CC BY
49
аспектов образа «Я», которые вытекают из восприятия индивидом себя как члена определенных социальных групп (или категорий, как предпочитают обозначать их Тэджфел и Тэрнер). Когда социальная идентичность не удовлетворяет членов группы, они стремятся либо покинуть группу, к которой в данный момент принадлежат, и присоединиться к более высоко оцениваемой ими группе, либо сделать так, чтобы их настоящая группа стала позитивно отличной от других.
Мы видим, что идентичность личности как объект научного анализа отличается многоуров-невностью значений и разнообразием выявляемых смыслов. Поэтому эмпирическое исследование идентичности личности должно осуществляться с учётом многообразия проявлений данного феномена, его интенциональной сущности. Изучение идентичности предполагает анализ психических связей в контексте интерактивных, перцептивных, коммуникативных, экзистенциальных, функциональных, ментальных и речевых процессов развития личности.
Таким образом, ввиду многогранности и неоднозначности феномена идентичности, он не может быть изучен в полной мере в рамках естественно-научного подхода к исследованию личности. Это положение требует использования в исследовательском арсенале интегративных антропологических и гуманитарных форм знания, холистической методологии, а также комплексных и модифицированных методов социально-психологического исследования.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Бахтин М.М. Диалог. Собр. соч.: в 7 т. М., 1997. Т. 5.
2. Бергер П., Лукман Т. Идентичность // Психология самосознания: хрестоматия. Самара, 2000.
3. Блумер Г. Общество как символическая интеракция // Современная зарубежная социальная психология. Тексты. М., 1984.
4. Бубер М. Я и Ты. М., 1993.
5. Козлов В., Майков В. Трансперсональная психология. Истоки, история, современное состояние. М., 2007.
6. Петровский В.А. Психология неадаптивной активности. М., 1992.
7. Хиллман Дж. Архетипическая психология. СПб., 1996.
8. Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис. М., 1996.
9. Fogelson R.D. Person, self and identity. Some anthropological retrospects, circumspects and prospects // Psychosocial theories of the self / Ed by B. Lee. N.Y., L., 1982.
Л.Г. Интымакова, Н.П. Чередникова
ТРАНСФОРМАЦИЯ САМОИДЕНТИФИКАЦИИ ЛИЧНОСТИ В УСЛОВИЯХ ПОЛИСУБЪЕКТНОСТИ СОВРЕМЕННОГО ОБЩЕСТВА
Современная индивидуализация общества и порождаемые ею проблемы находятся в фокусе внимания исследователей достаточно давно. Процесс индивидуализации можно рассматривать как присущую современности автономизацию личности. Она представляет собой все более полное высвобождение индивида из сети устойчивых социальных связей.
В обобщенном смысле индивидуализация подразумевает определенные субъективно-биографические аспекты процесса цивилизации, особенно на его последней стадии. Происходящие в современном обществе процессы ведут к различным формам проявления индивидуализации: освобождению от исторически заданных социальных норм и связей как традиционных обстоятельств господства и подчинения, утрате традиционной стабильности, что приводит к новому виду социальной интеграции. Эти три момента - освобождение, утрата стабильности, новая интеграция, как отмечает У. Бек, образуют общую, внеисторическую модель индивидуализации [2, 39].
Нарастание индивидуализации общества характеризуется двойственностью и противоречивостью. С одной стороны, мы видим рост экономической эффективности и расширение слоя высокооплачиваемых и привилегированных членов общества; с другой стороны, наблюдается резкое падение уровня жизни для непривилегированного большинства и ухудшение социально-экономического положения наименее защищенных. Индивидуализация сопровождается как пози-
тивными (возрастание свободы выбора, социальной мобильности, рефлексивности), так и негативными (отчуждение, дезориентация, кризис идентичности и т.п.) процессами.
Любой тип общества характеризуется тем, что в нем различные субъекты во всей полноте их взаимосвязей и взаимозависимостей реализуют структуры социального бытия. Современное общество можно рассматривать как полисубъектное многомерное образование, претерпевающее постоянные изменения. Происходящие в нем радикальные социальные трансформации сопровождаются изменением всей социальной структуры. Мы согласны с З. Бауманом, утверждающим, что между общим порядком в целом и, в частности, силами, средствами и стратагемами целенаправленного действия существует расхождение - бесконечно расширяющаяся брешь без каких-либо мостов [1, 11].
