CC BY
49
15. Энциклопедический словарь. 2009 [Электронный ресурс]. URL: http://dic.academic.ru (Дата обращения: 14.10.2015).
16. BradshawS. Cafe society: bohemian life from Swiftto Bob Dylan. London:Weidenfelda. Nicolson, Cop., 1978. 211 p.
17. Fierro A. Histoire et dictionnaire de Paris. P.: Robert Laffont, 1996. 1580 p.
18. Modigliani J. Modiglianai: Man and myth. NY: The Orion Press, 1958. 296 p.
УДК 308.394
Р. Ш. Зельницкая (Шларба)
ТОРГОВЫЕ КОНТАКТЫ АБХАЗОВ И СОПРЕДЕЛЬНЫХ ОБЛАСТЕЙ КАВКАЗА В XIX-XX вв.
В статье рассматривается тема торговых контактов между абхазами и жителями соседних с Абхазией районов Северного Кавказа в период XIX и XX веков. Особо отмечаются те изменения, которые произошли в области частных торговых сделок в XX веке после уста-
новления Советской власти и то, какие трудности возникали при заключении частных сделок в советское время.
Ключевые слова: Абхазия, Карачай, Балкария, торговля.
R. Sh. Zelnitskaya (Shlarba)
TRADE CONTACTS OF ABKHAZIANS AND THE NEIGHBORING REGIONS OF THE CAUCASUS DURING XIX-XX CENTURIES
The article deals with the topic of trade contacts between Abkhazians and residents of neighboring Abkhazia regions of the North Caucasus during XIX and XX centuries. It highlights the changes in the area of private commercial
Кавказ всегда был регионом интенсивных контактов, что обусловливалось его географическим положением, историческими условиями, полиэтничностью. Прямое или косвенное взаимодействие этнических культур может происходить практически во всех сферах культуры контактирующих этносов и иметь множество форм, видов и подвидов. Предварительно, представляя этнокультурные контакты как единый тип, можно выделить некоторые формы контактов, такие как хозяйственные, социальные, политические, бытовые и торговые. Прямыми этнокультурными контактами чаще всего называют возникшие на стыке территории расселения двух этносов при наличии у них общей этнической границы; косвенные этнокультурные контакты могут развиваться вне этой зоны между народами, территориально оторванными друг от друга.
transactions in the XX century after the establishment of the Soviet Government and the difficulties in private transactions during the Soviet time.
Key words: Abkhazia, Karachay, Balkaria,
trade.
Социальные, политические, природ-но-географические условия составляли другую, столь же важную в развитии этнокультурную группу факторов. Вышеназванные условия и факторы давали толчок появлению контактов в бытовой культуре и постоянному этническому обмену. Весь же комплекс условий и факторов создавал контактную (этно-контактную) зону, которую можно определить как пограничную линию расселения соседних этносов.
Хозяйственное общение народов всегда было важнейшей основой развития этнокультурных контактов. В первую очередь это торговля, хотя многие исследователи, побывавшие здесь на протяжении длительного времени, пишут о том, что кавказцы большей частью не занимались торговлей. Тем не менее известно, что карачаевцы и балкарцы поддерживали торговые связи с соседними народами
по обе стороны Кавказского хребта. Об этом исследователи пишут: «... основным предметом торговли была продукция, связанная с животноводством и земледелием, в частности растениеводством» [1]. Так как карачаевцы и балкарцы были знакомы с торговлей, часть изделий, которые производили дома, шла на продажу. Балкарцы развозили свои керамические изделия по всему Дагестану.
Одним из первых исследователей, который указывал на тесные торговые отношения кавказцев, был французский путешественник М. Пейсонель. Он довольно подробно описывает ввозную и вывозную торговлю черкесов в XVIII в. [9, с. 5]. Кроме того, как указывает Д. Дасания, в статье «Абхазы, карачаевцы и балкарцы: фамильные схождения», «. абхазы, в случае нападения на карачаевцев иноземных захватчиков, неукоснительно приходили на помощь к своим соседям. Так же, в исключительных случаях на помощь к абхазам приходили и карачаевцы. Бывали даже случаи, когда часть карачаевцев и балкарцев навсегда покидали свою родину из-за трагических событий» [3].
