CC BY
138
УДК 821.161.1.091+821.112.28.091 ЗЕЛЕНЦОВА С.В.
кандидат филологических наук, старший преподаватель, Орловский государственный университет имени И.С. Тургенева
E-mail: bachelorswife2@gmail.com МИХЕИЧЕВА Е.А.
доктор филологических наук, профессор, зав. кафедрой, Орловский государственный университет имени И.С. Тургенева E-mail: inoliterat@mail.ru
UDC 821.161.1.091+821.112.28.091
ZELENTSOVA S.V.
Сandidate of Philology, senior teacher, Orel State University E-mail: bachelorswife2@gmail.com MIKHEICHEVA E.A. Doctor of Philology, professor, Orel State University E-mail: inoliterat@mail.ru
ТРАНСФОРМАЦИЯ ОБРАЗА ИУДЫ: ОПЫТ Л.Н. АНДРЕЕВА И АМОСА ОЗА IMAGE OF JUDAS ALTERATION: L.N. ANDREEV AND AMOS OZ'S EXPERIENCE
В статье рассматривается образ Иуды в изображении Л.Н. Андреева, повесть которого считается началом русской традиции в переосмыслении этого евангельского персонажа, и современный взгляд, представленный в романе Амоса Оза"Иуда".Актуальность евангельского текста в литературе эпохи модерна и постмодерна подтверждается неослабевающим художественным и исследовательским интересом к проблеме реинтерпретации библейских сюжетов. Новизна исследования связана с тем, что сопоставление писательских стратегий Андреева- Оза еще не становилось предметом анализа специалистов - роман Оза, написанный в 2014 году, в июле 2017 впервые вышел в русском переводе Виктора Ра-дуцкого. В исследовании используются приемы сравнительно-сопоставительного и типологического литературоведения: образ Иуды рассматривается в рамках художественной структуры произведения и в сопряжении с концепцией личности в творчестве Л.Н. Андреева и А. Оза. В статье обосновывается, что в интерпретации библейского текста у писателей есть точки схождения: история Иуды выводится за пределы традиционной и религиозной картины мира - герой становится творцом распятия Христа, выполняя историческую миссию создания новой религии; тема предательства получает неоднозначную трактовку и включается в контекст политических и идеологических дискуссий; образы персонажей намеренно профанируются, рассматриваются психологически. У Андреева Иуда - мученик и борец, романтически одинокий, непонятый, противостоящий лжи и трусости фарисеев. В романе Оза Иуда - самый преданный последователь Иисуса, фанатик, который, устраивая распятие, стремится приблизить Царствие Небесное и весь мир обратить в новую веру. Андреевский текст говорит более о бытийном и общечеловеческом, роман Оза - о конкретно-историческом и национальном: о проблеме еврейства и создания Еврейского государства, религиозном и политическом противостоянии. Материалы исследования могут быть использованы в вузовских курсах по мировой литературе, сравнительному литературоведению, а также при изучении библейских мотивов в пространстве культуры.
Ключевые слова: Л.Н. Андреев, Амос Оз, образ Иуды, неомифологизм, евангельский текст, философский метажанр, апокриф.
The article is devoted to image of Judas's depiction in L.N. Andreev's short novel, which considered to be the beginning of Russian tradition in reinterpretation of this evangelic character, and contemporary view presented in Amos Oz's novel"Judas". The topicality of the evangelic text in modern and postmodern literature is proved out by unfailing artistic and research interestto the reinterpretation of the Biblical plots. The originality of the research is associated with the fact that comparison of the writers' strategies has not become the object of scientists' analysis - A. Oz's novel, written in 2014, was published in Russian only in July 2017 translated by Victor Radutski. Comparative and typological methods of literary theory are used in the research: Judas's image considered on the level of text's structure and in relation with personality conception in L.N. Andreev's and A. Oz's works. In the article it is proved that in interpretation of biblical text, the writers have something in common: Judas's history was taken away from traditional and religious narrative - the hero became creator of the Jesus's crucifying, realizing historical mission of the new religion's foundation; theme of traitor was given an ambiguous angle and engaged in political and ideological context; the characters were intentionally profaned and addressed psychologically. Andreev's Judas was martyr and fighter, romantically lonely, unappreciated, standing againstpharisee's lie and cowardice. In Oz's novel Judas was the most faithful Jesus's follower, fanatic, who having organized the crucifixion aspired to bring closer Kingdom of Heaven and to convert the whole world into new religion. Andreev's text speaks more about ontological and universal, Oz's novel - about concrete-historical and national: about Jewishness and the formation of the Jewish state, about religious and political conflicts.
Keywords: L.N. Andreev, Amos Oz, image of Judas, neomithology, evangelic text, philosophic metagenre, Apocrypha.
Введение. Переосмысление библейских образов и мотивов, рассмотрение их в новом, нетрадиционном ключе, а иногда и радикальное переписывание евангельских историй, является весьма устойчивой литературной практикой писателей ХХ-ХХ! веков. О том, что это общелитературный феномен, вписывающийся в концепцию неомифологизма [ 1, с. 6-7],
свидетельствуют произведения разных национальных авторов, написанные в разных жанровых формах (от стихотворений и поэм до повестей и романов). Причины такого явления очевидны: желание вписать библейские истории в современный мир, не истолковывать, но по-иному их интерпретировать, зачастую оспаривая канонические трактовки.
© Зеленцова С.В., Михеичева Е.А. © Zelentsova S.V., Mikheicheva E.A.
Именно история и личность Христа чаще всего становится сюжетным центром повествования в самых разных произведениях на библейскую тему, принадлежащих как элитарной, так и массовой и даже интернет-литературе. Общее в этих разных по жанровым, стилевым, этическим, философским доминантам произведениях то, что образ Иисуса очеловечивается, лишается божественного ореола, становится интересен своей "личной" биографией, психологией, в нем видят прежде всего, как пишет С. Семенова, "морального реформатора, учителя новой нравственности, проповедью которой он надеется гармонизировать человека, свести мир с гибельных путей" [2, с. 232].
Но нельзя не заметить и того факта, что особой притягательностью для Нового времени обладает образ Иуды, с его странной и страшной, но, в общем, достаточно противоречивой историей. С одной стороны, в этом персонаже и его судьбе намечен, но как будто до конца не прояснен, хотя и коротко представленный в Евангелии, но весьма напряженный сюжет; с другой, Иуда стал на века воплощением архетипа предательства - а в "теме предателя и героя" в ушедшем столетии столько раз менялись акценты.