В результате этих процессов человек в современном мире лишается таких традиционных оплотов идентификации, как государство, нация, этнос, религия и т.п. Социокультурная среда становится все более сложной и дифференцированной. Потеря людьми объектов их социальной идентификации приводит к обострению социальных конфликтов, росту социальной напряженности. Эти процессы носят глобальный характер, они присущи не только отдельным странам или регионам. С другой стороны, индивидуализация в современном обществе уже не связана с конкретными социальными слоями или регионами. Она не зависит от социального статуса или места проживания человека.
В современном обществе усиление этих процессов приводит индивида к дезориентированное™, ограниченности и беспомощности. Структурные и культурные модификации, сопровождающие процесс модернизации, все больше воздействуют на внутренний мир человека. Культура также характеризуется растущей дифференциацией своих содержаний и внутренней антиномич-ностью. Пространство внутреннего мира личности расширяется, но при этом сам внутренний мир утрачивает качество целостности, чему способствует, в первую очередь, культурная дифференциация. Способ жизни индивида в обществе современного типа начинает подразумевать автономию и самостоятельное принятие решений, свободу выбора, ослабление регуляции со стороны традиций. Следствием индивидуализации является утрата уверенности человека в своем статусе, в правилах поведения и в доступности ему средств к существованию.
Сдает свои позиции и традиционно превалирующее на предыдущих этапах развития общества рациональное мышление. Оно является значимым и определяет основные способы функционирования человека в социуме до тех пор, пока мы имеем дело с проблемами на феноменальном уровне, пока человек находится в поле привычных отношений, четко определенных понятий, то есть пока «игра идет по правилам». Но стоит перейти к иному уровню бытия, оно в значительной степени теряет актуальность. Этот подход является правомерным и для социальных систем. Ни жизнь социальных систем, ни тем более человеческая жизнь не всегда вписываются в рациональные схемы развития.
Таким образом, рациональная деятельность сознания при формировании стратегии жизни личности в индивидуализирующемся обществе имеет определенные пределы, как в пространстве, так и во времени. Дальше начинается то, что З. Бауман называет «территорией, непригодной для жизни». И тогда начинают работать компенсационные механизмы. Рациональность начинает испытывать сильное влияние подсознательных пластов психики, включаются в работу механизмы интуиции.
В процессе индивидуализации общества социальная реальность, в которой человек ранее успешно создавал и реализовывал свою стратегию жизни, превращается в социальный хаос. Рациональными методами найти выход из сложившейся ситуации не всегда представляется возможным. Для того чтобы активизировать информацию, скрытую в глубинах бессознательного, и чтобы реализовать новую стратегию, нужен определенный запас энергии.
За процесс аккумулирования и высвобождения этой энергии отвечает еще один из пластов психики - подсознательное, которое руководит по сути дела энергетическими процессами человеческого организма. Обращаясь к глубинам бессознательного, как к карте всеобъемлющего бытия, можно восстановить целостность окружающего мира и выработать новую стратегию жизни личности.
Кроме того, фрагментированная культура не предоставляет четкой системы идейных и ценностно-нормативных ориентиров. Распад первичных социальных связей и формирование нового типа социальных связей, в значительной мере абстрактного и формального, порождает феномен отчуждения, утрату чувства общности.
Индивидуализация сегодня перестала быть только теоретической проблемой, она приобретает глобальный характер. З. Бауман характеризует ее как новое состояние общественной жизни, представляющее собой исторический итог развития социально-экономических и политических отношений. Он считает, что нынешнее индивидуализированное общество радикально отличается от всех предшествующих форм человеческого существования. З. Бауман утверждает, что современные люди вступили на территорию, которую в прошлом культура не считала пригодной для жизни. Утрачена былая сбалансированность между общественным и частным [1, 316].
Процесс индивидуализации отражается на всех сферах общества. В экономической плоскости кардинально изменились отношения собственности. Ушла в прошлое гарантированная занятость, существенно изменились режим и качество труда в связи с простоями предприятий, невыплатой заработной платы или ее падением до критически низкого уровня, получили широкое распространение вторичная занятость и самозанятость.
Следствием процесса индивидуализации современного общества является и то, что человек систематически оказывается в ситуациях неопределенности и выбора, его жизненный путь интенсивно наполняется стрессовыми событиями.
