CC BY
28
УДК 728.2:72.04 DOI: 10.22227/1997-0935.2019.11.1418-1427
Трансформация подходов к построению композиции фасадов московских жилых домов в 1930-е годы
А.В. Васильева
Филиал «ЦНИИПМинстроя России» Научно-исследовательский институт теории и истории архитектуры и градостроительства (НИИТИАГ); г. Москва, Россия
АННОТАЦИЯ
Введение. На примере нереализованных проектов выявлены особенности этапов формирования архитектуры фасадов жилых домов на протяжении 1930-х гг. Несмотря на значительное внимание, уделяемое исследователями разным аспектам советского жилищного строительства, исследований, посвященных формированию архитектуры фасадов жилых домов, не представлено.
Материалы и методы. Использован сравнительный анализ нереализованных, но опубликованных в профессиональных изданиях рассматриваемого периода проектов.
Результаты. В принципах построения композиций фасадов жилых домов рассматриваемого периода можно выделить три этапа. В первых опубликованных в 1932-1933 гг. проектах домов для специалистов можно определить два основных направления решения задач «освоения культурного наследия и передовых строительных технологий». Для обоих направлений было характерно ярусное построение композиции. Первым направлением было цитирование классических прототипов применительно к типу многоквартирного жилого дома. Вторым принципом построения композиции фасадов жилых домов стало пластическое обогащение и увеличение количества функциональных элементов, присущих жилищной архитектуре. Отличительной чертой проектов середины 1930-х гг. для обоих направлений было создание многоярусных композиций с увеличением доли прямого использования элементов, не несущих функциональной нагрузки. В конце 1930-х гг. из объектов для точечного строительства дома превращались в комплексы или части магистральных ансамблей. Оба направления постепенно смешивались друг с другом из-за (Ч ° замены пластических функциональных элементов декоративными.
Выводы. Параллельно развивавшиеся подходы к построению композиций фасадов московских жилых домов на протяжении 1930-х гг. претерпели ряд трансформаций, приведшие от четкого разделения подходов к их практически полному смешению. Поэтапная трансформация обусловлена изменением выделения участков под новое строительство и принципами организации процессов проектирования и строительства. Тем не менее при детальном композиционном анализе можно выявить разные подходы к формированию архитектуры фасадов, что позволяет говорить ® ? о сохранении нескольких творческих направлений даже при директивном формировании единой творческой линии
J Ф советской архитектуры.
i ü
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: жилищная архитектура, советская архитектура, архитектура Москвы, межвоенный период,
о
фасады, декор, композиция, 1930-е годы
ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ: Васильева А.В. Трансформация подходов к построению композиции фасадов московских жи-О | лых домов в 1930-е годы // Вестник МГСУ. 2019. Т. 14. Вып. 11. С. 1418-1427. DOI: 10.22227/1997-0935.2019.11.1418-1427
о
гс Transformation of approaches to the composition of residential house
(n "
со E — ■
facades in Moscow in the 1930s
.E o Anna V. Vasileva
£= Scientific Research Institute of the Theory and History of Architecture and Urban Planning, branch
g ro of the Central Scientific-Research and Project Institute of the Construction Ministry of Russia;
Moscow, Russian Federation
Z £ ABSTRACT
$ o Introduction. The example of not implemented projects reveals the features of the stages of the formation of the architecture
T ^ of residential building facades during the 1930s. Despite the considerable attention paid by researchers to various aspects
3 of Soviet residential housing construction, studies on the formation of the architecture of the facades of residential buildings
I- are not presented.
® ■> Materials and methods. The study applied comparative analysis to the projects, which were not carried out but published
S in professional journals of the considered period.
¡E £ Results. It is possible to distinguish three stages in the principles of the construction of facade compositions of the houses
jj jj belonging to the considered period. In the first projects of houses for specialists published in 1932 and 1933, one can identify
W ¡> two main directions of solving the problems of "development of cultural heritage and advanced construction technologies".
© А.В. Васильева, 2019
Распространяется на основании Creative Commons Attribution Non-Commercial (CC BY-NC)
For both directions, tiered construction of the composition was typical. The first direction was "quoting" of classical prototypes in relation to the type of apartment building. The second principle of constructing the facade composition for residential buildings was the plastic enrichment and an increase in the number of functional elements inherent in residential architecture. The distinctive feature of the projects of the mid-1930s for both directions was the creation of multitier compositions with an increase in the share of direct use of elements carrying no functional load. Late in the 1930s, houses were transformed from point-to-point construction sites into complexes or parts of mainline ensembles. Both directions gradually mixed into each other due to the replacement of plastic functional elements with decorative ones.
Conclusions. Parallelly developing, the approaches to the construction of facade compositions of Moscow residential buildings undergone many transformations during the 1930s. The transformations led from a clear separation of approaches to their almost complete mixing. Stage-by-stage transformation is stipulated by the change in the allocation of new construction sites and by principles of design and construction process organization. Nevertheless, with detailed compositional analysis, one can reveal different approaches to facade architecture formation what suggests that several creative directions are maintained, even under the condition of the directive formation of the unified creative line of Soviet architecture.
