Научная статья на тему 'Традиционные социальные институты острова Яп: форма этнической (локально-групповой) идентификации'

Традиционные социальные институты острова Яп: форма этнической (локально-групповой) идентификации Текст научной статьи по специальности «История и археология»

CC BY
264
53
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Ключевые слова
ЛОКАЛЬНЫЕ ГРУППЫ / ЭТНОГРАФИЯ МИКРОНЕЗИИ / СОЦИАЛЬНАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ / LOCAL COMMUNITY / ETHNOGRAPHY OF MICRONESIA / SOCIAL ORGANIZATION

Аннотация научной статьи по истории и археологии, автор научной работы — Лебедева Арина Александровна

В специфические формы социальной организации, сложившиеся у населения острова Яп, были вовлечены как сами островитяне, так и население соседних атоллов. По данным XIX-XX вв., япское общество делилось на несколько групп. Стоящие во главе иерархии владели землей и имели ряд общественных привилегий. Низшие классы арендовали у них участки и должны были отдавать часть урожая, но в то же время могли рассчитывать на покровительство. Таким образом, некоторое количество продукта концентрировалось в руках вождей, в результате чего стали возможны и экономические отношения с жителями атоллов, испытывавшими недостаток в пище. В результате взаимообмена япцы получали разнообразные изделия, а жители коралловых островов драгоценные таро и ямс, однако во время пребывания на Япе они также считались зависимой группой. По итогам полевой работы, проведенной на Япе в 2012 г., автор пришел к выводу, что основные составляющие традиционной культуры, такие как способы хозяйства, система землепользования и социальная структура, сохранились здесь почти без изменений. Именно последняя, как регулятор общественных и экономических отношений, имела большое значение в формировании и сохранении этнической специфики данной локальной группы.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Traditional social institutes of the Island of Yap. The form of ethnical identity of a local community

Specific forms of Yap’s indigenous social organization involve not only the islanders themselves but also the people of neighboring atolls. According to some data of the 19-20 cent., the Yapese society used to be divided into several groups. Landlords, standing on the top of the hierarchy, had some social privileges. The low classes rented plots of land and gave a part of their crop to the nobility, but in return they could count on the leaders’ patronage. So, some goods were concentrated in the hands of the chiefs and this fact stimulated the relationships with the population of near-by atolls, since they were in lack of food. As a result of this economical interchange, the Yapese people obtained a wide range of ware and handcraft s. The islanders of the East atolls gained high-valued taro and yams, but being in Yap they were also considered as a dependent group. During the fieldwork in Yap in 2012 the author came to the conclusion that such important aspects of the Yapese traditional culture as the way of housekeeping, land tenure system and social structure remained mostly unchanged. The last, as a regulator of social and economical relationships, has had a great influence on the ethnical specific of this local community and helped to preserve it.

Текст научной работы на тему «Традиционные социальные институты острова Яп: форма этнической (локально-групповой) идентификации»

УДК 392.2+395.2

Вестник СПбГУ. Сер. 2. 2014. Вып. 1

А. А. Лебедева

ТРАДИЦИОННЫЕ СОЦИАЛЬНЫЕ ИНСТИТУТЫ ОСТРОВА ЯП:

ФОРМА ЭТНИЧЕСКОЙ (ЛОКАЛЬНО-ГРУППОВОЙ) ИДЕНТИФИКАЦИИ

В специфические формы социальной организации, сложившиеся у населения острова Яп, были вовлечены как сами островитяне, так и население соседних атоллов. По данным XIX-XX вв., япское общество делилось на несколько групп. Стоящие во главе иерархии владели землей и имели ряд общественных привилегий. Низшие классы арендовали у них участки и должны были отдавать часть урожая, но в то же время могли рассчитывать на покровительство. Таким образом, некоторое количество продукта концентрировалось в руках вождей, в результате чего стали возможны и экономические отношения с жителями атоллов, испытывавшими недостаток в пище. В результате взаимообмена япцы получали разнообразные изделия, а жители коралловых островов драгоценные таро и ямс, однако во время пребывания на Япе они также считались зависимой группой.

По итогам полевой работы, проведенной на Япе в 2012 г., автор пришел к выводу, что основные составляющие традиционной культуры, такие как способы хозяйства, система землепользования и социальная структура, сохранились здесь почти без изменений. Именно последняя, как регулятор общественных и экономических отношений, имела большое значение в формировании и сохранении этнической специфики данной локальной группы. Библиогр. 8 назв.

