CC BY
27
DOI: 10.25702/KSC.2307-5252.2018.9.2.42-47 УДК 719:712
А. А. Бертош
ТРАНСФОРМАЦИИ КУЛЬТУРНОГО ЛАНДШАФТА ВОСТОЧНОГО МУРМАНА В XIX-XXI ВЕКАХ
Аннотация
В статье рассматриваются трансформации культурного ландшафта Восточного Мурмана под влиянием социальных, экономических и политических преобразований, выделяются основные этапы таких трансформаций. Обозначаются сохранившиеся элементы культурного ландшафта прошлого, обладающие историко-культурной ценностью. Дается краткий обзор недавних общественных инициатив по актуализации историко-культурного наследия территории.
Ключевые слова:
культурный ландшафт, материальное историко-культурное наследие, Восточный Мурман, актуализация культурного наследия.
А. А. Bertosh
TRANSFORMATIONS OF THE CULTURAL LANDSCAPE OF EAST MURMAN IN THE XIX-XXI CENTURIES
Abstract
The transformation of the cultural landscape of East Murman under the influence of social, economic and political transformations are reviewed in this article. Also the main stages of such transformations are allocated. The preserved elements of the cultural landscape of the past, possessing a historical and cultural meaning, are viewed. A brief review of recent public initiatives on the actualization of the historical and cultural heritage of the territory is given.
Keywords:
cultural landscape, material historical and cultural heritage, Eastern Murman, actualization of cultural heritage.
В течение XIX-XXI веков на территории, которая совпадает с современными административными границами Мурманской области, и которую можно обозначить условной дефиницией «Кольский Север», произошли масштабные изменения социального, экономического и политического характера, полностью преобразившие регион. Данные метаморфозы оказали определяющее воздействие на формирование и видоизменения культурного пространства края. Культурный ландшафт Восточного Мурмана, географически являющегося частью Северного (Мурманского) побережья Кольского полуострова, протянувшейся от восточного берега Кольского залива до мыса Святой Нос, также претерпел в этот период значительные трансформации, определившие его сегодняшнее состояние.
Формирование культурного ландшафта, т.е. природно-культурного территориального комплекса, который обладает структурной, морфологической и функциональной целостностью и развивается в конкретных физико-географических и культурно-исторических условиях [Методические рекомендации, 2017], происходит в результате воздействия социокультурной и хозяйственной деятельности человека на природу. Данные процессы, протекающие на
Кольском Севере, неоднократно становились объектом исследований [Разумова, 2009, 2012; Фёдоров, 2014]. Фёдоровым П. В., на основе использования регионального материала, был сделан ряд теоретических обобщений о трансформации культурных ландшафтов в исторической динамике [Фёдоров, 2014].
Территория, обозначаемая топонимом «Восточный Мурман», в прошлом также именуемая «Русская сторона» или «Русский берег/конец», обладает устойчивыми специфическими характеристиками, позволяющими рассматривать её культурный ландшафт в качестве отдельной составляющей культурного ландшафта региона. В исторической ретроспективе о выделении данного пространства свидетельствует само появление топонима, демонстрирующее обособление местности в сознании современников. Отражением этнокультурных особенностей территории стало употребление в её наименовании понятия «русский», которое, помимо прочего, формирует ментальную дихотомию с более общим понятием «Мурманский (т.е. «норманский») берег». Возникновение, существование, изменение и утрата топонимов являются зримым проявлением глубинных культурных, этнических, религиозных и политических процессов.
Воздействие человека на природный ландшафт в районе Восточного Мурмана началось несколько тысячелетий назад. Вдоль берега Баренцева моря и на острове Кильдин выявлены многочисленные объекты археологического наследия, относящиеся к каменному веку и эпохе раннего металла. В их число входят остатки древних стоянок и поселений, другие следы деятельности человека. Наибольшей известностью, среди таких материальных свидетельств, обладают каменные лабиринты («вавилоны») — спиралевидные каменные выкладки, ряд которых расположен на рассматриваемой территории. Данный этап существования ландшафта исследователями определяется как «праландшафт» [Фёдоров, 2014: 27-28], что подразумевает доцивилизационный уровень его развития. Следствием слабого влияния человека на природу в течение рассматриваемого периода, была дискретность культурного ландшафта в пространстве и времени. Показателен пример «вавилонов», о которых не сохранилось аутентичных следов в культурной памяти.
