CC BY
42
ГУМАНИТАРНЫЕ НАУКИ
История и этнография
ТРАДИЦИОННЫЙ ЖЕНСКИЙ КОСТЮМ МОРДВЬЬМОКШИ
(ПО МАТЕРИАЛАМ ИНСАРСКОГО УЕЗДА ПЕНЗЕНСКОЙ ГУБЕРНИИ)
В. А. БАЛАШОВ, доктор исторических наук, Т. А. Шигурова, аспирантка
Национальная мордовская одежда является составной частью традиции онной бытовой культуры, важнейшего ^компонента этноса. Она состоит на сложных напластований, возникших в разные периоды развития народа. В разнообразии типов и их вариантов традиционной одежды середины XIX в. отражена этническая специфика мор до в с кого на с е л ен и я. Особенности национальной одежды мокши и эрзи — традиционный покрой, наличие своеобразных деталей и украшений, манера ношения отдельных элементов костюма, терминология — позволили ученым-этнографам выделить не только общность и различия между эрзянской и мокшанской народной одеждой, но и неповторимость, локальную самобытность отдельных комплексов костюма внутри этих двух больших
трупп.
В работах дореволюционных и современных этнографов достаточно полно освещены характерные черты мордовского национального костюма
XIX — XX вв. [3, 4, 5, 8, 10, 11, 14]. Вместе с тем остаются недостаточно изученными вопросы, касающиеся детального описания локальных особенно-стей традиционной одежды мордвы, не полностью востребованы документы по данной теме, хранящиеся в Архиве Русского географического общества (АГО). Изученные нами материалы АГО позволяют восстановить комплекс женской одежды мордвы-мокши середины XIX в., относящийся к центральной части Инсарского уезда Пен-эеножэй губернии, который до сих пор
не был предметом специального исследования. Речь идет об одежде жителей сел Левжа, Сузгарье, Перхляй, ныне входящих в Рузаевский район МССР. В XIX в. она состояла из рубахи («панар»), короткой распашной одежды, головного убора (у девушек — «куйгор», у женщин — «сорока»), нагрудного («кыргавакс») и чересплечно-го («кавалалкс») украшения, застежки ворота («кирмиш») с прикрепленным к нему украшением («сие»), бус из серебряных или медных монет (от 2 до 6 ниток), набедренных украшений («бок-сюк» или «бок-руця», «теньке-сюк»), портов («понкст»), онучей, связанных из шерстяной нити чулок, тканых полос («сергат»), лаптей и сапог.
Праздничная одежда отличалась от будничной тем, что она по возможности должна была быть новой и непременно сшитой из белого холста. В этот наряд входили две или более рубахи и полный набор украшений. Вышивка располагалась широкой полосой по вороту, вдоль рукавов, от ворота по плечам, по краю рукава, на подоле, продольными полосами по стану. Праздничные рубахи вышивались красной и зеленой шерстью, а будничные — красной и черной. Особенностью украшения подола были пришитые кисточки и бантики из шерстяных ниток, что характерно для населения Темниковского уезда Тамбовской губернии [16]. Кроме того, возле разреза рубах на подоле нашивали несколько крестиков из маленьких пуговиц наподобие звездочек. Ими же украшали вышивку подола. Эта деталь
встречается и на рубахах эрзянского населения Темнтковского уезда Тамбовской губернии (их называют также шокша).
Женщины и девушки опоясывались поясами ниже живота, а сверх поясов богатые — пунцовыми стаметными (стамет — плотная гладкая шерстяная ткань полотняного переплетения, ныне не изготовляемая) кушаками, а бедные — драдедамовыми. Таким образом, пояс, будучи скромной деталью одежды мокшанских женщин, уже являлся социальным знаком, признаком бедности или состоятельности, поскольку драдедам был одним из самых дешевых видов сукна и использовался лишь городской и деревенской беднотой.
Дорогие фабричные кушаки обычно в быту назывались стаметными. Заметим, что данное название нередко встречается в фольклоре при описании красивой девушки. Например: «В восемь полос руця вышита, стаметным кушаком подпоясана» [10].
Особая манера ношения мокшанскими женщинами рубахи — с большим напуском над поясом, передаваемая из поколения в поколение, является важным этнографическим признаком, подчеркивает близость мокшанского и марийского населения. В Сузгарье «выдергивали рубаху по самые колена, от того сзади ниже пояса составляется несколько сборов, и чем зад молодой женщины сбористее, тем она бывает красивее в глазах мордвы» [2, л. 2]. Н. И. Спрыгина отмечала подобную манеру ношения рубахи у мокши Краснослободского уезда (в селах Лесное Ардашево, Лесное Ки-чатово, Цибаево, Сияли), где женщины в 20-е гг. XX в. закладывали рубаху ровными складками, в торжественных случаях закрепляя их ниткой [16, с. 14].
