CC BY
47
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 8. ИСТОРИЯ. 2010. № 4
И.В. Смирнова
(аспирантка кафедры новой и новейшей истории стран Европы и Америки
исторического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова)*
«ТОММИ АТКИНС» ИЛИ «ДЖОН БУЛЬ»:
ОСОБЕННОСТИ ЛИЧНОГО СОСТАВА
БРИТАНСКОЙ АРМИИ В 1914-1918 гг.
В статье рассматривается морально-психологическое состояние личного состава британской армии в 1914—1918 гг. Во время Первой мировой войны в Великобритании по инициативе военного министра лорда Китченера были созданы вооруженные силы, значительно отличавшиеся от традиционных по структуре, системе комплектования полков и составу. В результате анализа источников удалось выделить этапы становления так называемой Народной армии, проанализировать морально-этические установки и ценности, присущие ее солдатам.
Ключевые слова: Народная армия, Новая («Китченеровская») армия, Томми Аткинс, конскрипция, система «живи и давай жить».
The article discusses the morale of the British soldiers in 1914—1918. During the First World War the New (National) Army inspired by Secretary of State for War Lord Kitchener was created in the United Kingdom. Its structure and regiment system differed from traditional system. The history of National Army, its stages and personnel characteristics are analysed.
Key words: Nation's Army, New (Kitchener's) Army, Tommy Atkins, conscription, "live and let live" system.
* * *
Весной 1915 г. американский военный корреспондент, излагая впечатления от поездки на английский участок фронта, обращал внимание на смену типажа среднего британского солдата: «Это не Томми Аткинс1. Это Джон Буль, средний англичанин. Джон Буль верит, что его дом — его крепость, собственно, эта вера и привела его сюда. Он исправно платит налоги, имеет дом, сад и семью и в мирное время "путешествует" только между домом и работой»2.
* Смирнова Ирина Владимировна, тел.: 8-916-708-20-67; e-mail: [email protected]
1 Это ставшее нарицательным прозвище появилось при следующих обстоятельствах. В июне 1843 г. к герцогу Веллингтону обратился штабной офицер: Военному министерству понадобилось имя типичного британского солдата для образца заполнения официальных документов. Герцог вспомнил свою первую компанию и раненого солдата на поле боя. Гигант шести футов, он прослужил 20 лет, не умел ни читать, ни писать и считался лучшим бойцом в полку. У него была колотая рана в груди и пуля в легких, он умолял санитаров не трогать его, а дать спокойно умереть. Увидев своего командира, он прошептал: «Все нормально, сэр. Это всего лишь работа». Таковы были его последние слова. Штабной офицер получил ответ Веллингтона: «Томми Аткинс» (см.: McDonald L. 1914. London, 1986. Р. 1).
2 Цит. по: Хмелевская Ю.Ю. Большая игра // Человек и война. СПб., 2000. С. 35.
Традиционно небольшая по численности британская армия, предназначавшаяся для участия в колониальных конфликтах, не удовлетворяла потребностям Первой мировой войны. Нужна была новая армия, которую и начали создавать по инициативе военного министра лорда Китченера. В Английской традиции ее называют «Новой» или «Китченеровской». Первое наименование подчеркивало ее отличие от старой, профессиональной армии, а второе напоминало о ее создателе. Но гораздо лучше характеризует ее другое название — Народная. Включавшая в себя не только собственно Китченеровские полки (хотя те составляли в ней абсолютное большинство), но и части «старой армии», она насчитывала несколько миллионов человек (как добровольцев, так и мобилизованных — впервые в истории страны) и была практически полностью расформирована после окончания войны.