Следующий уровень развития ландшафта связан с появлением на данной территории народа саами, и является переходным этапом от праландшафта. Саамы, ведя полукочевой образ жизни, основывали сезонные погосты (сиийты), часть которых постепенно эволюционировала в постоянные поселения, по мере перехода их обитателей к оседлости. Влияние саамов на формирование культурного ландшафта побережья Восточного Мурмана не было определяющим, хотя они и оказали существенное воздействие на его эволюцию, а в ряде мест выступили его создателями (например, населённый пункт Варзино появился на месте саамского погоста).
Культурный ландшафт восточной части Мурманского берега формировался в неразрывной связи с экономической необходимостью. Первый этап его развития, отличный от праландшафта, связан с активизацией хозяйственной деятельности в данном районе, начавшейся в ХУ1-ХУ11 веках. Будучи на протяжении нескольких столетий традиционным местом сезонного промысла поморов, к XIX веку Восточный Мурман оказался покрыт густой сетью временных рыбацких становищ, появление которых считается первой стадией колонизации арктического пространства [Филин, 2016: 37]. Как и саамские сиийты, данный вид населённых пунктов жил в природных ритмах смены времён года, то опустевая, то наполняясь людьми. Местоположение становищ на
морском берегу определялось целесообразностью и, чаще всего, характеризовалось наличием источника пресной воды (реки) и удобной гавани для судов. Сухопутные пути сообщения (дороги) отсутствовали, в подавляющем большинстве случаев связь осуществлялась при помощи водного транспорта. Сезонный характер населённых пунктов не способствовал развитию капитального строительства: в них возводились временные жилые избы (станы) и необходимые хозяйственные постройки.
Восточный Мурман отличался сравнительно высокой степенью этнической и религиозной гомогенности, о чём свидетельствует его наименование в прошлом (Русский берег). Большинство обитателей, а впоследствии и постоянных жителей, этой территории относилось к православному вероисповеданию. Православные религиозные объекты, обладая сакральным статусом, характеризовались значительной устойчивостью во времени, так как оберегались и регулярно ремонтировались. Поэтому они могут быть использованы в качестве одного из маркеров, по качественным и количественным изменениям которого можно проследить трансформации культурного ландшафта в целом. Вплоть до второй половины XIX века на востоке Мурманане было церквей [Орехова, 2007: 41], из религиозных сооружений существовали только часовни и поклонные кресты.
Начавшаяся во второй половине XIX века правительственная программа колонизации Мурманского берега привела к серьёзным социальным, экономическим и культурным преобразованиям территории, обозначив следующий (второй) этап трансформации культурного ландшафта рассматриваемого района. Главной особенностью данного периода стало укоренение населения на Восточном Мурмане. Вдоль побережья появились первые постоянные поселения - колонии, которые зачастую основывались на месте бывших становищ, выступая их преемниками. На уже существовавшей «культурной почве» возник новый тип населённых пунктов, в которых активно развивалась социальная инфраструктура, открывались медицинские, образовательные и другие общественно значимые учреждения.
Одним из свидетельств качественного перехода от временного к постоянному пребыванию людей на побережье стало расширение масштабов строительства и появление большого количества новых зданий и сооружений. Рост населения привёл к активизации религиозной жизни, усложнению церковно-административной структуры (открытие приходов) и созданию новых религиозных объектов. На Восточном Мурмане появляются первые православные церкви, в том числе на месте ранее существовавших часовен.
Переселенцы-поморы играли значительную роль в созидании культурного ландшафта, но исключительно «поморским» назвать его нельзя, так как он формировался представителями разных социальных, культурно-географических и этнических групп. Характерной особенностью восточной части Мурманского побережья было преобладание рыбных промыслов, при слабом развитии земледельчества и животноводства, что отражало как природно-климатические особенности территории, так и традиции хозяйствования поселенцев.
Третий этап трансформаций культурного ландшафта Восточного Мурмана начался в 1920-х годах и стал следствием всеобъемлющих послереволюционных преобразований. Характерными чертами этого периода стали внедрение новых принципов хозяйствования (коллективизация) и новых
технологий рыбного промысла, бурное развитие социальной инфраструктуры, а также активное военное строительство в прибрежной зоне, в том числе на месте ранее существовавших поселений. Изменения в социально-экономической сфере привели к повышению мобильности населения и активизации миграционных процессов. При этом, дорожная сеть развивалась слабо и основным средством сообщения продолжал оставаться водный транспорт.
