CC BY
91
УДК 913.1
ТРАДИЦИИ ПРИРОДОПОЛЬЗОВАНИЯ ДОНСКОГО КАЗАЧЕСТВА: ИСТОРИЧЕСКИЕ И ЭКОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ
© 2008 г. Д.Ю. Шишкина
Южный Федеральный университет, Southern Federal University,
344090, Ростов н/Д, ул. Зорге, 40 344090, Russia, Rostov-on-Don, Sorge St., 40
Рассматривается традиционное природопользование донского казачества и влияние хозяйственной деятельности на окружающую среду за период с конца XVI до начала XX в. Показаны природоохранные традиции казачьей общины.
Ключевые слова: донское казачество, хозяйственная деятельность, природоохранные традиции.
The historical experience of nature management of Don Cossacks is considered. The development of agricultural methods and their impact on ecological situation are presented. The environmental protection of Cossack's community is discussed.
Keywords: Don Cossacks, agricultural activity, nature-conservative heritages.
Ретроспективный анализ традиционного природопользования дает возможность раскрыть особенности воздействия человека на природную среду, оценить уровень антропогенной нагрузки в разные периоды хозяйственного освоения, выявить корни экологических проблем и реконструировать экологические ситуации прошлого.
Исследование исторического опыта природопользования имеет не только научно-теоретическое, но и практическое значение. Многое из того свода знаний и практических навыков, который был выработан в ходе многовекового взаимодействия человека с окружающей средой, может с успехом использоваться в современной хозяйственной деятельности. Критический анализ исторического опыта должен предостеречь от повторения экологических ошибок и просчетов, допущенных в прошлом.
Природопользование донских казаков: традиции и инновации
В статье предпринята попытка с геоэкологических позиций рассмотреть адаптацию донского казачества к вмещающему ландшафту, формирование знаний об окружающей среде и их использование для выработки рациональных приемов природопользования, а также природоохранные традиции казачьей общины. Поскольку главным занятием казака со второй половины XIX в. стало товарное производство пшеницы, основное внимание уделено традиционному земледельческому опыту: системе земледелия, ассортименту сельскохозяйственных растений, применяемому инвентарю, приемам обработки почв и т.д.
Изобилие свободных плодородных земель в Области Войска Донского (ОВД) обусловило формирование и длительное господство залежной системы земледелия. Лишь в конце XIX в. из-за расширения размеров запашки она стала вытесняться толочной системой, хотя сохранилась до 20-х гг. XX в. [1].
Основную часть пашни (около 90 %) всегда занимали зерновые культуры: рожь, пшеница, ячмень,
овес, гречиха и просо. Соотношения между ними были непостоянными и определялись как природно-климатическими условиями, так и требованиями рынка. Пшеница стала активно выращиваться с середины XVIII в., большее значение приобрела в начале XIX в. в связи с возможностью экспорта через морские порты, а в 80-е гг. уже однозначно считалось, что «пшеница есть царь хлебов, разводимых на Дону» [2].
Ячмень ценился как нетребовательная к погодным и почвенным условиям культура, необходимая для корма скота и птицы. Так, в ст. Нагавской и Верхне-Курмоярской, на неплодородных каштановых, часто засоленных почвах его сеяли больше других культур [3]. В ст. Кривянской ячмень всегда предпочитали ржи, потому что его урожайность была выше, кроме того, бытовало мнение: «ячменная солома хороша для скота, а ржаная не так хороша».
Многие типичные для центральных губерний культуры на Дону получили меньшее распространение. «Несмотря на большое количество лошадей, овес сеется в гораздо меньшем количестве, нежели в России» [4, с. 251]. В некоторых местностях овес совершенно не родил, поэтому для содержания станичных табунов зерно приходилось покупать в Воронеже или Царицыне. Сравнительно мало сеяли гречихи - «по сухости климата урожаи ее здесь ненадежны». Для изготовления крупы возделывали засухоустойчивое просо.