KEYWORDS: housing architecture, Soviet architecture, the architecture of Moscow, interwar period, facades, decor, composition, the 1930s
FOR CITATION: Vasileva A.V. Transformation of approaches to the composition of residential house facades in Moscow in the 1930s. VestnikMGSU [Monthly Journal on Construction and Architecture]. 2019; 14(11):1418-1427. DOI: 10.22227/19970935.2019.11.1418-1427 (rus.).
ВВЕДЕНИЕ
Межвоенный период развития отечественной жилищной архитектуры является ключевым для формирования современной жилой застройки. После выделения г. Москвы в самостоятельную административно-хозяйственную единицу в июне 1931 г. были заложены и начали реализовываться принципы, создавшие современный облик центральных районов столицы и ключевых магистралей. На этот облик влияли не только принципы формирования ансамблей застройки того или иного участка, но и приемы построения композиций фасадов, которые помогали собирать застройку в целостное образование или способствовали визуальному выделению здания из окружения. Цель статьи — выявление на примере нереализованных проектов особенностей этапов формирования архитектуры фасадов жилых домов на протяжении 1930-х гг.
Несмотря на значительное количество научных трудов, посвященных советской архитектуре межвоенного времени, в том числе и жилищному строительству, период 1930-х гг. на сегодняшний день изучен не полностью. Наиболее изученной, благодаря трудам С.О. Хан-Магомедова, А.В. Иконникова, В.Э. Хазановой, М.И. Астафьевой-Длугач, И.А. Казуся, А.Н. Селивановой, Н.Н. Броновицкой, М.Г. Мееровича и мн. др., представляется первая половина 1930-х гг., когда происходил переход от
лаконичной архитектуры авангарда к курсу на освоение архитектурного наследия.
В последние годы специалисты уделяют внимание архитектурно-строительным особенностям разных городов и регионов Советского Союза. В исследованиях Д.В. Акишевой рассмотрены особенности довоенной архитектуры г. Архангельска [1], в трудах Н.Н. Макаровой описаны первые этапы строительства г. Магнитогорска [2], в работах А.Г. Бурцева — особенности архитектурно-строительного процесса в г. Свердловске [3], в статьях Е.А. Ахмедовой и Е.П. Борисовой — развитие архитектурно-планировочной структуры г. Самары [4], О.В. Шитина и С.А. Дектерева остановились на влиянии принципов конструктивизма на жилищную архитектуру г. Нижнего Тагила [5], М.А. Гранстрема — на отдельных жилых массивах г. Ленинграда [6] и др. Анализу градостроительных приемов эпохи авангарда в формировании жилой среды посвящены работы А.С. Улько, А.А. Аксеновой, И.М. Ястребовой [7]. Большинство этих трудов затрагивают московскую практику лишь косвенно, упоминая ее как наиболее характерную для рассматриваемого периода. Специфика московских градостроительных приемов раскрывается в статье Ю.Д. Старостенко [8], но построению фасадов жилых домов в ее работах уделено лишь небольшое внимание. Становление советской жилищной архитектуры и творчество отдельных ар-
< п
ф е t с
Î.Ï
G Г сУ
0 œ
n СО
1 s
y -Ь
J со
u s
^ I
n °
S 3
о s
oÎ
О n
u M
О S
" 2 со
0 J^
1
en en о о
о. A
С о
• ) ¡Г
® 4
«> 00 ■ £
s У с о <D Ж
10 10 О о
№ ®
о о
сч N
¡г Ф
и 3 > (Л
с «
но *
И
<и ф
о ё —■ ^
о
СЭ О
о со ГМ
(Л (Л
.Е О
¿и
• с Ю сэ
8 « сэ ЕЕ
Е5 -II
О) ^
т-2 £ £
ю °
И «Я
О (О
ф ф
и >
хитекторов [9], а также особенности жилищной архитектуры разных форм финансирования и собственности рассмотрены в статьях Н.Ю. Васильева и В.М. Князева [10]. Архитектуре второй половины 1930-х гг. посвящено существенно меньшее количество исследований, в которых анализируются преимущественно локальные вопросы и лишь косвенно затрагиваются проблемы архитектуры фасадов жилых домов. Автор этой статьи в своих работах также изучает различные аспекты жилищного строительства межвоенного периода. Наиболее близкой к теме данной статьи является исследование о роли декоративных элементов в формировании столичной жилищной архитектуры [11], но поэтапная трансформация принципов построения архитектуры фасадов затронута не была.