Ворот рубахи скалывали украшением «кирмиш», которое, в отличие от распространенной у мокши треугольной сюлгамы, было в виде кольца. Кольцевые застежки («кирмыш») зафиксированы В. Н. Белицер в 50 — 60-х гг. XX в. в селах Старая Теризмор-га и Вертилим Старошайговского рай-
она МССР. К застежке прикрепляли? украшение «сие» из бисера, хрустальт ных бус, цепочек. Такая комбинации украшений «кирмиш» и «сие» из села; Сузгарье проиллюстрирована А. Гей-келем [18, Т. 38]. Исследование материалов АГО свидетельствует о том, что во второй половине XIX в. население указанных сел использовало чаще всего гранатный, темно-синий и зеленый бисер, а красный цвет, преобладавший в более ранних украшениях, к этому времени стал уже выходить из моды» [2, л. 2].
Во второй половине XIX в. девушки и молодые женщины носили бусьг из серебряных или медных монет, нанизанных вперемежку с черным, э иногда красным «хрусталем». В более ранний период использовали только красный бисер, причем самый круп^ ный. Количество ниток в бусах было разным: у богатых — 5 — 6, у бедных — 2 — 3. Нитки связывали вместе, делая одну длинее другой, чтобы они устилали всю грудь. В середине самой длинной из них прикрепляли медный1 крест, коньковую подвеску «гребенка», а некоторые девушки носили пучки волос близких родственников, отданных в рекруты. Тем самым бусы, выполняя основную функцию украшения, становились оберегом, а часто и знаком памяти о ком-либо.
Все женщины сел Левжа, Сузгарье носили ожерелье «кргавакс», сшитое из кумача на полотняной подкладке, украшенное крупным красным или черным бисером. К середине ожерелья пришивали несколько маленьких пуговиц, а некоторые девушки^ кроме того, к нижнему краю крепилк.
еще ряд небольших круглых дутых медных пуговиц.
Обращает на себя внимание и такая деталь одежды мокшанских женщин, как плечевая перевязь. Она имела форму восьмерки и шилась из широкой пеньковой тесьмы, украшенной ужовками, маленькими пуговицами, кистями из разноцветных нитей. В этнографической литературе отмечается широкое распространение у многих народов Поволжья схожего украше*
ния: «хаситэ» — у татар, «теветь» у чувашей, «бутьмар» — у удмуртов и бесермян, «хаситэ» и «эмейзек» — у башкир, «аршаш», «кугу аршаш» — у марийцев [1, 6, 13, 14]. У мокши черес-плечные украшения бытовали в южной части Инсарского уезда Пензенской губернии («кичкор») и в Нижегородской губернии («крескал»). Украшение было парное и состояло из медных цепочек, разноцветных бус, стекляруса и пуговиц: одно надевалось на левое плечо под правую руку, а второе — на правое плечо под левую руку. Чересплечное украшение «ожа нуч-ка» известно у шокшинской эрзи в Темниковском уезде Тамбовской губернии, где, как известно, эрзя и мокша живут рядом [5, с. 126]. «Ка;в-лалкс», который носили женщины и девушки в селах Сузгарье, Перхляй Инсарского уезда Пензенской губернии, по своему внешнему виду, форме, используемому материалу, манере ношения повторяет украшение «ожа нучка», являясь, по существу, наспинным украшением, тесно связанным с обычаем носить обереги и амулеты [6, с. 319, 408].
В середине XIX в. возрастные и социальные отличия в народном костюме выражались отчетливо, что мы можем проследить на примере ношения не только своеобразных головных уборов, но и различного вида серег. «Пожилые женщины в ушах носят серьги, а молодые и девушки достаточные вместо серег носят серебряные деньги в 20, 15, 10 й 5 копеек, бедные же —оловянные, наподобие
оловянные, означенных, теньки, нанизывая
4 или 5 на несколько самых
проволок. К проволоке
их по тонких
ухо»
прикрепляли шнур, нанизанный разноцветными хру-сталями, который надевали на [2, л, 17].
