CC BY
26
УДК 81.373.49
ТРАДИЦИЯ УПОТРЕБЛЕНИЯ И ИСТОРИЯ ТОЛКОВАНИЯ ПОЛИСЕМАНТА ОНО В РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ
© 2015
А.Н. Моргунова, аспирант кафедры русского языка, культуры речи и методики их преподавания
Поволжская государственная социально-гуманитарная академия, Самара (Россия)
Аннотация. В статье кратко охарактеризованы противоположные тенденции, которые активно проявляют местоименные слова в современном дискурсе: увеличение состава своего лексико-грамматического класса и выход из своего лексико-грамматического класса. В исследовании показано, что местоименная форма оно в настоящее время находится в процессе лексикализации. Многочисленные примеры демонстрируют становление оно как поли-семанта, одно из значений которого - 'нечто страшное, мистическое, над чем не властен говорящий'. Названное значение местоименного слова оно представлено в романе-антиутопии М.Е. Салтыкова-Щедрина «История одного города». В статье характеризуются новые и оригинальные версии решения щедринской загадки названного лекси-ко-семантического варианта полисеманта оно в русском литературоведении и лингвистике (Божий гнев, Страшный Суд, революция, реакция правительства, разгневанные природные силы, приход Антихриста). Показано, что в образ оно входят коннотации опасности, угрозы. В статье утверждается, что в русской литературе наблюдается продолжение традиции употребления полисеманта оно в значении 'нечто страшное, мистическое, над чем не властен говорящий', начатой в антиутопии М.Е. Салтыковым-Щедриным. Характеризуются особенности функционирования данного субстантивата как нулевого образа в литературе постмодернизма, анализируется творческое осмысление полисеманта в прозе писателя Ю. Буйды. В статье показано, что лексико-семантический вариант по-лисеманта оно 'нечто страшное, мистическое, над чем не властен говорящий' в современных художественных текстах можно трактовать как прецедентный, к которому возобновляется неоднократное обращение читателя как к готовому «блоку». Показано, что нулевые понятия, в частности, полисемант оно, в постмодернизме могут иметь бесконечно многие, часто парадоксальные, прочтения и трактовки в зависимости от читательского восприятия и историко-культурного контекста.
Ключевые слова: полисемант; лексикализация местоимений; местоименные субстантиват; лексико-семантиче-ский вариант местоименных слов; прецедентный текст; оно Салтыкова-Щедрина.
Современные исследователи называют две противоположные тенденции в классе местоименных слов: пополнение состава местоимений из других частей речи (грамматикализация) и переход местоимений в другие части речи (лексикализация). Лексикализация и грамматикализация в местоименном классе слов активно изучаются русистами в ХХ - XXI вв. Исследователь С.В. Соколова [1] утверждает, что лексикализация связана с помещением местоименных единиц позицию, где они не могут выражать значения детерминации и под воздействием коммуникативных установок приобретают отдельные компоненты номинативной семантики. Н. С. Валгина приходит к выводу, что местоимения в определенных условиях могут утрачивать свои указательные функции и приобретать признаки других частей речи, чаще выступать в роли существительных [2].
Предмет настоящей статьи - лексикализация место -именной формы (местоимения оно) и обзор лингвистически-экстралингвистических предпосылок формирования лексико-семантического варианта местоименного субстантивата оно 'нечто страшное, мистическое, над чем не властен говорящий' на материале художественных текстов и их литературоведческих изысканий. Речь пойдет о загадке М.Е. Салтыкова-Щедрина, предложенной читателям, финальном предложении романа «История одного города»: «Оно пришло».
М.Е. Салтыков-Щедрин в финале романа «История одного города», жанр которого определяется литературоведами как антиупопия, использует образ загадочного Оно, которое сметает с лица земли и город Глупов, и Угрюм-Бурчеева, одного из градоначальников.
Исследователи творческого наследия М.Е. Салтыкова-Щедрина предлагают различные решения загадки великого классика.
