CC BY
726
ТНК В КАЗАХСТАНЕ
Сергей СМИРНОВ
независимый исследователь (Алматы, Казахстан)
В настоящее время транснациональные корпорации (ТНК), контролируя свыше 50% мирового промышленного производства, более 60% международной торговли и почти 90% прямых зарубежных инвестиций, оказывают значительное влияние на мировую экономику. В частности, практически вся торговля сырьем на мировых рынках осуществляется под их контролем. ТНК не обошли вниманием и располагающий значительными сырьевыми ресурсами Казахстан. Обретя независимость, республика не только одной из первых на постсоветском пространстве ввела практику привлечения иностранного капитала путем передачи крупных предприятий базовых отраслей промышленности в трастовое управление (с последующей приватизацией и созданием новых производств со 100%-м участием иностранных инвесторов), но и сделала интенсивную эксплуатацию полезных ископаемых основой своей экономической политики.
Активное внедрение ТНК в экономику Казахстана началось в 1994—1997 годах, когда руководство страны, поддержавшее «директорскую» и «чиновничью» приватизацию, сделало главный акцент на привлечение иностранных инвесторов — крупных транснациональных корпораций, и это понятно. Последние обеспечивали республике не только международное признание и приток инвестиций, но и (в силу заинтересованности в защите возникших прав собственности) становились залогом внутриполитичес-
кой стабильности. С этой точки зрения вполне объяснимо необычно широкое (по меркам стран с транзитной экономикой) присутствие крупных ТНК различных государств в экономике РК.
Кроме того, продажа акций казахстанских предприятий зарубежным корпорациям и подписание с ними долгосрочных контрактов по эксплуатации нефтегазовых месторождений1 правительство страны рассматривало как некоторые из возможностей подъема отечественной экономики. Ожидалось, что новые частные собственники принесут не только новый капитал для расширения производства, но и навыки по маркетингу и управлению и, в особенности, новые рыночные идеи на предприятия2.
Однако иностранные компании принесли не столько «новые рыночные идеи» и капитал, сколько усиление своей политической роли: под влиянием зарубежного капитала появились группы давления, и это тоже понятно. Если в условиях экономического кризиса для властей республики была крайне важна финансовая помощь Запада, то ТНК, выступавшие посредниками между правительством РК и международными финансовыми организациями, в первую очередь лоббировали свои интересы. С этой целью некоторые корпорации инициировали создание общественно-политических движений и организаций. В частности, не без помощи группы Евразийского банка3 была создана и поддерживается деятельность Гражданской партии Казахстана.
В стране прочно обосновались хорошо известные в мире корпорации: «Glencore International AG» (ОАО «Казцинк»), ENI, «Total», «Royal Dutch Shell», «ExxonMobil», «ConocoPhillips», «Inpex» (АО «Agip KCO»), «Chevron» (ТОО «Тенгизшевройл»), «Samsung» («Корпорация «Казахмыс»), «Mittal Steel» (АО «Mittal Steel Temirtau»4), «Philip Morris» (АО «Алматинская табачная фабрика»), «Coca Cola» (АО «Coca Cola Almaty Bottlers») и др.5 Закрепившись в Казахстане и быстро освоив местные неофициальные законы развития бизнеса, они неплохо вписались в экономические реалии казахстанского общества.
1 Например, по условиям соглашения консорциум «Karachaganak Petroleum Operating B.V.» (доля BG Group и ENI составляют по 32,5%, «ChevronTexaco» — 20%, «ЛУКойл» — 15%) будет осуществлять управление Карачаганакским проектом до 2038 года. Нефтегазоконденсатное месторождение Карачаганак находится в Западно-Казахстанской области и содержит более 1,2 млрд т нефти и конденсата, а также свыше 1,35 трлн куб. м газа.
2 См.: Калмурзаев С. Передача в управление как один из путей подъема экономики //Азия — экономика и жизнь, апрель 1996.
3 Под контролем группы Евразийского банка находятся такие экспортные отрасли РК, как алюминиевая и хромовая промышленность: «Казхром», АО «Алюминий Казахстана», Соколовско-Сарбайский горнообогатительный комбинат (ГОК), Аксуский завод ферросплавов, Евроазиатская энергетическая корпорация, Экибастузский угольный разрез, Ермаковская ГРЭС, несколько ТЭЦ и другие структуры. В центре бизнес-империи группы находится банк «Евразийский» (председатель совета директоров — А. Машкевич). Группа, по разным оценкам, контролирует от 20 до 30% ВВП Казахстана. По оценкам израильского издания «Jerusalem Report», под контролем Машкевича находится не менее четверти экономики Казахстана — практически 70—80% ГМК страны.
