CC BY
44
Литературоведение
Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского, 2013, № 4 (2), с. 115-118
УДК 821.161.1-155
ТОПИКА ПОЭТИЧЕСКИХ ПОСЛАНИЙ И ВОЙНА 1812 года*
© 2013 г. А.Ю. Нилова
Петрозаводский госуниверситет
annnilova@yandex.ru
Поступила в редакцию 23.03.2013
Рассматривается влияние Отечественной войны 1812 года на поэтику русского послания. Трансформация жанра исследуется на уровне тем, мотивов, образов и стиля, отмечается воздействие оды и героического эпоса.
Ключевые слова: поэтическое послание, Отечественная война 1812 года, жанр, стиль, тема, мотив.
Первое, что обращает на себя внимание при анализе посланий, связанных с войной 1812 года, - это их небольшое количество и непродолжительность времени, в течение которого они создавались. Одним из последних откликов на войну в жанре послания стало стихотворение
A.С. Пушкина «Александру» (1815 г.), но и оно связано уже не с войной 1812 года, а с возвращением Александра I из Европейского похода. Большинство же посланий, посвященных войне с Наполеоном, относятся к 1812-1813 годам. Инерция темы в произведениях других жанров сохраняется значительно дольше (Лермонтов «Бородино», Толстой «Война и мир»).
Анализируя послания 1810-х годов,
B.А. Грехнёв отмечает сосредоточенность послания на условном «малом мире», невнимание ко времени и связанным с ним утратам и праздничность действительности посланий [1, с. 51, 49, 33]. Здесь мы должны дополнить авторитетного исследователя. Предромантические послания содержат размышления о смерти, трагичности человеческого бытия и о кратковременности жизни (Н.М. Карамзин «К Алине. На смерть супруга», «К самому себе», В.А. Жуковский «К Филалету», «К Нине» и др.). Но в этих посланиях грусть, тоска, печаль проистекают из души лирического субъекта, размышления о скоротечности бытия и печаль вызваны чувствительностью человеческой души, иными словами, человек страдает, потому что может страдать, потому что он человек. Внешний же мир несет на себе отпечаток идиллического хронотопа: в нем все движется по известным законам, все
Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ в рамках научно-исследовательского проекта РГНФ («Античные жанры в развитии русской литературы XVШ-XIX вв.»), проект № 13-04-00250а.
стабильно и постоянно, время изменяется в соответствии с природным циклом и будущее в таком понимании есть повторение прошлого.
Дружеские послания до 1812 года эгоцентричны, в их замкнутый мир допускается только избранный круг лиц: друзья, единомышленники, возлюбленная. Этот же принцип сохраняется и в посланиях, посвященных литературной полемике, ибо в основе литературных объединений лежит тот же принцип личной симпатии и сходства эстетических и идейных предпочтений. Вслед за наиболее популярным персонажем и рекомендуемым объектом для подражания - Эпикуром - послание 1810-х годов занимается поиском личного счастья. Война разрушает этот замкнутый приятный малый мир послания. В послание врывается большой внешний мир со всеми бедами и страданиями военного времени, и страдания эти теперь детерминированы не чувствительностью человеческой души, а внешними по отношению к персонажу обстоятельствами. Вместо прекрасного и непрерывного умиротворенного настоящего появляется прекрасное прошлое и трагическое настоящее (В.Л. Пушкин «К Дашкову», П.А. Вяземский «К моим друзьям Жуковскому, Батюшкову и Северину»), разрываются дружеские связи, понимающиеся как непременное условие счастья. Батюшков, который на рубеже 1811-1812 годов в «Моих Пенатах» создал каноническое изображение укромной обители удалившегося от суеты поэта, ставшее образцом для многих последующих подражаний и отражений, всего через несколько месяцев, в октябре 1812 года, публикует послание «К Дашкову», начинающееся с апокалипсической картины «моря зла».
Интересный пример сочетания изображения прошлого и настоящего мы находим в послании
к тому же Дашкову, написанном в 1812 году находившимся в то время в Нижнем Новгороде
В.Л. Пушкиным. Поэт описывает свое нынешнее уединенное и скромное существование (Рублевая кровать, /Два стула, стол дубовый, / Чернильница, перо - / Вот все мое добро) и противопоставляет его былой роскоши и блеску. При этом желанной оказывается именно суетливая городская жизнь (Пою теперь на лире / Блаженство прежних дней), последовательно осуждавшаяся предшествующей традицией жанра. Поэтическая условность, по необходимости ставшая реальностью (Могу и я сказать, / Что я живу поэтом), не приносит счастья. Но и в рассматриваемом случае сохраняется противопоставление прекрасного прошлого и тяжелого настоящего, характерное для посланий времен войны с Наполеоном.
