CC BY
102
А.В. Баранов
ТРАНСФОРМАЦИИ ПАРТИЙ РОССИИ НА РЕГИОНАЛЬНОМ УРОВНЕ: ЭЛЕКТОРАЛЬНЫЙ АСПЕКТ (2003-2010 ГОДЫ)
Тема, заявленная в настоящей статье, представляется актуальной, потому что партийная и электоральная реформы 2000-х годов противоречиво влияют на региональные отделения партий России. Вертикальная интеграция партийной системы и тенденции доминирования партии «Единая Россия» сталкиваются с объективными ограничениями: спецификой диспозиции акторов политики на региональном уровне, необходимостью нести ответственность за экономический кризис и социальные проблемы, внутрипартийными конфликтами. При успешной стандартизации партийных систем регионов сохраняется неравномерность поддержки «партии власти». Электоральная поддержка оппозиционных партий не убывает. Представляют интерес «исключения из правил» — успех оппозиционных партий в 2007-2010 гг. в Новосибирской, Иркутской, Волгоградской областях, на муниципальном уровне (Ставрополь, Новочеркасск, Волгоград и др.)
Цель статьи — выявить тенденции трансформаций партий России на региональном уровне в 2003-2010 гг. Основное внимание уделено изменениям электоральной поддержки партий на выборах законодательных собраний регионов. Исследованы политические эффекты партийной и избирательной реформ в субъектах федерации.
Проблематика партийной системы в регионах России исследована в работах Л. В. Сморгунова [1], Г. В. Голосова [2], Ю. Г. Коргунюка [3], А. Ю. Глубоцкого и А. В. Кы-нева [4]. Участие партий в региональных собраниях, коалиционная политика проанализированы Р. Ф. Туровским [5]. Специфика партийных ориентаций электората в условиях экономического кризиса 2008-2010 гг. оценивается В. С. Авдониным [6].
Эмпирическая основа работы включает в себя статистические итоги выборов в законодательные собрания субъектов федерации, законодательные акты РФ и субъектов федерации.
Можно полагать, что партии конкурентного типа в регионах России остаются слабо институционализированными. Показателями этого служат: представленность партии в органах власти; количество ее членов; наличие региональной сети; итоги участия в национальных и региональных выборах. Большинство партий создано элитами «сверху», а не на основе интеграции самоорганизованных местных инициатив. Партии строятся вокруг лидеров и их клиентел. Агрегация социально-групповых интересов после периода крайней партийной фрагментации 1990-х годов вновь переходит к доминирующим партиям, лояльным в отношении федеральных политических элит и корпоративного бизнеса. Партии в регионах тесно взаимосвязаны с клиентелами, встроены в неформальные сообщества. Как отмечает П. В. Панов, несколько партийных отделений часто находятся под контролем одной правящей группировки и, напротив: одно отделение контролируется несколькими кланами [7, с. 273]. То есть правовая институционализация партий не означает закрепления демократической многопартийности. А. В. Понеделков и А. М. Старостин вводят для объяснения термин «элитократия», т. е.
© А. В. Баранов, 2011
неформальная концентрация власти и собственности в руках элитных групп [8, с. 143144]. Последние воздействуют на партийную сеть: искажают структуру политических интересов граждан и их волеизъявление путем электоральной инженерии; партийная система обретает имитационный характер; она не защищена от неформальных воздействий элит.
Данная система строится на основе неформальных персонифицированных обменов ресурсами. Бывшие ранее публичными противоречия и конфликты между партиями и иными акторами перемещаются внутрь доминирующей партии, но не исчезают. Внутрипартийные коалиции борются за посты в отделениях «партии власти», за контроль над бизнес-проектами и т. д. «Единая Россия» превратилась в новую «институциональную площадку», где развертывается борьба между элитными группами за ресурсы власти. Партикуляризм по-прежнему преобладает во взаимодействиях региональных отделений партий с федеральным уровнем, внутри отделений [9, с. 166-167].
Важный фактор развития партийной системы — законотворчество, на основе которого конструируются новые политические практики. Федеральный закон РФ «О политических партиях» 2001 г. крайне важен для создания стимулов участия региональных акторов в общероссийских партиях [10]. Закон вызвал тенденции монополизации политического рынка. Он унифицировал нормы деятельности партий в регионах.
