CC BY
174
УДК 008.001
Н.В. Барабошина
ТРАНСФОРМАЦИОННЫЕ ВОЗМОЖНОСТИ ХРОНОТОПА МАЛОГО ГОРОДА
Определяются методологические и инструментальные возможности понятия «хронотоп», разрабатывается также родственное понятие «хронотоп малого города». Определяются возможности использования понятия «хронотоп малого города» для оптимизации культурной политики и проектирования малого города.
Хронотоп, хронотоп малого города, время культуры, пространство культуры
N.V. Baraboshina TRANSFORMATIONAL POSSIBILITIES OF SMALL TOWN CHRONOTOP
The article deals with the problem of methodological and technological potential of the «chronotop» concept. The author develops the related concept «the chronotop of a small town» and considers the possibility of its application intended to optimize the cultural policy and designing a small town.
Chronotop, the chronotop of a small town, culture time, the space of culture
Современная социокультурная ситуация характеризуется быстрым и противоречивым изменением пространственно-временных координат бытия человека. Человек практически не мыслит себя вне города и город отражает, как в зеркале, лицо современного обывателя. Город, ставший в XX веке прибежищем человека, стремится трансформироваться в мегаполис с его футуристическими пейзажами, растущими в горизонтальной и вертикальной проекциях. Время выполняет роль катализатора, фермента ускоряющего культурную динамику, меняющего ценность времени отдельного человека в городе и всего городского сообщества в целом. На сегодняшний день прирост таких динамично развивающихся городов в России осуществляется в основном за счет мегаполисов. Большинство малых городов остаются вне этих трансформаций. И несмотря на то, что существуют некоторые счастливые примеры «обретения себя» такими городами, как Великий Устюг или Мышкин, это лишь подчеркивает исключительность данных проектов на общем фоне кризиса малых городов в России.
Понятие «малый город» относительно недавно определено современной наукой. Оно зародилось в начале XX столетия, одновременно с процессом интенсивной урбанизации на пространстве России, вызванной сложными процессами модернизации Российского государства.
Основным критерием деления городов на небольшие, малые, средние, большие и крупные до сих пор считается численность населения. Город - это поселение с численностью населения более чем 20 тысяч горожан. Малые и средние города (с населением до 100 тыс. человек) составляют две трети городов России и в зоне их влияния проживают 42 миллиона человек. По итогам переписи 2010 года 155 городов относятся к средним (население от 50 до 100 тыс. человек), 781 город - к малым (население менее 50 тыс. человек) [1].
Малые города России являются административными центрами сельскохозяйственных, промышленных районов или осваиваемых территорий. Малые и средние города играют роль своеобразных столиц сельских районов и даже целых регионов. Они - своего рода сосредоточие жизни, «опорные точки» своих территорий, место расположения промышленных предприятий, транспортнораспределительные узлы, научные центры и зачастую единственные очаги культуры и образования. У каждого города свой неповторимый уклад жизни, свой облик, свой силуэт, образ, оригинальная мысль и память. Малый город это своеобразный культурный феномен, по-разному раскрывающий свою суть в разные исторические эпохи.
В исследовании Ж.Б. Балдандоржиева малый город определен как городское поселение с численностью населения до 50 тысяч с законодательно закрепленным и присвоенным статусом «город», имеющее материальное, нематериальное, природное и социокультурное наследие, проявляющееся в образе жизни, параметрах поведения, архитектуре города, сознании горожанина, созидаемое город-222
ским сообществом, транслируемое культурной памятью, историко-культурными традициями, обычаями, сохраняемое коллективными способами жизнедеятельности [2].
На наш взгляд, вышеперечисленные характеристики малого города необходимо дополнить специфическими культурными пространственно-временными координатами малых городов: типом пространственной организации города, особым типом пространственных отношений, городских границ, культурной динамики, ритма, скорости и темпа развертывания социокультурных процессов в малом городе.
Из мира «вещей второй природы» именно малые города в большей степени, обладая особой пространственной архитектоникой, меняющейся в процессе исторического развития, способны определить культурно значимые характеристики развития человека, ориентиры культурной практики человека. «Малый город» - это, прежде всего не формальное, юридическое (с точки зрения численности населения, наличия статуса и т.д.), а культурологическое понятие (феномен), в котором воплощаются определённая пространственная организованность и изменчивость бытия человека.
Проблема малых российских городов во многом определяется тем, что города России исторически не закрепили в своем пространстве опорных структур для развития современных экономических отношений. Широко известно, что российская промышленность возникала при усадьбе и в селе, а свое проникновение в город осуществила посредством формирования заводской слободы при промышленных или транспортных предприятиях.