Зарубежные ученые также затрагивают вопросы истории советского жилищного строительства. Но в последние годы в фокусе их внимания оказываются преимущественно вопросы массового индустриального жилищного строительства второй половины ХХ в. на территории стран СНГ. Сравнительный обзор жилищных программ центрально- и восточноевропейских послевоенных социалистических стран проводит М. Глендиннинг [12], показывая разнообразие организационных и архитектурных решений массового жилищного строительства в Центральной и Восточной Европе. Специализированное исследование послевоенной жилищной политики Эстонии и архитектуры жилых комплексов г. Таллина проводят П. Метспалу и Д.Б. Хесс [13], и С. Салтсон [14]. Сходные проблемы в практике Румынии описывает М. Марги-нян [15], а В. Хнидкова в Чехии [16]. Во всех этих работах подробно рассматривается послевоенный период развития советского жилищного строительства. Особенности довоенного этапа затрагиваются лишь частично, хотя основы советской жилищной политики и массовой жилищной архитектуры были сформированы именно в тот период.
Уделяют внимание зарубежные исследователи и специфике архитектурных процессов межвоенного периода в центральной России. В фокусе внимания большинства публикаций — деятельность и опыт западных архитекторов на территории Советского Союза, связанные преимущественно с развитием промышленности и строительством промышленных городов. Анализу деятельности Эриха Мендельсона посвящены статьи Дж. Карго-на [17], А. Кана, Майса-Хиберсмайра и Е. Саари-нена, Л. Креспо и И. Робле [18], Ханнесу Майра и творчеству бригады Баухауса — статья Х. Томита и М. Ишии [19]. Деятельность западных архитекторов в Советском Союзе была сосредоточена преимущественно на территориях городов-новостроек
при промышленных предприятиях. Поэтому, несмотря на значительную роль западных специалистов в становлении советской архитектуры, столичное жилищное строительство находилось на периферии их внимания. Для понимания специфики столичной архитектуры второй половины 1920-х гг. особый интерес представляет статья И. Сейтс, посвященная анализу наблюдений В. Бенджамина, зафиксированных в его «Московском дневнике» [20]. Но эта публикация направлена на раскрытие и более глубокое понимание эстетики авангарда, т.е. выходит за хронологические рамки нашего исследования. Таким образом, несмотря на значительное внимание, уделяемое исследователями разным аспектам советского жилищного строительства, работ, посвященных формированию архитектуры фасадов жилых домов не представлено.
МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ
Для выявления спектра подходов к формированию композиций фасадов жилых домов применяется сравнительный анализ нереализованных, но опубликованных в профессиональных изданиях рассматриваемого периода проектов. Концентрация внимания исследователя именно на опубликованных проектах обусловлена их доступностью для широкого круга архитекторов всей страны. Следовательно, проекты московских жилых домов могли оказывать влияние на формирование профессиональных подходов к архитектуре жилого дома на широком географическом и временном поле.
РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ
Анализ установочных статей и законодательной базы данного этапа показал, что задача формирования новых обогащенных деталями образов столичных жилых домов была поставлена в начале 1930-х гг. Эти поиски напрямую связывались с задачами «освоения классического наследия», которые были прописаны в начале 1932 г. при подведении итогов второго этапа конкурса на проектирование Дворца Советов. Несмотря на кажущуюся неожиданность возникновения директивной постановки этих требований, еще на рубеже 1920-1930-х гг. на самом подъеме авангардных течений в искусстве и архитектуре, многие зодчие признавали недостаточность языка модернистской архитектуры для создания созвучных времени образов столичной архитектуры. Ряд крупных архитекторов «старой школы», не выступавших на страницах периодических изданий, но строивших знаковые объекты, в том числе и в г. Москве, даже во время расцвета авангарда в архитектуре оставались верны класси-
ческим приемам (И.В. Жолтовский, И.И. Рерберг, В.А. Щуко и В.Г. Гельфрейх и др.). Возрождение «традиционных» архитектурных форм поддерживали и некоторые молодые архитекторы. Опыт проектирования в классических формах у архитекторов «старой школы» вновь оказался востребованным на новом этапе.
Требования к объемно-планировочным и образно-стилистическим решениям жилых домов повышенного комфорта были прописаны в Постановлении Совета Народных Комиссаров «О постройке домов для специалистов»1. Акцентирование внимания на проблеме повышения качества жилищ для новой советской интеллигенции, а не для рабочих, отличало новый этап от задач эпохи конструктивизма. Секционные многоэтажные дома квартирного типа должны были включать в свою структуру детский сад, ясли и клуб-примитив. К проектированию этих показательных домов привлекались лучшие архитекторы того времени с принципиально разными творческими позициями, среди которых были А.В. Щусев, М.Я. Гинзбург и Бруно Таут.
Специфические требования к столичным домам прописаны в Постановлении «О типе жилого дома»2, которое вышло летом того же года. Основным для московского строительства был назван тип капитального многоэтажного секционного жилого дома. Он должен был состоять из двух-, трех- и четырехкомнатных квартир для индивидуально-семейного заселения. В подвальных и полуподвальных этажах должна была устраиваться механическая прачечная. В цокольных этажах предполагалось размещение обслуживающих несколько домов учреждений: столовых, кафе, ресторанов, магазинов. Ясли и детские сады предписывалось устраивать в отдельном здании. Каждый дом должен был иметь «индивидуальное архитектурное оформление, соответствующее окружающим домам и характеру района». Участки под такие дома предписывалось выделять на крупных улицах с застройкой по красной линии или с небольшими отступами от нее.
