CC BY
149
УДК 81-25+811 161.1:39(470.5)
Подюков Иван Алексеевич
профессор, доктор филологических наук, заведующий кафедрой общего языкознания
ФГБОУ ВПО «Пермский государственный гуманитарно-педагогический
университет», Пермь, Россия 614990, Пермь, Сибирская, 24, (342) 238-63-22, e-mail: podjukov@yandex.ru
ТРАДИЦИОННАЯ ОХОТНИЧЬЯ КУЛЬТУРА ПРИКАМЬЯ ПО ЯЗЫКОВЫМ ДАННЫМ
Ivan A. Podjukov
Professor of chair of general linguistics, head of the Department of general linguistics
Federal State Budget Educational Institution of Higher Professional Education «Perm State Humanitarian Pedagogical University»
24, Sibirskaja, 614990, Perm, Russia, e-mail:podjukov@yandex.ru
TRADITIONAL PRIKAMYE HUNTING CULTURE ACCORDING TO
LINGUISTIC DATA
Аннотация: В статье, основанной на анализе народной охотничьей речи Прикамья, дается характеристика лексико-семантических особенностей её словаря, рассматриваются традиционные и современные номинации реалий охотничьей субкультуры. Особое внимание обращено на охотничью фразеологию и метафорику, табуированную лексику, названия охотничьих ритуалов. Анализ культурно коннотированных элементов охотничьего словаря позволил рассмотреть отражение в специальной народной лексике русского охотничьего словаря языковой картины мира. Делается вывод о локальном своеобразии промысловой речи Пермского края.
Ключевые слова: специальные подъязыки, культурно-языковое
своеобразие охотничьей субкультуры, системность и культурная маркированность охотничьей лексики, локальная специфика лексики промысловой речи.
© Подюков И.А., 2014
Abstract: The article, based on the analysis of traditional Prikamye folk hunting speech, includes description of the lexical and semantic peculiarities of its vocabulary, traditional and contemporary nominations of hunting subculture realias are examined. Great attention is paid to hunting phraseology and metaphorics, taboo vocabulary, names of hunting rituals. The analysis of culturally connote elements of hunting vocabulary allowed to examine the reflection of linguistic view of the world in special folk vocabulary of Russian hunting dictionary. Conclusion about the local peculiarity of Perm krai hunting speech is made.
Keywords: special sublanguages, cultural and linguistic peculiarities of hunting subculture, system character and cultural markedness hunting vocabulary, local peculiarities of hunting speech vocabulary.
Так называемый русский охотничий язык и составляющую его специальную лексику по всем признакам можно отнести к уникальному «продукту» народного культурно-языкового творчества. Современное его состояние, связанное с все возрастающим разрушением многовековых традиций национальной охоты, с массовым заимствованием иностранных слов и терминов, вызывает у исследователей тревогу: «в XX вв. ... был нанесен невосполнимый урон русскому охотничьему языку в части его традиционной лексики и началась его быстрая регрессия» [4]. Утрата традиционной лексики неизбежно ведет к нарушению культурно-языковой преемственности поколений. Молодые охотники нашего времени зачастую даже не знают о существовании русского охотничьего языка, не имеют возможности познакомиться с ним. В то же время именно язык играет ключевую роль в возникновении и развитии любого культурного сообщества, закрепляя в лексике и фразеологии многовековой коллективный опыт.
Как и любая другая промысловая культура, охотничья традиция имеет ярко выраженную региональную окраску, вписана в местные природногеографические, культурно-языковые условия. Соответственно, по языковым данным могут быть достаточно полно раскрыты не только распространенные на той или иной территории традиционные технологии, способы и средства охоты (в том числе и исчезающие), но и народный опыт освоения природного мира в целом. К настоящему времени региональные особенности охотничьей субкультуры и охотничьего словаря остаются малоисследованными - во многом вследствие ее закрытости. Лингвистами разработаны лишь отдельные словари, отражающие лексику охоты различных территорий России. Это издание «Словарь рыбаков и охотников северного Приангарья» В.И. Петроченко, в котором описаны названия зверей и птиц, ловушек, способов рыболовства и охоты, книга «Материалы для областного словаря. “Специальная лексика северных районов Тюменской области”» А.М. Кошкаревой [5; 7]. Исследованию охотничьих профессионализмов, в том числе диалектного происхождения, посвящен ряд диссертационных исследований, в частности, диссертация Е.Н. Сердобинцевой [9]. Постепенно в
исследовании охотничьей речи формируется этнолингвистическое направление, выражающееся в активном привлечении материалов, которые отражают анимистические представления, обряды, направленные на обеспечение удачи в промысле, поверья, связанные с культом животных, прежде всего, на материале языков народов Сибири, у которых традиция охоты более выражена и еще сохраняет многие архаические формы [1].
