ТОРГОВЛЯ РОССИИ СО СТРАНАМИ ВОСТОЧНОЙ АЗИИ: СРАВНИТЕЛЬНЫЕ ИЗДЕРЖКИ И ПОТЕНЦИАЛ Текст научной статьи по специальности «Экономика и бизнес»

Статьи

Пространственная Экономика 2022. Том 18. № 3. С. 17-41

JEL: F17, F51, F63 https://dx.doi.Org/10.14530/se.2022.3.017-041

УДК 339+338

Торговля России со странами Восточной Азии: сравнительные издержки и потенциал

Д.А. Изотов

Изотов Дмитрий Александрович доктор экономических наук ведущий научный сотрудник

Институт экономических исследований ДВО РАН, ул. Тихоокеанская, 153, Хабаровск, 680042, Российская Федерация E-mail: izotov@ecrin.ru ORCID: 0000-0001-9199-6226

Аннотация. Показано, что за последнее десятилетие в рамках стратегии «поворота на Восток» Россия стремилась к диверсификации экономических связей в пользу стран Восточной Азии, на долю которых к 2020 г приходилась почти треть российского внешнего товарооборота. В соответствии с полученными оценками негативное влияние геополитических факторов на российскую внешнюю торговлю затронуло большинство стран, с которыми Россия граничит. При этом территориальная близость и наличие сухопутной границы с зарубежными странами в целом положительно влияли на внешнюю торговлю России, указывая на возможность перераспределения ее внешнеторговых потоков. Оценка интенсивности внешней торговли России со странами Восточной Азии указала на избыточность барьеров в двусторонних взаимодействиях. Оценки указали на большую интенсивность торговли российской экономики с китайской, а также на наличие у России значительного потенциала расширения торговли для случая «глубокой» интеграции со странами Восточной Азии за счет нивелирования избыточных издержек: с Китаем -на 84%; с Тайванем - на 86%; с Республикой Корея - на 102%; со странами АСЕАН - на 113%; с Японией - на 122%. Определено, что по причине более высокой доли Китая во внешней торговле России сближение с китайской экономикой будет способствовать генерации больших объемов товарооборота России с внешним миром. Показано, что при сближении России с экономиками Восточной Азии следует учитывать взаимность при снижении двусторонних барьеров, от которой может непосредственно зависеть выбор стратегии для российской стороны для целей, связанных с наращиванием взаимной торговли.

Ключевые слова: торговля, торговые барьеры, эффект границ, эластичность замещения, потенциал торговли, интеграция, Восточная Азия, Китай, Республика Корея, Япония, Тайвань, АСЕАН, Евразийский экономический союз, Россия

© Изотов Д.А., 2022

Для цитирования: Изотов Д.А. Торговля России со странами Восточной Азии: сравнительные издержки и потенциал // Пространственная экономика. 2022. Т. 18. № 3. С. 17-41. https://dx.doi.Org/10.14530/se.2022.3.017-041

Russia's Trade with East Asian Countries: Comparative Costs and Potential

D.A. Izotov

Dmitriy Aleksandrovich Izotov Doctor of Economics Leading Research Fellow

Economic Research Institute FEB RAS, 153 Tikhookeanskaya St., Khabarovsk, 680042, Russian Federation E-mail: izotov@ecrin.ru ORCID: 0000-0001-9199-6226

Abstract. In this paper it's demonstrated that over the past decade Russia has sought to diversify its economic ties in favour of East Asian countries as part of the strategy on 'turning to the East'. Such ties accounted for almost one third of Russia's foreign trade turnover by 2020. According to the estimates presented in the article, the negative impact of geopolitical factors on Russian foreign trade has affected most countries that border Russia. At the same time, proximity and the presence of a land border have generally had a positive effect on Russian foreign trade, which indicates the opportunity to redistribute the foreign trade flows towards Asia. An assessment of the intensity of Russia's foreign trade with East Asian countries demonstrates the redundancy of barriers in bilateral interactions. These estimates indicate a greater intensity of trade between the Russian economy and China, as well as the presence of Russia's significant potential for expanding trade in the case of 'deep' integration with East Asian countries by levelling excess costs: with China - by 84%; with Taiwan - by 86%; with the Republic of Korea - by 102%; with ASEAN countries - by 113%; with Japan - by 122%. Due to the higher share of the trade with China in Russia's foreign trade, rapprochement with the Chinese economy will contribute to generating large volumes of trade turnover between Russia and the outside world. It has been shown in the paper that as Russia approaches the economies of East Asia, reciprocity should be taken into account when reducing bilateral barriers as it may directly affect the choice of Russian strategy for purposes related to increasing mutual trade.

Keywords: trade, trade barriers, border effect, elasticity of substitution, trade potential, integration, East Asia, China, Republic of Korea, Japan, Taiwan, ASEAN, Eurasian Economic Union, Russia

For citation: Izotov D.A. Russia's Trade with East Asian Countries: Comparative Costs and PotentialProstranstvennaya Ekonomika = Spatial Economics, 2022, vol. 18, no. 3, pp. 17-41. https://dx.doi.org/10.14530/se.2022.3.017-041 (In Russian)

ВВЕДЕНИЕ

Расширение масштабов торговых взаимодействий России (как и любой другой страны) с зарубежными странами является заметным источником развития ее экономики. Важнейшим аспектом интенсификации торгово-экономических связей между экономиками является обоюдное снижение ими различных барьеров или издержек, сдерживающих такого рода взаимодействия. Присоединение России к ВТО в 2012 г. способствовало снижению для нее различных торгово-экономических барьеров, а также открыло возможности использования механизмов глобального формата для урегулирования различного рода торговых споров.

Что касается субглобального измерения торгово-экономического сближения, то основные внешние взаимодействия российской экономики долгое время были главным образом связаны со странами, входящими в Европейский союз (ЕС), как с наиболее крупным и близким рынком1, с которым вплоть до 2010 г. осуществлялась стратегия построения особых экономических отношений. Однако инерционное сближение России с ЕС было приостановлено по политическим причинам, а основные интеграционные планы российской стороны были переориентированы на создание «глубоких» интеграционных форм с рядом стран постсоветского пространства, в результате чего был создан Евразийский экономический союз (ЕАЭС)2, имеющий характеристики таможенного союза, предполагающего гармонизацию торгово-экономических отношений за счет создания единых тарифных барьеров к третьим странам. При этом одной из очевидных проблем является то, что размер российской экономики почти на порядок превышает суммарную экономику ЕАЭС. Данное обстоятельство выступает весомым аргументом в пользу того, что Россия не может существенно нарастить экспорт в данные страны, а также получить необходимый объем и ассортимент импорта по причине малого размера рынков этих стран. Поэтому во внешней политике стало наблюдаться стремление России к диверсификации политических и экономических связей в пользу стран АТР, выражаясь в стратегии «поворота на Восток» (Минакир, 2017). При этом, несмотря на многочисленные меморандумы торгово-экономического сотрудничества с близкими и крупными экономиками АТР, Россией осуществлялись попытки постепенного нивелирования барьеров только

1 Доля стран ЕС (в составе 28 стран) во внешнем товарообороте России составляла 47% в среднем за 1995-2020 гг. (рассчитано по: International..., 2022).

2 С 2015 г. странами - членами ЕАЭС, который был создан на основе существовавшего в 2001-2014 гг. Евразийского экономического сообщества, являются Россия, Беларусь, Казахстан, Армения и Киргизия.

с территориально удаленными странами АТР, имеющими почти незаметную долю в ее внешнеторговом обороте1.

Экономика России в наибольшей степени связана в АТР с экономиками Восточной Азии, в числе которых выделяются: три крупнейших экономики СВА - КНР, Япония, Республика Корея; страны, расположенные в Юго-Восточной Азии (ЮВА) - десять стран - членов АСЕАН2 и Тайвань3. Торговля России как со странами АТР в целом, так и со странами Восточной Азии в частности главным образом смещена в пользу стран крупнейших экономик СВА, среди которых в последнее время выделяется Китай как близкий и крупный торговый партнер России. С точки зрения диверсификации торгово-экономических взаимосвязей снижение барьеров между Россией и странами Восточной Азии может способствовать наращиванию обоюдной торговли.

