CC BY
97
ФЕНОМЕНЫ СОЦИАЛЬНОГО РАЗВИТИЯ
УДК 316.6 ББК 60.54
Л.В. Никифорова
ТОЛЕРАНТНОСТЬ - ИМПЕРАТИВ СОВРЕМЕННОЙ КУЛЬТУРЫ?
Предлагается понимать понятие толерантность как политический инструмент. Высказано предположение, что расплывчатое содержание понятия не способствует квалифицированной оценке ситуаций различения. Объясняется связь понятий «толеран-тость» и «компетеность».
Ключевые слова:
информационное общество, компетентность, конкурентоспособность, модернизация, мультикультурализм, образование, рациональность, современная культура, толерантность
В последнее время при обсуждении толерантности принято «удревнять» ее, отыскивать корни, уходящие вглубь веков. Такую возможность дает отождествление толерантности и терпимости, понимаемой очень широко. Тогда, действительно, можно считать предтечами толерантности Дж. Локка с его «Опытом о веротерпимости», Л.Н. Толстого с его философией ненасилия и даже христианскую заповедь «Не убий»1. Между тем очевидно, что вплоть до недавнего времени стремление к мирному решению конфликтов, осуждение насилия, право на собственное мнение выражались другими словами и подкреплялись иными аргументами. Да и само слово «толерантность» только недавно приобрело характер фундаментального императива. Перед нами симптомы того, что толерантность - это проблема современной культуры. Попробуем разобраться в этом на типологическом
Общество
Terra Humana
уровне, порассуждать о том, какие особенности современной культуры взывают к толерантности или обрекают на нее.
Предварительно отметим, что в Декларации принципов толерантности, принятой ЮНЕСКО в 1995 году, оговорены многие хрестоматийно известные черты современной культуры: отказ от абсолютной истины, плюрализм мнений, ценностей, форм и стилей жизни, приоритет международных правовых документов над государственными, толерантность декларирована как способ перехода от культуры войны к культуре мира. Особенности современной культуры выступают основанием призыва к толерантности. Поэтому и начнем мы не с самой толерантности, а с попытки представить современную культуру.
Современный исторический тип культуры отсчитывают от рубежа 1960-х - 1970-х годов. С одной стороны - это пик развития индустриальных государств, время экономического подъема и технического оптимизма. С другой - это время осознания «пределов роста» индустриальной цивилизации, исчерпанности ее ресурсов, надвигающейся экологической катастрофы как угрозы самому существованию человечества. В 1970 году вышел первый доклад Римскому клубу «Пределы роста», в котором проблема выживания человечества была поставлена чрезвычайно остро. Это и май 1968 - студенческие волнения во Франции, «Пражская весна», выступления против войны во Вьетнаме. Таков неполный перечь различных очагов антиправительственной борьбы и политических волнений, в ходе которых и с той, и с другой стороны была применена сила. Считается, что результатом стало разочарование в возможности насильственного переустройства общества под знаком правоты той или иной идеологии. Еще одним рубежом внутри современности как исторического типа культуры стало разрушение Советского Союза и исчезновение мировой социалистической системы. Если эпоха модернизма была временем противостояния двух мировых систем, то в XXI век мир вступил как безальтернативный капиталистический. Наконец, рубежом считается 11 сентября 2001 года, от этой даты отсчитывают «постпостсовременную» культуру. В ней поколеблена роль США как мирового лидера, и в целом поставлено под сомнение возможность государства быть субъектом мировой истории.
Основные черты современной культуры являются «развитием и глобализацией преимущественно европейской (западноевропейской) культурной традиции»2, но это такой этап развития, когда «количество» перешло новое «качество».
