CC BY
69
ше, чем в даргинском языке. Данный факт говорит о том, что в результате лексико-семантического преобразования компонент голова - бек1 / tete имеет различные дополнительные значения как в даргинском, так и во французском языках. В обоих языках компонент голова - бек1 /tete означает «сосредоточие мыслей, ума, суждений, представлений, памяти» и «выражение лица, по которому можно прочитать выражение чувств и состояние ума», а также характеризует человека как «носителя каких-либо идей, взглядов, способностей», что в значительной степени обусловливает лексико-семантический потенциал этого слова как опорного компонента соматизмов. Слова tete и голова обозначают одну и ту же часть тела, французское слово относительно чаще указывает на лицо и нередко оказывается синонимом слов visage или mine. Поскольку слово tete часто употребляется в значении лицо, выражение лица, то для обозначения собственно головы иногда используется слово crane.
Соматизмы с компонентом голова - бек1 /tete входят в следующие лексико-семантические группы: характер, физическое состояние, чувство-состояние, отношение, умственная деятельность, портрет, действия и поступки человека, социальное положение. При этом многочисленными в даргинском и французском языках являются соматизмы, передающие умственную деятельность человека.
Для обозначения головы у даргинцев используются метафорические наименования круглого предмета посуды или чаще всего тыквы: шанг - котелок, къабакъ - тыква: къабакъ бек1 «букв. тыква-голова», шанггъуна бек1 «букв. «голова словно котелок».
Во французской разговорной речи для этого используется более длинный ряд слов того же семантического поля: carafe, carafon, cafetiere, bouillotte, tirelire. С головой связано представление древних людей о Вселенной, т. к. они считали человека центром мироздания и видели в нём антропоморфное воплощение Вселенной.
Основная масса даргинских и французских фразеологизмов с компонентом голова - бек1 / tete обозначает интеллектуальные способности человека. Например, хъуц1румачиб бек1 леб «голова на плечах», бек1 леб илала «голова на месте», бек1 бузули саби «голова варит», avoir une tete, avoir la tete bien meublee, avoir la tete sur les epaules, tete bien ordonnee - об умном человеке; бек1 агарси «без царя в голове», «къабакъ бек1 «тыква голова», г1ярг1яла бек1 «курья голова», такьа бек1 «коробка голова» - свидетельствуют об отсутствии ума, о глупости.
ФЕ, раскрывающие тему «умственной деятельности» представлены в обоих языках. Образность таких фразеологизмов связана с аллегорическими представлениями о голове как физическом вместилище мыслей, идей. Исходная образная идея определила наиболее продуктивную модель ФЕ описываемой тематической группы. В основном это выражения со структурой глагольно-субстантивных словосочетаний с глаголами перемещения.
Библиографический список
Многие фразеологизмы в даргинском языке раскрывают тему наличия или отсутствия умственной способности: дарг. бек1 бузули саби «букв. голова варит» ( об умном человеке); бек1ла мех1е агар «букв. безмозглый» ( тупой, недалекий); бек1 буцили «букв. схватив голову» (переживая, волнуясь) ; бек1личи атур-ли «букв. посадив на голову» (разбаловав); бек1ла мех1е шур-духъун «букв. голова закружилась»; бек1 лебалли «букв. пока голова есть» (пока есть хозяин).
Наши наблюдения показывают, что во французском языке соматических ФЕ, раскрывающих данную тему также достаточно много: Il est bête à manger du foin - он набитый дурак, глупый как пробка; Bête comme un chou - глупый как пробка; Bête comme une cruche - глупый как кувшин; Bête comme un dindon - глупый как индюк; Bête comme un hareng saur - глупый как копчёная селёдка; Bête comme un pot - глупый как горшок.
Следующие соматические ФЕ даргинского языка определяют характер образной и грамматической структуры аналогичных фразеологизмов со значением «глупый», «слабоумный»:
а) необычное в действительности состояние органа:
дарг. т1акьа бек1 ( тупой) « букв. коробка голова»;
б) необычный материал, приписываемый органу/
дарг. къаркъала бек1 « букв. каменная голова» ( крепкая, но тупая голова);
в) необычный объект, находящийся в голове:
дарг. бек1лизир ц1ули сари «букв. солома в голове» (глупая голова);
В даргинском и французском языках широко представлены ФЕ со значением «терять способность ясно мыслить». Образ таких ФЕ обычно называют нереальную ситуацию. Например: дарг. бек1 бетахъахъес «о забывчивости» (букв. голову потерять); дарг. бек1 жургъбик1ули саби «ничего не помнить» (букв. голова кружится); дарг. бек1 бузули ах1ен «не соображает» (букв. голова не работает); франц. se creuser la tête «ломать голову»; франц. se mettre qch dans la tête «получить по голове».
Особенность характерная сопоставляемым языкам: зафиксированы многочисленные факты функционирования ФЕ с одним и тем же значением и одинаковой структурой, отличающихся именным компонентом «голова». Среди даргинских соматических ФЕ, где стержневым компонентом выступает «голова» по данным «Даргинско-русского фразеологического словаря» мы насчитали 125 единиц. Во французском языке соматических ФЕ с компонентом «голова» мы насчитали по данным «Русско-французского словаря» более 200 единиц.