Сохранение в начале 1930-х гг. принципа точечного выделения участков для нового строительства в сложившихся частях города определило их сравнительно малую площадь, что определяло доминирование компактных объемов проектировав-
1 О постройке домов для специалистов : Постановление Совета Народных Комиссаров СССР И ЦК ВКП (Б) от 23.03.1932 // Собрание узаконений СССР. 1932. № 21. Ст. 128.
2 О типе жилого дома : Постановление президиума Московского городского исполнительного комитета и Московского совета РК и КД от 14.07.1932 // Строительство Москвы. 1932. № 8-9.
шихся домов. По градостроительному положению проекты можно разделить на угловые дома с равным композиционным значением уличных фасадов, на рядовые дома с одним главным фасадом и дома-комплексы, которые имели развитую объемно-пространственную композицию на участках большой площади. В проектах рядовых домов преобладали центрально-симметричные решения. Главная ось могла акцентироваться высокой аркой, мощным порталом, нишей или никак не выделяться. При угловой постановке фасады могли быть подобны друг другу или иметь разные композиционные решения. В начале периода при такой постановке были распространены ассиметричные композиции с ацентричным объемом на одном фасаде. Такой элемент роднил проекты начала 1930-х гг. с динамичными композициями авангарда. В композициях немногочисленных домов-комплексов преобладали центрально-симметричные решения. Создание строгих композиций резко отличало проекты этого этапа от проектов жилых комплексов рубежа 1920-1930-х гг., характеризовавшихся усложненной объемно-пространственной и функциональной структурой.
Уже в первых опубликованных в 1932-1933 гг. проектах домов для специалистов можно выделить два основных направления решения задач «освоения культурного наследия и передовых строительных технологий». При этом для обоих направлений характерно ярусное построение композиции, которое отличало эту архитектуру от архитектуры периода авангарда, когда доминировал принцип работы с целостной плоскостью стены. Первым направлением было цитирование классических прототипов применительно к типу многоквартирного жилого дома. К нему можно отнести проекты дома на ул. Моховой И.В. Жолтовского (рис. 1) и проект дома на Яузском бульваре А.К. Бурова (рис. 2). В основе композиции первого лежал фасад палаццо де Капитано в Виченце, а также известные композиции фасадов дореволюционных доходных домов г. Петербурга. При работе с классическими прототипами И.В. Жолтовский пошел по пути увеличения масштаба элементов (в основном ордера) для сохранения пропорционального соотношения частей. Ордерные элементы он накладывал на сетку фасада с большими окнами, что роднит этот объект с принципами построения фасада дома «Динамо» И.А. Фомина, законченного в 1932 г. Проект А.К. Бурова представлял копию композиции виллы Фарнезе. При укрупнении размера здания относительно прототипа архитектор увеличил количество ярусов композиции для сохранения более привычного масштаба деталей.
< п
® е
¡я с
о Г сУ
О
§ СО
У -Ь о СО
^ I § °
О 2
о7
О §
а ^ § 2
2 6 А Го Г 6 С Я
^ о
С §
• ) н
® 4
«> оо ■ г
(Л п
(Я у
с о
Ф Ж
10 10 о о
Рис. 1. Проект жилого дома СТО на Моховой улице. Архитектор И.В. Жолтовский, 1932-1933 гг.3 Fig. 1. A project of a STO residential house at Mokhovaya street by architect I.V. Zholtovsky, 1932 to 19333
№ О
О О
N N
¡г ш
U 3
> (Л
с и m *
si
<U ф
О % —■
о
О О
о со ГМ
(Л (Л
.Е О
£ °
Ю сэ
8 *
сэ ЕЕ
fe °
О) ^
т-
2: £ £
ю °
с W
s i
О (О
Ф ш
со >
Вторым принципом построения композиции фасадов жилых домов было пластическое обогащение и увеличение количества функциональных элементов, присущих жилищной архитектуре. Эти решения на начальном этапе были более распространены при угловой постановке здания. Горизонтальное членение фасадов отражало разное функциональное назначение этажей. Нижний этаж, где предполагалось размещение общественных учреждений, трактовался в виде стереобата с большими прямоугольными поверхностями витрин. Встречалась и трактовка этой части в виде аркады. Нижний уровень отделялся широким поясом от основной жилой части, которая представляла собой равномерную сетку окон с эркерами или балконами (рис. 3). Основное поле стены могло иметь усложненное пластическое решение, например, с массивными треугольными эркерами или «кессонированием» (рис. 4). Композиция усложнялась чередованием эркеров и балконов, ленточного и обычного остекления. Другим композиционным принципом, находящимся в рамках того же направления работы с функциональными элементами, было создание контрастных «плоскостей» — поле стены могло трактоваться как фон для экрана сплошного остекления балконов с тонким рисунком расстекловки или как ниша с равномерной сеткой окон, окруженной выступающими остекленными элементами.