В данной статье предпринимается попытка семантического описания специальной лексики охоты Прикамья, прежде всего, связанной с практической ее стороной. В основу статьи положены материал русских говоров Прикамья и сведения, полученные из наблюдения за речью практикующих охотников (в том числе городских). Охотничья речь Прикамья к настоящему времени с точки зрения культурно-языковых особенностей охоты не рассматривалась; в недавно появившемся историко-этнографическом исследовании Ю.К. Николаева «Охота в Пермском крае с древнейших времен до наших дней» упор делается на исторические и биологические материалы, а языковой материал почти не затрагивается [6]. В ходе анализа были выявлены разнообразные лексикосемантические группы номинаций из охотничьей сферы, которые по сути представляют собой фрагменты языковой картины мира промысловика.
Анализ обширного по объему словарного состава охотничьей речи Прикамья показывает, что в него входит лексика и терминология различных семантических групп, как диалектного, так и профессионально-жаргонного происхождения. Это названия самой охоты (лесня, лешня, полешня), ее видов и способов (охота с подхода, скрадом, когда зверя ищут в местах постоянного пребывания по следам, охота на лося на стону, на реву, на вабу, т.е. во время гона; белая тропа - охота зимой по следам, когда земля уже покрыта снегом, пестрая тропа - время самой поздней осени; ходовка, или бродовая охота, с пешим поиском и преследованием зверя; белкование, белковьё - охота на белок и пр.).
Из развернутых семантических групп охотничьей лексики Прикамья следует отметить общие названия охотника. Среди них отмечены разнообразные диалектные номинации: жрелец, полёвщик, ловец, оружейник, лесник, лесовщик (в связи с распространенными диалектными лесня ‘охота’, лесовать ‘охотиться’). Особенно много диалектных и собственно профессиональных названий, указывающих на «специализацию» охотника: берложник ‘охотник, имеющий хороший опыт добычи медведя в берлоге’, вальдшнепятник ‘специалист по охоте на вальдшнепов’, утятник ‘специалист по утиной охоте’, птичник ‘любитель охотиться на дичь’, лайчатник ‘опытный охотник, охотящийся с лайками’. В этой группе представлены также оценочные (негативные) номинации типа барон (об охотнике, который ведет себя высокомерно в кампании с другими охотниками), брак, бракош, шкурятник, косорез (браконьер). Название шкурятник браконьера, стреляющего в любую птицу и зверя, имеет презрительную окраску, которая задается ассоциативной связью не только с прямым значением слова шкура (снятая с убитого
животного кожа с шерстью как трофей), но и с характеристикой ничтожного, продажного человека шкурник. Используемое для этих же целей слово косорез, кроме соотнесения с жаргонно-просторечным названием большого ножа, получает негативную окраску за счет осмысления идеи косого/кривого как бесчестного, лживого (ср. кривая душа о неискреннем, лживом человеке). Отмечены в группе и позитивно окрашенные номинации (устойчивое сочетание зарывный охотник о страстном, заядлом охотнике, где прилагательное зарывный связано с глаголом рваться ‘стремиться, хотеть’).