Переписывание истории Иуды имеет довольно длинную литературно-художественную традицию. Переосмыслению этой истории центральное место принадлежит, например, в повести шведского писателя Тора Гедберга "Иуда" (1886) и Леонида Андреева "Иуда Искариот", в рассказе Х.Л. Борхеса "Три версии предательства Иуды", в романах Никоса Казандзакиса "Последнее искушение", Г. Панаса "Евангелие от Иуды", в повести Эрдега "Безымянная могила". Второстепенным - по сравнению с Христом - но важным для сюжета и темы произведения является образ Иуды в романе Э. Бёрджесса "Человек из Назарета", политическом романе Ж. Сарамаго "Евангелие от Иисуса", "экзистенциальном" романе Н. Мейлера "Евангелие от Сына Божия" и многих других текстах с непроясненной жанрово-стилистической природой [прим. 1]. При этом мотив сребролюбия, ставший главной причиной предательства, в большинстве произведений отсутствует, нопредлагаются другие причины предательства и рисуются самые разные психологические портреты и способы поведения Иуды. Например, наивный Иуда Бёрджесса, исповедующий философию "любви и терпимости", политически ангажированный Иуда у Сарамаго - левый радикал и гуманист, Иуда Борхеса - таинственный образ-отражение Иисуса, потому как совершает равноценное ему деяние: если Иисус искупил своей смертью грехи человечества, то Иуда берет на себя его самый страшный грех - предательство.
Такой значительный пласт литературы, естественно, оказался в исследовательском поле литературоведения: в работе В. Казака рассматривается содержательный уровень произведений на библейскую тему "как зеркало, в котором отражается отношение писателей к религии" [3]; в обширном исследовании А.В. Татаринова - "нравственная философия и проблема рецепции художественных текстов о евангельских событиях" [4, с. 7-8], в диссертации Л.В. Серебряковой - специфика жанра и "особенности поэтики романа-апокрифа" [5, с. 6].
Тема Иуды стала очень востребована в последние годы: после обнаружения древней коптской рукописи, гностического апокрифа "Евангелие от Иуды" (найдена в Египте в 1978 году; современный перевод 2006 года), в котором Иуда предстает не злодеем, а героем, выполнившим тайное повеление Христа организовать Его распятие и тем приблизить спасение человеческого рода. Такая версия резонирует с опытом и Л. Андреева, и Амоса Оза, израильского автора, несколько раз номинировавшегося на Нобелевскую премию, а в этом году и на международный Букер, с его романом "Иуда" (в оригинале - "Евангелие от Иуды"). Художественные произведения и литературоведческие работы им посвященные говорят об актуальности проблемы евангельского текста в литературе эпохи модерна и постмодерна.
Целью данной статьи является сопоставление истории Иуды в интерпретации Леонида Андреева, повесть которого по праву считается началом русской традиции в переосмыслении этого евангельского образа, и современный взгляд, представленный в романе Амоса Оза. Новизна исследования связана с тем, что попытки сравнения не предпринимались ранее - роман Оза, написанный в 2014 году, в июле 2017 впервые вышел в русском переводе Виктора Радуцкого. Основания для сравнения художественных стратегий писателей лежат в структурно-содержательных особенностях произведений: у обоих авторов образ Иуды становится композиционным и идейно-художественным центром текста, причем его основная функция - творение распятия Христа; евангельские персонажи (Иисус, Иуда) намеренно профанируются, то есть, рассматриваются психологически - как образы обыкновенных людей.
Материалы и методы. Методология исследования обращена прежде всего к традиции сравнительно-сопоставительного и типологического литературоведения: образ Иуды мы будем рассматривать в рамках художественной структуры произведения и в сопряжении с концепцией личности в творчестве Л. Н. Андреева и А. Оза, обращая внимание на полярные мотивы «жертвы»-«предательства».
Результаты. В повести Андреева, представляющей собой не стилизованную альтернативу Евангелию, написанную в экспрессионистической манере, показана не история воскресения и победы над смертью, а скорее, "несправедливая гибель праведника" [4, с. 360]: ученики не защитили своего учителя, испугавшись за свою жизнь, Пилат умыл руки, народ не прозрел и не вырвал из рук солдат Христа; распятие же кончилось как будто на века застывшей сценой - "позорный крест и мертвый Иисус"[6, с. 257]. Иуда совершил то, что не является, по его словам, предательством: он обнажил лицемерие и убожество всех тех, кто был в окружении настоящего и единственного Человека, и сам умер вместе с ним. Такая сюжетная ситуация неизбежно ставит вопрос ио теодицее, и о религиозно-философской позиции автора, которая одинаково далека как от принятия традиционных догматов христианства, так и от этического релятивизма [7, с. 194, с. 245].
Книга Амоса Оза построена по принципу совмещения современности и библейских времен, романного и апокрифического начал. Герой романа, Шмуэль Аш, большой младенец лет двадцати пяти, застенчивый и сентиментальный, помесь, как говорит его бывшая возлюбленная, "восторженного щенка" и "душного зимнего одеяла" [8, с. 12], бросает университет и свое исследование "Иисус глазами евреев" (отчасти из-за того, что это исследование "застопорилось", отчасти из-за любовной неудачи и потому, что семья его оказывается в сложном финансовом положении) и находит работу, как раз подходящую разочарованному болтуну: составлять компанию старому инвалиду и развлекать его беседой или спором в обмен на жилье и скромную оплату. Западная критика в образе героя увидела пришедший из русской литературы тип - наполовину лишнего человека, наполовину Обломова, который до середины дня не может стряхнуть с себя полусонное, дремотное состояние [9]. Романное начало представлено историей Шмуэля и семьи Абрабанель, которая его и нанимает и в которой только два человека: старик Гершом Валд, за кем и присматривает Шмуэль, и его невестка, Аталия. Муж Аталии Миха Валд погиб во время Войны за независимость, а ее отец Шалтиэль Абрабанель был единственным членом сионистского правительства, выступавшим против создания Еврейского государства, ибо верил в то, что арабы и евреи сумеют мирно сосуществовать на территории Эрец-Исраэль. Из-за такой позиции он оказался в положении отшельника и «внутреннего изгнанника», его открыто называли предателем.
Формально книга разделена на кратко обрисованную выше современную романную линию и вставную главу, ко-
торая представляет реконструкцию библейской истории распятия Христа глазами Иуды. Современная романная линия не отличается фабульным динамизмом: три реальных героя, которые существуют в почти закрытом пространстве, ведут беседы, спорят, осмысляя и недавнюю политическую, и библейскую историю, и иногда совершают прогулки по зимнему Иерусалиму. Апокрифическая версия евангельской темы следует логическим продолжением словопрений героев и, очевидно, является наброском произведения, которое создает главный герой, пытаясь объяснить себе и миру историю Иуды, то есть "романом в романе".
