, то на севере нашего континента и в Балтии изображения жертвенной птицы, по смыслу близкие трезубцам, сохраняли свою первоначальную семантику и в XI в. С мигрировавшей за пределы своей родины части прусской дружины в XII в. (Кулаков 1994б: 154) изображения трезубцев стали известны населению Центральной Литвы. Возможно, именно благодаря этому по сей день в Литве одним из государственных символов является прямолинейная версия трезубца, именуемая неофициально «столбы Ге-димина» (лит. "весИттаБ Б^раТ', на монетах Великого Княжества Литовского - после 1386 г. - Вяроуюн-Шэлю-та 2005: 21).
ЛИТЕРАТУРА
Амбросиани, Андрощук 2006 - Амбросиани Б., Андрощук Ф. Вооружение и восточные контакты Бирки // Русь на перехрест свтв (межнародш впливи на формування давньорусь^ держави) . Матерiали мiжнародного польового археолопчного семшару. Чернипв: йверяньска старина, 2006. С. 3-16.
Белавин 2015 - Белавин А.М. Знаки Рюриковичей из пермского Предуралья // Труды Камской археолого-этнографической экспедиции. Вып. Х. Пермь: Пермский Государственный педагогический университет, 2015 . С . 36-45. Белецкий 2014 - Белецкий С.В. Топорик из Суздальского Ополья // Stratum plus. 2014. № 6. С . 65-72. Белецкий 2015 - Белецкий С.В. Новые находки геральдических подвесок X-XI вв. // Stratum plus. 2015 . № 6. С . 215229.
Вяроукш-Шэлюта 2005 - Вяроукш-Шэлюта У. Колюмны // Великае Княства Литоускае. Энцыклапедыя у 3 т. Т. 2 . Минск: Беларуская Энцыклапедыя iм . П. Броую, 2005. С. 21-22 .
Заяц 2013 - Заяц Ю.А. Сельские поселения центральных районов Беларуси Х - первой половины XIII вв . // Матэриялы па археологи Беларуси Вып. 24. Мшск: Беларуская навука, 2013 . С. 56-67.
Каинов 2009 - Каинов С.Ю. Наконечники ножен меча из Гнёздова // Acta Militaria Mediaevalia . Vol . V. Kraków; Sanok: Muzeum Historyczne w Sanoku, 2009. С . 79-109.
Каинов, Олейников 2015 - Каинов С.Ю., Олейников О.М. Модель для изготовления деталей наконечника ножен мечей (Власьевский 2 раскоп, Великий Новгород) // Новгород и Новгородская земля. История и археология. Вып. 29. Великий Новгород: Новгородский государственный музей-заповедник, 2015 . С . 217-225.
Комар 2016 - Комар О. Княжi знаки з ДесятинноТ церкви . Кш'в: Музей истори ДесятинноТ церкви, 2016. 45 с. Кулаков 1986 - Кулаков В.И. Степные реминисценции у раннесредневековых сембов // Волжская Булгария и Русь . Казань: Татарское книжное издательство, 1986. С . 139-148.
Кулаков 1987 - Кулаков В.И. Пруссы и восточные славяне // Труды V Международного конгресса славянской археологии. Т. III. М. : Институт археологии АН СССР, 1987. С. 116-124.
Кулаков 1988 - Кулаков В.И. Птица-хищник и птица-жертва в символах и эмблемах IX-XI вв. // Советская археология. 1988. № 3 . С . 106-117 .
Кулаков 1990 - Кулаков В.И. Древности пруссов VI-XIII вв. Свод археологических источников. Вып. Г1-9 . М. : Наука, 1990 167 с
Кулаков 1992 - Кулаков В.И. Конское снаряжение пруссов X-XI вв. (проблема относительной хронологии деталей оголовья) // Lietuvos archeologija . Т. 9. Vilnius: Academia, 1992. С. 137-143.
