CC BY
158
НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ: ТРУДЫ
Соколова А.Д.
ТРАНСФОРМАЦИЯ ПОХОРОННОГО ОБРЯДА И НОВЫЕ ОБРЯДОВЫЕ ПРАКТИКИ
Изменение религиозных представлений - процесс, который очень сложно зафиксировать. В большинстве случаев такие изменения фиксируются лишь столетия спустя. Впрочем, иногда мы имеем уникальную возможность зафиксировать подобные трансформации «в реальном времени». Таковы трансформации похоронно-поминального обряда русских, которые мы можем наблюдать в последние 20 лет. Эти трансформации затрагивают и базовые религиозные представления о жизни, смерти, посмертном существовании и месте человека в мире, находящие отражение в обряде.
Прежде чем начать разговор о трансформациях похоронно-поминального обряда, необходимо отметить, что он опирается на наиболее архаичные и фундаментальные пласты верований и народной культуры, что обусловило его хорошую, по сравнению с другими обрядами жизненного цикла, сохранность. В целом, похоронный обряд является наиболее резистентным элементом традиционной культуры, что позволило ему сохраниться1 в практически неизменном виде до начала XXI века. В то же время, похоронно-поминальный обряд не является постоянно актуальным знанием, он актуализируется ситуативно и для его поддержания необходима группа ритуальных специалистов.
В данной статье на полевых материалах из сельских районов Владимирской области мы рассмотрим основные группы трансформаций похоронного обряда, демонстрирующие изменения в базовых представлениях о посмертном существовании.
В последние два десятилетия на смену традиционным и привычным для сельского общества ритуальным специалистам
1 За точку отсчета можно считать середину XIX в., когда похоронно-поминальная обрядность стала активно изучаться этнографами.
(священникам и бабушкам-читалкам), которым родные делегируют часть функций при осуществлении похоронного обряда, приходит группа акторов, не типичных для традиционной культуры и связанных с коммерческими организациями - это сотрудники похоронных служб, вступающие в непосредственный контакт с семьей умершего.
Первоначально идея делегирования части забот по организации и проведению похорон некоторой внерелигиозной институционализированной организации возникает в 1960-е годы, во время активной политики внедрения социалистической обрядности. Впрочем, процесс организации ритуальной сферы услуг не увенчался большим успехом - ритуальные бюро и/или магазины ритуальных принадлежностей если и появились, то только в самых крупных городах.
Отдельные, самостоятельные бюро ритуальных услуг в сельских районах Владимирской области появляются вскоре после распада Советского Союза - в начале 1990-х годов. В данный момент похоронные агентства предоставляют широкий спектр услуг, далеко не ограничивающийся непосредственно похоронами. Они осуществляют транспортировку тела в морг и на кладбище, обмывают и одевают покойного, продают и обивают гробы, продают венки, одежду для покойного, копают могилы, изготавливают и устанавливают памятники, в некоторых случаях - оказывают посреднические услуги в организации отпевания, продают религиозную атрибутику, осуществляют помощь в оформлении свидетельства о смерти и других документов. В обязанности некоторых агентств входит поддержание порядка на кладбище. Впрочем, в разных агентствах спектр предоставляемых услуг может отличаться1.
Прошедшая в 2006 году реформа и централизация системы ЗАГС, значительно упростила доступ бюро ритуальных услуг к потенциальным клиентам, сделала их работу более экономически выгодной и расширила спектр предлагаемых услуг2. Если раньше
1 Полевые материалы автора (далее - ПМА).
2 Подробнее о влиянии этой реформы на похоронный обряд см.: Соколова А.Д. Похороны без покойника: трансформации традиционного похоронного обряда // Антропологический форум. - 2011, №15. - С. 187-202.
90
наиболее востребованной услугой была установка памятника на могиле, а также продажа искусственных цветов и венков, то сейчас в той же степени востребованными являются земляные работы на кладбище и транспортные услуги1.
Похоронные агентства, стремясь предоставить семьям умерших наиболее полный пакет услуг «под ключ», часто включают в этот пакет, помимо прочего, и церковное отпевание. При этом, в целях экономии и вместо того, чтобы везти покойника из морга в церковь, агенты предпочитают приглашать священников для проведения отпевания непосредственно в помещение похоронного бюро. Агентство выступает как посредник, предоставляющий помещение, и удерживает часть стоимости услуги отпевания.