В современной культуре достигли невероятного размаха тенденции рациональности, обеспечившие когда-то процесс модернизации - выход из традиционного общества к Modern Time. Рациональность это определенный алгоритм мышления и поведения: умение ставить достижимые цели, планировать этапы и контролировать результаты деятельности, просчитывать успехи и неудачи. «Рациональность - прежде всего кальку-лируемость. Рационально то, что поддается количественному учету, что без остатка исчерпывается количественной характеристикой»3. М. Вебер
полагал, что наиболее чистыми формами рациональности являются рыночные торгово-денежные операции, связанные с получением прибыли, а цели рациональной деятельности синонимичны успеху, прибыли, выгоде. Рациональность в более абстрактном плане понимается как инструментальное (пользовательское, прагматичное) отношение к миру - к природе, к обществу, другим людям, как умение рассматривать вещи в качестве инструментов, условий, средств для достижения неких целей. Это т.н. европейская или новоевропейская рациональность, которой свойственно «стремление конституировать реальность как подлежащую контролю, подсчету и зримой представленности»4.
Современная действительность безжалостна - результативность, эффективность, конкурентоспособность являются требованиями, предъявляемыми ко всем сферам жизни. Все должно иметь практическую выгоду, приносить реальные, осязаемые плоды. Несмотря на ставшую общим местом нестабильность, неустойчивость, непресказуемость, современная культура связана с высокой степенью управляемости социальными процессами посредством интеллектуальных технологий, а сами управленческие стратегии связаны с пониманием сложности культурной реальности, нелинейности процессов коммуникации, с относительным характером целеполагания. Сегодня люди делятся на тех, кто вынужден выживать и справляться с нестабильностью ситуации, адаптироваться к изменениям, и тех, кто умеет управлять нестабильностью, способен придавать событиям желаемый характер.
Современная культура - это рыночная культура в том смысле, что рыночные отношения проникли во все без исключения сферы деятельности и стали важнейшим фактором человеческой жизни. Феномен рынка (капиталистического рынка) как сферы товарно-денежных операций, направленных на получение прибыли, существует давно, но его место в различных исторических типах культуры существенно менялось. В традиционной культуре рыночные отношения составляли, по словам Ф. Броделя, «тонкую кромку на материке натурального хозяйства» и практически не затрагивали сферу жизнеобеспечения. В процессах модернизации культуры и в становлении национальных государств рыночная модель экономики постепенно вытеснила «ойкономию», произошло расширение рынков, все бульшая часть производства попадала в сферу рыночной торговли, произошла национализация рынков, т.е. проблема прибыли торгово-денежных операций стала проблемой пополнения казны национального государства.
В эпоху модернизма, когда в рыночные отношения оказался вовлечен практически весь мир, когда для все большего количество людей проблемы жизнеобеспечения стали решаться посредством товарно-денежных операций, существовали значительные сферы культуры, к которым понятие прибыли было неприменимо. Наука, образование, искусство понимались как сферы бескорыстного служения истине, добру, красоте. В современной культуре в сферу рыночных отношений вовлечены все без исключения виды и формы человеческой деятельности. В том числе те,
Общество
Terra Humana
что когда-то мыслились областью бескорыстного служения. Новые формы капитала, честь открытия которых принадлежит П. Бурдье, позволили назвать современную культуру постэкономической или суперэкономичес-кой. Каковы же они?
Это «человеческий капитал»: образовательный уровень, расходы на получение которых могут приносить со временем ощутимую прибыль и самому работнику и его работодателю. Это «культурный капитал», под которым понимается уже не только уровень образования, но и умение себя вести, склонность к эстетическому досугу, эрудиция и т.д., которые воспитываются с детства, а взрослому придают дополнительное обаяние, а значит, расширяют сферу возможностей. Это «социальный капитал»: отношения родства и членства в группе, связи, обеспечивающие репутацию и расширяющие сферу контактов, возможной поддержки. Все это вместе составляет «символический капитал» - объем доверия, на который может рассчитывать человек.
Не следует думать, что в предшествующие эпохи уровень образования или связи не помогали выстроить карьеру. Все это было, хотя далеко не всегда о таких вещах принято было говорить, более того, они были публично осуждаемы. В современной культуре все эти трудно формализуемые отношения стали объектом научной теории и одобряемой жизненной практикой. Экономисты умеют исчислять «нематериальные активы» предприятия, ищут и находят способы конвертирования социального капитала в финансовый и наоборот. Следует понимать, что приведенные выше названия новых видов капитала не являются метафорами, в современной культуре они носят буквальный смысл. И даже если отдельному человеку все это чуждо и дико, но в современной ему культуре становится нормой, он неминуемо окажется вовлечен в процесс капитализации межличностных отношений и человеческих качеств.