В данной статье будет рассмотрено морально-психологическое состояние личного состава британской армии в 1914—1918 гг. — проблема, которая пока не привлекла достаточного внимания исследователей. Основной источниковой базой послужили документы личного происхождения: письма, дневники, воспоминания3. Наиболее распространенный способ их публикации — сборники и антологии, издававшиеся в течение ХХ — начале XXI в.4
В историографии вопроса наиболее широко социальные аспекты войны затрагивает британский исследователь А. Марвик5. Самому институту армии посвящен сборник статей «Нация во всеоружии»6, цель которого — проследить влияние войны на организацию вооруженных сил Его Величества и тех, кто там служил. О малоизученной стороне конфликта можно узнать из книги «Неизвестная армия»7: она повествует о восстаниях, мятежах и других формах проявления недовольства положением дел в армии. Исследованию такого «феномена», как британский офицер, посвящена работа Е.С. Тернера «Галантный джентльмен»8. Автор концентрирует свое внимание на том, как «воспитывался» и что собой представлял «новый офицер». Можно также выделить работы кембриджского ученого Д.М. Уинтера. Его книга «Великая война и британский
3 Как военных (например: Thomas A. A Life Apart. London, 1968), так и гражданских лиц (например военный корреспондент: Hankey D. A Student in Arms. London, 1916).
4 См:. Brown M. The Imperial War Museum Book of the Western Front. London, 2001; Brown M. Tommy Goes to War. London, 1978; Chapman G. Vain Glory. London, 1937; Howkings F. From Ypres to Cambrai. Morley, 1974; McDonald L. 1914...; McDonald L. 1915: The Death of Innocence. London, 2000; Promise of Greatness. London, 1937.
5 Marwick A. The Deluge. London, 1965.
6 A Nation in Arms. Manchester, 1985.
7 GillD., DallasG. The Unknown Army. London, 1985.
8 TernerE.S. Gallant Gentleman. A Portrait of a British Officer. 1600—1956. London, 1957.
народ»9 посвящена демографическим проблемам. Труд того же автора «Опыт Первой мировой войны»10 раскрывает отношение солдат к военным действиям.
В России британская армия времен Первой мировой войны практически не изучалась. Ее исследованием занимается Ю.Ю. Хме-левская, в чьей кандидатской диссертации затрагивались вопросы изменения отношения к армии в обществе во второй половине XIX - начале ХХ в.11
* * *
Регулярная английская армия обычно комплектовалась путем вербовки лиц в возрасте от 18 до 25 лет. По старинной традиции руководили Экспедиционным корпусом представители земельной аристократии, а рядовой состав комплектовался преимущественно из низших категорий населения, которые за несколько лет муштры в казармах превращались в представителей специфического типа профессионального солдата — Томми Аткинса. Его образ многие годы был скорее негативным, чем позитивным, а сама служба в вооруженных силах — сродни выбору между работным домом и дном Темзы: только в крайних жизненных обстоятельствах12. Однако к концу XIX в. был сформирован новый миф о войне — романтический, с ним поменялся и образ воина. Британию, как и всю Европу, захлестнули милитаристские настроения.
Осенью 1914 г. это принесло свои плоды. Начало Первой мировой войны сделало людей в форме героями, на них равнялись, им стремились подражать: «Впервые национальный идеал оказался сильнее классовых предубеждений. Толпа, собравшаяся у входа в центральный призывной пункт в Скотланд-Ярде, была тому доказательством. Это была необычная толпа: рабочие в вельветовых штанах и темных плащах, молодые люди из Ист-Энда, одетые по последней моде, клерки и продавцы в мрачно-черном, мастера в голубых саржевых костюмах и котелках, путешественники в одежде, демонстрирующей их благосостояние, старомодно одетые джентльмены. Они как бы представляли собой срез нации»13. Несмотря на то что мотивы их были различны, желание было одно: отправиться на фронт во Францию.
Однако уже с середины 1915 г. массовый энтузиазм начал утихать. В справедливости войны сомнений по-прежнему не было, но
9 Winter D.M. The Great War and the British People. Cambridge, 1986.
10 Idem. The Experience of World War I. Oxford, 1988.
11 Хмелевская Ю.Ю. Великая война: английский характер и социально-психологический опыт британской армии. Пермь, 2000.