Такая ситуация является потенциально конфликтной, поскольку отпевание занимает важное место в структуре экономики прихода, расположенного в селах и малых городах2. Более того, отпевания, проходящие в помещении похоронных служб, могут не учитываться в приходской бухгалтерии, а следовательно сумма, отчисляемая приходом в епархию, уменьшается. Несмотря на внешнее структурное сходство отпевания в бюро ритуальных услуг с отпеванием на дому, оно, в отличие от последнего, действительно вызывает резкую негативную реакцию со стороны епархии, правящего архиерея и части клира (в основном - благочинных). Вот как описывает ситуацию один из священников Русской православной церкви:
«Мы до определенного времени не могли найти к ним подхода, потому, что они что хотели, то и творили. Доходило до безумия -что они там уже и отпевали даже. То есть они брали просто напросто записки, они даже записки брали - просто заупокойные записки. То есть приходят родственники - нам надо отпеть. Хотите мы еще записочки еще возьмем? Какие-то даже ставили подсвечники. И такие случаи тоже были, ну в самом там бюро ритуальных услуг. <...> То есть они брали записки за здравие, за упокой, свечи продавали даже. Продавали церковную утварь»3.
При этом такая активность похоронных служб в религиозной сфере не связана с отсутствием церквей, то есть невозможно
1 ПМА.
2 Митрохин Н. Русская православная церковь: современное состояние и актуальные проблемы. - М.: Новое литературное обозрение, 2004. - С. 136-141.
3 ПМА.
говорить о том, что они заняли некую пустующую нишу в сфере услуг. Опрошенные благочинные свидетельствуют о том, что эта проблема существует не только в сельских районах с недостаточным количеством церквей и священников, но и в г. Владимир, где доступность священников вполне позволяет провести отпевание в церкви или на дому без существенных затрат на транспорт. По всей видимости, тот факт, что значительное число семей обращались за религиозной атрибутикой и услугой отпевания не в храм, а в ритуальное агентство говорит, с одной стороны, о крайне низкой связи широких масс населения с приходской жизнью1, а с другой,
0 том, что отпевание воспринимается многими как формально необходимая ритуализированная процедура, религиозное содержание которой не находится в центре внимания.
Сложившуюся ситуацию можно рассматривать и под другим углом. В новых условиях свободного рынка Церковь вынуждена встраиваться в систему рыночных отношений. Такая ситуация чужда Православной Церкви как исторически, так и идейно. Немаловажным является и тот факт, что развитие рынка ритуальных услуг было стремительным, и Русская православная церковь не смогла своевременно выработать адекватных инструментов для сопротивления неожиданно появившимся конкурентам. Стоит отметить, что церковь и похоронный бизнес находятся во многом в разных социальных сферах, что затрудняет какое бы то ни было
1 Об этом свидетельствуют и священники. Например, благочинный Суздальского городского и районного благочиния так оценивает количество прихожан в городе: «На примере нашего прихода - обрядов погребения у нас совершается не много в течение года. Прихожане нашего прихода, которые исповедуются, которых я хорошо знаю, они все приходят, прибегают к православному обряду при кончине своих близких. Что касается просто жителей Суздаля, то если в городе население города - около 12 тысяч, то сегодня в нашем храме было порядка 50 человек. Еще у нас есть кроме нашего прихода еще 5 приходов и 4 монастыря. Ну, там будем считать, было столько же. Значит, вот получается 300 человек в воскресный день было на службе. Из 12 тысяч 300 человек. И уж какими настроениями живет остальное население я не могу об этом судить. Да, ну может быть на праздник Рождества или Пасхи здесь будет раза в три больше. Ну, а по крайней мере люди уже воцерковленные и верующие, они как раз прибегают к этому обряду, как дополнение и к своему какому-то утешению и прежде всего утешения души усопшего.<...> По Суздалю процентов 50 прибегает к отпеванию. Это по моему ощущению» (ПМА).
ограничение деятельности похоронных бюро со стороны церкви. Трудности функционирования Церкви в системе рыночных отношений отмечают и священники:
«.Эти принадлежности остаются чисто церковными -погребальное покрывало, свечки, крест в руку, венчик, молитва
- это все принадлежность церкви. В этом случае - те службы, которые изготавливают это все, им нужно как можно больше реализовать это все и распространить. Ну тогда они обращаются в те же ритуальные услуги [как к посредникам для продажи своих товаров - А.С.]. И были случаи, когда мы даже обращались к ним, что вы как бы довольствуйтесь тем, что вам как бы положено. Гроб
- ваше. Все остальное церковное. Ну могила ваша, там услуги транспорта, самого человека, который копает, опускает в могилу, закапывает - это ваше. А все остальное. Ну тем не менее, трудно за всем этим уследить, здесь никакого соглашения в этом плане нет, такого доброго. Кроме недоумения, что люди берут на себя слишком много»1.