Негативные стороны государственной политики также оказали своё влияние на ландшафт: представители ряда социальных и этнических групп оказались подвергнуты репрессиям, на побережье прибывали переселённые в принудительном порядке. Появились в рассматриваемом районе и учреждения системы лагерей, в том числе на острове Кильдин и в Териберке. Борьба советской власти с религией привела к ликвидации всех православных приходов на этой территории. В течение сравнительно короткого времени на Восточном Мурмане не осталось ни одного действующего храма или часовни. Религиозные сооружения обычно строились из качественной древесины, доставленной по морю, поэтому, в условиях дефицита строительных материалов, многие из них снесены не были. Зачастую церковные здания перестраивались (в первую очередь демонтировались купола и кресты) и приспосабливались под различные общественные и хозяйственные нужды.
Несмотря на значительный промышленный рост, на данном этапе развития были заложены предпосылки последующего упадка. Последствиями господствовавшего в советский период принципа экономической целесообразности стали отмирание прибрежного лова, подорвавшее хозяйственную базу побережья, и политика укрупнения населённых пунктов, которая привела к упразднению подавляющего большинства поселений этого района. В долгосрочной перспективе, период бурного развития запустил процессы необратимой депопуляции территории Восточного Мурмана.
Во второй половине XX века начался четвёртый этап трансформаций культурного ландшафта восточной части Мурманского берега - деколонизация. Экономический упадок, вызванный кризисом прибрежного рыбного промысла, привёл к миграции населения в другие районы и постепенному запустению побережья. Данные тенденции, начавшиеся в 1950-х-1960-х годах, дополнительно усугубились в ходе системного государственного кризиса конца 1980-х-1990-х годов. Сокращение присутствия военных на побережье привело к дальнейшему падению численности населения рассматриваемого района.
На сегодняшний день из десятков поселений Восточного Мурмана, появившихся в дореволюционный период, имеют постоянных жителей только Териберка и Дальние Зеленцы (без учёта населённых пунктов, относящихся к закрытому административно-территориальному образованию город Островной). По ряду причин, в первую очередь из-за труднодоступности, значительный пласт материального культурного наследия, отражающий многие важные вехи истории региона, оказался фактически изолирован от современной социокультурной среды. Без учёта археологических объектов, в данном районе на государственной охране находится только Здание лаборатории Мурманского морского биологического института, расположенное в Дальних Зеленцах, 1938 года постройки [Выявленные объекты культурного наследия, ЭР; Объекты культурного наследия, включенные в реестр, ЭР]. Несмотря на наличие статуса выявленного объекта культурного наследия, объект находится в очень плохом
состоянии и продолжает разрушаться. Остальные памятники истории и культуры рассматриваемой территории государством не охраняются.
Известно о наличии в районе Восточного Мурмана ряда объектов, обладающих историко-культурной ценностью — жилых домов, хозяйственных строений, кладбищ, одиночных захоронений, навигационных объектов (маяков, навигационных знаков и т.д.), следов кораблекрушений, заброшенных военных сооружений и т.п. Здания религиозного назначения (церкви и часовни), построенные до революции и впоследствии использовавшиеся для различных нужд, до настоящего времени, за единичным исключением, не сохранились. Строения постепенно ветшали и были снесены, или разрушились сами. Один из последних объектов такого рода, о котором имеются достоверные сведения — здание церкви Грузинской иконы Божией Матери в Териберке, 1885 года постройки [ГАМО. Ф. 16И. Оп. 1. Д. 150. Л. 29], которое было разобрано в 1990-х годах.
Сохранение и актуализация материального историко-культурного наследия, ранее входившего в культурный ландшафт восточной части Мурманского берега, позволит мемориализировать многовековую эпопею освоения и колонизации этого района Кольского полуострова. Учитывая, что возрождение активного хозяйствования на данной территории в ближайшее время маловероятно, перспективной формой её экономического использования представляется развитие туристской индустрии. Одним из факторов формирования туристских дистанций может стать локализация на местности, реконструкция и виртуализация фрагментов культурного ландшафта прошлого.
Крупнейшим сохранившимся на рассматриваемой территории населённым пунктом является село Териберка. Общее повышенное внимание к нему, связанное с рядом объективных и субъективных факторов, а также резкое увеличение туристского потока, стали катализатором усиления интереса местного социума к своей истории и культурному наследию. По инициативе Териберского православного прихода, в августе 2017 года археолог из Карелии, к.и.н. М. М. Шахнович провёл археологическое обследование исторической части села и острова Кильдин, административно подчинённого муниципальному образованию Териберка. Документация на обнаруженный им объект археологического наследия — фундамент церкви Грузинской Иконы Божией Матери села Териберка, необходимая для постановки его на государственную охрану, была передана в уполномоченный орган исполнительной власти Мурманской области.