В этом же направлении действуют изменения в Федеральный закон «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов РФ» от 24 июля 2002 г. [11]. Новеллы устанавливали: не менее 50% депутатов законодательного органа должны избираться пропорционально числу голосов, поданных за списки кандидатов, выдвинутые избирательными объединениями и блоками. Изменения повысили статус общероссийских партий в регионах, облегчили создание партийных фракций в законодательных органах субъектов РФ.
Новые правовые нормы способствуют закреплению вертикальных сетей партий. Что получают акторы от новой модели политических отношений? «Центр» получает быстрый рост пространственной сети партий при уменьшении затрат; в региональные отделения передается оперативное принятие решений. Региональные отделения получают имидж и позиционирование, поддержку в решении конфликтов. Поскольку к 2001 г. сети общероссийских партий в регионах были слабы, преобладающим путем партийного строительства стало поглощение региональных партий и объединений общероссийскими партиями, что сопровождалось переделом сфер влияния.
«Единая Россия» в большинстве регионов стала «партией власти», но рост ее статуса стимулировался внутриэлитными договоренностями в большей мере, чем укреплением кадрового потенциала. Достигнуты высокие результаты на выборах депутатов Государственной Думы и Президента РФ (2003-2008), но в ряде регионов наметились внутрипартийные конфликты из-за ускоренного и не всегда качественного рекрутирования.
ЛДПР и «Родина» строили отношения с региональной властью на основе компромисса и прагматизма. Часты переходы уже добившихся влияния активистов этих сил в «партию власти» вместе со своими ресурсами. Либеральные партии — СПС, «Яблоко», «Правое дело» — представлены в регионах фрагментарно — в Москве, Санкт-Петербурге, Карелии, на Урале, в Самарской, Нижегородской и Ярославской областях. Их тактика строится чаще всего в русле осторожной оппозиции власти региона.
Закон «О политических партиях» лишил региональные и местные избирательные объединения права участвовать в выборах общероссийских и региональных органов власти. Также вступила в силу с 2003 г. новелла о введении смешанной избирательной системы в формировании законодательных органов субъектов РФ. Инициирующая роль в формировании вертикальных сетей партий перешла к общероссийским инстанциям, что создало качественно иную диспозицию сил в регионах.
Рассмотрим влияние реформ законодательства о партиях и выборах на региональные сети партий. В итоге более жестких требований количество партий в РФ сократилось за 2006-2009 гг. с 35 до 7 [12]. Характерно, что ни одна инициативная группа по регистрации общероссийских партий, кроме «Справедливой России», не добилась успеха, т. е. в партийной системе идет концентрация ресурсов влияния.
Второй раунд реформ реализован в 2005-2007 гг. Среди политически значимых новелл:
— повышение минимальной численности членов партии с 10 до 50 тыс. чел. по РФ (с 1 января 2006 г.), в 50% региональных отделений — до 500, а в остальных — до 250 чел.;
— ликвидация права избирательных блоков участвовать в федеральных и региональных выборах (с лета 2005 г.);
— отмена права депутатов покидать свою партию, а партиям — включать в списки представителей других сил (с лета 2006 г.);
— новые правила бесплатного доступа к государственным СМИ;
— снижение порога явки граждан на региональные выборы до 20%;
— повышение заградительных барьеров на парламентских выборах;
— унификация сроков региональных выборов;
— запрет на агитацию «против всех» кандидатов и отмена графы «против всех» в бюллетенях (с 2007 г.) [13, с. 147-148; 14, с. 40].
В 2003-2006 гг. серьезно меняются региональные акты. Например, в Москве установлен десятипроцентный заградительный барьер, сумма избирательного залога увеличена до 15 млн руб. (для партий) и 1,35 млн руб. (для одномандатников) [13, с. 147148]. Широко используется отстранение от участия в выборах оппозиционных сил под процедурным предлогам («Яблоко» в Санкт-Петербурге и Карелии, «Родина» — в Москве, и др.).
В итоге комплекс нормативных новшеств поощряет втягивание региональных политиков в «партию власти». Мотивы участия в «Единой России» выявлены П. В. Пановым [9, с. 159]: дополнительная поддержка на выборах, удешевление затрат на получение статуса, дополнительные каналы влияния на органы власти; право региональных отделений «ЕР» приоритетно предлагать кандидатуру губернатора и др.