Достаточно развернутой является группа названий охотничьих снастей и их деталей (морда, тынок, чэшка ‘ловушки на глухарей, тетеревов’, плашник ‘ловушка для белок, куниц, горностаев’, садок ‘ловушка из прутьев на тетеревов’, силки ‘ловушка-петля для рябчиков’, тенето ‘сеть для ловли мелкого зверя типа соболя, куницы’). Разнообразны названия приспособлений, используемых охотником (ёж ‘небольшое дерево с наполовину обрубленными ветками для выманивания медведя из берлоги’, тростка ‘палка охотника, используемая в различных целях - как посох при ходьбе, распорка при стрельбе и пр.’; нарт, нарта, норта ‘длинные санки для перевозки грузов’). Немало специфичных названий закреплено за обозначением экипировки охотника (лузан, лазан ‘накидка, надеваемая для защиты от сырости, холода с сумками на спине и на груди’, поршни ‘легкая охотничья обувь из дубленой кожи’), охотничьих ножей (пурта ‘нож с односторонней заточкой’, якут ‘нож с заостренным клинком и небольшим продольным углублением-долом на клинке’), охотничьих построек (чадовка ‘охотничья избушка в лесу с очагом-каменкой’, чамья, шамья ‘постройка для хранения вещей, продуктов и добычи’), специфической пищи охотника (завара ‘охотничья еда из раскрошенных сухих шанег и горячей воды’, шулюм, или шулюмка, ‘блюдо охотников, готовящееся из свежеподстреленной дичи на костре’).
К сравнительно небольшим лексическим группам относятся названия способов ведения огня - навскидку (способ стрельбы, когда скидка и прицеливание выполняются слитно), с поводкой (стрельба, когда охотник плавным движением ружья сопровождает летящую дичь), дуплетом (когда производятся два одновременных выстрела из двуствольного ружья). Специфичны номинации, связанные с охотничьими собаками, где много названий, отмечающих не породу собаки, а ее специализацию и способности: белочница ‘собака, которая используется при охоте на белок’, звериница, лосятница ‘собака, натасканная на лося’, медвежатница ‘собака на медведя’, верхочут ‘собака, которая преследует зверя на верхнем чутье, не наклоняя головы и не припадая к следу зверя или птицы’.
Самые разработанные лексико-семантические группы охотничьего словаря - названия промысловых зверей и птиц и названия огнестрельного оружия. Среди названий «предмета охоты» ярко выражены родо-видовые, синонимические, вариантные отношения. Слова с обобщающей семантикой выражают своего рода охотничью классификацию промысловых зверей и птиц:
копыто (о крупных копытных животных: лосе, кабане), когти (обобщенное название хищных животных: соболя, выдры, куницы, норки, лисицы, волка и др.). Другое условное охотничье деление промысловой добычи выделяет пух (пушных зверей) и перо (дичь). Обобщенное наименование имеют крупные звери - крупняк, звери, являющиеся более трудной добычей (красный зверь ‘лисица, волк’). Собирательное утва объединяет разновидности уток, пролётка
- виды пролетной дичи (утки, гуся). Слово мамка используется для называния самок ряда животных (лосиха, медведица) и таких пород птиц, как утка, тетерев, глухарь.
Конкретные наименования отмечают общевидовую характеристику зверя (бегша, векша ‘белка’, горносталь ‘горностай’, порешня ‘речная выдра’, ушан, ушкан ‘заяц’), характеризуют зверя по месту обитания, «кондиции», биологическому полу (сосновая белка ‘белка, которая питается сосновой шишкой’, красная белка ‘неспелая белка’, боровик ‘черно-бурый медведь’, бык, рогач, сохатый, сохач ‘взрослый лось’, корова ‘самка лося’, кот ‘самец куницы’). Отдельные названия выработаны для называния зверей, представляющих собой помесь: полусоболь, кидас (кидус, кидос, китас, китус) ‘помесь соболя и лесной куницы’, тумак ‘помесь зайца-беляка и русака’.
