CC BY
87
Вестник Челябинского государственного университета. 2010. № 1 (182). Философия. Социология. Культурология. Вып. 16. С. 45-49.
ЧЕЛОВЕК,
ОБЩЕСТВО,
КУЛЬТУРА
(!)
С. Г. Фатыхов
ТРАНСФОРМАЦИИ ДОМИНАНТНОГО ПРАВА И ТАВРОГАМИЯ
В статье рассматривается историческая судьба мужской сексуальной доминантности, начиная с палеолита, вынужденной приспосабливаться к культурным процессам и трансформироваться в те поведенческие установки, которые прикрывали ее биологическую основу. Практика безраздельного пользования женщинами со стороны доминирующих мужчин нередко прикрывалась религиозно-мифическимими мотивами и воплощалась в формуле Бык-Бог-Жрец-Царь. Эта формула с вариациями в первом звене (иногда вместо Быка были Баран или Змей и т. д.) применялась практически всеми народами мира.
Ключевые слова: трансформация доминантности, теогамия, таврогамия, животный тотем, половое табу
Философско-антропологическая и культурологическая реконструкция половых табу, существовавших в доистории человека1, дает основание предполагать, что контроль родовой элитой сексуального поведения чаще всего относился к рядовым членам матриархально-матрифеноменных сообществ, а не к представителям самой элиты, в рядах которой, помимо матери-прародительницы, находились ее братья и неявно дифференцированные отцы, которые с помощью обрядово-ритуальных нововведений вновь и вновь присваивала себе право единоличного пользования лучшими женщинами родоплеменной группы. Обрядово-ритуальная трансформация переводила их доминантное право в сакральную сферу, которая консервировала биологические законы естественного отбора.
К самой древней трансформации доминантности можно отнести таврогамию - воображаемую половую связь с животным тотемом и реальную половую связь с его представителем. Следы теогамной таврогамии обнаружены нами в Игнатиевской пещере на Южном Урале, где человек верхнего палеолита нарисовал на плафоне Дальнего зала весьма характерный сюжет с женщиной и «однорогим», а, скорее
всего, двурогим быко-носорогоподобным существом. Это наиболее примитивный вариант таврогамной трансформации, демонстрирующий перенесение плодородящей силы животного на человека2.
Бык, баран или козел у всех народов мира считались самыми похотливыми существами, поскольку наблюдение за половой жизнью именно этих животных (в связи с охотой на них) было более всего доступно первобытному человеку. Доминантный самец, который был наиболее успешен в охоте, стал со временем спекулировать на желании женщины быть оплодотворенной, отождествляя себя с названными животными, считая, что более чем кто-либо имеет на это право: он удачный охотник, он пастор приручаемых стад, он победитель быка-производителя, потому что он сам бык!3 По такой логической схеме биологические истоки тиранической иерархии, то есть биологическое доминирование сильного самца над своими половыми соперниками, стали замещаться теологическими интерпретациями.
Также в исследованных нами верхнепалеолитических и неолитических петроглифах урочища Сармыш (Узбекистан), отчетливо видно, что одни мужские фигуры изображены
с нормальными половыми органами, а другие
- с гипертрофированными. Во втором случае, на наш взгляд, изображены «портреты» доминантных мужчин-самцов, предки которых в первобытной орде владели гаремами4. В неолитических культурах за подобными особями все еще оставалось право безраздельного владения женщинами рода-племени и неограниченного распространения своего генетического материала. Им приписывалась оренда - сверхъестественная способность, устраняющая вредоносные силы, действующие при половом акте. Их сексуальность приравнивалась к похотливости животных, поэтому в наскальных изображениях их головы увенчаны рогами-коронами (в санскрите каг и кег означают и камень, и гору, и землю, и рог (греческое - кера^,) и мужской детородный орган, и доминантного старца).
Обнаруженный и исследованный нами петроглиф на плато Джиноты (Узбекистан), изображающий двух антропоморфных существ в бычьей и волчьей масках, ведущих на веревках молодых девушек для ритуального совокупле-ния5, представляет портреты именно таких «коронованных» каг’ов. Звериные маски иллюстрируют желание выдать себя за тотема-производителя, которому невозможно отказать в ритуальном совокуплении. Девушка (женщина), отдавшаяся такому сексуальному иерарху, будет считать себя сочетавшейся с богом-животным.