Отметим, что сами похоронные агентства обычно не занимаются производством ритуальных атрибутов, а закупают их у производителей или более крупных посредников. Это касается как светской, так и религиозной атрибутики.
Несомненно, организация отпеваний в помещениях бюро ритуальных услуг невозможна без участия священнослужителей. Один из немногих способов, которым Церковь может ограничить вторжение похоронного бизнеса в церковную жизнь - это запрет священникам на проведение таких отпеваний со стороны правящего архиерея.
«Здесь еще ситуация была и со стороны отдельных священнослужителей неправильная. <.> То есть был такой "пакет" [у агентств ритуальных услуг - А.С.] - все, под ключ. Все-все включено. <.> "Мы хотим свечи поставить" - "Да". - "Хотим записки подать" - "Да". - "Сорокоуст заказать" - "Да". - "Отпеть" - "Да". То есть это было сотрудничество между отдельными священниками и вот этими бюро. То есть они находили каких-то священников. <.> То есть [священники - А.С.] приходили в ритуальные услуги,
1 ПМА.
в морги даже приходили и отпевали там. Был запрет на такие действия и у нас один или два священника даже находятся сейчас под запретом в епархии, потому, что они ослушались этого запрета правящего архиерея и продолжали сотрудничать, то есть ходить в морги отпевать и в ритуальные услуги»1.
В свою очередь работники похоронных бюро относятся к своей деятельности как к бизнесу и руководствуются в первую очередь коммерческой выгодой. Аналогичного отношения они ожидают и от священников:
«Он упускает свой личный заработок. В конце концов, у них кормление-то с треб. Вот, и зарабатывай деньги-то! А он начинает что-то другим священникам, которые согласны что-то палки в колеса. Это моя земля, там. (неразборчиво) А нам ведь насрать по большому счету - Иван ты будешь, или Филипп Филиппыч. Люди попросили -мы эту услугу предоставили. Все»2.
Распространение и доступность услуг похоронных агентств вносит также изменения в обряды, связанные с подготовкой тела умершего к погребению. Услуги похоронных агентов, включающие морг, ритуальную косметику и бальзамирование легко находят своего потребителя. Высокий средний возраст сельского населения предполагает, что основные заботы по организации похорон ложатся на более молодых родственников, приезжающих из города. Несомненно, последним гораздо проще прибегнуть к услугам коммерческих агентов для подготовки тела к погребению. Впрочем, агенты, берущие на себя значительную часть подготовки к похоронам, не всегда следуют традициям народной религиозности. Если организации общественного питания при подготовке поминального меню всегда соблюдают локальные пищевые традиции, то похоронные бюро предлагают гораздо более стандартизированные перечень товаров и услуг. Одним из частых камней преткновения между представителями старшего поколения и их родственниками является так называемая смертная одежда, поскольку одежда для покойника, продающаяся в бюро ритуальных услуг не соответствует народным представлениям о том, в какой
1 ПМА (О. Артемий Студентов, благочинный Селивановского и Меленковского благочиния).
2 ПМА. 94
одежде надлежит отправляться человеку в посмертный путь.
Особую актуальность эти проблемы приобретают в том случае, если умершего отвозят в морг, например, для проведения патологоанатомического исследования. Если тело покойного по той или иной причине находилось в морге, родственники не участвуют в подготовке тела к погребению. Этим занимаются работники морга или похоронного агентства. При этом, в зависимости от желания и материальных возможностей семьи, тело может либо 1) доставляться домой в середине второго дня, либо 2) в день похорон в дом покойного или к его дому, либо 3) непосредственно на кладбище. Второй вариант наиболее распространен. Такая схема действует не только в сельской местности, но и, по утверждению респондентов, в г. Владимире. В этих случаях из обряда выпадает ряд наиболее важных действий и соответствующих акторов: обмывание покойника локальным специалистом с использованием обрядовых предметов, а также утилизация этих обрядовых предметов, и чтение читалками Псалтыри. При этом, если обмывание в традиционных формах выпадает полностью, то чтение Псалтыри может либо вообще отсутствовать, либо происходить в усеченной форме.