Таким образом, анализ исследованного материала дает возможность заключить, что генетически неродственные языки имеют немало совпадений по структуре, семантике и образной основе. И ничего удивительного в том, что довольно большая часть даргинского фразеологического фонда имеет выход в интернациональный фонд, так как известно, что основные признаки, свойства, функции, присущие фразеологии разных языков, универсальны.
1. Арсентьева Е.Ф. Сопоставительный анализ фразеологических единиц. Казань, 1989.
2. Солодуб Ю.П. Русская фразеология как объект сопоставительного структурно-типологического исследования. Москва, 1985.
3. Гак В.Г., Ганшина К.А. Новый французско-русский словарь. Москва, 2004.
References
1. Arsent'eva E.F. Sopostavitel'nyj analiz frazeologicheskih edinic. Kazan', 1989.
2. Solodub Yu.P. Russkaya frazeologiya kak ob'ekt sopostavitel'nogo strukturno-tipologicheskogo issledovaniya. Moskva, 1985.
3. Gak V.G., Ganshina K.A. Novyj francuzsko-russkij slovar'. Moskva, 2004.
Статья поступила в редакцию 20.07.17
УДК 821.161.1 Рождественский: 82-14
Sipkina N.Ya., Cand. of Sciences (Philology), Khakass State University n.a. N.F. Katanov (Abakan, Russia),
E-mail: [email protected]
TRADITION AND INNOVATION IN THE INTIMATE LYRICS OF R. I. ROZHDESTVENSKY (THE SECOND HALF OF 1960S -THE FIRST HALF OF 1990 S.) The article considers the topical issues of modern literary studies: a study of the history of Russian literature of the twentieth century, particularly the poetry of R.I. Rozhdestvensky. The author explores tradition and innovation in the intimate lyricism of the poet, which is inextricably linked with his autobiography. The scholar argues that the story of "love" by R. Rozhdestvensky and A. Kireeva added patriotic poetry of the second half of the twentieth century, a variety of intimate "discoveries". The scientific novelty of the selected aspect of research is that for the first time examines the poetics of artistic images and style of writing the love lyrics by R. I. Rozhdestvensky in the second half of the 1960s - the first half of the 1990s, in its ideological and aesthetic space, with its tradition and innovation, the example of linguistic analysis of love poems. The methodological basis of
scientific assessments amounted to works of scientists-philologists V. A. Zaitsev, A. A. Potebnya, etc. This allows determining the basic properties of intimate poems by R. I. Rozhdestvensky, who has made a significant contribution to the stylistic formation of the Russian poetry of the second half of the twentieth century.
Key words: tradition, innovation, intimate poems, poetics, artistic image, autobiographical features.
Н.Я. Сипкина, канд. филол. наук, сотрудник Хакасского государственного университета им. НФ. Катанова, г. Абакан,
E-mail: [email protected]
ТРАДИЦИИ И НОВАТОРСТВО В ИНТИМНОЙ ЛИРИКЕ Р.И. РОЖДЕСТВЕНСКОГО (ВТ. ПОЛ. 1960-Х - ПЕРВ. ПОЛ. 1990-Х ГГ.)
В статье рассматривается актуальная проблема современного литературоведения - изучение истории русской литературы второй половины ХХ века, в частности, поэзии Р.И. Рождественского. Автором исследуются традиции и новаторство интимной лирики поэта, неразрывно связанной с автобиографией писателя. Утверждается, что история «любви» Р. Рождественского и его жены А. Киреевой дополнила отечественную поэзию второй половины ХХ века множеством интимных «открытий». Научная новизна выделенного аспекта исследования заключается в том, что впервые вводится в научный оборот поэтика художественных образов и стиля любовной лирики Р. Рождественского второй половины 1960-х - первой половины 1990-х гг., в его идейно-эстетическом пространстве, с её традиционностью и новаторством, на примере филологического анализа любовных стихотворений. Методологическую основу научной оценки составили труды учёных-филологов В.А. Зайцева, А.А. Потебни, и др., что позволило определить основные свойства интимных стихотворений Р.И. Рождественского, внёсшего существенный вклад в развитие русской поэзии второй половины ХХ века.
Ключевые слова: традиция, новаторство, интимная лирика, поэтика, художественный образ, автобиографические черты.
Для творчества РИ. Рождественского вт. пол. 1960-х - перв. пол. 1990-х гг. важным становится интимная лирика, имеющая автобиографические черты.
Р. Рождественский, будучи тяжело больным (1993 г.), за год до своей смерти, написал письмо жене в годовщину свадьбы: «Милая, родная Аленушка! Впервые за 40 лет посылаю тебе письмо со второго этажа нашей дачи на первый этаж - значит, настало такое время. Я долго думал, чего бы тебе к этому (до сих пор не верю!) общему юбилею подарить, а потом стоящий на полке трёхтомник увидел и даже от радости и благодарности к тебе засмеялся. Целое утро делал закладки к стихам, которые (аж с 51-го года!), так или иначе, имеют к тебе отношение... Ты -соавтор практически всего, что я написал» [1, с. 575].
