CC BY
182УДК 82-311.9:165.742«713»
П. Н. Донец
ТРАНСГУМАНИЗМ В ТРАДИЦИОННОЙ НАУЧНОЙ ФАНТАСТИКЕ
Анализируются проявления концепции трансгуманизма в традиционной научно-фантастической литературе. Приводится краткий обзор исторического развития и характерные особенности указанного жанра. Акцентируется внимание на понятии либертарианская фантастика. Фиксируется наличие в сюжетах транс- и постлюдей, находящихся в когерентной взаимосвязи и развивающиеся по эволюционному принципу; а также прямое упоминание и апеллирование к идеям транс- и постгуманизма и научного иммортализма. Перечисляются широко распространённые расхождения традиционной фантастики с современной наукой. Проводятся сравнительные параллели между некоторыми художественными приёмами научной фантастики и киберпанка. Проводится разбор понятия таймпанк.
Ключевые слова: научная фантастика, трансгуманизм, иммортализм, либертарианство, киберпанк, посткиберпанк, таймпанк.
Аналгзуються прояви концепцИ'трансгуматзма в традицшнш науково-фантастичтй лгтератург. Приводиться короткий огляд гсторичного роз-витку i характернi особливостг вказаного жанру. Акцентуеться увага на поняттi лiбертарiанськая фантастика. Фксуеться наявнкть в сюжетах транс- i постлюдей, що знаходяться в когерентному взаемозв 'язку i розви-ваються за еволюцшним принципом; а також пряма згадка i апеляцiя до iдей транс- i постгумашзму i наукового iмморталiзма. Наводиться перелiк найбшьш поширених розбiжностей традицшно'1 фантастики з сучасною наукою. Проводяться порiвняльнi паралелi мiж деякими художнiми прийо-мами науково'1 фантастики i киберпанка. Проводиться розбiр поняття таймпанк.
Ключовi слова: наукова фантастика, трансгуматзм, iмморталiзм, лiбертарiанство, киберпанк, посткиберпанк, таймпанк.
Traditional science fiction literature is analyzed in the context oftranshumanism doctrine. A brief review of the historical development and characteristic features
© П. Н. Донец, 2014
\
of the indicated genre is brought. The concept of libertarian science fiction is pointed out. The presence of trans- and post-humans in plots as well as the direct mention and appeal to the ideas of trans- and post-humanism and scientific immortalism isfixed. Most common divergences between traditional science fiction and modern science are listed. Comparative parallels between some artistic receptions of science fiction and cyberpunk are conducted. The analysis of the concept timepunk is conducted.
Keywords: science fiction, transhumanism, immortalism, libertarianism, cyberpunk, post-cyberpunk, timepunk.
Обозревая трансгуманизм в научной фантастике, мы в первую очередь акцентируем внимание на наиболее современных и тенденциозных её представителях, творящих в русле таких передовых направлений, как нанопанк, биопанк, космопанк и др. Отчасти это происходит из-за относительной молодости как самой концепции трансгуманизма, так и вышеперечисленных жанров, а равные, как засвидетельствовал ещё Цицерон, больше всего сходятся с равными. Отчасти из-за того, что свежие фантастические бестселлеры быстрее попадают в поле зрения: их упоминаниями больше насыщена инфосфера, их активнее рекламируют, чаще подвергают критическому анализу и т.д.
Вместе с тем, было бы непростительной ошибкой игнорировать достижения более ранних направлений фантастики. И не только потому, что именно ими был заложен фундамент и сформулированы каноны жанра, а хотя бы в силу того, что в этих литературных пластах до сих пор хранятся нереализованные массивы актуальных прогрессивных идей и концепций, которые многие именитые фантасты двадцать первого столетия упорно не замечают или не считают достойными внимания.
Разумеется, подвергнуть детальному рассмотрению необъятные объёмы литературного наследия, оставленного писателями «Золотой эры» научной фантастики, и, тем более, просеять их сквозь мелкое решето трансгуманистической мысли не представляется возможным. Даже значительно урезанный перечень имён, будучи помноженным на внушительную биографию каждого автора, оставляет обширное поле для исследований. Мы же сфокусируем внимание лишь на ключевых соответствиях и расхождениях трансгуманизма с традицион-
ной научной фантастикой, попутно сравнивая её с более поздними направлениями - в первую очередь, киберпанком.
Наследуя традиции Ж. Верна, «твёрдая» научная фантастика, которая обычно понимается как фантастическая литература с упором на техническую достоверность, исследует темы, связанные с естественными науками, соответствующими уровню развития своего времени. Ей свойственен энтузиазм первооткрывателя, стоящего на пороге неизведанного, о чём пророчески написал в начале XX в. поэт-символист А. Блок:
Пред нами тайны обнажатся, Возблещут дальние миры [1, с. 5].