12 Там же. С. 57.
13 Hankey D. A Student in Arms. P. 12.
поток желающих сражаться постепенно иссякал, оставшиеся предпочитали наблюдение участию. Это вызвало беспокойство военного правительства. Пора было принимать меры, а введению всеобщей воинской повинности решительно противились не только общество, но и многие политики.
К концу 1915 г. стало окончательно ясно, что добровольческая система набора не отвечает требованиям военного времени, и было решено провести первую конскрипцию. В январе 1916 г. по Акту о военной службе под обязательный призыв попадали мужчины в возрасте от 18 до 41 года, годные по состоянию здоровья. До апреля 1916 г. из их числа исключались женатые, вдовцы с детьми, а также занятые на производстве. В апреле 1918 г. из-за германского наступления призывной возраст был расширен до 17—51 года14. В течение 1914—1918 гг. число солдат, призванных на службу в Британскую армию, составило около 5 миллионов, причем добровольческая система обеспечивала вдвое больший приток военнослужащих в месяц, чем впоследствии всеобщая воинская повинность.
Можно выделить четыре этапа становления Народной армии во время Первой мировой войны. Первым на фронт отправился собственно Британский Экспедиционный корпус в составе регулярных войск и резервистов (234 тыс. и 201 тыс. человек соответственно15), осенью 1914 г. переставший существовать как самостоятельная боевая единица. Старые полки не расформировывались (не нарушать же их многолетний список побед!), а «пополнялись», если так можно охарактеризовать замену иногда до 80% личного состава16. Пополнялись части за счет «временных»17 военных — добровольцев августа—сентября 1914 г. Они выбирали полк исходя из исторического прецедента в семье, службы в подразделении представителей королевской семьи, традиций, региональной принадлежности и военной репутации полка18. В полку их, недавних гражданских,
14 http://www.firstworldwar.com/atoz/ukconscription.htm
15 Great Britain: Ministry of Munitions. History of the Ministry of Munitions. Vol. I, P. I. London, 1922. P. 9.
16 Уже к концу 1914 г. Британский Экспедиционный корпус понес потери до 80%: в операциях при Монсе, Ле Като и в первой битве у Ипра были убиты и ранены 160 000 человек. В некоторых соединениях к декабрю осталось лишь по 20% от первоначального регулярного офицерского и рядового состава, остальное было доукомплектовано резервистами-добровольцами (см.: Eksteins M. Op. cit. P. 100— 101).
17 Вступая в ряды вооруженных сил, будущие солдаты (и рядовые, и офицеры) подписывали не традиционный контракт, а «временный», на меньшее количество лет или на время войны (duration). Такой порядок больше всего смущал старый офицерский состав, привыкший к традиционной системе покупки патентов и многолетней службе на благо Родины независимо от степени угрозы ее государственным границам.
18 A Nation in Arms... P. 66.
встречали настороженно: по военным меркам, они слишком много рассуждали. Однако, попав в среду, где царили многовековые воинские традиции, они стремились адаптироваться к ней, понимая важность дисциплины, значение боевого духа.
Следующий этап — отправка во Францию Территориальных войск (256 тыс. человек19) в конце 1914 г. Они появились в 1908 г., формировались на добровольной основе для службы на территории Великобритании20. Чтобы попасть на фронт, солдаты Территориальных войск должны были добровольно вызваться служить за границей, что многие и делали с большим энтузиазмом. Из них формировались особые полки, личный состав которых был настроен весьма решительно, желая опровергнуть нелестное, даже презрительное мнение о себе профессиональных военных: «Мы гордились тем, что удостоились чести участвовать в битве. Мы рвались в бой, стремясь опровергнуть все то, что говорят про Территориальные войска. Да, мы не так умелы, но ведь мы здесь всего пару месяцев, но мы умные, образованные люди, и все добровольцы»21. Они стремились во всем подражать регулярным войскам и после пары месяцев боевого опыта уже мало чем от них отличались.