Эта история привлекла А. Оза не только из-за возможности переплести политический и исторический контексты (в западной критике "Иуду" называют художественным историческим романом [10]), но и из-за "чудовищных противоречий и отвратительных стереотипов" [11], которые писатель обнаружил в евангельском сюжете Иуды: "Сколько крови невинных людей было пролито из-за этого рассказа. Сколько проливается до сих пор! Для обычного, бесхитростного христианина каждый еврей стал Иудой... Эпизод с Иудой - это ужасная история, настоящий призыв к насилию, и это позор для Евангелий... Я давно решил поведать миру настоящую историю Иуды. Точно так же и вы пересказываете своим детям услышанные когда-то в детстве сказки, меняя в них что-то, с чем вы не согласны" [11].
Обсуждение. В интерпретации темы Иисус-Иуда Андреев и Оз как пересекаются, так и расходятся: оба писателя рассматривают историю Нового Завета как двухуровневый текст, в котором, с одной стороны, присутствует тема Благой вести Иисуса и возвещается создание новой религии, а с другой стороны, есть явный мотив поражения добра и героя, его представляющего. В повести Андреева и в романе Оза Иуда превращается в организатора распятия: он создает Голгофу, выполняя тем самым великую историческую миссию.
У Андреева художественное воплощение образа Иуды есть продолжение одной из самых важных тем его творчества - соотношение индивидуального и общего бытия, «личность перед сверхначалом и с себе подобными» [12, с. 338]. Иуда как раз воплощает «пафос личности, независимой и гордой» [12, с. 338], он прежде всего бунтарь, в ряду таких андреевских персонажей, как Савва, доктор Керженцев, Анатэма, Магнус; он обладает подвижным умом, рациональной логикой и дерзостью пытливого человека. Как справедливо пишет Р.С. Спивак, Иуда Искариот - есть воплощение Хаоса, то есть творческого начала, а также "сокрушительной воли и жертвенной любви" [13].
Писатель представляет Иуду как индивидуалиста-бунтаря, цель которого - обнажить порочность мира, доказать "идею" о том, что он будет "первым возле Иисуса", тогда как все остальные отрекутся от него. Иуда предает Иисуса в руки фарисеев, с одной стороны, из-за любви-ненависти и невозможности эту любовь утолить и к Христу приблизиться; с другой, для того, чтобы показать, насколько порочны все окружающие Иисуса люди.
Иуда противостоит лжи и трусости, которой полон мир; он - мученик и борец, романтически одинокий, непонятый. Основной конфликт в произведении - противостояние Христа и фарисейства, но Андреев "объединяет книжников и учеников, выводя единый образ лицемера, сохраняющего и выгодно обустраивающего свою жизнь" [4, с. 361]. Кроме того, Иуда до последнего верит в то, что все расстроится и казнь не совершится, потому что спадет пелена с глаз - и все люди узнают Иисуса, закричат: "это наш, это Иисус, что вы делаете?" и "двинутся вперед, молча, без крика, сотрут солдат, зальют их по уши своею кровью, вырвут из земли проклятый крест и руками оставшихся в живых высоко над теменем земли поднимут свободного Иисуса! Осанна! Осанна!" [6, с. 256].
Такой же мотив есть и в романе Амоса Оза: Иуда верит
во всемогущество Иисуса, верит, что "в скором времени откроются глаза у всех людей, от моря и до моря, и увидят они Свет, и Избавление придет в этот мир" [8, с. 215]; Иуда Оза и устраивает распятие, чтобы приблизить миг торжества нового - Благой Вести, а с ней религии и жизни - от Иисуса.
В романе создателем альтернативной Евангелиям версии выступает главный герой, Шмуэль Аш, для которого это и часть прошлой работы над диссертационным исследованием, и художественный порыв к творчеству, на что его толкает сама атмосфера дома "предателя" Абрабанеля, в котором "все что-то пишут" [8, с. 344]. Опираясь на разные еврейские источники, повествующие о жизни и распятии Христа, и на само Священное Писание, Шмуэль выстраивает стройную концепцию отношений Иисуса и Иуды, лишенную, по его мнению, евангельских противоречий и нестыковок.
Иуда, в видении героя (и автора) романа, был состоятельным и разумным человеком, которого иерусалимские священники отправили "шпионить" за Иисусом, но который под воздействием Его удивительной личности, "излучающей щедрую, всепоглощающую любовь, сплав теплой интимности в общении с каждым человеком и смирения, простоту поведения и сердечного юмора в сочетании со светом высокой нравственной идеи", сам обратился в восторженного верующего и стал одним из приближенных к Иисусу, "казначеем этого сообщества нищих, одним из двенадцати апостолов" [8, с. 214]. Иуда же пожелал, чтобы Иисус покорил весь мир, совершив в Иерусалиме "чудо, знамение, которого не было с того дня, как сотворил Бог небо и землю"[8, с. 215]: Иисус должен быть распят на глазах всего Иерусалима, чтобы потом сойти с Креста живым и здоровым, "обеими ногами попирая землю у подножия Креста" [8, с. 215]. После чего все "падут на колени, дабы припасть к праху у ног Его" [8, с. 216], и с этого начнется Царствие Небесное.
Иуда в романе устраивает распятие Иисуса вместе с двумя мелкими преступниками в канун святого праздника Пасхи, используя свои связи в кругах фарисеев и священников, возможно, даже идя на подкуп. Мотив сребролюбия в романе Оза также, как и в повести Андреева, не играет никакой роли: "Что же до тридцати сребреников, то их выдумали ненавистники Израиля в последующих поколениях. Или, возможно, Иуда сам выдумал эти тридцать сребреников, чтобы вся история приобрела завершенность. Ибо зачем состоятельному владельцу поместий из города Крайот эти тридцать сребреников? ...И кто станет платить даже три шекеля за выдачу человека, которого и так знает весь Иерусалим? Человека, который и не пытался прятаться или отрицать свою личность?" [8, с. 218].
После смерти Иисуса на кресте Иуда понял весь ужас содеянного: ведь он в своей слепой уверенности привел к смерти "Человека, которого любил и почитал бесконечно" [8, с. 220] .Иуда ушел с места казни и повесился. Шмуэль постулирует тезис об отношении Иуды к Христу достаточно ёмко и кратко :"Иуда Искариот был самым верным и преданным учеником Иисуса из всех Его учеников и никогда не предавал Его, а, напротив, пытался доказать всему миру его величие" [8, с. 167]. Неожиданный разворот всем известной истории, в которой предатель оказывается настоящим и единственным праведником, сближает роман Амоса Оза с повестью Л.Н. Андреева.
И у Андреева, и у Оза название и композиция произведений выводят на центральное место именно Иуду, причем такой - авторский - угол зрения настолько заострен, что часто этот герой "перекрывает" собой образ Христа. Но как замечает А.В. Татаринов, "Иуда не имеет самостоятельного бытия, он только там, где есть Христос" [4, с. 361], этот образ - своего рода знак, определяемый священным сюжетом и существующий только в его рамках. Л.А. Иезуитова придерживается иной точки зрения, видя в андреевском Иуде лишь воплощение зла и предательства, ведомую дьяволом сущность [14,
с. 430]. Однако думается, художественное воплощение этого образа у писателя несколько сложнее. У Андреева нет антагонизма между Иудой и Христом, их объединяет страдание, к которому обязывает любовь [15, с. 209].