Вначале 1960-х гг. произошло поэтическое «чудо» в строгой, тоталитарной стране. А. Киреева - «долгая любовь» РИ. Рождественского - вспоминала: «Марлен Хуциев снимал «Заставу Ильича», и решил вывести поэтов на публику. Булат, Белла, Римма Казакова, Борис Слуцкий, Роберт, Женя и Андрей, кто-то ещё выступали несколько дней подряд, вживались в зал, растворяясь в нём... Политехнический, а ведь были ещё и Лужники... Четырнадцать тысяч слушателей, толпы у касс, конные патрули. Поэты читали стихи, а четырнадцать тысяч человек сидели, затаив дыхание.» [1, с. 550].
Любовная лирика Р. Рождественского сразу была замечена современными критиками. Например, А.В. Мальгин, в книге «Роберт Рождественский: Очерк творчества» (1990), рассматривая особенности любовной лирики поэта, замечает: «.если когда-нибудь Роберту Рождественскому придёт в голову мысль издать свою любовную лирику, написанную за последние тридцать с половиной лет, отдельной книжкой, можно не сомневаться: мы получим книгу увлекательную» [2, с. 56]. Во втором десятилетии XXI века монография «Орфей великой эпохи: поэтическое творчество Р.И. Рождественского» (2011, 2012) определяет значение стихотворений о любви Р. Рождественского в литературном процессе второй половины ХХ века: «Р.И. Рождественский своими интимными стихами способствовал возрождению жанра любовной лирики в русской литературе второй половины 1950-х - первой половины 1960-х гг., освобождению его от социологизации и политизации» [3, с. 236].
«Сердечные» мотивы мы наблюдаем в стихотворении «Ливень». Атмосфера природной стихии передаёт напряжённость чувств молодых людей. Размолвка - обиды, упрёки, что «естественно» для влюблённых, «обрушиваются» ливневой лавиной. Но Любовь лирического героя способна на «жертвоприношения», как в древних мифах: «Почему ты молчишь? / Ты не веришь мне?/Верь!/Всё равно ты поверишь, когда /отгрохочут дожди. / Мир застынет, / собой изумлён. / Ты проснёшься. / Ты тихо в оконное глянешь стекло / и увидишь сама: / над землёй / над огромной землёй / сердце моё, / сердце моё / взошло» [4, с. 101].
Перед расставанием с любимой у «романтика»-поэта только и «разговоров», что о скорой встрече: «Я к тебе приеду поез-
дом, / так, чтобы не знала ты. / На снегу весеннем пористом / проторчу до темноты. / В дверь звонить не стану бешено, / а когда вокруг темно, - я тихонечко и бережно / стукну / в низкое окно!» «Низкое окно» - узнаваемо. «Когда мы поженились, -вспоминала А. Киреева, - мы жили в подвале во дворе Союза писателей, на Воровского 52» [1, с. 554].
Путешествие Р. Рождественского по Америке (1964) «принесло» в русскую поэзию стихотворение «Оттуда». Мотивы «открытия Америки» приемлемы и для любимой женщины, оставленной в другой части света: «Ты /тоже /материк! /Разбуженная глубь... /Я вечный твой /должник. /Я вечный твой/ Колумб. /Мне/вновь ночей не спать... /Мне снова/отплывать / неведомо куда. / Надеяться. И ждать, И волноваться зря. / И, вглядываясь / вдаль, / вовсю вопить: / «Земля!!» [4, с. 204].
«Зов» дальней дороги постоянно «уводит» лирического героя от любимой, и как истинный джентльмен, он обещает ей «вечную» любовь. Стихотворение «Обещание» - о звонкой мечте, вольной и чистой, как степные просторы: «Во мне моя мечта живёт, / такая непонятная, / такая непонятная / мечта. / Она горит в моей груди, / её костёр всегда горяч, / и мне всю жизнь за ней идти. /Не плачь, моя хорошая, /не плачь...» [4, с. 826].
А.Б. Киреева вспоминала: «До определённого момента все мы были верящими. Задумываться начали постепенно, благодаря поездкам за границу - поэтическая лихорадка легко перешагнула границы. начали читать запрещённые дома книжки и журналы, начали общаться с другими, менее зашоренными и более свободными людьми» [1, с. 551].
И в любовной лирике Р. Рождественского стали появляться моменты разочарования, казалось бы, ставшей «обыденной» любви, но «радиус действия» притяжения любимой неизменно распространяется, несмотря на дальние расстояния. «Элегия» «Радиус действия», как и положено, по традиции, наполнено муками любящего человека, тонко чувствующего окружающее: философское рассуждение о «масштабности» действий тех или иных абстрактных чувств-«понятий»: «Есть радиусы действия / у гнева и у дерзости. / Есть радиусы действия /у правды и у лжи. / Есть радиусы действия / у подлости и злобы - / глухие, /затаённые, сулящие бед...» [4, с. 210] В стихотворении различимы мифологические мотивации (Судьбы), что характерно для модернистской поэзии ХХ века: «Но, вопреки всему, /я счастлив / оттого, / что есть на свете женщина, / судьбой приговорённая/жить в радиусе действия/сердца моего!..» [4, с. 210].