Ключевые слова: локальные группы, этнография Микронезии, социальная организация.

Anna A. Lebedeva

TRADITIONAL SOCIAL INSTITUTES OF THE ISLAND OF YAP. THE FORM OF ETHNICAL IDENTITY OF A LOCAL COMMUNITY

Specific forms of Yap's indigenous social organization involve not only the islanders themselves but also the people of neighboring atolls. According to some data of the 19-20 cent., the Yapese society used to be divided into several groups. Landlords, standing on the top of the hierarchy, had some social privileges. The low classes rented plots of land and gave a part of their crop to the nobility, but in return they could count on the leaders' patronage. So, some goods were concentrated in the hands of the chiefs and this fact stimulated the relationships with the population of near-by atolls, since they were in lack of food.

As a result of this economical interchange, the Yapese people obtained a wide range of ware and handcrafts. The islanders of the East atolls gained high-valued taro and yams, but being in Yap they were also considered as a dependent group.

During the fieldwork in Yap in 2012 the author came to the conclusion that such important aspects of the Yapese traditional culture as the way of housekeeping, land tenure system and social structure remained mostly unchanged. The last, as a regulator of social and economical relationships, has had a great influence on the ethnical specific of this local community and helped to preserve it. Refs 8.

Keywords: local community, ethnography of Micronesia, social organization.

В силу чисто географических причин, в первую очередь естественной изоляции населения, в островных сообществах возникают и при определенных обстоятельствах реализуются предпосылки для формирования явления, которое можно охарактеризовать как «малая этнографическая группа». И в этом отношении, вероятно, ни один регион мира не представляет столько возможностей для исследования

Лебедева Арина Александровна — кандидат исторических наук, Музей антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) Российской академии наук, Российская Федерация, 199034, Санкт-Петербург, Университетская наб., 3; Sheremet@kunstkamera.ru

Lebedeva Arina A. — Candidate of History, Peter the Great Museum of Anthropology and Ethnography (Kunstkamera) Russian Academy of Sciences, 3, Universitetskaya nab., St. Petersburg, 199034, Russian Federation; Sheremet@kunstkamera.ru

данных процессов, как архипелаги и острова Микронезии. В предлагаемой статье на примере населения острова Яп (Западные Каролинские острова) мы рассмотрим условия формирования культуры локальной островной группы, а также факторы, способствовавшие сохранению ее самобытности вплоть до наших дней.

Обладая единой основой хозяйства и быта (вследствие общности экологического окружения), народы, населяющие крошечные острова, разбросанные на обширных пространствах северо-западной части Тихого океана, демонстрируют относительное культурное разнообразие. В первую очередь поражает своей пестротой лингвистическая карта Микронезии. Несмотря на то, что почти все микронезийские языки относятся к единой ветви малайе-полинезийской языковой семьи, на соседних островных группах и даже на отдельных островах языки могут заметно отличаться друг от друга. (В настоящее время для многих из них изданы свои собственные словари и грамматики.) В антропологическом отношении внутри региона также существует некоторая вариативность. Изоляция отразилась и на бытовой стороне культуры. Несмотря на крайне ограниченный набор материалов (растительное волокно, раковины, кости и кожа морских животных), повседневные и ритуальные предметы, одежда и украшения на различных островах обладают своей индивидуальной пластикой, орнаментикой, а нередко и техникой исполнения.

Конечно, здесь, как и в других регионах мира, присутствует тенденция к непрерывности, или «плавности», изменений, и очевидно, что культурное расстояние между двумя соседними атоллами намного меньше, чем между группами островов или целыми архипелагами. В то же время, несмотря на эти общие закономерности, в Микронезии существует категория островных территорий, население которых обладает яркой культурной индивидуальностью. Это немногочисленные среди сотен коралловых атоллов вулканические острова. Почти все они расположены в Западной Микронезии и исчезают далее к востоку. Так, если среди Марианских островов и в группе Палау их около двух десятков, то в Каролинском архипелаге таких островов насчитывается всего четыре. Два из них — Кусаие и Понапе — расположены на востоке Каролин, в центре архипелага находится остров Трук (Чуук), и на западе — объект нашего исследования остров Яп.