В повести Андреева проблема сближения-отталкивания Иисуса и Иуды в своеобразном художественном сплаве обрисована ярче, чем у Оза: андреевский Иуда берет на себя многие функции Христа, а иногда и учеников, и даже Бога-Отца. Перед тем, как предать Иисуса в руки фарисеев, Иуда вопрошает его и напрямую говорит о том, что собирается сделать; он страдает от молчания и бездействия Иисуса также, как, по Писанию, страдает Христос в евангельской сцене "Моления о чаше". В момент поцелуя-предательства в сердце его зажигается "смертельная скорбь, подобная той, которую испытал перед этим Христос" [6, с. 247]; далее в тексте вновь акцентируется особая связь между Иудой-Христом, их спаянность и равенство - в доле участия в евангельской истории, в степени общей муки: "... среди всей этой толпы были только они двое, неразлучные до самой смерти, дико связанные общностью страданий. Из одного кубка страданий, как братья, пили они оба." [6, с. 249]. Видя избиениеИисуса солдатами, Иуда как будто трансформируется в "Бога-Отца" - он твердит: "Ах, больно, очень больно, сыночек мой, сыночек, сыночек. Больно, очень больно" [6, с. 250] .В этом смысле показательна картина, нарисованная Андреевым-художником, с изображением Иисуса и Иуды: над головами их общий венец, а лица удивительно похожи [16, с. 213]. После смерти Иисуса андреевский Иуда вновь как будто "переворачивает" евангельскую историю и является к ученикам вместо воскресшего Христа, но не с вестью о воскресении, а с обличением их трусости, ханжества, пустословия.
Дерзкий поступок, вызов, который бросает Иуда своими действиями и речами, в контексте повести Андреева провоцирует начало новой религиозно-исторической эпохи, именно усилиями "предателя" создается время иной - вопрошающей, сомневающейся - духовной жизни.
Схожая концепция в романе Амоса Оза: во-первых, игнорируется роль Бога-Отца, который и есть создатель и на-правитель всего евангельского "сюжета"; в метафизической функции демиурга, автора новой религии также выступает Иуда. Он видит цель в приближении Царствия небесного, он устраивает распятие как большой " спектакль", считая, что весь мир неизбежно должен принять новую религию. Он убеждает и утешает Христа, как то делал бы Бог-Отец: "Ты Спаситель. Ты Сын Божий. Ты призван спасти все человечество. С Небес возложено на Тебя: идти в Иерусалим и сотворить там чудеса и знамения Твои, в Иерусалиме Ты совершишь самое великое чудо и знамение Твое - живым и здоровым Ты сойдешь с креста, и весь Иерусалим падет к ногам Твоим. Сам Рим падет к ногам Твоим. День Твоего Распятия станет днем Избавления всего мира" [8, с. 216-217]. Иуда в романе воплощает творческое и деятельное начало (в этом он близок андреевскому герою), другая сторона которого - разрушение старого мира, гибель привычного образа жизни и мысли, смерть лучшего Человека.
Конечно, в обрисовке образа Иуды писатели используют разные художественные стратегии и поэтические средства. В повести Андреева значительное место отведено портрету героя, что только усиливает ведущий мотив таинственного двойничества (И.И. Анненский писал в связи с этим о "загадке двух личин" андреевского героя [17, с. 550]). Иуда хорошего роста, но сутулится, очень сильный, но притворяется больным, его череп, лицо словно делятся на части, двоятся. Кажется, андреевский Иуда - не совсем человек, что отличает его и от самого Христа, и от апостолов, в которых подчеркнуто именно «людское», они метонимически воплощают все человечество. В тексте постоянно делается акцент на "звериной" природе Иуды, мистической, непонятной окружающим
людям: он сравнивается то с собакой, то с "нечистым насекомым" [6, с. 258], то с гиеной, то с осьминогом или скорпионом. Последнее уподобление не случайно - по мнению Р. С. Спивак, именно акцент на близости хтоническим существам делает Иуду частью Хаоса, то есть стихии беспорядочной, противоречивой, полной опасности, тайны [13]. Иуда изображается писателем в русле экспрессионисткой образности, с одной стороны, условно - через сопоставление с животными, природными образами; с другой, ярко и концептуально, что обнажает его получеловеческую, полузвериную, полубожественную сущность. В изображении Иуды сильна и психологическая струя - тот эксперимент, что проводит герой над собой, другими людьми и их верой, есть психологическое испытание [18, с. 141-142].
У Оза внешности персонажа внимание не уделяется, на первом плане социально-психологическая характеристика: Иуда прежде всего взрослый рациональный мужчина, состоятельный человек из Иудеи, что отличает его от других апостолов, простых рыбаков и землепашцев. Иуда Искариот в романе - образованный, сведущий в Письменном и в Устном Законе, хороший оратор; его выбирают казначеем, потому что он старше, опытнее других, умеет торговаться и "даже прожженным мошенникам не провести его, не заманить в ловуш-ку"[8, с. 374].
Психологически более сложный Иуда Андреева также берет на себя "хозяйственные заботы" - о пище и одежде, о месте для остановки и ночлега; при этом всем известно, что он вор и лжец, но это не ярлыки, определяющие его личность, а скорее, черты, показывающие, что он человек рискующий и не подчиняющийся авторитету.
В версии израильского автора Иуда честный, но далеко не святой. Он нетерпеливый фанатик, который хочет, чтобы по его повелению произошло воскресение, то есть чудо "последнее и окончательное", после которого уже "не будет больше смерти в мире и. придет Царство Небесное" [8, 379]. Став, по сути, организатором убийства, он в то же время глубоко и по-настоящему любит Христа, он "любил Его больше, чем Бога" и "верил в Него полной верой" [8, с. 378]. Не случайно Шмуэль Аш говорит, что в его представлении Иуда был первым и, возможно, единственным христианином.
У андреевского персонажа любовь к Иисусу проявляется, с одной стороны, в желании защитить его от жестокости и лицемерия людей, и ради этого он "слепо бросался на толпу, грозил, кричал, умолял и лгал. метался перед толпой и очаровывал её какой-то странной силой" [6, с. 220], с другой, обреченный на предательство, он "искал расстроить свои собственные планы" [6, 239], пытался предотвратить неизбежное.