В свою очередь, стихотворение «Подарок» отличается весёлым «нравом», имеет автобиографические узнавания. Дочь Р. Рождественского - Екатерина в книге «Жили-были, ели-пили. Семейные истории» (2015) вспоминает: «Наша семья жила всегда очень удобно, в самых «центровых» местах - с начала 20-х годов в подвале на Воровского, где ещё мама родилась, с 1960 по 1969 на Кутузовском.» [5, с. 115]: «Закрутился на работе - / мне с подарком не успеть!.. / Я себя / пошлю по почте / на Кутузовский проспект. / Нарисую адрес / тушью / вид солид-
ный / сохраню, / размечтавшуюся душу / не намного оценю» [4, с. 366].
Произведение, отличаясь подробно-описательным «содержанием», имеет «парадоксальное» обоснование: определяется специфика почтового отправления «человека-подарка»: «На меня / наклеят марки, - / кончится авторитет. / В целлофановой бумаге / буду я всю ночь /хрустеть... / Почта / к сроку запоздала, / но пришла наверняка. / Ты в такое / не поверишь. /Соберётся вся родня... /Почтальон /звонит у двери:/возвращает мне/меня...» [4, с. 367].
Видный французский деятель Алекс Москович, друг Р. Рождественского, был свидетелем взаимоотношений А. Киреевой и Р. Рождественского: «Точкой притяжения, вокруг которой носились в его доме все его друзья, была его жена, и бесконечные застолья вертелись вокруг неё, а он, молчаливый, немножко строгий, как бы витал при ней, рядом с ней» [1, с. 657]. Слова французского друга доказывает шуточное стихотворение, в котором главным способом изображения становится использование контраста, раскрывающего сокровенные чувства лирического героя: «Ты - / мой ветер и цепи, / сила и слабость. / Мне в тебе, / будто в церкви, / страшно и сладко. / Ты - / неоткрытые моря, / мысли тайные. / Ты - / дорога моя, / давняя, / дальняя. / Вот бросаешь, / тряся, / на ухабы! / Как ребенок, смешишь. / Злишь, как пытка... /Интересно мне /жить. /Любопытно!» [4, с. 554].
«Волшебное» перевоплощение происходит с интимной лирикой Р. Рождественского: стихи для двоих - его и её - становятся близкими для юноши и девушки, женщины и мужчины любого возраста. Эти стихи для них, для народа - народные стихи про стихию любви.
Р. Рождественский чувствовал природу до самой «клеточки» маленького листочка. Так, в стихотворении «Тот самый луч» одушевляется солнечный свет: «Тот самый луч, /который /твоих коснётся / рук, покинув / мыс Китовый, / опишет полукруг. / И в море не утонет. / Пушист и невесом, / он был в моих ладонях / застенчивым птенцом...» [4, с. 556].
Поэт придумал версию «жизни» солнечного луча, который совершит далёкое путешествие к любимой, передавая с ним его нежность и любовь: «Я пил его с ладони, / пил, / словно целовал.... /Покинул /мыс Китовый, /как песня / для двоих, - тот самый луч, который / коснётся / губ твоих» [4, с. 507].
А. Киреева говорила о муже: «Он был очень весёлым человеком. Просыпался в прекрасном настроении, напевал с самого утра, и, мне кажется, это настроение создало особую ауру в доме, в наших душах, питало наш дом, наши мысли, наши дела.» [1, с 576]. «Ауру» не проходящей любви распространяет стихотворение «Улетая, накажу.», разнится необычным побуждением: отмечается «совершеннолетие» любовного чувства лирических героев: «Улетая, накажу:/«Ужин приготовь...» /Но, как чайник, / на газу / ты не грей / любовь. / Памяти не прогневи, / сидя у окна. /Восемнадцать лет любви /нашей...» [4, с. 539 - 540].
«Мы понимали друг друга без слов. С ним замечательно было молчать. И, когда рассказывают миф о двух половинках, я подозреваю, что это о нас. И, когда говорят, что браки совершаются на небесах, я верю в это» [1, с. 574 - 575], - размышляла А. Киреева. Р. Рождественский в одном из стихотворений осовременивает миф о «двух половинках»: сердце «обладает» даром «ясновидения», угадывает предназначенную «судьбой» единственную девушку: «У сердца / есть радар. / Когда-то, / в ту весну /тебя я угадал. /Из тысячи. / Одну» [4, с. 574].
Стихотворение «Ежедневное чудо - не чудо.» «борется» с каждодневной рутинной суетностью, обыденностью, привыканием - как к хорошему, так и к плохому в жизни. Стихотворе-ние-«афоризм» разоблачает ежедневность, вмещая вещное и духовное бытие лирического героя: «чудо», «горе», «блёстки», «ноши», «слёзы», «ложь». Но любовь, по версии поэта, не должна «стираться» буднями: «И шепчу я, / охрипнув от песен: / пусть любовь / ежедневною / будет. / Ежедневной, как хлеб. / Если есть он».
В разгар правления административно-командной системы брежневского руководства помогал выживать остроумный нрав нашего народа. А. Киреева говорила: «У нас дома не переводились розыгрыши, шутки, разные смешные записки. Чувство юмора помогало жить и ему и нам» [1, с 577]. Так, самоиронией отличается стихотворение «Сяду за воспоминания.», где срок времени написания «автобиографических записок» поэта упирается в «любовный вопрос»: «Сяду / за воспоминания / только в грустный час, / когда / время грянет / беззаботное / и у сон-
ного огня / станет лирика любовная / мемуарной для меня» [4, с. 580].