Желание доставить тело из морга в дом покойного на второй день (1) можно рассматривать как своеобразный компромисс между необходимостью вскрытия тела и стремлением к сохранению традиционного похоронного обряда. Это особенно важно в свете того, что, по представлению местного населения, в отличие от отпевания, которое может быть совершено заочно, чтение Псалтыри может происходить лишь тогда, когда гроб с телом находится в доме: «Тогда не вскрывали. Его обмыли и положили - пожалуйста - молиться можно. А так жди - на третий день когда вскроют. Ждешь-ждешь, когда его привезут. без гроба-то молиться не будешь» Отметим, что чтение Псалтыри над усопшим является важным обрядом в процессе перехода человека из мира живых в мир мертвых. Впрочем, в силу больших транспортных расходов, этот вариант не очень популярен.
Стоит отдельно отметить, что в некоторых районах в настоящее время по распоряжению органов внутренних дел проводится
1 Полевые материалы Елены Воронцовой.
патологоанатомическое вскрытие всех умерших с целью предотвращения случаев насильственной смерти пожилых людей. По свидетельству населения, работников морга и похоронных агентств,неделаетсяисключениядажедляпожилыхидавноболеющих людей; лишь в единичных случаях это вызывает ожесточенный протест, так что родственникам удавалось, апеллируя к религиозным мотивам, не допустить вскрытия пожилых людей. Остальные, как правило, оценивают сложившуюся ситуацию как неизбежное зло. Во всяком случае, мы не можем зафиксировать массовых протестов, несмотря на явное противоречие традиции. В интервью с жителями района видно, что они не рассматривают традиционные практики как актуальные. На прямые вопросы о тех или иных элементах похоронного обряда, утраченных в связи со сложившейся ситуацией (например, комплекс обмывания), стандартный ответ имеет вид «теперь этого уже нет, теперь все в морге»1. Значительную проблему отвечающие видят лишь в невозможности заочного чтения Псалтыри и невозможности полностью проконтролировать (в некоторых случаях) одежду для покойника. Респонденты не рассматривают этот вопрос как первостепенный. Это видно по тому, что при разговоре о традиционной похоронной обрядности информант зачастую не затрагивает эту тему без специальных вопросов со стороны интервьюера. Подчеркнем, что во многих случаях речь идет о крайне малых локальных группах местного населения, состоящих порой из трех-пяти пожилых людей, которые физически едва ли в состоянии самостоятельно реализовать традиционный обряд в полной мере в ситуации, когда более молодые родственники, приезжающие из города, не выражают желания взять на себя разрешение этой проблемы.
В ходе реформирования системы ЗАГС и развития похоронного дела создаются условия, при которых тело покойного непосредственно после установления факта смерти попадает в морг, где без участия родственников проводится его подготовка к похоронам. Из всех похоронных забот родственникам остается только заказать обивку для гроба, цветы и венки. Таким образом, важнейшая часть похоронного обряда проходит как бы «без
1 ПМА. 96
покойника», что нарушает структуру и смысл похоронного обряда как обряда перехода. Согласно А. ван Геннепу, похоронный обряд распадается на две стадии - отделение покойного от общности живых людей, его родственников и близких, и включение его в общность умерших предков. Первый этап включает в себя обряды обмывания тела, одевания, положения в гроб, прощания, вынос тела. Чтение Псалтыри отмечает лиминальную фазу, когда произнесение у гроба священного текста оберегает душу умершего в сложный переходный период1. Инновации в погребальном обряде, обусловленные внешними по отношению к традиции факторами, затрагивают как раз эти наиболее важные стороны обряда. Такой легкий отказ от практики чтения Псалтыри свидетельствует
0 коренных изменениях в религиозных представлениях о смерти и умирании.
Наряду с появлением новой группы ритуальных специалистов и связанными с этим изменениями структуры похоронного обряда, происходят определенные трансформации и в области его материальнойчасти, репрезентирующей представления о посмертной участи усопшего и долга живых по отношению к нему. Еще одним свидетельством коренных изменений в системе концептуализации и переживания смерти близких, произошедших в последние десятилетия, стали практики, не свойственные традиционной культуре русских, но уже приобретшие определенные черты новой традиции. В рамках данного исследования мы остановимся подробно на одной из них - новом обычае устанавливать особые памятные знаки на местах гибели людей в дорожно-транспортных происшествиях (ДТП)2.