Вслед за ними, в июле—сентябре 1915 г., во Францию и Фландрию прибыло более 150 «Китченеровских» батальонов, полностью сформированных из добровольцев-новобранцев22. Они, однако, не могли сразу вступить в бой из-за нехватки винтовок (военному производству нужно было время, чтобы адаптироваться к условиям Великой войны). Ситуация улучшилась к концу 1915 — началу 1916 г., поэтому первым серьезным сражением, выпавшим на их долю, стала битва на Сомме.
Солдаты этих новых частей были носителями большинства идей и ценностей, свойственных гражданской морали, но они хотели сражаться и с готовностью постигали «науку воевать» по методам традиционной британской армии. Поскольку «новые полки» формировались по территориальному принципу, многие солдаты были знакомы еще по «прошлой» жизни в Англии. Они могли быть даже друзьями, соседями... Большие потери подрывали эти основы, и выжившие, постепенно избавляясь от довоенных взглядов и привычек, обретали новые уже в своем полку. Добровольцы принимали условия армейской жизни, какими бы несовершенными
они им ни казались, а величайшей целью считали победу над Гер-
23
манией23.
19 Great Britain: Ministry of Munitions. History of the Ministry of Munitions. Vol. I, p. I. P. 9.
20 A Nation in Arms... P. 128.
21 McDonaldL. 1915... Р. 89.
22 Ibid. P. 459.
23 Dallas G, Gill D. Op. cit. P. 39.
С 1 июля 1916 г. система восстановления раненых в их собственном батальоне была отменена, и выздоравливавших после госпиталя отправляли туда, где они были нужнее, независимо от предыдущего места службы, что еще больше разрушало «землячество». Если общность внутри батальонов регулярной армии во многом была основана на полковой чести и традициях, то «ребят» Новой армии долгое время объединяла именно региональная принадлежность.
Как уже было сказано, регулярная армия к «нововведению» Китченера относилась скептически. Предубежденность была естественной реакцией профессионалов на «любителей». Право воевать регулярные войска считали своей исключительной прерогативой и любые посягательства на него воспринимали в штыки: «Что за странные, раздражающие ребята: у них нет кличек, они называют друг друга "мистер", если и сидели в седле, то только велосипедном, не умеют пить за здоровье короля, не могут отдать приказ денщику, не говоря уже о солдатах, в столовой сидят и читают, не едят мяса и боятся прививок. Их бесчисленные родственницы шлют им уродливые вязаные вещи. Среди них есть даже выпускники университетов, которые научились философствовать и задавать вопросы, но не действовать»24.
Военный корреспондент Дональд Хэнки метко сравнивает «старую армию» с Римской церковью, а Новую — с реформатской25. Первая предполагала жесткие рамки, суровую дисциплину, стандартные процедуры, ее система защищала слабого человека. Бывшие гражданские не были знакомы с дисциплиной, ценили собственную независимость. Они считали, что профессионалы — это люди с ограниченными взглядами, интересующиеся только спортом, лошадьми и женщинами, хотя и преклонялись перед лучшими представителями регулярной британской армии26. Однако, как это часто бывает, при столкновении с реальностью стереотипы в значительной мере разрушались.
Наконец, в 1916 г. несколькими актами была введена всеобщая воинская повинность, в результате чего на фронт отправились те, кто ранее не проявил энтузиазма. Их приезд ознаменовал четвертый этап становления Народной армии. По своим моральным установкам призывники очень сильно отличались от добровольцев. Они не хотели идти на войну, но их заставили. Это вызывало протест, нежелание подчиняться, что приводило к дисциплинарным взысканиям, иногда ломающим характер. Солдаты становились внешне послушными, инертными и абсолютно безынициативными.
24 Цит. по: TernerE.S. Op. cit. P. 277.