Местоимения всегда отсылочным образом обозначают действительность. Среди личных местоимений, по мнению Н.Ю. Шведовой [3, с. 116], оно - самое неопределенное, именно в нём осуществляется нейтрализация грамматической оппозиции по категории рода (он, она).
В силу высокой неопределенности местоименного субстантивата у всех, читающих роман М.Е. Салтыкова-Щедрина, возникает ряд вопросов. Что значит оно? Если это - угроза, тревога, недобрая стихия, то кто её субъект? Царская реакция? Революция? Народ? Природа?
Все предполагаемые варианты ответа соотносят местоименный субстантиват с абстрактными существительными.
М.И. Назаренко предлагает учитывать возможную многовариантность финала «Истории одного города». Это не противопоказано для художественного текста, а обогащает произведение множественными смыслами, актуальными в ту или иную эпоху [4].
Нейтрализация по полу и категории одушевленности у полисеманта «оно» как нельзя лучше подходят для реализации указания на многовариантные решения, множественные смыслы. «В принципе, можно предположить, что оно является гневом природы, с которой безуспешно боролся Угрюм-Бурчеев», - предполагает в исследовании М.И. Назаренко [4, с. 26].
И.Б. Павлова [5, с. 86] предложила обратиться к эсхатологическому коду при прочтении «Истории одного города». Применяя систему религиозных взглядов и представлений о конце света, искуплении и загробной жизни, о судьбе Вселенной и её переходе в качественно новое состояние, учёный остроумно сравнивает Угрюм-Бурчеева с лжепророком, а его преемника Перехват-Залихватского со всадником на коне белом (Смертью) и высказывает парадоксальную гипотезу: эсхатологический финал романа оказался "ненастоящим". В то же время вывод И.В. Павловой возвращает нас к теории С.А. Макашина [6], согласно которой реальный смысл финала романа был скрыт и от Щедрина, и от читателей-современников автора: можно предположить, что "начался страшный суд естественных законов жизни над всем извращающим, нарушающим эти законы. Но в восприятии Угрюм-Бурчеева пришедшее *оно* могло преломиться как кара бунтовщикам-глуповцам» [6, с. 86].
В своеобразном прочтении финала произведения Т.Н. Головиной город - "бред" Угрюм-Бурчеева, "сатаны", соотносится с Новым Иерусалимом, являясь при этом полной его противоположностью [7, с. 58], а «оно» предстает не то как Страшный Суд, не то как приход Антихриста.
Наконец, в образ «оно» входят библейские мотивы Божьего гнева, разрушающего города, в особенности из апокрифической 3-й книги Ездры. В качестве доказательства Т.Н.Головина приводит слова из Библии: «города возмутятся, домы будут разорены, на людей напа-
дет страх. Вот облака от востока и от севера до юга, - и вид их весьма грозен, исполнен свирепости и бури».
Но в образ «оно» входят также коннотации угрозы, подавления и т.п. Д.П.Николаев [8, с. 339] сравнивает «оно» с «густым облаком пыли», в котором приближались к городу войска, посланные на усмирение обывателей. Л.Я. Паклина [9, с. 79] обращает внимание исследователей на ещё один текст М.Е. Салтыкова-Щедрина, в котором появляется "оно» - «Дневник провинциала в Петербурге» (1872): На улице, в трактире, в клубе, в гостиной - ОНО везде или предшествует вам, или бежит по пятам. Везде ОНО гласит: уничтожить, вычеркнуть, запретить! [Х: 337].
Представляет интерес статья А.В. Злочевской "В.Набоков и М.Е. Салтыков-Щедрин" [10, с. 7] - более чем спорная в том, что касается романа «История одного города». Оно в трактовке этого исследования оказывается гневом потерявшего терпение автора-демиурга, который создал вселенную Глупова. «Библейские формулы сотворения мира в подтексте «Истории...» выполняют важную функцию: они тайно указывают на то, что реальность художественного мира здесь, как впоследствии и у Набокова, существует внутри сверхсознания автора-Демиурга» [10, с. 10]. Следовательно, значение полисе-манта оно в названном комментарии характеризуется как отражение разрушения автором изнутри созданного им микрокосма города Глупова, проявление писательского негодования через желание уничтожения.