В автобиографии Р. Рождественский писал: «Я женат. Жена, Алла Киреева, вместе со мной окончила Литературный институт. По профессии она - критик (так что вы можете представить, как мне достаётся! Вдвойне!)» [1, с. 14]. Ревности-«строгости» не раз испытал влюблённый лирический герой. Сама А. Киреева досадовала: «Я была слепа, не видела, что со всеми своими проблемами и комплексами Роберту нужна была я. И только я. И наши девочки. А мне казалось, что за каждым углом - соперница» [1, с. 574, 576]. После очередных недоразумений Р. Рождественский пишет стихотворение-«письмо» из «дальней стороны», придумывая необычный «материал» для написания послания: «Белым снегом, /белым цветом /мир заполнен. /Я могу /написать тебе на этом / выпавшем с утра / снеге. /Я поведаю печально, что вторую ночь не сплю. / Что тоскую / и скучаю. / Что тоскую /и люблю...» [4, с. 622].
Способ отправки письма также будет отличаться от традиционного: письмо, собранное в снежный ком, отправится «товарником», а доставка будет совершена самосвалом: «Он затормозит с разбега /на асфальте ледяном. /И большая /глыба снега / ляжет / под твоим окном».
Шуточное стихотворение носит «трансцендентальные» мотивы - любимая должна почувствовать, догадаться о письме-«с-неговике»: «Впрочем, /я не верю в чудо, /невозможное почти... / Ты на глыбу / глянешь строго / и с тропинки не свернёшь. / Снег, налипший/у порога /варежкою отряхнёшь» [4, с. 623].
Различимы предположения «несправедливого» отношения к знакам внимания любящего поэта: «Мне об этом /думать горько, / но реальность / такова: / скоро / ледяною горкой / станут /все мои слова... /А когда пройдут морозы, /а когда пройдёт зима, / побегут ручьями / слёзы / из забытого / письма» [4, с. 623].
Жизненной «истиной» Р. Рождественского становится лирический «девиз»: «Все начинается с любви», послуживший рефреном для одноимённого стихотворения: «Всё начинается с любви... /Твердят:/«Вначале /было /слово...» /А я/провозглашаю снова: / Всё начинается / с любви!.. /Весна шепнёт тебе: / «Живи...» /И ты от шёпота качнёшься. /И выпрямишься. /И начнёшься. / Всё начинается с любви!» [4, с. 588].
В литературной науке утверждается: «В середине 1980-х годов поэзия стремилась преодолеть сказавшуюся на её состоянии «психологию застоя», ощущения спада и заторможенности. В ней обозначились новые тенденции и прежде всего - усиление гражданско публицистического начала в лирике: в стихотворной публицистике - у Е. Евтушенко, А. Вознесенского, Р. Рождественского, В. Корнилова и др.» [6, с. 375]. Но вопреки «устоявшемуся» мнению, Р. Рождественский продолжает писать и интимные стихотворения. Например, «космические» мотивы «неопознан-ности» любимой женщины звучат в стихотворении «Непонятны голоса Галактик.» (из сборника стихов «Это время» (1986)): «Непонятны / голоса Галактик, /различимые едва-едва. / ... / Звёзды / мы поймём ещё не скоро, - / слишком далеко / они / от нас!.. / А на кухне / в крутобокой миске / тесто ждёт, / чтоб хлынуть через верх./ женщина хлопочет. / Самый близкий, / самый непонятный / человек» [4, с. 637].
А. Киреева продолжала говорить про мужа: «Он был не только однолюбом, но очень верным человеком, рыцарем» [1, с. 576]. В «сольной лирике» Р. Рождественского утверждается-«-заклинается», открывшаяся «панацея»: «Знаешь, /понял я, /что на свете /мы не существуем отдельно! / Мы уже - /продолженье друг друга. /Неотъемлемы. /Нерасторжимы. /Это - трудно /и вовсе не трудно. /Может, /мы лишь поэтому /живы...» [4, с. 637].
Стихотворение «Мы совпали с тобой.» о «волшебном» совпадении двух любящих душ. Метафорические сравнительные обороты раскрывают глубину неиссякаемых чувств: «Мы совпали с тобой, / совпали / в день, запомнившийся навсегда. / Как слова совпадают с губами. С пересохшим горлом - / вода. / Мы совпали, как птицы с небом. / Как земля / с долгожданным снегом / совпадает в начале зимы, / так с тобою / совпали мы» [4, с. 638].
Сила любви у выбранной «небесами пары» с годами не уменьшалась, а увеличивалась с арифметической прогрессией: «Знаешь, / я хочу, чтоб февральская вьюга покорно / у ног твоих распласталась. / И хочу, / чтобы мы любили друг друга / столько, /сколько нам жить осталось» («Знаешь.», 1986) [4, с 715].