Вместе с тем интересы региональных элит в отношении партий остаются противоречивыми в зависимости от общественной среды региона и композиции акторов. А. В. Кынев доказал, что ряд глав регионов и их клиентел не проявили желания поддержать партийное строительство либо вели двойную игру [13, с. 155]. Это вызвано монократическим режимом (Чечня, Хабаровский край, Чукотка), близкой отставкой губернатора (Ивановская, Камчатская области) либо конфликтом с региональной сетью «единороссов» (Костромская, Амурская области). В ряде случаев пассивность элит объяснялась их расколом на клиентелы губернатора и мэра (Ставропольский край, Самарская и Волгоградская области), что снижало рейтинг «партии власти».
Первый раунд избирательных кампаний, проведенных в регионах по смешанной системе (2003-2004 гг.), повысил роль оппозиционных или впервые созданных партий. Это объяснялось дефицитом ресурсов и неопытностью «партии власти». Однако последующие кампании показали рост влияния лояльных партий, сплоченных вокруг главы региона и крупного бизнеса. О. В. Попова полагает, что преимущество с 2005 г. получил единственный вариант развития — к партийной системе с одной доминирующей силой [14, с. 41]. Такая система обслуживает интересы федеральной исполнительной власти, обеспечивает монопольный контроль над СМИ. Автономные от власти партии снижают свой статус от системной оппозиции к формальной, а радикальная их часть теряет право участия в выборах.
Рассмотрим потенциал влияния и изменения роли основных партий на региональном уровне за 2004-2010 гг. Правящая и лояльные партии активно наращивают ресурсную базу. Членами «ЕР» стали 75 глав регионов [15, с. 102]. Напротив, неуклонно снижается численность оппозиционных и условно лояльных партий. В регионах не осталось губернаторов, декларирующих причастность к этим партиям. Новой «технологией» наращивания ресурсов правящей партии стала смена ориентаций избранных от оппозиции губернаторов и мэров. Так, глава г. Волгограда Р. Гребенников, избранный при поддержке КПРФ и иных левых сил (май 2007 г.), вскоре стал членом «Единой России», что не спасло его от обвинений в нелояльности и принудительной отставки в феврале 2011 г. [16].
«Справедливая Россия», тоже будучи продуктом электоральной инженерии, выполняет заказ на умеренно-условную левоцентристскую оппозицию. В ее пользу работает эффект «новой, незапятнанной» силы, проверенный на опыте А. И. Лебедя, СПС и «Родины». Успехи «Справедливой России» на выборах мэров Самары и Ставрополя показывают, что в обществе созрел запрос на левоцентристскую политику. Остается неясным, насколько «Справедливая Россия» устойчива и однородна, не повторит ли она участь «имитационных патриотов» — КРО и «Родины», насколько федеральная власть готова к раздвоению партийных ресурсов.
ЛДПР во многом сходна со «Справедливой Россией» в державной риторике, но экономически ориентирована на интересы предпринимателей. ЛДПР участвовала во всех региональных кампаниях, добившись в 2006 г. неплохих итогов — от 3,75 до 14,58% голосов [17, с. 99]. Она имеет широкую территориальную сеть, но ее успехи лимитированы клиентельным характером организаций и доверием харизматическому лидеру.
Либеральная часть спектра представлена СПС, «Яблоком», Демократической партией России, а с 2008 г. — партией «Правое дело». Они сохраняют очаги влияния в урбанизированных регионах (столицы, Пермская, Свердловская, Ярославская, Самарская области). Но либеральные силы разобщены, не сумели пойти на компромиссы для интеграции ресурсов, склонны к прагматической поддержке «партии власти».
Из партий, имеющих шансы преодолеть заградительный барьер, относительно последовательную оппозицию представляет КПРФ. В ее пользу действует отлаженная сеть территориальных отделений, сохранение «идейного» сегмента избирателей, реальная артикуляция групповых интересов. Но КПРФ ограничена в финансовых и кадровых ресурсах, не может предложить избирателям модернизированные лозунги. «Справедливая Россия», отчасти — «ЕР» и ЛДПР способны успешно конкурировать с коммунистами за их электорат.
Оценка изменений партийной системы в регионах осложнена тем, что на разных этапах реформ электоральные последствия противоречивы. Велики и межрегиональные различия.