Современную культуру называют информационным обществом, т.е. обществом, в котором главными продуктами производства являются информация и знания. Отличительными чертами информационного общества считаются: увеличение роли информации и знаний в жизни общества; возрастание информационных коммуникаций, продуктов и услуг в валовом внутреннем продукте; создание глобального (общемирового) информационного пространства.
Необходимо понимать, как раскрывается в современной культуре содержание привычных понятий «знание» и «информация». Знание в современной культуре - это знание, пережившее этап «разоблачение модерна», в ходе которого было поставлено под сомнение существование универсальных законов развития природы, общества. В эпоху модернизма знание понималось как процесс поступательного движения к более точному, более верному пониманию универсальных закономерностей. В культуре постмодернизма истина утратила статус абсолюта, и стала мнением, подверженным сотне разных причин. На смену поиску универсальных законов пришли процедуры интерпретации и сомнения. Этот тезис воспроизведен
в «Декларации принципов толерантности» (п.1.3.): «Толерантность - это понятие, означающее отказ от догматизма, от абсолютизации истины и утверждающее нормы, установленные в международных правовых актах в области прав человека». В качестве альтернативы утраченной истине предложено международное право.
Знание в эпоху постмодерна стало личностным. Под этим понимается сложный сплав научной рефлексии и пластов знания, принимаемого на веру, концептуализированных форм знания и личного опыта - не только умение решать научные задачи, но и опыт научной страстности, сомнения, желания. Личностное знание, писал М. Полани, не является больше объективным и всеобщим, оно «лишает ученого невинности» - лишает возможности переложить ответственность за собственные убеждения на абстрактную теорию5. Так понятое знание потребовало пересмотреть понятие информации, которое существовало и раньше, но было практически синонимично знанию. Информация сегодня понимается как отчужденное знание, опосредованное средствами коммуникации. Таким образом, знание состоит из личного опыта и информации (и то и другое часто называют просто знанием), но важно различать эти два компонента.
В каком смысле говорят, что знание и информация становится капиталом и ресурсом? Дело не в том, что совершаются научные открытия, и их результаты гораздо быстрее, чем прежде, становятся достоянием общества. Здесь отличие эпохи модернизма от постмодернизма носит количественный характер: больше/меньше, быстрее/медленнее. Дело в том, что знание как личный опыт, в отличие от информации, в принципе не отчуждаемо. Человек может поделиться информацией с окружающими непосредственно или через посредство СМИ, Интернет и т.п. Но сколько бы личность не пользовалась знанием, сколько бы его не тратила, она получает новый опыт, а, следовательно, пополняет ресурс. Экономисты утверждают, что информационная экономика, т.е. умение извлекать прибыль из информации, имеет иные законы, нежели экономика, основанная на традиционных видах капитала6. В ней переворачиваются законы пределов роста, а также многократно возрастают возможности манипулирования7. При этом информационная экономика остается рыночной экономикой и ведет к новым формам социального исключения8.
В каким смысле говорят, что знание в современном обществе становится основным ресурсом власти? Напомним, что в теории постиндустриального общества научное знание заявлено источником всех нововведений, политических решений; интеллектуальных технологий9. Знание, писал Э. Тоф-флер, дает «власть высокого качества», т.е. позволяет достигать цели с минимальными источниками власти. «Зачастую знания можно использовать так, чтобы другие люди были вынуждены действовать желательным для вас способом, а не в собственных интересах. Знания дают власть высочайшего качества». «Знания часто могут использоваться для того, чтобы заставить другую сторону полюбить вашу последовательность операций при
Общество
Terra Humana
выполнении действия. Они могут даже убедить человека в том, что он сам придумал эту последовательность»10.