Успех в деятельности земледельца во многом определялся правильным выбором участка для возделывания определенной культуры. Первоначальный выбор был не всегда удачен, но со временем казаки накапливали знания, необходимые для оптимального размещения каждого растения.
С.Г. Гмелин, посетив в 1768 г. ст. Цимлянскую, отмечал: «В положении виноградных садов погрешают они [казаки] чрезмерно. Они избирают к тому самые низкие места, дабы, по мнению их, разлившаяся из реки вода могла доходить до садов для на-поения их» [5, с. 253]. По-видимому, казаки высажи-
вали виноград в пойме, но вскоре перенесли виноградники на склоны. В 20-е гг. XIX в. уже было известно, что «виноград растет лучше по отлогостям гор, обращенных к югу; он и на вкус приятнее того, который произрастает на низменных местах; равным образом делаемое из него вино всегда бывает жирнее и слаще, как напротив, виноград, растущий на низменных местах, дает вино водянистое» [6, с. 207].
Пески издавна использовали под бахчи. По свидетельству С.Г. Гмелина, арбузы «рассаживали везде по степи и выбирали к тому особливо самые песчаные места; ибо на такой земле растут весьма хорошо» [5, с. 240]. К началу XX в. песчаные массивы вдоль среднего течения Дона, Иловли и Арчады стали центром промышленного выращивания арбузов.
Основной способ восстановления плодородия почвы - забрасывание земли в залежь. Удобрение навозом считалось бесполезным, а в ряде случаев даже вредным. Так, казаки ст. Гундоровской отмечали что на унавоженных участках (старые токи, гум-нища, места содержания индюков) хлеб вырастал высокий, но без зерна. Примечательно, что мнение об отсутствии необходимости органического удобрения на Дону характерно не только для народной агрономии, но и для сельскохозяйственной науки того времени.
С XVIII в. широко применялось выжигание полей. При этом пашня не только удобрялась золой, но и очищалась от стерни, сорняков, личинок вредных насекомых. С целью уничтожения старой травы опаливались пастбища и сенокосы, однако такой способ мог нанести значительный ущерб животноводству. Если после выжигания устанавливалась холодная или, наоборот, жаркая и засушливая погода, пасущийся в степи скот лишался подножного корма и мог погибнуть от голода [7].
На Дону существовал и такой метод обогащения почвы органическим веществом, как сидерация. «Замечено опытными донскими хозяевами, что под озимый посев наилучше пахать в то время, когда цветут бурьяны, чтобы запахать в почву зеленый, необсемененный еще бурьян, и тем доставить земле удобрение» [4, с. 254].
Эмпирическим путем казаки определяли местную норму высева зерна. Объем посевного материала изменялся в зависимости от природно-климатических условий, качества и степени истощения почв. Так, в конце XIX в. средняя густота посева пшеницы в Области Войска Донского - 4-6 мер на десятину [2]. На черноземах ст. Кривянской и Владимирской высевали примерно столько же - 4,5-5 и 5-6 мер [8, 9]. На щебнистых и песчаных почвах Калитвенского и Гундоровского юртов норма высева снижалась до трех мер [10, 11]. Еще меньше зерна требовалось для засевания бедных почв Второго Донского округа. В отдельных станицах (Кобылян-ской, Нагавской, Верхне-Курмоярской) высевали всего 2-2,5 меры. Казаки этих станиц говорили, что «более густого посева земля вовсе не выносит. Если посеять на десятине три меры, то земля не поднимет
хлеба и колос не выгонит» [3, с. 104]. В станицах Иловлинской и Нижне-Чирской этого округа на более плодородных почвах высевали по 3-4 меры на десятину.
Длительное время казаки не обращали внимания на особенности почвенного покрова своего юрта. Во время первого массового обмежевания юртов (18351854 гг.) «казаки еще плохо разбирали качества земли» [12]. Однако необходимость справедливого распределения пахотных наделов заставила казачество присмотреться к тем признакам почвы, которые влияют на ее плодородие. При оценке чернозема учитывали мощность гумусового горизонта. В ст. Владимирской по этому признаку выделяли три «сорта». Лучший чернозем отличался гумусовым горизонтом мощностью один аршин и более, для второго сорта этот показатель снижался до 'У - % аршина, для третьесортного - до Ул аршина [9].