1 Геннеп А., ван. Обряды перехода: систематическое изучение обрядов. - М.: «Восточная литература» РАН, 1999. - С. 135-150.
2 В основе данного раздела лежит материал, собранный автором совместно с А.Б. Юдкиной во время полевой работы во Владимирской и Тульской областях осенью 2010 года. Сбор материала велся по двум основным направлениям: фотофиксация памятников и работа с информантами. При сборе фотоматериала было предпринято обследование обочин и придорожных территорий на основных автомобильных дорогах Меленковского, Селивановского, Собинского и Судогодского районов Владимирской области (в том числе федеральная трасса М-7 «Волга», региональные трассы Р-72, Р-76, Р-125, и др.) и Белевского, Веневского, Донского, Дубинского, Ефремовского, Кимовского
97
Установка памятных знаков в местах неестественной, внезапной гибели человека - достаточно распространенная практика в прошлом и настоящем. Она фиксируется в разных частях мира в разные годы. Применительно к русской культуре - это часовни и обетные или памятные кресты, которые часто ставились на месте смерти человека в пути или недалеко от того места, где кто-то утонул, был убит разбойниками и т.д. Разновидностью памятного знака такого рода, вероятно, можно считать кучи из ветоши, мусора и веток, которые накидывали люди, проходящие мимо места смерти так называемого заложного покойника1.
Впрочем, при сопоставлении феномена особого отношения к покойникам, погибшим в ДТП с нормами «традиционной культуры», бросается в глаза тот факт, что для «традиционной культуры» данный тип покойников неизбежно оказался бы в числе так называемых нехороших, заложных2 (если следовать Д.К. Зеленину) покойников. Согласно Зеленину, основным критерием для отнесения к этой группе являлась неестественная, досрочная, смерть человека, в результате чего он становился вредоносным, ходячим покойником3. В отношении покойников такого рода действовали строгие и четкие правила. Первоначально, по-видимому, таких покойников не хоронили на кладбище и вообще не предавали земле4. Со временем, под влиянием православия, данная норма изменилась: людей,
районов Тульской области (в том числе федеральные трассы М-2 «Крым» и М-4 «Дон», региональные трассы Р-92, Р-95, Р-114, Р-132, Р-139, Р-141, Р-142, Р-145, Р-148, и др.) в рамках этнографического исследования по теме «Сакральное пространство памяти Центральной России: памятные знаки на местах внезапной гибели» 21-28 сентября и 03-07 ноября 2010г. В результате было зафиксировано 39 и 99 объектов в двух областях соответственно. Также были опрошены жители населенных пунктов, в черте которых установлены кенотафы, работники бюро ритуальных услуг и профессиональные водители. Эти данные дополняются отдельными фиксациями из Воронежской, Калужской, Кировской, Пермской области, Москвы и Московской области, а также Таджикистана и Узбекистана. Помимо этого значительный объем информации был получен при проведении опроса в сети Internet, в котором поучаствовало более восьмидесяти человек.
1 Зеленин Д.К. Избранные труды. Очерки русской мифологии: Умершие неестественной смертью и русалки. - М.: Индрик, 1995. - С. 63-70.
2 Там же. С. 40-41.
3 Там же. С. 42-43 и 46-48.
4 Там же. С. 94-95. 98
умерших неестественной смертью, за исключением самоубийц, стали хоронить на кладбищах с совершением всех церковных обрядов. Несмотря на обрядовый компромисс, достигнутый между церковью и обществом, особенности отношения к умершим неестественной смертью, вытекавшие из представления об их вредоносности, сохранились вплоть для наших дней. В частности
- это подтверждается случаями выкапывания во время засухи «плохих» покойников, похороненных на кладбищах, описанными Д.К. Зелениным в первой четверти ХХ века1.
Отдельно следует сказать собственно о практиках поминовения людей, умерших неестественной смертью. Согласно Зеленину, они лишены обычного христианского поминовения, при этом
- самоубийцы лишены его полностью, а остальные - отчасти2. При этом, существует особый день для поминовения покойников именно этого типа - это коллективное поминовение и заупокойная служба в Семик3. Отметим, что по церковным канонам специального дня для поминания самоубийц не было.
Надо отметить, что в целом такие покойники были крайне нежелательным явлением, поскольку по народным представлениям могли вредить оставшимся в живых в течение многих лет после смерти.