Это качество не абстрактного, но личностного знания - важнейшим его компонентом является осознананное отношение к знанию, к ценностям, к целям как к ресурсу и как к капиталу. Качество здесь не уровень знания или его глубина (профессионализм), и даже не область знания (профессия), но «свободное обращение с целями»11. Из двух людей с одинаковыми дипломами и сходным профессиональным опытом качественным знанием будет обладать тот, кто сумеет воспользоваться им для достижения прибыли (не обязательно денежной - для упрочения своего положения, увеличения социального, культурного капитала). От того, кто продолжает бескорыстно служить науке, обществу, государству власть и прибыль неизбежно ускользают. Именно это имел в виду В. Иноземцев, когда писал: «Однако не все они [люди] могут в одинаковой степени эффективно воспользоваться теми знаниями, доступ к которым открыт перед ними. <...> Граница пролегла уже не между лицами, имеющими высшее образование и не имеющими его, а между получившими образование (сколь угодно совершенное) и проявившими некие специфические качества»12.
Обладателю особого качества знания не нужно прямое или «жесткое» насилие, не нужны деньги. Точнее он получает доступ и к тому, и к другому, пуская в ход т.н. «мягкую силу» интеллектуальных технологий. В этой сфере и происходит формирование постиндустриальной «экономики услуг», ориентированной на выпуск несерийной интеллектуальной высокотехнологический и высокостоимостной продукции13. Здесь разворачивается «свободное творчество» постиндустриальной элиты, ведущее к перераспределению доходов в пользу «класса интеллектуалов». К наиболее впечатляющим примерам «мягкой силы» относят «холодную войну», закончившуюся добровольным роспуском СССР в 1991 г., «бархатные революции», в ходе которых произошло создание новых государств, управляемых извне14.
Тезис о знании - власти лежит в основе утверждения о современности как переходе «от культуры войны к культуре мира»15. Но этот тезис может пониматься двояко. Когда Чингиз Айтматов говорит, что на смену культу войны должна придти культура мира, он имел в виду мир во всем мире -вспомним, как еще недавно звучал советский лозунг. Айтматов предлагал деятелям искусства прославлять людей мирных профессий, творить культ миролюбия, который должен прийти на смену культу военной доблести16. Когда Джозеф Най пишет о культуре мира и «мягкой силе», ей способствующей, речь идет о власти над миром. Он имеет в виду, что эффективнее добиваться желаемого не с помощью принуждения или подачек, а на основе добровольного участия противоположной стороны. «Когда ты можешь побудить других возжелать того же, чего хочешь сам, тебе дешевле обходятся кнуты и пряники, необходимые, чтобы двинуть людей в нужном направлении. Соблазн всегда эффективнее принуждения»17.
Дж. Локк, возведенный сегодня в статус одного из патриархов толерантности, полагал, что каждый человек имеет полную и неограниченную
свободу мнений и вероисповедания при одном условии: «что делает это чистосердечно и по совести перед Богом, сколько дозволяют его знания и убеждения. Однако если к тому, что он называет совестью, примешивается сколько-нибудь честолюбия, гордыни, мстительности, партийных интересов или чего-либо подобного, то соразмерно сему будет и его вина, и в такой мере он ответит в Судный день»18. В современной концепции знания как власти, вынесен за скобки принцип искренности убеждений, он на концептуальном уровне более не рассматривается как компонент знания. Как в этом случае можно ссылаться на Локка и в каком смысле можно заявлять, что «толерантности способствуют знания» (Декларация, п. 1.1)?
Борьба за власть и господство в современной культуре ведется не только силой оружия или дипломатии, но и с помощью слов. Как известно, за отношениями сигнификации стоят отношения власти. Если признать этот факт, то слово «толератность» может попасть под подозрение. Совершенно некорректна с научной точки зрения та абстрактность, смысловая туманность, которую оно приобрело сегодня. Декларация ЮНЕСКО (п. 1.4.) призывает проявлять терпимость к убеждениям, внешнему виду, положению (статусу? - Л.Н.), речи (языку, манере говорить, или к смыслу речи? - Л.Н), поведению и ценностям. Что стоит за перечислением через запятую таких разных понятий? Незавершенная в силу своей неисчерпаемости инвентаризация качеств личности или недопустимое с научной точки зрения смешение уровней? Странным выглядит призыв проявлять толерантность, обращенный (через запятую) и к отдельным людям, и к государствам (п. 1.2), будто государство способно уважать или ненавидеть. Просвещенческий концепт государства как «коллективного тела» и романтический концепт нации как «коллективной личности», давно перешедшие в разряд метафор, применяются здесь буквально.
