CC BY
46
13. mm O. 5293. On. 1. Cb. 8, g. 63. - C. 43-65.
14. rAKO O. 5293. On. 1. Cb. 7, g. 61. - C. 54-93.
A.V. KOLMAKOV
THE CREATIVE BIOGRAPHY OF THE ARCHITECT N.A. VSEVOLOZHSKY
The article tells about the creative work of N.A. Vsevolozhsky, whose life was devoted to projecting and building of different object for the state' s needs. His most outstanding works are the village «Polunotchnoye» and the reconstruction project of the «KMAstroi» club in the town Gubkin, which was worth the Stalin-premium.
УДК 711.000.93. 571.17
И. В. ЗАХАРОВА, аспирант,
НГАХА, Новосибирск
ТРАНСФОРМАЦИЯ ИДЕИ СОЦИАЛИСТИЧЕСКОГО ГОРОДА В ПРОЕКТАХ ПЛАНИРОВКИ КЕМЕРОВА В НАЧАЛЕ 1930-Х ГГ.
Проекты планировки Кемерова (до 1932 г. - Щегловск), разрабатывавшиеся в начале 1930-х гг. в связи с планами по созданию Урало-Кузбасского комбината, предполагали строительство нового города «последовательного социалистического типа» с полным обобществлением быта. Статья посвящена истории разработки первых проектов планировки Кемерова и влиянию этих проектов на планировочную структуру и архитектуру города.
В июне 1930 г. на XVI съезде ВКП(б) была принята резолюция, предусматривающая «создание в ближайший период новой угольно-металлургической базы в виде Урало-Кузбасского комбината» [1]. Новые и реконструируемые города Кузбасса: Щегловск (с 1932 года - Кемерово), Кузнецк, Прокопьевск, Ленинск, Анжеро-Судженск - должны были стать базой для выполнения первого пятилетнего плана индустриализации страны. Принятию этой резолюции предшествовала большая подготовительная работа.
В начале 1930 г. был составлен доклад Сибирского краевого исполнительного комитета о строительстве городов Кузбасса, ставший результатом серьезных предпроектных исследований и предварительных расчетов, проведенных Западно-Сибирской краевой плановой комиссией. 28 февраля 1930 г. основные установки представленного в докладе плана строительства были одобрены на заседании Совнаркома. Крайисполкому предлагалось внести в план некоторые уточнения в соответствии с замечаниями Госплана.
Однако в очередном докладе, представленном на рассмотрение Совнаркома через два месяца, в апреле 1930 г., первоначальный план городского строительства в Кузбассе был не просто уточнён, но коренным образом пере-
© И.В. Захарова, 2007
работан. За прошедшие месяцы на правительственном уровне были пересмотрены общие перспективы промышленного строительства Кузбасса, что потребовало перестроить прежний план строительства городов. В докладе констатировалось, что «быстрый рост городов Кузбасса, в связи с ускоряющимся темпом развития промышленности, будет продолжаться в ближайшие годы... Все современные города и поселки Кузбасса совершенно изменят свой внешний облик. В частности, Щегловск, Кузнецк, Прокопьевск превратятся в пункты с населением, уже на конец пятилетки превышающим 100 тыс. человек в каждом» [2].
Следует отметить, что с конца 1920-х гг. в городах Кузбасса начинается лавинообразный рост населения. За три года, прошедшие после переписи 1926 г., население Щегловска удвоилось и на 1 января 1930 г., по ориентировочным исчислениям Окружного статистического отдела, составляло 47,4 тыс. человек [3]. Предполагалось, что в ближайшие пять лет население должно еще вырасти как минимум вдвое. Отставание жилищного строительства от темпов роста населения привело к крайнему обострению жилищного кризиса и снижению обеспеченности жилой площадью в Щегловске с 4,8 кв. м в 1923 году до 3,0 кв. м на начало 1930 года [4].
В докладе, вероятно, впервые на столь высоком уровне признается, что диспропорция между капитальными вложениями в строительство тяжелой индустрии Кузбасса и в строительство жилья для рабочих и служащих «угрожает стать серьезным препятствием на пути развертывания богатейших потенциальных возможностей района». Для ликвидации сложившегося положения предлагалось за пятилетие довести норму жилой площади до 10 кв. м на каждого жителя Щегловска и других социалистических городов: Кузнецка, Прокопьевска и Ленинска, превратив тем самым «передовой район тяжелой индустрии союзного значения» в один из «авангардов построения социализма в нашей стране» [5].