25 Hankey D. Op. cit. P. 215.
26 A Nation in Arms... P. 78.
Впрочем, к концу войны таковыми становилось большинство военнослужащих, уставших от бесконечной бойни и не думающих ни о чем, кроме как дожить до ее конца.
Война оказалась великим «уравнителем». На боевой службе большинство профессиональных и социальных различий между регулярными, территориальными и «новыми» полками сгладились или стали казаться менее важными. Нивелировались различия и между восприятием войны со стороны солдат и офицеров. Солдаты начали ценить своих товарищей за личные качества, а не происхождение. Восхищались мужеством, упорством, верностью, преданностью и стойкостью27. Битва на Сомме 1916 г. и третья боевая кампания у Ипра 1917 г. окончательно свели на нет все различия, существовавшие между всеми категориями военнослужащих, «волнами» прибывавшими на фронт.
Итак, мы рассмотрели, кто составлял Новую армию в период Первой мировой войны. Теперь попытаемся обрисовать особенности ее морально-психологического состояния и выделить факторы, которые его определяли.
После окончания обучения, по прибытии на фронт, гражданские становились солдатами: «Штаб относился к ним как к пешкам: "Пошлите троих в точку А и прикажите держать ее любой ценой". Значение имело лишь количество. Для квартирмейстера они становились лишними ртами, которым требуется еда и жилье. Для младшего офицера за пределами окопов они были просто тенями. Для унтер-офицеров они были созданиями, приближавшимися к абсолютному злу: только постоянные притеснения могли заставить их до блеска начищать пуговицы. С точки зрения армии в целом и ее отдельных представителей, солдат был лишен индивидуальности и права называться человеком»28.
Непривычным к армейским порядкам новобранцам сразу объясняли их новый социальный статус и вытекающие из него обязанности. Основой воинской службы было подчинение: без рассуждений и размышлений. То, что профессиональные солдаты оттачивали годами, им приходилось постигать за недели. Жестокие условия требовали жестких мер. У большинства старослужащих был один дом — армия, на «гражданке» у них редко оставалось что-то, к чему они хотели бы вернуться. Солдаты «новых полков» не могли отдать себя армии без остатка, слишком многое они оставили за спиной: дом, семью, дружеские связи, идеалы и самоуважение. Воинская служба требовала отказаться от былых привязанностей, но абсолютное большинство не хотело и не могло это сделать. Оставался один надежный и проверенный способ «убеждения» —
27 Ibid. P. 79.
28 Winter D. Death's men... P. 50.
дисциплинарные меры. Они были призваны подавить страх и включить «новеньких» в иерархию подчинения29. В процессе «обучения» постоянные унижения, окрики, использование нецензурной лексики лишали новобранца гордости и заставляли его подчиняться любой команде30. Демонстрация неограниченной власти командира подавляла любые проявления несогласия. Бывшие гражданские ненавидели не столько муштру, сколько природу взаимоотношений в армии, цель которой, как им казалось, заключалась в том, чтобы «сломать человека», а потом «создать заново», уже в качестве безропотного исполнителя.
И все же главным результатом слишком усердного внедрения дисциплины в «призывную» армию, по словам одного молодого офицера, стало следующее: «Я действительно сожалею, что дисциплина в Новой Армии уничтожила индивидуальность. Солдаты сделают все, что им прикажут. Но сделают без огонька, без желания. Страха нет, но нет и личного энтузиазма. Большинство рады получить рану, которая избавит их от дальнейшей службы по состоянию здоровья»31.
Подразделения различались не только по принципу формирования, но и по принятым в них порядкам. Сами солдаты делили их на «плохие» и «хорошие». Первые характеризовались плохими офицерами, слабым боевым духом, нежеланием сражаться, приверженностью системе «живи и давай жить»32. Вторые отличались ответственным офицерским составом и сильным боевым духом. Порядки в элитных подразделениях часто были жесткими, даже жестокими, но esprit de corps и товарищество компенсировало эти «недостатки».