Интерпретируя сочетание в наскальных изображениях образа женщины с образами быка или козла, важно подчеркнуть, что вероятность случайного возникновения одного и того же мотива у разных народов недоказуема. Скорее всего, это закономерное следствие тех общих представлений о причинах беременности, которые главенствовали в воображении первобытного человека и перманентно передавались в последующие эпохи. При этом эзотерическим символом утробной регенерации считались даже не сами эти животные, а их рога, головы или черепа. Бычий череп (букрания), к примеру, удивительно схож с формой женской матки в сочетании с фаллопиевыми трубами, и это не могло остаться незамеченным. На некоторых женских изображениях в храмах ранненеолитического города Чатал-Хююк археологи обнаружили воловьи головы-букрании в тех местах, где должна быть матка6.
Таинственная связь женщины и быка прослеживается в палеолитическом искусстве Франции, Испании, Средней Азии, в петрогли-
фах Иордании, Гобыстана, Сибири, Минусинской котловины, Монголии, в архитектурных деталях, в скульптуре и коропластике поздней античности. В том же Чатал-Хююке (Анатолия) на стене 10-го храма (VI слой) была обнаружена рельефная глиняная фигура женщины с поднятыми в сторону и вверх руками и с раздвинутыми ногами. От низа живота женщины рельефная линия соединялась с тремя бычьими головами, а голова быка, как подчеркивает Эрик Нойманн, символизирует человеческий фаллос. Она появляется в современных сновидениях как архетипический символ сексуальности и плодородия7.
Бычьи головы встречаются на расписной керамике трипольской культуры, в подземных гробницах Сардинии, на палеолитических стоянках Гагарино, Костенки-1, Авдеево, Долни Вестоницы, Мезин, Мальта, Буреть (вместе с женскими статуэтками). Скульптура бычьей головы была так же обнаружена в 2006 году в мегалитическом комплексе «Острова Веры», Южный Урал8.
В памятниках устной и письменной речи, в том числе в Ригведе [VI, 709], бык выступает не просто регенерирующим символом, но является супругом земной женщины. В Авесте первоначальное существо, давшее жизнь всем живым тварям, - это бык Абудад, хранитель мирового семени, которого в темноте пещеры убил демиург Митра - сын горы Алборда. В античной мифологии Ахелой в образе быка борется с Геркулесом за право жениться на Деянире [Овидий. Метаморф. I. 1-10010], а египетское божество Апис, выступающее в образе быка, имеет общение со смертной женщиной [Плутарх. Заст. бес., VIII, 718B11].
Отсюда можно допустить, что сакрализацию доминантного права обеспечивал именно животный тотем, и чаще всего это был бык, с которым позднее боролись герои-демиурги. Со временем «родилась» целая плеяда всемогущих божеств-производителей, от имени которых жрецы-доминанты принуждали девушек и красивых женщин вступать с ними в половую связь под видом проведения обряда Священного брака (hieros gamos). К подобным божествам можно причислить христианского Бога-Отца, который через трубку, протянутую им от Солнца, проникает под одежды Девы Марии и вдувает в нее ветер в форме руах - голубя Святого Духа. То есть христианский Бог-Отец стал в этой легенде подобием трансформированного Первобыка Игнатиевской пещеры12, богочеловека (быкочеловека) Сераписа, которому еще
во втором столетии н.э. поклонялись христиане13. Детородный орган Первобыка у ранних христиан превратился в «трубку», а пятна бычьего семени, направленные в сторону распростертой в игнатиевском сюжете женщины (палеолитической Девы Марии), представлялись уже как порывы священного ветра. Священный ветер - это луч Солнца, олицетворением которого у многих народов мира являлся бык.
Телесными воплощениями мифических существ с доминантными притязаниями становились не только жрецы, но и предводители и вожди родов и племен, колдуны, чужестранцы, носившие у народов мира очень похожие имена-звания: «карапан», «керемед» - у древних персов, «король», «герой» - у славян, «кори» - у узбеков и таджиков, «кер-бобо»
- у туркмен, «карт» - у татар, «гермес», «герцог», «герман», «герольд» - у греков и многих других народов Европы, в том числе hart - у немцев, и т.д. Праформой этих имен является санскритское «кар» («кер»), что в переносном смысле означает крепкий корень, узел, фаллос, а в прямом - камень, или - земля, причем такая двусмысленность прослеживается не только в санскрите, но и в других языках.
С.А.Токарев считает, что идея половой связи человека и животного могла иметь несколько истоков. В порядке убывающей важности это, во-первых, выделение в общине лиц с половыми аномалиями; во-вторыгх, эротические сновидения; в-третьих, рождение близнецов и суеверное отношение к ним (второй от бога); в-четвертыгх, реминисценции древнего тотемистического представления об инкарнации (внеполовой беременности)14. В каждой из этих идей есть свои рациональные зерна, однако они отражают эволюцию изначального, а не само изначальное, не его суть, которая заключалась в попытке первобытного человека согласовать биологическую данность с социальной реальностью.