И.А. Ильин отмечал, что основное чувство, которое было присуще русскому народу, это чувство беззащитности в условиях «отовсюду открытой и лишь условно делимой равнины», где не было ограждающих рубежей. Малые города России в первую очередь были призваны перегородить это «проходной двор» [3]. Поэтому города России возникают не как пространства экономические, основанные на корпоративном характере торгово-ремесленного населения, а как территории политикоадминистративного центра [4].
В. Л. Глазычев, говоря о тотальной «слободизации» поселений, отмечает, что между «городом» как некой предметно-пространственной формой и приличествующим ей набором внешних атрибутов и городом как сообществом людей, связанных именно фактом совместного бытия, не делалось различия, слободе придавалась только «форма города» [5].
В XX веке эти города пережили ломку своего хронотопа, пытаясь подстроиться под тренды эпохи ускоренной индустриализации и урбанизации. Их военно-оборонительная функция стала неактуальной в условиях постоянных территориальных приращений, административная система тоже претерпевала реорганизацию, актуальность в этих условиях удалось сохранить городам-центрам промышленного производства и городам-транспортным узлам. Пространство остальных городов было кардинально «перекроено», что повлекло за собой смену «смысла» города, зафиксированного его хронотопом.
В современных условиях крупные промышленные предприятия, которые в большинстве малых городов переживают не лучшие дни, перестают определять пространственные и временные координаты города. Границы городского пространства размываются, город теряет в сознании обывателя всякую ценность. Доминантами пространства города в лучшем случае становятся торговые центры, где горожанин потребляет товары и услуги, чтобы обрести некое подобие «смысла» быть горожанином. Эту особенность социокультурного восприятия города как торгового центра прослеживает Ж. Бодрийяр, отмечая, что гипермаркет служит пространством-временем «операционной симуляции социальной жизни» [6].
Жизнь в малом городе превращается в бытование. Горожанин ощущает себя провинциалом, для которого городская жизнь - это ощущение своей ущербности по сравнению с насыщенной впечатлениями жизнью жителя мегаполиса. Появляется новый тип обывателя - мещанина XXI века, обсуждающего новую модель сотового телефона, сюжет сериала, героев ток-шоу. Его жизнь задана стагнационным хронотопом, черты которого точно описал М. Бахтин в хронотопе провинциального городишки еще в начале XX в. «Такой городок - место циклического бытового времени. Здесь нет событий, а есть только повторяющиеся «бытования». Время лишено здесь поступательного исторического хода, оно движется по узким кругам: круг дня, круг недели, круг месяца, круг всей жизни. Люди в этом времени едят, пьют, спят, имеют жен, любовниц, мелко интригуют, сидят в своих лавочках или конторах, играют в карты, сплетничают. Это обыденно-житейское циклическое бытовое время. Оно знакомо в разных вариациях и по Гоголю, и по Тургеневу, по Глебу Успенскому, Щедрину, Чехову. Приметы этого времени просты, грубо материальны, крепко срослись с бытовыми локальностями: с домиками и комнатами городка, сонными улицами, пылью и мухами, клубами, биль-
ярдными и проч. Время здесь бессобытийно и потому кажется почти остановившимся. Здесь не происходит ни «встречи», «ни разлуки». Это густое, липкое, ползущее в пространстве время» [7].
Такой город, как и человек в этом городе, не стремится экспериментировать, он не желает меняться, ориентируясь в лучшем случае на прошлое, а то и вовсе утопая в настоящем - бытовании. Такой город не способен к саморазвитию, не может генерировать новое, не желает строить планы. Горожане пассивны и неспособны к самоуправлению, проявлению гражданственности, инициативности, предпринимательской активности. Это неразборчивые потребители товаров и скромного набора услуг. Теории рационального выбора не для них. Для них важна позиция или ранг в социальной иерархии, но отсутствует способность задать ту систему горизонтальных связей, которая необходима для формирования подлинной гражданской культуры. Они пассивно подчиняются сложившейся системе власти, основанной на связях и близком родстве.
Важной задачей в этих условиях становится формирование нового типа малого города с особой гражданской и экономической культурой. Такой город не боится конкурировать за счет финансово успешных граждан (среднего класса), самостоятельно привлеченных инвестиций, динамично развивающейся системы взаимовыгодных контактов между городом и прилегающими районами. Он смело смотрит в будущее, не страшится стремительного развития своего «тела» (пространства улиц, торговых центров, промышленных и офисных помещений) и своей «души» (рекреационного пространства - спортивных и культурных площадок). Эти изменения будут способствовать развитию необходимой автономии в рамках общего пространства страны, необходимой свободы для экспериментов.
Задать такой вектор развития малого города возможно через координаты пространства и времени, объединенные в инновационном хронотопе, который является «движущей силой», выступает своеобразным механизмом, позволяющим не только задать координаты времени и пространства города, но и изменить самого горожанина. Практика западных городов демонстрирует удачные проекты реконструкции городских пространств. «Городское инсценирование», «драматургия города», «городской маркетинг», «городская сцена» - эти понятия прочно легли в основу городского управления и развития как экономической, так гражданской культуры города [8].