Можно полагать, что в исторической ретроспективе вулканические острова были опорными пунктами проникновения человека в эту часть Тихого океана. Именно здесь обнаружены удивительные, не имеющие аналогов нигде в мире памятники древних культур Микронезии. На южных островах Марианского архипелага встречаются так называемые камни латтэ. Эти мегалиты представляют собой каменные столбы, на которых установлены навершия, близкие по форме к полусфере; их размеры различны, некоторые достигают нескольких метров в высоту. До сих пор не существует единого мнения относительно их назначения, по наиболее распространенной версии они служили опорами для домов. На востоке Каролин (Понапе и Кусаие) воображение путешественников и ученых поражают удивительные монументальные сооружения из призматических базальтовых глыб. Огромный комплекс из 92 искусственных островов и множества построек различного назначения, иногда именуемый «микронезийской Венецией», известен под названием Нан Мадол. Визитной карточкой острова Яп стали «каменные деньги» — каменные диски различного диаметра с отверстием посередине. Некоторые из них имеют диаметр более двух метров. Эти предметы, обладающие не материальной, но социальной ценно-

стью, и в настоящее время сохраняют свои функции, но в то же время являются культурным наследием островитян и запрещены к вывозу.

То, что древние микронезийцы интенсивно осваивали вулканические острова, более чем закономерно. В Микронезии их размеры невелики, всего несколько десятков километров в поперечнике, но по сравнению с атоллами они являются географическими гигантами со значительно более богатыми природными ресурсами. Поэтому на вулканических островах хозяйственная модель была более продуктивной, а спектр жизнеобеспечивающих стратегий богаче, чем на атоллах. По этим же причинам, в отличие от населения атоллов, которое может составлять буквально несколько десятков человек, численность жителей вулканического острова достигает нескольких тысяч. Это внушительная цифра для этнографии Микронезии, но, если говорить о теоретических аспектах малой группы, такая популяция вполне подходит под ее определение.

В ряде случаев данные различия сформировали определенные формы социальных, экономических и экологических отношений, направленные на оптимизацию культурной стратегии с обеих сторон и включавшие две основные тенденции. Во-первых, усложнение внутренней иерархии общества на вулканических островах по сравнению с атоллами. Во-вторых, вовлечение последних — в большей или меньшей степени — в систему общественно-экономических связей, в центре которой находились первые. Можно назвать, как минимум, два подобных конгломерата. Так, уже упоминавшийся комплекс Нан Мадол — это свидетельство просуществовавшего около пяти веков объединения с достаточно мощным политическим центром на острове Понапе. Оно включало, по всей вероятности, лежащий к востоку от него о. Кусаие и ряд промежуточных атоллов, и по некоторым параметрам может быть сравнимо с раннегосударственными формами организации общества [1]. Другое и, пожалуй, наиболее известное образование возникло в западной части Каролинских островов и иногда фигурирует в литературе под названием «Япская империя».

При ее рассмотрении наибольшее внимание, как правило, уделяется роли острова Яп как системообразующего центра в феномене даннических отношений между ним и атоллами, расположенными к востоку, носящему название «савеи» («sawei»). Основа этих отношений имела выраженный экономический характер. Население Япа могло обеспечить себя достаточным количеством и ассортиментом продуктов питания растительного происхождения (таро, ямс, хлебное дерево, бабат). Существование человека на атоллах связано с острым недостатком «резервного» пространства — в буквальном, физическом смысле. Площади пригодных для возделывания земель чрезвычайно малы, и объем получаемого с них продукта недостаточен для обеспечения населения. Ассортимент этого продукта также ограничен, поскольку немногие растения адаптировались к бедной известковой почве атоллов. Безусловно, важнейшую роль в схеме жизнеобеспечения играл морской промысел, но его результат был нестабилен. Таким образом, жители восточных атоллов находились в более жестких природных условиях, но именно в силу этого тратили меньше времени на обработку земли и связанные с этим хозяйственные работы. Располагая большим досугом, они виртуозно овладели рядом ремесел, такими как ткачество, плетение, сучение веревок из кокосового волокна, изготовление ожерелий и т. п. Взаимовыгодный обмен регламентировался в рамках системы отношений, где япцы выступали в роли политического и социального старшинства, патронов

и «родителей» своих восточных соседей, поскольку заинтересованность последних в данном альянсе, очевидно, носила более насущный характер. Конкретными субъектами обмена с обеих сторон были родственные группы. В определенный период года каноэ с восточных атоллов приходили на Яп, где прибывшие оставались на некоторое время в гостях у своих «родителей», формально арендуя у них землю [2; 3].