Следует заметить, что накопленные оценки торгово-экономических взаимодействий России со странами Восточной Азии указывают на обоюдные положительные проявления от сближения экономик, как за счет эндогенных факторов, связанных с ростом экономики и дохода (Rasoulinezhad, Taghizadeh-Hesary, Yoshino, 2019), так и в связи с возможным снижением барьеров в торговле между странами (Кнобель, Чокаев, 2013), в том числе в рамках мегаформатов АТР (Petri, Plummer, Zhai, 2014). В проведенном ранее исследовании (Изотов, 2015) было установлено, что «поверхностная» интеграция4 между Россией и странами Восточной Азии способствует некоторому увеличению обоюдной торговли. При этом остался открытым вопрос о возможном диапазоне расширения обоюдной торговли в случае реализации формата «глубокой» интеграции, который за счет создания беспрепятственной среды для перемещения товаров, услуг и капитала предполагает нивелирование не только тарифных издержек, но и нетарифных барьеров, неформальных по сути. В качестве эталонной величины для «глубокой» интеграции российской экономики со странами Восточной Азии могут выступать издержки в торговле России со странами, входящими в ЕАЭС (уровень

1 Создание расширенной зоны свободной торговли с Вьетнамом в 2016 г; подписание соглашения о создании зоны свободной торговли между ЕАЭС и Сингапуром, которое пока не вступило в силу.

2 АСЕАН - Ассоциация государств Юго-Восточной Азии, в которую входят: Бруней, Вьетнам, Камбоджа, Индонезия, Лаос, Малайзия, Мьянма, Сингапур, Таиланд, Филиппины.

3 На данные страны в среднем за 1995-2020 гг. приходились 16,4% во внешней торговле России: Китай (КНР вместе с Гонконгом) - 9,0%; Япония - 2,8%; Республика Корея - 2,4%; АСЕАН - 1,6%; Тайвань - 1,0%. В 2020 г. доля данных стран во внешней торговле России составляла около 29,6%: Китай - 18,7%; Республика Корея - 3,4%; Япония - 2,8%; АСЕАН -2,4%; Тайвань - 2,3% (рассчитано по: International..., 2022).

4 «Поверхностная» интеграция, как правило, предполагает преимущественное снижение тарифных барьеров, включающих обоюдные импортные пошлины.

таможенного союза) и во внутренней торговле России. В этом случае можно количественно оценить вероятный «предел» сокращения барьеров, являющихся, по сути, избыточными, которые сдерживают торговлю между Россией и странами Восточной Азии. При этом предполагается, что снижение данных барьеров ведет к прямо пропорциональному увеличению торговли между Россией и странами Восточной Азии.

Одним из способов определения барьеров торговых взаимодействий является оценка гравитационных моделей, на основе которых вычисляется эффект границ (McCallum, 1995; Anderson, van Wincoop, 2003), понимаемый как совокупность торгово-экономических издержек, возникающих вследствие пересечения товаром какой-либо границы (в данном случае - между национальными экономиками). Важным аспектом этой методики оценки является непосредственное получение количественной оценки барьеров, сравнительных с какими-либо торговыми взаимодействиями (в настоящем исследовании - торговля России со странами, входящими в ЕАЭС, и российская внутренняя торговля). Соответственно, более высокие значения эффекта границ указывают на сравнительно низкую интенсивность торговых взаимодействий между экономиками и наоборот. При этом принципиальным моментом является чувствительность (эластичность) замещения отечественных товаров импортными, которую необходимо количественно оценить.

Таким образом, алгоритм исследования предполагает: построение модели и оценку параметров эластичности замещения между отечественными и импортными товарами на российском рынке; построение модели и оценку влияния на внешнюю торговлю России различных параметров в рамках гравитационной модели на основе массива собранных статистических данных; оценку сравнительного эффекта границ в торговле России со странами Восточной Азии для выявления вероятного «предела» сокращения барьеров в случае «глубокой» интеграции между ними, а также других параметров (институциональные и физико-географические факторы) гравитационной зависимости в адвалорном (тарифном) эквиваленте.

МЕТОДИКА ОЦЕНКИ И ДАННЫЕ

Методика оценки. Как и в проведенном ранее исследовании (Izotov, 2021), барьеры, сдерживающие торговлю России с зарубежными странами и со странами Восточной Азии в частности, оцениваются на основе эффекта границ. В качестве теоретической модели для определения эффекта границ выступает следующее гравитационное уравнение (Anderson, van Wincoop, 2003):

где X -жспи(^тиз страны/в страну j; y. - размер экономики страны i;

y. - размер экономики страны j; уw - размер мировой экономики; P - цены в

J *

стране i, отрэжаюпще вношнегмнтгвсеороннее сопрогаэлениедтаетраны-ткспорвгрэр P - ценыссгтане j, отражающие внутреннеемногостороннее coпeoтивлeнивдля сертвы-импертера j; и - nocToeHHcyi эластичностьза-мещения wo пееорсвТлэнеси мгжду отечественными и зарубежными товарами; t - издержки (барьеры) двусторонней торговли между странами i и j.

В модели ер (^эеры двyc^e>a0рнcл торвовли о цен иваются иск t; = bijdTj, грв h, является ненаблюдэемой пепемрвшэотражающей эффект границ между странами i и j. Эффект границ оценивается как ¿»¿у =г (ó.j - фиктивная переменная, принимающая значение, равное

единице для экакого-либо признака, влияющего на торговые взаимодействия, и ноль в противном случае), d - физическое расстояние между / и j, p -эластичностьторговыхиздержекпорасстоянию.

Построение эконометрической модели на основе гравитационного уравнения (1) было выполнено на основе ряда рекомендаций (Yotov et al., 2016). Во-первых, использование панельных данных для значительного улучшения общей эффективности оценки. Во-вторых, включение в модель внутристрановой торговли наряду с торговлей с зарубежными странами. В-третьих, включение фиксированных во времени эффектов в панельные данные для экспортеров и импортеров с целью контроля ненаблюдаемого многостороннего сопротивления и любых других характеристик, которые изменяются во времени и для экспортера, и для импортера. В-четвертых, включение в модель фиксированных эффектов для торгующих пар стран, что учитывает неизменные во времени двусторонние торговые издержки (Agnosteva et al., 2014). В-пятых, оценка гравитационной зависимости на основе метода квазимаксимального правдоподобия Пуассона (Poisson Pseudo Maximum Likelihood, PPML), который позволяет избежать гетероскедастич-ности (Santos Silva, Tenreyro, 2006) и включать «нулевые» торговые потоки в панельные данные при отсутствии необходимостиих логарифмирования.

Помимо следования всем указанным рекомендациям, зависимая переменная была скорректирована на размер торгуемых между собой экономик i и j для решения проблемы эндогенности (Olivero, Yotov, 2012) и для отсутствия значимой корреляции между ошибками и регрессорами (Anderson, van Wincoop, 2003). Соответственно, зависимость (1) оценивалась методом PPML в следующем обобщенном виде:

= ехр [к -I- (1 - c)plndy + (1 - c)lnby - (1 - - (1 - o)lnP,]. (2)

У ¿У]

xij

Выражение ^ВрЯ отраждет иноенновнастт торгован между странами, много ниороннее сопроти воение (Р. Ррконтрол^уетсявфи киивованных эффектах, о ¡acHc^cPoojo^ii.^ii эависелонн эффевва грсннв ранснитывшется в рамсат

- р т Г-Ф-1

выражение ßc =й (1 — <н)1пЬу =У> — 1 = е1-!-^ — 1.

В соответствии с нлооритмос сасусящнго иссонврвснис оцсеисасмев гросочационная аттисимсснь аылапредставленавследующемвиде(3):

= ехр [ß0 + /31 In dij + ß2C0NTij + ß3 CONFLij +ß4SANCiJ + /3SRUU].

yitYjt

. ехр[/?6ЯЛЯС0-+/?7СЛ/у + + ßgJPy + ß10ASEANy + /з^Щ,- + /?12R0M/y].