Аналогично представлены в словаре видовые названия промысловых птиц: лесной баран ‘бекас’, валюш (валяш, валя, валюшка) ‘вальдшнеп’, глух ‘глухарь’, гумяш ‘гусь гуменник’, жуланка ‘птица сорокопут из отряда воробьинообразных’, полевой (овинный) рябчик ‘серая куропатка’, паршук ‘кедровка’, подполюшка ‘перепёлка’. Свое название есть для обозначения помеси тетерева с глухарем - межник (межняк). Особенно много номинаций связано с уткой, являющейся в Прикамье излюбленным объектом охоты: шилка ‘утка шилохвость с заостренными крыльями и острым игловидным хвостом’, северянка ‘северная пролетная утка’, чернышка ‘утка турпан’, крякаш ‘кряква’. Активно варьируются номинации особо ценной боровой дичи - косач, тетерь ‘тетерев’, косачка, полюшка, полевая курица ‘тетерка, самка тетерева’, ряб, рябок, рябец, субстантивированное рябой ‘рябчик’. Детализирующими названиями выделяются особые «роли» глухаря на току. Токовиком называют токующую птицу, молчуном - молодого глухаря, прилетевшего на ток, сторожевиком - опытного глухаря, располагающегося на краю токовища.
Примечательна также детализация птиц и зверей по возрасту. Обычно выражающие ее номинации содержат указание на типичные для молодых особей повадки, время рождения. Птенец дичи в поре вылета из гнезда называется вылеток, подросший, но еще не летающий детеныш утки -хлопунец. Маленький медвежонок метафорически называется кошелёнок (в сравнении с небольшой сумкой), медведь в возрасте одного года - годовик, сеголеток, селеток, медведь старше года - пестень, пестун, лончак (от др.-рус. лони - в прошлом году). Молодой осенний заяц называется листопадник, заяц летнего помета - колосовик, заяц-русак, родившийся в конце зимы, - настовик. Разнообразны номинации молодого лося - сеголеток (селеток), ченёк, егорка
‘лось в возрасте до года’, пыжик ‘молодой лосенок’. Название пыжик в качестве основного значения обозначает молочного телёнка северного оленя до одного месяца и, очевидно, перенесено на название лосенка по сходству (лось также относится к семейству оленевых). Слово ченёк, возможно, исходно связано с диалектными темпоральными словами типа сенки (наречие со значением ‘нынче, сегодня’). Название молодого лосенка егор затемнено; можно лишь предполагать, что имя Егор, ассоциирующееся с наивностью и простотой, было взято за основу как упрощенная народная форма имени Георгий (лосята чрезвычайно доверчивы, всегда следуют за мамкой). Другое, более известное, соотнесение Егоры - проходимцы, люди сомнительного поведения [10, с. 317], очевидно, основано на осмыслении той же наивности и простоты как притворных качеств.
Названия огнестрельного оружия включают общие (родовые) и видовые номинации охотничьих ружей. Любое ружье может быть названо современным молодым охотником ружбай (ружбайка), словом с несколько сниженной стилистической окраской. В речи традиционного охотника, который особенно дорожит ружьем, такие номинации нетипичны. Оценочные названия используются прежде всего для указания на недостатки ружья (палка, весло -характеристики ружья плохого качества).
Обычно неофициальные названия подмечают главную конструктивную или функциональную особенность ружья - количество и расположение, длину стволов, особенности затвора и пр. Таковы названия комбинированного универсального ружья с двумя или тремя стволами: двойник, тройник, двудулка, двуствол, трехствол, ружей с вертикальным и горизонтальным расположением стволов: вертикалка, горизонталка, гладкоствольного ружья: гладкоствол, гладыш, ружья с нарезным стволом: нарезуха, нарезняк, ружья с болтовым затвором (позволяющим перезаряжать его вручную): болт,
болтовик, нарезного ружья с удлиненным стволом: длинноствол,
дульнозарядного ружья: дульнозарядка, ружья, предназначенного для стрельбы дробью: дробовик, самозарядного ружья: полуавтомат, ружья с центральным боем, когда капсюль помещается в центре гильзы: централка, помпового (с подвижным цевьем) ружья: помпа, качалка, ружья с комбинированными (гладким и нарезным) стволами: комбинашка, ружья с емкостью для запасных патронов: магазинка, ружья с инерционной системой, зарядка которого основана на энергии отдачи: инерционка, переломка ‘одноствольное ружье с откидывающимся стволом, без затвора, заряжаемое с казенной части’. Названия могут указывать на калибр (ружье 20-го калибра - двадцатка), на уникальность (штучник - ружье штучного производства). Редким является название ружья по его предназначенности: уточница - обычно о легком бескурковом ружье типа ТОЗ-34 .