Постоянное возрастание внимания к оформлению фасадов, а также разворачивание работ по реконструкции г. Москвы отразилось в 1934-1936 гг. в увеличении количества декоративных и усложнении пластической проработки функциональных элементов, расширении спектра отделочных материалов. Отличительной чертой проектов этого этапа для
Рис. 2. Проект жилого дома на Яузском бульваре. План и фрагмент фасада. Архитектор А.К. Буров, 1932 г.4 Fig. 2. A project of a residential house at Yauzsky boulevard (plan and facade fragment) by architect A.K. Burov, 19324
Рис. 3. Проект жилого дома сотрудников управления милиции. Архитектор З.М. Розенфельд5 Fig. 3. A project of a residential house for police department employees by architect Z.M. Rosenfeld5
3 Черкасский И. Жилые дома, а не корпуса-казармы // Строительство Москвы. 1932. № 7. С. 8.
4 Там же. С. 11.
5 БарщМ.О., Зундблат Г.А. Архитектура жилья // Архитектура СССР. 1933, № 6. С. 16.
Рис. 4. Проект жилого дома для специалистов. Архитектор А.В. Куровский, 1933 г.6
Fig. 4. A project of a residential house for specialists by architect A.V. Kurovsky, 19336
обоих направлений было создание многоярусных композиций с увеличением доли прямого использования элементов, не несущих функциональной нагрузки. При угловой постановке здания оба фасада имели, как правило, центрально-симметричное решение, хотя могли иметь разную деталировку. Нижний уровень в большинстве проектов по-прежнему трактовался в виде выступающего стереобата, но площадь остекления витрин сокращалась. Оконные проемы чередовались с порталами или разбивались равномерным ритмом опор. В проектах направления интерпретации ордерной архитектуры стереобат, в отличие от проектов 1932-1933 гг., в большинстве случаев отсутствовал. Нижняя часть фасада оформлялась «гигантским ордером», который мог объединять до шести этажей (рис. 5). Вертикаль ордерных элементов останавливалась широким архитравом. Вышележащий уровень трактовался как фриз, где квадраты окон заменяли метопы. Верхние этажи имитировали отделенный широким карнизом аттик с равномерным ритмом лопаток (рис. 6).
В проектах второго направления большее распространение получал прием работы с контрастными поверхностями — «кессонирования» центральной части фасада в раме гладкой штукатурки, создания больших остекленных экранов балконов, сетки разделенных перегородками приставных балконов, дающих глубокую светотень (рис. 7). Для усложнения пластики поверхности стены применялась имитация кладки из крупных блоков.
Рис. 5. Проект жилого дома «Советский архитектор» на ^ д Кропоткинской ул. Архитектор И.Н. Соболев, 1935 г.7 ® Ф Fig. 5. A project of the "Sovetsky arkhitektor" residential 3 i
house at Kropotkinskaya street by architect I.N. Sobolev, 19357
G Г сУ
Рис. 6. Проект жилого дома Цудортранса на ул. Горького. Архитектор А.Т. Капустина, 1934-1936 гг.8 Fig. 6. A project of the Tsudortrans residential house at Gorky street by architect A.T. Kapustina, 1934 to 19368
6 Там же. С. 17.
7 Работы архитектурных мастерских. В 2-х т. // Моссовет и Мосгорисполком Р.К. и К.Д. отд. проектирования. М., 1936. Т. 2. С. 44.
8 Капустина А.Г., Кусаков В.М. Жилой дом Цудортранса // Строительство Москвы. 1935. № 1. С. 28.
c n
• ) ¡Г
® 4
«> п
■ Т
s □
(Л У
с о (D *
10 10 о о
(О (О
rn о>
о о
сч N
<u ф
О ё —■
о
СЭ О
о со гм
(Л (Л
.Е о
DL
• с
Ю сз
сэ ЕЕ
Ё5 °
О) ^
т-
2: £
Ю °
ü «я
1 Ig ! iE 35
О (П ф ф
со >
Рис. 7. Проект дома завода револьверных станков на ул. Донской. Архитектор М.О. Барщ, Г.А. Зундблат, 19351936 гг.9
Fig. 7. A project of a house for the turret lathe factory at Donskaya street by architects M.O. Barshtsh and G.A. Zundblat, 1935 to 19369
Рис. 8. Проект застройки Можайского шоссе. Архитектор Н.Ф. Вишневский, 1938 г.10
Fig. 8. A housing development design at the area of Mozhais-koye highway by architect N. F. Vishnevsky, 193810
В соответствии с задачами комплексной реконструкции больших участков на крупных магистралях, габариты жилых домов 1936-1940 гг. постоянно увеличивались. Из объектов для точечного строительства они превращались в комплексы или части магистральных ансамблей. Преобладали центрально-симметричные протяженные композиции с выступающими боковыми секциями и заглубленной центральной частью, формирующей подобие классического парадного двора-курдонера. В случае разработки проекта для открывающих магистраль участков могли создаваться ассиметричные динамические композиции, акцентирующие въезд (рис. 8). В отличие от домов с угловой постановкой преды-
9 Работы архитектурных мастерских. В 2-х т. // Моссовет и Мосгорисполком Р.К. и К.Д. отд. проектирования. М., 1936. Т. 2. С. 51.
