CC BY
267
сходной рамочной ситуации, когда истории рассказываются гостями Ивана Алексеевича Заруцкого и самим хозяином дома во время ненастной погоды осенними вечерами.
Гости полковника Безруковского представляются читателям автором-повествователем практически по одинаковому принципу: дается краткое описание их внешности, выделяются ключевые черты лица, упоминается об их занятиях в прошлом и настоящем. Так читатель постепенно настраивается на определенный характер героя и характер истории, которая будет рассказана данным персонажем. В части «Вместо предисловия» задается «цель и предмет... бесед», оговариваются «условия исполнения».
Поводом к рассказыванию историй служит осенняя скука, от которой друзья желают избавиться. В предисловии вырисовывается основная проблема, вокруг которой будут построены все повести цикла: это свободная мена мыслей, мечты о будущем, случай, обстоятельство в жизни. По мнению Лесняка, «с каждым. жизнь разыгрывала более или менее занимательную драму, каждый смотрит на мир и людей с особенной точки зрения». Обращение к проблеме «судьбы, рока, случая в жизни человека» является традиционным в романтической литературе [7, с. 53]. Манера повествования в историях ориентирована на разговорную традицию, «всякая изысканность» отвергается рассказчиками, как замечает Академик: «Пусть каждый из нас говорит без претензий, как знает, как думает.» [4, с. 368].
Таким образом, мы видим, что цикл Ершова «Осенние вечера» продолжает традицию романтической циклизации «вечерних» повестей разного типа. С одной стороны, он следует традиции «страшных» рассказов А. Погорельского, М. Загоскина, с другой - традиции светских и бытовых повестей М. Жуковой («Вечера на Карповке»).
Единство цикла обеспечивается такими элементами, как общность названия; единое предисловие, в
котором оговаривается, о чем и как нужно рассказывать; общность рамочной ситуации, предполагающей беседу нескольких лиц, сопровождаемую рассказами; единство хронотопа (практически все повести отражают жизнь Сибири, а более конкретно - Тобольска и его окрестностей на разных исторических этапах). Все повести сосредоточены на одной проблеме: случай, судьба, провидение в жизни человека.
Романтическое начало проявилось в содержательном и формальном плане повестей, автор следует литературной и фольклорной традиции: ряд повестей ориентированы на фантастическую, светскую разновидности повести, присутствует движение к жанру пасхального рассказа («Чудный храм»), отдельные произведения следуют сказочной традиции или ориентированы на предания (рассказы Таз-баши).
Литература
1. Белинский, В.Г. Эстетика и литературная критика: в 2 т. / В. Г. Белинский. - М., 1959. - Т. 1. - С. 35-165.
2. Гинзбург, Л. О лирике / Л. Гинзбург. - Л.,1974.
3. Грихин, В.А. Русская романтическая повесть первой трети XIX века / В.А. Грихин // Русская романтическая повесть. - М., 1983. - С. 5-28.
4. Ершов, П.П. Конек-Горбунок: избранные произведения и письма / П.П. Ершов; сост., подгот. текстов, вступ. ст. и примеч. В.П. Зверева. - М., 2005.
5. Киселев, В. С. «Арабески» Гоголя и традиции романтической циклизации / В.С. Киселев // Известия РАН: Серия литературы и языка. - 2004. - Т. 63, № 6. - С. 15-25.
6. Русская повесть XIX века: Историка и проблематика жанра / под ред. Б.С. Мейлаха. - Л.,1973. - С. 51-336.
7. Савченкова, Т.П. Жанровое своеобразие «Осенних вечеров» П. Ершова / Т. П. Савченкова // Петр Павлович Ершов - писатель и педагог: тез. докл. науч.-практ. конф., 22-24 ноября 1989 г. - Ишим, 1989. - С. 53-54.
УДК 008.001
М.С. Ситова
Научный руководитель: доктор культурологии, профессор И.А. Едошина
ТРАКТОВКА КОМИЧЕСКОГО В АНТИЧНЫХ ТРУДАХ
В статье представлен аналитический обзор античных теорий комического, в контексте которых смех рассматривается как базовая единица культуры. Концепции античных авторов трактуются как последовательное развитие одной теории комического, которая дает полную характеристику комического как эстетической категории.
Античность, теория комического, риторика, ритуальный смех, комедия.
The article presents the analytical survey of ancient theories of comic, in the context of which laugh is considered as a basic unit of the culture. Conceptions of ancient authors are treated as consecutive development of one comic theory, that gives full description of comic as the aesthetic category.