. exp[Ajt + Ayt -I- Ay + Sijt

]

где x.. - экспорт страны i в страну j; y. - ВВП страны i; y. - ВВП страны j; t - время, годы; d - расстояние между i и j. Остальные переменные являются фиктивными, принимая значение, равное единице в случае наличия спризнака или нулю при его отсутствии. Первая группа фиктивных переменных относится к институциональному (CONT - сухопутная граница между странами) и геополитическим (CONFL - острое внешнеполитическое противостояние между странами; SANC - санкции, вводимые одной страной по отношению к другой) факторам. Вторая группа фиктивных переменных отражает эффект границ: RU - для торговли внутри России; EAEC - для торговли между Россией и странами, входящими в ЕАЭС; CN - для торговли между Россией и КНР (включая Гонконг1); KR - для торговли между Россией и Республикой Корея; JP - для торговли между Россией и Японией; ASEAN - для торговли между Россией и странами АСЕАН; TW - для торговли между Россией и Тайванем; ROW - для торговли между Россией и остальными странами. Факторы, изменяющиеся в динамике и по странам, контролировались включением фиксированных эффектов для экспортеров / импортеров с учетом времени - X.t и X соответственно, а прочие факторы -фиксированными эффектами для пар торгующих стран - X

Значение эластичности замещения (а) задается экзогенно, при этом в большинстве случаев в количественных оценках эффекта границ оно основывается на теоретической гравитационной модели, где принимается допущение о его постоянстве для упрощения анализа за счет гомотетичности

1 Экспорт из Гонконга в Россию, занимающий подавляющую долю в товарообороте данной территории с российским рынком, фактически представляет собой реэкспорт из КНР.

предпочтений потребителей, а его значения подбираются на диапазоне от 1 до 10. В эмпирической модели о способно отчасти потерять содержательный смысл по той причине, что при ее помощи исследователь может масштабировать размеры эффекта границ в адвалорном эквиваленте. Полученные при таком подходе оценки эффекта границ можно интерпретировать преимущественно на ординалистской шкале. По этой причине представляется важным уточнить значение а для российской экономики, что является самостоятельной задачей настоящего исследования в рамках количественных оценок эффекта границ.

При оценке эластичности замещения между отечественными и зарубежными товарами учитываются их качественные различия. С этой целью для моделирования поведения спроса в стране I на импорт может использоваться допущение Армингтона (Armington, 1969), предполагающее несовершенную конкуренцию между аналогичными товарами1, ввозимыми на рынок страны / из разных стран,ипроизводимыми товарамив стране /. Выявление значения эластичности замещения в рамках допущения Армингтона всуществляаасе твррэнапныд ароцессем оптимизации (НШЬес^, НшптеКеЮвпэрла ееа1.,НР18). Нд пераомэдапе иесреСиеель ефсее-цией нолезносви а фопмесостваснвйэватсрчнотврзатещениа ВСЕСН распределяет свои совокупные расходы между различными категориям продук-внтвтооавепсвниито саатм рюджетсым общаат

уровна цеи. В разраатасв потребиаельфсрмирует свой совокупный спрос на отечественные и импортные товары, торгуемые на национальном рынке

+ Q ) следующим образом:

где Qii - физический объем отечественного товара, потребляемого на национальном рынке; Q - физический объем импортного товара, потребляемого на национальном рынке; а - эластичность замещения в потреблении между отечественным и импортным товарами на национальном рынке; в - коэффициент при переменной, отражающий распределение в потреблении между отечественным и иностранным товарами.

На втором этапе учитывается решение потребителя, какую долю отечественных и иностранных товаров он будет потреблять при минимизации своих расходов • Ри + Q.i . Р ), максимизируя тем самым свою полезность. Для потребителямаксимизацияполезностикаксучетом бюджетных ограничений, так с минимизацией затрат подразумевается, что предельная

1 Часто с точки зрения совпадения их кодов в рамках гармонизированной системы.

(4)

норма замещения между отечественными и иностранными товарамидолж-на ревняться обратному соотношению их цен (Welsce, 2008) (5):

И_рями (5)

QU IweJ' U

гме Р - средня ценана имнортный товар та национальнмм рынке; Р.. -средняя цена на отечественный товар на национальном рынме. Для ксличн-ятвеннсй оцмнки а выражение СН) линеаризуетяя:

, /Мм , н Я \ , , /е«

lc ■

,QiiJ П1—/а V7l где e - вектор ошибок.

Дтлei принимается, что 1п ТЛсУ = c¡, ln у—Д = р, /д, = crln (-В-Д а для

wiy ve/ VI—р/

оыовлентр кратно- и долгосринного аначений с;- стрордся мидгль алтррегроа-сид с паненьнымл данным- (Ganaw;y eaal., 2003;N(mMnyH -naL, 2д1 2)по товарным группама(7-:

ап; = /(\ + /..Pnt + Мпс- + ¿t3 (7)

Qzee // отражает краткосрочное значение а, а долгосрочное значение эластичности замещения вычисдяется етопу-тщим образом: q en /-ДЧ1 — /■), поаи 0 < />2 < 1. В настоящем исследовании зависимость (7) оценивалась обобщенным методом моментов (ОММ) с использованием инструменталь-ныхпеременных1.

Данные. В качестве исходных данных для оценки зависимостей (3) и (7) была использована как международная, так и российская статистика, стоимостные показатели которой представлены в долларах США в текущих ценах. Зависимость (3) оценивалась для долгосрочного периода, охватывая 1995-2020 гг.

Размер экономик. Для зависимости (3) статистика, отражающая размер экономик России и торгующих с ней стран и экономических территорий, представлена значениями их ВВП, заимствована из базы данных МВФ.

Экспорт и торговля на национальном рынке. Источником стоимостных объемов взаимного экспорта России и зарубежных стран для зависимости (3), которые представлены в ценах ФОБ, являлась база данных ООН. Всего в панель были включены торговые взаимодействия России со 156 странами и экономическими территориями мира, на которые приходилось более 95,0% российского экспорта в среднем за рассматриваемый период. Торговля на

1 Инструментальные переменные включали лаговые значения исходных факторов, а также

динамику курса рубля к доллару США, изменения цен на сырьевые товары на мировом рынке.

национнрьном (роиоийском)аынке предатавлена пок^ателем, полученным вычитанием экспорта из стоимостного объема отгруженных товаров соб-ственномо ндоинводства1, отриженногоь оьзеданныхФСГСроссии.

Расстояния. Наибооочьрудоимким для идентификации параметром гравитационной зависимости (3) для такой протяженной в пространстве страны, как Россия, являлись физические расстояния до ее стран-партнеров2. В настоящем исследовании были использованы взвешенные значения фи-томеских рмсстооноНмеждо крупнейшими асоомерацоммиРьссииионрен-партнеров, рассчитанные на основе методологии CEPII (Mayer, Zignago, 200з)ипредставленные в аилометрах (вИ

i

/аоа/Л v/аоаЛ

ApopiJ ¿-f\popjJ

ket iei 4 J/

где popk - население агломерации к страны i; pop. - население страны i; popj - население агломерации l страны j; pop. - население страны j; dkI -расстояние между агломерациями к и l; р - эластичность торговых потоков между странами к физическому расстоянию между ними, которое корреспондирует со средним значением соответствующего коэффициента в гравитационной модели, т. е. р ~ -1 (Head, Mayer, 2002). Согласно рекомендациям (Mayer, Zignago, 2011; Anderson et al., 2014), на основе имеющихся данных по каждой торгующей стране расстояния оценивались в среднем по 20 крупнейшим агломерациям.

Фиктивные переменные. Помимо фиктивных переменных, отражающих эффект границ в торговых взаимодействиях России с зарубежными странами, в модели (3) также оценивались три параметра, отражающие институциональный и геополитические аспекты: CONT - сухопутная граница России с КНДР, КНР, Монголией, Казахстаном, Азербайджаном, Грузией, Украиной, Беларусью, Польшей, Литвой, Латвией, Эстонией, Финляндией и Норвегией; CONFL - наличие острого внешнеполитического противостояния России с Грузией (2008-2013 гг.3) и Украиной (2014-2020 гг.); SANC - санкции, вводимые в промежутке 2014-2020 гг. по отношению к России со стороны следующих стран: США, Австралия, Норвегия, страны

1 Добыча полезных ископаемых, обрабатывающие производства, обеспечение электрической энергией, газом и паром.

2 Забегая чуть вперед, следует заметить, что многочисленные попытки автора представить физические расстояния на основе сухопутных и морских транспортных путей между Россией и странами-партнерами, в том числе взвешивая их на население или размер экономик внутри страны, показали неудовлетворительные результаты в рамках оцениваемой гравитационной зависимости (3).

3 Фактически до победы в парламентских выборах Грузии партии «Грузинская мечта», не проводящей политики конфронтации во взаимоотношениях с Россией.

ЕС-28, Канада, Исландия, Албания, Черногория, Украина, Новая Зеландия, Япония, Грузия и Молдова.