10 Синявский М. Ансамбль Можайского шоссе // Архитектурная газета. Приложение 1938. № 41.
дущего этапа фасады не имели равного композиционного значения. Торцевой фасад был существенно короче главного и трактовался как вертикальный элемент, контрастный протяженному магистральному фасаду.
В большинстве проектов фасады, вне зависимости от образного стилистического решения, имели трехчастное деление: нижний уровень — цоколь с общественными учреждениями, основное после стены и аттик. Композиции протяженных фасадов строились на равномерном ритме функциональных или декоративных элементов. Линия, восходящая к работе с интерпретацией классических архитектурных деталей, под влиянием задач удешевления характеризовалась упрощением и огрублением элементов, существенным сокращением их количества. Наиболее выразительные элементы (колоннады, арочные галереи, порталы, руст) находились в нижней части здания, занимавшей один-два этажа, на уровне, комфортном для восприятия пешеходами. На основном поле стены часто применялись наличники с небольшими ордерными элементами, которые могли объединять два окна по горизонтали или вертикали. При трактовке верхнего этажа как аттика с пилястрами или полуциркульной аркадой выступ элементов был сокращен до минимума. Изменения внутри второго направления характеризовались отказом от сложной пластической проработки поверхностей стен и профилировки деталей, которые существенно замедляли процесс отделки и увеличивали стоимость строительства. Это направление постепенно смешивалась «классическим» путем замены пластических функциональных элементов декоративными. Но при работе с композициями протяженных фасадов магистральных жилых домов по-прежнему были востребованы композиции с «экранами» ажурных лоджий, сетки балконов с перегородками, остекленных балконов, акцентированных контрастом равномерного ритма чередующихся лоджий и балконов в боковых частях (рис. 9).
Рис. 9. Проект жилого дома для участка 101-107 на 1-й Мещанской. Архитектор М.Г. Бархин, 1936 г.11 Fig. 9. A project of a residential house for the 101-107 site at 1st Meshtshanskaya street by architect M.G. Barkhin, 193611
11 Реконструкция Первой Мещанской улицы // Архитектурная газета. Приложение № 13. 1936.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ И ОБСУЖДЕНИЕ
Несмотря на происходившее в 1930-х годах директивное формирование единой образно-стилистической линии советской архитектуры, при детальном поэтапном рассмотрении композиций фасадов жилых домов можно выделить параллельно существовавшие образно-стилистические линии. Общими для обоих направлений является:
1. Преобладание простых прямоугольных объемов с усилением пластической проработки и с введением некоторого количества элементов, создающих глубокую светотень в начале 1930-х гг. Большинство проектов представляли синтез классических принципов пропорционального построения композиции и лаконичных функциональных элементов, присущих жилому дому.
2. В середине 1930-х гг. увеличение масштаба и количества декоративных элементов, усложнение пластической проработки поверхности стены фасада и функциональных элементов.
3. В конце 1930-х гг. наблюдалось сближение обоих направлений из-за отказа от сложной пластической проработки поверхности стен и деталей. Установление общего композиционного строя фасадов и работа с декоративными элементами позволяла быстро создавать композиции фасадов, которые сочетались между собой и позволяли организовать целостный ансамбль большого отрезка магистрали.
Таким образом, параллельно развивавшиеся подходы к построению композиций фасадов московских жилых домов на протяжении 1930-х гг. претерпели ряд трансформаций, приведший от четкого разделения подходов к их практически полному смешению. Тем не менее при детальном композиционном анализе можно выявить разные подходы к формированию архитектуры фасадов, что позволяет говорить о сохранении нескольких творческих направлений даже при директивном формировании единой творческой линии советской архитектуры.
ЛИТЕРАТУРА
1. Акишева Д.В. Типовая деревянная архитектура Архангельска первой половины ХХ века // Техника. Технологии. Инженерия. 2017. № 2 (4). С. 76-79.
2. Макарова Н.Н. Сталинская Магнитка: общие тенденции градостроительства (1929-1953) // Сибирские строители: события и судьбы : сб. ст. Всеросс. науч. конф. Сургут, 25-26 ноября 2016 г. / отв. ред. И.Н. Стась. Курган : Курганский дом печати, 2017. С. 426-441. URL: https://elibrary.ru/item. asp?id=29085590
3. Бурцев А.Г. История и наследие жилищного кооператива «Опытстрой» // Архитектон: известия вузов. 2015. № 4 (52). С. 9. URL: http://archvuz. ru/2015_4/9/
4. Ахмедова Е.А., Борисова Е.П. Развитие архитектурно-планировочной структуры города Самары в 1920-2000 годы // Архитектура и строительство России. 2016. № 4 (220). С. 12-21.
5. Штин О.В., Дектерев С.А. Конструктивизм в архитектуре жилища Нижнего Тагила // Академический вестник УралНИИпроект РААСН. 2013. № 1. С. 59-65.