Antiquity, theory of comic, rhetoric, ritual laugh, comedy.
Комическое1 - одно из наиболее сложных и неоднозначных понятий. Осмыслить сущность2 юмора3 на протяжении многих веков пробовали тысячи ученых - философов, культурологов, социологов, лингвистов. Материалом для исследований становилась как окружающая действительность (А. Бенуа [3], И.А. Бутенко [6], А.В. Дмитриев [9]), так и мир фикции - литературное творчество писателей (М. М. Бахтин [2], Ю.Б. Борев [4], В.А. Жуковский [10]). Определения, которые давались сфере комического, многочисленны и разнообразны. Первым известным нам мыслителем, определившим комическое, согласно дошедшим до нас источникам, был Аристотель. Его определение комического, которое стало основополагающим для последующих исследователей сферы смешного, изложено в философском трактате «Поэтика» и звучит следующим образом: «Смешное4 - это некоторая ошибка или безобразие, никому не причиняющая страдания и ни для кого не пагубное». В качестве образной параллели Аристотель приводит комическую маску, которая, как и смешное, «есть нечто безобразное и искаженное, но без выражения страдания» [1, с. 153]. Как уже было сказано выше, многие исследователи признают это определение основополагающим, так как оно «наиболее верно, емко и точно описывает сущность комического» [11, с. 12]. Более того, несмотря на чрезвычайное разнообразие последующих трактовок комического, большинство из них основывается на определении, высказанном Аристотелем. В доказательство утверждения ниже мы приводим несколько современных определений комического из словарей.
Комическое (в эстетике) - «одна из основных категорий эстетики, отражающая социально значимые
1 Под комическим мы понимаем «как естественные (то есть проявляющиеся независимо от чьего-то намерения) события, объекты и возникающие между ними отношения, так и определенный вид творчества, суть которого сводится к сознательному конструированию некой системы явления и понятий, а также системы слов с целью вызвать эффект комического» [8, с. 7].
2 Здесь и далее, говоря сущность юмора, сущность смешного, сущность комического, сущность смеха, мы подразумеваем одно и то же (так как природа происхождения этих явлений одинакова) - механизм, вызывающий юмористический эффект (смех, хохот, внутреннюю улыбку, приятность от выявления несоответствия из контекста).
3 Юмор - особый вид комического, сочетающий насмешку и сочувствие, внешне комическую трактовку и внутреннюю причастность к тому, что представляется смешным [22, с. 577]. Дополним это определение только тем, что юмором можно назвать любые жизненные явления, ситуации, а также любые мысли, фантазии, идеи и тому подобное, способные вызвать юмористический эффект.
4 Здесь и далее мы будем трактовать понятие «смеш-
ное» как совокупность явлений, которые вызывают не только смех, хохот, но и внутреннюю улыбку. Мы будем иметь в виду, что «Комическое смешно, но не все смешное комично. Комическое - прекрасная сестра смешного» [5, с. 92], но все же мы будем употреблять термины «комическое» и «смешное» как синонимы, так как продукт этих явлений одинаков - юмористический эффект. Это для нас в контексте данного исследования является главным.
противоречия действительности под углом зрения эмоционально-критического отношения к ним с позиций эстетического идеала» [25].
Комическое (в психологии) - «побуждение к смеху, обусловленное нарочитым несоответствием между сущим и должным» [17].
Комическое (в философии) - «философская категория, обозначающая культурно оформленное, социально и эстетически значимое смешное, выражающееся в явном несоответствии между воображаемым и действительным» [21, с. 304].