По мнению У. Бека, «индивидуализация - понятие чрезвычайно многозначное, вводящее в заблуждение, и даже, может быть, ложное, однако указывающее на нечто важное» [2, 189]. Формирование индивидуализации в том виде, в каком она проявляется в настоящее время, имеет крайне противоречивые формы. Она связана с типовыми общественными условиями - социальными, экономическими, правовыми и политическими, которые были созданы лишь в очень немногих странах и только на современном этапе развития. К таким условиям относятся: общее экономическое процветание и связанная с этим занятость, расширение социальных гарантий, ин-ституционализация профсоюзного представительства интересов, повышение уровня образования, расширение сектора услуг и открывающиеся в связи с этим возможности передвижения, сокращения рабочего времени и т.д.
Однако индивидуализация на фоне все более проявляющей себя глобализации имеет значение не только для западного общества. Она затрагивает в большей или меньшей степени, в тех или иных формах практически весь мир. Современное российское общество тоже испытывает на себе ее влияние. В результате преобразований российской действительности появились изменения социальной реальности, ценностных ориентиров. Миллионы людей, долгие годы находившиеся под постоянной и очевидной опекой государства, оказались в новых условиях, не приспособленными к жизни, лишившись значимых социальных ориентиров. В таком обществе индивидуальные ситуации часто не совпадают и даже противоречат социальным системам, в которые вовлечен человек.
Данные исследования, проведенного сотрудниками Института социологии РАН в 2006 г., позволяют характеризовать российский городской социум как общество с довольно ярко выраженной индивидуалистической тенденцией, в котором культивирование индивидуальности представляет собой не поколенческую, а интегральную ценность, связанную, в первую очередь, с уровнем образования и профессиональным статусом. В социокультурной среде среднего класса эта установка выражена сильнее, чем по выборке в целом. На основе этого исследователями был сделан вывод, что в современном российском городском социуме в целом уже заложена достаточно прочная и широкая база индивидуализации [4, 87].
Общество, формирующееся в XXI веке, в котором начинает доминировать индивидуализация, квалифицируется многими исследователями как общество знания, информации и услуг. В то же время - это общество неопределенности, общество риска, угроз, страха, небезопасности. В таком обществе происходит радикальный пересмотр всей системы ценностей, еще недавно представлявшихся практически незыблемыми. Главная роль принадлежит здесь отказу от достижения людьми долгосрочных целей и задач. Ж. Липовецки отмечает, что потребление способствует «персонализации». Ж. Бодрийар характеризует нынешнее состояние общества и индивида как со-
стояние «после оргии» - падения запретов, осуществления желаний и опустошенности. Способом заполнить внутреннюю пустоту становится потребление, в том числе и «духовных товаров». Однако такое потребление способно отвлечь и развлечь, но не способно преодолеть внутреннюю пустоту, поскольку этот процесс преодоления не может возникнуть в процессе потребления. Это возможно только в результате постоянной работы над собой. Навыки же работы над собой современная культура не вырабатывает, поэтому так широк интерес к «духовным практикам», выработанным другими культурами, индивидуальные попытки творчества в этой области.
Если человек утрачивает веру в возможность последовательно двигаться к определенным целям, то для него теряет значение социальная устойчивость, в том числе и устойчивость любых межличностных отношений. При этом разрушается преемственность поколений, снижается значение семейных традиций и ценностей, партнерства [1, 198].
Психологический дискомфорт, испытываемый индивидом в современном обществе, и его интерес к духовным, смысложизненным вопросам, противостоят основному вектору развития цивилизации, связанному с дальнейшим экономическим и технологическим ростом, но не подразумевающим духовный рост личности. Процесс индивидуализации на своей поздней стадии приходит уже не просто к отчуждению, но к поляризации индивида и общества. Внутренний и внешний миры личности оказываются разорванными. Внутренний мир человека превращается, фактически, в единственную значимую для него реальность. Но внутренний мир личности фрагментирован и расколот, и преодолеть этот раскол личность может только самостоятельно. Современная культура не предусматривает разработанных практик гармонизации внутреннего мира личности.
С индивидуализацией приходит чувство неопределенности, что приводит к снижению уровня безопасности как для отдельного человека, так и для его социального окружения. В связи с этим актуальным становится вопрос о сохранении жизненных позиций личности в условиях усиливающейся социальной неопределенности. Фундаментальным фактором решения этой проблемы выступают социально-философские подходы.
Еще один канал, дискриминирующий человека - это процессы все нарастающей информатизации современного общества. По мнению М.Б. Маринова, «результатом этого процесса становится девальвация места. Физическое, некибернетическое пространство, где имеют место невиртуальные связи, превращается всего лишь в площадку для доставки, поглощения и переработки информации, по своей природе экстерриториальной, киберпространственной... Степень отсутствия мобильности является в наши дни главным мерилом социального бесправия и несвободы» [7, 47].
