CC BY
130
Философия. Культурология Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. Серия Социальные науки, 2014, № 1 (33), с. 161-167
УДК 165.12
ТРАНСФОРМАЦИЯ СУБЪЕКТ-ОБЪЕКТНОЙ ПАРАДИГМЫ В НЕГАТИВНОЙ ДИАЛЕКТИКЕ Т. АДОРНО
© 2014 г. А.М. Фейгельман
Нижегородский госуниверситет им. Н.И. Лобачевского
artf1986@gmail.com
Поступила в редакцию 10.10.2013
Анализируется модель субъективности, предложенная Т. Адорно в рамках его проекта негативной диалектики. Особое внимание уделяется критике инструментальной рациональности и классического субъекта в работах философа.
Ключевые слова: Теодор Адорно, Франкфуртская школа, негативная диалектика, констелляция, субъект.
Дискурс о субъекте занимает одно из центральных мест как в философской традиции, так и в работах современных мыслителей. Причина такого внимания к проблеме субъекта в том, что именно от ее решения зависит то или иное понимание человека, Бога, мира, общества, истории и т.д. Именно интерпретация субъекта часто становится той границей, которая отделяет одно философское течение, одного мыслителя от другого. Неклассическая философия подвергла радикальному пересмотру понятие субъекта, противопоставив (иногда явно, иногда имплицитно) свою позицию по этому вопросу философской традиции Нового времени. Именно в рамках неклассической философии были выдвинуты шокирующие концепции «смерти» автора, субъекта и, наконец, человека.
В то же время подобные утверждения были глубоко укоренены в социокультурном контексте. Опыт II Мировой войны и Холокоста поставил под сомнение культурные, духовные и рациональные ценности европейской цивилизации. Стремительное развитие науки, техники и средств коммуникации, внесшее сущностные изменения в жизненный мир современного человека, также нуждалось в осмыслении. Кроме того, новые вопросы ставили и процессы глобализации, которые заострили проблему национальной и культурной идентичности. Если говорить в целом, ситуация «после Освенцима» требовала от философов тотальной ревизии предыдущей философской традиции.
Одним из наиболее ярких мыслителей, предложивших новую, неклассическую модель субъективности, стал представитель Франкфуртской школы (критической теории обще-
ства) Теодор Визенгрунд Адорно (1903-1969). В написанной вместе с М. Хоркхаймером работе «Диалектика Просвещения» (1946) Адорно подверг тотальной критике классическую европейскую рациональность, обвинив последнюю в инструментальных тенденциях. По мнению философа, инструментальная рациональность является непременным атрибутом Просвещения, если под последним понимать процесс познания неизвестного и приспособления природы к людским нуждам. Такая рациональность направлена прежде всего на господство и прагматическое манипулирование природными объектами; ее глубинная цель - самосохранение человека любой ценой. Поэтому субъект инструментального разума в своей деятельности слепо отбрасывает все, что не соответствует задачам самосохранения.
Согласно «Диалектике Просвещения», инструментальная установка европейской рациональности неизбежно переносится и в социальную сферу. Насильственное отношение к природе привело европейскую цивилизацию к насильственным отношениям в обществе. Именно в господстве инструментального разума философы видят предпосылки становления нацистского государства, пронизанного идеями господства и насилия по отношению ко всякому иному.
Важно отметить, что критика рациональности, которая в «Диалектике Просвещения» принимает подчас тотальный характер, в более поздних сочинениях Адорно аранжируется сложнее и не столь радикально. «Философия сегодня, как и во времена Канта, требует критики разума средствами разума, но не средствами
его упразднения» [1, с. 83], - утверждает мыслитель на страницах «Негативной диалектики» (1966). По его мнению, упразднение разума и торжество иррационализма таит опасность возвращения к варварству и опасность фашистского рецидива. Автодеструктивные тенденции Просвещения не означают, что свет разума померк для человечества навсегда. Поэтому Адорно ищет особую модель рациональности, а значит, и особую модель субъект-объектных отношений, которая была бы свободна от ин-струментальности и отношений господства.
Согласно Адорно, европейская (в том числе современная ему) философия страдает субъект-центрированностью, которую на языке психоанализа вполне можно назвать нарциссизмом. Подверстывая объект под инструментальные задачи самосохранения, субъект в конце концов навязывает ему тождественность с самим собой. Объект становится бледным отражением субъекта, который изгоняет из первого всякое иное, не несущее прагматической пользы и оттого кажущееся не просто бесполезным, а даже враждебным и опасным.