Практическая, функциональная значимость данной системы отношений очевидна. В то же время ее социальная основа амбивалентна. С одной стороны, она была обращена вовне и как бы закрепляла более высокий статус япцев, маркируя их отличие от «остальных». С другой — организовывала, замыкала в себе и само япское общество, поскольку существование описанных отношений реализовалось (и, скорее всего, только и было возможно) в контексте принципов землепользования, на которых основывалась его внутренняя стратификация.

Ценность земли на Япе, возможно, парадоксальным образом даже выше, чем на атоллах. На последних «игрушечные» площади малоплодородных почв хотя и были важным звеном в системе жизнеобеспечения населения, давали столь незначительное количество продукта, что не могли стать источником материального благосостояния или имущественного расслоения. Более широкие экологические возможности на Япе, относительное разнообразие земельных угодий, приносившее ощутимые объемы урожая, неизбежно способствовали формированию иерархии собственников.

На самом нижнем, «элементарном» уровне субъектом землевладения выступала родственная группа. В япской, как и во многих традиционных культурах, идея связи между земельными владениями и группой родственников выражает не только практический, но и идеологический аспект существования людей. Одним из базовых концептов япской жизни являлось понятие tabinaw, означающее «то, что есть земля» и происходящее от слова «binaw» — земля. В понимании япцев tabinaw — это семья1, и семья — это tabinaw, данные понятия как бы синонимичны [4].

Tabinaw включало в себя сельскохозяйственные угодья, а также разнообразные жилые и хозяйственные постройки или места под их возведение. Так, жилые дома япцев традиционно строились на одних и тех же местах, на специальных платформах, и такая платформа обязательно была в каждом tabinaw. Особенность tabinaw как объекта владения состояла в его раздробленности. Отчасти это связано с природными условиями: на небольших пространствах острова в принципе отсутствуют сколько-нибудь обширные участки однородного ландшафта. К тому же хозяйственные потребности семьи состояли в том, чтобы получить как можно более разнообразный продукт. Поэтому семейные угодья были разбиты на небольшие клочки земли, такие как отдельные огородики под ямс, таро и другие клубнеплоды или овощи, а также рощицы кокосовой и арековой пальм. К собственности также относились рыбные запруды и места для рыбной ловли на рифе. Помимо этого система распределения собственности внутри самого tabinaw была достаточно сложна. В результате наследования из поколения в поколение и дележа между многочисленными членами семьи участки могли дробиться еще больше. Каждый из множества этих участков одновременно мог иметь множество владельцев, или, наоборот, существо-

1 В данном контексте семья — патрилинейная родственная группа, состоящая из мужчин и незамужних женщин.

вала сугубо индивидуальная собственность, например, отдельные плодовые деревья [4].

Данная схема землепользования регламентировала взаимные права и обязанности представителей родственной группы, а поскольку владения семей в одном поселении находились в соседстве друг с другом, то выступала и регулятором отношений внутри деревенской общины. Отношения не ограничивались сугубо имущественным аспектом. Все перечисленные хозяйственные (и жилые) объекты были неравноценны с точки зрения принадлежности к профанному /сакральному, нечистому/чистому. Эти качества характеризовали и индивидуальный статус человека в зависимости от принадлежности к половозростной группе: их нарастание происходило от «младшего» к «старшему», «женского» к «мужскому» (на Япе в отличие от большинства регионов Микронезии не существовало явного приоритета женщин [5]). Соответствие уровней «объект» — «субъект» в бытовом плане выражалось в социальном зонировании пространства, вплоть до того, что продукт, выращенный на различных участках земли, предназначался для разных членов семейства.

Шире данный принцип градации объектов как бы выстраивал общую линию, на которую была «нанизана» вся социально-экономическая система, ретранслируясь между ее уровнями. Не только отдельные локусы в рамках семейного домохозяйства tabinaw или деревенской общины, но, наконец, целые деревни занимали свое положение на шкале «чистоты». В последнем случае это положение соответствовало коллективному статусу их жителей в масштабе социальной системы всего острова [4].