Сближаются писатели в обрисовке Христа - это намеренно тихий, молчаливый, едва заметный герой; и у Андреева, и у Оза подчеркивается его "детскость": ".глубоко в детском сердце Иисуса, грыз Его червь сомнения" [8, с. 216]; "с жадным вниманием, по-детски полуоткрыв рот, заранее смеясь глазами, слушал Иисус" [6, с. 239].Иисус у Андреева и у Оза не Богочеловек, а скорее, только человек: "Он - не более чем плоть и кровь, нам подобный. Великий - не сравниться с Ним, чудесный - не уподобиться Ему, глубокий безмерно - не достичь никогда глубин Его, но плоть и кровь" [8, с. 381].
У Андреева Иисус - носитель безусловной нравственности: он не внял предупреждениям о том, что Иуда - человек "дурной славы", и "принял его в круг избранных"; "с духом светлого противоречия" не верит он в способность на преступление "хороших людей"; зная о предательстве учеников ("Говорю тебе, Петр, не пропоет петух сегодня, как ты трижды отречешься от меня", [6, с. 244]), он не осуждает их за трусость.
В романе Оза человеческая природа Иисуса раскрывается в сцене со смоковницей: по дороге в Иерусалим, на склоне одного из холмов охватил Иисуса голод; он увидел смоковни-
цу, но не нашел ни одного плода на ней, потому как их время еще не подошло; тогда он "проклял вдруг смоковницу" [8, с. 381]. Странный и необъяснимый поступок для человека, который превращал камни в хлеб, а воду - в вино, и совершал многие другие чудеса. Наблюдавший эту сцену со стороны, Иуда вопрошает: "Чем согрешила перед Ним смоковница? Отчего забыл Истину, изреченную Им же, преисполнившись вдруг отвращением и жестокостью? Тогда, возле той смоковницы, должен был я распахнуть глаза свои и увидеть, что Он - не более чем плоть и кровь, нам подобный" [8, с. 381]. Иисус в романе не собирается быть провозвестником или зачинателем новой религии, и даже не стремится исправлять людей, спорить со старым миром в лице фарисеев и римлян; его единственная цель - "ходить по стране, лечить больных, насыщать голодных, сеять в сердцах семена любви и сострадания" [8, с. 378].
Христос, как воплощение воли, идущий на крест ради спасения человечества, исчезает в повести Андреева и в романе Оза, на первый план выходит мотив "заклания Агнца" [4, с. 362]. У Андреева на смерть Иисуса обрекает не только предательство-эксперимент Иуды, но и лживость и продажность учеников и фарисеев. У Оза - Иуда ведет на смерть покорного его убедительным речам Христа, который до последней минуты полон сомнений и, как отмечено в романе, "вполне человеческого" страха смерти "в самом буквальном смысле, как у простого смертного" [8, с. 217].Иуда не отступает от него и укрепляет его дух, и в конечном итоге приводит его к кресту и "вполне человеческой" смерти.
Очевидная тема и повести Андреева, и романа Оза - предательство и его истинный смысл. В первом произведении предательство Иуды - формальное, открывающее истинное предательство учеников, а через них - низость всего человечества. Содержательная сторона произведения неразрывно связана со структурной организацией, с композицией, его жанровой природой, а потому обратимся к этим текстовым параметрам.
Повесть Андреева целесообразно отнести к философскому метажанру, как предлагает Р.С. Спивак, так как для произведения характерны следующие признаки: субстанциональное содержание, восходящее к оппозиции "жизнь - смерть", безгранично широкий и одновременно условный хронотоп, субъективированная авторская позиция, разрастающиеся до символа и скрытой идеи художественные образы, функциональная важность культурного контекста [19].
Что касается романа "Иуда", то здесь можно говорить о доминирующей философской направленности произведения. Художественная система романа с ослабленным событийным планом, беседами и спорами героев как доминантой повествования ориентирована на поиск ответа на вопросы религиозные, политические, субстанциональные. В романе через призму евангельской истории рассматриваются общие проблемы бытия: войны и мира, смысла истории, любви и жертвенности, а в целом - природы человека. Несмотря на заголовок, отсылающий к знаковой для человечества истории (в оригинале библейский контекст еще более усилен - "Евангелие от Иуды"), "Иуда" едва ли вписывается в жанровую разновидность романа-апокрифа [прим. 2], потому как сам апокрифический компонент с переписанной символической историей Иисуса-Иуды занимает всего одну главу, остальное пространство текста обращено к проблемам ХХ века. Колумнист британской газеты "The Guardian" Питер Стэнфорд называет "Иуду" "старомодным романом идей"[20], что справедливо, учитывая ориентацию Оза на русскую романную традицию и ведущую полемическую направленность произведения.
Воспроизведение всех событий, составляющих евангельский сюжет, не было задачей израильского писателя. Художественная стратегия Оза - вписать одну часть библейской истории в современный контекст, не пересказывая и не стилизуя свой рассказ под образность Священного Писания.
Глава 47, которая в романе представляет реакцию Иуды на распятие Христа и его рефлексию над смыслом появления Иисуса в мире, над возможностью новой религии, написана психологически и современно: через призму кризисного сознания персонажа.
Амос Оз устанавливает параллель между древней историей Иуды и современной историей создания еврейского государства. "Предатель" Шалтиэль Абрабанель - это отголосок архетипа предателя, произрастающий из библейского текста. Абрабанеля так же, как Иуду, в тексте романа называют "фанатиком" и "наивным мечтателем"[8, с. 264], человеком, считающим, что Царствие Небесное возможно на земле. Он верил в государство, в котором бы арабы и евреи сосуществовали мирно и на равных правах, на единой территории. И если в своё время (40-е годы ХХ века) Абрабанель за свои взгляды получает клеймо предателя и умирает в одиночестве, "ненавидимый и оклеветанный", "презираемый всеми" [8, с. 267], то уже спустя десятилетие в нем видят "возможно, единственный здравый ум, еще оставшийся в Иерусалиме" [21].Во взглядах Абрабанеля легко прочитывается позиция самого Оза, который с 1967 года последовательно выступает за двустороннее урегулирование конфликта с Палестиной [20], за что его не раз называли "предателем" политические оппоненты [22]. С этим связан еще один - биографический - уровень прочтения главной темы романа, который является по сути "многослойной дискуссией о предательстве" [23], по определению еще одного израильского автора, Элиса Шумана. Тема предательства, как признавал Оз в интервью "The Times of Israel", нелегко поддается определению: мы идем на компромиссы, приспосабливаемся, предаем свои мечты, и в этом смысле человеческая жизнь - одно долгое предательство, и каждый герой романа есть в чем-то воплощение этой темы [24].
Архетипические черты предателя, который под иным углом зрения оказывается героем, возможно увидеть и в других персонажах романа. Например, в деде Шмуэля, который во время Второй мировой войны поступил на службу к британцам для того, чтобы снабжать секретными сведениями бойцов еврейского подполья, и которого в сорок шестом году подпольщики и убили,"заподозрив в нем двойного агента, сотрудничающего с британцами"[8, с. 351]. Или в израильском лидере Бен-Гурионе,"больным мессианской одержи-мостью"[8, с. 403], который провозгласил независимость и занимался формированием израильской государственности, - так, например, рассматривает тему предательства в романе Роуэн Уилльямс, бывший епископ Кентерберийский, в своей статье, посвященной творчеству Оза [25].