Напор, с которым слово «толерантность» внедряется в язык ученых и обывателей с помощью грантов и конкурсов, правительственных программ и проектов, СМИ, курсов повышения квалификации и школьных уроков толерантности - это уже не «мягкая» сила, а вполне осязаемая - ведет к его легитимации и рутинизации без прояснения содержания. И начинает казаться, что в туманности значения заключена глубина, что неопределенность слова является коррелятом сложности - вот он, соблазн «термина», звучащего наукообразно. Прежде мы задумались бы, подбирая поточнее слово: вызов, грубость, невоспитанность, распущенность, защита, неуверенность, отчаяние, упрямство... Теперь с легкостью скажем - нетолерантен. Раньше бы поразмышляли, как реагировать, проявить непреклонность или уступчивость, сочувствие, терпение, дать отпор, доверять или сделать вид, что не заметили? Новый язык подсказывает: быть толерантным. Используя «волшебное» слово «толерантность» мы незаметно лишаемся возможности оценить ситуацию, хотя, на первый взгляд именно легитимацией различий вызвано введение его в наш язык.
Заметим, что слово «интолерантность» стремительно приобретает пейоративный оттенок, хотя вообще-то научные понятия не носят, не должны
Общество
Terra Humana
носить эмоциональный оттенок. Но зато эмоциональность может восполнить недостающий смысл. Не исключено, что вскоре интолерантность будет квалифицирована в юридических терминах19, и тогда слова с расплывчатым содержанием повлекут за собой вполне конкретную уголовную или административную ответственность. «Мягкая» власть, как правило, идет рука об руку с «жесткими» мерами.
С помощью толерантности обсуждается сегодня проблема мигрантов, принципы культурного разнообразия и политика мультикультурализма. Обострение конфликтов принято объяснять возросшими темпами миграции, конфликты трактовать как культурные или этнокультурные, и уповать не на политические решения, а на недостаток толерантности, якобы препятствующий разным культурам гармонично сосуществовать. В. Малахов в своих работах неоднократно обращал внимание на этот «интеллектуальный перевертыш», на логику гипостазирования, т.е. наделения самостоятельным бытием отвлеченных понятий. В этой логике не только отождествляются этническое и культурное, но и культурное, и этническое наделяются самостоятельной сущностью, как бы предшествующей воле и действиям людей. Это как бы раз и навсегда заранее данные, субстанциональные качества, предельное и исчерпывающее объяснение всего и вся. «Мультикультурализм перетолковывает противоречия (социальных, экономических, политических, региональных) интересов в противоречия (этнического, конфессионального) происхождения. Способствуя этниза-ции социальных конфликтов, мультикультуралистская идеология делает их неразрешимыми»20.
Миграция, расчленение государств, локальные войны и международный терроризм с этническим лицом - все это борьба за власть и статус, но риторика толерантности позволяет дистанцироваться от реальных процессов современной культуры, перевести проблему в русло культурной несовместимости. Интолерантность всему виной? Или само слово монополизировало научный дискурс и не дает нам возможности обсуждать эти проблемы в иных ракурсах?
Наконец, еще одна важная черта современной культуры - тотальная автономизация личности. В процессе модернизации произошло формирование нового типа личности, нового субъекта культурно-исторического процесса - автономной суверенной личности. Человек эпохи модернизма -это личность, осознавшая себя творцом собственной судьбы, уверенная в своем праве на выбор жизненного пути: от профессии до убеждений, от веры до неверия. Становление нового типа личности раскрывается в исторической психологии как процесс интериоризации или присвоения социальных норм - превращения исторически заданных норм и связей во внутренние нормы и внутренние критерии самооценки, в убеждения, стремления, черты характера21. Предельно обобщая, можно сказать, что человек в традиционной культуре совершает поступок, потому что так поступал его отец, дед, так принято. Человек в культуре модернизма совершает поступок, потому что он так считает и не может иначе. Человек
посттрадиционной культуры верит в Бога, потому что эта вера им лично выстрадана, а не потому, что все ходят в храм и осеняют себя крестным знамением, вступает в брак, потому что любит, а не по каким-то иным мотивам.