6. Гранстрем М.А. Палевский жилмассив — элемент целостной среды жилой застройки Ленинграда 1920-х гг. // Жилищное строительство. 2016. № 8. С. 36-39.
7. Улько А.С., Аксенова А.А., Ястребова И.М. Методы формирования жилой застройки на основе принципов отечественной архитектуры эпохи аван-
гарда 1920-1930 годов // Architecture and Modern Information Technologies. 2019. № 1 (46). С. 148-159.
8. Старостенко Ю.Д. Архитектура на службе государства: формирование положительного имиджа власти в 1930-е годы (на примере Москвы) // Архитектурное наследство. 2015. № 62. С. 319-328.
9. Васильев Н.Ю., КнязевМ.Б. Архитектура доходных и кооперативных домов в творчестве Б.М. Великовского // Архитектон: известия вузов. 2019. № 3 (67). С. 7. URL: http://archvuz.ru/2019_3/7/
10. Князев М.Б., Васильев Н.Ю. Архитектура ведомственного и кооперативного жилища межвоенной Москвы // Architecture and Modern Information Technologies. 2019. № 1 (46). С. 41-45.
11. Васильева А.В. Изменение представлений о значении декоративных элементов в архитектуре жилых зданий Москвы 1920-1930-х гг. // Декор в архитектуре: новые аспекты взаимодействия искусств : мат. науч. конф. мол. уч. М. : URSS, 2016. С. 107-124.
12. GlendinningM. Mass housing and extensive ur-banism in the baltic countries and central/eastern europe: a comparative overview // The Urban Book Series. 2019. Pp. 117-136. DOI: 10.1007/978-3-030-23392-1_6
13. Metspalu P., Hess D.B. Revisiting the role of architects in planning large-scale housing in the USSR: the birth of socialist residential districts in Tallinn, Estonia, 1957-1979 // Planning Perspectives. 2018. Vol. 33. Issue 3. Pp. 335-361. DOI: 10.1080/02665433.2017.1348974
< DO
<d е
t с
i H
G Г сУ
0 w
n CO
1 S
У -b
J to
El
^ I
n °
S 3
о SS
OÜ О n
О s
" 2
CO
О ■
cn
CO о о
о. A
С о
• ) ¡Г
® 4
«> DO ■ Т
s У с о <D *
10 10 о о
14. Sultson S. Estonian urbanism 1935-1955: the Soviet-era implementation of pre-war ambitions // Planning Perspectives. 2018. Vol. 33. Issue 3. Pp. 385-409. DOI: 10.1080/02665433.2017.1348977
15. Marginean M. Some discussions on functionalist housing and its economics in Romania by the late 1950s and early 1960s // Studia Politica. 2017. Vol. 17. Issue 1. Pp. 73-84.
16. Hnldkova V. Visible and invisible Moscow: The vanguard of socialist realism in Czech architecture // Umeni. 2015. Vol. 63. Issue 6. Pp. 458-464.
17. Kargon J. Critique of an 'Artefactual' landscape: Erich Mendelsohn's engagement with the built and natural environment, 1919-1931 // The Journal of Architecture. 2017. Vol. 22. Issue 5. Pp. 875-898. DOI: 10.1080/13602365.2017.1351771
18. Crespo L.P., Robles I.M. From industrial campus to technological campus. Albert Kahn, Mies-Hilberseimer and Eero Saarinen // Arquiteturarevista. 2016. Vol. 12 (1). Pp. 101-124.
19. Tomita H., Ishii M. The influence of Hannes Meyer and the Bauhaus brigade on 1930s soviet architecture // Journal of Asian Architecture and Building Engineering. 2014. Vol. 13. Issue 1. Pp. 49-56. DOI: 10.3130/jaabe.13.49
20. Seits I. Invisible avant-garde and absent revolution: Walter Benjamin's new optics for Moscow urban space of the 1920s // Actual problems of theory and history of art. 2018. Vol. 8. Pp. 575-582. DOI: 10.18688/aa188-6-56
№ О
О О
N N
Поступила в редакцию 22 августа 2019 г. Принята в доработанном виде 25 сентября 2019 г. Одобрена для публикации 28 октября 2019 г.
Об авторе: Анна Владимировна Васильева — старший научный сотрудник; филиал «ЦНИИП Минстроя России» Научно-исследовательский институт теории и истории архитектуры и градостроительства (НИИТИАГ); 111024, г. Москва, ул. Душинская, д. 9; РИНЦ SPIN-код: 2926-1311; VasilievAnna@bk.ru.
К ш U 3
> (Л
с и 03 *
¡1
OU ф
О %
---' "t^
о
о о
REFERENCES
о со гм
(Л (Л
.Е о
cl"
• с Ю о
s гс
о ЕЕ
СП ^
т-
Z £ £
(Л °
с w
ïl О (0 Ф ш ta >
1. Akisheva D. Typical wooden architecture of
Arkhangelsk in the first half of the XX century. Technique. Technologies. Engineering. 2017; 2(4):76-79. (rus.).