Уже Н. Н. Миклухо-Маклай, посетивший Яп в последней четверти XIX в., упоминает о иерархическом разделении япского общества. Он называет «вождей» (параллельно со светской властью выделяя также группу жрецов), «второстепенных вождей», «свободных людей» и «рабов». Рабы «живут в отдельных деревнях... находятся в большой зависимости от высших классов. не имеют права на свою собственность» [6, с. 216]. Максимальное количество социальных ступеней, насчитываемых на Япе, фиксируется по данным на середину XX в. и составляет девять. На двух верхних уровнях находились по две группы, имевшие относительно друг друга не вертикальную, а горизонтальную привязку: принадлежность к ним определялась территорией проживания и не была связана с рангом. Четыре нижних класса рассматривались как родственники («младшие») и слуги для представителей высших слоев. Земли, на которых они проживали, не считались их собственностью и были как бы арендованы у последних [4].

В целом же данные по структуре япского общества фрагментарны, и на сегодняшний день, как и полвека назад, оставляют немало вопросов. Так, естественно предположить, что социальный статус человека определялся не местом рождения, а происхождением, т. е. не локальностью как таковой, а наследственной принадлежностью к группе людей одного общественного уровня, которые именно по этой причине объединялись и по территориальному признаку. Однако функции вождей, как кажется, подразумевают не объединение их, а представительство в различных поселениях. Не существует ясности и в системе взаимоотношений между высшими и низшими классами. На первый взгляд, информация об аренде земли вступает в противоречие с той ролью, которая приписывается tabinaw как основной семейной ценности. В то же время, возможно, именно ее ценность и объясняет основу этих отношений.

Tabinaw воспринималась членами семейного коллектива как гарантия экономической стабильности, источник существования, доступный не только на текущий момент, но и в перспективе [4]. Если это так, то, скорее всего, вопрос об аренде носил во многом формальный характер. Собственность вождя на землю в действительности реализовывалась в форме своего рода «оброка» — его права на часть продукта, получаемого с этой земли. Таким образом, семейная форма землепользования не только структурировала локальные аспекты отношений, но и, по крайней мере в ряде случаев, была вовлечена в социально-экономическую модель, соединяющую самые крупные сегменты япского общества.

Можно полагать, что эта модель и стала основой для создания того, что называют «Япской империей». Собственность на землю и получаемый с нее продукт создавали для части япцев некоторый объем избытка, который, в свою очередь, давал возможность обмена ценностями и сдачи земли «в аренду» приезжим. Вместе с тем можно увидеть явные параллели между отношениями внутри япского общества и отношениями япцы — население Внешних островов (Outer islands2). И для населения атоллов, и для аборигенных простолюдинов, знатные япцы выступали в качестве социальных родителей, патронов, лендлордов. Они имели значительную власть над низшими категориями, но в то же время и определенные обязательства опеки по отношению к ним. В связи с этим еще раз можно отметить, что и внешний и внутренний социальные аспекты япской культуры составляли две стороны одной медали и фактически являлись одним целым.

Так, в общих чертах мы можем охарактеризовать традиционную социальную структуру острова Яп в период с конца XIX и на протяжении XX в. Очевидно, что ее появление и существование во многом обусловлено своеобразной экологической ролью Япа в регионе. Такие факторы, как природные характеристики острова, демография и тип хозяйства, повлекли за собой доминирование в системе экономических связей и особенности социального устройства и в своей совокупности определили специфику локальных черт культуры данной группы в отношении соседей по ареалу.

В 2012 г. автором настоящей статьи были проведены на острове полевые исследования. Полученные в их ходе данные представляют ценный материал для сравнения, определения динамики культурных изменений и оценки степени самобытности япской культуры в наши дни и позволяют, таким образом, перейти ко второй части проблемы — анализу причин сохранения основных черт рассматриваемой культуры.

В настоящее время остров Яп входит в состав государства Федеративные Штаты Микронезии, которое имеет статус свободно ассоциированной с США территории. Значительную часть его экономики составляют американские субсидии. Объем промышленности на острове незначителен в силу естественно-географических условий. Доля собственной прибыли в основном определяется экспортом природных богатств региона (галатурии, моллюски, рыба, орех арековой пальмы). Определенную статью доходов составляет туристический бизнес, но и он развит относительно слабо. Административным центром острова и одноименного штата, включающего Яп и соседние острова, является столица острова город Колония. Фактически он представляет собой небольшой поселок, где расположены магазины, офисы и раз-

2 Общее название для атоллов к востоку от Япа.

личные общественные учреждения. Очевидно, что количество рабочих мест здесь очень ограничено, и постоянную работу, а значит, и постоянный доход имеют около 20% островитян. Остальное население придерживается натурального способа хозяйства, сохраняющего в своем укладе множество традиционных черт.