Кулаков 1993 - Кулаков В.И. Культовое оружие балтов и славян X-XII вв . // Slavia Antiqua. T. XXX. R . 1991/92. Poznan: Towarzystwo Przyjacól nauk, 1993. С. 115-130 .
Кулаков 1994а - Кулаков В.И. Предшественники эмблемы Византии // Гербовед . 1994. № 5-6 . С . 5-11. Кулаков 1994б - Кулаков В.И. Пруссы (V-XIII вв . ) . М. : Геоэко, 1994. 214 с . Кулаков 1999 - Кулаков В.И. Ирзекапинис // Stratum plus. 1999. № 5 . С . 211-273.
Кулаков 2009 - Кулаков В.И. Балтия в IX в. // Труды Государственного Эрмитажа. Т. XLIX. Сложение русской государственности в контексте раннесредневековой истории Старого света . СПб . : Издательство Государственного Эрмитажа, 2009. С . 155-171.
Кулаков 2012а - Кулаков В.И. Подвеска с геральдической фигурой из погр. К31 могильника Кляйне Кауп (полуостров Самбия) // Stratum plus . 2012 . № 5 . С . 287-295.
Кулаков 2012б - Кулаков В.И. Неманский янтарный путь в эпоху викингов. Калининград: Музей янтаря, 2012. 222 с. Кулаков 2016 - Кулаков В.И. Пруссы эпохи викингов. Жизнь и быт общины Каупа . М. : Книжный мир, 2016. 350 с. Кулаков, Калашников 2002 - Кулаков В.И., Калашников Е.А. Оголовья коней Доллькайма // Краткие сообщения Института археологии. 2002. Вып. 213 . С . 38-49.
Кулаков, Луков, Торопыгина 2008 - Кулаков В.И., Луков В.А., Торопыгина М.Ю. Граффити // Новая Российская Энциклопедия. Т. V. Кн. 1. М. : Издательство «Энциклопедия», 2008. С . 185-186. Кулаков, Скворцов 2000 - Кулаков В.И., Скворцов К.Н. Топорик из Варген (ранговое оружие последних язычников Европы) // Slavia Antiqua . Т. XLI. Poznan: Poznanskie Towarzystwo Przyjacol Nauk, 2000. С . 173-189.
Кулешов, Гомзин, Плавинский 2012 - Кулешов В.С., Гомзин Н.А., Плавинский Н.А. Новые материалы к истории древнейшей русской геральдики: восточноевропейские граффити с «молотками Тора» // Геральдика -вспомогательная историческая дисциплина . Семинар . СПб . : Издательство Государственного Эрмитажа, 2012 . С . 12-23. Курта 2013 - Курта Ф. Образ и археология печенегов // Stratum plus . 2013 . № 5 . С . 1-32 .
Михеев 2014 - Михеев С.М. К проблеме атрибуции знаков Рюриковичей // Древняя Русь . Вопросы медиевистики . 2014 . № 4 (58) . С . 45-63.
ПВЛ 2007 - Повесть временных лет / Подготовка текста, перевод, статьи и комментарии Д . С . Лихачёва; Под редакцией В .П. Адриановой-Перетц. Третье издание (подготовил М.Б. Свердлов) . СПб . : Наука, 2007. 670 с.
Петрухин 1976 - Петрухин В.Я. Погребения знати эпохи викингов // Скандинавский сборник. Вып. XXI. Таллин: Эстонское государственное издательство, 1976. С . 159-165.
Рассадин 2012 - Рассадин С.Е. MoAuß5o0uAAwv Святослава и «генеалогия» знаков Рюриковичей // Матэриялы па археологи Беларуси Вып. 23. Археалапчныя даследаванш на терыторьи Беларус у 2009-2010 гадах. Мшск: Друк «ДеполiС», 2012 . С . 38-48.
Спиргис 2013 - Спиргис Р. Растительный орнамент древних ливов - декор или христианская символика? // Acta Archaeologica Albaruthenica . Vol. IX. Мшск: Галiяфы, 2013 . С. 73-111.