«Одой-гимном» звучит стихотворение «Моя Вселенная», в которой воспевается всесильная любовь лирического героя к героине. Интонация произведения - восторженно-торжественная: «Пришла ты праздником, пришла любовию, / Когда случилось это, я теперь не вспомню. / Любовь нетленная - моя вселенная, /Моя вселенная, которой нет конца» [4, с 717].
Уже после смерти поэта (1994 г.), в статье «Долгая любовь моя», А. Киреева рассказала читателям «трансцендентное» явление: «Спустя несколько месяцев после смерти Роберта я нашла на столе телеграмму: «Добрался нормально. Здесь совсем неплохо. Не волнуйтесь. Очень скучаю. Роберт». Оказалась, телеграмма шестидесятых годов...» [1, с. 580].
Название статьи А. Киреевой звучит аллюзией на стихотворение-признание «Ноктюрн» Р. Рождественского, ещё при жизни поэт написал вещее стихотворение, которое стало известной песней (композитор Арно Бабаджанян написал музыку). Поэт предчувствовал всё и за десять лет до случившегося факта, любя и жалея свою спутницу жизни, придумал слова, которые пусть не утешат, но всё-таки принесут хоть какое-то облегчение, вернут надежду, что он рядом, любит её по-прежнему, оберегает, хранит: «Между мною и тобою - гул небытия, /звездные моря, / тайные моря. / Как тебе сейчас живется, вешняя моя, /нежная моя, /странная моя?.»
И для лирического героя предстающая разлука вызывает непостижимую боль, не зря он повторяет несколько раз, как молитву слова-просьбы: «Если хочешь, если можешь - вспомни обо мне, / вспомни обо мне, / вспомни обо мне. /Хоть случайно, хоть однажды вспомни обо мне, / долгая любовь моя».
Земное «расставание» не ослабила любовь. Она не исчезла, а приняла трансцендентальный смысл: образ любимого «появляется» во сне, подаются символы-знаки, которые любимая, если захочет, может узнать: «А между мною и тобой - века, / мгновенья и года, сны и облака. /Я им и к тебе сейчас лететь велю. Ведь я тебя еще сильней люблю».
Элегия «Ноктюрн», оправдывая название музыкальной пьесы XIX века, «навеяно» мечтательно-экзистенциональным устремлением. Любимый возвращается «из небытия», чтобы доказать «бесконечность» своей любви, способной быть всегда вместе с любимой. Используется специфичный приём - «отражение» звука, создавая «космический эффект», словно сказанные слова живут своей жизнью, неся с собой «заряжённую» энергию нескончаемой любви лирического героя к своей лирической героине - повтор отдельных слов, фраз: «Я к тебе приду на помощь,- только позови, / просто позови, / тихо позови. / Пусть с тобой все время будет свет моей любви, / зов моей любви, / боль моей любви! / Что бы ни случилось, ты, пожалуйста, живи. / Счастливо живи всегда»
Любимая Р. Рождественского умерла 15 мая 2015 г., пережив мужа на двадцать лет. Жалко прощаться с «летописью» любви Р. Рождественского и А. Киреевой. Судорожно «хватаешься» за что-то, чтобы ещё остаться с любимыми героями. Например, остроумный характер Р. Рождественского ощущается в шуточной записке, коротеньком стихотворении-признании в самом начале их «счастливо-трагического» случившегося: «Люблю Алёнушку -/родную дурочку. /Иду сначала я/в Литературочку, /а отту... / на сту... /Домой вернусь. / Задержусь... - /позвонюсь...» [1, с. 584].
Планета Любви двух близких душ не ушла в небытие, она живёт в стихах поэта и каждый раз оживает, когда кто-то читает интимные стихи Р. Рождественского. «Щемящая» боль прощания со своей «миросозданной» планетой звучит в стихотворении-реквиеме «Я жизнь люблю безбожно» и «невозможная» любовь к своей лирической героине, наполненная страданиями о ней: «Я жизнь люблю / безбожно! / Хоть знаю наперёд, / что / рано или поздно / настанет / мой черёд. / Я упаду / на камни / и, уходя / во тьму, / усталыми руками / землю / обниму... / Хочу, / чтоб не поверили, / друзья мои. / Хочу, / чтоб на мгновение / охрипли / соловьи! / Чтобы / впадая в ярость, / весна / по свету / шла... / Хочу, чтоб ты / смеялась! / И счастлива / была»
Бесконечная Вселенная Любви Р. И. Рождественского обогатила поэзию второй половины ХХ века «новоявленным сло-
Библиографический список
вом», которое совместило в себе традиции и новаторство. Бережное сохранение поэтических традиций прошлых столетий мы рассматриваем в автобиографических чертах любовной лирики - читатели знакомятся с «дневником» чувств поэта. Стилистические приёмы народно-поэтического стихотворного изложения определились в психологическом параллелизме: тесно перекликающиеся чувства лирического героя с природными явлениями, пейзажными зарисовками; символизме, афористичности высказанных мыслей и др. Продолжение устной лирики мы видим также в знакомых мотивах любовных стихотворений Р. Рождественского: «вечная любовь», «любовь - разлучница», «любовь - беда», «любовь - радость», «любовь - счастье» и др. Лексика сочетает просторечия, архаизмы, свойственных для народной поэзии.