2. Makarova N. Stalin's Magnitogorsk: the general trends of urban development (1929-1953). Siberian builders: events and destinies. Collection of articles of the all-Russian scientific conference, Surgut, November 25-26, 2016. Kurgan, Kurganskiy dom pechati Publ., 2017; 426-441. URL: https://elibrary.ru/item. asp?id=29085590 (rus.).
3. Burtsev A. History and heritage of the "Opyt-stroy" co-operative. Architecton. Proceedings of higher education. 2015; 4(52):9. URL: http://archvuz. ru/2015_4/9/ (rus.).
4. Akhmedova E., Borisova E. The development of Samara's city planning structure in 1920-2000. Architecture and Construction of Russia. 2016; 4(220): 1221. (rus.).
5. Shtin O., Dekterev S. Constructivism in the architecture of homes in Nizhny Tagil. Akademicheskij vestnik UralniiproektRAASN. 2013; 1:59-65. (rus.).
6. Granstrem M. Palevsky residential community is an element of holistic environmentof housing development in Leningrad of 1920s. Housing Construction. 2016; 8:36-39. (rus.).
7. Ulko A., Aksenova A., Yastrebova Ir. Methods of residential buildings forming on the principles of the
domestic avant-garde architecture of 1920-1930s. Architecture and Modern Information Technologies. 2019; 1(46):148-159. (rus.).
8. Starostenko Y. Architecture in the service of the state: forming the positive image of the authorities in the 1930s (Moscow). Architectural Heritage. 2015; 62:319-328. (rus.).
9. Vasilyev N., Knyazev M. The architecture of for-profit and cooperative housing in the creativity of B.M. Velikovsky. Architecton. Proceedings of higher education. 2019; 3(67):7. URL: http://archvuz. ru/2019_3/7/ (rus.).
10. Knyazev M., Vassiliev N. Architecture of departmental and cooperative residential buildings of in-terwar Moscow. Architecture and Modern Information Technologies. 2019; 1(46):41-45. (rus.).
11. Vasileva A.V. Changing ideas about the meaning of decorative elements in the architecture of residential buildings in Moscow of 1920-1930. The decor in architecture, new aspects of the interaction of Art. Moscow, URSS, 2016; 107-124. (rus.).
12. Glendinning M. Mass housing and extensive urbanism in the Baltic countries and Central/Eastern Europe: a comparative overview. The Urban Book Series. 2019; 117-136. DOI: 10.1007/978-3-030-23392-1_6
13. Metspalu P., Hess D.B. Revisiting the role of architects in planning large-scale housing in the
USSR: the birth of socialist residential districts in Tallinn, Estonia, 1957-1979. Planning Perspectives. 2018; 33(3):335-361. DOI: 10.1080/02665433.2017.1348974
14. Sultson S. Estonian urbanism 1935-1955: the Soviet-era implementation of pre-war ambitions. Planning Perspectives. 2018; 33(3):385-409. DOI: 10.1080/02665433.2017.1348977
15. Marginean M. Some discussions on functionalist housing and its economics in Romania by the late 1950s and early 1960s. Studia Politica. 2017; 17(1):73-84.
16. Hmdkova V. Visible and invisible Moscow: The vanguard of socialist realism in Czech architecture. Umeni. 2015; 63(6):458-464.
17. Kargon J. Critique of an 'Artefactual' landscape: Erich Mendelsohn's engagement with the
built and natural environment, 1919-1931. The Journal of Architecture. 2017; 22(5):875-898. DOI: 10.1080/13602365.2017.1351771
18. Crespo L.P., Robles I.M. From industrial campus to technological campus. Albert Kahn, Mies-Hil-berseimer and Eero Saarinen. Arquiteturarevista. 2016; 12(1):101-124.
19. Tomita H., Ishii M. The influence of Hannes Meyer and the Bauhaus brigade on 1930s soviet architecture. Journal of Asian Architecture and Building Engineering. 2014; 13(1):49-56. DOI: 10.3130/jaabe.13.49
20. Seits I. Invisible avant-garde and absent revolution: Walter Benjamin's new optics for Moscow urban space of the 1920s. Actual problems of theory and history of art. 2018; 8:575-582. DOI: 10.18688/aa188-6-56
Received August 22, 2019.
Adopted in a revised form on September 25, 2019.
Approved for publication October 28, 2019.
Bionotes: Anna V. Vasileva — senior researcher; Scientific Research Institute of the Theory and History of Architecture and Urban Planning, branch of the "Central Scientific-Research and Project Institute of the Construction Ministry of Russia"; 9 Dushinskaya st., Moscow, 111024, Russian Federation; SPIN-code RISC: 29261311; VasilievAnna@bk.ru.
< DO
<d е t с
i
G Г сУ
О сл
n CO
J to
3 °
S> 3
о s
a- N
§ 2 s 0
s ¡6
r ®
• ) ¡r
® 4
«> DO
■ т
s □
(Л У
с о <D X
10 10 о о