Большинство япцев проживает в небольших деревушках, затерянных в джунглях, которыми покрыто практически все пространство острова. Жилые дома в настоящее время представляют собой каркас на забетонированном фундаменте, обшитый в один слой железом, фанерой и т. п.; а вот разнообразные подсобные и хозяйственные постройки выполнены в традиционной технике. Основу хозяйства, как и сотни лет назад, составляют мотыжное земледелие и рыболовство. К различным культурам тропических клубнеплодов — таро, ямс, батат — добавились несколько видов овощей. Основным сельскохозяйственным орудием является железная мотыга. Рыбу, как правило, бьют гарпуном или острогой, а также ловят лобстеров и собирают тридакн, чьи моллюски идут в пищу. В незначительных количествах япцы держат свиней и кур, но мясо на их столе — редкость и деликатес. Немаловажную роль в хозяйстве играют охота на птиц и земляных крабов, а также сбор плодов (кокосы, манго, папайя) и орехов арековой пальмы, которые жители употребляют сами, а в отдельных случаях могут продавать. Список продуктов, приобретаемых в магазине невелик (масло, сахар, соль, кофе, рис), и, строго говоря, ни один из них не является жизненно необходимым.

Сохраняются и некоторые виды домашних ремесел, в частности ткачество и плетение. Конечно, большинство предметов одежды можно купить в магазине, однако япцы предпочитают традиционные аксессуары, такие как разнообразные плетеные сумочки. Также, около 30% япок, независимо от возраста, хранят верность лава-лава — женской несшитой поясной одежде, состоящей из полосы тканого материала. Некоторые из япцев старшего поколения сохраняют секрет изготовления краски из куркумы (турмерик), чрезвычайно ценимой на острове.

Не ставя своей основной целью описать во всех подробностях хозяйственно-бытовую сторону жизни населения острова, мы хотим еще раз подчеркнуть тот факт, что она остается в значительной мере традиционной. Безусловно, отчасти это определено сложившимися обстоятельствами, при которых естественная географическая изоляция как бы продолжена в наши дни изоляцией экономической, выразившейся в отсутствии приемлемой экономической альтернативы. В то же время эти внешние причины не могут быть единственным условием для формирования подобной картины: без существования неких внутренних закономерностей, направляющих культуру по данному пути, мы, в условиях глобализации и внешнего давления, скорее всего, имели бы дело с ее деградацией, а не с консервацией. А это означает, что можно говорить не только о сохранении традиционной системы жизнеобеспечения, но и механизмах ее «вживления» в общую культурную схему.

В непосредственной связи с существующей моделью хозяйства находится и модель распределения и использования земли и ресурсов, и, следовательно, в своем основном виде она также должна сохраняться без существенных изменений. Действительно, более 90 % земли на Япе находится в пользовании отдельных семей. Угодья по-прежнему поделены на небольшие участки, отведенные под различные культуры и расположенные как в непосредственной близости от дома, так и на некотором отдалении, в джунглях. Любопытно, что посадки не имеют никаких ограждений — ве-

роятно, малое количество населения и общеизвестность принадлежности делают воровство бессмысленным и постыдным. Удобные для рыбной ловли места вблизи рифа, как и участки земли, распределены между членами деревенского коллектива.

Сохранение системы землепользования является важным не только с точки зрения обеспечения возможности традиционного типа хозяйства. Как мы отмечали, tabinaw — это еще и звено в цепи социально-экономических связей, соединяющих различные уровни япского общества.

К одним из важнейших итогов проведенной работы можно отнести выявление того факта, что на данный момент, в начале XXI в., на острове Яп в своих основных чертах сохраняется традиционное социальное устройство. Безусловно, автор также не может претендовать на полноту описания всей структуры и/или ее отдельных звеньев. Тем не менее удалось выяснить, что основные характеристики этой структуры, зафиксированные на протяжении XIX — XX вв., остались без существенных изменений.