Это «отсечение лишнего» происходит в ходе объективирующего абстрагирования, которое превращает объект во всего лишь «экземпляр вида или рода». Индуктивное движение мысли, завершающееся синтезом, отдает единичную вещь во власть всеобщего, а значит, и во власть любой прагматичной манипуляции.
Однако по мысли Адорно, насильственное отношение к вещам рикошетом бьет по самому субъекту: «В категориальной деятельности субъект расходует себя, обедняет себя ... субъект должен ради объективной значимости ... определения [предмета - А.Ф.] утоньшиться до простой всеобщности, отсекая от себя не меньше, чем от предмета познания» [1, с. 129]. Слепо эксплуатируя окружающий мир, субъект парадоксальным (диалектическим) образом попадает в рабскую зависимость от него. Он вынужден изгонять из себя все спонтанное, чувственное, не поддающееся однозначному определению, чтобы совладать с таким же обескровленным и обедненным миром объектов вокруг.
Другой парадокс: согласно Адорно, объективное мышление субъективно вдвойне, так как порождено интересами инструментального -повелевающего и манипулирующего - субъекта. Декларируя стремление к «чистому», объективному знанию, современная наука лукавит: даже будучи формально вынесенным за скобки процесса познания, субъект предопределяет его конечный результат. Другими словами, задавая вопросы, продиктованные инструментальной
рациональностью, субъект получает и инструментальные ответы на них.
Однако вернемся от науки к философии, тем более что, по мнению Адорно, в их основе лежат одни и те же принципы рациональности. Автор «Негативной диалектики» неоднократно обрушивается с критикой на гегелевский принцип отрицания отрицания: «Отождествление отрицания отрицания с позитивностью есть квинтэссенция идентификации, формальный принцип в чистоте своей формы» [1, с. 146]. Формально-логический синтез, который критикуется как «ведущая и высшая идея», иллюзорно «снимает», а фактически насильственно отбрасывает противоречия, присущие реальности и единичным предметам. Однако свободна ли от противоречий образующаяся в этом случае застывшая, внешне монолитная тотальность? Разумеется нет. Просто эти противоречия вытесняются в «бессознательное» общества и мышления. Задачей негативного диалектика в этом случае является имманентная критика взаимосвязанных патологий мышления и общества. Негативная, раздираемая изнутри противоречиями тотальность, подвергнутая, в свою очередь, негативной критике, предстает, таким образом, в истинном свете, обнажая противоречия и открывая путь к истине.
По мнению Адорно, синтетическая тотальность гегелевской диалектики искажает реальность, для которой характерно постоянное развитие, изменение, которая не знает предопределенного конечного результата. Поэтому «негативный» философ вынужден постоянно рефлексировать, оборачиваться на себя, удостоверяя легитимность и адекватность собственной позиции и собственного мышления. Таким образом, позиция познающего субъекта постоянно самоотрицается, трансформируется, следуя за непрерывной трансформацией мира вокруг. Иначе, уверен Адорно, высказывание философа превращается не в вопрошании об истине, а в приговор объекту познания. Мышление не должно коверкать предмет по своему образу и подобию, навязывать ему ложную тождественность с понятием, а должно исходить из самого предмета, в том числе из его противоречий, далеко не всегда поддающихся понятийному схватыванию.
Рассматривая характерную для Адорно радикальную критику всеобщего (тождественного), которому в качестве истинного противопоставляется единичное (нетождественное), Ю.Н. Давыдов справедливо указывает на характерный для Адорно «сверхноминализм», возникший в результате «изъятия» у индивида всех
универсальных и общезначимых определений» [2, с. 206]. Номиналистическая методология служит у Адорно основанием для гносеологической установки на «преимущество объекта», которая предполагает раскрытие вещи такой, как она есть для себя, а не такой, как она есть для субъекта. Однако это не значит, что субъект в рамках такой установки должен быть вынесен за скобки. Напротив, объект должен познаваться «только в своем переплетении с субъективностью» [1, с. 171]: лишь учитывая собственное присутствие в познании, субъект может приблизиться к истине. И такое познание опосредованно обогащает самого субъекта, который уже не «сжимается в точку абстрактного разума» [1, с. 130], а, напротив, максимально широко раскрывается навстречу миру во всей его бытийной полноте.