4 По словам руководства компании, казахстанский комбинат — одно из самых доходных стальных производств в мире. По мнению специалистов, основной причиной этого является низкая оплата труда рабочих: фонд зарплаты в структуре себестоимости составляет всего 18%. Кроме того, приводя в качестве аргумента необходимость удешевления производства путем создания замкнутого цикла, менеджеры компании «Mittal Steel» буквально через полгода после приобретения комбината добились продажи им 15 государственных шахт Карагандинского угольного бассейна, электростанции и железнодорожных тупиков. Все это хозяйство перешло «Mittal Steel» полностью свободным от долгов, которые «перевесили» на государственный бюджет. Недавно у руководства «Mittal Steel Temirtau» возник конфликт с трудовым коллективом по поводу выплаты дивидендов (у последнего есть часть простых акций). Рабочие получили годовые дивиденды в размере... 100 тенге (около 0,7 долл.).
5 Согласно данным UNCTAD, в Казахстане зарегистрировано более 1 600 филиалов таких ТНК, как «Chevron», «Shell», «Agip», «Samsung» и «Philip Morris», число сотрудников которых уже перевалило за 18 тыс. человек.
Роль ТНК в Казахстане существенна уже потому, что они владеют ведущими предприятиями государства. По некоторым экспертным оценкам, более 80% производственного потенциала республики ныне находится в руках дочерних фирм крупных ТНК. Это позволяет транснациональным корпорациям (в отличие от национального бизнеса) использовать в переговорах с властями угрозу вывода своих активов6 из экономики страны и тем самым нанести ей значительный ущерб. Несколько таких примеров в новейшей истории Казахстана уже имеется.
Ориентированность экономической политики РК на интересы иностранных корпораций проявляется в различных сферах. ТНК лоббируют свои интересы как официальным, так и неофициальным путем через ключевые фигуры в соответствующих структурах. В частности, известный конфликт с «Тенгизшевройл» по поводу строительства газоперерабатывающего завода был разрешен при прямом лоббировании интересов компании Советом иностранных инвесторов7. Другой не менее известный случай также связан с указанным Советом: в ходе состоявшегося несколько лет назад в Мангыстауской области пленарного заседания этой организации президент Евразийской промышленной ассоциации А. Машкевич пожаловался президенту РК Н. Назарбаеву на постановление Антимонопольного комитета и Министерства транспорта о повышении тарифов на перевозку сырья, которое, надо полагать, весьма чувствительно задело интересы его транснационального индустриально-финансового конгломерата. Постановление практически тут же отменили на основании доводов лишь одной из сторон. Следует, однако, отметить, что, несмотря на разнообразие формальных каналов взаимодействия (советы иностранных инвесторов, рекомендации по предпринимательству и инвестициям и др.), их влияние на происходящие процессы не столь значимо.
В конце 1990-х годов, при падении цен на нефть и металлы, под воздействием добывающих компаний были ослаблены экологические требования. Восстановили же эти нормы не при последовавшем росте цен, а только после того, как сменился состав правительства. Однако вслед за этим возник целый ряд хозяйственных споров, которые власти не всегда выигрывали. Специалисты полагают, что принятие закона Республики Казахстан «О трансфертном ценообразовании» также прошло при прямом лоббировании ТНК добывающего сектора экономики.
Не стала исключением и налоговая политика. Так, из четырех факторов производства — труд, капитал, земля и природные ресурсы — налогом облагаются только первые три. По оценкам, доля рентных платежей и выплат за право пользования природными ресурсами составляет в общей массе государственных доходов около 0,5% ВВП. Некоторые эксперты полагают, что доля «природной ренты», которая в нефтегазовом секторе фактически приватизирована добывающими компаниями, составляет более 1 млрд долл., а в целом по минерально-сырьевому комплексу — 6—8% ВВП, что больше поступлений в бюджет от нефтегазового сектора.