В свете сказанного становится ясно, что для человека традиционной культуры было совершенно не свойственно афишировать каким-либо образом наличие «плохого» покойника. Напротив, его старались не хоронить вместе со всеми, не поминать в обычные дни поминовений и т.д.
В противоположность этому, вокруг людей погибших в ДТП в наше время складывается обширный комплекс поминовений, едва ли не более пышный, чем для обычных покойников.
Помимо установки памятного знака, на месте аварии реализуется целый комплекс поминальных мероприятий, о котором мы можем судить по следам материального присутствия у кенотафа4. Во-первых,
1 Там же. С. 100-109.
2 Там же. С. 43.
3 Там же. С. 129-134.
4 Говоря о памятных знаках на местах автомобильных аварий мы будем использовать термин «кенотаф» (от греч. — пустой и тафо^ — могила), хотя
99
мы можем с уверенностью говорить о том, что значительная часть памятных знаков регулярно посещается. При этом посещаемость кенотафов не зависит от того, как давно произошла авария. Есть знаки, которые были установлены 15-20 лет назад и посещаются до сих пор, а есть совершенно новые заброшенные кенотафы.
Одной из существенных типологических черт кенотафов является значительная разница между кенотафами, расположенными в населенных пунктах и за их пределами. Во многом она обусловлена общей структурой пространства и устройством жизни в городе (или более мелком населенном пункте) и за его пределами. В городе редко бывает возможность установить памятник, а тем более создать мемориал, и родственники ограничиваются искусственными цветами. Одновременно с этим, отличается и поведение людей, посещающих место аварии в городе и на шоссе. Если на шоссе -это комплекс практик, аналогичных практике посещения могилы на кладбище (покос травы вокруг памятника, поминание водкой, конфеты, сигареты у памятника, подновление памятника), то практики при посещении места аварии в населенном пункте более упрощенные: родственники обновляют цветы и венки, могут скосить траву вокруг памятного знака, раздать конфеты людям, живущим неподалеку, но не будут оставлять у знака конфеты, яблоки, сигареты или поминать погибшего стопкой водки.
Особый интерес представляет отношение православного духовенства к практике установки памятных знаков на местах автомобильных аварий. Все опрошенные нами священники высказались о ней негативно. Показательно, что ни один из них не провел параллелей между данной практикой и старым обычаем установки памятных и обетных крестов. С их точки зрения, ставить кресты (не говоря о простых памятных знаках) на обочинах дорог бессмысленно, поскольку молитва об усопшем, какой бы смертью он ни умер, должна совершаться в храме.
«Все-таки основная молитва совершается в храме об усопшем.
далеко не все памятники этого типа являются кенотафами в прямом смысле этого слова, то есть не имитируют могилу. Подробнее о классификации памятных знаков на местах автомобильных аварий см.: Соколова А.Д., Юдкина А.Б. Памятные знаки на местах автомобильных аварий // Этнографическое обозрение. - 2012, №2. - С. 150-164. 100
Вот икона стоит, вот распятие, где должно совершаться. Потому, что в таком случае как раз эта молитва и услышана Богом. Но есть еще кладбище, где покоится само тело. А вот где произошло, место, ну это с одной стороны - место трагедии, зачем это обозначать для всех, когда это касается только тебя? <.> Это просто бессмысленно. А уж плохо или хорошо - по крайней мере. некоторые например ставят не только кресты, есть чуть ли даже не часовни! К нам обращались в церковь1, что вот есть например человек, что вот он поставил часовню в виде беседки, что вот он выкупил ли, получил разрешение на 5 квадратных метров территории, согласовал со всеми, поставил эту беседку, и вот когда он по этой дороге едет, он видит эту беседку, всегда останавливается, сидит там, вспоминает. Ну ты с таким же успехом можешь вспомнить это в своих утренних молитвах об упокоении души. Ты приди в храм, в родительскую субботу, помолись об этом человеке. Вот это будет тебе полезно и нужно для этого усопшего, а никак не то, что там есть часовня и ты можешь там присесть на этом месте и что-то там вспомнить. И это только если еще не осквернишь это какими-то различными винопитиями или еще. То есть в этом смысла совершенно никакого нет и это совершенно не нужно, потому, что есть кладбище, где тело и есть храм, где есть молитвы»2.