В лингвистике толкование местоимения (местоименной формы) оно как полисеманта дается в работе Е.П. Сеничкиной «Семантика умолчания и средства её выражения в русском языке» 2002-го года [11].
Интересно толкование загадки М.Е. Салтыкова-Щедрина современным писателем Ю. Буйдой в рассказе-эссе «О безумии»:
На самом деле, как мне кажется, проблема заключается в том, что Щедрин не называет и даже не считает Глупов сумасшедшим домом, хотя точно так же отказывает ему в праве на «нормальность». Глупов - это гоголевский Нос, разгуливающий сам по себе. Этика тут равна эстетике, и в этом смысле Щедрин - предтеча литературы абсурдаХХвека. «Оно пришло» - финальная реплика из «В ожидании Годо». Самая же смешная и жуткая для русского читателя фраза: «История прекратила течение своё». Смешная и жуткая потому, что в России история и не начинала течение свое (Ю. Буйда. О безумии // Сборник «Щина»).
оно можно трактовать как прецедентный текст. В современной литературе постмодернизма обнаруживается активное обращение авторов к многообразным способам использования прецедентности.
Теория прецедентности была разработана Ю.Н. Карауловым [12]. К числу прецедентных текстов Ю.Н. Караулов относит «готовые интеллектуально-эмоциональные блоки, значимые для личности в познавательном и эмоциональном отношении, имеющие сверхличностный характер, т. е. хорошо известные и широкому окружению данной личности, обращение к которым возобновляется неоднократно в дискурсе данной языковой личности» [12, с. 216]. Полисемант оно имеет все перечисленные особенности. Он же называет способы введения указаний на прецедентные тексты: цитату, название текста, имя автора или персонажа [12, с. 218], что значительно расширяет представления о формах присутствия "чужого слова" в интертексте.
Внимание лингвистов к рассматриваемому явлению в полной мере соответствует его роли в современной литературе эпохи постмодернизма и в то же время имеющего богатые традиции. Попытку расшифровки финала предпринимали С.М. Телегин [13], Г.В. Иванов [14], В.Н. Мирохин [15].
Творческое развитие лексико-семантического варианта 'нечто страшное, мистическое, над чем не властен говорящий' полисеманта оно наблюдается в рассказе
Ю. Буйды «У портала». Произведение характеризуется всеми чертами постмодернизма, содержит осколочную картину мира, цитирование писателей предшествующих поколений. Рассказ описывает события после недавней всемирной катастрофы, в которой уцелели немногие. Абсурдность постподернизма рассказа проявляется, в частности, в описании странного персонажа - мальчика, у которого из-под шапочки постоянно течёт струйка муравьёв. Безусловно, нулевые понятия, имеющие бесконечное множество читательских и литературоведческих трактовок, постмодернизм использует как выражение многого.
Полисемант оно появляется только в финале рассказа «У портала», как и в произведении М.Е. Салтыкова-Щедрина: Я устраиваюсь у двери с биноклем и смотрю вверх: оно проплывает. Если не очень синее, похоже на любовь. А если совершенно белое, — на реку в цветущей пустыне. Или на прощальный взмах руки, длящийся часами. Придерживая обеими руками шапочку, из-под которой течет тонкая струйка муравьев, мальчик поет. Оно проплывает снова. Иногда оно напоминает меня, но всё равно проплывает.
Что же представляет собой оно? Любая трактовка этого образа-полисеманта имеет право на существование, поскольку смысловое наполнение этого нулевого образа зависит от читательского восприятия художественного пространства Ю. Буйды.
В рассказе Ю. Буйды «Восьмой вагон», напечатанном в сборнике «Щина» писатель, используя средства графического выделения, по-своему обыгрывает прецедентное оно, включая полисемант в словесную игру смыслов постмодернистской литературы. «Спокойной ночи, Русь-матушка! - пробормотал я, весь дрожа от ужаса и восторга. Теперь-то хоть я знаю твой номер в поезде. И можно догадаться, каким будет щедринское О н о: его просто не будет, в том-то и язва, принятая нами за тайну».