Важно отметить, что данная позиция не предполагает отказа или радикального пересмотра субъект-объектной парадигмы: «Критическая мысль не хочет добиваться для объекта осиротевшего королевского трона субъекта, на котором объект был бы всего лишь идолом и кумиром; [она стремится] устранить иерархию» [1, с. 165]. Речь идет о трансформации субъект-объектных отношений, цель которой - исключить возможность господства и репрессии.
Адорно провозглашает: «Целое - неистинно». Ложная тотальность представлена в обществе как тотальность рыночного обмена, основанная на принципе тождества. С помощью последнего «нетождественные единичные сущности и достижения становятся исчислимыми, соизмеримыми, тождественными» [1, с. 195]. Капиталистическая система переваривает любой единичный феномен, приравнивая его к той или иной меновой стоимости. Однако достижение соизмеримости различных явлений достается дорогой ценой: во-первых, в процессе «уподобления неподобного» и «уравнивания неравного» сами явления теряют свою бытийную полноту и сложность; во-вторых, этот процесс маскирует социальные противоречия, порождая ложное сознание. Мир людей и вещей тотально опосредован отношениями обмена, которые, по мнению Адорно, должны быть вскрыты и критически (негативно) отрефлексированы.
Пронизывающий мышление и общество инструментальный принцип тождества находит свое чудовищное и в то же время логическое завершение в функционировании фашистских лагерей смерти. По мнению Адорно, фашистская система массового уничтожения людей является проекцией системы инструментальной рациональности с её пренебрежением к «инако-
вому» и единичному: «Освенцим утвердил философему чистой тождественности, которая есть смерть» [1, с. 323]. Таким образом, Адорно снова утверждает прямую зависимость между патологиями мышления и патологиями социально-исторической реальности, когда изъяны рациональности воплощаются в кошмарных вспышках насилия.
Адорно подчёркивает невозможность в новых условиях прибегать к прежней метафизике и диалектике, которые, по его мнению, оправдывают безжалостное истребление миллионов. Опыт переживания трагедий, подобных Освенциму, противоречит рациональным постулатам фундаментальных философских теорий, которые в своем стремлении к единому, к тотальности volens nolens легитимируют людское страдание.
Здесь самое время рассмотреть понятие, также раскрывающие ту новую познавательную матрицу, которую предлагает взамен старой метафизики и диалектики Адорно. Речь идет о констелляции. Это понятие первоначально было связано с астрономией и означало взаимное расположение небесных светил, постоянно изменяющееся в зависимости от их совокупного движения вокруг общего центра (поэтому на русский его часто переводят как «созвездие»). Констелляцию можно определить как «группу рядоположенных очерков объекта, описывающих его с разных точек зрения и определяющих объект (во всей его неидентифицируемой множественности) самим своим... произвольным сочетанием» [3]. Констелляция раскрывает предмет не как нечто уже ставшее, «приговорённое» мышлением, а как становящееся, раскрывающееся во всей полноте своих внутренних свойств и внешних связей явление.
«Каждая идея - это солнце, и относится она к себе подобным точно так же, как солнца относятся друг к другу. Звучащее отношение подобных сущностей и есть истина» [4, с. 18] - так определяет констелляцию Вальтер Беньямин, у которого Адорно творчески перенял эту модель мышления. Отсутствие единой точки зрения в констелляции предохраняет объект от тоталитарности линейных субъект-объектных отношений. Предмету здесь не навязывается тождественность с субъектом, - наоборот, осуществляется важнейший для Адорно принцип «преимущества объекта», который, повторим, позволяет познавать реальность, не редуцируя её к болезненно-прямолинейным логическим структурам классической диалектики. Поэтому Адорно называет свою констелляцию ненасильственным синтезом, непосредственным опосредованием.
Негативная диалектика, которая основывается на констеллятивном мышлении, является проектом спасения нетождественного и индивидуального в мышлении, а значит, и в социальной реальности. Что же имеется в виду под нетождественным, сохраняющим черты индивидуальности у Адорно?