В то же время, любовные стихотворения Р. Рождественского обладают новаторскими «изобретениями»: гротескное изображение любовных чувств; соединение стихотворной и прозаической речи; парадоксальность высказанной мысли; сюрреалистическое отображение лирических «мучений»; метафорическое «прямое значение» известных пословиц, поговорок, «крылатых» слов; абсурдно-иррациональные высказывания; спор со своими, ранее высказанными мыслями; стилизация «уличных» песен; импрессионистические «зарисовки» чувственных настроений; мифотворчество; иллюзорность; ностальгическое настроение; эротические «вкрапления» и др.
Организация стихотворной речи обнаруживает ряд специфических стилистических приёмов, отличающих индивидуальную особенность поэта: обращение, внутренний монолог-рассуждение, многочисленные художественные тропы, контраст, диалоги, афоризмы, споры, приём неожиданного эффекта и др.
Нами выявлено, что наряду с традиционными жанровыми формами любовной поэзии, Р. Рождественскому принадлежит множество лирических находок, обогативших интимную лирику второй половины ХХ века: стихотворение-«письмо» («Письмо домой», «Без тебя», «Письмо про дождь», «Белым снегом.» и др.), поэтическая интерпретация народных и классических произведений («Ах как они любили», «Загадай желанье», «Обещанье»), стихотворение-«романс» («К вам я обращаюсь», «Старые слова», «Благодарю тебя»), «пейзажно-любовная» зарисовка («Необитаемые острова», «Чудо», «Если разозлишься на меня.»), стихотворение-«описание психологического состояния влюблённого» («Мы с ней не хотели знаться.», «Оттуда», «Радиус действия», «Улетая накажу», «Ежедневное чудо - не чудо»), стихотворение-«элегия», раскрывающее счастливые мучения лирических героев («Приходить к тебе.», «Я уехал от тебя.», «Радар сердца», «Ностальгия»), стихотворение-«о-да-прощание» («Знаешь, я понял.», «Ноктюрн», «Я жизнь люблю безбожно.»), стихотворение-«гимн вездесущей любви» («Пословица стучится в дверь.», «Всё начинается с любви», «Знаешь, я хочу.», «Моя вселенная»), стихотворение-«афо-ризм» («Не надо печалиться», «Не понятны голоса Галактик»), стихотворение-«воспоминание» («Эхо первой любви», «Песня о белом облаке», «Там, где мы жили, называлось югом»), сти-хотворение-«сравнение» («Сердце в руках», «У разорённого стола.» и др.), стихотворные монологи от лица лирических героинь («Стань таким», «Я в глазах твоих утону, можно» и др.), стихотворение - «абстрактно-фантастическое» («Подарок», «Ты», «За тобой через года», «Тот самый луч») и т. д.
Стихи о любви появлялись в «бушующей» душе влюблённого поэта во время «взрыва» эмоций, внутреннего «горения». И неважно, будь это счастливый момент взаимного чувства или безответная любовь. Философия истиной любви по Рождественскому: всё её становится его, его - её.
Таким образом, Р.И. Рождественский своей любовной лирикой доказал одну из философских утверждений: любовь - это состояние между «жизнью и смертью». Любовная «история» Р. Рождественского и его лирической героини дополнила русскую поэзию ещё одной счастливо-трагической судьбой. До самой смерти, перешагнувший за грань жизни земной, поэт пронёс сокровенное чувство, раскрывая читателю тайну Вселенской любви.
1. Рождественский Р.И. Удостоверение личности. Роберт Рождественский. Составители К. Рождественская, А. Киреева. Москва: Экс-мо, 2007.
2. Мальгин А.В. Роберт Рождественский: Очерк творчества. А.В. Мальгин. Москва: Художественная литература, 1990.
3. Сипкина Н.Я. Орфей великой эпохи. Биография поэта. Поэтическое творчество Р.И. Рождественского: 1940-е - первая половина 1960-х годов: монография. Н.Я. Сипкина, В.П. Прищепа, 2-е издание, дополненное и доработанное. Иркутск. 2012.
4. Рождественский РИ. Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе. Москва: Эксмо, 2014.
5. Рождественская Е.Р. Жили-были, ели-пили: семейные истории. Москва: Издательство «Э», 2015.
6. Зайцев В.А., Герасименко А.П. История русской литературы второй половины ХХ века. Москва: Издательство центр «Академия», 2008.
References
1. Rozhdestvenskij R.I. Udostoverenie lichnosti. Robert Rozhdestvenskij. Sostaviteli K. Rozhdestvenskaya, A. Kireeva. Moskva: 'Eksmo, 2007.
2. Mal'gin A.V. Robert Rozhdestvenskij: Ocherk tvorchestva. A.V. Mal'gin. Moskva: Hudozhestvennaya literatura, 1990.
3. Sipkina N.Ya. Orfej velikoj 'epohi. Biografiya po'eta. Po'eticheskoe tvorchestvo R.I. Rozhdestvenskogo: 1940-e - pervaya polovina 1960-h godov: monografiya. N.Ya. Sipkina, V.P. Prischepa, 2-e izdanie, dopolnennoe i dorabotannoe. Irkutsk. 2012.