В немецких батальонах расстановка сил была похожей. Поэтому при столкновении на передовой элитных частей, например Валлийских фюзильеров и пруссаков, в этом секторе фронта с большой долей вероятности можно было прогнозировать ожесточенные бои и упорное сопротивление с обеих сторон. Если элитной части противостоял «плохой» батальон, то наиболее вероятны были крупные потери в рядах последнего. Если по разные стороны «ничьей земли» оказывались неэлитные войска, то устанавливалась система «живи и давай жить».
Самым главным фактором «воспитания» стала, конечно, сама война. Поначалу многие воспринимали ее как приключение, нечто
29 Ibid. P. 45.
30 Ibid. P. 41.
31 Thomas A. A Life Apart. P. 113.
32 Система ведения боевых действий, при которой противники подчиняются определенным негласным «правилам» (не вести обстрел до завтрака, не обстреливать обозы и т.д.), чтобы улучшить условия существования и сократить число потерь без нарушения приказов командования.
вроде поездки на пикник. Первая битва за Ипр 1914 г. — поле боя, ставшее братской могилой для профессиональной британской армии. После нее солдаты начали задумываться о том, какой будет эта война, понимать, что привычными способами ее не выиграть.
Истощение наступательных сил всех воюющих армий привело к тому, что к весне 1915 г. в Европе установилась новая «граница». Она представляла собой «канаву, достаточно глубокую, чтобы укрывать человека, и достаточно узкую, чтобы быть трудноуязвимой для навесного огня при артобстреле. Она была снабжена выступами, предназначенными для рассеивания взрывной волны»33.
После тщательной подготовки и накапливания сил летом 1916 г. прогремела знаменитая битва на Сомме. Когда 200 британских батальонов, принимавших участие в атаке 1 июля, начали считать свои потери, выяснилось, что из 100 тысяч человек, которые дошли до нейтральной полосы, 20 тысяч не вернулись «из боя», еще 40 тысяч вернувшихся были ранены. В итоге пятая часть атакующих погибла, а некоторые части, как, например, 1-й Ньюфаундлендский полк, просто перестали существовать34. Немецкая артиллерия действительно сильно пострадала от бомбардировки, но пулеметчики выжили. В результате сто пулеметных расчетов весь день сдерживали фронт атаки.
Сражение на Сомме продолжалось еще четыре долгих месяца. Результатом столь продолжительных боев стало максимальное продвижение на семь километров на правом фланге. Линия фронта на левом осталась практически неизменной. Именно тогда война впервые явила солдатам всю свою чудовищную сущность. Битва на Сомме стала поворотной точкой в отношении большинства ветеранов к войне. Прогнозы на будущее тоже были неутешительными: «1917 год должен был сделать войну еще более жестокой, но, как думали многие, еще более бессмысленной»35.
Как оказалось, они были правы. Главной битвой года стал третий Ипр, мало чем отличавшийся от предыдущих сражений. Он представлял собой серию из семи битв, кульминацией которых стал бой за Пасшендаль. Снижение стандартов физиологических показателей новобранцев в 1917—1918 гг. лишь подтверждало отчаянную нехватку солдат в Великобритании в сочетании с расточительным отношением командующего фельдмаршала Хэйга к людям. В битву при Сомме он послал цвет британской молодежи, где ее ждали смерть и увечье. В Пасшендале он бросил уцелевших под огонь вражеских орудий.
33 Киган Дж. Первая мировая война. М., 2002. С. 220.
34 Cruttwell C.R.M.F. A History of the Great War. London, 1982. P. 145.
35 Promise of Greatness... P. 35.
По статистике наступление у Ипра обошлось меньшими потерями, чем на Сомме. С психологической же точки зрения оно было гораздо более разрушительным: солдаты были возмущены тем, что так мало выводов было сделано из предыдущей трагедии. Бойцы, когда-то слепо доверявшие командованию и готовые сражаться до последнего, постепенно становились циничными и таили обиду.