И уснул во сне, в котором по-хлебниковски бесхитростно «выросло не он и не она - Оно...». Буйда отказывается разгадывать тайны щедринского оно, поскольку, по его мнению, интрига отсутствует вовсе. В этом и есть суть мировоззрения постмодерниста: трагедия в том, что загадка исчезла...
Таким образом, осуществленное нами исследование позволяет сделать следующие выводы: 1) местоименные слова в русском дискурсе проявляют две противоположные тенденции (пополнения состава своего лекси-ко-грамматического класса и выход из своего лексико-грамматического класса); 2) местоимение (местоименная форма) оно испытывает процесс лексикализации, становится полисемантом, одно из значений которого - 'нечто страшное, мистическое, над чем не властен говорящий'; 3) М.Е. Салтыков-Щедрин заложил основы употребления лексико-семантического варианта 'нечто страшное, мистическое, над чем не властен говорящий' полисеманта оно в русской литературе; 4) оно в романе М.Е. Салтыкова-Щедрина имеет множество трактовок: гнев автора-демиурга, Страшный Суд, облако пыли приближающихся всадников и др.; 5) в настоящее время продолжается практика употребления лексико-семанти-ческого варианта 'нечто страшное, мистическое, над чем не властен говорящий' полисеманта оно в русской художественной литературе; 6) в русской аналитике предлагаются новые версии решения щедринской загадки Оно.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:
1. Соколова С.В. Динамические процессы в системе местоименных слов современного русского языка: Дис... канд. филол. н. М., 2007. 202 с.
2. Валгина Н.С. Активные процессы в современном русском зыке. М.: Логос, 2003. 304 с.
3. Шведова Н.Ю. Местоимение и смысл. Класс русских местоимений и открываемые ими смысловые пространства. М.: Азбуковник, 1998. 176 с._
4. Назаренко М.И. Мифопоэтика М.Е. Салтыкова-Щедрина («История одного города», «Господа Головлевы», «Сказки»): Дис. канд. филол. н. Киев, 2002. http://az.lib.rU/s/saltykow_m_e/text_0278.shtml. Дата обращения: 20.12.2014.
5. Павлова И.Б. Роль символа «оно» в «Истории одного города» М.Е.Салтыкова-Щедрина // Филологические науки. 1979. № 3. С. 85-86.
6. Макашин С.А. Салтыков-Щедрин. Середина пути. 1860-1870-е годы. Биография. [Т. 3.] М.: Художественная литература, 1984. 575 с.
7. Головина Т.Н. "История одного города" М.Е. Салтыкова-Щедрина: литературные параллели. -Иваново: Изд. ИвГУ, 1997. 76 с.
8. Николаев Д.П. Сатира Щедрина и реалистический гротеск. - М.: Художественная литература, 1977. 358 с.
9. Паклина Л.Я. К расшифровке финала "Истории одного города" Салтыкова-Щедрина // Вопросы сюжета и композиции. Горький: ГГУ, 1978. С. 77-84.
10. Злочевская А.В. В. Набоков и М.Е. Салтыков-
Щедрин. // Филологические науки. 1999. № 5. С. 3-12.
11. Сеничкина Е.П. Семантика умолчания и средства её выражения в русском языке. М.: Флинта: Наука, 2002. 307 с.
12. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М.: Издательство ЛКИ, 2010. 264 с.
13. Телегин С.М. Мифологические мотивы в творчестве русских писателей 60-80-х годов XIX века (Ф.М. Достоевский, М.Е. Салтыков-Щедрин, Н.С. Лесков) // Литературные отношения русских писателей XIX - начала XX в. - М: Изд. МПУ, 1995. - С. 148-162.
14. Иванов Г.В. Из наблюдений над "Историей одного города" М.Е. Салтыкова-Щедрина // Ученые записки ЛГУ. - 1957 - № 229. Сер. филологич. наук. Вы. 30. Русские революционные демократы. II. - С. 160-179.
15. Ерохин В.Н. Различные формы оценки слова в романе Салтыкова-Щедрина "История одного города" // Творчество М.Е. Салтыкова-Щедрина в историко-литературном контексте. - Калинин: Изд. КГУ, 1989. С. 107111.