Путь становления новоевропейской индивидуальности был чреват и определенными рисками, т.е. разрушительными, опасными тенденциями. У. Бек назвал это «интериоризацией социальных рисков». Прежде, например, человек делил тяготы социальной несправедливости с собратьями по классу. Это означает, что эксплуатация, отсутствие политических прав, бедность понимались как продукт несовершенных социальных отношений, и вина за них возлагалась на сами эти отношения, на политическую и экономическую систему. Автономная личность зрелого индустриального общества склонна винить во всем лично себя - понимать, скажем, безработицу, социальную неустроенность не как проблему общества, а как проблему личной несостоятельности22. Советский человек эпохи перестройки этих вещей не понимал, приветствуя безработицу как средство стимулирования профессиональной активности. Называя такое качество личности одним из рисков модерна, У. Бек указывал на проблему, требующую решения. В современном обществе такое качество личности - возлагать ответственность за социальные проблемы на себя -культивируется и гипертрофируется. Отсюда и призыв Декларации не просто соблюдать принципы толерантности, но превратить терпимость ко всякому иному в добродетель, воспитать ее в себе23.
В современной культуре это качество личности - нести личную ответственность за все - тщательно поддерживается и вменяется ей в долг. С подобной постановкой трудно спорить, личная ответственность, безусловно, замечательное качество. Но вместе с тем призыв к тотальной личной ответственности является уходом от проблем социального порядка, которые человек индивидуально решить не в силах.
В процессе модернизации возникли большие социальные общности -государство, нация, класс. В процессах постмодернизации культуры эти «большие общности» утрачивают свою реальность: общество больше не делится на классы, но представляет собой подвижную совокупность субкультур, вечно колеблющуюся иерархию рейтингов. Роль национального государства демонтирована процессами глобализации, созданием надгосударственных финансовых, экономических, политических структур. Да и само государство проблематизировано и сильно потеснено «историко-культурными зонами» и «цивилизациями», не совпадающими с государственными границами.
Больше нет истины, нормы, любое мнение имеет право на существование. Если человек эпохи модернизма мог опереться на большую общность или мог бросить ей вызов, то человек современной эпохи такой возможности лишен. Его вызов или надежда упадут в пустоту, ему осталось рассчитывать только на себя. Тотально автномный субъект оказывается просто обречен на толерантность.
Общество
Terra Humana
Напомню, что понятие «толерантность» еще совсем недавно имело в русском языке узкую сферу применения - оно использовалось в медицине и раскрывалось как «утрата или ослабление иммунологического ответа на данный антиген в результате предшествующего контакта с тем же антигеном»24. Нынешние учебники по толерантности если и приводят это определение, то не затрудняются комментарием25. Представляется, что медицинское прошлое нового понятия не является случайным. Согласно «Декларации» и активнейшим усилиям по внедрению толерантности в образование, она должна стать «естественным» качеством человека.
В учении об иммунитете есть и другое понятие, противоположное по значению толератности. «Способность организма человека и теплокровных животных к специфическому иммунному ответу, к образованию антител», как и «способность клеток эмбриона реагировать на внешнее влияние» называется в медицине компетенцией, иммунологической толерантности противоположны иммунологически компетентные клетки26. Заметим, что понятия «компетенция» и «компетентность» тоже в последнее время изменили смысл. В речи постоянно сталкиваются «старая» компетентность - профессионализм, глубокие знания в какой-либо области, и «новая» - «мотивированная способность к действию». Со вторым значением связан компетентносный подход в образовании, которые благодаря государственным стандартам третьего поколения стал обязательным.