«Карачаевцы и балкарцы, - пишет К. Т. Лайпанов, - через перевалы Тонгуз-Орун, Чиперский, Кичкене-Кольский, Махарский, Марухский, Санчарский переходили в Закавказье» [8, с. 52-53]. Упоминая об абхазо-кара-чаево-балкарских контактах в военной сфере, К. Т. Лайпанов вместе с тем утверждает, что тюрки-савиры, «переселившиеся в Абхазию по приглашению абхазов для их поддержки в борьбе с иноземными захватчиками», постепенно были ассимилированы в абхазской среде, после чего «тюркский элемент стал значительным в этногенезе абхазов» [8, с. 53].
В укреплении традиционных связей между абхазами, с одной стороны, и карачаевцами и балкарцами, с другой, очень важную роль играли и различные формы некровного родства. Многие абхазские и карачаево-балкарские фамилии были связаны между собой узами аталычества и побратимства. Обычай аталычества навечно сблизил друг с другом представителей абхазской фамилии Квициния и карачаевского рода Наурузовых. Об этом, в частности, сообщал Ш. Д. Инал-ипа: «У отца Барака Квициния (с. Атара) не выживали дети: родившись, они, вскоре же, все умирали. Когда мать Барака была им беременна, знахари посоветовали будущего ребенка немедленно
после рождения отдать для воспитания в сторону. Родители так и поступили. Как только родился Барак, тотчас же, даже и не показав матери, отдали его аталыку из карачаевского рода Наурызов на Северном Кавказе. Интересно, что, когда забирали мальчика, вынесли его не как обычно через дверь, но вырыли землю под дверью и таким образом провели из-под порога» [5, с. 83].
Кроме торговли, для жителей Кавказа еще одним способом общения и налаживания контактов было отгонное скотоводство. Также большую роль в развитии уже налаженных контактов играло отходничество.
В данной статье речь пойдет, в большей степени, об установлении отношений между абхазами и жителями сопредельных областей Кавказа через торговлю, несмотря на то, что торговля среди населения Горного Кавказа была развита крайне слабо и ограничивалась, в основном, внутренними районами края. Местные жители совершали взаимный обмен необходимыми продуктами (зерно, кукуруза, масло, сыр, мед, воск, фрукты) и изделиями домашнего производства (ткани, одежда, обувь, головные уборы, утварь, оружие). Кроме того, предметами торгового обмена были также скот, еще в первой половине XIX в. служивший эквивалентом денег, металлы (свинец, железо и др.) и порох [2].
Подобные торговые связи для большинства народов Горного Кавказа были особенно характерны в дореформенное время, хотя, частично, обмен продуктами и товарами сохранился и позднее, когда в горные районы Кавказа стали проникать товарно-денежные отношения.
Основная торговля абхазов в первой половине XIX в. происходила в устье р. Кодор, куда из Турции приходили лодки с товарами. Причиной этому, скорее всего, было то, что устье Кодора удобно для подхода кораблей, а также отсюда в Кодорское ущелье «направлялись» ввозимые товары. Здесь абхазы обменивали кукурузу, самшит, буковое и пальмовое дерево, мед и воск на железо, соль, оружие, порох, шелковые и хлопчатобумажные ткани, сафьян разных цветов. В Абхазию же, против с. Соуксу (Лыхны) - резиденции абхазских владетельных князей Чачба (Шер-вашидзе) - приплывали с товарами лодки адыгов. Это был центр, где торговый обмен с абхазами, помимо адыгов, вели убыхи и южные
абазины. С 1820-х годов центром внутренней торговли абхазов постепенно становился Су-хум-кале, в котором происходили еженедельные базары. Местное население приобретало здесь соль, железо и различный «красный товар», то есть мануфактурные изделия, привозимые торговцами из черноморского порта Редут-кале в обмен на шерсть, мед, воск. Из Кутаиси купцы по рекам и морю везли на продажу в Сухум и Поти шелковые и хлопчатобумажные ткани, лен, а также лисьи и куньи меха [2].