На первом этапе реформы (декабрь 2003 — весна 2005 гг.) парламентские выборы по смешанной системе состоялись в 33 регионах. Конкуренция между партиями и блоками возросла. Успешно выступали региональные блоки (еще не запрещенные) и левоцентристские партии «второго плана» — Аграрная партия, Российская партия пенсионеров и др. [13, с. 149-150; 1, с. 17-20]. Повышение заградительного барьера и сокращение числа партий, допущенных к выборам, способствовали, напротив, росту влияния «Единой России». По расчетам Л. В. Сморгунова, удельный вес депутатов от «ЕР» превышал долю набранных голосов избирателей на 9,1%, что нельзя считать сверхпредставленностью. Л. В. Сморгунов провел классификацию партийных систем 27 регионов на интервале 2004 — лета 2005 гг. по индикаторам: эффективному числу парламентских партий (ЭЧПП), доле мест «Единой России», КПРФ и трех ведущих по мандатам партий [1, с. 20-21]. В итоге выделены 3 типа систем: умеренной многопартийности с ведущей партией (ЭЧПП = 3,5, доля мест «ЕР» 39,9%); двухпартийной системы с доминирующей партией (ЭЧПП = 2,0, доля мест «ЕР» — 69,9%); крайне многопартийной системы с конкурирующими партиями (ЭЧПП = 4,57, доля мест «ЕР» — 29,8%). Первая из систем сложилась в 7 регионах из 27, вторая — в 5, третья — в 15 (с учетом пропорциональной и мажоритарной частей мест).
На интервале 2003-2005 гг. строит исследование П. В. Панов (расчеты по 44 регионам) [9, с. 161-165]. Индикаторы, выбранные для анализа, совпадают с таковыми в работах Л. В. Сморгунова, что делает возможным корректное сравнение. В 18 регионах «Единая Россия» получила свыше 50% мест в легислатурах. Субъекты федерации резко различаются по ЭЧПП: от 1,1 (Татарстан) до 5,0 (Ярославская, Тульская, Рязанская, Амурская области) [1, с. 21-22]. Неконкурентные режимы с доминирующими акторами используют партии для закрепления власти, т. е. избирательная реформа способствует снижению партийной конкуренции. И напротив, в регионах с сохранившимися конкурентными институтами реформа привела к успеху оппозиционных партий. Итак, дело в типе режима, а электоральные нормы действуют противоречиво.
После ужесточения законодательства (лето 2005 г.) прирост голосов за «Единую Россию» достигнут в 12 регионах из 20 (с осени 2005 по лето 2006 гг.), несмотря на мощные административные воздействия [13, с. 152-154]. Проиграли от реформы правоцентристские партии и КПРФ, а выиграли (наряду с «партией власти») левоцентристы. Сократилась активность избирателей. Эти тенденции прослеживаются и в синхронизированных по регионам кампаниях начиная с осени 2006 г. [18, с. 156-158].
По выводам Р. Ф. Туровского, распределение мандатов в региональных собраниях сильно отличается от уровня поддержки партий на выборах. Это можно объяснить консолидацией акторов, преодолевших заградительный барьер, формированием правящих коалиций, объединением мелких партийных групп [5, с. 9], формулой распределения мест.
Овладев большинством в региональных легислатурах, партия «Единая Россия» тем не менее применяет различные тактики взаимодействия. Выбор совершается между однопартийным доминированием и межпартийными прагматическими коалициями. По подсчетам Р. Ф. Туровского, к осени 2009 г. «Единая Россия» применяла режим мажоритарного доминирования в 35 региональных парламентах из 81 изученного.
В 46 собраниях создавалась коалиция. Причем ее участниками чаще всего становились КПРФ (27 случаев), «Справедливая Россия» (22 случая), ЛДПР (17 случаев) [5, с. 20-21]. Но тенденция однопартийного доминирования в собраниях нарастает. Она связана с уровнем поддержки «Единой России» на выборах. В регионах, где «Единая Россия» набрала свыше 50% голосов по партийным спискам, мажоритарное правление наблюдается в 24 из 40 случаев; в регионах с меньшим рейтингом «партии власти» — в 11 из 41 случая [5, с. 27-28].
Состав коалиций в легислатурах зависит от факторов: прочности регионального правящего режима, авторитета и ресурсов влияния губернатора, внутриэлитных отношений, «повестки дня» политических кампаний. Опыт выборов по смешанной системе подтвердил, что из федеральных партий стабильного успеха добиваются «Единая Россия» и КПРФ. Другие партии побеждают только при включении в списки харизматических лидеров.