Единственная цель, которой могут служить такие знаки - это предостережение другим водителям, хотя и это не оправдывает стихийную установку крестов на придорожном полотне:
«Я не буду говорить о церковной позиции. Этот вопрос еще не освящен. Скажу свое собственное мнение. С одной стороны, это может быть каким-то предостережением, но я не думаю, что это место, где надо все это ставить. Я думаю, что есть все-таки место - кладбище, место последненго покаяния. Есть храмы. <.> А там, в таких местах, люди ставят, а он-то должен освящать этот крест. А он не освящается. Я не думаю, что это место такое. Тут по другому как-то нужно. Чтобы люди поняли, что автомобиль - это средство повышенной опасности»3.
1 По свидетельству о. Владимира (Иванова) секретаря Владимирской и Суздальской епархии, за последние 20 лет было три-четыре подобных обращения (ПМА).
2 ПМА.
3 ПМА.
Отдельным вопросом, не вполне проясненным на имеющемся материале -- является вопрос о том, какие представления стоят за практикой установки и посещения родственниками кенотафов? С одной стороны, очевидно, что памятные знаки на местах внезапной гибели в автомобильных катастрофах не совпадают с местом захоронения тела, что напрямую противоречило бы федеральному закону №8-ФЗ «О погребении и похоронном деле»1. С другой стороны, родственники и близкие умерших устойчиво ассоциируют место аварии с посмертным существованием умершего, о чем свидетельствуют параллели в практиках посещения кладбищ и кенотафов: так же как и на кладбище туда приносят еду, питье и сигареты в поминальные дни.
Таким образом, мы видим, что из опасных, вредоносных покойников, поминовениекоторых сводится кминимуму, жертвыДТП превращаются в особо почитаемых покойников, которые не просто поминаются наравне со всеми остальными, но и удостаиваются «двойного» поминовения - и на кладбище, и на месте гибели. При этом в большом числе случаев можно говорить о том, что материальных следов поминовения, оставляемых у кенотафа, гораздо больше, чем при обычном поминовении на кладбище.
С известной уверенностью можно утверждать, что культура переживания скорби, связанной с потерей близкого человека, в современном обществе во многом утеряна. Как известно, во всех системах традиционного уклада время траура строго регламентируется, и, каким бы он ни был глубоким, рано или поздно ондолжензакончиться, послечегочеловек, понесшийтяжелуюутрату, возвращается к нормальной социальной жизни. В этом, в частности, состоит смысл похоронно-поминального обряда как обряда перехода. Одним из результатов трансформаций представления
0 частной смерти, произошедших в советское и постсоветское время, возможно, связанных с советской атеистической пропагандой и некоторой девальвацией идеи посмертного существования, стало ослабление культурного запрета на «бесконечный траур». В результате в некоторых случаях, связанных с особенно сильными
1 Федеральный закон Российской Федерации от 12 января 1996 г. №8-ФЗ «О погребении и похоронном деле» // [Электронный ресурс]: Российская газета. URL: http://www.rg.ru/1996/01/12/zakonopogrebenii-dok.html, дата обращения 21.01.2013.
эмоциональными переживаниями, такими как, например, внезапная гибель молодого человека в ДТП, культурные ограничения перестают действовать и вместо прекращения траура создается настоящий культ погибшего человека.
С другой стороны, можем с уверенностью говорить о том, что для современных россиян характерен феномен «материализации скорби». Раньше основным каналом для переживания скорби были нематериальные, духовные практики, такие как индивидуальная молитва, участие в церковных службах, общее поминовение. При этом даже в случае материального поминовения, такого, например, как поминки или христосование с умершими на кладбище на Пасху, в качестве материальной составляющей поминовения фигурировала еда, которая либо полностью съедалась участниками поминовения, либо на могиле оставлялась небольшая, символическая часть трапезы. В данном случае в основе такого поминовения лежит идея совместной трапезы живых и умерших членов рода для восстановления связи между ними1, идея наделения умерших «долей»2. Впрочем, при этом идет речь о хороших «покойниках-предках», а не о потенциально вредоносных покойниках, умерших неестественным путем.
В настоящее время, по-видимому, навык переживания скорби через духовные практики во многом утерян. Это может быть также связано с атеистической пропагандой и отсутствием у нескольких поколений, сформировавшихся в советское время, религиозного навыка переживания кризисных ситуаций. В то же время, значительно возросло материальное поминовение усопших, что выражается в более дорогих, массивных и сложно-декорированных памятниках на кладбищах3, большом количестве материальных объектов и продуктов питания, которые оставляют на могилах и дорогостоящими поминками с изобилием еды. По всей видимости, это свидетельствует не только об утере навыка переживания смерти, но и о том, что происходят определенные изменения в концептуализации идеи смерти и посмертного
1 Геннеп, А., ван. Обряды перехода: систематическое изучение обрядов. С. 150.