Важными путями сообщения Абхазии с Северным Кавказом были перевалы, о которых пишет Н. Ладария: «Абхазы через Клухор-ский и другие перевалы часто ездили в Кара-чай и другие районы Северного Кавказа для покупки лучших пород скота, а некоторые совершали туда набеги для отбития целого стада животных» [6].
Ситуация в области торговых отношений на Кавказе сильно изменилась в XX в., после установления советской власти. Единственным предметом частной торговли или обмена остались лошади, а торговля остальными предметами была полностью переведена на государственный уровень. Причиной того, что лошади продолжали оставаться предметом частных торговых сделок, скорее всего, было то, что горцы все еще с трепетом относились к своим лошадям, так как каждый уважающий себя мужчина-горец, должен был иметь коня, несмотря на то, что длительное время содержать в хозяйстве коня не разрешалось установленными властью порядками. Старожилы, которые помнили о том времени, когда владеть конем было престижно, вспоминают: «У моего прадедушки было восемь сыновей и одна дочка. У каждого из членов семьи было по две лошади. Одна для ближних поездок, другая - для дальних, то есть для торжеств или для участия в конноспортивных соревнованиях» [10]. Ухаживали за лошадьми «как за ребенком». По словам старожилов с. Джгерда, его жительница сочинила частушки о каждом жителе села. Так вот, в своей частушке она не могла не упомянуть и своих дядях. Одного она назвала тем, кто с особой тщательностью ухаживает за семейными лошадьми, а его младшего брата, который был абреком, как человека, который в любой удобный для него момент может прийти в дом, оставить усталую лошадь и ускакать на той, которая ему по-
нравится [10]. Таким образом, лошадь не была только средством передвижения, но и демонстрировала статус хозяина, поэтому и уход за ней был, соответственно, более тщательным, чем за другими животными. «Есть три вещи, которые нельзя давать в долг. Это конь, оружие и свою жену», - говорят в народе [10].
Карачаевцы и балкарцы таврили лошадей тамгами1 (фамильно-родовыми знаками). Тамгу ставили годовалому жеребенку на правую заднюю ляжку. К этому времени ему подстригали хвост и гриву, на огне раскаляли железный трафарет и прикладывали к ляжке2.
Тамги такого же типа существовали и у абхазов. Ш. Д. Инал-ипа в монографии «Абхазы» подробно описывает подобные знаки отличия. Он, в частности, утверждает что они стали использоваться вместе с появлением частной собственности. Первыми, кто стал оставлять свой знак, были охотники (ихЦа аанижьит), отмечая, таким образом, свои угодья. Соответственно, каждый охотник свой собственный узнаваемый знак3. После
1 Тамга - клеймо, выжигаемое железом на коже животных, в особенности лошадей, а также других [4, с. 220].
2 Самыми древними тамгами у карачаевцев были родовые - адурхаевцев (адурх тамга), будия-новцев (будиян тамга), наурузовцев (науруз тамга), трамовцев (трам тамга). Наряду с ними в XIX в. появились фамильные тамги [7]. Коллекция, собранная Северо-Кавказской экспедицией 1932 г., содержит тамги княжеского рода Абаевых, (Балкария, Верх-не-балкарское общество, село Верхнее Кунюкум). В описи об истории возникновений тамги, читаем: «Возникновение тавро-родовых знаков собственности относится к доклассовому обществу, но на Северном Кавказе феодальные отношения монополизировали для правил привилегированных сословий. Права на тавро в Балкарии и Кабарде составляли прерогативу княжеского сословия. А зависимые сословия могли пользоваться только знаками своих владельцев. После крестьянской реформы 1867 г. тавро широко распространились в дворянских кругах и с внедрения элементов капитализма превратились в своего рода «торговые марки» конских заводов. Одновременные знаки являлись популярными, а со времени принятия ислама почти единственным мотивом народного изобразительного искусства: они встречаются не только на могильных памятных камнях где указывающих родовую принадлежность, но и там, где последний фактор не является определяющим - на входной двери дома-/по дереву, на скалах Кукитала и Бабукова брода на Малке и в летних кошах» (РЭМ колл. 5519-36) [13, с. 155].