Можно рассмотреть проблемы партий в регионах и с позиции избирателей. Возможности контроля граждан над поведением депутатов на деле отсутствуют. Не действует либо крайне осложнен механизм отзыва депутатов. Отчеты перед населением формальны, ни к чему не обязывают депутата. По выражению В. А. Ковалева, нет гарантий сохранения «политических вкладов» граждан и их «конвертируемости» в прибыльные политические предприятия, в данном случае — партии [19, с. 260-262].
Влияние экономического кризиса 2008-2011 гг. на партийную систему регионов противоречиво. Избиратели стали более активно проявлять протестные настроения. Однако нормы обновлений избирательной системы (запрет голосования «против всех», повышенный заградительный барьер, отказ в регистрации предвыборных списков неугодных партий) ограничивают потенциал конвертации протеста в поддержку партий. Предложения Президента Российской Федерации о реформах политической системы, высказанные в Послании Федеральному Собранию РФ 12 ноября 2009 г., во многом блокируются [20].
Так, инициативу о предоставлении одного мандата партийным спискам, получившим на региональных выборах от 5 до 7% голосов (меньше заградительного барьера) поддержал лишь один субъект федерации — Воронежская область. Федеральный закон, по которому с 1 сентября 2011 г. изменится количество депутатов региональных законодательных собраний, позволяет варьировать численность корпуса. Так, в регионах с численностью избирателей от 1 до 2 млн чел. введена «вилка» от 35 до 90 депутатов; в более населенных регионах — от 45 до 110 депутатов. Региональные собрания, как правило, выбирают «нижнюю планку» численности. Затрудняется успех оппозиционных партий, завышается размер избирательных округов, стоимость кампании [21, с. 11-13]. Манипуляции также проявляются в уменьшении числа депутатов, работающих на постоянной основе; в распределении мандатов между партийными списками по методам делителей Империали, что дает дополнительные преимущества победителю выборов.
Рассмотрим тенденции электоральной поддержки партий на выборах в региональные собрания 2008-2010 гг. Партия «Единая Россия» победила во всех кампаниях. Но удельный вес ее поддержки снизился по всем регионам (см. табл. 1) [22].
Сравнительный анализ 32 регионов, где состоялись выборы с октября 2008 по октябрь 2010 г., подтверждает неоднородность партийных сетей. Так, «Единая Россия» имеет повышенное влияние (более 60%) в Воронежской, Белгородской областях, Тыве,
Таблица 1. Сравнительные результаты голосования за политические партии по пропорциональной системе на выборах депутатов Государственной Думы РФ 2 декабря 2007 г. и выборах депутатов региональных собраний (март 2008 — октябрь 2010 гг.) (%)
Политические партии 2007 г., 2008 г., 2009 г., 2010 г.,
декабрь март и октябрь март и октябрь март и октябрь
«Единая Россия» 64,30 67,80 65,13 52,42
КПРФ 11,57 10,95 15,38 18,53
ЛДПР 8,14 8,15 6,32 11,64
«Справедливая Россия» 7,14 6,55 7,75 12,50
Ямало-Ненецком автономном округе. Снижено ее влияние (менее 45%) в Свердловской, Иркутской, Новосибирской областях [21, с. 222-225].
Наблюдается рост поддержки всех оппозиционных парламентских партий на интервале 2009-2010 гг. Относительное ее снижение было лишь в 2008 г., когда экономический кризис еще не набрал оборотов. КПРФ достигла наибольшего успеха (свыше 19%) в Курганской, Новосибирской, Костромской, Калужской, Свердловской областях и Республике Алтай. Остается низким ее рейтинг в регионах с давними традициями манипулирования голосами: Тыве, Кемеровской области, Ямало-Ненецком АО (менее 10% голосов).
ЛДПР получила повышенную поддержку (более 14 %) в Рязанской, Свердловской, Костромской областях. Ее рейтинг вырос даже в республиках и автономиях, где обычно непопулярны имперские лозунги партии (Тыва, Ямало-Ненецкий АО).
«Справедливая Россия» добилась наибольших успехов (от 15 до 20%) в Свердловской, Курганской, Новосибирской областях, Хабаровском крае, Республике Алтай. Слабым остается влияние партии в Белгородской, Воронежской, Калужской, Рязанской областях (5-10%).
Партии, не представленные в Государственной Думе РФ («Правое дело», «Патриоты России», «Яблоко»), участвуют в выборах в меньшинстве регионов. Ни одна из этих партий не смогла набрать 3% голосов. Наблюдается рост поддержки «Патриотов России» и спад поддержки либеральных партий.