Характеристики почвы отражались в ее местных названиях. Жители Гундоровского юрта приметили, что овсюг появляется только на черноземе, избегая песков и щебнистых почв, поэтому плодородную почву они называли «овсючной» [11]. Аллювиально-луговые почвы донской поймы в ст. Кривянской носили название «редкой» земли, т.е. рыхлой, жидкой [8]. Высокая комплексность почв отмечалась во Втором Донском округе, где среди основных почвообра-зующих пород распространены мелы и мергели, на которых развиты малоплодородные слабосформиро-ванные и недоразвитые карбонатные почвы. В юртах Голубинской и Трехостровянской станиц они получили название «золоватая» земля (из-за пылеватой структуры и внешнего сходства с золою) и «бунил-ка» («пустая внутри и бунит [т.е. гудит], когда по ней идешь») [3]. Примечательно, что эти выразительные названия в несколько измененном виде (вместо «золоватая» земля - «попелухи») сохранились до настоящего времени [13].
В своей хозяйственной деятельности донской казак ориентировался на выработанный предшествующими поколениями комплекс традиций земледелия и не стремился к нововведениям. Например, травосеяние в казачьей и крестьянской среде так и не получило распространения, хотя недостаток кормов в связи с резким сокращением площади пастбищ и их деградацией сдерживал развитие животноводства. Свое нежелание заниматься выращиванием кормовых культур в Кривянской станице объясняли так: «На что траву сеять, когда ее сам Бог зарождает» [8].
Отрицательно сказывалось на состоянии земледелия широкое распространение в казачьей среде различных суеверий. Особенно показательно в этом плане отношение к одному из главных врагов земледельца - саранче. На крыльях саранчи казаки усматривали некие линии, из чего делали вывод, что саранче уже Богом назначено, куда лететь. Старые казаки говорили: «Знать не велено ее губить, это Господне наказание» [14]. Ситуация не изменилась и спустя пятьдесят лет: «Казаки за грех считают также топтать саранчу и кузнечиков - и войсковому на-
чальству немалых хлопот стоило всегда осуществление в станицах мероприятий по истреблению этих врагов сельского хозяйства» [15, с. 175].
Такие же предрассудки и суеверия господствовали и в животноводстве. Во время эпизоотий казаки не предпринимали никаких мер, чтобы уберечь скот от заболеваний. «Появление и распространение падежей считается здесь не следствием очевидной иногда оплошности со стороны самих хозяев скота, а наказанием Божьим, и потому все считают главным и единственным средством против распространения падежа служение молебнов в стаде, с выносом в него из церкви икон и хоругвей» [16, с. 116].
Любопытный способ защиты домашнего скота от напастей описывает В.В. Богачев. В ст. Семикара-корской ерик Быстрый вымывал из берега множество костей древних животных: гигантских оленей, туров, бизонов, мамонтов и др. «Население собирает эти кости и помещает их на оградах или воротах для охраны домашнего скота таинственною силою останков их предков от дурного глаза, порчи и поветрия» [12, с. 450].
Примитивность и отсталость применяемых на Дону агротехнологий в сравнении со староосвоен-ными регионами были очевидны для современников. Экономисты, географы, краеведы на протяжении XIX - начала XX вв. упрекали казаков в небрежной обработке почвы (практиковалась вспашка раз в два года, тогда как в центральных и северных губерниях под один посев пахали и боронили дважды или даже трижды), несоблюдении оптимальных сроков полевых работ, отсутствии севооборотов и ухода за растениями, использовании некачественного посевного материала и т.д. Вместе с тем в условиях обилия свободных земель и недостатка рабочих рук переход казачества к более прогрессивным методам полеводства был нереален. Сложившаяся модель казачьего аграрного природопользования до определенного времени была рациональна и целесообразна. Наличие сравнительно большого земельного надела и высокое почвенное плодородие даже при экстенсивной обработке позволяли получать урожай, обеспечивающий потребности казачьей семьи и дававший возможность казаку за собственный счет собираться на военную службу.