Для этапа оценок, связанного с нахождением эластичности замещения в рамках зависимости (7), основными параметрами были стоимостные и объемные характеристики торговли: торговля в России отечественными товарами; импорт товаров в Россию.

Торговля отечественными товарами на российском рынке в разрезе товарных групп. Наиболее сложным аспектом формирования данных для оценки (7) являлось нахождение аналогичных с импортом торговых потоков в России, отражающих потребление отечественных товаров, имеющих при этом объемные характеристики и представленные как можно более разнообразными товарными группами. На основе имеющейся статистики отгруженной продукции России построить массив показателей для этих целей невозможно по причине отсутствия возможности разграничения конкретных товарных групп, а также отсутствия объемных характеристик. Поэтому единственным доступным источником, на основе которого (пусть в усеченном виде) можно сформировать массив отечественных товарных групп, торгуемых на национальном рынке, является статистика по формам ФСГС России №2 1-вывоз и №2 3-СБ (вывоз), отраженная в соответствии с общероссийским классификатором продукции по видам экономической деятельности (ОКПД), но требующая дополнительной корректировки. В итоге массив данных, отражающих стоимостную и объемную динамику отечественных товарных групп, торгуемых на российском рынке, включил в себя досчитанные статистические показатели ввоза и вывоза потребительских товаров и продукции производственно-технического назначения более чем за два десятилетия (1999-2020 гг.) на основе данных ФСГС России, а также отраслевой статистики.

Вначале в связи с отсутствием стоимостных объемов ввоза / вывоза товаров за 2017-2020 гг. их значения были оценены на основе информации об их физических объемах и индексах цен производителей, приведенных в базах данных ФСГС России по более чем 200 товарным группам. Далее были оценены стоимостные объемы торговли сырьевыми товарами, которые поэтапно исключались ФСГС России из статистики ввоза / вывоза1. Значения исключенных товарных групп из статистики ввоза / вывоза2 были досчитаны на основе различных источников информации, включающих отрасле-

1 Согласно Указаниям по заполнению форм федерального статистического наблюдения № 1-вывоз и № 3-СБ (вывоз), статистика ввоза и вывоза регионов России стала формироваться только продукцией переработки.

2 Добытая нефть, включая газовый конденсат - с 2004 г.; картофель, овощи, плоды и ягоды - с 2005 г.; деловая древесина, руды черных и цветных металлов - с 2011 г.

вую статистику и экспертные оценки. На основе параметров соответствия («ключей»), позволяющих привести массивы данных к сопоставимому виду, ранние значения ввоза / вывоза товаров в формате ОКПД 1 приводились к формату ОКПД 2, а некоторое количество товарных групп суммировалось друг с другом по причине последующего ведения их статистического учета исключительно в агрегированном виде.

Импорт из зарубежных стран в Россию в разрезе товарных групп. Массив показателей, характеризующих импорт в Россию из зарубежных стран, основывался на данных статистики Всемирного банка по товарным группам, отраженных в шестизначном коде гармонизированной системы (Ж). Данный массив позволил сформировать первичную базу данных по стоимостным и объемным показателям импорта в Россию в целом по зарубежным странам по каждой товарной группе гармонизированной системы для оценки зависимости (7). Для более точного отражения цен на импорт на российском рынке стоимость импортных товаров по каждой товарной группе, изначально представленная в ценах СИФ, была досчитана на размер взимаемых на российской стороне импортных пошлин, на основе их ставок, отраженных до 2012 г. в Таможенном тарифе России, далее - в Едином Таможенном тарифе ЕАЭС.

Следует заметить, что с точки зрения имеющихся массивов статистических данных эластичность замещения между отечественными и зарубежными товарами на национальном рынке может оцениваться на макро- («макроэластичность» (Bajzik et а1., 2019) или на микроуровне («микроэластичность» (Ва^геп et а1., 2010). «Макроэластичность» замещения предполагает, что вариации различных зарубежных товаров объединены в единый агрегат, представляющий собой суммарный импорт. Соответственно, «микроэластичность» замещения основывается на различиях характеристик товаров между странами-импортерами в рамках одной товарной группы. Несмотря на то, что расчет эластичности замещения на основе макроданных может занижать ^ееш^а et а1., 2018) значения о, тем не менее оценка «макроэластичности» замещения является более доступной с точки зрения наличия статистических данных. Имеющаяся статистика импорта в Россию по товарным группам, отраженная в базе данных Всемирного банка, позволяет сформировать итоговый массив по стоимостным и объемным показателям импорта только в целом по зарубежным странам. Это означает возможность получить только значения «макроэластичности» замещения между отечественными и зарубежными товарами на российском рынке.

Далее для построения единого массива, позволяющего соотносить объемные и ценовые показатели, которые были вычислены исходя из имеющейся стоимости и физического объема по каждой товарной группе, стоимост-

ные и оЛърмнычпАкотатели импор та вРосвиюо разрезегасмАнизоров анной системы пошеитосначноо' коду были приведены в соответствие с кодами ОКПД 21, насчитывая в итоге более ста товарных групп. Суммарная стоимость импортных товаров, представленная в имеющемся массиве данных, составила около 40,0"% от стоимостпого рбъ ема использованных для оценки групп импорта товаров, от4аженного в гармонизированной системе2. Поскольку для оценки эластичности замещения используются относительные цены, налог на добавленную стоимость не включался в цены отечественных и зарубежных товаров, так как в данном случае он является избыточной над-бав кой.

РЕЗУЛЬТАМЫ ОЦЕНКО

На первом этапе исследования зависимость (7) быта оценена ОММ как динамическая панель с использованием инструментальных переметных. В ходе расчетов былт обскружено, что определенная часть товарных групп существенно занлраеа зоаченле элсскичности замещения, что является, в рамках используемоЕ мод ели (3), эритичным для полученвга оценок эффекта границ в адвалорном эквиваленте, поскольку завышается его масштаб.Поэ-тому в ходе построения линейных регрессий на основе метода наименьших коадратвв дло каяодоо товарной группы иоисходного маосиса для получения сааоиетичесоизнечимвюоценоо алертичностп заиопреносбыри исксюче-оп1 т^1снрес оевары,а вбщнокооочество оовасныхгрупп ]в маесиве составило 73 едззнпцы. РПосколы^ н модвлз ориоонялиаолаясввые значения, полу-зоннинеооАнки охвацывяли период 2003-2020 гг. В итоге были получены статисточески андчимые оценки, что позволило вычислить для России дол-госрочнде агрогираваеное знччение эластичности замещвная между отечественными и импортными товарами на национальном рынке (табл. В).

Расчеты показали, что эластичность замещения в долгосрочном периоде (0в/(1 4 /0н ~ 3) превышай значение данного показателя для краткосрочно-грпоАиода(0?в ~ 1,3) более чем в два раза. Данное обстоятельство указывает на увеличение чувствительности российских потребителей к динамике сравнительного уровня цен в процессе выбора между отечественными и импортными товарами в долгосрочном периоде. Полученное долгосрочное значение эластичности замещения соответствует интервалу ранее полученных различными авторами оценок данного показателя для России - от 1,6 до

1 Перевод показателей из одной классификации в другую проводился на основе соответствующих «ключей»: (Соответствие..., 2022).

2 Корректировке был подвержен импорт в рамках следующих двоичных кодов Ш: 01, 05, 06, 08, 12-14, 30, 33, 35-38, 43, 45, 46, 49, 52, 53, 55, 56, 66, 67, 71, 74-83, 88-90, 92, 93, 95-97.

5,1 (Bajzik et al., 2019). Таким образом, рассчитанное долгосрочное значение о будет использовано для дальнейших оценок параметров гравитационной модели (3) в адвалорном эквиваленте.

Таблица 1

Значения коэффициентов регрессии модели (7)

Table 1

Values of regression coefficients of the model (7)

Показатель в s.e.

рп1 (отношение цены отечественных товаров к цене импорта на российском рынке) 1,31* 0,005

дп11 (отношение объема импорта к объему отечественных товаров на российском рынке, лаг - один год) 0,52* 0,001

р-значение (./-статистики) 0,40 -

Число наблюдений 1314 -

Примечания. * - р < 0,01. в - коэффициент при регрессоре, s.e. - стандартная ошибка. Оценки полученных фиксированных эффектов для времени (годы) не приводятся для лаконичности изложения. Автокорреляция учитывается в форме расчета Уайта.

Источник: расчеты автора.