Весомым источником пополнения бюджета являются налоги на прибыль, получаемую компаниями. Однако ТНК, стараясь показать, что себестоимость их продукции практически не отличается от продажной цены, скрывают прибыль в затратах. Истинную себестоимость продукции проверить практически невозможно, так как в контрактах и соглашениях с правительством РК аудит себестоимости не предусмотрен. К примеру,
6 На сегодняшний день общая стоимость проектов подписанных соглашений только в нефтегазовой отрасли оценивается более чем в 40 млрд долл.
7 Поскольку ТОО «Тенгизшевройл» работает по Соглашению о разделе продукции, то к нему не должны применяться налоговые льготы, предоставляемые в рамках общего налогового законодательства. Кроме того, пункт о строительстве завода был предусмотрен соответствующим Соглашением; следовательно, компания фактически не выполнила своих обязательств.
только за счет разницы в цене от продажи казахстанской нефти своим посредникам внутри страны и ее продажи на внешнем рынке компании могут получать в итоге прибыль, превышающую вложенные инвестиции в 10 и более раз.
Анализ принимаемых в области промышленной политики решений приводит к выводу о том, что большинство из них одобряется под давлением крупных компаний сырьевого сектора экономики. В результате этого в республике имеют место, во-первых, ставшее хроническим отставание воспроизводства минерально-сырьевой базы от роста добычи полезных ископаемых; во-вторых, хищническое использование природных ресурсов (в частности, разработка только богатых пластов, ведущая к быстрому истощению минерально-сырьевой базы страны); в-третьих, применение устаревших технологий добычи и обогащения, а значит, «некомплексное» использование полезных ископаемых. Например, при добыче полиметаллических руд часть их ценных компонентов просто попадает в отвалы, в то время как разработки отечественных ученых и инженеров, позволяющие выделять теряемое, пылятся на полках и не внедряются в производство. В-четвертых, ТНК недостаточно заботятся об охране окружающей среды. При этом их представители заявляют, что в своей работе компании руководствуются самыми высокими требованиями. Однако, по мнению специалистов, которым приходится иметь дело с ТНК, иностранные инвесторы не всегда придерживаются тех высоких природоохранных стандартов, о которых они говорят. Так, если бы требования по охране окружающей среды строго выполнялись, то «Chevron» в первую очередь решал бы проблему утилизации серы, а не наращивал добычу нефти на Тенгизском месторождении (на долю ТОО «Тенгизшевройл» приходится почти четверть добываемой в стране нефти, почти весь объем которой экспортируется по трубопроводу КТК).
Показательна и практически не прекращающаяся дискуссия об экологических нормативах Казахстана, которую ТНК фактически превратили в еще один метод давления на правительство республики. Большинство решений о разработке недр было принято и продолжает приниматься практически без учета мнения и участия местного населения (проводившиеся публичные слушания нередко сводились к простому информированию о намерениях компаний и правительства). Вместе с тем властные структуры страны, стараясь поднять свой авторитет в глазах населения, пытаются сгладить острые углы, штрафуя некоторые компании за нарушение экологических норм, проводя проверки влияния их деятельности на здоровье граждан и возбуждая судебные иски. В свою очередь, корпорации, соответственно, идут на некоторые уступки. Однако основные положения контрактов остаются по сути неизменными, а те небольшие суммы, которые компании выплачивают за загрязнение окружающей среды8, растворяются в республиканском бюджете и не направляются на решение экологических проблем.
ТНК и государственные органы нередко предпочитают умалчивать о некоторых острых проблемах. Реальная ситуация может оказаться хуже, чем она выглядит в официальных отчетах правительственных организаций и нефтяных компаний. Те, кто летал над Каспием, могли видеть на поверхности моря большие нефтяные пятна, источники которых наверняка не выявлены: в Казахстане нет системы локализации и ликвидации очагов разлива нефти.
В обстановке «игры без правил» на Каспии правительство республики, создав правовые условия для проведения ТНК из разных стран интенсивных геологоразведочных работ на шельфовых структурах, практически дезавуировало статус Северного Каспия
8 Для справки: стоимость освоения на Каспии нефтяного месторождения Тенгиз составляет 20 млрд долл.; стоимость трех контрактов по месторождениям «Шах-Дениз», «Чираг» и «Гюнешли» в Южном Каспии — около 15 млрд долл.