Щегловск признавался наиболее ответственным пунктом среди реконструируемых городов, в нем намечалось строительство новых химических и оборонных предприятий, имеющих «исключительное значение в хозяйстве Союза» и требующих наибольших, по сравнению с другими городами Кузбасса, капиталовложений в промышленное строительство. Особо отмечалось, что, «учитывая такие перспективы, нельзя допускать хаотического строительства по убогим образцам старых сибирских городов». Как центр ответственного района «Щегловск должен быть реконструирован в город социалистического типа, т. е. в город, где будет совершенно по-иному организован труд и где полностью будет обобществлён быт».
Идея полного обобществления быта, популярная в 20-е годы, в докладе рассматривалась, прежде всего, как возможность создания благоприятных жизненных условий для промышленных кадров, повышения производительности труда и использования женского труда на производстве. «Исключение из функций жилого помещения обслуживания питания, лечения, воспитания детей, стирки белья, хранения хозяйственного хлама и т. п. является одним из условий оздоровления жилища... Освобождение человека от работ по хозяйству открывает возможность к использованию его на производстве» [6].
Решение поставленной задачи в Кузбассе видели в строительстве домов-коммун или жилых комбинатов, которые были приняты за основу всех расчетов по жилищному строительству Щегловска, Прокопьевска и Нового Кузнецка. Интенсивная разработка проектов и строительство домов такого типа в СССР относится ко второй половине 20-х годов. Дома-коммуны разрабатывались как «жилища будущего», однако были, скорее, характерным для той исторической эпохи идеальным представлением о жилище будущего как о среде обитания для идеального «нового человека». С этой точки зрения интересно рассмотреть проект жилкомбината на 2000 человек, предлагавшегося для застройки соцгородов Кузбасса. В проекте нашли отражение широко распространенные в то время теории, в которых реконструкция быта связывалась не только с полным обобществлением домашнего хозяйства, но и с отказом от семьи как первичной ячейки общества («уравнительный коммунизм»). Чертежи дома-коммуны не найдены, но сохранилась подробная пояснительная записка, поражающая тщательностью, с которой регламентируются все стороны жизни обитателей дома.
В состав каждого жилкомбината включены группы жилых помещений, помещений общественного пользования и помещения «для жизни и воспитания детей». Жилая часть состоит из нескольких четырехэтажных корпусов, с комнатами на одного человека площадью 7 кв. м, оборудованными стандартной мебелью. Индивидуальных кухонь нет, так как предусмотрен полный переход к системе общественного питания. Санитарные помещения располагаются отдельными группами в каждом этаже, из расчета «один душ на 10 человек, одна ванна на 30-40 человек и одно очко на 10 человек».
Помещения общественного пользования размещаются в центре комбината в зданиях высотой 2-3 этажа, соединенных с корпусами теплыми переходами. Помимо центрального вестибюля с гардеробом, парикмахерской, справочным бюро и т. п., в их состав входит центральная столовая, физкультурный зал и группа клубных помещений: читальный зал с книгохранилищем на 5 тысяч книг, 50 комнат для индивидуальных занятий, комнаты групповых и кружковых занятий на 20-50 человек, лекционные аудитории-амфитеатры на 100 и 400 человек.
Дети размещаются в зависимости от возраста: в яслях, соединенных теплым переходом с жилой частью комбината, в детском саду и, наконец, в школьном интернате - своего рода мини-жилкомбинате в отдельном корпусе, вмещающем 380 детей в возрасте от 7 до 18 лет. Состав помещений общественного пользования в интернате примерно такой же, как и в жилкомбинате для взрослых, уменьшены только площади помещений. Предусмотрены кабинет врача, изолятор и приемная для посещения детей родителями - одна комната площадью 60 квадратных метров [7].
