CC BY
16
Tomasz Кирё (opracowanie naukowe): Recepc]■a filozofii Immanuela Kanta w filozofii polskie]■ w poczqtkach XIX wieku. Тогип : Wydawnictwo Naukowe иМК, 2014. Cz£sc 1. (BiЫioteka „Studi6w z historii fflozofii".) *
Серия «Рецепция философии Иммануила Канта в польской философии начала XIX века» — результат многолетней работы торуньской группы кантоведов. В нее вошли статьи, переводы, рецензии и не публиковавшиеся ранее архивные материалы, которые имеют непосредственное отношение к истории польских исследований кантовского наследия. Четыре раздела первого тома содержат произведения различных жанров, принадлежащие Юзефу Владиславу Быховцу, княгине Анне Ядвиге Сапежиной (Замойской), Яну Снядецкому и Франтишку Вигуре. Каждый раздел предваряется комментарием редактора-составителя, воспроизводящим истори-ко-биографический контекст.
Княгиня Анна, воспитанная в знатном доме Замойских польским просветителем Станиславом Сташицом, проявляла интерес к немецкой философии. Краткий конспект «Идеи всеобщей истории во всемирно-гражданском праве», замечает Т. Купщ, был добросовестно написан ею по польскому переводу кантовского сочинения. Вряд ли саму рукопись можно считать «подтверждением того, что политическая мысль Канта была хорошо известна и очень популярна в то время среди поляков», как это утверждает составитель (с. 98). Подобранные в книге полемические материалы позволяют, скорее, судить о том, что философия Канта находилась в центре интеллектуального противостояния. Факт неприятия немецкой идеалистической философии среди польских ученых, включая таких высокопоставленных деятелей, как Сташиц и Снядецкий, подчеркивает и сам составитель представляемого здесь тома (с. 97, 110), и автор прочитанного княгиней перевода Юзеф Быховец.
«Кант родился в 1724 г., а умер в 1804; оставался на службе истине более шестидесяти лет; оттого слывет кёнигсбергским мудрецом», — так начинается очерк Быховца (с. 29). Заканчивается же он неутешительным выводом о состоянии новейшей философии, в которой догматизм с новой силой противостоит критицизму1. Согласно Быховцу, эти два направления философии — одно, заложенное Спинозой, другое — Кантом, — различаются направлением поиска истины. В догматизме познание движется от внешних предметов и пытается подчиняться условиям их бытия; догматику «кажется», что он собирает подлинные знания о предмете, когда строит логические выводы на основе неких произвольно принятых им принципов; соответственно, догматизм характеризуют пантеистические, аналитические и мистические философемы. Критицизм исходит из внутреннего разума и обусловлен лишь способностью человеческого познания; его метод есть разбор самой способности познания, «снизу», от ее психологического осно-
* Поступила в редакцию 25.05.2015 г. doi: 10.5922/0207-6918-2015-3-8 © Данилкина Н. В., 2015
1 Дата написания очерка «Кант» не указана в публикации. Из содержания текста следует, что он был написан после 18 апреля 1811 года, когда в Кёнигсбергском соборе проходила торжественная церемония, посвященная годовщине смерти философа.
вания, до вершин разума, который признает свои границы. Выдвинутый Кантом на первый план критический метод, утверждает Быховец, с одной стороны, используется не всеми кантианцами, а с другой — может и должен быть использован не только ими. Завершая свое эссе, автор выражает надежду на новый взлет философии в будущем, подобный тому, который она пережила благодаря Иммануилу Канту.
Публикуемый в этом же издании перевод сочинения 1784 года «Idee zu einer allgemeinen Geschichte in weltbürgerlicher Absicht»2 представляет собой единственный дошедший до нас полностью прижизненный перевод Канта на польский язык. Еще во время учебы в Кёнигсбергском университете (1799 — 1802) Быховец перевел с немецкого три работы философа: «Идея всеобщей истории во всемирно-гражданском плане», «К вечному миру» и «Спор факультетов». В письме историку Ю. И. Крашевскому, датированном 21 марта 1843 года, он вспоминает: «Хотел проверить, сможет ли привиться философия Канта в Польше. Распорядился печатать в Крулевце только по триста экземпляров, всё разошлось, но не произвело в умах сильного впечатления, которому очень противился Ян Снядецкий, как-никак муж известный» (с. 17).