Трудно найти сколько-нибудь выдающегося писателя, философа или мыслителя, у которого не нашлось бы изречения о бессмертии. Среди них непременно обнаружится внушительное число тех, кто открыто симпатизировал идеям иммортализма. Вспомним Овидия, убеждённого в том, что ничто не погибает во вселенной; П. Ронсара, верившего в бессмертность вещества и тленность форм; наконец, М. Пришвина, трактовавшего идею бессмертия как личное сознание мировой борьбы за существование.
Как и всякой литературе, ранним формам фантастики свойственно затрагивать проблемы, идейно близких дискурсу иммортализма. В этом контексте показательны романы «Во всём виноват лишайник» Дж. Уиндэма и «Дети Мафусаила» Р. Хайнлайна, являющиеся, в сущности, диаметрально противоположными видениями одного и того же аспекта.
У Хайнлайна человек - оптимист, сохраняющий неподдельную веру в то, что люди, обретя долгую жизнь, потратят её не на погоню за наслаждениями, властью или богатством, а на благие дела - научные открытия, творчество и помощь ближним.
Уиндэм же смотрит на эту проблему как реалист и скептик. В своём сюжете он более осторожен, доказывая, что эликсир долголетия чреват социальными катаклизмами, сопоставимыми с воздействием оружия массового поражения. Оказывается, не так уж нужна людям долгая жизнь: одних больше волнуют проблемы вложения
капитала и возможное падение акций страховых компаний, других -последствия долголетия с точки зрения религиозных учений, третьих не прельщает перспектива засидеться на рабочем месте без перспективы карьерного роста. Мужчин шокирует мысль о браке, который может длиться веками, женщин - о грядущих столетиях бессмысленного существования в роли домохозяйки на кухне.
Несложно заметить, что в приведённом сравнении Хайнлайн выступает как больший трансгуманист, нежели Уиндэм. В данном случае нелишним будет напомнить, что Хайнлайн также широко известен как писатель с либертарианскими взглядами. Его вышеупомянутый роман признан классическим научно-фантастическим произведением, пропагандирующим идеи либертарианства, что имеет значение при рассмотрении с позиции трансгуманизма.
Воззрения этого знаменитейшего автора, удостоенного почётного прозвища «декан фантастов», эволюционировали в течение жизни от социалистических до консервативно-либертарианских, что неизбежно находило отражение в его творчестве. В его ранних работах «Для нас живущих, или осмеяние нравов», «История будущего», «Ракетный корабль «Галилей»«, «Фермер в небе», «Имею скафандр -готов путешествовать», «Красная планета», «Звёздный десант» ощутимо заметен «левый» крен. Напротив, в более поздних романах «Чужак в чужой стране», «Луна - суровая хозяйка», «Дорога доблести», «Не убоюсь я зла», «Достаточно времени для любви» отчётливо просматривается право-центристская ориентация.
На протяжении всей истории мировой фантастики в ней заметно превалировало «левое» крыло, начиная от советских авторов до находящихся сегодня на гребне модной волны И. Бэнкса и Ч. Мьевиля. Достаточно вспомнить вал оглушительной критики, обрушившейся в своё время на эпохальные «1984» Дж. Оруэлла, «Атлант расправил плечи» А. Рэнд или неоднозначно воспринятый публикой свежий опус Д. Симмонса «Флэшбэк». В этой связи неудивительно доминирование коллективистского подхода к иммортализму, показательным примером которого выступает французский фантаст Ф. Карсак, полагавший, что «<...> людское желание жить вечно было тщетным, только раса могла надеяться на бессмертие» [2].
Либертарианская фантастика, наоборот, рассматривает перспективы демократического будущего, воспевает либерализм и борьбу за права человека, включая личную и экономическую свободу, драматизирует извечный конфликт между индивидуумом и правительством и подвергает критическому анализу трагические последствия злоупотребления властью. Существует ежегодная премия «Прометей», вручаемая за свободомыслящую фантастику либертарианской направленности. Причём, если раньше львиная доля вручений приходилось на антиутопии, то в новом веке этот список пополнился большим количеством произведений в жанре посткиберпанк, который, как было установлено ранее, в наибольшей степени соответствует трансгуманизму по идейным канонам. Представители данного течения зачастую выступают сторонниками либертарианского трансгуманизма, постулирующие такие принципы, как разумный эгоизм и рациональное отношение к новым технологиям, позволяющие, по их мнению, достигнуть существенного расширения свобод человека. Благодаря этому, считают они, станет возможным построить государство, характеризующееся полным физическим, интеллектуальным и социальным благосостоянием, а не просто отсутствием болезней и нищеты.