Таким образом, сложившаяся в традиционном обществе стратегия жизни, основанная на привязке человека к конкретному месту, служившая основой стабильности и процветания, в условиях индивидуализирующегося общества не только утрачивает свой смысл, но и начинает мешать нормальному функционированию его в рамках современного общества. Человек, теряющий мобильность, теряет способность адаптации к быстро меняющимся условиям. Недостаток информации и ресурсов позволяет человеку надеяться только на выживание в условиях индивидуализирующегося общества.
Для исследований личностной проблематики конца ХХ века характерен акцент на существовании "кризиса идентичности". Общество утрачивает свою исконную функцию производства личностных идентичностей. Само понятие устойчивой личной идентичности теряет смысл. Личность на этом этапе полностью «отвечает» за формирование собственного «Я», которое превращается в «рефлексивный проект» (Э. Гидденса). Еще до середины ХХ века общество сохраняло определяющую роль в формировании идентичностей.
Конечно, классовая принадлежность была уже не так жестко предписана, как сословная, но, тем не менее, она являлась непреложной реальностью. Социальная принадлежность, профессия, специфическая групповая культура - все это определяло идентичность личности более или менее четко. Но в современную эпоху ситуация меняется. В динамичном глобализирующемся мире, как отмечает З. Бауман, в движение приходит сама система социальных позиций, в которой невозможно зафиксироваться надолго.
Размываются культурные идентичности, теряют оформленность социальные группы, их границы становятся проницаемыми. Возникают и исчезают новые сообщества, в том числе виртуаль-
ные. Индивид вовлечен в постоянный процесс социальной мобильности, связанный с переменой видов профессиональной деятельности, места работы, места жительства. З.Бауман отмечает, что обессмысливается понятие биографии как предполагающее определенную логику жизненного пути личности. В динамичном мире устойчивая идентичность становится «обузой», ограничивающей «свободу маневра». Жизнь все больше превращается в серию эпизодов, между которыми нет необходимой связи.
По мнению А.В. Матецкой, особенности последнего этапа индивидуализации, проходящего под знаком потребления, заключаются в том, что «индивид все больше персонализируется, все более интересуется собой и погружается в свой внутренний мир, обнаруживая при этом пустоту данного мира и испытывая желание заполнить ее. Индивид и ценит свое «Я», и стремится от него избавиться» [8, 41].
Современная культура в силу доминирующих в ней ценностных и идейных ориентиров не справляется с функцией приспособления индивида к его внутреннему миру и препятствует осознанию значимости этой проблемы, что приводит к негативным последствиям как для личности, так и для общества.
Культура современной эпохи - это многомерное, фрагментированное пространство, сквозь которое индивид пытается пройти наугад, произвольно комбинируя различные значения, трактуя их по своему усмотрению и не испытывая стойкой приверженности ни к одному из них. Внутренний мир личности становится все более хаотичным под воздействием хаотичности культурных содержаний. Поэтому именно сейчас тенденция к стихийному мифологизированию усиливается. Л.Г. Ионин, например, говорит о «новой магической эпохе», о «заколдовывании» мира под воздействием все большего усложнения социальных и технологических систем, логика функционирования которых нередко недоступна индивиду. В результате он воспринимает их «магически». По мнению Ионина, «заколдовыванию» мира способствует и глобализация, которая провоцирует оживление архаических элементов культур (как реакцию на вестернизацию) [5, 56].
Многие исследователи отмечают массовый интерес современного человека к проблемам самореализации и смысла жизни. Поиски смысла жизни нередко связаны со стихийным мифологизированием, поиском духовных оснований бытия. На характер этих духовных исканий парадоксальным образом воздействует идеология потребления, присущая развитым обществам. В конце ХХ века характер потребления изменился, если сравнивать его с эпохой массового стандартизированного потребления середины ХХ века. В XXI веке потребление становится все более индивидуализированным. Оно превращается в способ проявления личностной уникальности, ориентируется на конструирование индивидуализированных жизненных стилей и повышение качества жизни.
Современная эпоха становится эпохой расцвета мифов, активизации религиозных исканий, массового интереса к оккультизму, мистицизму, язычеству, размывания границы между научным и вненаучным знанием. Все это можно рассматривать как закономерную реакцию индивидуального сознания на «хаотизацию» внешней социокультурной среды.