Каким же, в представлениях проектировщиков, должен быть идеальный «человек будущего», житель социалистического города? Он молод, активен. Ему не нужно заниматься хозяйством и обзаводиться собственностью: всем необходимым (наравне со всеми) его обеспечивает общественная система распределения. Он не имеет семьи, однако в одиночестве остается редко, только во время сна. Днём он занят высокопроизводительным трудом на про-
изводстве, свободное время посвящает общественным занятиям, посещает лекции, библиотеки, кружки, занимается физкультурой. У него могут быть дети, однако он встречается с ними лишь иногда, в общей комнате для посещений, поскольку их воспитанием тоже занимается государство. Своих родителей он тоже плохо помнит и не обязан о них заботиться. Он никогда не стареет и не уходит на пенсию, не может серьёзно заболеть или превратиться в инвалида. «Формируемый новый человек» абсолютно лишен индивидуальности и человечности, как хорошо функционирующая машина.
Для того чтобы эта машина бесперебойно работала, её нужно обеспечить всем необходимым. Этим должны заниматься государственные распределительные органы. «В городе обобществленного быта обслуживание индивидуальных потребителей сокращается до минимума, и аппарат распределения основным назначением приобретает обслуживание коллективов и учреждений. это позволяет значительно упростить систему распределительных органов. Индивидуальные потребности населения будут удовлетворяться... через распределительные ячейки в жилых комбинатах и. через универмаги. Последних будет немного, так как из круга распределения выпадет целая область хозяйственных предметов и продуктов питания».
Чтобы удовлетворить культурные потребности «формируемого нового человека», планом намечалось «создание дворцов культуры, развитое школьное, клубное, больничное, санитарно-профилактическое и физкультурное строительство». За чертой города должны были располагаться больничные городки, санатории и дома отдыха. Предусматривалось широкое развитие физкультуры и «внедрение ее в быт», «начиная с жилого комбината и завершая центральными городскими секторами физкультуры», общегородским стадионом и водной базой [8].
Положения утвержденного СНК плана определили принципиальный подход к проектированию планировки Щегловска, работа над которой с января 1930 года велась в Планировочной секции проектно-технического бюро Запсибкрайкомхоза2 (зав. проектным бюро Есипов, архитектор Андрианов, экономист Юрцовский, инженер Хмельницкий). К работе был привлечен также ряд краевых и местных организаций: Краевая планировочная комиссия, Крайисполком и Щегловский горсовет. Главной идеей проекта, завершенного в 1931 г., оставалось строительство города «социалистического типа, с максимально возможным обобществлением быта и исключением совершенно частной застройки». Декларировались также такие принципиальные положения, как «обеспечение максимальных удобств сообщения города с предприятиями», «рациональность в размещении кварталов и обслуживающих административных, общественных, культурных и коммунальных учреждений».
Некоторые из положений проекта 1931 г. явно противоречат друг другу. Например, практически невозможно совместить «размещение шахт и промышленных предприятий вблизи города и в соответствии с этим обеспечение жильем рабочих и служащих» и одновременно «создание наилучших санитарно-гигиенических условий жизни» [9]. Как показало уже ближайшее бу-
2 Западно-Сибирский краевой отдел коммунального хозяйства.
дущее, при отсутствии развитой транспортной инфраструктуры выполнимо только первое, а размещение жилья вблизи производственных предприятий стало источником серьезных экологических проблем не только в Кемерове, но и во всех городах Кузбасса.
Проект планировки 1931 г. по неизвестным нам причинам не был утверждён. Работа по проектированию нового городского плана в том же 1931 г. была передана бригаде Центрального банка коммунального хозяйства и жилищного строительства (Цекомбанк), при котором было создано Проектнопланировочное бюро, состоящее из иностранных специалистов (немецких, швейцарских, голландских и австрийских архитекторов и инженеров, всего 23 человека). Руководителем бюро стал приглашенный в СССР известный немецкий архитектор-градостроитель Эрнст Май [10].