Впрочем, оперировать политическими терминами в данном случае следует с осторожностью - в семантическом плане столь ёмкие понятия могут сыграть с читателем злую шутку. Термины «левый» и «правый», так или иначе, описывают авторитарную точку зрения, т.к. занимать ту или иную позицию можно только относительно государства. Культивируемая либертарианцами свобода никак не соотносится с авторитаризмом по горизонтали, о чём наглядно свидетельствует знаменитая диаграмма Нолана.
Если идейная корреляция трансгуманизма и традиционной фантастики поддаётся констатации, то в материально-технических аспектах начинаются серьёзные расхождения. Так, в спекулятивной художественной литературе образца первой половины-середины XX в. транслюди, как персонажи, чрезвычайно редки. С одной стороны, это объяснимо тем, что трансгуманизма в тот период попросту не существовало как концепции, а место транслюдей в сюжетах занимали мутанты, пришельцы и прочие сверхъестественные существа.
Особенно заметно отсутствие транслюдей в космических операх. В «Дюне» Ф. Герберта после войны человечества против разумных машин компьютеры были полностью уничтожены, а их разработка строго запрещена. В «Гиперионе» Д. Симмонса транслюди выглядят, скорее, отталкивающими пугалами, нежели сколько-нибудь привлекательными персонажами.
Не исключено, что это связано с трудностями описания громоздкой разветвлённой структуры трансчеловеческого социума с его многочисленными сверхвозможностями и модификациями, когда преобразования должны коснуться не только мировоззрения, но и самого материально-биологического статуса человечества. Крайне непросто остаться при этом в рамках привычного читателю сюжетного конфликта.
Кроме того, многие авторы не без опасения относятся к самой идее всеобщей технологической модификации человека, грозящей возможностью вытеснения его своей улучшенной версией. Согласно представлению французского философа М. Фуко, человека следует воспринимать как недавнее изобретение, а не как естественно возникшее явление, которое будет продолжаться вечно. Трансгуманизм в этой связи приобретает эсхатологические черты, предрекая исчезновение человека в его нынешней форме существования. Страдает и эстетическое восприятие: чем радикальнее изменения физических тел транс- и постлюдей, тем сильнее описание напоминает отталкивающий боди-хоррор.
Для развенчивания подобных опасений выдающийся трансгуманист Н. Бостром ввёл понятие морфологической свободы, предполагающее индивидуальный выбор каждого человека относительно использования технологий по улучшению человеческого организма.
Можно провести параллели с аналогичными случаями в истории. Усилиям тоталитарных режимов первой половины XX в. репутация евгеники оказалась настолько запятнанной, что данная теория по сей день остаётся табуированной в науке и обществе. Однако не исключено, что эта система могла бы спасать людей от болезней и врождённых пороков, служа залогом здоровья и долголетия. Неслучайно сторонниками евгенических исследований являлись Б. Шоу, У. Черчилль, Г. Уэллс, Т. Рузвельт и даже Платон. Концепция, опирающего-
ся на позитивные аспекты евгеники, стала базовой для воспитания граждан Сингапура.
Таким образом, транслюди в традиционной научной фантастике являются кандидатами на роль антигероев в силу естественного соблазна воспринимать нечеловека как недочеловека. Проще простого использовать физическое и интеллектуальное превосходство нелюдя в деструктивных целях, чтобы, сыграв на контрасте, изобразить обычных людей более гуманными и добросердечными созданиями. Иными словами, в ранней фантастике де факто действует негласный запрет на трансгуманизм. Неудивительно, что ряд авторов последующих поколений ставили перед собой задачу преодоления этого запрета.
Как бы странно это ни звучало, время зачастую работает против фантастики. История знает немало случаев, когда научные открытия хоронили этот жанр, что, впрочем, не мешало ему каждый раз благополучно воскресать из мёртвых.
Классический пример подобного конфуза подарил нам ещё Г. Уэллс в конце XIX в. в романе «Человек-невидимка»: ««Можно сделать животное - его ткань - прозрачным! Можно сделать его невидимым! Всё, кроме пигментов. Я могу стать невидимкой», - сказал я, вдруг осознав, что значит быть альбиносом, обладая таким знанием» [7, с. 93]. Однако, как справедливо заметил Я.И. Перельман, абсолютно прозрачный человек был бы абсолютно слеп.