TRADITION USE AND HISTORY OF THE INTERPRETATION OF POLYSEMANTIC IT IN RUSSIAN LITERATURE
© 2015
A.N.Morgunova, post-graduate student of Russian language, culture, language and teaching methods
Samara State Academy of Social Sciences and Humanities, Samara (Russia)
Abstract. The article summarizes the opposite tendencies that are actively show pronominal words in modern discourse: an increase of its lexical and grammatical class and out of their lexical and grammatical class. The study shows that the pronoun form it currently is in the process of lexicalization. Numerous examples demonstrate the formation of polysemantic it as one of the values of which - 'something terrible, mystical, than no control over the speaker. " Called value pronominal words it is presented in the novel dystopian-ME Saltykov-Shchedrin's "The Story of a city." The article characterized by new and original version of the puzzle solutions Shchedrin called lexical-semantic variants of polysemantic it in Russian literature and linguistics (the wrath of God, the Last Judgment, the revolution, the government's response, angry the natural forces of the Antichrist). It is shown that in the way it includes connotations of danger, threat. The article argues that in Russian literature there is a continuation of the tradition of polysemantic use it in the sense of 'something terrible, mystical, than no control over the speaker', launched in dystopian ME Saltykov-Shchedrin. Characterized by features of the functioning of the substantivata as zero image in the literature of postmodernism, analyzed creative interpretation of polysemantic prose writer Yu Buida. The article shows that the lexical-semantic variants of polysemantic it 'something terrible, mystical, than no control over the speaker' in modern literary texts can be interpreted as a precedent to which resumes repeated appeals to the reader as to the finished "unit." It is shown that the concept of zero, in particular, it is polysemantic, postmodernism can have infinitely many, often paradoxical, reading and interpretation, depending on the reader's perception of historical and cultural context.
Keywords: polysemantic; lexicalization pronouns; pronominal substantivat; lexical-semantic variants of pronominal words; precedent text; it Saltykov-Shchedrin.
УДК 81'23
ЕДИНИЦЫ ПОВТОРЯЕМОСТИ В РУССКОМ ЯЗЫКЕ
© 2015
З. А. Пахолок, кандидат филологических наук, доцент кафедры «Филология и методика начального образования»
Восточноевропейский национальный университет имени Леси Украинки, Луцк (Украина)
Аннотация: В статье анализируются единицы разных уровней языка, имеющие повторение, в зависимости от структуры, способа, места образования, частеречной принадлежности, семантики, правописания. Определяются функции единиц повторяемости в речи.
Ключевые слова: русский язык, единицы повторяемости, контактный и дистантный повтор, полный и вариативный повтор, функции единиц повторяемости.
Постановка проблемы в общем виде и ее связь с важными научными и практическими задачами. Высокая степень насыщенности единицами категории повторяемости, которые принадлежат к разным языковым уровням, отражает особенности, присущие индивидуальным нарративным системам: лиризм, поэтичность. Единицы категории повторяемости выполняют композиционную функцию, связывая дистантно расположенные фрагменты текста, акцентируя определенные семантические, лексические, звуковые ряды или выделяя ключевые в смысловом отношении текстовые фрагменты. Необходимость качественно новых подходов к решению вопросов, связанных с разработкой материала раз-носистемных языков, дает возможность предположить
универсальность повтора как принципа текстообразова-ния и способа грамматико-стилистической организации текста. Этими причинами объясняется внимание к единицам категории повторяемости.
Анализ последних исследований и публикаций, в которых рассматриваются аспекты этой проблемы и на которых обосновывается автор, выделение неразрешенных раньше частей общей проблемы. Феноменом повторяемости в языке и речи интересовались не только филологи, но и психологи, философы, культурологи. Традиция изучения повторов в русском языке берет свое начало в исследованиях М. Ломоносова, Ф. Буслаева, А. Потебни, А. Шахматова, О. Брика, М. Немировского, Ф. Фортунатова, В. Троицкого, В. Борковского,