Собирательные названия разновидностей ружей бельгийского, турецкого, итальянского производства бельгиец, итальянка/итальянец, турок указывают на место производства и даются по этнонимам (в форме женского рода турка
слово, ныне устаревшее, известно в русских говорах как название старинной винтовки с витым стволом и ударно-кремневым замком). Отсылка к месту производства может содержаться в указании на город, предприятие: тулка -обиходное название охотничьего гладкоствольного ружья производства Тульского оружейного завода, ижевка (реже ижик) - название ружей производства Ижевского механического завода. Часто неофициальное название ружья дается по фирме-производителю (Бенелли, Беня, Бенелька -полуавтоматические итальянские ружья компании «Бенелли», Бетти -итальянское ружье с вертикальным расположением стволов фирмы «Беттинсоли», Хан - ружье турецкой фирмы «KHAN Arms»).
Официальные названия ружей даются по определенным моделям. Одни из них представляют собой переосмысленные топонимы (Алтай -полуавтоматическое охотничье ружье украинского производства, Русь - ружье ижевского производства, Север - комбинированное ружье производства Ижевска, предназначенное для стрельбы при холодных температурах). Чаще же названия строятся на базе зоонимов и орнитонимов: Бекас, Вепрь, Тигр, Белка, Олень, Сайга, Лось, Барс, Медведь. Неофициальные названия могут создаваться на базе официальных: рыська - ружье марки Рысь тульского производства, мурка полуавтоматическое самозарядное ружье ижевского производства (из прочитанной как русская аббревиатуры MP «mechanical plant»).
Распространены названия ружей по имени конструктора (бердана -дробовое гладкоствольное ружье американского конструктора Х. Бердана, фроловка - дробовое одноствольное ружье, переделанное конструктором Тульского оружейного завода П.Н. Фроловым из известной трехлинейки Мосина, мосинка - ружье конструктора Мосина. Любопытным примером развертывания названия ружья в женское имя является созданное из аббревиатуры название самозарядной винтовки Токарева светка.
Особое место в охотничьем языке занимают лексика и фразеология, связанные с охотничьей обрядностью. Среди такого рода номинаций немало слов, которые служат для обозначения способов магического воздействия, предметов, используемых в ритуале, иначе говоря, магической лексики [8, с. 25]. Ее сохранение обусловлено тем, что в охотничьей среде до настоящего времени сохраняются следы магического древнего мышления, согласно которому человек посредством символических действий может оказывать влияние на те или иные события. Известно, что «структуры магического мышления у некоторых людей сосуществуют бок о бок с другими, эволюционно более поздними, более развитыми и сложными когнитивными программами, но при этом они не взаимодействуют с последними, а используются индивидом даже вопреки им... в определенных ситуациях, особенно в таких, когда другого доступного пути достичь желаемого психологического результата у таких людей нет» [2]. Отражением такого мышления является выражение отводить собак, которое используется в пермских говорах в значении ‘лишать собак чутья магическим способом’
(«Колдун собак отводил. Наладит собаку - не будет искать белку, не будет чуять» - Гайнский район). Близко к нему устойчивое сочетание цель отводить ‘лишать охотника меткости магическим способом’ («Знаю это: железо заговаривают, они цель отводят. Ты думаешь, в глухаря или в белку стреляешь, а ты мимо стреляешь. Тебе там показывается другое. Отводят цель колдуны. Словами заговаривают» - Косинский район).