ее
как заповедной зоны9, а ведь, как известно, мелководье Северного Каспия является областью воспроизводства его биоресурсов, в частности местом нагула мальков осетровых. Казахстанские ученые обоснованно считают, что на Северном Каспии акцент должен делаться не на безудержный прогресс нефтедобывающего комплекса, а на его ограничение, на сохранение и приоритетное наращивание биологических ресурсов. В региональном масштабе следует организовать жесткий мониторинг воздействия нефтедобывающего комплекса на биологическое разнообразие, окружающую среду и здоровье людей. Однако решение этой задачи продолжает откладываться на столь неопределенное будущее, что может уже и не понадобиться.
Вместе с тем нельзя утверждать, что государство полностью подчинено интересам ТНК. С конца 1990-х годов правительство РК предпринимает попытки пересмотреть достигнутые ранее договоренности с иностранными инвесторами и усилить контроль над их деятельностью. При этом в качестве «инструментов давления» используются, например, инвестиционные и социальные обязательства компаний, а также тарифы на транспортировку энергоресурсов. В последнее время государство, стремясь повысить свою долю в экономике, все менее дружелюбно относится к зарубежным инвесторам, нарушающим экологические требования. В стране действуют программы и акты разного уровня, касающиеся «импортозамещения» местными товарами и обеспечения «казахстанского содержания»10 в нефтяных подрядах. Таким образом, почти религиозный пиетет перед транснациональными корпорациями (подобный отношению к священным коровам в Индии) уходит в прошлое.
Все это обусловлено тем, что в Казахстане появилась своя нефтегазовая элита, стремящаяся получить доступ к сырьевым ресурсам, которыми долгое время распоряжались иностранные инвесторы. С этой целью несколько лет назад в стране был принят новый нормативно-правовой акт об инвестициях, отменивший Статью 6 закона «Об иностранных инвестициях», согласно которой государство было обязано не предпринимать действий, ухудшающих положение инвесторов.
Более того, принятый недавно закон «О внесении изменений и дополнений в некоторые законодательные акты Республики Казахстан по вопросам недропользования и проведения нефтяных операций в Республике Казахстан» предоставил государству преимущественное право на выкуп доли в крупных проектах инвесторов. Эти изменения в законодательстве позволили государству не только выкупить долю «British Gas» в проекте разработки нефтяного месторождения Кашаган и 33%-ю долю в «PetroKazakhstan», но и сделать национальную компанию «КазМунайГаз» непременным участником всех нефтяных Соглашений о разделе продукции (СРП) после 2004 года. Таким образом, можно говорить о появлении тенденции изменения статуса и позиций иностранных инвесторов в глазах политической элиты страны. Это дает надежду на то, что политика привлечения инвесторов будет все больше дифференцироваться, а наиболее благоприятные условия для иностранцев будут создаваться уже не в сырьевом секторе.
9 Результаты исследований российских ученых свидетельствуют о том, что при работе 3—4 платформ с 10—12 скважинами на каждой, возникает риск увеличения загрязнения на, как минимум, 1 ПДК (предельно допустимая концентрация) в год на четверти акватории Северного Каспия (даже с учетом процессов самоочищения).
10 «Казахстанское содержание проектов» означает привлечение операторами проектов казахстанских производителей и поставщиков к выполнению подрядных работ, осуществление закупок материалов и оборудования у казахстанских производителей. Например, в 2003 году казахстанское содержание на СП ТШО составило 42,2%. Основная сумма приходится на оплату услуг и различных видов работ, а оставшиеся 2% — на закупку материалов у казахстанских производителей. На КПО (Карачаганак) доля казахстанского содержания в 2004 году составила 40%.
Следует отметить, что сам доступ иностранных ТНК на рынок республики сопровождался вовлечением корпораций в коррупционные схемы. По данным «Транспэренси интернэшнл»11, по степени коррумпированности Казахстан занимал в 2004 году 122-е место (что значительно хуже, чем в 2003-м). Таким образом, приход в экономику Казахстана «цивилизованных» западных инвесторов не стал фактором снижения уровня коррупции — наоборот, ТНК успешно интегрировались в коррупционную экономику. Отсутствие достоверной информации о финансовых взаимоотношениях между крупными добывающими компаниями и правительством создает возможности для коррупции и нецелевого использования средств. Так, в бюджете на 2005 год из списка плательщиков в Национальный фонд был исключен без внятного объяснения причин ряд добывающих компаний.