На рубеже XIX-XX вв. из-за сокращения земельного пая и падения урожайности зерновых культур, вызванной деградацией почв, доходность казачьих хозяйств уменьшилась. Войсковое правление в начале XX в. разработало обширную программу действий и приступило к осуществлению организационно-финансовых мероприятий, землеустроительных работ, естественнонаучных исследований, направленных на обеспечение казаков землей, повышение культуры земледелия и рост благосостояния казачества.
Важную роль в решении этих задач призвана была сыграть агрономическая помощь, нацеленная на «ознакомление казачьего и крестьянского населения с усовершенствованными приемами ведения как
главных, так и подсобных отраслей сельского хозяйства» [17]. В рамках оказания агрономической помощи по всей Донской области были организованы показательные поля и участки, на которых демонстрировались новые приемы возделывания сельскохозяйственных культур. Для ознакомления населения с сельскохозяйственными машинами и орудиями открылись прокатные станции, а при них - зерноочистительные пункты.
Не менее важным источником инноваций стала высокоразвитая земледельческая культура немецких колонистов. Казаки и крестьяне быстро переняли у немцев жнеи-лобогрейки, многолемешный плуг буккер, брички, рессорный экипаж «нейтечанку» и др. Особого внимания в перечне заимствованного инвентаря заслуживает буккер - комбинированная машина для одновременного проведения вспашки и посева. Использование буккера давало существенную экономию времени: им можно было вспахать 23 десятины в день, тогда как традиционным малороссийским плугом - всего полдесятины. Изобретенный в немецких колониях буккер широко распространился по всему Югу России и произвел настоящую революцию в земледелии, позволив значительно расширить площади посевов. Примечательно, что в СССР применение буккера было запрещено, поскольку не обеспечивало соблюдения требований агротехники [18].
Донские казаки и крестьяне заимствовали у немцев посев «наволоком», т.е. под боронование, без предварительной вспашки. В земледельческую практику внедрялись распространенные у колонистов посевы кукурузы и паровая обработка полей [19].
Экологичность традиционного
казачьего природопользования
Обилие земельных и биологических ресурсов Дона длительное время обеспечивало успешное развитие казачьего природопользования даже в условиях его экстенсивного характера. Вместе с тем богатство природных ресурсов привело к появлению ошибочного представления об их неисчерпаемости, на основе которого у казачества сложилось агрессивно-потребительское отношение к окружающей среде.
История природопользования донского казачества содержит множество примеров нерациональной, а подчас и хищнической эксплуатации природных ресурсов. К концу XIX в. стало очевидным оскудение лесных и биологических ресурсов, отчетливо проявились истощение почвенного плодородия, усиление водной и ветровой эрозии, деградация пастбищ и другие экологические проблемы. Несмотря на изменение экологической ситуации, традиции природопользования остались прежними, хищническими, хотя казаки отдавали себе отчет в их последствиях. «Если кто внимательно присматривался к бытовым условиям нашей станичной и хуторской жизни, - писал по поводу уничтожения станичных лесов сотрудник Статистического коми-
тета Области Войска Донского А. Крюков, - тот не мог не поразиться своеобразным цинизмом ограбления природы, ограбления самих себя. И не то, чтобы люди не понимали, что делают преступление против себя, против своего же потомства - нет, они это понимают» [20, с. 86].