В будни пожилые женщины носили полотняные платки, а молодью — белые коленкоровые или бумажны?, также пунцовые драдедамовые, завязывая их на два узла надо лбом, затыкая концы с боков и оставляя на виду шерстяные или бумажные кисти. «Если же которая женщина имеет на го-
лове короткие волосы, то она под платок надевает на голову волосник или в волосы вплетает коноплю и посконь» [2, л. 11].
В праздники женщины надевали «сороку» с полукруглым верхом, напоминающую аналогичный головной убор эрзянок Заволжья. Для сохранения формы очелья в волосник нашивали 4 или 5 вершков холста. «Сороки» молодых и старых женщин, а также богатых и бедных различались украшением. Очелье, бока и «хвост» «сороки» женщины украшали вышивкой из собственноручно спряденных и выкрашенных шерстяных ниток. Верхнюю часть и края оторачивали кумачом. Вся «сорока», кроме передней стороны, шилась на подкладке. К «хвосту» пришивали кумач в 2 вершка шире самого «хвоста», «который обшивается крашенным с травами кружевом в выраженье перьев в хвосте птицы сороки» [2, л. 16]. Молодые женщины обшивали «хвосты» чередующимися полосами из узкого мишурного шнура и пунцовой шелковой ленты, а «для красоты на хвосте сороки делают из самых маленьких пуговиц по одному кресту, иные — на трех широких шитых шерстями полосах пришивают по четыре таковых крестиков и между ними по три пуговки, впереди же широких полос на узкой полосе, вышитой шерстями, нашивают одни пуговки» [2, л. 14L Крестами из пяти маленьких пуговиц молодые женщины украшали вышивку передней стороны «сороки».
«Сорока» надевалась на голову так, что весь лоб, а у молодых и немного волос оставались видными. Молодые женщины прикрывали волосы пришитой к волоснику «из бисера малинового или вишневого цвета средней величины и лучшей доброты сплетенной в вершок шириною решеткойг
%
Э вверху решетки нанизанными на нитке мелкими серебряными монетами в пять копеек, большей же частью древними алтынами или татарскими оловянными теньками» [2, л. 12]. Поверх «сороки» повязывали сложенное втрое белое полотенце, а богатые и недавно вы-
шедшие замуж женщины
шелковый
с мишурными цветами гранатный или пунцовый платок. Некоторые и поверх платка повязывали белый узкий газ, обвивая его бархатной или плисовой лентой. Только очень бедные женщины и старухи повязывали поверх сороки одно полотенце.
Девушки заплетали волосы в одну косу, ^украшая ее накосником, состоящим из медных пуговиц с изображением разных животных, нашитых на кожаный ремень. Некоторые девушки к концу ремня пришивали несколько коротких рядов ужовок, а поверх их несколько рядов медных выпуклых пуговок так, что ужовки оставались видными лишь по бокам. На продолжение шнуров с ужовками, продетых сквозь несколько колец медной проволоки, нанизывали чередующиеся белые и гранатные «хрустальные» бусы. «Потом эти шнуры, продевши сквозь другой медной согнутой тоже в несколько колец проволоки, разделяют каждый из них на две или на три нитки, на кои нанизывают средней величины красного, в середине зеленого, а на концах этих ниток по осьми зерен черного бисера. Эти нитки от проволоки в длину простираются на четверть аршина» [2, л. 17]. Носили на-косник таким образом: заплетенные волосы по спирали обматывали вокруг ремня так, что медные пуговицы закрывали всю косу.
Взрослые девушки в праздник вместо платка надевали высокий головной убор «куйгор» из березовой коры «наподобие камилавка без верхнего кружка» [2, л. 17], который был распространен у мокши на территории Инсарского и Краснослободскрго уездов Пензенской губернии вплоть до начала XX в. В научно-этнографичес-ких источниках содержатся лишь краткие сведения о нем, фотографии М. Е. Евсевьева фиксируют его бытование в XIX — XX вв.
Материалы АГО сохранили и донесли до наших дней подробное описание всех особенностей в украшении «куйгора», манеры его ношения, выражение социальных связей. В селах Сузгарье, Перхляй/ Левжа «куйгор»
обшивали кумачом, на который нашивали вырезанную из зеленой китайки ленту, «круги из зеленой шелковой ленты с выпуклой пуговицей посередине, узкий белый газ, обвитый лентою. Некоторые девицы втыкают кудреватые селезневые перья на небольшом расстоянии. К самому концу пришивают небольшую бисерную сеточку... а сверху ее деньги или татарские тень-ки, кои облагаются медными цепочками» [2, л. 19]. К задней стороне головного убора пришивали полотнище из кумача с разрезом посередине. К углам на конце и к разрезу прикрепляли «на тонкой проволоке по одной медной монете величиной в 25 копеек серебра теньки, которые во время движения девицы производят небольшой звон» [2, л. 17].