По полученным данным, япское общество разделено на семь классов, составляющих пять иерархических ступеней:

1. Bulche (бульче)3 , Ulun (улюн) — верховные вожди.

2. Methban (месабан), Tethban (тесабан) — вожди ниже рангом.

3. Doworchig (дуворчих) — общинники.

4. Milngay (милингай) — слуги.

5. Milngay ni kan (милингай ни кан) — «неприкасаемые».

При сравнении с описанным в литературе девятиступенчатым разделением яп-ского общества выявляется следующее. Первые четыре класса сохранили свои названия и аналогичным образом соотносятся друг с другом, составляя два ранга знати. Верховным вождям бульче и улюн («big chif», как они сами называют себя) принадлежат, как и ранее, целые округи (сейчас их на Япе десять); вождям низшего ранга месабан и тесабан — более мелкие сегменты внутри этого разделения. Все люди, населяющие эти земли, считаются их социальными родственниками, «братьями» и «сестрами». В случае визита вождя с их стороны само собой разумеющимися являются небольшие подарки и угощение (плоды, бетельные орехи, пиво). В социальные функции вождей входит руководящая деятельность. Они следят за порядком, улаживая крупные конфликты, например между деревнями, занимаются организацией общественных работ и распределением еды.

Следующий слой — дуворчих, свободные общинники, его название и социальное место также остались неизменными. Что касается низших классов, то их осталось не четыре, а два (полностью сохранилось название только одного — милингай ни кан), и по-прежнему существует тенденция к объединению их в одну группу зависимых людей. Возможно, уменьшение количества классов с четырех до двух связано с тем, что внутри этой группы градации менее существенны и между ними происходит размывание границ. Эти классы действительно рассматриваются как подчиненные вождей. Так, милингай могут выполнять различные поручения и обслуживать свое-

3 В русском написании я пытаюсь, по возможности, передать фонетику информанта, которая не всегда точно совпадала с транскрипцией предложенного им латинского (английского) написания.

го патрона, например в качестве водителя. В то же время оборотной стороной такой зависимости выступает то, что они могут рассчитывать и на некоторую поддержку. Удалось зафиксировать два вида подобного опекунства: непосредственная материальная помощь (разумеется, незначительная) и предоставление возможности заработать. Наконец, в имущественных отношениях, хотя фактически земли находятся в пользовании семей, за вождем сохраняется право забрать себе все, что расположено на этих территориях (произрастает, выращено или произведено руками людей).

Помимо прав собственности знать обладает некоторыми социальными привилегиями, или, точнее говоря, представители низших классов поставлены в определенные рамки4. Переход из одного сословия в другое (по восходящей) возможен только для женщины в случае выхода замуж.

Параллельно с сохранением внутренней структуры япского общества остается востребованным и внешний аспект традиционных социально-экономических отношений. Жители восточных атоллов по-прежнему прибывают на Яп (теперь уже не на каноэ, а на самолетах или моторных судах) и останавливаются здесь иногда на несколько месяцев. На Япе они имеют своего патрона или «родителя» и в определенном смысле рассматриваются здесь в качестве восьмого сословия. Отношение с жителями Внешних островов в настоящее время поддерживает только население Гагила — одного из трех основных округов Япа, но такая информация встречается уже в источниках середины XX в. [2]. Сейчас трудно судить, была ли ранее система отношений более разветвленной. Тем не менее иногда приезжих так много, что их селят в других округах. Что касается регионального представительства визитеров, то мне встретились лично выходцы с Фаиса, Сатавала и Улити, также были упоминания о волеаианцах5. Основные изделия, которые привозят жители атоллов, — это бечевки из кокосового волокна, лава-лава, сигареты, сделанные из местного табака и завернутые в банановые листья, сушеная рыба. Взамен, как и раньше, они получают то, в чем испытывают недостаток, — таро и ямс. Система носит прежнее название, с той лишь разницей, что по сравнению с принятой в литературе транскрипцией, на слух выражена редукция «а» и звучание слова более приближено к «свеи» [8].

4 Следующие примеры хорошо иллюстрирует данную ситуацию. Я, представитель вождей и представительница класса милингай ехали на машине по Колонии. Вождь попросил остановить машину у небольшого магазинчика и ненадолго вышел. Когда он вернулся, он позвал меня с собой, а женщина осталась в машине. Недалеко от магазина сидела компания из трех человек. Меня представили, и беседа продолжалась около часа. Все это время женщина ожидала нас в машине. Когда я спросила, почему ее не позвали, мне ответили, что она не может находиться среди вождей, к различным рангам которых относились все присутствующие мужчины. В другой раз эта же женщина ожидала за территорией деревни, имеющей самый высокий статус, где в это время происходили мужские танцы, — несмотря даже на то, что мероприятие было только репетицией и одновременно демонстрацией для туристов. Эта женщина является социальной родственницей вождя, в обыденных ситуациях вхожа к нему в дом, может сидеть с ним за одним столом, несмотря на сохраняющееся представление, что пищу можно принимать только с людьми своего статуса. Как объяснял сам вождь, «она мой друг, ее дети для меня как родные, но в ряде традиционных, формальных ситуаций, мы должны соблюдать наши правила».