Анализ пространственных распределений голосований подтверждает, что оппозиционные партии популярны в городах и регионах с концентрацией образованного и молодого электората. «Партия власти», напротив, имеет повышенную поддержку в отдаленных сельских местностях, малых и средних городах, а также в полиэтничных регионах с традициями административного контроля над голосованием.
Новой тенденцией можно признать рост прагматизма в действиях оппозиционных партий. Так, КПРФ и ЛДПР обеспечили успех за счет привлечения в списки кандидатов предпринимателей, выходцев из малых партий и «Единой России» [18, с. 157].
Растет число субъектов федерации, где «Единой России» не удается получить по партийным спискам 50% голосов. В марте 2008 г. это произошло в одном регионе из 11, в марте 2009 г. — в 2 из 9, в марте и октябре 2010 г. — в 5 из 14 [23].
Наибольшие выгоды от спада влияния «партии власти» получает умеренная оппозиция — ЛДПР, «Справедливая Россия», «Патриоты России». Их электоральная под-
держка растет в большей мере, чем КПРФ. За 2009 — март 2010 гг. число сторонников ЛДПР на региональных выборах выросло в 2,23 раза, «Справедливой России» — на 89%, КПРФ — на 36%. Это ведет к отказу умеренной оппозиции от коалиций с КПРФ в ряде региональных собраний. Растет региональное разнообразие позиционирования и коалиций партий, что вынуждает партии вести более агрессивно предвыборную борьбу. Стихийное недовольство граждан начинает более успешно выражаться в поддержке оппозиционных партий. Вместе с тем среднерегиональный рейтинг поддержки «Единой России» (52,4% на выборах 2010 г.) составляет значительный потенциал правящей партии [21, с. 222]. Тенденции развития партийной системы в регионах России зависят от эффективного коалиционного взаимодействия, от привлечения на свою сторону лидеров общественного мнения.
Итак, выявлены политические последствия партийной и электоральнолй реформ: доминирование картельных партий, поглощение сетей региональных партий общероссийскими, преобладание государственно-корпоративного типа партогенеза. В российских регионах преодолена автономия и плюральность партийных систем, сложилась вертикально интегрированная система с доминированием «партии власти» — «Единой России». В системе мотивов партийного структурирования обществ идеологические размежевания отходят на второй план, уступая главную роль прагматическому позиционированию в отношении правящих элит. С этими тенденциями связан кризис оппозиционных партий «первого поколения»: КПРФ, РДП «Яблока», социал-демократических партий. Анализ голосований подтверждает поддержку центристского и консервативного тренда, национал-этатистских идеологем.
Перспективы развития партий России на уровне регионов зависят от влияния внешних макрополитических факторов: социально-экономической динамики, степени консолидации элит, меры автономии СМИ. Преобладающим типом партий в регионах будет оставаться картельный. Но успех «Единой России» неравномерен по регионам, зависит от экономической конъюнктуры. Протестное голосование в пользу условной оппозиции («Справедливой России», ЛДПР, СПС, «Правого дела») будет проявляться в силу объективного состояния общества. А возможности электоральной инженерии в рамках демократии близки к пределу.
Региональный уровень партийной системы не обречен на мопонополизм, потому что факторы его строения во многом «эксрегиональные»: уровень цен на энергоресурсы, подавление угроз терроризма, влияние мировой политики и иностранных инвесторов. Поскольку уровень идеологической и институциональной зрелости кадров партий низок, ускоренное внедрение «партии власти» привело к плюрализму интересов и клиентел внутри доминирующей партии. Позитивный выход — в повышении роли парламентаризма, в формировании «снизу» институтов и отношений гражданского общества.
Литература
1. Сморгунов Л. В. Новые электоральные институты и региональные парламенты России: плюрализация монополизация // Политическая экспертиза. СПб., 2006. Т. 2, № 2. С. 6-24.
2. Голосов Г В. Фрагментация партийных систем: новый метод измерения и его применение к результатам выборов российских региональных законодательных собраний (2003-2008) // Электоральное пространство современной России. Политическая наука: Ежегодник 2008. М.: РОССПЭН, 2009. С. 9-26.
3. Коргунюк Ю. Г. Псевдодоминантная партийная система и предпочтения российских избирателей // Полития. 2009. № 4. С. 103-142.