Ритуальный смысл имеют выражения типа выпить на звере ‘выпить после удачной охоты около ошкуренного и разделанного зверя’ (обычай мотивирован верой в то, что побежденному зверю необходимо оказать почести, помянуть его). Устойчивые сочетания стрела-молния, грозовая молния, громовая стрела называют используемый в магической практике (не только охотниками) предмет - окаменелость, которая получается из сплавившихся от удара молнии песчинок: «Отец охотник был. Птицу он весной-то бил, глухарей, мама все поминывала, на один выстрел, говорит, двух глухарей. Ему везло. Он, эта, находил молнию-то грозову. Как яичко де круглая. Камень как. И вот он ее с собой все носил, и ему шибко везло. И вот он раз в избушке спал, и она выкатилась и в землю-ту ушла. Полезла она в землю, и все. И больше ему не стало везти - помощь-та не стала» (зап. в Косинском районе, д. Мыс). Еще одна значимая для охотничьей традиции реалия - трава просвирник лесной, называемая в народе царь-волосы, царские волосы (царские кудри): «Царские волосы трава уж с собой у него была всегда, царь-волосы называется. Всегда уж привяжет на шею, в тряпочке, всегда, в лесу помогает» (зап. в Кочевском районе, с. Пелым). Название растения отражает устойчивое в народе представление об особой мистической силе «царских» растений; уподобление травы царю характеризует ее как лучшую среди остальных. Трава с яркой и необычной окраской, определяемая словом царский, могла быть использована не только как лечебная, но и в любых других целях, в частности, для достижения достатка и изобилия в различных хозяйственных делах, на охоте, в торговле [3].
В Прикамье было широко распространено представление о том, что может помочь охотнику добыть зверя хозяин леса, леший, если, конечно, охотник задобрит его подарками. Отголосок почитания лешего сохраняется в разнообразных охотничьих обозначениях-величаниях лешего по имени-отчеству типа Виктор Викторович, Иван Иванович, Адам Адамович: «Адам Адамович звали лесного. В сторону Кировской области он жил в лесу. Лесной, надо ведь дружить - не дружишь, дак не дает ничего. Сам приходит лесной-то домой, и в лесу встречается. Идешь, навстречу попадет. Дружат - говорят...» (зап. в Кочевском районе, с. Пелым). Использование в качестве основы имени для хозяина леса и зверей имени первого человека мотивировано тем, что Адам символизирует начало человеческого рода, выступает как священный первопредок и покровитель; по этой же причине имя Адам, Адамушка может также присваиваться домовому, а называемая его именем трава мандрагора
адамова голова использовалась рыболовами и охотниками для окуривания сетей, силков и ружей [12].
Специфический пласт охотничьей лексики - лексика с «этической» коннотацией, и прежде всего эвфемическая. Хорошо известно, что охотники чрезвычайно суеверны: в охотничьем промысле всегда велика роль везения, удачи. Кроме того, нередко на охоте возникает прямая опасность для самого охотника. В целом ряде случаев в связи с этим охотники избегают прямых номинаций. Прикрытый эвфемический смысл, на наш взгляд, имеет даже название охотничьей лицензии - зелёнка. Отталкиваясь от указания на светлозеленый цвет документа, охотник одновременно соотносит разрешительную бумагу с известным символическим значением зеленого цвета как цвета природы (ср. зелёнка в военном жаргоне ‘лесистая местность; густые заросли’).
Эвфемический, если даже не табуистический, смысл носят названия некоторых зверей - черный зверь, космач, мохнач, хозяин (о медведе). В одном случае эвфемия создается метонимической описательностью (общим указанием на цвет, форму шерсти), обращением к родовому названию (ср. также частое зверь ‘лось’), в другом - задабривающим уподоблением опасного зверя родственнику: дядя, лесной свёкор (о медведе). Аналогично в народной речи табуируется имя болезни: тетка, мачеха ‘лихорадка’ (ср. в связи с этим хакасское аба ‘медведь’ (букв. «отец, дед») [1, с. 19].
Прикрытые номинации используются для обозначения животных, которые воспринимаются охотниками как «неприкосновенные». Одно из таких названий - князёк, обычно используемое для обозначения зверя необычной окраски или чересчур крупного размера (например, медведя с очень светлыми участками шкуры). Слово князёк в говорах обозначает также высший сорт чего-либо (напр., меха, кудели), большую пчелу, приносящую, по верованиям пчеловодов, удачу [11, с. 352]. Использование отдаленной ассоциации, уподобления животного главе племени, рода здесь также выступает как задабривание, а в конечном счете, как способ снять страх.