По Озу, ирония и несправедливость истории заключается в том, что многие честные и порядочные люди - такие, как Иуда или Абрабанель, - несущие в сердце своем идеальный образ мира, становятся воплощением предательства и вероломства. Параллелизм в судьбах двух героев еще и в том, что вместо Царствия Небесного и нового мира в реальности случается "огонь и меч", народы исполняются "жаждой мести и справедливости", и вся земля покрывается"кладбищами и ... развалинами нищих деревень" [8, с. 264]. Для писателя в этом сложность и неприемлемость любой религиозной и политической системы, его голос звучит в словах Гершома Валда: "Все эти верования... явились спасать нас, но очень скоро начали проливать нашу кровь. Я лично не верю в исправление мира. Вот. Я не верю ни в какую систему исправления мира. Не потому что мир в моих глазах исправен. Безусловно, нет. Мир крив и тосклив и полон страданий, но всякий, пришедший исправлять его, быстро погружается в потоки-реки крови" [8, с. 101102] .Политические убеждения Оза в романе проступают очень явно и не менее важны, чем религиозные, хотя сам писатель и утверждал, что "на столе его две ручки - синяя для прозы и черная, - чтобы послать свое правительство к черту, и он никогда их не путает" [11]. Но "Иуда"- большой роман о политике в
том числе, которая, по Озу, произрастает и из библейских времен, когда возникла непримиримая вражда между христианами и иудеями; и одна из причин её - предательство Иуды. Из этой странной и страшной истории предательства вырастает "в темных подвалах воображения ненавистника евреев" [8, с. 61] образ Вечного Жида, обреченного на вечные скитания по земле. В романе образ Иуды разрастается до масштабов национального архетипа - он метонимически заменяет собой каждого еврея: "Все мы - Иуды Искариоты. Вот только . подлинную правду мы видим здесь, в Эрец-Исраэль, прямо пред нашими глазами. Точь-в-точь как еврей прошлых времен, так и якобы "новый" еврей взрастает здесь совершенно бессильным и незлонамеренным, но зато алчным, умничающим, неугомонным, напуганным, изъеденным подозрениями и страхами" [8, с. 62]. Как это ни парадоксально, явную апокрифичность роману придают не многочисленные отсылки к библейским текстам и не прозрачные образные параллели. Апокрифическим в полной мере роман становится благодаря рефлексии о сути христианства и своего рода "еретичности" авторской позиции.
Отношение Амоса Оза к христианству не равно его отношению к Иисусу. Христианство как система исправления мира и человека, по мнению писателя, всегда является "в компании с резней, крестовыми походами или с джихадом, с ГУЛАГом или с битвами Гога и Магога" [8, с. 107], то есть сеет вражду, насилие, смерть. При этом образ Иисуса в романе прежде всего олицетворяет любовь и нерасторжим с Благой Вестью, "Вестью универсальной любви, прощения, милосердия, сострадания" [8, с. 167]; это "замечательный еврей, удивительный поэт, и я люблю его всем сердцем" [11], в одном из интервью говорил писатель. Однако ни он, ни его герои не согласны с определением абсолютной любви Иисуса и не верят, что такая любовь возможна:"Человек в своей жизни способен любить пять, десять, может, пятнадцать людей. Но когда кто-то утверждает, что любит весь мир, всю западную цивилизацию, весь рабочий класс, всех животных, любую универсальную категорию, - это уже совсем другое. Это очень страшно и, как правило, ведет к большой беде"[11]. Писатель предлагает вести спор с Иисусом по проблемам любви и ответственности, возвышаясь до его уровня, а не опускаясь до "помойной брани" [8, с. 101].
Андреев в христианстве видит бессилие любви и сострадания, ибо невозможно изменить мир и избавить его от зла с помощью жертвы. Одно из высказываний Андреева по поводу христианства довольно резкое: "Я тоже не люблю Христа и христианство, оптимизм - противная, насквозь фальшивая выдумка..."[26, с. 340]. При этом Андреев никогда не был сознательным отрицателем религии и ее постулатов [27, с. 94]. Вообще, проблема "Андреев-христианство-Иисус" решается в духе эпохи - конца Х1Х-начала ХХ века, когда жажда веры была неразрывно связана с невозможностью верить, в связи с той "шелухой, мутью человеческих сознаний", кото-
рые привнесла в христианство церковь. Отсюда интенсивный поиск новой веры русской интеллигенцией: "толстовство", "богостроительство" М. Горького, идея Вселенской церкви Вл. Соловьева, увлечение буддизмом И.Бунина и т. д. В "Иуде Искариоте" Андреев, как и в других своих произведениях ("Жизнь Василия Фивейского", "Жизнь Человека", "Савва", "Анатэма", "Дневник Сатаны") вступает в спор с Богом, не отвергая, но пытаясь найти к Нему новые пути, через новый подход к образу Иуды в том числе. Андреевский "Иуда Искариот", написанный в 1907 году, также тесно связан с событиями первой русской революции и продолжает тему разрушения традиционных представлений о Боге и божественном, которые в историческом моменте обнажили свою искусственность.
М. Волошин в статье об "Иуде Искариоте" констатирует следующий факт: "Нравственная проблема, скрытая в личности Иуды, особенно близка нашему времени. Разве не тот же вопрос о принятии на себя исторического греха подвигом предательства стоит и перед революционерами-террористами, и перед убийцами из Союза русского народа, и перед всеми совершающими кровавые расправы этого времени.
Если есть такой вопрос, который можно считать главным моральным вопросом нашего времени, то это вопрос об Иуде"[28, с. 463].
Заключение. Таким образом, образ Иуды и в повести Андреева, и в романе Оза так или иначе включается в контекст политических и идеологических дискуссий. ХХ век решает взглянуть на традиционный образ предателя как на сложный и неоднозначный, более "человеческий", не определяемый только отрицательно. В социально-историческом контексте с изменчивыми полюсами "плюс-минус" оказывается востребованной психологическая двойственность, амбивалентность, которая более объективно характеризует человека в современном мире.
Личность Иуды у писателей изображается двойственно: в "Иуде Искариоте" через соединение мотивов жертвы и предательства, духовного взлета и нравственного падения, в романе "Иуда" - через пересечение фанатизма и подлинно христианского начала. И у Андреева, и у Оза Иуда - не отрицательный и не положительный, но трагический персонаж, и истоки его трагизма - в самой человеческой природе, в основании которой добро и зло, красота и уродство, искренность и лживость.
