CC BY
70
Пунченко Станислав Игоревич
соискатель кафедры теории и истории государства и права Кубанского государственного университета _(тел.: +79282832709)
Трансформации современного общества
и обеспечение социальной эффективности права
Статья посвящена вопросам влияния современных общественных изменений на социальную эффективность права. Социальные ценности и институты кардинально меняются, и это должно находить свое выражение в нормах права.
Ключевые слова: трансформация, глобализация, обеспечение, социальная эффективность права.
S.I. Punchenko, Competitor of a Chair of Theory and History of State and Law of the Kuban State University; tel.: +79282832709.
Transformations of modern society and support of social efficacy of law
This article is devoted to issues of influence of modern society changes on social efficacy of law. Social values and institutes change cardinally and it must be expressed in law norms.
Key words: transformation, globalization, support, social efficacy of law.
Понятие социальной эффективности права в современном мире приобретает новое звучание, новые аспекты. Кардинальное изменение общественной жизни конца XX - начала XXI в. не могло не оказать влияние на взаимодействие личности и общества, личности и государства, на отношения между социальными группами и социальную структуру. С точки зрения общественного бытия человечества XX в. обнаружил целый ряд глубочайших противоречий и парадоксов. Основной осью этих противоречий явилось отношение «человек - общество». Именно здесь, в этом пространстве в XX в. резко возросло число своеобразных «оборачиваний» общества, его институтов против человека [1, с. 9]. Все это, естественно, не могло не сказаться на социальной эффективности права в целом как регулятора общественной жизни и действенности его норм и институтов.
Современное общественное устройство характеризуется невиданным усложнением социальной организации, интенсификацией культурных связей и обменов, ростом культурного многообразия, отходом от господствующей в эпоху массового индустриального общества унификации и стандартизации и формированием человека, обладающего критическим сознанием и стремлением реализовать свой творческий потенциал [2, с. 95]. В то же время в современном
обществе человек растворяется в той или иной социальной общности и зачастую оказывается простым инструментом утверждения тех или иных социальных притязаний и разрешения социальных конфликтов.
В литературе с сожалением отмечается, что в современном мире в действии права стал четко проявляться его формальный механический характер воздействия на общество, его социальные отношения и структуры. Право начинает сводиться к так называемому формально-регулятивному механизму, машине, «штампующей» единообразные формы из весьма разнообразного материала человеческого поведения. Право вырождается в «законничество», превращается в некий технико-юридический агрегат, агрегат преимущественно оформительского порядка, призванный в основном адекватно с формальной стороны закрепить решения деловых проблем [3, с. 12, 19]. В этих условиях под сомнение ставится сама «социальность» эффективности права, подлинность его воздействия на общественное сознание и общественную жизнь. Такое воздействие носит не социальный, а формальный характер, характер политический, государственный, но зачастую оторванный от социальных традиций и национального менталитета, от социальной комфортности существования индивида, от его созидательности, творчества, самореализации.
45
В нынешних условиях существенной трансформации подверглись и социальная структура, и социальные отношения. По мнению Д.А. Сили-чева, складывающаяся социальная реальность является в высшей степени противоречивой. С одной стороны, имеет место рост экономической эффективности и расширение слоя самых высокооплачиваемых и привилегированных, с другой стороны, наблюдается экономическая стагнация для непривилегированного большинства и ухудшение социально-экономического положения наименее защищенных [4, с. 4].
Серьезной психологической проблемой современного общественного сознания, влияющей на эффективность социальных регуляторов, можно считать так называемое отчуждение. Э. Фромм по этому поводу писал: «Нигде так полно не проявился этот дух отчуждения, как в отношении человека к самому себе. Человеком продается не только товар, не только продукты его труда, но и он сам, при этом человек ощущает себя товаром. Рабочий продает свою физическую силу; предприниматель, врач, работник умственного труда продают свою "личность". Эта "личность" должна обладать всеми качествами товара; если ее хотят продать, она должна быть достаточно привлекательна, а, кроме того, ее обладатель должен соответствовать целому ряду других немаловажных требований; например, он должен быть энергичен, инициативен и т.д. и т.п. - в соответствии с ситуацией на рынке. И - как со всяким другим товаром - рынок определяет цену и стоимость тех или других личностных качеств человека, и даже определяет само их существование. Если качества, которые может предложить человек, не пользуются спросом, то у него нет вообще никаких качеств; точно так же товар, который нельзя продать, ничего не стоит, хотя и обладает потребительской стоимостью. Таким образом, уверенность в себе, "чувство собственного достоинства" превращаются лишь в отражение того, что думают о человеке другие» [5, с. 152-153].
Ряд авторов подчеркивает и тотальное омас-совление общества в XX в. Так, В.С. Барулин указывает, что рост элементов общественного производства, разрушение старых локально-патриархальных границ, универсально развиваемая социальная мобильность, всепроникающее и всех уравнивающее воздействие средств коммуникации, культуры - все это вместе взятое привело к развитию нового социального явления - массы, возрастанию ее воздействия на все процессы жизни общества и человека. При этом развившиеся контакты человека с социальной массой сказались на нем противоречивым образом. С одной стороны, эти связи
в определенной мере освободили человека от локально-патриархальной замкнутости, расширили горизонты его бытия. Безусловно, чувство сопряженности человека с интересами, ценностями массы людей придало ему чувство социальной устойчивости, защищенности. Но, с другой стороны, разрыв старых социально-патриархальных связей в условиях, когда масса приобрела предельно широкий, аморфный характер, когда общие интересы этой массы весьма неопределенны и неустойчивы, привел к тому, что конкретный живой единоличный человек ощущает себя предоставленным самому себе, никому не нужным, потерянным [1, с. 11]. Все это не может не накладывать отпечаток на работу по измерению и повышению социальной эффективности права.