Не менее любопытные расхождения с официальной наукой можно обнаружить в творчестве С. Лема: «О возможности сверхсветовой связи велись дискуссии... Допустим, пульсар... вращается со скоростью ниже световой. Луч его эмиссии кружится на оси пульсара и на достаточном расстоянии проходит участки пространства с над-световой скоростью. Если на определённых участках обращения этого луча находятся наблюдатели, они могут синхронизовать свои часы вопреки запрету Эйнштейна» [4, с. 257]. Заметим, что Эйнштейн не только не запрещал любым, сколько угодно далёким наблюдателям синхронизировать свои часы, но даже собственнолично предложил способ проделывать это. Он лишь утверждал, что результаты всегда будут зависеть от системы отсчёта. Автор же, похоже, считает, что, получив от пульсара сигнал, удалённые наблюдатели могут сверить по нему свои часы в неком абсолютном, смысле. Разумеется, ника-
ких возможностей для сверхсветовой связи такая процедура не обеспечивает.
«Так возникли Институты скоростных полетов, разбросанные по всей Земле и другим планетам, и филиалы Института планирования будущего. Сотрудники этих институтов обнаружили таинственное явление, известное под названием «мерцание сознания»: человек, находящийся в ракете, скорость которой достигает ста семидесяти -ста восьмидесяти тысяч километров в секунду, испытывает особое помутнение сознания, которое при дальнейшем ускорении приводит к обмороку, грозящему смертью. Скорость в 170.000 километров в секунду получила название «околосветового порога»; с такой именно скоростью должна лететь ракета, направляемая на ближайшую звезду» [3, с. 30]. При приведении скоростей автор не указывает, относительно чего они измеряются. Непросвещённый читатель может решить, что относительно Земли и Солнечной системы, однако это предполагает наличие абсолютной системы отсчёта. Иными словами, люди в закрытом звездолёте могут определить, с какой скоростью они движутся, и движутся ли вообще, что является прямым нарушением принципа относительности.
После того как итальянский астроном Дж. Скиапарелли в 1877 г. обнаружил на Марсе сеть прямых линий, ошибочно классифицировав их как каналы, многие всерьёз заговорили о том, что на красной планете может существовать разумная жизнь. Чуть позже американский астроном П. Лоуэлл, основываясь на допущении итальянского учёного, предположил, что марсианские каналы могли быть созданы высокоразвитыми существами, что дало начало потоку литературы о вторжениях с Марса и марсианских цивилизациях. Напомним, схожая ситуация наблюдалась ещё в XVII в., когда наблюдения через примитивные телескопы позволяли считать Луну обитаемой, что привело к появлению массы литературных произведений соответствующей тематики.
О жителях четвёртой от Солнца планеты писали не только фантасты, но и астрономы, философы, поэты и футурологи. Именно в этот период создали свои бессмертные произведения Г. Уэллс, Э. Р. Бер-роуз и Р. Брэдбери, относящиеся сегодня к золотому фонду научной фантастики. Эпоха марсианской лихорадки подошла к концу лишь в
1972 г., когда космический аппарат «Маринер-9» передал на Землю качественные снимки поверхности Марса с близкого расстояния, развенчав большую часть мифов, связанных с соседней планетой. «До шестидесятых годов марсиане могли существовать. После этого марсиане закончились», - с грустью заметил по этому поводу американский фантаст А. Стил [6].
Внушительное количество сюжетов было посвящено тому, что в Солнечной системе существует некая загадочная десятая планета. Источником вдохновения этой идеи послужило открытие в 1930 г. Плутона. В «Кукловодах» Р. Хайнлайна планета за Плутоном называется Калки. В «В основном безвредна» Д. Адамса десятая планета носит название Персефона. Данная гипотеза была развенчана в 1993 г., а спустя десятилетие сам Плутон перестал официально считаться планетой. В 2006 г. Международный астрономический союз зачислил его в категорию карликовых планет, внеся в этот список ряд транснептуновых объектов и тел пояса Койпера. Данное решение объясняется тем, что за последнее время во внешней части Солнечной системы было открыто множество объектов, среди которых особенно примечательной оказалась Эрида, являющаяся на 27% массивнее Плутона. Таким образом, на сегодняшний день в список карликовых планет входят вышеупомянутые Плутон и Эрида, а также Церера, Хаумеа, Макемаке, Квавар и Седна, причём, список постоянно пополняется.
Аналогичным образом было опровергнуто существование Вулкана - гипотетической планеты, якобы движущейся по орбите между Меркурием и Солнцем, а также Фаэтона - излюбленной в научной фантастике древней планеты, которая гипотетически могла существовать между Марсом и Юпитером, но затем распалась, образовав из обломков пояс астероидов.