Под сомнение ставились в первую очередь методы ведения боевых действий. Один из офицеров рассуждал: «Слова поэта: "Их долг — не спрашивать зачем, их долг — идти и умирать" стали привычными. Но я хочу знать зачем, чтобы объяснять это своим людям. И чем больше я задумываюсь над этим вопросом, тем очевидней становится, что в наших методах нет или почти нет смысла»36. Солдаты окончательно избавлялись от идеалистического взгляда на войну, теперь считая ее формой массового убийства в интересах находящихся в безопасности политиканов.
Вот впечатления военного корреспондента: «Впервые за всю войну британская армия растеряла свой оптимизм, у многих была сильная депрессия. Они не видели конца войне, ничего, кроме продолжающейся бойни»37. Битва у Ипра довершила то, что начало сражение на Сомме. 1916 год породил разочарование, а 1917-й — равнодушие. Теперь каждый сражался сам за себя, даже фронтовое братство не спасало от отчаяния, оно само слабело под ударами «ужасов войны».
«Войне не было конца, и, как думали многие солдаты, не было особых причин для ее окончания»38. В возможность перемирия не верили даже после его объявления. Конец войны, которого так долго ждали, казался нереальным: «Я чувствую себя как солдат, который долго тащил свой рюкзак, а потом снял его на отдыхе — ноша снята, но она еще давит»39. «Казалось невозможным даже помыслить о жизни без войны, жизни, где в будущем не нужно будет постоянно держать в уме, что твое существование — вопрос нескольких недель, максимум месяца»40.
В голову приходила мысль: «Ирония судьбы: после более чем четырех лет войны мы заканчиваем ее менее чем в миле от места первого столкновения с немцами»41. И тем не менее британская армия, в отличие от многих других, сохранила стойкость и верность приказу до конца...
36 Цнт. no: Lloyd A. The War in the Trenches. London, 1976. P. 165.
37 Цнт. no: Johnson J. Stalemate. London, 1999. P. 160.
38 Ibid. P. 148.
39 Brown M. The Imperial War Museum Book... P. 343.
40 Hawkings F. Op. cit. P. 142.
41 Chapman G. Op. cit. P. 705.
6 ВМУ, история, № 4
81
Подведем итоги.
В 1914 г. сотни тысяч мужчин рвались на фронт, выстаивая очереди в призывные пункты. Никогда еще набор в ряды вооруженных сил не был столь масштабен, никогда еще социальный состав добровольцев не был столь разнообразен. Британские экспедиционные силы впервые массово пополнились наиболее сознательными гражданами, представителями среднего класса.
Они пришли с собственным «уставом» в чужой «монастырь», что в армии, привыкшей подчиняться, не рассуждая, было воспринято крайне негативно. Новым солдатам, представлявшим средний класс, нужно было объяснять, за что они сражаются, причем не в терминах массовой пропаганды. Свое право думать молодые образованные люди отстаивали жестко, пока инстинкт самосохранения не вынудил их забыть роли и модели поведения гражданской жизни. Они выработали свое, особое мировоззрение, далекое как от армейских традиций, так и от привычек мирного времени.
Солдаты Новой армии жили войной, для них это не было работой. Они перестроили себя настолько, что уже не знали, как вести себя в тылу: все казалось неправильным и ненужным. Если у профессиональных солдат, записавшихся на службу Его Величества, редко было, что терять в гражданской жизни, то новые солдаты теряли многое и остро ощущали эту утрату.