Цепков 2013 - Цепков А.И. Вооружение викингов в IX-XI веках (по исландским сагам и «Кругу Земному») . Рязань: Александрия, 2013 319 с
Androshchuk 2014 - Androshchuk A. Viking swords. Swords and social aspects of weaponry in Viking age societies. Stockholm: Svenska Historiska Museet, 2014. 221 s.
Bezzenberger 1914 - Bezzenberger A. Fundberichte. Gräberfeld bei Bludau, Kr. Fischhausen // Prussia . Bd. 23. H. 1 . Königsberg: In Komission bei Gräfe und Unzer, 1914. S . 219-249.
Cattaneo 2009 - Cattaneo G. The Scandinavians in Poland: a re-evaluationof perceptions of the Vikings // Brathair. 2009. Vol. 9 (2). S . 2-14.
Janowski 2012 - Janowski A. Trzewiki pochew mieczy pochodzenia battyjskiego znalezione na wspolcechnych ziemiach polskich // Pruthenia . 2012 . T. VII. S. 7-35 .
Kotowicz 2013 - Kotowicz P.N. The Sign of the Cross on the Early Medieval Axes - A Symbol of Power, Magic or Religion? // Marek L . (ed. ). Weapons bring peace? Warfare in medieval and early modern Europe . Wratislavia Antiqua . Vol . 18 . Wroctaw: Wroctawska Drukarnia Naukowa PAN, 2013 . S. 41-56.
Kovalev 2015 - Kovalev R.K. Where did Rus' grand princess Olga's falcon find its cross? // Archivum Eurasii medii aevi. Wiesbaden: Harrassowitz Verlag, 2015 . Vol . 21.
La Baume 1941 - La Baume W. Zur Technik der Verziehrung ostpreußischer Waffen der Wikingerzeit // Alt-Preußen. 6. Jg. H. 2 . Königsberg: Prussia-Museum, 1941 . S . 22-29.
Neiß, Wärmländer, Sholts 2012 - Neiß M., Wärmländer S., Sholts S. 3D-laserskanning som verktyg vid vikingatidsstudier // Viking . Norsk arkeologisk arbok. B . LXXV. Oslo: Norsk Arkeologisk selskap, 2012. S . 145-180.
Paulsen 1956 - Paulsen P. Axt und Kreuz in Nord- und Osteuropa. Bonn: Rudolf Habelt Verlag, 1956. 2333 s .
Wadyl 2013 - Wadyl St . Znaczenie gtowy w kulturze i religii Prusow // Gardeta L . , Kajkowski K. (red. ) . Motyw gtowy w dawnych
kulturach w perspektiwie porownawczej. Bytow: Muzeum Zachodniokaszubskie w Bytowie, 2013. S . 264-279.
Yotov 2016 - Yotov V. Traces of the Presence of Scandinavian Warriors in the Balkans // eds . Androschuk F. , Shepard J. ,
White M. Byzantium and the Viking World (Acta Universitatis Upsaliensis Studia Byzantina Upsaliensia . 16). Uppsala: Uppsala
Universitet, 2016 . S . 241-253.
REFERENCES
Ambrosiani, Androshchuk 2006 - Ambrosiani B., Androshchuk F. Vooruzhenie i vostochnye kontakty Birki [Arms and east contacts of the Birka], in: Rus' na perekhresti svitiv (mezhnarodni vplivi na formuvannya davn'orus'koi derzhavi) . Materiali mizhnarodnogo pol'ovogo arheologichnogo seminaru [Russia at the intersection of cultures. Materials of the international archaeological seminar], Chernihiv, Siveryan'ska starina Publ. , 2006, pp . 3-16 [in Russian].
Androshchuk 2014 - Androshchuk A. Viking swords. Swords and social aspects of weaponry in Viking age societies, Stockholm, Svenska Historiska Museet Publ . , 2014, 221 p . [in English].