Второе значение слова «компетентность» тесно связано с идеей конкуренции как главной движущей силы развития. Для нас, говорящих на русском языке, эта связь неочевидна. В английском, напротив, «компетенция» (сотре1епсе) и «соревнование» (competition) - однокоренные слова. Они обладают фонетической и семантической близостью, неуловимой для нашего слуха. Для того чтобы убедиться в этом - достаточно перелистать несколько книг по менеджменту или хотя бы посмотреть названия ключевых работ27. Если в русском языке слово компетентость получило значение профессионализма, глубины знаний и опыта, то в европейских языках оно прочно связано с властью и господством, употребляется в значениях: способность одержать победу, способность подчинять, умение воздействовать. В наиболее широком смысле власть понимается как возможность воздействия на окружающий мир, как достижение намеченного результата. В этом смысле использовал понятие компетентности Р. Уайт, на которого ссылается теория компетентностного менеджмента. Под компетенцией Уайт понимал способность или потенциальную возможность человека осуществлять свободу действий, воздействовать на свое окружение28. Дж. МакКлелланд использовал понятие компетенции (competenсе), чтобы высчитать результат «соревнования» (competition) между двумя, как он считал, важнейшими поведенческими стратегиями, конкурирующими в личности человека - надеждой на успех и стремлением избежать неудачи, а также предложил числовой индекс компетености в 100-балльной шкале. П. Бур-дье же писал о конкуренции как о «доксе» всей американской социологии: «связь эффективности и конкуренции являет собой социологический ва-
риант верования в достоинства «свободного рынка». И он же употреблял слово «компетентность» в значении власть: «экономическая компетенция, как и любая другая (лингвистическая, политическая и т.л.) есть власть...», «результат игры зависит от компетентости»29.
Примерно в то же время, когда возникло учение об иммунологической толерантности/ компетентности (ученые П. Медавар и Ф. Бернет были удостоены Нобелевской премии в 1960 г.), понятие компетентности стало инструментом менеджмента. Очевидно, что в медицинской терминологии присутствует, прежде всего, «конкурентный» слой семантики английского слова. Компетентность в управления организацией, в НЯ- менеджменте (управлении человеческими ресурсами), в стратегическом менеджменте раскрывается как конкурентное преимущество (работника, подразделения, корпорации в целом), которое позволяет удержаться на плаву в условиях непредсказуемости рыночных отношений.
В иммунологии компетентости противопоставлена толерантность, в менеджменте - лояльность, как преданность власти (руководству, миссии корпорации), добровольное согласие. Активно разрабатываются способы повышения компетентности корпорации и лояльности клиентов (обратная ситуация не предусмотрена), проблему составляет повышение лояльности компетентных сотрудников, поскольку считается, что с повышением компетентности лояльность уменьшается. Призыв быть толерантными и принимать различия, подразумевает наличие компетентных, которые эти различия будут конституировать, провоцировать, сигнифицировать.
Как правило, объяснения толерантности начинаются с этимологии - с лат. ш1егапйа, что значит терпеть. Убеждение, что смысл слова проясняется в его этимологии, справедливо для категориального аппарата классической науки, для слов обыденной речи. В публичном языке современной культуры важна не столько этимология, сколько контекст, в котором понятия образуют систему, информативными оказываются ассоциативные связи, позволяющие нащупать конкретные значения красивых, но непонятных иностранных слов, обрушивающихся на нас со страниц газет и с телеэкрана. Полезным может оказаться знание ситуации, в которой это слово оказалось найдено, схвачено, чтобы потом быть запущенным в публичную речь.
Кстати, процитированное выше определение толерантости в Медицинской энциклопедии имеет продолжение, приобретающее в современной ситуации зловещий смысл: «иммунологическую толерантность называют иммунологической безответственностью или ареактивностью».
1 См., например: Толераность / Общ. ред. М.П. Мчедлова. - М., 2004. - С. 12 - 13 и далее; Безюлева Г.В., Бондырева С.К., Шеламова Г.М. Толерантность в пространстве образования: Учебное пособие. - М.: Московский психолого-социальный институт, 2005.
2 Культурология: учебник / Под ред. Ю.Н. Солонина, М.С. Кагана. - М., 2007. - С. 360.