Носили «куйгор» с двумя шелковыми (розовым и пунцовым или светло-гранатовым) платками и несколькими концами газа, обвитого пунцовыми шелковыми лентами. Интересна манера ношения головного убора, в которой выражены локальные особенности: один из платков повязывали таким образом, что длинный конец был обращен к спине девушки, а другой платок, сложенный вдоль в несколько раз, повязывали концами вперед. По нижнему краю закрепляли узкий белый газ, обвитый лентой и обшитый по обеим сторонам мишурным плоским шнуром. Носили «куйгор» только просватанные состоятельные невесты по праздникам, в них венчались. Кроме вышеназванных головных уборов некоторые богатые девушки и молодые женщины расстилали на плечи шелковый пунцовый или светло-гранатовый
с мишурными цветами платок, сложенный на угол.
К поясу на боках мокшанские девушки и женщины прикрепляли парное украшение «бок-сюк» или «теньке-сюк» из шерстяного пояса, проволоки, медных пуговиц, раковин-каури, красных шерстяных нитей. «Бок-сюк» больше всего напоминает украшение «каркс-цект», которое носили женщины Темниковского уезда Тамбовской губернии. Материаглы АГО свидетель-
ствуют, что в старину носили «бок-сюк», совершенно отличный от описанного: из полотна, вышитого крупным вишневым бисером и обшитого по краям толстым шерстяным красным шнуром.
Поясные украшения «бок-руця», сшитые из полотна, коленкора или миткаля, носили лишь замужние женщины по 3 — 4 года после свадьбы. Лучшее «бок-руця» по краю имело широкую полосу кумача с подкладкой из холста, на котором в трех местах нашивались полоски желтого газа, перевитые узкими пунцовыми лентами, мишурный плоский шнур, широкая шелковая зеленая лента и бахрома с фольговым узором, под которую пришивали широкую пунцовую шелковую ленту. Дешевые «бок-руця» шились из полотна и вместо украшений из дорогих фабричных тканей вышивались шерстяной или бумажной нитью. Пояс-ныр украшения «бок-руця» и «бок-
** ' к ~ 4
сюк» имеют аналогии среди украшений других народов Поволжья: «къмда», «лапкауште», «лук-уште» — у марйй-; цев, «сара» — у чувашей.
Поверх рубахи женщины, некоторые девушки, а также мужчины вышеназванных сел Инсарского уезда носили короткую распашную одежду из холста, подобную «мушкасу» старо-шайговской мокши, наименование которой остается пока неизвестным. Причем среди мужчин «халаты . носят большей частью старики, редко — мужчины средних лет, а молодые — никогда» [2, л. 17]. В исследуемый период этот элемент народного костюма украшали полосами из кумача по подолу, концам рукавов, пройме. В конце XIX в. молодые девушки вместо распашной одежды стали носить «рка-ва» — «белые полотняные нарукавники, которые есть не что иное, как фартук с рукавами» [2, л. 9]. Украшали его полосками кумача, узким кружевом, мишурным шнуром, маленькими медными пуговками. Интересна манера ношения этой детали одежды: «фартук у них шьется до половины голени, но девица, надевши его на себя, по обеим сторонам его в половине
немного затыкает 0го за пояс, и тогда он поднимается до самых колен» [2, л. 9]. Подобную одежду носили русские девушки Красносл ободе кого, Саранского уездов Пензенской губернии, но шили ее из фабричного материала
[9, л. 2, 14].
С п еци фи к а национальных эстети-ческих норм в украшении мокшанского фартука в XIX в. проявлялась довольно отчетливо. Девушки оторачивали кумачом белую полотняную оборку на рукавах, горловину, «около плеч к рукавам пришивают одним краем в вершок шириною тоже кумач и на него узкий, плоский, из нескольких тонких ниток мишурный шнур, к другому же краю кумача — узкое кружево, вышиваемое из толстых красных и белых ниток» [2, л. 9]. Впереди кумач нашивали на место соединения рукавов с фартуком, причем тоже использовали- мишурный шнур, а к кумачу пришивали волан из пунцовой шелковой, ленты. На подоле фартука повторялось несколько раз подобное украшение по кумачу. Лишь по нижней полосе нашивался ряд маленьких медных пуговок, а к самому подолу пришивали узкую шелковую пунцовую ленту.