«Диалектика, чтобы быть диалектикой, отвечать своему понятию открытого, живого мышления, должна «снизойти» до миметического, природного, импульсивного, быть не только размышляющей, но и страдающей, зрячей, слушающей» [5, с. 44], - характеризует позицию Адорно Г.Г. Соловьёва.
Итак, в своей философии Адорно стремится реабилитировать чувственное и природное, подавляемое сухой и прагматичной инструментальной рациональностью. Человек как субъект должен быть восстановлен в своей психофизической целостности, и прежде всего в своём страдании, осмысление которого «после Освенцима» становится жизненно важным. С одной стороны, «страдание - это объективность, которая тяготеет над субъектом» [1, с. 26], оно являет единственную неотчуждаемую реальность, которая принадлежит человеку. С другой стороны, опыт Холокоста показал, что существует страдание, не поддающееся понятийному выражению. Именно поэтому тяготеющие к абстракции и широким обобщениям философские концепции, тем или иным образом включающие страдание в свою структуру, кажутся кощунственными. «Удивительно, как мало внимания обращает философия (судя по ее истории) на страдания людей» [1, с. 141], - негодует Адор-но. Философское высказывание утратило право на всякое фундаментально-рациональное основание. Оно больше не может быть окаменевшей в своей абстрактной холодности системой, в которой изначально первое (например, гегелевский Абсолютный Дух) навязывает осмысленность людскому горю и ужасу. Напротив, мыслитель сегодня, по мнению Адорно, должен отталкиваться от конкретного опыта конкретных, единичных людей, и прежде всего от опыта страдания. Кроме того, должен быть реабилитирован тот спонтанный, бессознательный, чувственный опыт, который в метафизике прошлого отметался как второстепенный для познания и человеческого существования.
Важнейшим механизмом подобной реабилитации является мимесис, призванный раскрыть и сохранить в человеке как раз те природные пласты, которые подавляются инструментальным разумом. Свое понимание мимесиса Адорно проясняет через категорию природ-
но-прекрасного. Адорно утверждает, что природу нужно попытаться понять как ее саму, вне прагматического контекста - и не важно, касается ли это мышления, художественной или трудовой практики. «Природно-прекрасное как являющееся - картина, рисующая сама себя» [6, с. 99], поэтому задача человека - суметь раскрыться ему навстречу.
Мимесис, основанный на таком отношении к природе, - это «позиция по отношению к реальности по эту сторону жесткого, неизменного противопоставления субъекта и объекта» [6, с. 162]. Миметическое приобщение к природно-прекрасному должно сочетаться с моментом волевого и рационального усилия, с моментом анализа и рефлексии: «Чистая не-посред-ственность уже недостаточна для постижения эстетического опыта [природно-прекрасного -А.Ф.]. Наряду с непроизвольностью он нуждается и в осознанном волевом усилии, концентрации сознания. . Все прекрасное последовательно раскрывается анализу, который, в свою очередь, подводит к непроизвольному восприятию и который был бы напрасен, если бы в нем не присутствовал тайно момент непроизвольности» [6, с. 102]. Противоречивость подобной рационально-чувственной, сознательно-бессознательной констелляции призвана отразить реальную диалектику противоречий, которыми наполнены объекты окружающего мира.
Как справедливо отмечает Г.Г. Соловьёва, в рамках констелляции «понятийность, всеобщность, целостность ... обнаруживаются впервые в изменяющихся отношениях, единичных моментах, в вечном становлении, круговороте, где эти отдельные моменты сами преобразуются, раскалываются, трансформируются» [5, с. 59]. При этом отношения внутри констелляции предстают «текучими, мигрирующими и мерцающими» [5, с. 59].
Остается вопрос: насколько адорновская констелляция действительно отстоит от тотальности классической диалектики. С одной стороны, констелляция - это связь фрагментов, несводимых к единому. С другой - само наличие связи и взаимодействия говорит о некоей целостности. Однако облик этой целостности постоянно меняется, не позволяя какой-либо из своих составляющих выйти на передний план и определять положение остальных фрагментов. Иерархия, таким образом, сменяется взаимным координированием, где источник истины - не некий центр (Бог, идея, Абсолютный Дух), а сам принцип взаимодействия моментов (фрагментов) констелляции. Если же говорить о социальной проекции подобных отношений, то они предстают
как «диалектическая нетождественность субъектов, которые были бы одновременно индивидуальными и коллективными, эмпирическими и трансцендентальными» [7, р. 260].