3 Гайденко П.П., Давыдов Ю.Н. История и рациональность: Социология М. Вебера и «Веберовский Ренессанс». - М., 1991. - С. 75 .
4 Культурология: учебник ... - С. 362.
Общество
Terra Humana
112 5 Полани М. Личностное знание. - М., 1985. - С. 279
6 Стюарт Т. Интеллектуальный капитал // Новая постиндустриальная волна на Западе. Антология / Под ред. В.Л. Иноземцева. - М., 1999. - С. 372 - 400.
7 Кастельс М. Становление общества сетевых структура // Новая постиндустриальная волна на Западе ... С. 492 - 505;
8 Каннингэм С., Портре А. Сетевые средства связи: двенадцать способов изменить нашу жизнь // Мир нашего завтра. Антология современной прогностики. - М., 2001. - С. 100 - 109.
9 Бэлл Д. Грядущее постиндустриальное общество. Опыт социального прогнозирования. - М., 1999. - С. 18.
10 Тофлер Э. Метаморфозы власти. - М., 2001. - С. 37;575.
11 Бодрийяр Ж. В тени молчаливого большинства или конец социального. - Екатеринбург, 2000. - С. 22.
12 Иноземцев В.Л. Расколотая цивилизация. - М., 1999.
13 Райх Р. Труд наций. Готовясь к капитализму XXI века // Новая постиндустриальная волна на Западе. - С. 510.
14 Кара-Мурза С.Г. Экспорт революции. Ющенко, Саакашвили. - М., 2005.
15 Капто А.С. От культуры войны к культуре мира / Приложение к журналу «Безопасность Евразии». - М.: Республика, 2002.
16 Айтматов Ч. На смену культу войны обязательно придет культура мира. Режим доступа: http://www.aif.ru/culture/article/18913 (2.12.2008).
17 Най Дж. « Мягкая сила» и американо-европейские отношения // Свободная мысль
- XXI». - 2004, № 10. Режим доступа: http://www.postindustrial.net (2.12.2008). См. также: Най Дж. Мягкая сила: Как добиться успеха в мировой политике. - М., 2006.
18 Локк Дж. Опыт о веротерпимости // Локк Дж. Сочинения в трех томах: Т. 3. - М., 1988. - С. 70.
19 В настоящее время активно разрабатываются индексы толерантности для системы образования, СМИ.
20 Малахов В. Зачем в России мультикультурализм // Мультикультурализм и трансформация постсоветских обществ / Под ред. В.С. Малахова и В.А. Тишкова. - М., 2002. - С. 51.
21 Кон И.С. В поисках себя. Личность и ее самосознание. - М., 1984. - С. 108.
22 Бек У. Общество риска. На пути к другому модерну. - М., 2000
23Характерное название публикации на темы толерантности: Сукиасян, Э.Р. Воспитайте в себе толерантность // Школьная библиотека. - 2007, N 2. - С. 35-37.
24 Большая медицинская энциклопедия [В 30 т. АМН СССР] Т. 25 / Гл. ред. Б.В. Петровский. - 3-е изд. - М., 1985. - С. 132.
25 Например, Безюлева Г.В., Бондырева С.К., Шеламова Г.М. Толерантность в пространстве образования: Учебное пособие. - М., 2005.
26 Большая советская энциклопедия. Т. 12. - 3-е изд. - М., 1973. - С. 585; Большая медицинская энциклопедия [В 30 т. АМН СССР] Т. 9 / Гл. ред. Б.В. Петровский. - 3-е изд.
- М., 1978. - С. 147.
27 Например, Hamel G., Prahalad C.K. The соге competence of corporation [Ключевые компетенции корпорации]// Harvad Business Reviev. - 1990, May - June; Прахалад К., Хамел Г. Конкурируя за будущее [Competing for the Future]. - М., 2002; Heene A., Sanchez R. Competence based strategic management. - London, 1997.
28 White R. Motivation reconsidered: the concept of competence // Psychological review. -1959, № 66.
29 Бурдье П. Практический смысл. - М., 2001. - С. 125.