Многие авторы обозначают современное социокультурное состояние как «культурную коррозию», т.е. утрату системного характера «ценностных ориентаций, социальной адекватности и культурной компетентности» [6, с. 444], что приводит к изменению природы массовой культуры, функционирующей как адаптационная система, как механизм социализации, в том числе социализации правовой. В современном, динамически развивающемся обществе с существенным уровнем социальной стратификации и утраченными или ставшими неэффективными традиционными способами самоидентификации массовая культура становится механизмом социализации и начинает выполнять ценностно-ориентационные функции, реализуемые, в частности, через социально маркированное потребление [2, с. 135].
При исследовании социальной эффективности права в современных условиях следует иметь в виду существенную трансформацию системы источников права. В литературе отмечается, что в современном информационном обществе, хотя закон и иные нормативные акты и играют по-прежнему первостепенную роль в социальном регулировании общественных отношений, механизм их функционирования претерпевает серьезные изменения.
Поэтому учение о правовой методологии должно освободиться от ориентации на наличный законодательный корпус и сфокусироваться на правовых коммуникациях как принципиально новом источнике права. «Плоское, одномерное, упрощенное "техническое" право, пригодное для решения узкопрагматических задач, должно уступить место живому человеческому праву для свободного и справедливого общения людей» [7, с. 202].
Исследование процессов построения человеком своей социальной и личностной
46
ОБЩЕСТВО И ПРАВО • 2014 • № 4 (50)
идентичности, формирования персональной системы ценностей, когнитивных механизмов, обеспечивающих индивидуальные стратегии поведения в изменяющихся социальных обстоятельствах, т.е. того, что в целом можно определить как активность личности в ходе социализации, составляет сегодня значительную часть социально-психологического знания [8, с. 43]. В то же время необходимо не только научное исследование соответствующих вопросов, но и преломление их в практической плоскости, в государственной политике. Естественно, все это должно учитываться в исследованиях социальной эффективности, социальной ценности, социального назначения права в современных условиях.
По словам В.Э. Бойкова, существенная характеристика ценностной структуры массового сознания современного российского общества состоит в том, что в нем приобрели доминирующее значение ценности потребительского общества и прагматические установки жизнеобеспечения. Эта тенденция выразилась в приоритете терминальных ценностей (личная безопасность, здоровье, семья и дети, комфортная жизнь и др.) над инструментальными (профессионализм, образованность, нравственность, межэтническая толерантность и др.) [9, с. 28].
1. Барулин В.С. Российский человек вXXвеке. Потери и обретение себя. М., 2000.
2. Костина А. В. Массовая культура как феномен постиндустриального общества. М., 2008.
3. Гэиценко Г.Д. Право как социокультурное явление: состояние проблемы и перспективы разрешения. Ставрополь, 2002.
4. Силичев Д.А. Социальные последствия перехода от индустриализма и модерна к постиндустриализму и постмодерну // Вопросы философии. 2005. № 5.
5. Фромм Э. Бегство от свободы. Минск, 2004.
6. Флиер А.Я. Социокультурный прогноз на XXI век // Флиер А.Я. Культурология для культурологов. М., 2000.
7. Гриценко Г.Д. Правопонимание: антропологические и социокультурные аспекты. Ставрополь, 2002.
8. Белинская Е.П. Исследование личности: традиции и перспективы // Социальная психология в современном мире. М., 2002.
9. Бойков В.Э. Социально-политические ценностные ориентации россиян: содержание и возможности реализации // Социологические исследования. 2010. № 6.
Все это ставит перед правом как социальным регулятором новые задачи в области социального воспитания, социальной пропаганды, формирования культуры потребностей и культуры защиты субъективных прав.
Таким образом, кардинальные трансформации общественной жизни, процессы глобализации и модернизации, кризис ряда социальных институтов ставят на повестку дня вопрос о новом осмыслении значения и содержания социальной эффективности права. Новые задачи, встающие перед российским обществом и государством, многообразие социальных идеологий, в том числе иностранного происхождения, конкуренция предлагаемых социальных ценностей придают данной проблеме особую остроту.
Нет сомнений в том, что государство должно взять на себя решение задачи формирования психологического «климата» в обществе, должно вести постоянную работу по внедрению в общественную «ткань» «культуры притязаний» в содержательном и процедурном смыслах этого слова. Наличие у людей завышенных ожиданий к государству и праву, возведение в абсолют собственных притязаний негативно влияют на состояние и динамику социальной эффективности права, его отраслей и институтов.
1. Barulin US. Russian people in the XX century. Loss and finding oneself. Moscow, 2000.
2. Kostina A.V. Popular culture as a phenomenon of post-industrial society. Moscow, 2008.
3. Gritsenko G.D. Law as a sociocultural phenomenon: status and prospects for resolving the problem. Stavropol, 2002.
4. Silichev D.A. Social consequences of the transition from industrialism and modern to post-industrialism and postmodern // Problems of philosophy. 2005. № 5.
5. Fromm E. Escape from freedom. Minsk, 2004.
6. Flier A.Ya. Sociocultural forecast for the XXI century // Flier A.Ya. Culturology for cultural studies. M., 2000.
7. Gritsenko G.D. Law undestanding: anthropological and socio-cultural aspects. Stavropol, 2002.
8. Belinskaya E.P. Study of personality: traditions and perspectives // Social psychology in the modern world. Moscow, 2002.
9. Boikov V.E. Socio-political value orientations of Russians: the content and feasibility // Case studies. 2010. № 6.
47