Важно отметить, что отличительной чертой той модели рациональности, которую предлагает Адорно, является ее принципиальная недоговоренность и незаконченность. Подобно Ахиллесу из знаменитой апории, негативный диалектик преследует истину, однако должен примириться с невозможностью достичь и выразить ее. Приостановка же этого процесса, фиксация промежуточного результата или, тем более, претензии на достижение конечной цели, по мысли Адорно, свидетельствуют о том, что теоретик вступает на зыбкую почву идеологии и ложной тотальности.
Установка на становление и процессуаль-ность у Адорно имеет своим истоком его настороженное отношение к результатам любой объективации. И прежде всего здесь следует говорить об объективации, которая характерна для художественного творчества. Последнее несет в себе сущностную апорию: являясь отражением бесконечно становящейся реальности, произведение искусства в то же время существует в форме «ставшей», застывшей вещи (даже если речь идет о драме или музыке, которые имеют особую, временную форму объективации). Адорно пишет: «Произведение искусства - это одновременно и процесс, и мгновение. Его объективация, условие его эстетической автономии, - это и своего рода окоченение, оцепенение» [6, с. 261]. В этой ситуации художник, по мнению Адорно, должен попытаться создать произведение таким, чтобы даже в своем «ставшем» виде оно сохранило негативность, противоречивость окружающего мира. Для этого структура произведения должна быть принципиально незаконченной, работать с противоречиями, экстремумами, которые придавали бы ему смысловой объем и внутреннюю динамику. Такое произведение, которое Адорно называет аутентичным (подлинным), видится ему принципиально незавершенным, не имеющем однозначного толкования, открытым для различного понимания и интерпретации, «достраивания» со стороны реципиента. Благодаря этим сущностным характеристикам аутентичное произведение искусства предстает как нетождественное самому себе. При этом истина, открывающаяся в художественных артефактах, потенциально бесконечна, так же как потенциально бесконечен ход истории, снова и снова актуализирующий те или иные грани аутентичного произведения искусства.
Однако художник не просто отображает явления окружающего мира. Напротив, аутентичное произведение искусства возвышается над ними и критически переосмысляет их. Адорно утверждает, что между реальностью и ее отображением в искусстве обязательно должен присутствовать зазор, через который становятся видимыми противоречия социальной тотальности. Поэтому реальность в аутентичных произведениях не должна воспроизводиться реалистично. Иначе, согласно Адорно, произойдет «удвоение» общественных патологий, которые без ущерба для себя переместятся из социальной жизни на холст или бумагу. Аутентичное искусство, негативно отражая патологии общества, беря на себя его раны, в то же время отрицает и само себя, возвышается над самим собой, а значит и над порождающим его социумом. По этой причине образ реальности в аутентичном произведении может и должен искажаться, таким образом выявляя существующие в ней противоречия. Отсюда - абсурд Беккета и Ионеско, фантастика Кафки и «сатанизм» Бодлера, который «является отрицающей самое себя идентификацией с реальной негативностью социальной действительности» [6, с. 33-34].
Как отмечалось выше, негативность искусства также проявляется в его стремлении к трансгрессии, к отрицанию самого себя и преодолению собственных границ: «Искусство должно выходить за рамки собственного определения, собственного понятия... Мысль об упразднении искусства делает искусству честь, ибо она свидетельствует о его благородном стремлении к истине» [6, с. 19]. Именно искусство, которое в процессе отрицания себя стремится стать антиискуством, должно стать примером для философской мысли. Следует предположить, что негативная диалектика Адорно как раз и пытается преодолеть границы философии (в первую очередь за счет обращения к эстетическому опыту) и стать своеобразной антифилософией, призванной при помощи такого маневра спасти дискурсивное мышление.
Очевидно, что в рамках концепции Адорно перед мыслителем и вообще любым художником ставится невероятно трудная задача - попытаться в объективированных, «ставших» артефактах (будь то философский трактат или художественное произведение) выразить становящееся и в конечном счете невыразимое, то, что до конца не поддается схватыванию в понятиях и художественных образах. Поэтому стремящийся к строгой авторефлексии Адорно называет свой проект утопией: «Представление, согласно которому непонятийное можно рас-
крыть при помощи понятий, не уподобляя им это непонятийное, - утопия познания» [1, с. 19]. Стремящееся к истине утопическое мышление ориентировано на несуществующее, движение к которому достигается путем отрицания налич-но-данного: «От несуществующего приходят краски, которые не стираются. Несуществующему служит мышление, сфера наличного бытия, которое, как всегда отрицательное, стремится к несуществующему» [1, с. 62].