С развитием общественных отношений и происхождением брака это согласование выражалось в очередных трансформациях доминантности, сведших практически на нет эпоху богов-производителей из числа животного мира. Божественные образы производителей-тотемов приобретают мифоустрашающие и карикатурные образы чернобогов, коварных жрецов, чертей с рогами и копытами. Пан, Волос, Приап, Дионис, Гопад-Шах, Керемед, Кирей-ис, Карапан, Карапет, Корман, Махиш, Ярила, Шурале, Факир, Кайгусь, Шэньнун и другие мифические персонажи придумываются ис-
ключительно для того, чтобы отвратить людей от первобытных обычаев и придать бывшим кумирам отталкивающий характер. Авеста, к примеру, устами Ахуры-Мазда называет ка-рапанов «злобными, двуногими негодяями и лжеучителями» [Яшт I. «Ормузд яшт», 1015].
Сами женщины в лице божественных персонажей также начинают борьбу против животных инстинктов доминантных самцов, и отголоски этой борьбы сохранились в мифических историях большинства народов планеты. У арийцев «злобных карапанов» сокрушает богиня любви и плодородия Ардви-сура [Яшт V. «Ардвисур Яшт», III, 13], у древних греков быкоубийцей становится Артемида Тавропу-лос, а у древних индийцев - шестнадцатирукая (иногда восьмирукая) богиня Дурга (Богиня-Дэви). Ее главным подвигом было уничтожение демона-буйвола по имени Махишу, который предложил ей выйти за него замуж.
Только шумерская богиня Иштар воспротивилась убийству небесного быка, что свидетельствует о том, что в Месопотамии переход от матриархальных хтонических порядков к патриархальным порядкам происходил не так быстро, как в других переходных культурах. В отместку за строптивость Иштар герой-Гильгамеш отвергает ее половые притязания, считая Иштар небесной проституткой, и тогда Иштар просит своего отца - верховное божество Анну - послать на землю быка: «Пусть убьет Гильгамеша, / За обиду Гильгамеш поплатиться должен!/Если же ты быка не дашь мне - / Ударю я в дверь страны без возврата, / Открою я врата преисподней, / Подниму я мертвых, чтоб живых пожирали, / Станет меньше тогда живых, чем мертвых» / [См.: 402. Таб. VI. 94-100. Пер. И.М.Дьяконова]16.
Анну исполняет просьбу Иштар, но, как и древнегреческий Тесей, убивший, наконец, быка Минотавра, Гильгамеш и Энкиду вступают в яростную борьбу не с быком как таковым, а с доминантным самцом-тотемом, символизированным в образ мифического существа. В поэме ярко описана сцена их противоборства с «Небесным чудо-быком» ^^-ап-па), который в семь глотков выпивал Ефрат и дыханием своим выдувал ямы, в которые сваливались по сто и двести мужей Урука: «Погнал Энкиду, быка повернул он, / За толщу хвоста его ухватил он,
/ <.........................> /А Гильгамеш,
как боец отважный и воин / Могучий, / Меж его рогами, меж головой и шеей вонзил / Кинжал свой. / Как быка они убили, ему вырвали сердце, пред / Шамашем положили, / Удалив-
шись, пред Шамашем ниц склонились» [Там же. Таб. VI. 147-156].
После быков и богов-производителей, когда практика безраздельного пользования женщинами со стороны доминирующих мужчин была перенесена в религиозно-мифическую плоскость, очередной виток трансформаций выводит доминантное право в плоскость синьорско-го права, представлявшего собой право царя, правителя или предводителя на первую ночь с любой девушкой царства, региона, племени или рода. Развитие человечества шло стремительными шагами, и на этом этапе формировалась идея о том, что девственность в силу биологических и социальных законов должна доставаться не всем подряд, а лишь избранным, а избранными считали себя правители.
Чрезвычайно много свидетельств о широком распространении права первой ночи содержится в священных книгах, в эпических поэмах, дневниках путешественников и этнографических описаниях. Апокрифические библейские легенды намекают на то, что правом первой ночи у арамеев обладал и отец девушки. Вафуил, царь Харрана, согласившись на замужество своей дочери Ревекки, обесчестил бы ее, если бы не умер, поскольку царевичи требовали: «Если Вафуил не поступит со своей дочерью, как он поступил с нашими, то мы убьем их обоих!»17 . Этот библейский миф имел под собой реальную основу, поскольку Геродот, рассказывая о ливийцах-адирмахидах, обитавших в Египте близ гавани Плин, подчеркивает, что у тех существовал обычай предлагать царям своих девушек на выданье, «а царь тех девушек лишает невинности» [IV 168, 172]18 .