Похоже, мы больше не боимся перенаселения так сильно, как раньше. Так называемая Мальтузианская катастрофа долгое время оставалась популярным сюжетом в научной фантастике. В цикле А. Азимова «Основание» 20 сельскохозяйственных планет кормят 40 млрд. жителей одной планеты. В романе Г. Гаррисона «Подвиньтесь! Подвиньтесь!» 35 млрд. жителей влачат жалкое существование, используя в качестве жилья всё, что доступно: заброшенные автомо-
били, корабли, станции метро, заводы и фабрики. В цикле Ф. Фармера «Мир одного дня» в целях борьбы с перенаселением человечество поделили на семь частей. Каждый имеет право жить лишь один день в неделю, а остальное время обязан проводить в анабиозе. В рассказе «Хронополь» Дж. Г. Балларда для снятия нагрузки с инфраструктуры городов была применена система разделения времени. Часть граждан жила по расписанию одного временного потока (например, синего), другая часть - по зелёному и т.д. При этом каждый цвет предоставляет определённый спектр услуг в строго отведённое время.
Вместе с тем, ряд недавних исследований в один голос свидетельствуют о том, что динамика роста населения в последнее время демонстрирует спад, поэтому демографический взрыв в обозримом будущем нам вряд ли грозит.
В 60-х годах прошлого века идея полимеризованной воды была в большой моде и нередко ассоциировалась со «льдом-9» К. Воннегута. В своей повести «Колыбель для кошки» он описывает её как субстанцию, способную уничтожить Землю. В романе Р. О'Брайена «Доклад группы 17» поливода воздействует на человеческий мозг, помогая устанавливать над ним контроль. Г. Майерс в «Поливодной штуковине» описывает существо, целиком состоящее из поливоды.
Химические исследования показали, что поливода относится к тому же классу несуществующих субстанций, что и флогистон, эфир и философский камень. Иными словами, поливода оказалась всего лишь результатом присутствия в обычной воде крошечных частиц посторонних веществ.
Сколько захватывающих произведений было написано о том, что где-то на нашей планете существуют неисследованные уголки, населённые невиданными существами и доисторическими цивилизациями! Кто из нас в детстве с замиранием сердца не следил за «Путешествиями Гулливера» Дж. Свифта и приключениями в «Затерянном мире» А. Конана Дойля! В приключенческой литературе долгое время удерживался на пике популярности поджанр робинзонады, который вслед за романом Д. Дефо «Робинзон Крузо» описывает перипетии выживания одного или группы людей на необитаемом, оторванном от цивилизации острове.
На сегодняшний день мы располагаем точнейшими спутниковыми снимками нашей планеты из космоса. В связи с чем всё менее вероятным становится допущение, что где-нибудь в потаённом уголке земного шара сохранилась некая Атлантида, ускользнувшая от нашего бдительного ока.
Со времён Г. Уэллса путешествия во времени с помощью разнообразных приспособлений остаётся излюбленной темой в научной фантастике. Ключевая проблема данного подхода заключается в том, что герой в ином времени почему-то неизменно оказывается на том же самом месте земной поверхности, с которого отправлялся. Предполагается, что перемещение происходит только по временной координате, не учитывая при этом три пространственные. Однако Земля не закреплена намертво в одной точке, напротив, она интенсивно движется в космическом пространстве: по орбите вокруг Солнца, вместе с Солнцем - вокруг ядра галактики, вместе с Млечным Путем и прочими галактиками - в неизвестном направлении... Земля движется вокруг Солнца со средней скоростью 30 км/сек (108 тыс. км/ч). Согласно последним данным зонда IBEX, Солнечная система движется сквозь местное облако межзвёздного газа с скоростью 23,25 км/ сек. Таким образом, траектория движения Земли необычайно сложна, не говоря уже о дрейфе литосферных плит земной коры и прочих факторах. Поэтому минимальная погрешность в исходных данных неминуемо приведёт к тому, что незадачливый путешественник окажется выброшенным в космическое пространство вдали от любого планетарного тела, т.е. совсем не там, где планировалось.
Сюжеты романов о космических приключениях зачастую повествуют о гигантских скоплениях астероидов, представляющих огромную опасность для путешествий из-за риска столкновения и являющихся непроницаемыми для радаров, что позволяет им служить надёжным убежищем для беглецов и пиратов.
В данном случае фантастами не принимается во внимание факт, что радиус поясов астероидов составляет сотни миллионов, а зачастую - миллиарды километров. Если предположить сколько-нибудь высокую плотность вещества в астроидных кольцах, окажется, что по массе они превосходят все прочие объекты в звёздной системе вместе взятые. Подобные скопления вещества физически не могут
существовать в сформировавшейся системе. Поэтому вероятность натолкнуться в космосе на астероид равносильна шансу погибнуть от падения метеорита на Земле, т.е. по чистой случайности, аналогичной той, когда в 458 году до н. э. древнегреческий драматург Эсхил был убит сброшенной на него черепахой, потому что орёл, державший черепаху в когтях, принял лысину Эсхила за камень.