2 Седакова О.А. Поэтика обряда. Погребальная обрядность восточных и южных славян. - М.: Индрик, 2004. - С. 265-276.
3 Матич О. Успешный мафиозо — мертвый мафиозо: культура погребального обряда // Новое литературное обозрение. - №33 (1998). - С. 75-107.
существования. Необходимость оставить на могиле или памятном знаке на месте гибели в автомобильной аварии еду, сигареты, вещи, игрушки и т.д. в большом, явно не символическом количестве1, не может быть интерпретировано иначе как вещи, оставленные для покойного2. При этом в случае с памятными знаками на местах внезапной гибели, «приношения» к кенотафам дублируются приношениями непосредственно на могилу. Таким образом, посмертное существование человека в равной степени связано как с местом его гибели, так и с местом захоронения.
Таким образом, в эволюции современной похоронной культуры выделяется два основных вектора: (1) постепенный отход от традиционных форм обряда, связанных с утерей навыка духовного переживания скорби, культивация «вечной скорби», и (2) тенденция к внешней материализации траура, влекущей за собой вынос его в публичное пространство, и, как следствие, появление новых публичных и даже массовых практик поминовения и мемориализации усопших.
В постсоветский период мы не отмечаем целенаправленного идеологического влияния на похоронный обряд, однако появляются мощные факторы совершенно нового порядка, уникальные для отечественной истории. Похоронный обряд в досоветской и советской России находился в достаточно жестких рамках нормативного регулирования сначала со стороны государства, церкви и сельской общины, а затем со стороны коммунистической партии и советского государства в рамках атеистического духа этих институций. Это вызывало строгую регламентацию действий всех участников похоронного обряда. Например, участие священников в похоронном обряде в досоветскую эпоху было, по крайней мере теоретически, обязательным, а в советское время - напротив, затруднено, а часто и исключено. В постсоветскую
1 Для наглядной демонстрации количества продуктов питания, которые оставляют у кенотафа приведем список того, что мы обнаружили у кенотафа №33. Бутылка с соком, яблоко, пятнадцать леденцов (разных в разных местах), шоколадные драже, шоколадные конфеты, керамическая чашка с остатками заварки и чая, «Киндер молочный ломтик», три сигареты.
2 Отметим еще раз, что большая часть кенотафов расположена у автомобильных дорог далеко за пределами населенных пунктов, поэтому рассматривать эти вещи как милостыню не представляется целесообразным.
104
эпоху похоронный обряд оказался вне рамок целенаправленного вмешательства государства и общественных институций, но вошел в сферу действия рыночных отношений, которые в предшествующие эпохи не оказывали определяющего воздействия на структуру похоронного обряда. Одновременно государство перестает контролировать религиозную жизнь, в том числе соучастие церкви и священнослужителей в различных похоронно-поминальных действиях. Как следствие, церковное отпевание не только перестало быть рискованным, но и стало доступным для всех верующих.
Традиционная культура русских связана с крестьянским типом хозяйства, и его наличие, в свою очередь, является условием воспроизведения традиционной культуры. В советский период, несмотря на серьезные социальные потрясения в жизни общества, такие как коллективизация, форсированная насильственная секуляризация, политические репрессии, война, а также индустриализация и резкий рост урбанизации, в сельской местности сохранялся, пусть в усеченном виде, традиционный крестьянский уклад, а также - религиозное сознание и чувство социальной общности, которое наиболее ярко проявлялось в обрядовых мероприятиях, а особенно в похоронном обряде. В переломные постсоветские годы произошло дальнейшее радикальное разрушение деревенского уклада, что и привело к описанным выше изменениям похоронного обряда в сельской местности. Теряя свою базу, похоронный обряд утрачивает важные составляющие. Одновременно в городах формируются новые социальные общности и новые обрядовые практики. Некоторые из этих форм (как, например, спонтанные коллективные мемориалы) появились недавно, но для соответствующего слоя общества они уже стали традицией. Скорость создания спонтанных мемориалов и типичность их содержания убеждают в том, что мы имеем дело с процессом становления новой традиции.