Очевидно, что согласно этим определениям, краеугольным камнем сущности комического является ошибка, несоответствие либо противоречие, которое и вызывает смех5. Возможно, что в данном контексте определение Аристотеля не допускает разночтений, но в «Поэтике» древнегреческого автора есть и другие, на наш взгляд, более важные мысли, которые часто остаются в тени. При более подробном рассмотрении они позволяют реконструировать представления Аристотеля о сущности комического и его формах. Важно, что Аристотель говорит о комедии как о явлении подражательном. Говоря о комическом, Аристотель сравнивает это явление с людьми, искусство которых воспевало пороки, трагическое же он отождествляет с людьми благородными и чистыми: «...все подражатели подражают действующим лицам. подобно тому поступают живописцы: Полигнот, например, изображал лучших людей, Павсон - худших.» [1, с. 152] (Павсон -древнегреческий художник, обладал низким вкусом и с особенной любовью изображал уродливое и гнусное в человеческой природе [14, с. 385]), и далее «Гомер представляет лучших. а Гегемон Фасосец, первый творец пародий, и Никохар, творец «Делиа-ды», - худших» [1, с. 152]. (Никохар - сын комика Филонида из аттической местности Кидафенея, сам писавший пьесы в духе средней аттической комедии) [16]. Далее Аристотель заключает: «Комедия. есть воспроизведение худших людей» [11, с. 153]. Очевидно, что Аристотель методично, при помощи образов и примеров, подводит своего читателя к мысли, более важной, чем упоминающееся в трактате определение смешного как ошибки. А именно к тому, что сущность комического - это табу, запрет, что-то плохое и находящееся за рамками хорошего тона. Общеизвестно, что до нас дошла только первая часть трактата [15]. В основном она посвящена жанру трагедии. Комедии и явлению комического посвящено лишь несколько страниц. Предположительно во второй части произведения Аристотель подробно повествовал о теории комедии. Согласимся, если бы эта часть сохранилась, в ней Аристотель, безусловно,
5 Смех - «сложный акт, состоящий из модифицированных дыхательных движений в связи с определенной мимикой. Что касается первых, то при смехе после вздоха следует не один, а целый ряд продолжающихся иногда долго коротких спазматических выдыханий при открытой голосовой щели; если голосовые связки приводятся при этом в колебательные движения, то получается громкий, звонкий смех - хохот; если же связки остаются в покое, то смех бывает тихим, беззвучным» [7].
углубил бы свою мысль о сущности комического и последователи ученого не трактовали бы смешное только лишь как несоответствие. В этом же направлении размышляет о сущности комического по Аристотелю известный исследователь А.Г. Козинцев: «Современные исследователи анекдотов, видимо, стремясь застраховаться от упрека в старомодности, в сущности игнорируют этический аспект, уделяя внимание когнитивно-семантическим аспектам, -„оппозиции скриптов (сценариев)", „логическим механизмам". Это отношение противоречиво, основано на несовместимости и полярной противоположности... <...> Смеясь, субъект реагирует на противоречие. <...> .так думают почти все. <...> Между тем, это иллюзия» [13, с. 12].
К теме второй части трактата Аристотеля мы вернемся несколько позже, пока же рассмотрим произведения других античных мыслителей, которые в своих научных трудах и пособиях давали определения смешного, сходные или различные с Аристотелевским.
Идея противоречивости сущности комического звучит и у Платона в «Филебе». В этом произведении Платона в диалоге с Филебом и Протархом Сократ определяет комическое как душевное состояние, являющееся смесью страдания и удовольствия: «Смеясь над смешными свойствами. сочетая удовольствие с завистью, мы смешиваем удовольствие со страданием. Ибо раньше мы согласились, что зависть есть страдание души, смех же - удовольствие, а в этих случаях то и другое бывает одновременно» [18, с. 64].
Платон называет юмор негативным явлением: «Это порок, получающий свое наименование от некоего свойства» [18, с. 62]. Он считал, что в сущности смеха лежит злоба или зависть, а смех обычно вызван неудачами «слабых» либо злосчастиями «сильных». Платоновские размышления уточняют и расширяют определение о сущности комического, данное Аристотелем. Немаловажно также и то, что через диалоги Платона мы прикасаемся к рассуждениям о смехе Сократа, что особенно ценно, так как, по признанию многих ученых (А.Ф. Лосев [15], Э.В. Соколов [19]), именно Сократ первый исследовал нравственные добродетели, с которыми смех неразрывно связан.
К сожалению, до нас не дошло ни одного произведения древних греков, полностью посвященного сфере комического. В то же время эти отрывочные, более или менее систематические рассуждения о смешном, включенные в их философские труды, нашли свое развитие у мыслителей Древнего Рима. Изучение сущности комического было продолжено, в первую очередь, такими философами, как Марк, Туллий Цицерон и Марк Фабий Квинтилиан.