На втором этапе исследования была оценена модель (3), и на ее основе были получены значения эффекта границ в торговле России со странами Восточной Азии в адвалорном эквиваленте. В соответствии с ранее сформулированными задачами исследования, по причине поддержания низких значений эффекта границ, эталоном для сравнительной оценки издержек являются два показателя - торговля внутри России (ЯЦ) и торговля России со странами ЕАЭС (ЕАЕС). Поэтому данные параметры были исключены из числа фиктивных переменных, а значения остальных переменных, отражающих эффект границ, являются сравнительными по отношению к совокупным издержкам в торговле России со странами, входящими в ЕАЭС, и во внутренней торговле России, что, как предполагается, является эталоном для «глубокого» интеграционного формата, в котором российская сторона принимает участие.

Иначе говоря, торговля России на отечественном рынке и со странами ЕАЭС отличается большей интенсивностью по сравнению с другими зарубежными странами, что будет использовано в качестве базовой величины. Несмотря на исключение этих параметров, значения остальных фиктивных переменных, включающих в себя институциональный и геополитические факторы, не изменились. В итоге были получены статистически значимые коэффициенты модели, что позволило оценить адвалорный эквивалент коэффициентов при фиктивных переменных (3) (табл. 2).

Таблица 2

Значения коэффициентов регрессии модели (3)

Table 2

Values of the regression coefficients of the model (3)

Показатель ß s.e. Адвалорный эквивалент, %

ln d (расстояние) -1,26* 0,06 -

CONT (сухопутная граница) 0,82* 0,18 -33

CONFL (военно-политическое противостояние) -1,17* 0,23 79

SANC (санкции) -0,25* 0,06 14

CN (торговля между Россией и КНР, включая Гонконг) -1,23* 0,18 84

KR (торговля между Россией и Республикой Корея) -1,41* 0,24 102

JP (торговля между Россией и Японией) -1,60* 0,25 122

ASEAN (торговля между Россией и странами АСЕАН) -1,52* 0,24 113

TW (торговля между Россией и Тайванем) -1,25* 0,25 86

ROW (торговля между Россией и остальными странами) -0,48* 0,17 27

Константа -21,93* 0,51 -

Pseudo log-likelihood -5,1e-9 - -

Pseudo R2 0,86 - -

Число наблюдений 8138 - -

Примечания. * - p < 0,01. в - коэффициент при регрессоре, s.e. - стандартная ошибка. Оценки полученных фиксированных эффектов не приводятся для лаконичности изложения. Автокорреляция учитывается в форме расчета Ньюи - Веста.

Источник: расчеты автора.

Полученные оценки свидетельствуют об ожидаемом негативном влиянии физического расстояния на торговлю России с зарубежными странами. Относительное сокращение расстояния между Россией и зарубежной страной на 1 п. п. способствовало увеличению товарооборота с ней по сравнению с другими странами почти на 1,3 п. п. Это подтверждается ориентацией внешней торговли России на сравнительно близких рынках: европейских странах, странах СНГ и крупнейших экономиках СВА.

Фактор наличия сухопутной границы способствовал увеличению торговли России с соседними странами в 1,3 раза (e0,82-1), что является эквивалентным снижению на 33 п. п. совокупных издержек в адвалорном эквиваленте по сравнению с взаимодействиями с другими странами. Эта оценка соотносится со значениями влияния данного фактора на торговлю в других странах АТР (Lee, Bae, 2013). При этом, как предполагается, положительное влияние фактора совместной государственной границы для России могло быть еще большим по сравнению с другими странами. Вероятно, административно-политическая централизация России, сковывающая полноценное участие в торгово-экономических взаимодействиях с приграничными странами, способна существенно сдерживать положительное влияние фактора наличия совместной границы с зарубежными странами. Развитие пригра-

ничного сотрудничества в России также было заторможено по причине реанимации некоторых реально и латентно существовавших территориальных конфликтов на постсоветском пространстве. Проявление данных причин, по всей видимости, было связано со структурными особенностями российской экономики, связанными с централизацией высокой природной ренты, существенно демотивировав российское руководство и бизнес в поиске альтернативных источников экономического роста в опоре на приграничное сотрудничество, в том числе за счет создания расширенных зон свободной торговли (за исключением Белоруссии и Казахстана) с крупными и близкими рынками, которыми могли бы стать страны ЕС и КНР, а также прочие территориально близкие экономики.

Расчеты показали, что проявление геополитических факторов негативно отражалось на торговле России с зарубежными странами. Причем негативное влияние этих факторов на российскую внешнюю торговлю затрагивало в тот или иной период времени большинство стран, с которыми Россия имеет совместную сухопутную границу. Введенные с середины 2010-х гг. торгово-экономические санкции к России, а также «зеркальные» антисанкции с российской стороны к ряду стран способствовали снижению взаимной торговли между ними в 0,2 раза (е~0,25-1), что соотносимо с увеличением на 14 п. п. размера средневзвешенной пошлины на импорт.

Соответственно, в период острого внешнеполитического противостояния России с обозначенными выше странами постсоветского пространства торговля с ними сокращалась в 0,7 раза (е-117-1), что эквивалентно надбавке в 79 п. п. к совокупным издержкам двусторонних взаимодействий. Дополнительное исследование показало, что в результате такого рода противостояния наращивание барьеров главным образом затронуло импортные потоки в Россию из обозначенных стран.

Прежде чем перейти к анализу эффекта границ России со странами Восточной Азии, необходимо заметить сравнительно высокую интенсивность российской торговли со странами остального мира, эффект границ с которыми превышал барьеры в торговле России в рамках национальной экономики, и со странами ЕАЭС только на 27%. Данное обстоятельство объясняется тем, что к остальным странам относятся крупнейшие торговые партнеры России (страны ЕС, Турция, Швейцария, некоторые страны постсоветского пространства и т. д.), эффект границ с которыми для российской экономики не являлся высоким, особенно до 2014 г.

Что касается сравнительного эффекта границ в торговых взаимодействиях России непосредственно со странами Восточной Азии, то его значения указали на большую интенсивность торговли российской экономики с китайской по сравнению с другими странами данного субглобального региона

мира. Так, превышение барьеров для России с Китаем и Гонконгом над барьерами российской торговли в рамках национальной экономики и со странами ЕАЭС составило 84%. Вероятно, сравнительно низкий эффект границ России с китайским рынком указывает на формирующуюся долгосрочную тенденцию. На быстрорастущий китайский рынок стало ориентироваться большинство реализуемых в азиатской части России сырьевых проектов, что потребовало постепенного создания и расширения транспортно-тран-зитной инфраструктуры для вывоза таких товаров в Китай. Также на китайской территории размещены производственные мощности, возведенные за счет инвестиций из развитых стран мира, в том числе из АТР. Российский бизнес в таких условиях был вынужден считаться с результатами вертикальной торговли в АТР1, в рамках которой компании из развитых стран производили продукцию на территории КНР и ввозили ее, в свою очередь, на российский рынок.

С точки зрения оцененных значений эффекта границ менее интенсивной, по сравнению с КНР, была торговля России с двумя другими странами СВА: с Республикой Корея - 102% и Японией - 122%. В связи с наличием высоких импортных пошлин на ряд товаров, ввозимых на российский рынок, бизнес-структуры из Республики Корея и Японии реализовали ряд инвестиционных проектов на территории России, связанных с промышленной сборкой транспортных средств, а также выпуском других менее сложных товаров для возможного сохранения доли на рынке таможенного союза. С одной стороны, это обстоятельство способствовало некоторому наращиванию импорта промежуточных товаров из данных экономик и из третьих стран (ЕС, Турция, КНР), с другой стороны, экспорт в Россию готовой продукции из этих стран СВА сдерживался. Также японская и южнокорейская готовая продукция преимущественно производилась на предприятиях с прямым капиталом из данных стран СВА на территории КНР. Соответственно, импорт из Китая в Россию отчасти включал в себя такую продукцию. К факторам, сдерживающим интенсификацию торговых взаимодействий России с Японией, также можно отнести ужесточение правил на экспорт российских сырьевых товаров, в частности, необработанной древесины с 2009 г., большая доля которой на японском рынке была постепенно замещена поставками аналогов из других стран АТР.

Несмотря на особые политические отношения России с одной из ключевых стран АСЕАН - Вьетнамом, а также на создание зоны свободной

1 Общая либерализация внешнеэкономической деятельности, а также снижение транспортных издержек вследствие увеличения масштабов контейнерных перевозок способствовали, с одной стороны, перемещению корпорациями производства массовых товаров в развивающиеся страны с трудоизбыточными экономиками, с другой - активизации торговых взаимодействий между странами АТР за счет внутрифирменных товарообменов.