3 Метки могли быть самыми разными, и вовсе необязательно это были именно тамги. В селе Джгерда известна история про Багуаза Амичба,
охотников свои знаки, согласно Ш. Д. Инал-и-па, стали использовать пастухи. Однако здесь следует возразить Ш. Д. Инал-ипа, поскольку нанятый пастух не имел права оставлять свою метку, тем более что у него и не могло быть своего знака отличия, и метку пастух ставил исключительно с дозволения хозяина скотины. Ш. Д. Инал-ипа отделяет метку от тамги, которые широко использовались у абхазов. Он утверждает, что тамги (по-абхазски «ала-мыга», по-кабардински «дамага», по-грузински «лаги»), происходят, по-видимому, от тюркского «тамьга», являлись изображением родовых тотемов и использовались только для клеймения лошадей [4, с. 219-220]. Далее Инал-ипа перечисляет княжеские фамилии, у которых появились первые родовые тамги. Это Ачба, Чачба, Дзяпш-ипа, Емхаа, Маан, Лакрба и др. Так же, как и на Северном Кавказе, в Абхазии князья и дворяне выступали против того, чтобы крестьяне, даже если они происходили из «чистых», то есть свободных общинников, имели свои тамги. Но тем не менее и в народе, и в исторической литературе мы видим наличие у «чистых» крестьян своих тамги. По той тамге или метке, которая была оставлена на скотине, знатоки определяли, чья эта собственность. Абхазы даже в советский период продолжали их оставлять1. Если, например, у крестьянина пропала скотина, он у своих знакомых из разных сел спрашивал, не видел ли кто ее. А тот, у кого спрашивают, задавал встречный вопрос: «А какая-нибудь метка есть у нее?» [12]. Перед покупкой скотины, особенно лошади, покупатель внимательно «изучал» товар, обращая внимание в первую очередь на наличие метки. А если на скотине была метка, то покупатель требовал от продавца объяснить, что это за метка.
Информант рассказывает, что хотя и изредка, но бывали случаи, когда спустя несколько лет после пропажи лошади хозяину возвращали коня, так как на нем была фамильная или личная метка. «Тот, кому доста-
который оставил метку на месте убийства кабана, воткнув в дерево пулю. Дело в том, что пули могли быть меченными и по отметке на пуле можно было легко определить хозяина ружья, из которого эта пуля была выпущена [11].
1 В это время метки были уже не связаны с фамильным союзом или конкретной семьей, а были исключительно личными, что, по-видимому, было обусловлено тем, что происходил распад больших семей, результатом чего являлся раздел общесемейной собственности.
лась лошадь непонятного происхождения, то есть он купил ворованную, или она попала случайно в его земельные владения, конечно, может ее оставить себе. Но вопрос в том, что он с ней будет делать? Пахать? Это слишком дорогое удовольствие, так как хорошего скакуна используют только для определенных целей - для конноспортивных соревнований. А на ворованной лошади ты на люди не выйдешь, тебя снимут с седла. И зачем такой позор? У меня был конь, который часто убегал. Но я предупредил знакомых, а они - своих знакомых ребят, поэтому все знали, что это мой конь. Один раз как-то мне домой привели моего коня» [12].
Интересно, что в постсоветский период абхазы с небывалым энтузиазмом начали интересоваться своими фамильными тамгами. Это объясняется тем, что каждому хочется показать, что его род более древний, чем чей-либо из его соседей. А наличие тамги как раз может свидетельствовать об этом.