Belavin 2015 - Belavin A.M. Znaki Ryurikovichej iz permskogo Predural'ya [Signs of Ryurik dynasty from the Perm Cis-Urals], in: Trudy Kamskoj arheologo-etnograficheskoj ekspedicii. Vyp . X [Works of the Kama arkheologo-ethnographic expedition. Release X], Perm, Permskij Gosudarstvennyj pedagogicheskij universitet Publ . , 2015, pp . 36-45 [in Russian]. Beleckij 2014 - Beleckij S.V. Toporik iz Suzdal'skogo Opol'ya [Hatchet from Suzdal Opolya], in: Stratum plus, 2014, № 6, pp . 65-72 [in Russian].
Beleckij 2015 - Beleckij S.V. Novye nahodki geral'dicheskih podvesok X-XI vv. [New finds of heraldic suspension brackets of the 10-11th centuries], in: Stratum plus, 2015, № 6, pp . 215-229 [in Russian].
Bezzenberger 1914 - Bezzenberger A. Fundberichte . Gräberfeld bei Bludau, Kr. Fischhausen [Burial ground near Bludau], in: Prussia . Bd. 23. H. 1 [Prussia . Volume 23. Part 1], Königsberg, In Komission bei Gräfe und Unzer Publ . , 1914, pp . 219-249 [in German]
Cattaneo 2009 - Cattaneo G. The Scandinavians in Poland: a re-evaluationof perceptions of the Vikings, in: Brathair, 2009, Volume 9 (2), pp . 2-14 [in English].
Cepkov 2013 - Cepkov A.I. Vooruzhenie vikingov v IX-XI vekah (po islandskim sagam i «Krugu Zemnomu») [Arms of Vikings in the 9-11th centuries (according to the Icelandic sagas and «Circle the Terrestrial»)], Ryazan, Aleksandriya Publ. , 2013, 319 p . [in Russian].
Janowski 2012 - Janowski A. Trzewiki pochew mieczy pochodzenia battyjskiego znalezione na wspolcechnych ziemiach polskich [Shells of swords of the Baltic origin are found on the general Polish lands], in: Pruthenia, 2012, Volume VII, pp . 7-35 [in Polish]
Kainov 2009 - Kainov S.Yu. Nakonechniki nozhen mecha iz Gnyozdova [Tips of a sheath of a sword from Gnezdovo], in: Acta Militaria Mediaevalia . Volume V, Krakow; Sanok, Muzeum Historyczne w Sanoku Publ . , 2009, pp . 79-109 [in Russian]. Kainov, Olejnikov 2015 - Kainov S.Yu., Olejnikov O.M. Model' dlya izgotovleniya detalej nakonechnika nozhen mechej (Vlas'evskij 2 raskop, Velikij Novgorod) [Model for production of details of a tip of a sheath of swords (the Vlasyevsky 2nd excavation, Veliky Novgorod)], in: Novgorod i Novgorodskaya zemlya . Istoriya i arheologiya . Vyp . 29 [Novgorod and Novgorod earth. History and archeology. Release 29], Veliky Novgorod, Novgorodskij gosudarstvennyj muzej-zapovednik Publ . , 2015, pp 217-225 [in Russian]
Komar 2016 - Komar O. Knyazhi znaki z DesyatinnoT cerkvi [Princely signs from Church of the Tithes], Kiev, Muzej istoriT DesyatinnoT cerkvi Publ . , 2016, 45 p . [in Russian].
Kotowicz 2013 - Kotowicz P.N. The Sign of the Cross on the Early Medieval Axes - A Symbol of Power, Magic or Religion?, in: Marek L . (ed. ) . Weapons bring peace? Warfare in medieval and early modern Europe, Wratislavia Antiqua, Volume 18, Wroctaw, Wroctawska Drukarnia Naukowa PAN Publ . , 2013, pp . 41-56 [in English].