4. Rozhdestvenskij R.I. Sobranie stihotvorenij, pesen ipo'em vodnom tome. Moskva: 'Eksmo, 2014.
5. Rozhdestvenskaya E.R. Zhili-byli, eli-pili: semejnye istorii. Moskva: Izdatel'stvo «'E», 2015.
6. Zajcev V.A., Gerasimenko A.P. Istoriya russkojliteratury vtorojpoloviny HH veka. Moskva: Izdatel'stvo centr «Akademiya», 2008.
Статья поступила в редакцию 15.07.17
УДК 81
Tomson G.V., German Language Department, Moscow State Institute of International Relations (Moscow, Russia),
E-mail: [email protected]
LEGAL LINGUISTICS. THEORY AND PRACTICE. In this paper the author discusses practical ways of studying linguistics of legal texts. Theoretical and practical importance of this problem is related to the qualification of nature of legal language, i.e. the subject matter of jurislinguistics is a legal aspect of the language. In earlier papers the author analyzed features of translation of legal acts with regard to vocabulary, syntax, modality. In this paper the author suggests a possible transition from declaratory definitions to practical, methodological means of competence formation of a professional lawyer. The results of this study are of interest for teachers of German language as language of profession and might contribute to writing of textbooks on legal translation and development of teaching a professional language at C1 level.
Key words: language and law, legal linguistics, transition, legal definition, features of legal texts, textbook on legal translation, formation of competence.
Г.В. Томсон, канд. филол. наук, Московский государственный институт международных отношений (университет)
МИД России, г. Москва, E-mail: [email protected]
ЮРИСЛИНГВИСТИКА. ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА
В данной статье рассматриваются прикладные аспекты лингвистики юридических текстов. Теоретическая и практическая значимость проблемы связана с квалификацией природы юридического языка, то есть предметом юрислингвистики является юридический аспект языка. В ранее опубликованных трудах автор рассматривал лексические, синтаксические особенности перевода нормативных актов, а также проблему модальности. В данной работе предлагается возможность перехода от декларативных определений к методическим приёмам формирования языковой компетенции юриста-профессионала. Результаты исследований представляют интерес для преподавателей немецкого языка как языка профессии, при написании учебных пособий по юридическому переводу и обучении профессиональному языку на уровне С 1.
Ключевые слова: язык и право, юрислингвистика, перевод, юридическое понятие, особенности юридических текстов, учебное пособие по юридическому переводу, формирование компетенций.
Юрислингвистика, лингвистика юридических текстов, находится на стыке языка и права и имеет междисциплинарный характер. Предметом юрислингвистики является юридический язык, а точнее, язык нормативных актов. Практический опыт работы позволяет утверждать, что овладение языком профессии начинается с перевода юридических текстов, поэтому в данном случае наряду с коммуникативной функцией языка особое место занимает переводческий аспект.
Перевод, как учебная дисциплина, не может существовать без теории, так как без теоретических обобщений, по мнению Л.Н. Рецкера, преподавание сводится к трудно контролируемому развитию интуиции, а в худшем случае - к натаскиванию [1, с. 8]. Кроме того, без теоретической базы не может быть обоснованной методики преподавания. Едва ли можно оспаривать полезность теории и для начинающего переводчика. Сознательное отношение к выбору средств и приёмов, основанное на знании теоретических положений, освоение опыта лучших переводчиков с определённых теоретических позиций, критическая проверка результатов своей работы, - всё это способствует росту будущего профессионального переводчика.
Возникает вопрос, нужна ли теория опытному переводчику, и если да, то в каком объёме? Ответить на него не так просто. Особенно, если говорить о практиках, выработавших в ходе многолетней переводческой деятельности собственные руководящие принципы и правила. Значительная часть положений лингвистической теории, по нашему мнению, должна основываться на обобщении переводческой практики [2, с. 60].
В настоящее время учебные программы в МГИМО разрабатываются в соответствии с собственными образователь-
ными стандартами и постоянно обновляемой стратегической программой развития университета, где представлена система компетенций для профессиональной деятельности в международной среде с учетом Шкалы Совета Европы. На основании этого под компетенцией понимается личная способность специалиста решать определённый класс профессиональных задач и готовность к своей профессиональной роли в той или иной области деятельности. Понятие «компетенция» уточняется в ходе создания и реализации новых образовательных программ, дополняется и развивается по мере необходимости. На этой основе готовятся соответствующие дескрипторы (профессиограммы) общих и специальных профессиональных компетенций для работы в международной среде. В процессе создания учебных пособий мы нашли методические приёмы формирования компетенций, которые помогут преподавателям, не владеющим теорией вопроса, работать по предлагаемым материалам и решать поставленные задачи.
Нами выделяются четыре основных вида компетенций, которые наполняются содержанием в зависимости от уровня владения языком. Мы относим сюда языковые и коммуникативные (1), исследовательские (2), информационные компетенции (3) и компетенцию менеджмента (4). Основой основ представляется владение коммуникативной компетенцией, однако при обучении аспекту «юридический перевод» большое внимание необходимо уделять развитию языковой компетенции, что предполагает владение определённой предметно-лексической базой. В нашем случае речь идёт о юриспруденции, значит, предметно-лексические базы будут особенными для каждой отрасли права, напри-