Переключение внимания послания с условного малого мира на реальный большой мир приводит к резкой трансформации образной системы. На смену приятному и уравновешенному пейзажу, образцом которого является описание горациевого Сабинского поместья или державинской Званки, приходят аскетические картины суровой северной природы, восходящие к оссиановской традиции. Вместо изображения окультуренных роз и лилий появляются описания холодной родины «воинственных славян», иногда даже с прямым противопоставлением традиционного и нового описаний: Твои растения не мирты - / дубы, сосны (Воейков «К Отечеству»). Причем происходит не только внешнее изменение пейзажа, но и трансформация его эмоционального наполнения, теперь он должен не успокаивать, а волновать и тревожить как автора, так и адресата послания.
Послания 1812-1814 годов демонстрируют радикальное и сложное изменение системы ценностей, смену полюсов желательного и нежелательного, при этом новый ценностный комплекс отодвигает, но не отменят старый. Спокойная умиротворенность, эпикурейская атараксия сменяется колоссальным внутренним напряжением и концентрацией, исчезает эгоцентричность, свойственная посланиям предыдущего периода, вместо «я» автора послания появляется собирательное «мы». Образцом жизнестроения становятся не Анахорет, Эпикур, Гораций или Анакреонт, столь популярные в предшествующих посланиях, а автор патриотических элегий Тиртей, и вместе с ним в послание проникает чуждая ему до войны патриотическая тема и совершенно новое понимание и разработка батальных описаний. Показательно, что три военные кампании, которая вела Россия
до 1812 года, никак не отразились в произведениях рассматриваемого жанра. Даже воевавшие Денис Давыдов и Батюшков не пишут посланий с серьезным описанием сражений. Общим местом традиционных посланий является отказ от бранной славы. В стихотворении «К Петину» Батюшков с некоторым эпатажем рассказывает, как во время сражения готовил ужин, а о мужестве и доблести своего друга говорит с некоторой, свойственной жанру, иронией. Заржавленный или вложенный в ножны меч символизирует отказ от бранной славы и патриотического самопожертвования, что наряду с отрицанием богатства и славы мирской является составляющим счастья автора посланий: В чиновных гордецах чины возненавидя, / Вложил свой меч в ножны («Россия, торжествуй, - / Сказал я, -без меня!») - пишет Карамзин в стихотворении «К женщинам» [2, с. 102]. В посланиях военного периода именно самопожертвование на поле брани описывается как желаемое и становится источником личного счастья:
Счастлив, кто меч, отчизне посвященный, Подъял за прах родных, за дом царей,
За смерть в бою утраченных друзей;
И, роковым постигнутый ударом,
Он скажет, свой смыкая мутный взор: «Москва! я твой питомец с давних пор,
И смерть моя - тебе последним даром!» -
пишет П.А. Вяземский в «Послании к Жуковскому из Москвы, в конце 1812 года» [3, с. 46], сходная тема звучит и в стихотворении К.Н. Батюшкова «К Дашкову». В подобных описаниях уже немыслима былая ирония, они строятся под влиянием одической и эпической баталистики, что влечет за собой и изменение стилистики посланий. Стиль становится более возвышенным, чем средний, приближенный к разговорному стиль традиционных посланий. Под влиянием оды и героического эпоса анти-кваризируется и предметный ряд посланий. При описании боев упоминаются мечи, стрелы: «Перуном грянем в вражий стан!» (М.В. Милонов «К патриотам»), что не соответствует реальной исторической ситуации.