На этом фоне примечательны результаты экспертного опроса по проблемам деятельности иностранных нефтегазовых фирм в РК, который весной 2005 года провело рейтинговое агентство KAZRATING. Полученные в ходе исследования данные свидетельствуют, что население страны в целом разочаровано работой зарубежных компаний. Так, по мнению 76% респондентов, деятельность нефтедобывающих компаний ухудшает экологическую ситуацию и наносит серьезный вред здоровью людей. Низки и оценки социально-экономической эффективности работы иностранных компаний. Опрошенные связывают это в первую очередь со значительным разрывом в оплате труда иностранных и местных рабочих, а также с несвоевременной выплатой зарплаты.
Особенностью транснационального капитала в Казахстане является его концентрация в нефтегазовом секторе и цветной металлургии. Так, по данным статистики, в общем объеме прямых иностранных инвестиций более 60% составляют вложения в добычу и переработку нефти, 10% — в цветную металлургию и по 5% — в черную металлургию, газовую и пищевую промышленность. По объему совокупных накопленных инвестиций, в десятку крупнейших инвесторов республики входят США, Великобритания, Италия, Швейцария, Нидерланды, Республика Корея, Китай, Канада и Россия. На их долю приходится более 80% всех ПИИ, вложенных в Казахстане. Причем среди иностранных компаний произошла своеобразная диверсификация по секторам экономики. К примеру, компании США лидируют по вложениям в нефтегазовый сектор (американские фирмы присутствуют практически во всех крупных проектах — СП «Тенгизшевройл», «Agip KCO», Каспийский трубопроводный консорциум, Karachaganak Petroleum Operating B.V. и др.), нидерландские инвесторы — на транспорте, в связи, предоставлении финансовых услуг. Но, безусловно, основное внимание ТНК уделяют добыче сырья и особенно углеводородов.
За счет Кашагана и реализации других каспийских проектов власти Казахстана рассчитывают к 2015 году довести ежегодную добычу нефти до 140—150 млн т (около 3,5 млн барр./сутки) и войти в десятку крупнейших нефтедобывающих стран. Однако о бурении на шельфе Северного Каспия и участии в нем ведущих нефтяных ТНК мира можно сказать, что это не экономическая целесообразность, а политическое решение руководства республики. Дело в том, что в пределах Прикаспийской низменности и плато Устюрт прогнозные запасы нефти (в условном топливе) в три раза превышают запасы, находящиеся на балансе Казахстана, и геологоразведка с добычей нефти в этих районах обойдется в несколько раз дешевле, чем на шельфе. Причинами ориентации на морскую нефтедобычу могут стать желание руководства государства продемонстрировать, что Казахстан является достаточно развитой страной, чтобы рабо-
11 См.: материалы «Transparency International» на сайте [htpp: //www.transparency.de/documents].
тать на шельфе, а также стремление транснациональных корпораций «застолбить» за собой перспективные участки.
Тем не менее представляется, что ни расширение географии добычи (переход с континентальных на шельфовые проекты), ни увеличение в целом ее объемов не гарантируют республике позиции игрока «первого эшелона». Для решения этой задачи Казахстану необходимо «избавиться» от роли поставщика углеводородов и восстановить контроль над всей цепочкой создания прибавочной стоимости: от добычи сырья до производства и реализации качественных нефтепродуктов. С этой целью следует поощрять вхождение национального капитала в экономику стран-потребителей энергетического сырья (речь идет прежде всего о постсоветских республиках, странах Европы и Китае).
Безусловно, значительные углеводородные ресурсы РК создают базу для инвестиций в нефтяное машиностроение, развитие сервисных компаний, производственную и социальную инфраструктуру, нефтепереработку и нефтехимию. Однако практическая реализация этих возможностей оставляет желать лучшего. За все время независимости в республике не построено ни одного нового нефтеперерабатывающего завода. С большим трудом модернизирован лишь один из трех имеющихся НПЗ, а создание нефтехимического комплекса до сих пор находится на стадии обсуждения.
Фактором сегодняшнего мирового рынка труда стало сближение образования с реальной экономикой, но выпускники казахстанских вузов зачастую не владеют современным профессиональным инструментарием, обучены на базе устаревших технологий, и это понятно: дешевизна рабочей силы позволяет ТНК не тратиться на инновации, не способствует обновлению оборудования и технологий. Уровень квалификации рабочих продолжает снижаться, в результате чего неуклонно сокращается доля занятых в промышленности (особенно обрабатывающей) и резко увеличивается доля занятых в торговле и сфере посреднических услуг. С людьми, занимающимися преимущественно перепродажей произведенных где-то за рубежом товаров, очень сложно попасть в число 50 конкурентоспособных стран мира (такая цель поставлена властями РК).