С большей очевидностью охотничья эвфемия проявляется в словах, входящих в семантическое поле «убивать»: уронить зверя, стукнуть, взять, опустить (птицу) вниз (выстрелив в нее в лет). Устойчивость некоторых эвфемизмов такова, что на их базе создаются все новые и новые номинации. Так, активны в пермской охотничьей речи слова рон, ронкий, родственные глаголу ронять. Если сочетание ронкое ружье обозначает ружье с высокой поражающей силой, то словом рон может быть названа и убойная сила ружья, и сама добыча: «Что на ружье взято, дома кошке нельзя давать. Перышка даже в зубах чтоб не держала. Кошка чтобы возле ружья не ходила, иначе удачи не будет, рону не будет» (зап. в Соликамском районе, д. Чашкино).
В качестве средств словесной маскировки в охотничьей речи, особенно в современной, активно используются деминутивы: глухарик, волчик, лосик, кабасик, гусик, дичишка, коростелюшка. При этом слова с уменьшительноласкательными суффиксами не указывают на малый размер добычи, а содержат
сознательное преуменьшение истинных свойств охотничьего трофея и одновременно одобрительную (мелиоративную) характеристику с «извинительным» смыслом.
Как показывает семантическое расслоение охотничьего лексикона, в нем отражен профессионально осмысленный фрагмент действительности, природной среды в ее взаимодействии с социумом. Охотничий словарь представляет собой особый тип знания о природной среде, об отношении к ней человека, выражает специальную охотничью картину мира, ключевые понятия которой наиболее лексически маркированы. Прикамский словарь отличает разветвленная система семантических, аналого-синонимических, вариантных отношений. Разработанность словаря во многом объясняется установкой на закрепление в слове результатов познавательной деятельности традиционного охотника. Охотничья лексика выражает особое, нередко магическое сознание носителей традиции, принятые в субкультуре этические нормы. Активное пополнение словаря связано как со стремлением к адекватному отражению появления в субкультуре новых охотничьих реалий, так и с установкой на обособление охотников от тех, кто не включен в данную культуру.
Список литературы
1. Боргояков В.А. Лексика охоты и рыболовства в диалектах хакасского языка. - Автореф. дис. ... канд. филол. наук. - Уфа, 2001. - 21 с.
2. Жмуров В.А. Большая энциклопедия по психиатрии. - 2-е изд. - 2012. -
ЦКЬ: http://vocabulary.ru/dictionary/978/word/magicheskoe-myshlenie (дата
обращения: 07.06.2014).
3. Ипполитова А.Б. «Та трава есть царь во всех травах.»: Поверья о «царских» растениях в устной и письменной традиции. - ЦКЪ: http://www.ruthenia.ru/folklore/ippolitova1.htm (дата обращения: 05.06.2014).
4. Кирпичев С.П. Русский охотничий язык и охотхозяйственная терминология. - ЦКЬ: http://www.journalhunt.ru/domran/article_3649.html (дата обращения: 07.06.2014).
5. Кошкарева А.М. Материалы для областного словаря «Специальная лексика северных районов Тюменской области». - Нижневартовск, 1995. - Ч. 2.
- 153 с.
6. Николаев Ю.К. Охота в Пермском крае с древнейших времен до наших дней. - Пермь: Астер, 2013. - 326 с.
7. Петроченко В.И. Словарь рыбаков и охотников северного Приангарья.
- Красноярск, 1994. -120 с.
8. Русинова И.И. Процессуальная магическая лексика в говорах Пермского края // Вестник Пермского университета. Российская и зарубежная филология. - 2009. - № 4.
9. Сердобинцева Е.Н. Профессиональная лексика русского языка: структурно-семантический, функционально-стилистический и когнитивный аспекты. - Автореф. дис. ... д-ра филол. наук. - М., 2011. - 41 с.
58
10. Словарь русских народных говоров. - Л.: Наука, 1972. - Вып. 8. -
370 с.
11. Словарь русских народных говоров. - Л.: Наука, 1977. - Вып. 13. -
359 с.
12. Юдин А.В. Ономастикон русских заговоров. - ЦКЬ: http://www.ruthenia.ru/folklore/judin1.htm (дата обращения: 08.06.2014).
Подготовлено и издано в рамках проекта 029а-Ф «Этнические культуры Прикамья: генезис и современное состояние» Программы стратегического развития ПГГПУ