4. Глубоцкий А. Ю., Кынев А. В. Партийная составляющая законодательных собраний регионов // Политические исследования (Полис). 2003. № 6. С. 71-87
5. Туровский Р. Ф. Конфигурация региональных партийных систем в России: получает ли победитель все? // Политическая регионалистика и исследования в регионах России. Политическая наука: Ежегодник 2010. М.: РОССПЭН, 2011. С. 9-42.
6. Авдонин В. С. Региональные выборы 2009-2010: тенденции и проблемы электоральных изменений // Политическая регионалистика и исследования в регионах России. Политическая наука: Ежегодник 2010. М.: РОССПЭН, 2011. С. 78-94.
7. Панов П. В. Реформа региональных политических систем и развитие политических партий в регионах // Сравнительное изучение парламентов и опыт парламентаризма в России: выборы, голосование, репрезентативность. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2005. С. 270-274.
8. Понеделков А. В., Старостин А. М. Влияние административно-политических элит на российский партогенез: история и современность // Власть и элиты в российской трансформации. СПб.: Интерсоцис, 2005. С. 135-145.
9. Панов П. В. Новые правила формирования региональных органов власти в контексте трансформации отношений «центр — регионы» // Федерализм и российские регионы. М.: ИНИОН РАН, 2006. С. 147-176.
10. О политических партиях: Федеральный закон № 95—Федеральный закон «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации». М., 2003.
11. Политические партии, отвечающие требованиям пункта 2 статьи 36 Федерального закона «О политических партиях», согласно информации, представленной Министерством юстиции Российской Федерации // Официальный сайт Центральной избирательной комиссии РФ. 2011. URL: http://www.cikrf.ru/politparty/ (дата обращения: 05.03.2011).
12. Кынев А. В. Политические партии в российских регионах: взгляд через призму региональной избирательной реформы // Полис. 2006. № 6. С. 145-160.
13. Попова О. В. Последствия изменения российского электорального законодательства в 2000-х годах // Перспективы политического развития России. Саратов: Изд-во Саратовского гос. соц.-экон. ун-та, 2007. С. 40-44.
14. Шугаев А. А. Российская партийная система: направления трансформации и критерии оценки // Перспективы политического развития России. Саратов: Изд-во Саратовского гос. соц.-экон. ун-та, 2007. С. 101-104.
15. Губернатор объяснил причины отставки мэра Волгограда // Сайт деловой газеты «Взгляд». 23 февраля 2011. URL: http://www.vz.rU/news/2011/2/23/470949.html (дата обращения: 06.03.2011).
16. Чувилина Н. Б. Конфигурация партийно-политического пространства России перед выборами в Государственную Думу 2007 г. // Перспективы политического развития России. Саратов: Изд-во Саратовского гос. соц.-экон. ун-та, 2007. С. 97-100.
17. Выборы в России 14 марта 2010 года: аналитический доклад / авт.-сост. А. В. Кынев, А. Ю. Бузин. М.: Голос, 2010. 172 с.
18. Ковалев В. А. Республика Коми в путине российского федерализма // Феномен Владимира Путина и российские регионы. М.: Материк, 2004. С. 195-266.
19. Медведев Д. А. Послание Федеральному Собранию Российской Федерации. 12 ноября 2009 года // Официальный сайт Президента Российской Федерации. 2011. URL: http://www. kremlin.ru/transcripts/5979/ (дата обращения: 23.02.2011).
20. Выборы в России 10 октября 2010 года: аналитический доклад / авт.-сост. А. В. Кынев, А. Ю. Бузин. М.: Голос, 2010. 238 с.
21. Результаты выборов депутатов законодательных (представительных) органов государственной власти субъектов РФ по партийным спискам // Сайт Независимого института выбо-
ров. 2011. URL: http://www.vibory.ru/elects/reg-zak_r_07.htm; http://vibory.ru/elects/reg-zak_r_08. htm; http://vibory.ru/elects/reg-zak_r_09.htm; http://vibory.ru/elects/reg-zak_r_10.htm (дата обращения: 01.03.2011).
22. Итоги 2010 года: результаты региональных выборов как индикатор уровня электоральной поддержки парламентских партий // Официальный сайт Коммунистической партии Российской Федерации. 2011. URL: http://kprf.ru/rus_soc/86535.html?/ (дата обращения: 05.03.2011).
Статья поступила в редакцию 17 марта 2011 г.