Система образования полков и сама структура Новой армии отличались от традиционных. Основным сходством был принцип формирования: территориальный. Различий было гораздо больше. Народная армия была беспрецедентно большой и рассредоточенной, что, в общем, определялось условиями позиционной войны, однако не способствовало формированию «единого духа». Во-вторых, существовала разница в идеологии: старые полки бережно хранили свои традиции, холили и лелеяли полковые талисманы, упоминания о славном прошлом Британской армии для них находило вполне материальное выражение в списке побед своего полка. Новым частям требовалось искать иную основу для сплочения коллектива. Увы, находили они ее далеко не всегда. В-третьих, большое значение имело новое соотношение между родами войск. Наука XIX в. не стояла на месте и внесла значительный вклад в изобретение новых способов уничтожения человеком себе подобных. Уходила в прошлое кавалерия: пулемет сводил на нет ее усилия, она постепенно превращалась из элитного рода войск в парадный. Что касается британского флота, самого большого в мире, то даже крупнейшее сражение (Ютландское), в котором ему дове-
лось принять участие, не оправдало возлагаемых на него ожиданий. Наиболее стойкой оказалась вечно недооцениваемая пехота, самый массовый род войск. На новый уровень вышла артиллерия, все более тесно и масштабно взаимодействуя с пехотой. Свое слово также сказали летчики и танкисты.
Переосмысливалась базовая для армии связь командир—подчиненный. В армии и «на гражданке» разные схемы поведения. В первом случае — подчинение безусловное, инициатива наказуема, за нарушение приказа — военный трибунал (где привычная юридическая терминология теряет всякий смысл). Для бывших гражданских само слово «дисциплина» значило совершенно не то, что в армии: армейская дисциплина «ломала» тех, что не желал «гнуться». Более того, если солдатам регулярной армии не требовалось точной информации о состоянии линии фронта, то новые воины Его Величества искали в своем положении хоть какой-то определенности. Большинство из них были домоседами и консерваторами: они привыкли жить в одном округе и твердо знать свои планы на следующие неделю, месяц, год. Война не давала им уверенности даже в следующем дне, часе, минуте. Это стало шоком для многих.
Уровень подготовки солдат также был различен: воинов регулярной армии хорошо научили их профессиональным обязанностям. Зачастую, особенно в критических ситуациях, их поведение становилось автоматическим. Они были более уверены в себе, меньше поддавались панике, умело обращались с оружием, лучше выносили тяготы военной жизни. Но их было очень мало. Солдат Новой армии было в десятки раз больше, однако им нужно было очень многому учиться. И далеко не всегда они успевали усвоить все, что необходимо для выживания.
Таким образом, основу Народной армии составляли гражданские по своей психологии солдаты, недостаточно мотивированные для психологической компенсации физических и душевных страданий, чей энтузиазм (если таковой был) быстро сменялся апатией, смирением, стоицизмом, что приводило к массовому распространению системы «живи и давай жить».
Солдаты Первой мировой войны в большинстве своем сражались не за что-то, а вопреки всему: идеалам, убеждениям, принципам, здравому смыслу и инстинкту самосохранения. Они возвращались из госпиталей и отпусков на фронт ради товарищей, оставшихся в окопах, и воевали, потому что «так было надо». Сделать из них «Томми Аткинсонов» не удалось, но они перестали быть и «Джонами Булями».
Список литературы
1. Киган Дж. Первая мировая война. М., 2002.
2. Хмелевская Ю.Ю. Большая игра // Человек и война. СПб., 2000.
3. Хмелевская Ю.Ю. Великая война: английский характер и социально-психологический опыт британской армии. Пермь, 2000.
4. A Nation in Arms. Manchester, 1985.
5. Cruttwell C.R.M.F. A History of the Great War. London, 1982.
6. Gill D., Dallas G. The Unknown Army. London, 1985.
7. Johnson J.H. Stalemate. London, 1999.
8. Lloyd A. The War in the Trenches. London, 1976.
9. Marwick A. The Deluge. London, 1965.
10. Terner E.S. Gallant Gentlemen. A portrait of a British Officer. 1600—1956. London, 1957.
11. Winter D. Death's Men. Harmondsworth, 1979.
12. WinterD. The Experience of World War I. Oxford, 1988.
Поступила в редакцию 11.11.2009