Психологический дискомфорт, испытываемый индивидом в обществах поздней современности и его интерес к духовным, смысложизненным вопросам, противостоит основному вектору развития современной цивилизации, связанному с дальнейшим экономическим и технологическим ростом, но не подразумевающим духовный рост личности. Процесс индивидуализации на своей поздней стадии приходит уже не просто к отчуждению, но к поляризации индивида и общества. Внутренний и внешний миры личности оказываются разорванными. Внутренний мир человека превращается, фактически, в единственную значимую для него реальность. Но внутренний мир личности фрагментирован и расколот, и преодолеть этот раскол личность может только самостоятельно. Современная культура не предусматривает разработанных практик гармонизации внутреннего мира личности.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Бауман З. Индивидуализированное общество. М., 2005.
2. Бек У. Общество риска. На пути к другому модерну. 2004.
3. Бодрийар Ж. Прозрачность зла // Ясперс К., Бодрийар Ж. Призрак толпы. М., 2007.
4. Городской средний класс в современной России (аналитический доклад. Подготовлен в сотрудничестве с Представительством Фонда имени Фридриха Эберта в Российской Федерации). М., 2006.
5. Ионин Л.Г. Новая магическая эпоха. Режим доступа: http://www.sociology.kharkov.ua/docs/Esse.htm
6. Липовецки Ж. Эра пустоты. Эссе о современном индивидуализме. СПб., 2001.
7. Маринов М.Б. Постмодернистские интерпретации социального порядка на микроуровне // Социальный порядок и толерантность: сб. науч. тр. III Всерос. науч. конф. Краснодар, 2002.
8. Матецкая А.В. Иррациональные аспекты коммуникации в современных обществах // Актуальные проблемы социального диалога в современном российском обществе: сб. науч. тр. ПИ ЮФУ. Ростов н/Д., 2007.
Я.В. Коженко
ПОЛИТИЧЕСКАЯ И ПРАВОВАЯ АКТИВНОСТЬ ГРАЖДАН КАК ГЛАВНЫЙ ЭЛЕМЕНТ МЕХАНИЗМА ЭФФЕКТИВНОЙ ГОСУДАРСТВЕННОСТИ
В современной России политико-правовая активность является важным условием формирования институтов гражданского общества, в котором личность играет: приоритетную роль. Политико-правовая активность личности - одна из важнейших составных частей социальной активности, интенсивная деятельность индивида в сфере политики и права, государственного управления. Так, статья 3. Конституции РФ гласит о том, что единственным источником власти в России является ее многонациональный народ, который осуществляет свою власть непосредственно, а также через органы государственной власти и органы местного самоуправления. Политико-правовая активность граждан является залогом эффективного государственного управления, однако ее уровень из года в год падает, обрывая взаимообратную связь между обществом и государством. Очевидно, что даже инициатива создания такого института гражданского общества как Общественная палата РФ исходила не от народа, а от Президента РФ, что противоречит концепции правового государства предусматривающей проведение и инициативу реформирования не сверху в низ, а с низу в верх (не от государства к обществу, а от общества к государству). В этой связи, необходимо отметить, что безразличное отношение народа к механизму государственного управления является одним из подводных камней на пути реализации программных установок проводимой административной реформы.
По мнению И.В. Тепляшина политико-правовую активность, можно охарактеризовать рядом признаков. Во-первых, данная категория характеризуется активным общением с правом, выражающимся в систематическом участии в правотворческой деятельности государства через реализацию каждым гражданином своего субъективного избирательного права. Во-вторых, политико-правовая активность в процессе своего функционирования ориентируется на тесное взаимодействие с общечеловеческими ценностями и исходит именно от граждан. В-третьих, политико-правовая активность граждан заключается в психологической готовности к реализации права, в рамках которой у каждой личности должна присутствовать устойчивая убежденность в высоком назначении права [10].
Стоит особо подчеркнуть, что политико-правовая активность граждан в условиях построения сильного, демократичного, правового государства имеет ряд факторов своего развития. Это, прежде всего, правовое воспитание, правосознание и правовая культура. Сторонники второго подхода понимания категории политико-правовой активности выделяют следующие формы ее проявления.
Так, позитивная правовая активность - это сознательная деятельность субъектов, необходимый элемент социально-правового развития, деятельное участие человека в юридической жизни, характеризующееся его стремлением оптимизировать свои усилия и добиться высоких конечных юридически значимых результатов»1. Важными средствами реализации позитивной правовой активности в современной России должны стать всенародные обсуждения, общественные слушания, научные и общественные экспертизы, вопросы народного участия в формировании властных
1 Затонский В.А. Эффективная государственность / под ред. А.В. Малько. М.: Юристъ, 2006. С. 207.