торговли между данной страной и странами ЕАЭС в 2017 г., сравнительный эффект границ в торговле России со странами АСЕАН составил 113% по отношению к российской торговле в рамках национальной экономики и со странами таможенного союза. Страны АСЕАН являются территориально наиболее удаленными от России, поэтому заметная часть торговли с ними, особенно касающаяся импорта, приходится на авиаперевозки. Дополнительное исследование показало, что главным генератором барьеров в торговле России со странами АСЕАН являлись именно импортные потоки из данной группы стран на российский рынок, которые, в свою очередь, облагались относительно высокими импортными пошлинами.

Сравнительно низкие значения эффекта границ были обнаружены для российско-тайваньской торговли - 86%, которые поддерживались, как показала дополнительная оценка, наращиванием поставок сырьевых товаров из восточной части России на Тайвань. При этом тайваньская сторона, экономика которой характеризовалась более узкой и специфичной специализацией промышленного производства, не проявляла заметных инициатив по инвестированию в Россию для целей конкуренции и удержания определенной доли в той или иной части потребительского рынка ЕАЭС, в отличие от Республики Корея и Японии. По этой причине данный уровень эффекта границ можно признать своего рода «нормальной величиной» для торговых взаимодействий России со странами Восточной Азии по отношению к барьерам российской торговли в рамках национальной экономики и со странами ЕАЭС.

В случае выравнивания интенсивности торговли между Россией и странами Восточной Азии до «эталонного» уровня «глубокой» интеграции, который был указан выше, в качестве максимального значения диапазона увеличения товарооборота российской экономики с рассмотренными вос-точноазиатскими странами может выступить сокращение уровней барьеров, количественно идентифицированных в полученных оценках эффекта границ (табл. 2). Вследствие нивелирования совокупных барьеров между Россией и странами Восточной Азии долгосрочный потенциал наращивания взаимной торговли будет различаться в зависимости от географической направленности таких товаропотоков: от 84% в случае взаимодействий с КНР и до 122% - с Японией.

При этом необходимо сделать одно важное уточнение. В рамках «глубокой» интеграции важным аспектом является взаимность снижения барьеров. Дополнительные оценки показали1, что во взаимодействиях России с такими странами / группами стран Восточной Азии, как Республика Ко-

1 На основе модели (3) были оценены гравитационные зависимости для экспортных и импортных потоков.

рея, Япония, Тайвань и АСЕАН, основным источником торговых издержек в рамках анализируемого периода времени являлись барьеры для импорта продукции из этих экономик на российский рынок, при этом российские сырьевые товары, ввозимые на рынки данных стран, практически не облагались импортными пошлинами1. Говоря иначе, российская сторона способна самостоятельно снижать барьеры торгово-экономических взаимодействий с данными странами для наращивания товарооборота с ними и диверсификации импортных поставок в рамках адаптационной стратегии.

С экономикой Китая наоборот: барьеры в российско-китайской торговле генерируются главным образом на рынке КНР, то есть по отношению к экспорту из России, объясняя 2/3 полученного значения эффекта границ (издержек) между странами, тем самым подтверждая результаты проведенного ранее исследования (Izotov, 2021). В отличие от других развитых стран Восточной Азии, Китай практикует взимание импортных пошлин с ввозимых на китайскую территорию российских сырьевых товаров, а также характеризуется высокими барьерами межрегиональных торгово-экономических взаимодействий. Безусловно, КНР является крупнейшим рынком в Восточной Азии, имеющим заметный потенциал для расширения товарооборота с Россией, однако внешнеэкономическая политика Китая консервативна, не предполагая реализации проекта «глубокой» интеграции в субглобальном контексте (формат «Всестороннее региональное экономическое партнерство» относится к «поверхностной» интеграции), ограничиваясь в целом снижением исключительно тарифных барьеров и реализацией проекта «Один пояс - один путь», который, при исключении политической составляющей, представляет собой, по сути, выдачу связанных кредитов развивающимся странам с высокими рисками для инвестирования2.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

С середины 1990-х до конца 2010-х гг. Россия значительно увеличила товарооборот с зарубежными странами, что позволило ей значительно увеличить доходы и нарастить потребление за счет массового экспорта сырьевых товаров. Рост потребления в России во многом стимулировался импортом, который был эластичен по отношению к отечественным товарам, указывая на заметное влияние ценового фактора во взаимодействиях российской эко-

1 За исключением некоторых развивающихся стран АСЕАН, на которые приходилась мизерная доля российских поставок за рубеж.

2 Эти связанные кредиты предоставляются с целью создания в данных странах преимущественно объектов инфраструктуры, частично представляя собой прямые вложения в активы на рисковых рынках.

номики с глобальной и на то, что российская экономика в долгосрочном периоде сформировалась как открытая система.

По вполне объективным причинам Россия долгое время осуществляла привязку своей экономики к европейскому рынку. Однако впоследствии, во многом из-за отсутствия прогресса в расширении экономических связей и политических разногласий с европейскими странами, в 2010-е гг.1 российское руководство стало продвигать интеграционный проект с некоторыми постсоветскими экономиками, а также стремиться сблизиться со странами АТР, не проявляя при этом интеграционных инициатив с ними, стремясь к диверсификации политических и экономических связей в пользу стран Восточной Азии, на долю которых, в том числе в результате данных мер, к 2020 г. приходилась почти треть российского внешнего товарооборота.

Полученные оценки гравитационной зависимости подтвердили процесс расширения внешней торговли России в пользу близких рынков за счет сравнительно низких транспортных издержек. При этом санкционные ограничения (2014-2020 гг.) и внешнеполитические противостояния с рядом стран постсоветского пространства заметно лимитировали расширение торговли России с зарубежными рынками. Если введенные санкции увеличили обоюдные издержки в торговле России с соответствующими странами на 14%, то внешнеполитические противостояния были эквивалентны увеличению таких издержек на 79%. Несмотря на то, что негативное влияние геополитических факторов на торговлю затронуло большинство стран, с которыми Россия граничит, оценка указала на положительное воздействие наличия сухопутной границы с зарубежными странами на внешний товарооборот российской экономики, способствуя снижению на 33% издержек в адвалорном эквиваленте по сравнению с взаимодействиями с другими странами за счет, прежде всего, экономии на логистических издержках. Данное обстоятельство может быть объяснено перераспределением внешнеторговых потоков России в 2010-е гг. в пользу китайской экономики и отчасти стран ЕАЭС, выполняющих в том числе посреднические функции при взаимодействии российского бизнеса со странами ЕС и с КНР.

Расчет сравнительной интенсивности внешней торговли России со странами Восточной Азии по отношению к рынку стран ЕАЭС и внутренней торговле указал на заметную избыточность барьеров во взаимодействиях российской экономики с данной группой стран. Если отталкиваться от того, что оцененные барьеры являются возможностями для наращивания торговли в результате их нивелирования, то это можно расценивать как наличие у России значительного сравнительного торгово-экономического потенциала

1 Особенно во второй половине 2010-х гг., что было связано с санкционными ограничениями к российской экономике.

для «глубокой» интеграции со странами Восточной Азии, который тем не менее дифференцирован по ключевым экономикам: для торговли с Китаем - 84%; с Тайванем - 86%; с Республикой Корея - 102%; со странами АСЕАН - 113%; с Японией - 122%. Тем не менее в случае сокращения данных издержек в торгово-экономических взаимодействиях России с Китаем российская экономика может нарастить товарооборот с этой страной значительно больше, чем с другими странами Восточной Азии по причине несопоставимо более высокой доли китайской экономики во внешнем товарообороте России. Значения оценок эффекта границ подтверждают большую интенсивность торговли российской экономики с китайской по сравнению с другими восточноазиатскими странами, указывая на долгосрочную ориентацию рынка России на Китай. Возможно, что при этом высокая интенсивность торговых взаимодействий России с европейскими странами будет постепенно ослабевать.

Важным аспектом при сближении экономик является взаимное стремление сторон (стран) при снижении обоюдных барьеров. Если с Японией, Республикой Корея и странами ЮВА российская сторона способна в одностороннем порядке снижать барьеры торгово-экономических взаимодействий для наращивания торговли с ними, то при взаимодействии России с экономикой Китая барьеры в двусторонней торговле генерируются главным образом на рынке КНР, то есть по отношению к экспорту из России, указывая потенциально на определенные трудности для российской стороны.