Один из пионеров архитектуры современного движения, Май был широко известен своими работами в области градостроительства, которые публиковались в редактируемом им журнале «Das neue Frankfurt», посвященном вопросам архитектуры и художественной промышленности. В 1926-1930 гг., будучи главным архитектором Франкфурта-на-Майне, Май руководил масштабными работами по проектированию и строительству ряда рабочих поселков во Франкфурте и других городах Германии. Работа проводилась в рамках программы по ликвидации жилищного кризиса и оздоровлению тяжелых условий жизни в старых промышленных городах, с их скученностью, плотной застройкой и дворами-колодцами. Это потребовало от проектировщиков пересмотра взглядов на планировку города и разработки новых методов проектирования, позволяющих обеспечить равноценность квартир, «предоставить каждой жилой ячейке равно удовлетворительные условия в смысле освещения, вентиляции, близости зеленых насаждений и средств передвижения». Исходя из этого, Э. Маем был разработан принцип строчной застройки с «применением однорядного расположения домов, когда вдоль улицы или дороги дома строятся лишь по одной стороне. Эта система предусматривает проведение улиц перпендикулярно линиям домов, а вдоль последних тянутся лишь пешеходные дороги» [11].
Приобретенный в Германии опыт планировочных работ позволил Эрнсту Маю в кратчайшие сроки разработать проекты планировки новых городов Кузбасса - Щегловска, Кузнецка, Ленинска, Прокопьевска. При сравнении схем планировок Э. Мая для городов Кузбасса с его более ранними проектами для Германии становится очевидным принципиальное сходство использовавшихся планировочных приемов. Однако для Франкфурта, имевшего большие промышленные комплексы, по предложению Мая строились «добавочные» города, а вернее, поселки, застроенные исключительно жилыми домами и связанные удобным транспортным сообщением с главным городом. Город в этом случае является центром тяготения, где остаются центральные учреждения: университеты, театры, крупные универмаги, больницы и т. д. Перенесение принципов поселкового строительства на планировку крупных новых городов привело к тому, что в ряде случаев города оказались лишены явно выраженного центрального ядра.
Это произошло и с проектом Щегловска на 135 тыс. жителей, который предусматривал планировку левобережного города, связанного с химической промышленностью. По замыслу Э. Мая, город должен строиться заново, на месте снесенного старого, преимущественно деревянного Щегловска. На плане не указано ни одно из капитальных зданий, которые уже были построены к тому времени в Щегловске - железнодорожный вокзал, Дворец труда, окружная больница, каменные жилые дома. Социалистический город разбивался на кварталы по 10 тыс. жителей, состоящие из одинаковых жилых комплексов строчной застройки с полным обеспечением первичным общественным обслуживанием: яслями, детским садом, школой, прачечной и клубом-столовой. Школы размещались в «зеленых коридорах» между кварталами.
Именно однообразие строчной застройки, её одинаковость на всей городской территории стали объектом жесткой критики проектов Мая в период, когда в советской архитектуре наметилась переориентация от конструктивистской направленности к освоению классического наследия. Однако фактически эти проекты логически продолжают идею строительства в Кузбассе социалистических городов с полным обобществлением быта, идею, впервые появившуюся в докладе, одобренном Совнаркомом в 1930 году. Собственные предложения Э. Мая по развитию коллективных форм жилья отнюдь не заходили так далеко, как проекты советских домов-коммун. Он действительно считал, что «нет ничего более ошибочного, как стремление игнорировать начала коллективизма в жилищном строительстве. Жилище нашего времени должно, подобно пчелиному улью, быть комплексом отдельных ячеек» [12]. Но под «отдельной ячейкой» Май подразумевал не индивидуальную спальную ячейку, а экономичную по площади 3-4-комнатную квартиру для одной семьи, с кухней, ванной, уборной и т. д. Вероятно, Э. Май не просто был знаком с материалами предшествующих разработок по проектированию соцгородов, но и должен был использовать их в собственной работе. Видимо, не случайно жилкомбинаты на планах Мая, так же, как и в упомянутом докладе, сгруппированы по три-четыре корпуса.
В проекте группы Мая разрешались только вопросы архитектурной планировки селитебной территории города, при этом вопросы размещения и организации промышленной территории, транспорта, агрозоны, инженерного оборудования города не прорабатывались. Несомненным преимуществом проекта Мая было то, что в нём, в отличие от первого городского плана 1918 года (арх. П. А. Парамонов), предусматривалась возможность развития застройки в восточном направлении, за реку Искитимку. Заискитимская часть связывалась с промышленной зоной идущими с запада на восток магистралями. Таким образом, планировка Э. Мая предопределила направление основных городских магистралей широтного направления, разбивка которых началась уже в 1931 году.