5 Сохранение традиционного, по сути, образа жизни вполне органично сочетается с использованием современных цивилизационных достижений. Жители Внешних островов на Япе составляют своего рода диаспору и имеют свой блог в Интернете. Примечательно, что его тематика посвящена вопросам сохранения традиционных технологий и культурной самобытности этого региона [7].

Таким образом, и в настоящий момент оба рассмотренных института представляют собой не застывшие и/или искусственно сохраняемые культурные «витрины», а продолжают оставаться живой нормой, проявления которой можно наблюдать в повседневной жизни. Описанные отношения (как сотни лет назад!) функционируют в качестве регулятора общественных правил, этикета и экономической стратегии островитян.

Мы уже отмечали роль взаимодействия определенных факторов в формировании данных отношений. Когда мы говорим об их сохранении, по всей вероятности, также необходимо ставить вопрос о жизнеспособности целого комплекса культурных явлений. В упрощенном виде схему можно представить следующим образом: безальтернативность хозяйственной стратегии «удерживала» основанную на ней модель владения территорией и акваторией; последняя, будучи связана с системой распределения благ и иерархией субъектов владения, зафиксировала социальную структуру япского общества. Разумеется, положение о том, что внутренние закономерности и связи между явлениями культуры стали причиной сохранения ее ядра само по себе достаточно универсально.

Тем не менее далеко не везде (точнее, ничтожно мало где в мире) мы можем в настоящий момент наблюдать ситуацию, когда все условия — и внешние и внутренние — сложились бы столь благоприятным для этого образом. Безусловно, происходит и трансформация япской культуры, но она в большей степени касается формальных, нежели содержательных аспектов и выражается в адаптации традиционного образа жизни к современным реалиям, в органичном сочетании «компьютера и железной мотыги». Интернет, электричество, водопровод и автомобиль не изменили в япской культуре основы местной формы реализации отношений «человек — природа — общество».

Вероятно, на данном этапе такой способ функционирования культуры является оптимальным для существования данной группы. Хозяйственные работы не требуют много времени и сил, вполне достаточно уделять им несколько часов в день для того, чтобы, пусть и без каких-либо излишков, обеспечить себя всем необходимым при помощи традиционного уклада. Отношения, при которых одни группы населения имеют право на имущество других, но в тоже время обязаны поддерживать их, вероятно, также не способствуют формированию мотивации к повышению «производительности труда» или другим изменениям. Создается впечатление, что ситуация вполне устраивает всех агентов социального действия: сохраняются определенный баланс, культурная стабильность, и социальные аспекты регламентируют типы взаимосвязей, необходимых для ее поддержания. Как отметил один из информантов, «наши традиции практичны, существует то, что имеет смысл». Факт живучести социальных институтов говорит об актуальности их роли в цементации того, что сами аборигены называют «yapese style of life» («япский стиль жизни»).

Источники и литература

1. Лебедева А. А. «Высокие стены» Каролинских островов // Ойкумена. Регионоведческие исследования. 2009. № 2 (9). С. 10-20.

2. Lessa W. Ulithi and the outer native world // American anthropologist. 1950. N 1. P. 27-52.

3. Lessa W. A Micronesian design for living. New York: Holt, Rinehart and Winston Publishing, 1966. 116 p.

4. Adams W. A. Micronesian resources study. Yap Archaeology: archaeological survey of Gachlaw village, Gilman municipality, Yap, Federated States of Micronesia. San Francisco: Micronesian Endowment for Historic Preservation, Federated States of Micronesia, and U. S. National Park Service, 1997. 100 р.

5. Lingenfelter S. G. Yap: political leadership and culture change in the island society. Honolulu: University of Hawaii Press, 1975. 270 р.

6. Миклухо-Маклай Н. Н. Собр. соч: 6 т. Т. 2. М.: Наука, 1993. 528 с.

7. Официальный сайт общественной организации Waagey. URL: http://waagey.tumblr.com (дата обращения: 24.12.2012).

8. Полевые материалы автора, 2012.

Статья поступила в редакцию 12 июля 2013 г.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.