Ян Снядецкий, математик, астроном, ректор Виленского университета и один из лидеров польской науки того времени, выступал с резкой критикой кантовской философии. Немецкую философию вообще и Канта и Фихте в частности он определял как «метафизику», которая «пробудилась» в XIX веке, «заразила и начала портить польские головы в Варшаве» (из письма 1803 года Г. Коллонтаю, с. 110). Как сообщает Т. Купщ, Снядецкий был выразителем довольно распространенного среди польских ученых убеждения в том, что в результате развития естествознания философские спекуляции будут полностью отделены от науки (с. 110). Тексты Снядецко-го конца 1810-х годов о «метафизике» и «философии», действительно, отличает язвительная острота критических выступлений в адрес «немецких метафизиков», и все же их автор не намерен отменять философию. Напротив, как выясняется далее (сноска 12, с. 116), критика стала этапом оформления собственных философских воззрений Снядецкого, частично представленных в «Исследовании о начале математических наук» (1781) и систематизированных в «Философии человеческого разума» (1821). Пока же в запальчивой полемике с Кантом и его последователями линия Снядецкого настолько же ясна в своем призыве, насколько туманна в осуществлении: подлинному просвещению необходима «чистая философия», дающая свое положительное знание, а не теряющаяся в вопросах и скептицизме. Спор ученого с критической философией в преддверии выхода в свет программных сочинений родоначальника позитивизма Огюста Конта представляет определенный интерес для исследователей. Вряд ли они обойдут вниманием и такую характерную особенность рецепции Канта в Польше на рубеже XVIII—XIX веков, как то, что она проходила в условиях заметного влияния английского и французского эмпиризма. Локк и Кондильяк задают здесь общий тон.
2 В переводе Быховца: «Wyobrazenie do historii powszechnej we wzglgdzie kosmopoli-tycznym» (1799). Для сравнения в книге помещен репринт современного перевода Мирослава Желязного «Idea powszechnej historii w aspekcie kosmopolitycznym» (2011).
Слава и статус Снядецкого не помешали его оппонентам сказать свое веское слово в защиту кантовской философии и отстаивать ее права на просвещение молодежи, отнюдь не меньшие, чем у позитивных наук. Изучение теоретических положений Канта позволяет Франтишку Вигуре сделать вывод о том, что мосты, которые критический философ возводит между эмпиризмом и рационализмом, открывают новую перспективу для метафизики. Отсюда его возражение Снядецкому: «Кант первый... открыл безошибочный способ опровержения или разрушения метафизических систем. Потому теперь, прикоснувшись к этому, так сказать, пробному камню, они всегда должны показать свою более высокую или более низкую ценность, а то и совершенную ничтожность. Как близко иногда Локк, а с ним вместе Я. С. [Ян Снядецкий] приближается к трансцендентальной вершине! Пройди он вперед еще несколько шагов, ему бы открылись новые на горизонте метафизики виды. Даже сам Кондильяк, ошибочность учения которого, хвала небу, уже признает и Я. С., не раз выходил за пределы своего тесного эмпиризма.» (с. 254).
Воссоздание полемического дискурса, отражающего процесс формирования польского философского языка и культуры критической мысли, составляет несомненное достоинство данного издания. Книга рекомендуется к прочтению всем интересующимся вопросами философии и региональной истории. Во втором томе серии будет опубликован полный перевод на польский язык работы Ю. М. Гёне-Вроньского «Philosophie critique découverte par Kant, fondée sur le dernier principe du savoir»3 (Марсель, 1803).
Н. В. Данилкина,
кандидат философских наук, исследователь, переводчик
3 «Критическая философия, открытая Кантом, основанная на последнем принципе познания» (фр.).