Повсеместно мордовские женщины и девушки украшали руки браслетами и кольцами. В селе Сузгарье этот обычай имел глубокий социальный смысл. Кольцо, по мнению местных жи т е л ей, сп о с о б с т в ов а л о приобретению спутника жизни. Именно поэтому на второй день свадьбы сваха бросай* детям кольцо.как дар от невесты, которая уже достигла цели, «чтобы, обручившись с одним женихом, прожить с ним до глубокой старости» [2, л. 10].
Наличие в женском мокшанском народном костюме обязательной поясной одежды «понкст» подчеркивает принципиальное различие между мокшанским и эрзянским комплексами. Если эрзянские женщины, подобно некоторым другим финноязычным народам, проживающим севернее (карелам, коми, коми-пермякам, эстонцам, финнам), никогда их не имели, то у марийцев, южных удмуртов, бесер-
мян, мокши женщины носили их одновременно как нижнюю и верхнюю одежду, что подтверждает глубокую историческую общность мокши, марийцев с тюркоязычными народами Поволжья: чувашами, татарами, башкирами. «Порты составляют необходимую принадлежность женского платья... Часто в летнее время порты спускаются из-под рубахи, достигая своими красными каемками щиколотки» [2, л. 12]. На снимках М. Е. Ев-севьева мы можем видеть молодых женщин в присутствии мужчин из своей семьи, девочек-^подружек, которые нисколько не стеснялись ходить со спущенными до щиколотки штанами.
В осеннее и зимнее время поверх рубахи мордва носили зипун или дубленый полушубок, особенности украшения которого заключались в как можно большем количестве сборок сзади и узкой полосе плиса, нашитой вокруг подола.
По материалам письменных источников АГО невозможно выявить каких-либо особенностей обуви населения исследуемой местности. В будни женщины и девушки носили лапти с полотняными онучами, а зимой — сапоги с суконными онучами. Выше голенища надевали чулки «цюлкат», вязанные полосами из белой и черной шерсти, или «сергат», тканные из красной и зеленой шерсти, шириной не более 3 вершков. Этот элемент одежды носили в 20-е гг. женщины Темниковского района, а в Старошайговском — даже
до 40-х гг.
Анализ архивных материалов позволил нам выявить оригинальный локальный комплекс традиционного женского костюма мокшанского населения, проживавшего в середине XIX в. в селах Левжа, Сузгарье, Перх-ляй. Поскольку в настоящее время нет достаточных данных, позволяющих определить особенности национального костюма северной части Инсарского уезда Пензенской губернии, остается невыясненным, насколько широко был распространен сузгарский тип одежды. Однако отмечена явная тенденция к его распространению на северо-
запад. Именно в направлении к Старому Шайгову и к Темникову встречаются совпадения в терминологии («сорока», «куйгор», «кирмиш», «бок-сюк» и др.), материале, конструкции, орна-ментально-композиционной отделке элементов («кавлалкс» в Сузгарье и «ожа-нучка» у шокшинской эрзи Темниковского уезда), нашивании пуговиц в виде креста на подоле рубахи, пришивании кисточек из шерсти к подолу рубахи, в эстетической выразительности манеры ношения рубахи со складками сзади и многое другое.
Это объясняется сведениями по истории заселения данной территории, поскольку еще до XVI в. здесь находились владения преимущественно мордвы-мокши Темниковского уезда [2, л. 5]. Со второй половины XVI столетия в связи с созданием засечных черт начинается продвижение мордвы из районов, прилегающих к Темнико-ву, Арзамасу, Алатырю, в места своих старинных земель и бортных «ухожа-ев». Например, часть мордвы деревни Конаковой из-под Темникова вначале переселилась несколько южнее современного села Пензятки, а затем «перешла южнее, т. е. на речку Перх-ляй» [7, с. 33]. Затем в Перхляй подселились несколько человек из мор- / довской деревни Коровяковой, стоявшей в районе современного с. Говорова Старошайговского района. Причем И. Д. Воронин отмечал в топонимике сохранение эрзянских названий. Сходство сузгарского национального костюма с эрзянским выражалось в преобладании темно-красного, вишневого колорита украшений из бисера, вышивки, овальной форме женского головного убора «сорока».
Именно по линии Рузаевка — Старое Шайгово — Краснослободск на б л ю да етс я зн а ч и те л ь на я б л и зость населения, выраженная единым говором центрального диалекта мокшанского языка. Лингвисты отмечают фонетические особенности, присущие населению исследуемой территории.