Браконьерская охота и рыбная ловля привели к сокращению численности или полному уничтожению многих ценных промысловых видов. Вследствие хищнической рубки станичных лесов их площадь уменьшилась на треть за период с 70-х гг. XIX в. по 1913 г. На первом областном съезде донских лесничих в 1908 г. отмечалось, что «за редкими исключениями, в лесах всех станиц можно найти следы массовых порубок, имеющих вид опустошительных. Лес от порубок и потрав постепенно тает, и, в конце концов, образуются пустыри, которые захватываются под бахчи и огороды» [20, с. 82].
Природоохранная деятельность казачьей общины
Использование земель станичного юрта регулировалось казачьей общиной. На станичных и хуторских сходах решались вопросы пользования лесами и лугами, характера и сроков полевых работ, передачи в аренду станичных угодий и др.
Лес - наиболее дефицитный природный ресурс в ОВД, поэтому на станичных сборах нередко обсуждались лесоохранные мероприятия. В результате принимались «общественные приговоры», призванные упорядочить лесопользование, предотвратить вырубку леса и наладить его восстановление. Подобные усилия имели место в ст. Верхне-Курмо-ярской, где весь лес был заповедан еще в 1770 г., а в 1795 г. правила лесопользования были пересмотрены и ужесточены: введен запрет на выпас в лесу скота и лошадей, заготовку дров, а практиковавшийся ранее штраф «напоем» заменен денежным. Эти меры дали позитивный эффект - вскоре при постройке церкви часть стройматериалов уже была заготовлена в собственном лесу [21]. В 1903 г. общественный сход в ст. Нижне-Чирской запретил пекарям покупать сырые дрова [22]. В то же время вводимые общиной правила, ограничивающие лесопользование, самими же казаками и нарушались, поэтому долговременных положительных результатов они так и не принесли.
Природоохранное значение имели давние ограничительные традиции в собирательстве и сенокошении. В каждой станице, владевшей лесами с растущими в них плодовыми деревьями, терном, орехами и т.д., сбор плодов был запрещен до определенного срока. Дата начала сбора дикорастущих плодов устанавливалась заранее, а сбор в течение запретного срока наказывался штрафом. В назначенный день все станичники выходили в лес и одновременно приступали к сбору плодов. Такие же правила действовали и в отношении тростника, растущего в станичных реках и озерах [23]. До тех пор, пока не было введено упорядоченное землепользование, подразумевающее получение индивидуального пахотного и сенокосного пая, сенокос также начинался одновре-
менно. Документ 1765 г. гласил: «Сенокос производить по их древним обычаям, в одно время и всем вдруг, и никому переду, ниже самому начальнику, под штрафом не иметь» [24, № 32].
Интересным примером природоохранной общинной деятельности является бережное отношение к огромным деревьям-долгожителям, которые «встарь служили казакам чем-то вроде часовни», поскольку в их стволы были врублены иконы. В ст. Акишевской с большим почтением относились к огромной, в пять обхватов, Никольской вербе, сохранившей след от иконы Николая-Чудотворца. Проезжая и проходя мимо священного дерева, станичники всегда крестились и кланялись. Когда засохшая верба упала, никто из жителей ее не посмел тронуть, и она была смыта весенним половодьем [22]. Иная участь постигла стоявший близ ст. Березовской многосотлетний Никольский карагач. В 50-е гг. XIX в. он был срублен одним из обитателей и пошел на изготовление катков для молотьбы хлеба. Возмущенные жители на станичном сборе осудили святотатца и отправили его без очереди на службу в Грузию, что в то время было самым жестоким наказанием для казака. К началу XX в. сохранился лишь дуб в устье балки Бобровой в ст. Нижне-Чирской, которому, по мнению старожилов, было более тысячи лет. Таким образом, сакрализация отдельных деревьев способствовала их охране.
Негативная сторона общинного казачьего землепользования - регулярные переделы общинных пахотных и сенокосных угодий, которые делали бессмысленным проведение почвозащитных мероприятий, поскольку на следующий срок казак мог получить совершенно запущенный участок. В то же время к земельным участкам, находящимся в личном пользовании, казаки относились как рачительные хозяева. «Почти в каждой станице довольно значительное пространство земли находится под садами, левадами и огородами, которые принадлежат казакам на праве наследственного пользования. Эти участки обыкновенно обращают на себя внимание высокой культурой и имеют вид цветущего оазиса» [25, с. 244].