Волонтёрами действующего при Териберском православном приходе Информационного паломническо-туристского центра «Мурманский берег»2, в течение лета — осени 2017 года было проведено полевое обследование (осмотр и фотофиксация) районов Восточного Мурмана, до которых существуют сухопутные пути сообщения (Териберка, Дальние Зеленцы, территория упразднённого населённого пункта Шельпино). В октябре 2017 года было установлено место, где ранее находилось древнейшее православное сооружение на востоке Мурманского берега — часовня Святителя Николая в Шельпино, датируемая концом XVII-XVIII веком [ГАМО. Ф. 16И. Оп. 1. Д. 176. Л. 87].
2 Данный Центр создан при поддержке Конкурса малых грантов Международного грантового конкурса «Православная инициатива 2016-2017»
Помимо Териберки, с точки зрения сохранения элементов культурного ландшафта прошлого, представляет интерес, ранее существовавший населённый пункт Рында, упразднённый в 1962 году. На сегодняшний день в нём имеются несколько домов дореволюционной постройки, заброшенный маяк конца XIX - начала XX века и единственное уцелевшее религиозное сооружение Восточного Мурмана — церковь Преображения Господня 1878 года [ГАМО. Ф. 16И. Оп. 1. Д. 150. Л. 29]. Перечисленные объекты поддерживают от разрушения и оберегают от вандалов добровольцы-краеведы, которые живут на территории заброшенного поселения.
Утраченный культурный ландшафт Восточного Мурмана может исследоваться как в целях изучения опыта освоения и колонизации арктических пространств, так и для актуализации сохранившихся его фрагментов в современной социокультурной среде, и вовлечения их в индустрию туризма. Деятельность по выявлению, сохранению и популяризации историко-культурного наследия данной территории сможет достичь наибольшего эффекта при налаживании активного взаимодействия государственных и общественных структур по этим вопросам.
Список литературы и источников
Выявленные объекты культурного наследия [Электронный ресурс] // Комитет по культуре и искусству Мурманской области. URL: http://culture.gov-murman.ru/napravleniya-deyatelnosti/okhrana-obektov-kulturnogo naslediya/obj ects_detected/?ELEMENT_ID=174903 (дата обращения: 01.11.2017). ГАМО. Ф. 16И. Оп. 1. Д. 150. Л. 29. ГАМО. Ф. 16И. Оп. 1. Д. 176. Л. 87.
Методические рекомендации по отнесению историко-культурных территорий к объектам культурного наследия в виде достопримечательных мест (рекомендованы письмом Министерства культуры РФ № 49-01.1-39-НМ от 28.02.2017).
Объекты культурного наследия, включенные в реестр [Электронный ресурс] // Комитет по культуре и искусству Мурманской области. URL: http://culture.gov-murman.ru/napravleniya-deyatelnosti/okhrana-obektov-kulturnogo-naslediya/objects_for_reestr (дата обращения: 01.11.2017).
Орехова Е. А. К вопросу о колонизации Мурманского берега во второй половине XIX-нач. XX вв. Обзор религиозной ситуации в колониях Мурманского берега //ГУУшаковские чтения: Сборник научных статей / Отв. ред. П. В. Фёдоров. Мурманск: МГПУ, 2007. С. 41-48.
Разумова И. А. Культурные ландшафты Кольского Севера: города у «Большой Воды» и Хибин. СПб: «ГАМАС», 2009. 160 с.
Разумова И. А., Петров В. П. Становление и развитие гуманитарного направления исследований в Кольском научном центре РАН // Вестник Кольского научного центра РАН. № 4 (11). 2012. С. 37-45.
Фёдоров П. В. Культурные ландшафты Кольского Севера: структура и историческая динамика. Мурманск: МГГУ, 2014. 175 с.
Филин П. А. Поморские тони как форма организации промыслового хозяйства жителей Русского Севера // Соловецкое море: историко-литературный альманах. Архангельск. М.: ТСМ, 2016. С. 35-44.
Сведения об авторе
Бертош Андрей Александрович
Краевед
Bertosh Andrey Alexandrovich
independent researcher