Схема планировки Щегловска была представлена в научно-технический совет Государственного управления коммунального хозяйства, где была утверждена и принята к осуществлению.
До настоящего времени считалось, что ни один жилой комплекс в Кемерове по схеме Мая так и не был построен. Однако проведенные исследова-
ния позволяют утверждать, что эта точка зрения ошибочна. Один жилкомби-нат все-таки был выстроен на Притомском участке, откуда началось капитальное городское строительство. На плане Кемерова 1934 года, хранящемся в фондах областного краеведческого музея, эти четыре жилых дома, ориентированных длинной осью в направлении север-юг, обозначены как «дома ТЭЦ». Их расположение на плане города в точности соответствует расположению одной из жилых групп на схеме планировки Эрнста Мая. О том, что «по проекту начато в 1931 году строительство четырех домов-коммун на При-томской полосе», упоминается также в пояснительной записке к предварительному варианту следующего генплана Кемерова, выполненному Новосибирским Горстройпроектом в 1936 году [13].
Хотя дома ТЭЦ и назывались коммунами, по планировочной структуре они уже не настолько радикальны, как проектировавшиеся в 1930 году жил-комбинаты. Они представляют собой дома так называемого «переходного типа», с неполным обобществлением быта. Такие жилые дома начали проектироваться после выхода постановления ЦК ВКП(б) «О работе по перестройке быта» (принято 16 мая, опубликовано 29 мая 1930 г.). Как справедливо отмечает С. Хан-Магомедов, в нём «просматривается некоторая растерянность партийно-государственного руководства в связи с тем, что провозглашенные им грандиозные социальные программы не на что осуществлять, и что это может вызвать социальную напряженность в стране и недовольство трудящихся политикой партии» [14]. В постановлении «проекты перепланировки существующих городов и построения новых исключительно за счет государства, с немедленным и полным обобществлением всех сторон быта трудящихся» названы оппортунистическими и утопическими. СНК Союза предлагалось «в 15-дневный срок дать указания о правилах постройки рабочих поселков и отдельных жилых домов для трудящихся» (курсив мой. - И.З.). Отметим, что постановление вышло всего лишь через месяц после того, как тот же СНК утвердил предложение Сибкрайисполкома о строительстве в Кузбассе соцго-родов с полным обобществлением быта!
Нам не удалось установить, кто из архитекторов или какая проектная организация занималась переработкой проекта жилкомбината в дом-коммуну «переходного типа» (установление авторства проектов сталинского периода -вопрос наиболее сложный и далеко не всегда решаемый). Интересно, что проектировщикам удалось в одном здании совместить различные типы жилья, с разной степенью обобществления быта, предназначенные для разных социальных групп населения. Второй этаж дома-коммуны представляет собой коридорное общежитие для одиноких с общими санузлами. Первый, третий и четвертый этажи решены по секционному типу. В некоторых секциях на лестничную площадку выходят по три жилых ячейки для малосемейных, состоящих из небольшого тамбура и двух комнат, в одной из которых предусмотрена кухня-ниша площадью 3-4 кв. м. При этом с лестницы же предусмотрен вход в ванную и санузел, общие для всех трёх квартир. В остальных секциях расположены обычные трёхкомнатные квартиры (по две на этаж) с санузлами, ванными комнатами, кухнями-столовыми по 9 кв. м. Впервые в городе в этих домах сразу предусматривалось обеспечение горячей водой
и централизованное отопление от котельной. Дома Притомского жилкомби-ната были одними из последних построек города, в которых нашли отражение приемы архитектуры конструктивизма: горизонтальное членение фасадов, сплошное вертикальное остекление лестничных клеток, ленточные и угловые балконы.
Несмотря на то, что темпы роста населения в Щегловске намного превысили расчетные (1931 год - 48 тысяч, а на 1 января 1932 года - уже свыше 90 тыс. человек, т. е. в 1,5 раза больше, чем прогнозировалось), основные капиталовложения по-прежнему направляются в промышленное строительство. В таких условиях обеспечить нормальным жильем постоянно растущую армию рабочих было невозможно. Общественного транспорта в городе не было, и неизбежным стало размещение «временного» жилья рядом с предприятиями. Было разрешено строительство так называемых «аварийных» посёлков из зданий «облегченного стандартного типа» (дощатых каркасно-засыпных бараков), которые жильем можно было назвать с большой натяжкой.