Ещё один алогичный приём, зачастую используемый авторами научной фантастики, заключается в нападении врага на внутренние планеты путём прохождения флота через всю систему, начиная с орбиты самой внешней планеты. Мысль о том, что можно подойти к атакуемой планете под углом к плоскости эклиптики, не всегда посещает писателей.
Начиная с Э. Гамильтона, космическим операм свойственно изображать могущественные космические империи или республики, раскинувшиеся на целые созвездия. Исходя из факта, что созвездия формируются далеко отстоящими друг от друга звёздами, становится очевидным, что понятие созвездия применимо лишь к конкретной точке пространства. Достаточно сместиться на парсек в сторону, чтобы звёздный рисунок изменился до неузнаваемости. Например, учитывая расстояния между Бетельгейзе, Ригелем и Беллатриксом (крупнейшими звёздами в созвездии Ориона), протяженность подобной империи составила бы 800 с лишним световых лет, что само по себе абсурдно.
Ещё одна логическая мина, на которой подрываются многие писатели, заключается в наделении космических кораблей максимальной скоростью. Данное заблуждение является следствием прямого переноса морских сражений в космос. Для водного или воздушного корабля на поверхности Земли действительно существует предел скорости, т.к. при движении ему приходится преодолевать сопротивление среды. Однако в космосе, где сопротивление практически отсутствует, единственным барьером для движущегося материального тела является скорость света.
Как видим, за неустанным темпом научно-технического прогресса нелегко угнаться даже самым передовым фантастам. Прорывы в астрономии, физике и кибернетике сказываются на актуальности нетленных фантастических шедевров, оттесняя их в категорию ска-
зочного фэнтези. Это неизбежно приводит к возникновению в повествованиях ряда физических, математических и логических ошибок. С другой стороны, становясь ближе к реальности, современные произведения нередко утрачивают значительную долю очарования. Эту деталь уловил проницательный А. Стил в рассказе «Император Марса»: «- Такие рассказы Джефф не читает. «Кассета бессмертия» Артура Кларка, «Во дворце марсианских царей» Джона Варли... если картины Марса близки к тому, что мы знаем, он их игнорирует. Почему? Потому что это напоминает ему о том, где он находится.
- Значит, он читает более старые произведения?
- Точно, - Карл кивнул. - «Марсианская одиссея» Стэнли Вейн-баума, «Зачарованная деревня» Ван Вогта, «Воин Марса» Отиса Клайна - чем дальше от реальности, тем больше они ему нравятся. Потому что эти истории не об унылой безжизненной планете, а о территории коренных марсиан, затерянных городов, каналов...» [6].
Разумеется, вышеперечисленные несоответствия нисколько не умаляют литературной ценности произведений и ничуть не портят удовольствия от их прочтения. Даже самый пытливый читатель вряд ли станет мерить критериями научного правдоподобия описание полёта Мюнхгаузена на ядре или, скажем, булгаковской Маргариты на метле. Об этом неоднократно замечал одиозный фантаст Х. Эллисон: «И неважно, насколько сильно мы станем поддерживать концепцию о том, что она «столь же реальна, как завтрашний день», и что писателям-фантастам нужно торопиться, чтобы опережать прогресс, всё же, если мы удалим из неё элемент необузданного полёта фантазии, то вскоре потеряем к ней интерес, потому что именно эта яростная невероятность и делает научную фантастику тем, что она есть, а не, к примеру, приключенческим вестерном с шестизарядными револьверами» [8].
Критикуя традиционную фантастику в вышеизложенном ключе, не следует забывать, что даже столь молодой, прогрессивный и современный стиль, как киберпанк, подвергся скоротечному устареванию, породив массу клишированных противоречий, логических нестыковок и смысловых каламбуров. Для полноты картины заострим внимание на некоторых из них.
Критическая нехватка компьютерной памяти одно время являлась распространённым сюжетным ходом в киберпанке. В «Нейро-
манте» У. Гибсона за смехотворные по сегодняшним меркам три мегабайта можно было лишиться жизни. Персонаж «Джонни-мнемоника» обменял свою долгосрочную память на способность хранить в голове 80-160 Мб информации, а уже 320 вызывали припадки и головные боли. Этот приём киберпанк напрямую унаследовал от более ранней фантастики. Так, в популярном романе «Парк Юрского периода» М. Крайтона отслеживавшая динозавров программа прекращала считать, достигнув определённого числа. Сегодня подобная экономия выглядит нелепо, поскольку компьютерная память имеется в изобилии и стоит дешево. В ходу жёсткие диски, объёмы которых исчисляются терабайтами, а доступный среднестатистическому покупателю USB-флеш-накопитель на несколько сотен гигабайт способен вместить больше информации, чем целая компьютерная сеть в 90-е.