Таким образом, историческая судьба мужской сексуальной доминантности, вынужденной приспосабливаться к культурным процессам и трансформироваться в те поведенческие установки, которые прикрывали ее биологическую основу, является одной из самых примечательных явлений человеческой сексуальности. В начале матриархально-матрифеноменной эпохи, возможно, еще господствовали деспоты-иерархи, сменившие доминантных самцов патриноуменной, как мы ее назвали19, эпохи антропогенеза. С развитием тотемистических представлений побежденные «сыновьями-братьями», иерархические Отцы спрятали свою биологическую предопределенность под личину антропоморфного существа-прародителя, а после превращения этого существа в божество - под жреческие одежды. С падением института жречества его адепты при-
бирали в руки и царскую власть, предъявляя на женщину уже сеньорское право.
Все социальные институты - от гаремных ячеек первобытной орды, матриархальных тотемистических групп и патриархальных религиозных обществ с жреческой кастой до племенных и государственных образований цивилизаций - прямо или косвенно развивались как следствие таких трансформаций. Движущей причиной этого была страсть к обладанию женщиной, борьба за нее, но уже не в джунглях животных инстинктов, а в культурном пространстве.
Институт брака должен был остановить эту борьбу, но он только приглушил ее явные формы, переведя в плоскость интеллектуальной и деловой конкуренции, зачатки которой мы видим уже в трансформациях Минотавра. Возможно, что бык Минос вначале был тотемом догреческого населения Крита. Причем, судя по мотивам мистерий, каким-то образом он был связан с быком-Аписом древних египтян, но за обликом этого тотема скрывался доминантный самец, не обремененный интеллектуальным активом. С приходом греков происходит трансформация, и Гомер говорит о Миносе уже как о мудром законодателе, каждые девять лет беседовавшем с Зевсом [Одисс., XIX, 172; Платон, Мин., 319В-Е]20. При этом Минос продолжает сочетаться с девственницами и налагает на афинян ежегодную дань в виде непорочных девушек и юношей. С исчезновением тотемов-классификаторов, в чьи «одежды» вначале рядился Минос, с возникновением Олимпа доминантный самец стал постепенно подбираться к его вершинам, исполняя теократические функции. Появляется Минос - сын Зевса-Астерия («Звездного»), который вскоре становится царем и жрецом одновременно [Одисс., XI, 568]. То есть присваивает себе как светские, так и иерархические вершины, и, наконец, сам становится богом-быком, оплодотворившим Па-сифаю - свою супругу.
Рожденное Пасифаей чудовище с бычьей головой - это рожденный после мистерии тео-гамного брака обычный ребенок, но очередной Минос, поскольку именно он будет наследовать должность жреца Зевса-Астерия и его рогатую атрибутику (на критских святилищах и алтарях изображались священные рога быка, которые жрецы водружали на свою голову).
Схема теократической деспотии, выстраиваемой трансформациями доминантных самцов с палеолитических времен, таким образом, предельно проста. Она воплощалась в формуле
Бык-Бог-Жрец-Царь. Эта формула с вариациями в первом звене (иногда вместо Быка были Баран или Змей и т.д.) применялась практически всеми народами мира. В этой формуле нет матери-прародительницы как таковой, но вся она держится на женской конструкции, потому что ее главная цель - завуалированное трансцендентным туманом и социобиологическим феноменом теогамного зачатия беспредельное обладание женщиной.
Примечания
1 См. об этом: Фатыхов, С. Г. Мировая история женщины : Хроно-культурологическое и фактографическое осмысление. Екатеринбург : Банк культур. информ., 2008. С. 95-111.
2 Там же. С. 561-576.