Kovalev 2015 - Kovalev R.K. Where did Rus' grand princess Olga's falcon find its cross?, in: Archivum Eurasii medii aevi, Wiesbaden, Harrassowitz Verlag Publ . , 2015, Volume 21 [in English].
Kulakov 1986 - Kulakov V.I. Stepnye reminiscencii u rannesrednevekovyh sembov [Steppe reminiscences at early medieval semb], in: Volzhskaya Bulgariya i Rus' [Volga Bulgaria and Russia], Kazan, Tatarskoe knizhnoe izdatel'stvo Publ. , 1986, pp . 139-148 [in Russian] .
Kulakov 1987 - Kulakov V.I. Prussy i vostochnye slavyane [Old Prussians and east Slavs], in: Trudy V Mezhdunarodnogo kongressa slavyanskoj arheologii. T. III [Works V of the International congress of Slavic archeology. Volume III], Moscow, Institut arheologii AN SSSR Publ. , 1987, pp . 116-124 [in Russian].
Kulakov 1988 - Kulakov V.I. Ptica-hishchnik i ptica-zhertva v simvolah i emblemah IX-XI vv. [Bird predator and bird victim in symbols and emblems of the 9-11th centuries], in: Sovetskaya arheologiya [Soviet archeology], 1988, № 3, pp . 106-117 [in Russian].
Kulakov 1990 - Kulakov V.I. Drevnosti prussov VI-XIII vv. Svod arheologicheskih istochnikov. Vyp . G1-9 [Antiquities of Old Prussians of the 6-13th centuries . Arch of archaeological sources . Release of G1-9], Moscow, Nauka Publ . , 1990, 167 p . [in Russian]
Kulakov 1992 - Kulakov V.I. Konskoe snaryazhenie prussov X-XI vv. (problema otnositel'noj hronologii detalej ogolov'ya) [Horse equipment of Old Prussians of the 10-11th centuries], in: Lietuvos archeologija . T. 9 [Lithuanian archeology. Volume 9], Vilnius, Academia Publ. , 1992, pp . 137-143 [in Russian].
Kulakov 1993 - Kulakov V.I. Kul'tovoe oruzhie baltov i slavyan X-XII vv. [Cult weapon of Balts and Slavs of the 10-12th centuries], in: Slavia Antiqua, Volume XXX, R . 1991/92, Poznan, Towarzystwo Przyjacol nauk Publ . , 1993, pp . 115-130 [in Russian]
Kulakov 1994a - Kulakov V.I. Predshestvenniki emblemy Vizantii [Predecessors of an emblem of Byzantium], in: Gerboved [Research of the coats of arms], 1994, № 5-6, pp . 5-11 [in Russian].
Kulakov 1994b - Kulakov V.I. Prussy (V-XIII vv. ) [Old Prussians (5-13th centuries)], Moscow, Geoeko Publ. , 1994, 214 p. [in Russian]
Kulakov 1999 - Kulakov V.I. Irzekapinis, in: Stratum plus, 1999, № 5, pp . 211-273 [in Russian].
Kulakov 2009 - Kulakov V.I. Baltiya v IX v. [The Baltic in the 9th century], in: Trudy Gosudarstvennogo Ermitazha . T. XLIX. Slozhenie russkoj gosudarstvennosti v kontekste rannesrednevekovoj istorii Starogo sveta [Works of the State Hermitage. Volume XLIX. Addition of the Russian statehood in the context of early medieval history of the Old World], St. Petersburg, Izdatel'stvo Gosudarstvennogo Ermitazha Publ . , 2009, pp . 155-171 [in Russian].
Kulakov 2012a - Kulakov V.I. Podveska s geral'dicheskoj figuroj iz pogr. K31 mogil'nika Klyajne Kaup (poluostrov Sambiya) [Suspension bracket with a heraldic figure from burial of K31 of a burial ground Klein Kaup (peninsula Sambiya)], in: Stratum plus, 2012, № 5, pp . 287-295 [in Russian].