Образ Иуды у Андреева и у Оза полемичен по отношению к традиции, выведен за пределы только религиозного взгляда на мир. Андреевская концепция личности связывается с героическим пафосом, бунтом, Оз намеренно дегероизиру-ет евангельских персонажей, изображает их человеческую, а не божественную или "геройскую" сущность. Андреев более всматривается в бытийное, Оз - в социальное и национальное. Андреев говорит об общечеловеческом, Оз - о проблемах еврейства, иудеев и христиан, религиозном и политическом противостоянии. В обоих случаях одинаково "работающим" и концептуальным оказывается евангельский сюжет Иуды.
Примечания
1. Например, существуют апокрифическое исследованиеС. Михайлова "Оправдание Иуды, или Двенадцатое колесо мировой колесницы", роман-эссе К. Еськова"Евангелие от Афрания" и другие произведения сложной жанровой природы на евангельскую тему. См. об этом: Татаринов A.B. Художественные тексты о евангельских событиях: жанровая природа, нравственная философия и проблемы рецепции: Дисс. ... доктора фил. наук. Краснодар, 2006. С. 320-338.
2. ' 'Роман-апокриф - это такое произведение, где, как положено в романе, герой является фигурой, центрирующей сюжет, а фабула воспроизводит весь жизненный путь героя; и, как положено в апокрифе, этим героем является Иисус Христос"; "Романом-апокрифом именуются только те произведения, которые воспроизводят весь жизненный путь Христа от рождения до смерти и воскресения. Повествования, где образ Христа присутствует в виде отдельных мотивов или побочных сюжетных линий, романом-апокрифом считаться не может".См. об этом: Серебрякова Л.В. Роман-апокриф как литературный феномен. - Автореферат дисс. .на соискание канд. филолог наук. 10.01.08. Пермь, 2012.
Библиографический список
1. Фотиадис Д.К. Концепция личности в творчестве Л.Н. Андреева и М.А. Булгакова: художественный неомифологизм и проблема амбивалентности характера: Автореферат дисс. .канд. филолог. наук. Краснодар, 2008.
2. Семенова С. "Всю ночь читал я Твой Завет...": Образ Христа всовременном романе // Новый мир, 1989, № 11.
3. Вольфган Казак "Сегодня невозможно без Христа". В Мюнхене вышло первое исследование образа Иисуса Христа в русской литературе // Независимая газета, 2000,13 января.
4. Татаринов A.B. Художественные тексты о евангельских событиях: жанровая природа, нравственная философия и проблемы рецепции: Дисс. ... доктора фил. наук. Краснодар, 2006.
5. Серебрякова Л.В. Роман-апокриф как литературный феномен: Автореферат дисс. .канд. филолог. наук. Пермь, 2012.
6. Андреев Л.Н. Собр. соч. в 6 т.: Т.2. М.: Худ. л-ра, 1990.
7. Тамарченко Н.Д. Русская повесть Серебряного века. (Проблемы поэтики сюжета и жанра). Монография. М.: Intrada, 2007.
8. Оз А. Иуда. Перевод с иврита Виктора Радуцкого. М.: Phantom press, 2017.
9. Margalit A. Betrayal in Jerusalem. // Сайт: http://www.nybooks.com. 9 March 2017. Режим доступа: http://www.nybooks.com/ articles/2017/03/09/betrayal-in-jerusalem-amos-oz-judas/ Дата обращения: 21.09.2017.
10. Chamberlin A. Judas: A Novel. A thoughtful and grand meditation on Judaism, Jesus, and treachery set during a bleak winter in Jerusalem. // Сайт: http://www.washingtonindependentreviewofbooks.com.11 January 2017. Режим доступа: http://www.washing-tonindependenlreviewofbooks.com/index.php/bookreview/judas-a-novel. Дата обращения: 20.11.2017.
11. Биргер Л. "Два еврея всегда не согласны друг с другом": Амос Оз о себе, Иисусе и Иуде. // Сайт: https://gorky.media. 13 июля 2017 г. Режим доступа: https://gorky.media/context/dva-evreya-vsegda-ne-soglasny-drug-s-drugom. Дата обращения: 15.10.2017.
12. КелдышВ.А. О «Серебряном веке» русской литературы: Общие закономерности. Проблемы прозы. М.: ИМЛИ РАН, 2010.
13. Спивак Р.С. Иуда Искариот Л. Андреева. Поэтика и интерпретация. // Сайт: http://www.ippo.ru. 7 апреля 2015 г. Режим доступа: http://www.ippo.ru/ipporu/article/iuda-iskariot-l-andreeva-poetika-i-interpretaciya--202901. Дата обращения: 15.10.2017.
14. Иезуитова Л.А. Апостол Иуда Искариот Леонида Андреева и евангельская бесплодная смоковница. // Иезуитова Л.А. Леонид Андреев и литература Серебряного века. СПб.: Ид. "Петрополис", 2010.
15. Михеичева Е.А. Творчество Леонида Андреева: особенности психологизма и жанровые модификации: Дисс. ... доктора фил. наук. М.,1996.
16. Чуковский К.Л. Андреев. // Чуковский К. Собр. соч. в 6 т. М., 1969.
17. АнненскийИ.И. Вторая книга отражений. Иуда. // Избр. пр-я. Л.:Худ. л-ра, 1988.
18. 18. Колобаева Л.Е. Концепция личности в русской литературе рубежа Х1Х-ХХ вв. М.: Изд. МГУ, 1990.
19. Спивак Р.С. Философский метажанр: понятие, термин, методология анализа(И.А. Бунин, «Роман горбуна»). //XII Поспеловские чтения. Литературоведческийтезаурус: обретенияипотери. // Stephanos. 2016. №6 (20). С. 159-167.
20. Stanford P. Judas by Amos Oz: Ascintillatingnovelsetin 1950sJerusalem... // Сайт: https://www.theguardian.com. 5 September 2016. Режимдоступа:https://www.theguardian.com/books/2016/sep/05/judas-amos-oz-reviewДатаобращения: 12.09.2017.
21. Биргер Л. Лучшие зарубежные романы: вторая половина июня. Приключения актера, похвала Иуде и каталог бывших парней. // Сайт: https://gorky.media. 29 июня 2017 г. Режим доступа: https://gorky.media/reviews/luchshie-zarubezhnye-romany-vtora-ya-polovina-iyunya. Датаобращения: 12.09.2017.
22. Barton E. Judas, Jesus and Politics: Amos Oz's New Novel. // Сайт: https://www.nytimes.com. 7 December 2016. Режим доступа: https://www.nytimes.com/2016/12/07/books/review/judas-amos-oz.html Дата обращения: 13.09.2017.
23. Shuman E. Bookreview: Judas by Amos Oz. // Сайт: http://blogs.timesofisrael.com.17 November 2016. Режимдоступа:http:// blogs.timesofisrael.com/book-review-judas-by-amos-oz. Датаобращения: 12.09.2017.
