CC BY
103
В. В. Козин,
заместитель директора по науке НИИ регионологии Национального исследовательского Мордовского государственного университета, кандидат социологических наук, доцент
Трансформация российских социальных институтов: некоторые направления анализа
В современной социологии категория социальных институтов является одной из ключевых. Они, обеспечивая воспроизводство социальных взаимосвязей, обусловливают общественную стабильность, правила социальных взаимодействий, нормы взаимоотношений в обществе, а также конституируют неравенство социальных статусов. Парсоновское понимание социального института как организованной системы культурных представлений общих для большинства индивидов норм ведет к утверждению о том, что именно нормы и ценности являются стержнем социальных институтов, а не наблюдаемые образцы поведения1. В противоположность этому утверждению Р. Мертон полагал, что социальные институты функционируют не только явно или скрытно, но и могут выполнять дестабилизирующую функцию, быть дисфункцио-нальными2. Поэтому вовсе не удивителен жесткий контроль за соблюдением институциональных предписаний, охватывающих все сферы жизнедеятельности людей.
По мнению А. С. Ахиезера, Россия оказалась в «застывшем состоянии» между разными культурами. (с одной стороны — традиционной, подавляющей индивидуальность, с другой — либеральной, ориентированной на инновации и самостоятельную личность)3. Классическая социологическая теория рассматривает ломку социальных институтов как аномию, состояние утраты привычных ориентиров. Вчера казавшееся нормальным и привычным сегодня представляется ненормальным или непривычным. П. Штомпка назвал такие трансформации «травматологическими»4.
Странам, проходящим этап посткоммунистических трансформаций, характерна сегментация институтов, регулирующих социальные взаимосвязи, на формальные, неформальные и теневые. Последние часто бывают более востребованы, чем в странах с рыночной экономикой и политической демократией. Имеет место как бы формальное общество, стремя-
108
Круглый стол
щееся подчинить людей власти, и другое, неофициальное, адаптированное под первое. Это ведет к появлению новых, специфических норм и практик. В современной России, например, существуют институты советского прошлого и новые, узаконенные государством, но не всегда практикой.
По мнению неоинституционалистов5, социальные институты — это не только нормы и практики, легитимированные массовым сознанием, но и неформальные правила, устанавливаемые действующими субъектами на основе рациональности. Последняя рассматривается ими в контексте экономической рациональности как некоторого набора стабильных предпочтений в рыночной экономике. «Правила игры», обусловливающие и структурирующие социальное взаимодействие, имеют двоякие нормы: формальные и неформальные (ограничение обычаем, массовым сознанием и т. д.). Следовательно, нормой социальных институтов является не стабильность, а их постоянный динамизм как реакция на экономические изменения.
С. Г. Кидрина предлагает теорию институциональных матриц. Под ними она понимает «устойчивую, исторически сложившуюся систему базовых институтов, регулирующих взаимосвязанное функционирование основных общественных сфер: экономическую, политическую и идеологическую»6. По ее мнению, российские институциональные матрицы имеют строгую иерархию. Прежде всего это иерархизация властных отношений в любых сферах деятельности. Этой же точки зрения придерживается и В. Г. Федотова7, утверждающая, что Россия — это Европа, но другая. Принципиальным отличием является неразвитость институтов гражданского общества, а также особенности конструирования западной и восточной культур. Более того, со времен реформ Петра I российская элита остается расколотой и неспособной найти приемлемое решение (славянофилы и западники, патриоты и космополиты, государственники и «атлантисты»). Поэтому Россия постоянно ориентируется то на Запад, то на русскую идею евразийства как особого пути8.
В. А. Ядов полагает, что вектор российского общественного развития остается не совсем определенным, а функционирование современных российских социальных институтов находится в «переходном» состоянии. Общественное развитие зависит от влияния традиционных институтов и глобальных процессов9. Более того, страны, осуществляющие
посткоммунистические реформы, шли исключительно своим путем, обусловленным разными факторами. Поэтому идею «особого пути» России можно поставить под сомнение, ибо для всех стран он разный и особый.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 См.: Парсонс Т. О теории социального действия. М.: Академ. проект, 2000. 880 с.
2 См.: Мертон Р. Явные и латентные функции // Американская социологическая мысль: тексты. М.: МУБиУ, 1996. С. 379—447.
3 См.: Ахиезер А.С. Россия — расколотое общество: некоторые проблемы социокультурной динамики // Мир России. 1995. № 1. С. 3—57.
4 См.: Штомпка П. Социальные изменения как травма // Социс. 2001. № 1. С. 6—16.
5 См.: Кроуз Р. Фирма, рынок, закон. М.: Дело, 1993. 192 с.; Норт Д. Институты, институциональные изменения и функционирование экономики. М.: ФЭК «Начала», 1997. 180 с.
6 Кидрина С.Г. Институциональные матрицы и развитие России. М.: ТЕИС, 2000. С. 24.
7 См.: Федотова В.Г. Модернизация «другой» Европы. М.: Ин-т философии РАН, 1997. 255 с.
8 См.: Ахиезер А.С. Россия — расколотое общество ...
9 См.: Ядов В.А. Трансформация российских социальных институтов // Социальные трансформации в России: теории, практики, сравнительный анализ. М.: Флинта: МПСИ, 2005. С. 45—74.
С. В. Полутин,
заведующий кафедрой социологии Национального исследовательского Мордовского государственного университета, доктор социологических наук, профессор
Интеграция государства, науки и бизнеса в контексте теории «тройной спирали»
В глобальной инновационной системе происходят кардинальные изменения: растет интенсивность инновационных процессов, сокращаются сроки создания инноваций, разработчиками и потребителями становятся новые участники инновационной деятельности, меняются их отношения и функции.
В работах по теории инноваций анализируются свойства и новые тенденции, в той или иной форме нашедшие отражение во взаимодействии государства, науки и бизнеса