Многие авторы киберпанка красочно описывают путешествие по сети так, словно персонаж перемещается по автомобильной магистрали в характерном индустриально-кибернетическом антураже. Это означает, что помимо искомой информации компьютер вынужден постоянно принимать огромные массивы паразитного трафика со всех маршрутизаторов и прочих устройств, через которые пролегает соединение к серверу. Иначе говоря, пользователь вынужден тратить дополнительное время и платить за получение бесполезных данных, существенно превосходящих по объёму запрашиваемую информацию.
Сомнительным, но всё ещё чрезвычайно популярным среди ки-берпанков приёмом остаётся взлом паролей. В сюжетах подобных произведений хакеры пользуются так называемыми программами-ледорубами. Однако несложно догадаться, что взлом паролей методом подбора абсолютно бесперспективен, как таковой. Попытку подобного рода засечёт простейшая система защиты наподобие тех, что встроены в настольные операционные системы. Как свидетельствует статистика, подавляющее большинство хакерских атак осуществляется изнутри корпоративной сети и представляет собой банальную халатность со стороны администраторов или доверенных пользователей, когда злоумышленник хитростью выведывает учётные данные того или иного сотрудника компании. Взломать через Интернет сверхсекретные серверы вроде Пентагона и ЦРУ не удастся в силу того, что они туда физически не подключены. Обрастая
подобными эпизодами, киберпанк мутирует в хайтековую «бондиа-ну», хоть и добавляет повествованию динамику и остроту.
Немало вопросов вызывает обласканная вниманием киберпан-ков формула «неудачливый хакер = мёртвый хакер». Другими словами, компьютерная защита дистанционно сжигает незадачливому взломщику мозг. В частности, именно так был травмирован главный герой «Нейроманта» У. Гибсона, схожим образом погиб персонаж романа «Чай из пустой чашки» П. Кэдиган. В действительности это выглядит примерно так же, как и телефон, убивающий владельца электрическим разрядом за неправильно набранный номер. Подобное вызвало бы гибель многочисленных неумелых и нерасторопных пользователей, что неминуемо привело бы к скоропостижному разорению компании производителя.
Наконец, нельзя обойти вниманием излюбленную фантастами тему бунта машин. Истоки данной фобии очевидны - человечество ещё не забыло, как превращали в рабов себе подобных, а в некоторых странах рабство практикуется до сих пор. Ключ к пониманию проблемы лежит в психологической сфере. Как известно, рабы восстают, в первую очередь, из-за унижения и бесправия, у компьютеров же такие мотивы полностью отсутствуют. Современная кибернетика не имеет ответа на вопрос, как создать искусственный разум, сколько-нибудь походящий на человеческий. В качестве примера можно привести тест Тьюринга: на сегодняшний день не существует разговорной программы, которую нельзя было бы уличить в нарушении логики диалога.
На причины несостоятельности демонстрируемого фантастикой будущего неоднократно указывали многие критики. Украинский писатель И. Новак объясняет это ошибочным методом линейной экстраполяции в будущее, всё ещё практикуемым большинством фантастов: «В таких книгах будущее - это настоящее, только очень крутое. Если бы всё было именно так, война до сих пор представляла бы собой сшибку двух гигантских конниц, а антитеррористические операции имели бы вид атаки на циклопический замок Горменгаст с помощью тарана длинною в километр. Невелика честь придумать очень большую колесницу или умопомрачительно мощный лук во времена небольших колесниц и слабых луков - но попробуй выдумай огне-
стрельное оружие до того, как появился порох» [5].
Сопоставляя реалии научно-технического прогресса и состояние современной фантастики, Новак формулирует требования к ещё не возникшему, но уже назревшему литературному течению: «В свете наконец-то ставших хорошо видимыми главных технологий представляется возможным появление нового субжанра фантастики, который, включив в себя большую часть того, на что распался киберпанк, выстроит свой Проект Будущего. Назовём его ноопанк - направление фантастической литературы, которое описывает будущее, выросшее на переплетении нано-, био-, инфо- и когнитивных технологий, а в идеале пытается заглянуть за сингулярность» [5]. Что немаловажно, такой субжанр должен, по его мнению, напрямую соотноситься с темой нашего исследования: «А вот в философии/футурологии аналогичный Проект имеется давно. Имя ему - трансгуманизм» [5].