Таким образом, как показывают исследования, среди мокшанского населения сел Левжа, Сузгарье, Перхляй
Инсарского уезда Пензенской губернии прослеживаются особенности в таких важных этнических определителях, ¡как традиционная одежда и язык [17]. В середине XIX в. в связи с распространением фабрично-заводских изде-
лий мокшанская национальная одежда, проявляя тенденцию к изменчивости, дальнейшему развитию, продолжала сохранять свое локальное своеобразие.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
* #
1. Авижанская С. А., Бикбулатов Н. В.г Ку-зеев Р. Т. Декоративно-прикладное искусство башкир / УИИЯЛ АН СССР. Уфа, 1964. 458 с.
2. АГО, разр. 53, оп. 1, д. 48.
3. Балашов В. А. Бытовая культура мордвы: Традиции и современность. Саранск: /Лордов. кн. изд-'во, 1991. 253 с.
4. Балашов В. А. Традиционная одежда ^л\ордвы-мокши1 ,'Эубово-Лолянекого района и •изменения, происшедшие в ней за годы Советской (власти // Труды МНИИЯЛИЭ. Саранск, 1968. Вып. 34. С. 208 — 226.
5. Белицер В. Н. Народная одежда морд-®ы. М.: Наука, 1973. 215 с.
6. Воробьев Н. И. Материальная культура казанских татар. Казань, 1930. 32 с.
7. Воронин И. Д. Саранск: Историко-доку-
•ментальные очерки. Саранск: Мордов. кн. ¡изд^во, 1961. 268 с.
8. Георги И. Г. Описание всех обитающих ш Российском государстве народов, их житейских обрядов, обыкновений, одежды, жилищ, упражнений, забав, вероисповеданий ¡и Лругих достопримечательностей. Ч. 1. СПб., ,1776. 76 с.
9. ГМЭ [Архив В. Тенишева], д. 1897, оп. 1.
10. Евсевьев М. Е. Избранные труды: В
5 т. Т. 2. Саранск: Мордов. кн. изд-во. 1963. 351 с.
11. Ежова В. П. Этнографическая характеристика одежды мордовского населения Теньгушевского района МАССР // Учен. зап. Мордов. пед. ин^та. Саранск, 1956. Вып. 4.
С. 135 — 154.
12. Лепехин И. И. Дневные записки путешествия по разным провинциям Российского государства в 1768 — 1769 годы. Ч. 1. СПб., 1771. 538 с!
13. Марийские украшения. Каталог. J1., 1985. 103 с.
14. Никитин Г. А., Крюкова Т. А. Чувашское народное ¡изобразительное искусство. Чебоксары: Чуваш, гос. изд-во, 1960. 166 с.
15. Паллас П. С. Путешествие по разным провинциям Российской ¡империи. Ч. 1. СПб., 1809. 57Г с.
16. Спрыгина Н. И. Одежда мордвы-мокши. 'Пенза, 1928. Вьип. 3. 47 с. \
17. Феоктистов А. П. Диалекты мордовских языков // Мордовский словарь X. Паасоне-на. I: А—S. Suomalais-ugrilainen seura. Helsinki, 199р. S. XII — XXIX.
18. Heikel А. О. Trachten und Muster der Mordvinen. Helsingfors, 1899. XXVII S.
ОСОБЕННОСТИ ФУНКЦИОНИРОВАНИЯ КОМПОНЕНТ ЭТНИЧЕСКОЙ КУЛЬТУРЫ СЕЛЬСКОГО НАСЕЛЕНИЯ МССР
В. Ф. ВАВИЛИН, кандидат исторических наук
Современные этнокультурные процессы в значительной мере детерминированы региональными особенностями этносоциальны* контактов и межэтнических взаимодействий. Видимо, нет необходимости специально обос-иовывать, насколько существенно их воздействие на этническую культуру. Однако выяснение условий ее функ-ци они р о в а н и я т р ебу ет з н а ч и т ел ь н ых и сс л е д о в а т е льс к и х уси л и й.
В :какой мере на тех или иных ком-
понентах культуры сказываются различия в социальночклассовой, профессиональной, д ем о гр а ф и ч ее ко й структуре этносов? Какое место в общей системе этноса занимают эти компоненты и каковы тенденции их развития? Как преломляются они в новой политической системе, социально-экономической и культурной политике?
Развитие теории, методологии исследования этноса и его культуры в работах С. А. Арутюнова, Ю. В. Ару-