Действительно, у России имеется заметный потенциал для расширения торговли с ключевыми экономиками Восточной Азии, а относительно выгодное территориальное расположение России как кратчайшего сухопутного моста между странами Европы и АТР могло бы положительно повлиять на расширение такого рода взаимодействий. При этом барьеры во взаимодействиях между Россией и странами Восточной Азии могут заметно возрасти в связи с широкомасштабными текущими дополнительными санкциями к российской экономике, примененными в начале 2022 г. Риски, связанные с возможностью пролонгации и расширения экономических санкций, в том числе вторичных, создают значительные препятствия для торгово-экономических взаимодействий с российским рынком для большинства стран Восточной Азии и наоборот. Республика Корея и Япония выступили с инициативой лишения России статуса наиболее благоприятствующей нации в рамках ВТО, увеличивая пошлины на ввоз российских товаров, и наряду с Тайванем постепенно вводят запреты на экспорт в Россию критически необходимых инвестиционных и инновационных товаров. В ситуации, предполагающей значительные скидки к цене экспорта сырьевых товаров из России, последующее снижение цен на них на мировом рынке грозит нарастанием

негативных эффектов от монопсонии для российской экономики в условиях привязки к рынку КНР. Наращивание параллельного импорта и рост транспортных тарифов значительно усложнят и удорожат логистику поставок на российский рынок, что неизбежно приведет к нарастанию общих издержек во взаимодействиях России с глобальной экономикой и с экономикой стран Восточной Азии в частности.

Наряду с возможным расширением практик импортозамещения в России обозначенные внешние ограничения способны существенно негативно повлиять на доходы в национальной экономике, представляя собой наглядный пример отрицательной реакции на ограничительные меры как эндогенного, так и экзогенного свойства для относительно открытой экономической системы, тесно встроенной до текущих событий в глобальную и субглобальную специализацию (Изотов, 2022). В случае сохранения таких тенденций российская экономика, по всей видимости, будет развиваться по обратной спирали: от нарастания выгод, связанных с открытостью, до накопления издержек в силу нарастания внешнеэкономической изоляции.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Изотов Д.А. Издержки и потенциал торгово-экономических взаимодействий между Россией и мегаформатами Азиатско-Тихоокеанского региона // Регионалистика. 2022. Т. 9. № 3. С. 5-21. http://dx.doi.Org/10.14530/reg.2022.3.5 Изотов Д.А. Либерализация торговли между Россией и Восточной Азией // Пространственная экономика. 2015. № 4. С. 75-97. https://dx.doi.org/10.14530/se.2015A075-097

Кнобель А.Ю., Чокаев Б.В. Оценка последствий создания зон свободной торговли России с азиатскими странами / SSRN. 2013. 89 с. https://doi.org/10.2139/ssrn.2341353 Минакир П.А. Ожидания и реалии политики «поворота на Восток» // Экономика региона. 2017. Т. 13. Вып. 4. С. 1016-1029. https://dx.doi.org/10.17059/2017-4-4 Соответствие кодов ОКПД 2 и ТН ВЭД. 2022. URL: https://vinculum.ru/sertifikatsiya/

sootvetstvie-kodov-okpd2-i-tn-ved (дата обращения: май 2022). Agnosteva D., Anderson J.E., Yotov Y.V. Intra-National Trade Costs: Measures and Aggregation / NBER. Working Paper. No. 19872. 2014. 49 с. URL: http://www.nber. org/papers/w19872.pdf (дата обращения: май 2022). Anderson J.E., Milot C.A., Yotov Y.V How Much Does Geography Deflect Services Trade? Canadian Answers // International Economic Review. 2014. Vol. 55. Issue 3. Pp. 791818. https://doi.org/10.1111/iere.12071 Anderson J.E., van Wincoop E. Gravity with Gravitas: A Solution to the Border Puzzle // American Economic Review. 2003. Vol. 93. No. 1. Pp. 170-192. https://doi. org/10.1257/000282803321455214 Armington P. A Theory of Demand for Products Distinguished by Place of Production // Internationally Monetary Fund Staff Paper. 1969. Vol. 16. Pp. 159-176. https://doi. org/10.2307/3866403

Bajzik J., HavranekT., IrsovaZ., Schwarz J. The Elasticity of Substitution between Domestic and Foreign Goods: A Quantitative Survey / Czech National Bank. Working Papers.

2019/12. 2019. URL: https://www.cnb.cz/export/sites/cnb/en/economic-research/. galleries/research_ publications/cnb_wp/cnbwp_2019 _12.pdf (дата обращения: май 2022).

Balistreri E.J., Al-Qahtani A., Dahl C.A. Oil and Petroleum Product Armington Elasticities: A New-Geography-of-Trade Approach to Estimation // The Energy Journal. 2010. Vol. 31. Issue 3. Pp. 167-179. https://doi.org/10.5547/ISSN0195-6574-EJ-Vol31-No3-9

Feenstra R.C., Luck P., Obstfeld M., Russ K.N. In Search of the Armington Elasticity // The Review of Economics and Statistics. 2018. Vol. 100. Issue 1. Pp. 135-150.

Galloway M.P., McDaniel C.A., Rivera S.A. Short-Run and Long-Run Industry-Level Estimates of U.S. Armington Elasticities // North American Journal of Economics and Finance. 2003. Vol. 14. Issue 1. Pp. 49-68. https://doi.org/10.1016/S1062-9408(02)00101-8

Head K., Mayer T. Illusory Border Effects: Distance Mismeasurement Inflates Estimates of Home Bias in Trade / CEPII. Working Paper. No. 2002-01. 2002. 32 p. URL: http:// www.cepii.fr/PDF_PUB/wp/2002/wp2002-01.pdf (дата обращения: май 2022).

Hillberry R.H., Hummels D. Trade Elasticity Parameters for a Computable General Equilibrium Model // Handbook of Computable General Equilibrium Modeling. 2013. Vol. 1. Pp. 1213-1269. https://doi.org/10.1016/B978-0-444-59568-3.00018-3

International Merchandise Trade / UNCTADStat. 2022. URL: https://unctadstat.unctad.org/ wds/ReportFolders/reportFolders.aspx?sCS_ChosenLang=en (дата обращения: май 2022).

Izotov D.A. Trade Barriers between Chinese Provinces and Russia // Regional Research of Russia. 2021. Vol. 11. Issue 2. Pp. 230-243. https://dx.doi.org/10.1134/ S2079970521020052

Lee W., Bae C. Regional Borders and Trade in Asia / KIEP Research Paper. Working Papers 13-03. 2013. 48 p. http://dx.doi.org/10.2139/ssrn.2335905

Mayer T., Zignago S. Market Access in Global and Regional Trade / CEPII. Working Paper. No. 2005-02. 2005. 42 p.URL: http://www.cepii.fr/PDF_PUB/wp/2005/wp2005-02.pdf (дата обращения: май 2022).

Mayer T., Zignago S. Notes on CEPII's Distances Measures: The GeoDist Database / CEPII. Working Paper. No. 2011-25. 2011. 12 p. https://doi.org/10.2139/ssrn.1994531

McCallum J. National Borders Matter: Canada-U.S. Regional Trade Patterns // American Economic Review. 1995. Vol. 85. Issue 3. Pp. 615-623.

Nimenya N., Ndimira P.-F., de Frahan B.H. Tariff Equivalents of Nontariff Measures: The Case of European Horticultural and Fish Imports from African Countries // Agricultural Economics. 2012. Vol. 43. Issue 6. Pp. 635-653. https://doi.org/10.1111/j.1574-0862.2012.00609.x

Olivero M.P., Yotov Y.V. Dynamic Gravity: Endogenous Country Size and Asset Accumulation // Canadian Journal of Economics. 2012. Vol. 45. Issue 1. Pp. 64-92. https://doi.org/10.1111/j.1540-5982.2011.01687.x

Petri P.A., PlummerM.G., Zhai F. The TPP, China and the FTAAP: The Case for Convergence // New Directions in Asia-Pacific Economic Integration / Edited by G. Tang, P. A. Petri. Honolulu: East-West Center, 2014. Pp. 78-92.