Цицерон, опираясь на труды авторитетных ученых, среди которых, безусловно, были Аристотель, Платон, Теофаст, а также привлекая традицию римского ораторского искусства и материал из области комедии и риторики, впервые изложил вполне законченную концепцию смешного. В трактате «Об ораторе» Цицерон определяет сущность комического
следующим образом: «. источник и, так сказать, область смешного, — это, пожалуй, все непристойное и безобразное; ибо смех исключительно или почти исключительно вызывается тем, что обозначает или указывает что-нибудь непристойное без непристойности» [23, с. 58]. Цицерон концентрирует свое внимание на самой сущности смеха, а не на биологических предпосылках его возникновения: «О том, что такое смех, как он возникает, где его место в нашем теле, отчего он возбуждается и так внезапно вырывается, что при всем желании мы не можем его сдержать, каким образом он сразу захватывает легкие, рот, жилы, лицо и глаза. к нашей беседе это не относится» [23, с. 58]. Считая, что познать сущность комического не во власти человеческого мозга, автор, в основном, изучает те факторы, которые могут вызвать смех. Этот вопрос, по мнению Цицерона, наиболее важен для оратора: «Вызывать смех - это наш третий вопрос - для оратора, конечно, очень желательно: либо потому, что веселая шутка сама вызывает расположение к тому, кто шутит; либо потому, что каждого восхищает острота, заключенная подчас в одном-единственном слове, обычно при отпоре, но иной раз и при нападении; либо потому, что такая острота разбивает, подавляет, унижает, запугивает и опровергает противника или показывает самого оратора человеком изящным, образованным, тонким; но главным образом потому, что она разгоняет печаль, смягчает суровость, а часто и разрешает шуткой и смехом такие досадные неприятности, какие нелегко распутать доказательствами» [23, с. 58]. По Цицерону, смех вызывают отклонения от нормы, но не те, высмеивание которых оскорбляют и возмущают окружающих. Он пишет: «Оратор должен прибегать к смешному не слишком часто, как шут, не бесстыдно, как мим, не злостно, как наглец, не против несчастия, как черствый человек, не против преступления, где смех должен уступить место ненависти, и, наконец, не в разрез со своим характером, с характером судей или обстоятельств, - все это относится к области неуместного» [23, с. 28]. Так, источниками смеха могут стать безобразные неприглядные черты внешности, проявления характера и поведение в обществе и быту. Но никогда нельзя осмеивать серьезные преступления, недуги. Это не значит, что данные темы не вызывают смех у толпы. Цицерон пишет для ораторов - публичных персон, которым общественное мнение и авторитет среди сограждан давали возможность обеспечивать своей семье существование. Поэтому Цицерон призывает учеников: «. в шутке первым делом надо соблюдать меру» [23, с. 59].
Древнеримский теоретик ораторского искусства Квинтилиан в философском трактате «Двенадцать книг риторических наставлений», написанном в виде учебника для ораторов, отводит комическому целую главу (книга шестая). Квинтилиан, как и Цицерон, отмечает важную роль смеха в речи оратора: «Оратор, для достижения своей цели, может употребить средство совсем противное вышепоказанным: он, возбуждая судью к смеху, и часто развлекает ум его от напряжения, иногда подкрепляет, облегчает утом-
ление и прогоняет скуку» [12, с. 410]. Сама сущность смеха, по Квинтилиану, всегда основана на выдвигании чего-то безобразного: «. всякое слово, к смеху побуждающее, есть по большей части ложное, а сие есть всегда низко» [12, с. 411]. Несмотря на то, что вслед за Цицероном мыслитель подчеркивает в качестве условия для возникновения смеха необходимость «чего-нибудь безобразного и гнусного», он признает непростую природу комического, которое управляется «каким-то неизъяснимым чувствованием». В качестве обязательных условий для побуждения к смеху автор называет «природу» (то есть врожденную физиологическую одаренность к остротам у оратора) и «случай» (стечение обстоятельств, не зависящее от знаний и таланта шутящего).
На основании анализа трудов великих ученых Античности мы можем заключить, что они рассматривали смех с эстетической точки зрения или как неотъемлемую часть риторики. Вслед за Аристотелем они отмечали, что юмор имеет в своей основе нечто безобразное и непристойное. Интересно, что несмотря на отрицательную сущность, смех для древних греков был жизнетворцем, созидателем, радостной, веселой народной стихией. Божественному смеху отводилась роль творения Мира: «Когда бог смеялся, родились семь богов, управляющих Миром. Он разразился смехом второй раз - появились воды» [24, с. 15]. Народный смех звучал и в Древнем Риме, он имел во многом ритуальное значение, чествовал производительные силы жизни и торжество плотского начала в человеке [20]. Этот парадокс позволяет сделать заключение о том, что смех имел важное значение в жизни античного человека, несмотря на то, что комическое считалось негативным явлением и связывалось с пороками и отрицательными чертами людей.