Эта ориентация на «временность» и на удешевление строительства привела и к трансформации идеи соцгорода, которая обозначилась уже в 1931 г., в эскизном проекте первого квартала соцгорода по схеме Э. Мая на 6900 человек (составлен бригадой Стандартпроекта под руководством арх. Гуревича). Согласно проекту, этот квартал (ограниченный в настоящее время пр. Ленина, ул. Коммунистической, Черняховского и Володарского в привокзальной части Кемерова) застраивался не четырехэтажными жилкомбинатами, а небольшими стандартными двухэтажными каменными и деревянными домами. Единственное, что напоминало о схеме Мая - расположение домов параллельными рядами, вытянутыми с юга на север.
Уже в 1933 году едва начавшаяся застройка по схеме Э. Мая прекращается. Резкая переориентация идеологической и художественной направленности советской архитектуры на фоне изменения общего социально-политического курса страны приводит и к изменению направленности проектов планировки и застройки городов. Радикально меняется сам смысл понятия «социалистический город», в котором уже нет места идеям социального равенства. На первый план выходят вопросы разработки парадных градостроительных ансамблей.
Таким образом, работы по планировке Кемерова в начале 1930-х гг. носили в основном поисковый характер и не могли быть реализованы по ряду причин, среди которых можно назвать следующие:
- частая смена директивных установок в области градостроительства;
- постоянный пересмотр перспектив промышленного развития региона и связанной с этим численности населения города;
- игнорирование в новых проектах сложившейся планировочной структуры города, что требовало сноса всей существующей застройки и изменения трассировки улиц;
- многолетняя диспропорция между капиталовложениями в промышленность и в развитие инфраструктуры и жилищного строительства города, сделавшая невозможным осуществление масштабных градостроительных проектов.
Застройка Кемерова в указанный период в основном осуществлялась стихийно. Однако градостроительные проекты начала 1930-х гг. оказали влияние на развитие планировочной структуры города, определив направление развития селитебной территории и положение основных городских магистралей. Построенный в соответствии с планировкой Мая жилкомбинат При-томского участка, состоявший из четырех домов-коммун, является частью архитектурного наследия Кемерова.
Библиографический список
1. Колобков М.Н. Кемеровская область. Природные и экономические ресурсы и перспективы развития хозяйства. - Новосибирск, 1950.
2. ГАНО, ф. р-12, оп. 2, ед.хр. 210, л. 6.
3. Там же, л. 127.
4. Там же, л. 68.
5. Там же, л.16.
6. Там же, л.11.
7. Там же, л. 93.
8. Там же, л.13.
9. Щегловск. Проект планировки. Пояснительная записка. - Новосибирск: Проектбюро Запсибкрайкомхоза, 1931. В кн.: М. Кушникова, В. Сергиенко, В. Тогулев. Страницы истории города Кемерово. Книга вторая. - Кемерово: Изд-во «Сибирский родник», 1998. - С. 625-636.
10. Хан-Магомедов С.О. Архитектура советского авангарда. Книга вторая. Социальные проблемы. - М.: Стройиздат, 2001. - С. 258.
11. Э. Май. Поселковое строительство (опыт Франкфурта). В кн.: Д. Аркин. Архитектура современного Запада. - М.: Изогиз, 1932. - С. 166-178.
12. Там же, с. 169.
13. Пояснительная записка к предварительному варианту генплана г. Кемерово. Горстройп-роект. Новосибирское отделение. - Новосибирск, 1936.
14. Хан-Магомедов С.О. Указ. соч., с. 294.
I.V. ZAKHAROVA
THE TRANSFORMATION OF THE CONCEPT OF THE SOCIALIST CITY REFLECTED IN THE CITY PLANS FOR KEMEROVO AT THE BEGINNING OF 1930S
The city plans for Kemerovo (until 1932: Shcheglovsk), resulting from the establishment of the Ural-Kuzbass enterprise, presupposed the building of a 'socialist type' city with complete collectivisation of daily life. The paper is devoted to the history of city planning in Kemerovo and the influence of these designs on the urban fabric and architecture of the city.