Упоминая киберпанк, следует иметь ввиду, что современная трактовка данного понятия намного шире, нежели это наблюдалось ещё десятилетие назад. В литературном контексте сегодняшнего дня более уместен термин таймпанк. Напомним, что таймпанком принято называть направление научной фантастики, моделирующее мир, стоящий на определённом технологическом уровне. Данный зонтичный термин довольно близок по значению к понятиям технопанка, техно-фентези и альтернативной истории, являя собой не отдельный вид, а, скорее, ёмкое консолидирующее понятие для других подобных подвидов.
В рамках таймпанка принято выделять, как минимум, три субжанровых кластера, а именно: сам киберпанк в узком понимании, его «исторические» ретро-модификации и посткиберпанк. К «историческим» ответвлениям относятся:
• Стоунпанк - жанр научной фантастики, моделирующий мир, стоящий на технологическом уровне каменного века.
• Бронзпанк - жанр научной фантастики, моделирующий мир, стоящий на технологическом уровне бронзового века.
• Сандалпанк - жанр научной фантастики, моделирующий мир, стоящий на технологическом уровне поздней античности.
• Миддлпанк (также кастлпанк, плэйгпанк или кэндлпанк) -жанр научной фантастики, моделирующий мир, стоящий на техноло-
гическом уровне Средних веков.
• Клокпанк - жанр научной фантастики, моделирующий мир, стоящий на технологическом уровне эпохи Возрождения, где в совершенстве освоены технологии использования энергии пружин и маховиков.
• Стимпанк - жанр научной фантастики, моделирующий мир, который в совершенстве освоил технологию паровых машин.
• Дизельпанк - жанр фантастики, описывающий технологический мир уровня 20-50-х гг. XX в.
• Атомпанк - жанр научной фантастики, моделирующий мир, стоящий на технологическом уровне 1945-1990 гг.
Из указанных определений следует, что вышеперечисленные направления, очевидно, не пересекаются с трансгуманизмом по причине отсутствия в их сеттингах технологий необходимого уровня развития. Впрочем, это не означает, что в них не поднимается ряд ассоциируемых с трансгуманизмом аспектов, например, тема бессмертия. Наиболее смелые аналитики могут классифицировать Франкенштейна как трансчеловека, однако подобное сравнение само по себе довольно спорно и может быть неоднозначно воспринято среди трансгуманистов.
Что действительно не вызывает никаких сомнений в соответствии трансгуманизму - это посткиберпанк, включающий в себя:
• Нанопанк - направление в научной фантастике, посвящённое социальным и психологическим аспектам применения нанотехноло-гий.
• Биопанк - направление в научной фантастике, посвящённое социальным и психологическим аспектам применения генной инженерии и биологического оружия.
• Космопанк - смесь киберпанка и космооперы, отличается от космооперы не только характерным для киберпанка антуражем, но часто и более жёстким и циничным миром.
Творчество таких авторов, как В. Виндж, Г. Бир, Г. Иган, Дж. Райт, Н. Стивенсон, Х. Райяниеми, Ч. Стросс - наглядное подтверждение вышесказанному. Есть основания полагать, что посткиберпанк является инкарнацией традиционной научной фантастики наших дней, включившей в себя то, чего последней не хватало с точки зрения
трансгуманизма, а именно - современных технологий. Впрочем, данное утверждение нуждается в проверке временем. Подтвердить или опровергнуть эту догадку предстоит читателям, исследователям и критикам будущего.
Список использованных источников
1. Дёмин, В. Н. Тайны вселенной / В. Н. Дёмин. - М. : Вече, 1999.
2. Карсак, Ф. Наша родина - космос [Электронный ресурс] / Ф. Кар-сак // Режим доступа: http://royallib.ru/book/karsak_fransis/ nasha_rodina_kosmos. html
3. Лем, С. Магелланово облако / С. Лем, Собр.соч., т.11. - М. : Текст, 1995.
4. Лем, С. Фиаско / С. Лем, Собр.соч., т.12. - М. : Текст, 1995.
5. Новак, И. Проекты будущего в фантастике: банальное и новаторское [Электронный ресурс] / И. Новак // Режим доступа: http:// fan. lib. ru/n/nowak_i/text_0190. shtml
6. Стил, А. Император Марса [Электронный ресурс] / А. Стил // Режим доступа: http://royallib.ru/book/allen_stil/imperator_marsa.html
7. Уэллс, Г. Человек-невидимка / Г. Уэллс. - М : ГИХЛ, 1954.
8. Эллисон, Х. Ночной дозор [Электронный ресурс] / Х. Эллисон // Режим доступа: http://royallib.ru/book/ellison_harlan/nochnoy_dozor.html