Литература
1. Аристотель. Поэтика. Риторика / Аристотель. -СПб., 2000.
2. Бахтин, М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса / М.М. Бахтин. - М., 1990.
3. Бену а, К. Комическое в музыке / К. Бенуа // Музыкальное обозрение. - 1886. - № 29. - С. 15-23.
4. Бореев, Ю. Б. Трагическое и комическое и проблемы литературы: дис. ... д-ра филол. наук / Ю.Б. Борев. - М., 1963.
5. Бореев, Ю.Б. Эстетика / Ю.Б. Борев. - М., 1975.
6. Бутенко, И.А. Юмор как предмет социологии? / И.А. Бутенко // Социологические исследования. - 1997. - № 5. -С. 135-140.
7. Википедия: свободная энциклопедия. - URL: http:// ru.wikipedia.org/wiki/Смех
8. Дземидок, Б. О комическом / Б. Дземидок. - М., 1974.
9. Дмитриев, А.В. Социология или философия смеха? / А.В. Дмитриев // Социологические исследования. - 1996. -№ 9. - С. 144-147.
10. Жуковский, В.А. О сатире и сатирах Кантемира // Жуковский В.А. Полн. собр. соч.: в 12 т. - СПб., 1902. -Т. 9. - С. 419-446.
11. Карасев, Л.В. Философия смеха / Л.В. Карасев. -М., 1996.
12. Квинтилиан, М.Ф. Риторические наставления / М.Ф. Квинтилиан; Institutio oratoria; пер. А. Никольский. -СПб., 1834.
13. Козинцев, А.Г. Человек и смех / А.Г. Козинцев. -СПб., 2007.
14. Лессинг, Г.Э. Лаокоон, или о границах живописи и поэзии / Г.Э. Лессинг; пер. Е. Эдельсона // Лессинг Г.Э. Избранные произведения. - М., 1953.
15. Лосев, А.Ф. История античной эстетики. Аристотель и поздняя классика. История античной эстетики / А. Ф. Лосев. - URL: http://www.philosophy.ru/library/losef/iae4/ index.htm
16. Любкер, Ф. Реальный словарь классических древностей / Ф. Любкер. - URL: http://slovari.yandex.ru/~книги/ Классические%20древности/Никохар/
17. Психологический словарь. - URL: http://psychology. net.ru/dictionaries/
18. Платон. Собр. соч.: в 3 т. / Платон; пер. с древне-греч.; под общ. ред. А.Ф. Лосева, В.Ф. Асмуса. - Т. 3. -Ч.1. - М., 1971.
19. Соколов, Э.В. Античность (Платон, Сократ, Аристотель). - URL: http://zhurnal.lib.ru/s/sokolow_e_w/2antich. shtml
20. Федь, Н.М. Искусство комедии или смех сквозь слезы / Н.М. Федь. - М., 1978.
21. Философский словарь / под ред. Г. Шишкоффа; пер. с нем.; общ. ред. В.А. Малинина. - М., 2003.
22. Хорунженко, К.М. Культурология: энциклопедический словарь / К.М. Хорунженко. - Ростов н/Д., 1997.
23. Цицерон, М.Т. Три трактата об ораторском искусстве / М.Т. Цицерон; под ред. М.Л. Гаспарова. - М., 1972.
24. Шантепи, Д.П. де ля Соссей. Иллюстрированная история религий: в 2 т. / Д.П. Шантепи де ля Соссей. -СПб., 2008. - Т. 2.
25. Эстетика: словарь / под общ. ред. А.А. Беляева и др. - М., 1989.
УДК 821.512.111(092)
И.В. Софронова
ИНТЕРПРЕТАЦИЯ ТРАДИЦИЙ ЯПОНСКОГО ХОККУ В ЛИРИКЕ А. СОСАЕВОЙ
В статье рассматриваются особенности использования традиций восточной поэзии в сочетании с фольклорным творчеством в лирике чувашского автора А.А. Сосаевой. Дается характеристика тематической, ритмической, поэтической стороне стихотворений. Наиболее подробно анализируются способы выражения образа лирического героя через рисунки природы, проявление законов диалектики, сочетание разных видов искусства в краткостишиях.
Японская литература, образ природы, влияние, тема, мотив, лирический герой.