Можно предположить, что несуществующее у Адорно пересекается с нетождественным. Если нетождественное предстает как скрытая от прямого взгляда полнота и истина вещи, то несуществующее - это возможность становления вещи, учитывая которую субъект негативно пробивается к той самой истине. В своем пределе несуществующее как утопия предстает в качестве бытийного состояния (человека, общества, мира), противоположного неистинному наличному порядку вещей. Поэтому «если онтология «претендует быть истиной», она должна быть реализована как «онтология несуществующего», того, что не есть» [8, с. 199].
Становится очевидно, что трансформация субъект-объектной парадигмы, произошедшая в рамках негативной диалектики Адорно, привела к размыванию онтогносеологических координат и децентрации картины мира. Нетождественное, истинное, иное не может быть до конца схвачено познанием - не важно, рациональным, эстетическим или рационально-эстетическим. Ускользая от любого схватывания, оно прячется в пустоту, в ничто. Развивая мысль о сверхноминализме Адорно, А.Н. Фатенков отмечает: «Перед нами не позитивистский, не катафатический номинализм отдельно наличествующих равных себе тел и вещей, а апофатический номинализм бытийных лакун, которые потенциально могут быть заполнены истинным в неравенстве себе фрагментарно сущим» [9, с. 71]. При этом очевидно, что если истинно и действительно реально только нетождественное, заключенное в недоступных человеку бытийных пустотах, то сам образ реальности начинает размываться, реальность ускользает от субъекта. Такова цена, которую Адорно платит за попытку освободить субъект и объект из пут инструментальных, навязывающих тождество отношений господства.
Важно отметить, что в концепции Адорно вырисовываются два образа негативности. Первая - это негативность, которая стремится к положительному отрицанию отрицания, к тождеству и тотальности. Онтологическое воплощение такой негативности - это смерть, ничто, абсолютная, враждебная человеку пустота. Со-
циально-историческое воплощение подобной негативности - фабрика смерти, Освенцим. Метафора Освенцима раскрывает социальную тотальность в своем пределе как автодеструктивную систему, которая, стремясь к абсолютному единству и насильственно подавляя противоречия, в конце концов уничтожает саму себя.
Положительной негативности противостоит подлинно диалектическая негативность, которая не останавливается в своем отрицании. Согласно Адорно, истина бесконечна, она больше любых попыток ее определения, поэтому апо-фатическое движение к ней не должно прерываться: «Модифицированная философия в идеале должна отменить всякую претензию, никого больше не уговаривая, распоряжаться бесконечным. Вместо этого сама философия, чутко воспринятая и понятая, должна стать бесконечной в той мере, в какой она пренебрегает своим обнаружением в множестве исчислимых теорем» [1, с. 22]. Кроме того, диалектическая негация не пытается шлифовать и нивелировать противоречия, но пытается достичь их ненасильственного взаимодействия в рамках констелляции. Подобная негация ориентируется в своем движении на несуществующее, но последнее не имеет ничего общего со смертью и уничтожением. Напротив, несуществующее -это убежище невыразимой истины, пустота, наполненная смыслом.
В своем движении к несуществующему субъект диалектическим образом обретает полноту бытия, открытый для многообразного, не ограниченного прагматическим аспектом опыта. В этот опыт включается все спонтанное, природное, чувственное, в общем, нетождественное, которое, согласно Адорно, способно избавить разум от его деструктивных тенденций. Однако залог подобного преображения - в негативном отношении субъекта к самому себе, в его способности к критической авторефлексии и творческому отрицанию собственных идей и установок.
В то же время нельзя не признать, что негативная идентичность, уготованная субъекту в концепции Адорно, таит в себе ряд трудностей. С одной стороны, субъекту предоставляется широкое пространство для маневра - как когнитивного, так и социального и экзистенциального. С другой - перед лицом столь яростно осуждаемых Адорно общественных противоречий субъект остается без каких-либо четких координат и представлений об истине. Децентрация философской картины мира и протест против иерархии грозит потерей субъектом самого себя. Впрочем, для Адорно важнее другое - не
допустить возвращение фашистского кошмара. Поэтому он и присягает мерцающему субъекту нетождественности и призрачной истине несуществующего, которые, насколько это возможно, застрахованы от губительного стремления к господству и презрения к инаковому.