Важно отметить, что малый город кроме реконструкции экономического пространства должен ощутить на себе трансформации иного рода - создать пространство для самореализации различных социальных групп и тем самым предложить этой группе площадку для динамичного развития, расширить сугубо эксплуатационное пространство магазинов, офисов, предприятий за счет креативного пространства студий, институтов, театров, музеев. Федеральный президент Германии (19992004 гг.) Йоханнес Рау отмечал, что «рынок как принцип организации экономики необходим, однако рынок слеп в плане ценностей. Если развитие представлений о человеке вы связываете с соревнованием и конкуренцией, то нечего удивляться, если однажды не только молодое поколение будет знать, прежде всего, лишь то, что такое цена, и не будет знать никаких других ценностей. Мы не можем деградировать до уровня общества дивидентов» [8]. Иными словами, развитие экономической составляющей хронотопа города должно подкрепляться социокультурными трансформациями.
Перед современным малым городом стоит перспектива создания креативного городского пространства, где творчество и самореализация человека становятся основой всего. В креативном городском пространстве создаются условия для самовыражения людей, появляются возможности на основе этого создавать производства.
Креативный город - это город, сумевший преобразовать свой хронотоп в соответствии ускоренными темпами модернизации и глобализации - перестроить городской ландшафт в соответствии с новыми задачами экологии, качества жизни; городскую среду в соответствии с современными моделями коммуникации. Сами городские поселения будут все больше ориентироваться на креативный, интеллектуальный класс, остро конкурируя между собой за самых талантливых людей.
Основы формирования креативного города исследователи видят в формировании публичного пространства, так называемого third place. По аналогии, «первое место» - это жилье, «второе» - работа. А вот «третье место» является одновременно и территорией общения, и зоной отдыха, и местом работы.
В мегаполисах доминирование получает публичная сфера. Публичная жизнь разворачивается в цехе промышленного предприятия, офисе коммерческой фирмы, школьных и вузовских аудиториях, кабинетах и конференц-залах учреждений государственной и муниципальной власти, на улицах, в магазинах, общественном транспорте. Преобладают публичные, приобретенные динамические статусы и размытые социальные роли. Институты публичной жизни меняются более динамично, нежели институты жизни частной и придают дополнительную динамику социальному пространству. Основным контрапунктом, организующим городскую среду, становится офис - рабочее место [9].
В «малом городе» по-прежнему преобладает сфера частной жизни, очагом которой остается дом, квартира. Ценность «дома» для человека провинции очень высока. Дом, а не место работы, определяет успешность жизни молодых.
Наблюдается экспансия правил частной жизни в публичную сферу. Наличие связей, знакомств определяет место молодого человека, закрепляя предписанные статусы «успешного», «активного», «целеустремленного» человека. Профессиональный уровень теряет свое значение. Оценка деятельности сотрудника предприятия зависит от личного расположения начальства, а не от его профессиональных навыков. Меняет свое значение и институт образования - обучение в вузе - это не способ открыть для себя новые горизонты в плане самосовершенствования, а еще один способ поддержки и «оправдания доверия» «семьи», «домашнего предприятия». В таких условиях горожанин практически гарантированно со временем превращается в обывателя - человека, лишенного общественного кругозора и личной стратегии развития, живущего только мелкими интересами и озадаченного выживанием в сегодняшнем дне.
Если попытаться проанализировать публичное пространство, которое сложилось в малых городах, то понятие «1:Ыгёр1асе» в нем практически отсутствует. Молодые жители города затрудняются с определением самого понятия досуга, в лучшем случае говоря о «просиживании» свободного времени в социальных сетях или за просмотром фильмов. Или заменяют его традиционным «пройтись с друзьями», «погулять», «пообщаться». Местом такого общения является центральный парк, аллея. Причем, в данном случае воспроизводится традиционный сельский уклад - променады, известные еще со времен классиков.
А. Быстрицкий отмечает, что основным культурным ресурсом современного города является коммуникация [10].
Городская коммуникация - это интегративный показатель развития городской цивилизации. Одно из последних исследований города Тулигановой Е.В. определяет пространство города как систему информационно-коммуникативных оснований социальной деятельности, воплощенных в разнообразных знаково-символических продуктах социокультурной практики, локализованных в определенных территориальных границах [11].
Города возникают на определённой стадии развития коммуникационных возможностей людей, фактически закрепляя сложившийся опыт взаимодействия. Город, структурируя каналы коммуникации между людьми, задает определённый хронотоп (пространство, площадки для взаимодействия) и время взаимодействия, а через него всю жизнь - поведение, ритмы работы и отдыха горожан. Неврозы, расстройства, нервные срывы и депрессии можно объяснить следствием неструктури-рованности пространства и времени, в котором живет человек.