С батально-героической тематикой, не свойственной посланию предыдущего периода, связана еще одна, чуждая более раннему посланию тема - тема истории, изображаемая в патриотическом ключе. Традиционно замкнутое в непрерывном «сегодня», послание открывает для себя историческую перспективу, нынешние борцы за свободу изображаются как новые варяги, скифы и россы, достойные продолжатели их былой славы и могущества. Война с Наполеоном впи-
сывается в один рад с борьбой против монголотатарского ига и со шведскими войнами времен Петра I (М.В. Милонов «К патриотам», А.Ф. Воейков «К Дашкову» и др.), и в контексте появившейся исторической линии особое значение приобретает то, что наиболее пострадавшими городами оказываются Смоленск, всегда закрывавший собой путь в глубь России для неприятеля, и Москва. Если Смоленск становится символом борьбы, патриотического самопожертвования, то Москва выступает как символ страдания: «Наук, забав и роскоши столица, / Издревле край любви и красоты, / Есть ныне край страданий, нищеты» (П.А. Вяземский «Послание к Жуковскому из Москвы, в конце 1812 года»). Сожженная неофициальная (что очень важно для послания) столица, духовный и душевный центр страны, разделяет испытание, объединившее всю страну. Именно пожар оказывается той границей, которая делит всю жизнь на прекрасное прошлое и страшное настоящее. То есть Москва сближается с утраченным прекрасным малым миром, выступая его образным синонимом, а послание 1812-1814 годов вносит свой вклад в формирование образа Москвы как города внутреннего, исконно русского, естественного, противопоставляемого Петербургу, городу чужому и искусственному. Образ Москвы знаменует собой страдание России, а образ Петербурга - ее триумф. «Мать русских городов» священна и хранима Богом: «Сам Бог простер десницу» (В.Л. Пушкин «К Д.В. Дашкову»). Именно вмешательством Бога и судьбы объясняется изгнание Наполеона (В.А. Жуковский «Вождю победителей»). Популярный впоследствии миф об изгнании наполеоновской армии из России природой и богом начинает формироваться непосредственно во время самих событий. Знаменательно, что имя Наполеона практически не упоминается. Возможно, это происходит из-за того, что многосложное слово трудно встроить в поэтический размер, но эта неназванность превращает французского императора в воплощение абсолютного зла, и России при таком понимании образа Наполеона выпала миссия не только самой избавиться от этой стихии разрушения, но и избавить от нее всю Европу, весь просвещенный мир.
Идея справедливого возмездия персонифицируется в образах Кутузова и Александра. С их деятельностью связывается возвращение мира в обоих значениях этого слова - и как состояния без войны, и как восстановление тихого
приятного «малого» мира довоенного послания. Вырванный из привычной обстановки, по воле «врага человечества» по чужим местам растерявший друзей, герой послания снова обретает дом [см. 1], восстанавливает целостность бытия, скромная тихая жизнь на лоне природы среди близких и любимых людей теперь не болезненное воспоминание о прекрасном прошлом, а реальность, ставшая возможной благодаря великим полководцам. В стихах Жуковского, адресованных Александру, упоминание о Пенатах вызывает перекличку со стихотворением Батюшкова. Однако взаимоотношения двух этих персонажей с образом идеального мира различны. Кутузов, «вождь славян», «старец-вождь» (Жуковский) «ангел-истребитель» (Воейков и В.Л. Пушкин) «Тиртей славян» (Вяземский) отождествляется с национально-патриотической идеей, именно по отношению к нему Жуковский говорит о возвращении домой. Образ народного полководца перекликается с образом Москвы и представлением о тишине и покое «малого мира». Александр воплощает идею государственную, адресованные ему послания восходят к высоким эпистолам XVIII века и несут на себе печать одического стиля и композиции. Этот высокий стиль, а также историко-патриотическая и батальная тематика воспринимаются жанром как чужеродные, поэтому очень быстро преодолеваются. Жанр, концентрирующийся на изображении настоящего, избегает исторической тематики, поэтому после 1815 года описание Отечественной войны практически никогда не вырастает в самостоятельную тему, изредка возникая как факт биографии персонажа. Подобным же образом - соединяя с рассказом о жизни адресата - вводит историческую тему в послание «К вельможе» А.С. Пушкин. [4, с. 32-47] (ср.: Вяземский «К партизану-поэту», Батюшков «Послание к Тургеневу»).
Список литературы
1. Грехнёв В.А. Лирика Пушкина. О поэтике жанров. Горький: Волго-Вятское книжное издательство, 1985. 240 с.
2. Карамзин Н.М. Полное собрание стихотворений. Л.: Советский писатель, 1966. 419 с.
3. Вяземский П.А. Сочинения: В 2 т. М.: Художественная литература, 1982. Т. 1. 462 с.
4. Мальчукова Т.Г. Античные и христианские традиции в поэзии А.С. Пушкина. Кн. 2. Петрозаводск: Изд-во Петрозаводского университета, 1998. 203 с.
TOPICS OF POETIC EPISTLES AND THE WAR OF 1812 A. Yu. Nilova
The influence of the Patriotic War of 1812 on the poetics of Russian epistles is investigated. The transformation of the genre is examined at the level of themes, motifs, images and style; the impact of ode and the heroic epic is noted.
Keywords: epistle, the war of 1812, genre, style, theme, motif.