3 Еще сегодня в таком изолированном горном регионе, как Кафиристан, у калашей сохранились реликтовые отголоски такой психологии. Здесь по примеру неолитических самцов-производителей молодые пастухи-будалаки, возвращаясь с горных пастбищ вместе со стадами, проходили во время оргиастического праздника рги по улицам и выбирали женщин. Они имели тысячелетиями закрепленное право и даже обязанность переспать с любой девушкой или женщиной, которая бы им приглянулась. Причем мужья и родители не противились этому, а наоборот, считали за честь такое внимание [См.: Йеттмар, Карл. Религии Гиндукуша / пер. с нем. К. Д. Цивиной. М. : Наука : Гл. ред. вост. лит., 1986. С. 414]. Интересно, что у некоторых народов такой сексуальной свободой наделялись женщины-наездницы. Страбон, сообщая о сигиннах - аравийском племени в Малой Азии, - пишет, что у них «самая искусная всадница сожительствует с каким хочет мужчиной» [XI, 11, 8].
4 Фатыхов, С. Г. Указ. соч. С. 589-590.
5 Там же. С. 583.
6 Гимбутас, М. Цивилизация Великой Богини : Мир Древней Европы / Ин-т соц. и гендер. политики. М. : РОССПЭН, 2006.
7 Нойманн, Эрих. Происхождение и развитие сознания : пер. с англ. М. : Рефл-бук ; Киев : Ваклер, 1998. С. 104. На эту же тему см.: Брентьес, Б. От Шанидара до Аккада. М. : Наука, 1976. С. 145; Джафарзаде, И. М. Гобустан. Баку, 1973. С. 151; Дэвлет, Е. Г. Мифы в камне : Мир наскального искусства России / Е. Г. Дэвлет, М. А. Дэвлет. М. : Алетейя, 2005; Серошевский, В. Л. Якуты. СПб., 1896. Т. 1. С. 674; Шалатонин, Б. С. Петроглифы и безре-
лигиозная изобразительность в средневековом искусстве Узбекистана / М-во высш. и сред. образования УзССР ; Ташкент, политех. ин-т, Навойс. общетех. фак. // Материалы науч.-техн. и теорет. конф. (26-28 апр. 1976 г.). Навои, 1978. С. 19-20; Шер, Я. А. Петроглифы Средней и Центральной Азии / отв. ред. А. П. Окладников. М. : Наука : Гл. ред. вост. лит., 1980. С. 271-272, 275.
8 Фатыхов, С. Г. Указ. соч. С. 145.
9 Ригведа. Мандалы !-ГУ / АН СССР ; подгот. изд. Т. Я. Елизаренко ; отв. ред. П. А. Гринцер. М. : Наука, 1989. 767 с.
10 Овидий. Любовные элегии. Наука любви. Метаморфозы и др. // Овидий Публий Назон. Собр. соч. : в 2 т. Т. 1. Любовные элегии. / вступ. ст. В. С. Дурова. СПб. : Студиа Биографика, 1994.511 с.
11 Плутарх. Застольные беседы / АН СССР ; под-гот. изд. Я. М. Боровского, М. Н. Ботвинника, Н. В. Брагинской, М. Л. Гаспарова, И. И. Ковалевой, О. Л. Левинской. Л. : Наука. Ленингр. отд-ние, 1990. 592 с.
12 Фатыхов, С. Г. Указ. соч. С. 562-563.
13 Фрек, Т. Иисус и падшая богиня / Т. Фрек, П. Гани ; пер. с англ. Д. Сиромахи. М. : Гаятри, 2006. С. 5.
14 Токарев, С. А. Ранние формы религии. М. : Политиздат, 1990. С. 146.
15 Авеста. Избранные гимны. Из Видевдата / пер. с авест., примеч. и словарь И. Стеблин-Каменского. М. : Дружба народов : КРАМДС
- Ахмед Ясови, 1992. 207 с.
16 Эпос о Гильгамеше («О все видавшем») // «О все видавшем», история Гильгамеша со слов Синликиуннинни, заклинателя / АН СССР ; пер. с аккад. И. М. Дьяконова. М. ; Л. : Изд-во АН СССР, 1961. 212 с.
17 Грейс, Р. Иудейские мифы. Книга Бытия / Роберт Грейс, Рафаэль Патай ; пер. с англ. Л. И. Володарской. Екатеринбург : У-Фактория, 2005.С. 293.
18 Геродот. История : в 9 кн. / пер. и примеч. Г. А. Стратановского. М. : АСТ : Ладомир, 2001. 752 с.
19 Фатыхов, С. Г. Указ. соч. С. 189.
20 Гомер. Одиссея / пер. В. А. Жуковского ; подгот. текста В. П. Петушкова ; послесл.
и примеч. С. В. Поляковой ; грав. на дереве Г. Д. Епифанова. М. : Гос. изд-во худож. лит.
42 с.; Платон. Государство. Законы. Политик / предисл. Е. И. Темнова. М. : Мысль, 1998.
798 с.