Kulakov 2012 b - Kulakov V.I. Nemanskij yantarnyj put' v epohu vikingov [Neman amber way to an era of Vikings], Kaliningrad, Muzej yantarya Publ . , 2012, 222 p . [in Russian].
Kulakov 2016 - Kulakov V.I. Prussy epohi vikingov. Zhizn' i byt obshchiny Kaupa [Old Prussians eras of Vikings. Life and life of a community of Kaup], Moscow, Knizhnyj mir Publ. , 2016, 350 p . [in Russian].
Kulakov, Kalashnikov 2002 - Kulakov V.I., Kalashnikov E.A. Ogolov'ya konej Doll'kajma [Dolkheim Horse Headband], in: Kratkie soobshcheniya Instituta arheologii. 2002. Vyp . 213 [Short messages of Institute of archeology. 2002. Release 213], pp . 38-49 [in Russian].
Kulakov, Lukov, Toropygina 2008 - Kulakov V.I., Lukov V.A., Toropygina M.Yu. Grafitti [Grafitti], in: Novaya Rossijskaya Enciklopediya. T. V. Kn. 1 [New Russian Encyclopedia . Volume V. Book 1], Moscow, Izdatel'stvo «Enciklopediya» Publ , 2008, pp 185-186 [in Russian]
Kulakov, Skvorcov 2000 - Kulakov V.I., Skvorcov K.N. Toporik iz Vargen (rangovoe oruzhie poslednih yazychnikov Evropy) [Hatchet from Vargen (rank weapon of the last pagans of Europe)], in: Slavia Antiqua, Volume XLI, Poznan, Poznanskie Towarzystwo Przyjacol Nauk Publ . , 2000, pp . 173-189 [in Russian].
Kuleshov, Gomzin, Plavinskij 2012 - Kuleshov V.S., Gomzin N.A., Plavinskij N.A. Novye materialy k istorii drevnejshej russkoj geral'diki: vostochnoevropejskie grafitti s «molotkami Tora» [New materials to history of the most ancient Russian heraldry: the East European grafitt with «Thor's Hammers»], in: Geral'dika - vspomogatel'naya istoricheskaya disciplina . Seminar [Heraldry - auxiliary historical discipline. Seminar], St. Petersburg, Izdatel'stvo Gosudarstvennogo Ermitazha Publ . , 2012, pp . 12-23 [in Russian].
Kurta 2013 - Kurta F. Obraz i arheologiya pechenegov [Image and archeology of Pechenegs], in: Stratum plus, 2013, № 5, pp 1-32 [in Russian]
La Baume 1941 - La Baume W. Zur Technik der Verziehrung ostpreußischer Waffen der Wikingerzeit [Equipment of figuration of east Prussian weapon of an era of Vikings], in: Alt-Preußen. 6 . Jg. H. 2 [Ancient Prussia. Volume 6 . Part 2], Königsberg, Prussia-Museum Publ. , 1941, pp . 22-29 [in German].
Miheev 2014 - Miheev S.M. K probleme atribucii znakov Ryurikovichej [To a problem of attribution of signs of Ryurik dynasty], in: Drevnyaya Rus'. Voprosy medievistiki [Ancient Russia . Mediyevistika questions], 2014, № 4 (58), pp. 45-63 [in Russian]
Neiß, Wärmländer, Sholts 2012 - Neiß M., Wärmländer S., Sholts S. 3D-laserskanning som verktyg vid vikingatidsstudier [3D laser scanning as the tool in researches of an era of Vikings], in: Viking. Norsk arkeologisk arbok . B . LXXV [Norwegian archaeological year-book . Volume LXXV], Oslo, Norsk Arkeologisk selskap Publ . , 2012, pp . 145-180 [in Norwegian].
Paulsen 1956 - Paulsen P. Axt und Kreuz in Nord- und Osteuropa [The axe and cross in Northern and Eastern Europe], Bonn, Rudolf Habelt Verlag Publ . , 1956, 2333 p . [in German].