Возвращаясь к торговым контактам между народами Кавказа, следует отметить, что в советский период абхазы не только не забыли установленные их предками связи, но и продолжали поддерживать их. Как отмечалось выше, основной формой поддержания связей между кавказскими народами оставалась торговля лошадьми. Один из участников таких торговых сделок вспоминает: «Мы часто ездили в Карачай для покупки лошадей, так как нам были нужны скаковые лошади. А скаковые лошади нам нужны были для конноспортивных соревнований, которые мы проводим каждый год. Сначала мы ездили на «разведку», так сказать, выяснить, где и за какую сумму можно будет приобрести. Самым главным человеком, с кем мы вели переговоры, был зоотехник, именно он, как это было заметно со стороны, руководил хозяйством. От него зависело, получим ли мы нужных лошадей или нет». В некоторых случаях эти сделки проводились неофициально. В таких случаях чаще всего сделка была бартерной. «Им, карачаевцам, нужны были наши «монголки» - абхазская порода лошадей, так как «монголки» были низкорослыми и быстрее и лучше передвигались в горах. А получали кабардинок или терских, приспособленных для скачек. Они шли на маленькую хитрость. Для того чтобы со стороны властей не возникали вопросы, списывали лошадей и под видом бракованных и обменивали» [12]. Из этих
свидетельств можно сделать вывод о том, что, несмотря на жесткие порядки, установленные властью, местные жители находили способ для достижения поставленных целей.
Конечно, не все сделки были неофициальными. Можно было купить лошадей в Ка-рачае или Пятигорске официально, если сделка проходила через спортивные школы. Таких спортивных школ в Абхазии было немного, и те располагались в Гудаутской (Бзыбской) Абхазии. Также официально можно было купить лошадь через колхоз. Например, житель села Джгерда вспоминает: «Цик Лакер-бай, житель села Дурипш, купил в Карачае 4 лошади, так как смог убедить правление колхоза потратить на это колхозные деньги» [12]. Когда сделка проводилась официально, покупатель получал паспорт на лошадь, но при этом платил высокую цену - от 3 000 до 80 000 рублей - в зависимости от достоинств покупаемой лошади. Когда же сделка совершалась неофициально, то лошадей переправляли в Абхазию через перевалы.
Кроме купли-продажи можно было брать лошадей в аренду. Те, у кого были связи, договаривались, и на время праздника брали в аренду, естественно, заплатив при этом определенную сумму.
Не всегда переговоры заканчивались успешно. По разным причинам, если даже уже договорились о передаче лошадей, в любой момент сделку могли прервать, как это случилось с нашим информантом: «В местечке Ходз была конная ферма. Они, со своей стороны, хотели продать нам лошадей, а мы, соответственно, купить. Я вел переговоры с зоотехником. Договорились о встрече в сентябре. В назначенное время мы поехали, но, к несчастью для нас, с нами поехал сын водителя, он был немного придурковатым. Когда зоотехник увидел незнакомого человека, не объяснив ничего, прервал переговоры. Наверное, испугался, что мы его «сдадим». Мы ни с чем вернулись домой» [12].
Важно отметить, что с карачаевцами были в тесных контактах жители именно тех сел Абжуйской Абхазии, мужчины которых увлекались конноспортивными соревнованиями и охотой. Чаще всего именно представители этих сел ездили на Северный Кавказ с целью совершения покупки лошадей или бартерной сделки. Эти поездки совершались с середины 60-х до конца советского периода. Сейчас больше всего сотрудничают с Пятигорском, а связь с Северным Кавказом в этом аспекте потеряна.
Возвращаясь в прошлое, хочу обратить внимание на то, что примечательным остается то обстоятельство, что удачные переговоры со стороны абхазов с Карачаем вели представители фамилий, когда-то относящихся к дворянскому сословию, таких как Маргания или Лакербай. Например, в современной Абхазии, особенно в Абжуй-ской ее части, несмотря на то, что классовой дифференциации здесь нет, поставкой лошадей для различных традиционных любимых конноспортивных соревнований занимаются представители фамилии Ачба, которые в настоящее время проживают в селе Кутол. По стечению обстоятельств, мать братьев Ачба до замужества носила фамилию Лакербайто есть была из того самого рода, представители которого, имея некоторое влияние на председателей колхоза, могли официально закупать лошадей у карачаевцев. В настоящее время братья Ачба являются главными посредниками - все желающие закупают своих лошадей через них. Во время конноспортивных соревнований многие не хотят выставлять лошадей против их скакунов. Был случай, когда во время народного схода в селе Мыку хозяин лошади не захотел оспаривать первенство, так как он испытывал глубокую благодарность к братьям Ачба, при содействии которых он приобрел своего коня [12].