Схожая ситуация складывается и в сфере науки: даже обладая необходимым научным и кадровым потенциалом, учреждения этой сферы не в состоянии производить конкурентоспособный продукт, поскольку не имеют современной материальной базы и не аттестованы согласно международным стандартам. А ведь основным конкурентным преимуществом в современном мире является обладание не дешевыми ресурсами, а интеллектуальным и научно-техническим потенциалом.
Таким образом, действующие в республике транснациональные корпорации оказывают все более возрастающее влияние на все стороны ее жизни. В частности, важными критериями деятельности ТНК являются их воздействие на правовую ситуацию в стране и соблюдение ими законодательства РК, но найти информацию, проливающую свет на эту проблему, очень сложно. Конечно, компании постоянно подчеркивают, что соблюдение правовых норм Казахстана является для них непреложным правилом, однако узнать мнение самих рабочих о том, насколько эти заявления соответствуют действительности, весьма непросто. Сотрудники указанных структур, опасаясь возможного увольнения, стараются уйти от разговоров на эти темы. Тем не менее Генеральная прокуратура, проверяя в июле 2003 года деятельность ряда иностранных добывающих предприятий, выявила серьезные нарушения трудового законодательства. Куда до этого смотрело правительство, остается только предполагать. Казахи в таких случаях говорят: «Ай багып журсе де, озi бшсш» («Как знать: может, он в это время наблюдал за луной»). Соответствующую информацию предоставили главе государства, а прави-
тельству было предписано в кратчайшие сроки усилить защиту трудовых прав граждан республики12. Все это лишь подтверждает обоснованность сомнений в искренности заявлений руководства ТНК.
«Слабость» законов, плохой контроль над их соблюдением, а нередко и отсутствие правовых норм, регулирующих те или иные сферы деятельности, позволяют ТНК считать страны Центральной Азии и Кавказа «раем для корпораций» (и Казахстан здесь не исключение).
Анализ деятельности ТНК в РК позволяет выделить следующие тенденции.
■ Во-первых, концентрацию транснационального капитала в минерально-сырьевом комплексе.
■ Во-вторых, стабилизацию производства в регионах деятельности компаний (другой вопрос — как это достигается).
■ В-третьих, нерешенность проблем, касающихся функционирования ТНК и соблюдения прав человека; практическое отсутствие сильных независимых профсоюзов. Это позволяет иностранным корпорациям нарушать основные права человека, соблюдение которых в западных странах жестко регулируется законодательством.
■ В-четвертых, слабую вовлеченность Казахстана в процессы регулирования деятельности ТНК на международном уровне: в настоящее время она ограничивается только участием в подписанной с рядом стран СНГ конвенции «О транснациональных корпорациях» и двусторонних инвестиционных соглашениях.
■ В-пятых, недостаточную прозрачность и ограниченность доступа к информации о деятельности ТНК. Сырьевая стратегия Казахстана реализуется преимущественно в «конфиденциальном режиме». Обществу неизвестно, как и на каких условиях заключаются, к примеру, нефтяные контракты, куда идут бонусы, инвестиции и реальные доходы от продажи нефти. Большая часть информации носит закрытый характер: в первую очередь это касается экономических показателей, в том числе себестоимости продукции, которая и является одним из важнейших источников сверхприбыли ТНК в Казахстане.
■ В-шестых, в республике начинают проявляться процессы, свидетельствующие о том, что национальный сектор завершил накопление сил и теперь приступает к реализации своего политического потенциала, пытаясь перехватить лидерство в формировании «правил игры» и представляя интересы отрасли в кабинетах власти.
■ И, наконец, последнее: руководство РК пытается снизить зависимость экономики страны от западного капитала, расширяя число участников инвестиционной деятельности (в первую очередь за счет российских и китайских компаний). Таким образом, на политику страны начинают влиять новые силы: если ранее главную роль, например, в нефтяной политике, играли американские инвесторы и лоббисты, то теперь инициатива переходит к российским и китайским нефтяникам, вследствие чего нефтегазовые потоки начинают изменять свое направление с западного на восточное.
12 См.: Известия-Казахстан, 4 июля 2003.