В этом плане горожанин малого города должен быть защищен от вышеперечисленных проблем в силу более четкой и понятной коммуникации, в свою очередь определенной более органической структурой и цикличностью времени. «Времена года, погода, естественное поведение обитающих рядом и вместе с ним задают естественный строй времени, и если сжиться с ним, то и проблем почти не возникает. Однако такой ритм, хотя по-своему органичен, хорош и привлекателен, но не всегда позволяет человеку совершать волевые интенсивные усилия для самоустроения жизни, задать новый темп своей деятельности, сколь-нибудь независимый от окружающей природы» [12].
Вся система общественных связей и городских мероприятий должна быть ориентирована на поддержание старых и создание новых площадок коммуникации. Город, опираясь на прошлое, должен обрести себя в будущем с помощью общественных инициатив, новых производственных проектов, позитивной рекламы.
Изучать феномен города прошлого в его единстве с городом современным возможно только в его хронотопическом ключе (единстве модусов времени и пространств бытия). Бахтин называл это качество хронотопа «вненаходимостью», которая дает возможность исследователю возможность «нового видения», недоступного тем, кто ощущал феномен города в прошлом, и тем, кто является городским обывателем сейчас. Этот метод открывает новые перспективы описания образа города и конструирования положительного имиджа города, создания городской сцены и преобразования городского ландшафта [13].
Таким образом, понятие «хронотоп» позволяет рационализировать интерпретацию пространства и времени как проект и процесс проектирования мировоззрения, данное и заданное, ставшее и становление, объективное и субъективное. Хронотоп является одной из универсальных моделей, позволяющих постичь внутреннюю самоорганизацию культуры и ее воздействие на людей. Выступая выражением всеобщего, пространство и время непрерывно формируют смыслы культуры и их передачу человеку.
ЛИТЕРАТУРА
1. Передерий А.А. Классификация и типология городов / А.А. Передерий // Научнотехническая конференция МГТУ. Секция «Актуальные проблемы менеджмента, маркетинга, экономики и права». М.: МГТУ, 2000. С. 112-119. Режим доступа: //http://www.mstu.edu.ru
2. Балдандоржиев Ж.Б. Малые города: типология и классификация в контексте культурного наследия (на примере малых городов Восточного Забайкалья) / Ж.Б. Балдандоржиев // Гуманитарный вектор. Чита: ЗабГГПУ, 2011. № 3 (27). С. 112-119.
3. Ильин И. А. Россия есть живой организм / И. А. Ильин // О русской идее // Русская идея. М.: Республика, 1992. С. 429-443.
4. Вебер М. Избранные произведения / М. Вебер. М.: Прогресс, 1990. 808 с.
5. Глазычев В.Л. Выслобождение городов. - Режим доступа: http://www.glazychev.ru/ habitations&cities/1993_vyslob_gorodov.htm, загл. с экрана.
6. Бодрийяр Ж. Общество потребления. Его мифы и структуры / Ж. Бодрийяр. М.: Культурная революция, Республика, 2006. 269 с.
7. Бахтин М.М. Формы времени и хронотопа в романе / М.М. Бахтин // Эпос и роман. СПб.: Азбука, 2000. 300 с.
8. Бурлина Е.Я. «В поисках ускользающих городов»: европейский город как учебник / Е.Я. Бурлина // Межкультурная коммуникация. Толерантность. Самара: Самар. кн. изд., 2007. 304 с.
9. Лейбович О.Л. Большой город в постсоветском пространстве / О.Л. Лейбович, А.Н. Кабац-ков, Н.В. Шушкова // Мир России. 2004. № 1. С. 91-105.
10. Быстрицкий А. Urbsetorbis / А. Быстрицкий // Новый мир. 1994. № 12. С. 167-180.
11. Тулиганова И.В. Социокультурное пространство современного города: автореф. дис. ... канд. филос. наук / И.В. Тулиганова. Саратов, 2009. 166 c. Режим доступа: //http://www.dissercat.com
12. Быстрицкий А. Urbsetorbis / А. Быстрицкий // Новый мир. 1994. № 12. С. 167-180.
13. Аксенов А.В. Вненаходимость и диалог (Философско-эстетическое наследие М.М. Бахтина в свете проблем рецептивной эстетики) / А.В. Аксенов // Диалог. Карнавал. Хронотоп. 1999. № 1. С. 5-40.
Барабошина Наталья Владимировна - Nataliya V. Baraboshina -
соискатель кафедры «Философия Postgraduate
и культурология» Самарского государственного Department of Philosophy and Cultural Studies медицинского университета Samara State Medical University
Статья поступила в редакцию 15.05.12, принята к опубликованию 06.11.12