24. Steinberg J. There are no traitors, only those unafraid of change. // Сайт:http://www.timesofisrael.com. 2 October 2016. Режим доступа: http://www.timesofisrael.com/there-are-no-traitors-says-amos-oz-only-those-unafraid-of-change/ Датаобращения: 10.08.2017.
25. Williams R. The betrayal of the first Christian: was Judas really a traitor? // Сайт: https://www.newstatesman.com. 6 September 2016 г. Режимдоступа: https://www.newstatesman.com/politics/uk/2016/09/betrayal-first-christian-was-judas-really-traitor. Датаобращения: 20.09.2017.
26. ДунаевМ.М. Л.Н. Андреев./ Вера в горниле Сомнений. Православие и русская литература в XVII-XX вв. М., 2003.
27. Михеичева Е.А. Жанровые особенности "библейских рассказов" Л.Н. Андреева. // Жанры в историко-литературном процессе. Вологда, 1985. С. 88-101.
28. ВолошинМ. Некто в сером // Волошин М. Лики творчества. Л.: Наука, 1988.
References
1. Fotiadis D.K. Personality'sconceptioninL.N. AndreyevandM.A. Bulgakov'sworks: neomiphologismandcharacter'sambivalence problem.Synopsisofathesis ... candidateofPhilology. Krasnodar, 2008.
2. SemyonovaS. "Vsyu noch chital ya Tvoy Zavet...": Christ image in a contemporary novel //Novyy mir, 1989, № 11.
3. Volfgan Kazak: "Segodnya nevozmozhno bez Hrista". // Nezavisimaya gazeta, 2000, January 13.
4. TatarinovA.V. Fiction about evangelic events: genesis of a genre, moral philosophy and problem of the reception.Thesis ... Doctor ofPhilology. Krasnodar, 2006.
5. SerebryakovaL.V. Novel-apocrypha as a literary phenomenon. Synopsis of a thesis ... candidate of Philology. Perm', 2012.
6. Andreyev L.N. Collected works in 6 Vol.: Vol.2. М., 1990.
7. Tamarchenko N.D. Russian short novel in Silver Age. (Poetic of a plot and genre problems). Monography. М.: Intrada, 2007.
8. OzА. Judas. Translated from Hebrew by V.Raduckiy. М.: Phantom press, 2017.
9. Margalit A. Betrayal in Jerusalem. // Website:http://www.nybooks.com. 9 March 2017. Available at: http://www.nybooks.com/ articles/2017/03/09/betrayal-in-jerusalem-amos-oz-judas/Date of reference: 21.09.2017.
10. Chamberlin A. Judas: A Novel. A thoughtful and grand meditation on Judaism, Jesus, and treachery set during a bleak winter in Jerusalem. // Website: http://www.washingtonindependentreviewofbooks.com.11 January 2017. Available at:http://www.washingtoninde-pendentreviewofbooks.com/index.php/bookreview/judas-a-novel. Date of reference: 20.11.2017.
11. Birger L. "Dva evreya vsegda ne soglasny drug s drugom". // Website: https://gorky.media. 13 июля 2017 г. Availableat:https:// gorky.media/context/dva-evreya-vsegda-ne-soglasny-drug-s-drugom. Date of reference: 15.10.2017.
12. Keldysh VА. Ona"Silver Age" of Russian literature: Common factors. Problems of the prose. М., 2010.
13. Spivak R.S. L.Andreyev's Judas Iscariot. Poetics and interpretation. // Website: http://www.ippo.ru. 7 апреля 2015 г. Availableat:http://www.ippo.ru/ipporu/article/iuda-iskariot-l-Andreyeva-poetika-i-interpretaciya--202901. Date of reference: 15.10.2017.
14. IezuitovaL.A. Leonid Andreyev's ApostleJudas Iscariotand evangelic barren fig tree. // Iezuitova L.A.Leonid Andreyevand literature of the Silver Age. SPb, 2010.
15. Mikheicheva E.A. LeonidAndreyev'sworks: special aspects of the psychologism and genre variation.Thesis ... Doctor ofPhilol-ogy. М., 1996.
16. Chukovskiy K. L. Andreyev. // Chukovskiy K. Collected works in 6 Vol. М., 1969.
17. Annenskiy I.I. The second book of reflections. Judas. // Selectedworks. L., 1988.
18. Kolobaeva L.E.Personality'sconceptioninRussian literature at the turn of the XIX century. М., 1990.
19. Spivak R.S.Philosophicmetagenre: concept, term, analysis methodology (I.A. Bunin, "Roman Gorbuna"). //XII Pospelovskie chteniya. Literaturovedcheskiy tezaurus: obreteniya i poteri.// Stephanos. 2016. №6 (20). Pp. 159-167.
20. Stanford P. JudasbyAmosOz: Ascintillatingnovelsetin 1950sJerusalem... // Website: https://www.theguardian.com. 5 September 2016. Availableat:https://www.theguardian.com/books/2016/sep/05/judas-amos-oz-review.Date of reference: 12.09.2017.
21. BirgerL. Luchshie zarubezhnye romany vtoroy poloviny iyulya. // Website: https://gorky.media. 29 июня 2017 r.Availableat:https:// gorky.media/reviews/luchshie-zarubezhnye-romany-vtoraya-polovina-iyunya. Date of reference: 12.09.2017.
22. Barton E. Judas, Jesus and Politics: Amos Oz's New Novel. // Website: https://www.nytimes.com. 7 December 2016. Available at:https://www.nytimes.com/2016/12/07/books/review/judas-amos-oz.htmlDate of reference: 13.09.2017.
23. Shuman E. Bookreview: JudasbyAmosOz. // Website: http://blogs.timesofisrael.com.17 November 2016. Available at:http:// blogs.timesofisrael.com/book-review-judas-by-amos-oz. Date of reference: 12.09.2017.
24. Steinberg J. There are no traitors, only those unafraid of change. // Website:http://www.timesofisrael.com. 2 October 2016. Available at: http://www.timesofisrael.com/there-are-no-traitors-says-amos-oz-only-those-unafraid-of-change/ Date of reference: 10.08.2017.
25. Williams R. The betrayal of the first Christian: was Judas really a traitor? // Website: https://www.newstatesman.com. 6 September 2016 г. Available at:https://www.newstatesman.com/politics/uk/2016/09/betrayal-first-christian-was-judas-really-traitor.Date of reference: 20.09.2017.
26. Dunaev M.M. L.N. Andreyev. Beliefinthehearth of the reservations. Orthodox Christianity and Russian literature in XVII-XX centuaries. М., 2003.
27. Mikheicheva E.A.Genre specifics of the L.N. Andreyev's "biblicalshort stories". //Genres in historical and literary process. -Vologda, 1985. Pp. 88-101.
28. Voloshin M. Nekto v serom. Liki tvorchestva. L., 1988.