Список литературы
1. Адорно Т.В. Негативная диалектика / Пер. с нем. Е.Л. Петренко. М.: Научный мир, 2003. 369 с.
2. Давыдов Ю.Н. Социоцентрическая диалектика неомарксизма // Идеалистическая диалектика в XX столетии (Критика мировоззренческих основ немарксистской диалектики). М.: Политиздат, 1987. 338 с.
3. Магун А.О негативной диалектике Т. Адорно [Электронный ресурс] // Синий диван: сайт. - URL: http://sinijdivan.narod.ru/sd4rez2.htm (дата обращения 01.11.2013).
4. Беньямин В. Происхождение немецкой барочной драмы / Пер. с нем. С.А. Ромашко. М.: Аграф, 2002. 288 с.
5. Соловьёва Г.Г. Негативная диалектика. Два образа критической теории Т.В. Адорно. Алма-Ата: Гылым, 1990. 190 с.
6. Адорно Т.В. Эстетическая теория / Пер. с нем. А.В. Дранова. М.: Республика, 2001. 527 с.
7. Jay M. Marxism and Totality: The Adventures of a Concept from Lukacs to Habermas. Berkeley: University of California Press, 1984. 576 p.
8. Буцениеце Э.А. Искусство и онтология несуществующего в социальной философии Т. Адорно // Проблемы онтологии в современной буржуазной философии / Отв. ред. Т.А. Кузьмина. Рига: Зинатие, 1988. С. 191-204.
9. Тягота идентичности: человеческая ситуация в негативной диалектике Т. Адорно // Спектр антропологических учений. Вып. 5 / Отв. ред. П.С. Гуревич. М.: ИФ РАН, 2013. С. 64-81.
TRANSFORMATION OF THE SUBJECT-OBJECT PARADIGM IN THE NEGATIVE DIALECTICS OF T. ADORNO
A.M. Feigelman
This article examines the specific model of subjectivity in T. Adorno's project of negative dialectics. Special focus is made on his critical arguments against classical subject and instrumentalized rationality.
Keywords: Theodor Adorno, Frankfurt school, subject, negative dialectics, constellation.
References
1. Adorno T.V. Negativnaya dialektika / Per. s nem. E.L. Petrenko. M.: Nauchnyi mir, 2003. 369 s.
2. Davydov Yu.N. Sociocentricheskaya dialektika neomarksizma // Idealisticheskaya dialektika v XX stoletii (Kritika mirovozzrencheskih osnov nemarksistskoi dialektiki). M.: Politizdat, 1987. 338 s.
3. Magun A.O negativnoi dialektike T. Adorno [El-ektronnyi resurs] // Sinii divan: sait. - URL: http://sinijdivan.narod.ru/sd4rez2.htm (data obrascheniya 01.11.2013).
4. Ben'yamin V. Proishojdenie nemeckoi barochnoi dramy / Per. s nem. S.A. Romashko. M.: Agraf, 2002. 288 s.
5. Solov'eva G.G. Negativnaya dialektika. Dva obra-za kriticheskoi teorii T.V. Adorno. Alma-Ata: Gylym, 1990. 190 s.
6. Adorno T.V. Esteticheskaya teoriya / Per. s nem. A.V. Dranova. M.: Respublika, 2001. 527 s.
7. Jay M. Marxism and Totality: The Adventures of a Concept from Lukacs to Habermas. Berkeley: University of California Press, 1984. 576 p.
8. Buceniece E.A. Iskusstvo i ontologiya nesu-schestvuyuschego v social'noi filosofii T. Adorno // Prob-lemy ontologii v sovremennoi buijuaznoi filosofii / Otv. red. T.A. Kuz'mina. Riga: Zinatie, 1988. S. 191-204.
9. Tyagota identichnosti: chelovecheskaya situaciya v negativnoi dialektike T. Adorno // Spektr antropolog-icheskih uchenii. Vyp. 5 / Otv. red. P.S. Gurevich. M.: IF RAN, 2013. S. 64-81.