Petruhin 1976 - Petruhin V.Ya. Pogrebeniya znati epohi vikingov [Burials of the nobility of an era of Vikings], in: Skandinavskij sbornik . Vyp . XXI [Scandinavian collection. Release XXI], Tallin, Estonskoe gosudarstvennoe izdatel'stvo Publ . , 1976, pp 159-165 [in Russian]
PVL 2007 - Povest' vremennyh let / Podgotovka teksta, perevod, stat'i i kommentarii D. S . Lihachyova; Pod redakciej V. P. Adrianovoj-Peretc. Tret'e izdanie (podgotovil M.B. Sverdlov) [Primary Chronicle/Preparation of the text, translation, articles and comments of D. S. Likhachyov; Editor-in-chief V.P. Adrianova-Peretts . The third edition (prepared of M. B. Sverdlov)], St. Petersburg, Nauka Publ , 2007, 670 p [in Russian]
Rassadin 2012 - Rassadin S.E. MoAuß5o0uAAwv Svyatoslava i «genealogiya» znakov Ryurikovichej [Svyatoslav's MoAuß5o0uAAwv and «genealogy» of signs of Ryurik dynasty], in: Materiyaly pa arheologii Belarusi . Vyp. 23. Arhealagichnyya dasledavanni na terytoryi Belarusi u 2009-2010 gadah [Materials on archeology of Belarus . Release 23], Minsk, Druk «DepoliS» Publ. , 2012, pp . 38-48 [in Russian].
Spirgis 2013 - Spirgis R. Rastitel'nyj ornament drevnih livov - dekor ili hristianskaya simvolika? [Vegetable ornament of ancient bodices - a decor or Christian symbolics?], in: Acta Archaeologica Albaruthenica, Volume IX, Minsk, Galiyafy Publ . , 2013, pp 73-111 [in Russian]
Vyaroykin-Shelyuta 2005 - Vyaroykin-Shelyuta U. Kolyumny [Columns], in: Velikae Knyastva Litoyskae. Encyklapedyya u 3 t . T. 2 [Grand Duchy of Lithuania . The encyclopedia in three volumes . T. 2], Minsk, Belaruskaya Encyklapedyya im . P. Broyki Publ . , 2005, pp . 21-22 [in Belarusian].
Wadyl 2013 - Wadyl St. Znaczenie gtowy w kulturze i religii Prusow [Importance of the head in culture and religion of Old Prussians], in: Gardeta L . , Kajkowski K. (red. ). Motyw gtowy w dawnych kulturach w perspektiwie porownawczej [Motive of the head in ancient cultures in comparative prospect], Bytow, Muzeum Zachodniokaszubskie w Bytowie Publ . , 2013, pp . 264279 [in Polish].
Yotov 2016 - Yotov V. Traces of the Presence of Scandinavian Warriors in the Balkans, in: eds. Androschuk F. , Shepard J. , White M. Byzantium and the Viking World (Acta Universitatis Upsaliensis Studia Byzantina Upsaliensia . 16), Uppsala, Uppsala Universitet Publ. , 2016, pp . 241-253 [in English].
Zayac 2013 - Zayac Yu.A. Sel'skie poseleniya central'nyh rajonov Belarusi X - pervoj poloviny XIII vv. [Rural settlements of the central regions of Belarus X - the first half of the 13th centuries], in: Materiyaly pa arheologii Belarusi. Vyp . 24 [Materials on archeology of Belarus . Release 24], Minsk, Belaruskaya navuka Publ. , 2013, pp . 56-67 [in Russian].
Кулаков Владимир Иванович
- Доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Отдела археологии эпохи Великого переселения народов и раннего средневековья Института археологии РАН (Москва, Россия).
Vladimir Kulakov
- Doctor of Historical Sciences, Leading researcher of Department of Archeology of an Migration Period and early Middle Ages of Institute of Archeology of the Russian Academy of Sciences (Moscow, Russia).
drkulakov@mail .ru