Таким образом, не имея никакого агрономического опыта вначале, донские казаки за сравнительно короткий период накопили объем эмпирических знаний и практических навыков, достаточный для ведения экстенсивного земледелия. У казачества не было необходимости в интенсификации растениеводства до тех пор, пока растущее малоземелье в сочетании с деградацией земельных ресурсов не привели к возникновению серьезных социально-экономических проблем. С конца XIX в. начался процесс внедрения инноваций в земледельческую практику, обусловленный просветительской деятельностью войсковой администрации и этнокультурными контактами. Для природопользования казаков в целом характерно широкое распространение хищнических приемов эксплуатации природных ресурсов. Казачья община выработала определенные природоохранные нормы, но сфера их применения была ограничена, а соблюдение - весьма условным.
Литература
1. Гозулов А.И. Экономическая география Северного Кавказа. Ростов н/Д., 1927.
2. Номикосов С. Ф. Статистическое описание области войска Донского. Новочеркасск, 1884.
3. Тимощенков И.В. // Сб. областного Войска Донского Статистического комитета. Вып. 6. Новочеркасск, 1906. С. 83-106.
4. Краснов Н.И. Материалы для географии и статистики России, собранные офицерами Генерального штаба. Земля Войска Донского. СПб., 1863.
5. Гмелин С.Г. Путешествие по России для исследования трех царств естества. Ч.1. СПб., 1771.
6. Сухоруков В.Д. Статистическое описание земли Донских казаков, составленное в 1822-32 гг. Новочеркасск, 1891.
7. Сенюткин М. Донцы. М., 1866.
8. Тимощенков И.В. // Сб. областного Войска Донского Статистического комитета. Вып. 8. Новочеркасск, 1908. С. 72-94.
9. Там же. С. 120-140.
10. Там же. С. 55-71.
11. Там же. С. 95-119.
12. Богачев В.В. Очерки географии Всевеликого Войска Донского. Новочеркасск, 1919.
13. Дегтярева Е.Т., Жулидова А.И. Почвы Волгоградской области. Волгоград, 1970.
14. ФилоновА.Г. Очерки Дона. СПб., 1859.
15. Греков А.М. Приазовье и Дон. Очерки общественной и экономической жизни края. СПб., 1912.
16. Тимощенков И.В. // Тр. областного Войска Донского Статистического комитета. Вып. 2. Новочеркасск, 1874. С. 139-181.
17. Памятная книжка Области войска Донского на 1915 г. Новочеркасск, 1915.
18. Пилатов П.Н. Степи СССР как условие материальной жизни общества. Ярославль, 1966.
19. Греков А.М. Очерки экономического и хозяйственного быта населения Донской области. Таганрог, 1905.
20. Крюков А. // Сб. областного Войска Донского Статистического комитета. Вып. 10. Новочеркасск, 1911. С. 7999.
21. Историческое сведение о Верхне-Курмоярской станице, 1818 года, Евлампия Кательникова / Под ред. И.П. Попова. Новочеркасск, 1886.
22. Тимощенков И.В. // Сб. областного Войска Донского Статистического комитета. Вып. 6. Новочеркасск, 1906. С. 107-130.
23. Харузин М.Н. Сведения о казацких общинах на Дону. Вып. 1. М., 1885.
24. Акты, относящиеся к истории Войска Донского, собранные А.А. Лишиным. / Под ред. А.А. Карасева, Х.И. Попова. Новочеркасск, 1891. Т. 3.
25. Доклад областного депутата войска Донского М.В. Саринова очередному областному войска Донского собранию дворянства // Земля в судьбах донского казака. Собрание историко-правовых актов. Ростов н/Д., 1998. С. 240-246.
Поступила в редакцию_26 декабря 2007 г.