Rasoulinezhad E., Taghizadeh-Hesary F., Yoshino N. Assessment of Trade Integration Patterns between the Russian Federation and East Asian Economies Using Panel-Gravity Framework / ADBI. Working Paper. No. 1044. 2019. 13 p. URL: https:// www.adb.org/publications/trade-integration-patterns-russian-federation-east-asian-economies (дата обращения: май 2022).

Santos Silva J., Tenreyro S. The Log of Gravity // Review of Economics and Statistics. 2006. Vol. 88. Issue 4. Pp. 641-658. https://doi.org/10.1162/rest.88.4.641

Welsch H. Armington Elasticities for Energy Policy Modeling: Evidence from Four European Countries // Energy Economics. 2008. Vol. 30. Issue 5. Pp. 2252-2264. https://doi.org/10.1016/j.eneco.2007.07.007 Yotov Y.V., Piermartini R., Monteiro J.-A., Larch M. An Advanced Guide to Trade Policy Analysis: The Structural Gravity Model / United Nations; World Trade Organization. 2016. 142 p. https://doi.org/10.30875/abc0167e-en

REFERENCES

Agnosteva D., Anderson J.E., Yotov Y.V. Intra-National Trade Costs: Measures and Aggregation. NBER. Working Paper. No. 19872, 2014, 49 p. Available at: http://www. nber.org/papers/w19872.pdf (accessed May 2022).

Anderson J.E., Milot C.A., Yotov Y.V. How Much Does Geography Deflect Services Trade? Canadian Answers. International Economic Review, 2014, vol. 55, issue 3, pp. 791818. https://doi.org/10.1111/iere.12071

Anderson J.E., van Wincoop E. Gravity with Gravitas: A Solution to the Border Puzzle. American Economic Review, 2003, vol. 93, no. 1, pp. 170-192. https://doi. org/10.1257/000282803321455214

Armington P. A Theory of Demand for Products Distinguished by Place of Production. Internationally Monetary Fund Staff Paper, 1969, vol. 16, pp. 159-176. https://doi. org/10.2307/3866403

Bajzik J., Havranek T., Irsova Z., Schwarz J. The Elasticity of Substitution between Domestic and Foreign Goods: A Quantitative Survey. Czech National Bank. Working Papers. 2019/12, 2019. Available at: https://www.cnb.cz/export/sites/cnb/en/economic-research/.galleries/research_ publications/cnb_wp/cnbwp_2019 _12.pdf (accessed May 2022).

Balistreri E.J., Al-Qahtani A., Dahl C.A. Oil and Petroleum Product Armington Elasticities: A New-Geography-of-Trade Approach to Estimation. The Energy Journal, 2010, vol. 31, issue 3, pp. 167-179. https://doi.org/10.5547/ISSN0195-6574-EJ-Vol31-No3-9

Compliance with OKPD 2 and HS Codes. 2022. Available at: https://vinculum.ru/ sertifikatsiya/sootvetstvie-kodov-okpd2-i-tn-ved (accessed May 2022). (In Russian).

Feenstra R.C., Luck P., Obstfeld M., Russ K.N. In Search of the Armington Elasticity. The Review of Economics and Statistics, 2018, vol. 100, issue 1, pp. 135-150.

Gallaway M.P., McDaniel C.A., Rivera S.A. Short-Run and Long-Run Industry-Level Estimates of U.S. Armington Elasticities. North American Journal of Economics and Finance, 2003, vol. 14, issue 1, pp. 49-68. https://doi.org/10.1016/S1062-9408(02)00101-8

Head K., Mayer T. Illusory Border Effects: Distance Mismeasurement Inflates Estimates of Home Bias in Trade. CEPII. Working Paper. No. 2002-01, 2002, 32 p. Available at: http://www.cepii.fr/PDF_PUB/wp/2002/wp2002-01.pdf (accessed May 2022).

Hillberry R.H., Hummels D. Trade Elasticity Parameters for a Computable General Equilibrium Model. Handbook of Computable General Equilibrium Modeling, 2013, vol. 1, pp. 1213-1269. https://doi.org/10.1016/B978-0-444-59568-3.00018-3

International Merchandise Trade. UNCTADStat, 2022. Available at: https://unctadstat. unctad.org/wds/ReportFolders/reportFolders.aspx?sCS_ChosenLang=en (accessed May 2022).

Izotov D.A. Trade Liberalization between Russia and East Asian Countries. Prostranstven-naya Ekonomika = Spatial Economics, 2015, no. 4, pp. 75-97. https://dx.doi. org/10.14530/se.2015.4.075-097 (In Russian).

Izotov D.A. Costs and Potential of Trade Between Russia and Countries of Asia-Pacific Mega-Regional Trade Agreements. Regionalistica [Regionalistics], 2022, vol. 9, no. 3, pp. 5-21. http://dx.doi.org/10.14530/reg.2022.3.5 (In Russian). Izotov D.A. Trade Barriers between Chinese Provinces and Russia. Regional Research of Russia, 2021, vol. 11, issue 2, pp. 230-243. https://dx.doi.org/10.1134/ S2079970521020052

Knobel A.Yu., Chokaev B.V. Assessment of the Consequences of the Creation of a Free Trade Zone of Russia with Asian Countries. SSRN, 2013, 89 p. https://doi.org/10.2139/ ssrn.2341353 (In Russian). Lee W., Bae C. Regional Borders and Trade in Asia. KIEP Research Paper. Working Papers

13-03, 2013, 48 p. http://dx.doi.org/10.2139/ssrn.2335905 Mayer T., Zignago S. Market Access in Global and Regional Trade. CEPII. Working Paper. No. 2005-02, 2005, 42 p. Available at: http://www.cepii.fr/PDF_PUB/wp/2005/ wp2005-02.pdf (accessed May 2022). Mayer T., Zignago S. Notes on CEPII's Distances Measures: The GeoDist Database. CEPII.

Working Paper. No. 2011-25, 2011, 12 p. https://doi.org/10.2139/ssrn.1994531 McCallum J. National Borders Matter: Canada-U.S. Regional Trade Patterns. American

Economic Review, 1995, vol. 85, issue 3, pp. 615-623. Minakir P.A. 'Turn to the East' Policy: Expectations and Reality. Ekonomika Regiona = Economy of Region, 2017, vol. 13, issue 4, pp. 1016-1029. https://dx.doi. org/10.17059/2017-4-4 (In Russian). Nimenya N., Ndimira P.-F., de Frahan B.H. Tariff Equivalents of Nontariff Measures: The Case of European Horticultural and Fish Imports from African Countries. Agricultural Economics, 2012, vol. 43, issue 6, pp. 635-653. https://doi.org/10.1111/j.1574-0862.2012.00609.x

Olivero M.P., Yotov Y.V. Dynamic Gravity: Endogenous Country Size and Asset Accumulation. Canadian Journal of Economics, 2012, vol. 45, issue 1, pp. 64-92. https://doi.org/10.1111/j.1540-5982.2011.01687.x Petri P.A., Plummer M.G., Zhai F. The TPP, China and the FTAAP: The Case for Convergence. New Directions in Asia-Pacific Economic Integration. Edited by G. Tang, P.A. Petri. Honolulu: East-West Center, 2014, pp. 78-92. Rasoulinezhad E., Taghizadeh-Hesary F., Yoshino N. Assessment of Trade Integration Patterns between the Russian Federation and East Asian Economies Using Panel-Gravity Framework. ADBI. Working Paper. No. 1044, 2019, 13 p. Available at: https:// www.adb.org/publications/trade-integration-patterns-russian-federation-east-asian-economies (accessed May 2022). Santos Silva J., Tenreyro S. The Log of Gravity. Review of Economics and Statistics, 2006,

vol. 88, issue 4, pp. 641-658. https://doi.org/10.1162/rest.88.4.641 Welsch H. Armington Elasticities for Energy Policy Modeling: Evidence from Four European Countries. Energy Economics, 2008, vol. 30, issue 5, pp. 2252-2264. https:// doi.org/10.1016/j.eneco.2007.07.007 Yotov Y.V., Piermartini R., Monteiro J.-A., Larch M. An Advanced Guide to Trade Policy Analysis: The Structural Gravity Model. United Nations; World Trade Organization, 2016, 142 p. https://doi.org/10.30875/abc0167e-en

Поступила в редакцию / Submitted: 04.07.2022

Одобрена после рецензирования / Approved after reviewing: 25.07.2022 Принята к публикации / Accepted for publication: 12.08.2022 Доступно онлайн / Available online: 30.09.2022