Литература
1. Баразбиев М. И. Торговля и хозяйственные связи // Карачаевцы. Балкарцы / отв. ред. М. Д. Кара-кетов, Х.-М. А. Сабанчиев. М: Наука, 2014. С. 164-171.
2. Волкова Н. Г. Этнокультурные контакты народов Горного Кавказа в общественном быту (XIX -нач. XX вв.) // Кавказский этнографический сборник. IX. Вопросы исторической этнографии Кавказа. М.: Наука, 1989. С. 159-215.
3. Дасания Д. М. Абхазы, карачаевцы и балкарцы: фамильные схождения [Электронный ресурс]. URL: http://drdasan.forumssity.ru/viewtopic.php?id=101 (Дата обращения 30.06.2014).
4. Инал-ипа Ш. Д. Абхазы. Сухуми: Алашара, 1965. 695 с.
5. Инал-ипа Ш. Д. Труды. Материалы и исследования по вопросам исторической этнографии абхазского народа). Сухуми: Алашара, 1988. 695 с.
6. Ладария Н. На заре моей жизни (Воспоминания абхазского крестьянина из времени последней русско-турецкой войны) // Исторический вестник. 1890. № 10. С. 109-118.
7. Лавров Л. И. Историко-этнографические очерки Кавказа // Кавказские тамги. М.: Наука, 1978. С. 91-174.
8. Лайпанов К. Т. Этногенетические взаимосвязи карачаево-балкарцев с другими народами. Черкесск: Карачаево-Черкес. гос. технол. ин-т. РИО, 2000. 80 с.
9. Пейсонель Ш. де Исследование торговли на черкесско-абхазском берегу Черного моря в 17501762 гг. / в изложении Е. Фелицина. Краснодар: Общество изучения Адыгейской автономной области, 1927. 35 с.
10. Полевые материалы автора. 2008.
11. Полевые материалы автора. 2009.
12. Полевые материалы автора. 2014.
УДК 343.162
И. В. Зозуля
ИНСТИТУТ ГОРОДСКИХ СУДЕЙ В РОССИИ: ФУНКЦИИ И ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ В НАЧАЛЕ ХХ ВЕКА
В статье раскрываются особенности формирования и работы городских судей в Российской империи, предлагается на основе статистических сведений анализ их деятельности в условиях модернизационных процессов в России в начале ХХ века.
Ключевые слова: буржуазные реформы, судебная власть, городские судьи, Российская империя.
I. V. Zozulya
INSTITUTION OF URBAN JUDGES IN RUSSIA: FUNCTIONS AND ACTIVITIES IN THE EARLY XX CENTURY
The article deals with the peculiarities of formation and work of urban judges in the Russian Empire. The analysis of their activity in the conditions of modernization processes in
Система местных судебных органов Российской империи к началу ХХ века претерпела в сравнении с введенными новыми судебными уставами Александра II значительные изменения. К этому времени были осуществлены серьезные изъятия в статьях, регламентирующих деятельность суда с участием присяжных заседателей, и фактически повсеместно прекратила свое существование система мировых судов, на смену которой пришел институт земских участковых начальников. Именно он благодаря закону 12 июля
Russia in the early ХХ century is carried on the basis of statistical data.
Key words: bourgeois reforms, judicial power, urban judges, the Russian empire.
1889 г. завершил эпоху судебной контрреформы правительства Александра III. Земские участковые судьи осуществляли надзор за органами крестьянского общественного самоуправления и имели полицейские функции при отсутствии на месте чинов уездной полиции. Примечательно, что этот год стал в определенной степени важным и для волостного суда, лишившегося былой самостоятельности и независимости. Ранее местным должностным лицам запрещалось оказывать влияние на волостной суд и присутствовать на его засе-
