CC BY
13
ISSN 0321-3005 IZVESTIYA VUZOV. SEVERO-KAVKAZSKII REGION.
NATURAL SCIENCE. 2019. No. 1
УДК 616.5-006.81-06-085:615.35 10.23683/0321-3005-2019-1-112-121
ТКАНЕВАЯ СИСТЕМА РЕГУЛЯЦИИ ПЛАЗМИНОГЕНА В ДИНАМИКЕ МЕЛАНОМЫ КОЖИ У МЫШЕЙ-САМЦОВ, ВОСПРОИЗВЕДЕННОЙ НА ФОНЕ ХРОНИЧЕСКОЙ БОЛИ
© 2019 г. Е.М. Франциянц1, О.И. Кит1, И.М. Котиева1, И.В. Каплиева1, Л.С. Козлова1, В.А. Бандовкина1, Л.К. Трепитаки1, Ю.А. Погорелова1, Л.Я. Розенко1
1Ростовский научно-исследовательский онкологический институт, Ростов-на-Дону, Россия
TISSUE SYSTEM OF PLASMINOGEN REGULATION IN DYNAMICS OF CUTANEOUS MELANOMA IN MALE MICE WITH CHRONIC PAIN
E.M. Frantsiyants1, O.I. Kit1, I.M. Kotieva1, I.V. Kaplieva 1, L.S. Kozlova1, V.A. Bandovkina1, L.K. Trepitaki1, J.A. Pogorelova1, L. Ya. Rozenko1
1Rostov Research Institute of Oncology, Rostov-on-Don, Russia
Франциянц Елена Михайловна - доктор биологических наук, профессор, руководитель лаборатории изучения патогенеза злокачественных опухолей, Ростовский научно-исследовательский онкологический институт, ул. 14-я линия, 63, г. Ростов-на-Дону, 344037, Россия, e-mail: super.gormon@yandex.ru
Кит Олег Иванович - доктор медицинских наук, профессор, член-корреспондент РАН, генеральный директор Ростовского научно-исследовательского онкологического института, ул. 14-я линия, 63, г. Ростов-на-Дону, 344037, Россия, e-mail: super.gormon@yandex.ru
Котиева Инга Мавлиевна - кандидат медицинских наук, старший научный сотрудник, лаборатория изучения патогенеза злокачественных опухолей, Ростовский научно-исследовательский онкологический институт, ул. 14-я линия, 63, г. Ростов-на-Дону, 344037, Россия, e-mail: super.gormon@yandex.ru
Каплиева Ирина Викторовна - кандидат медицинских наук, старший научный сотрудник, лаборатория изучения патогенеза злокачественных опухолей, Ростовский научно-исследовательский онкологический институт, ул. 14-я линия, 63, г. Ростов-на-Дону, 344037, Россия, e-mail: super.gormon@yandex.ru
Козлова Лариса Степановна - кандидат биологических наук, доцент, старший научный сотрудник, лаборатория изучения патогенеза злокачественных опухолей, Ростовский научно-исследовательский онкологический институт, ул. 14-я линия, 63, г. Ростов-на-Дону, 344037, Россия, e-mail: super.gormon@yandex.ru
Бандовкина Валерия Ахтямовна - кандидат биологических наук, старший научный сотрудник, лаборатория изучения патогенеза злокачественных опухолей, Ростовский научно-исследовательский онкологический институт, ул. 14-я линия, 63, г. Ростов-на-Дону, 344037, Россия, e-mail: super.gormon@yandex.ru
Elena M. Frantsiyants - Doctor of Biological Sciences, Professor, Head of Laboratory of Malignant Tumor Pathogenesis Study, Rostov Research Institute of Oncology, 14-ya Liniya St., 63, Rostov-on-Don, 344037, Russia, e-mail: su-per.gormon@yandex.ru
Oleg I. Kit - Doctor of Medicine, Professor, Corresponding Member, RAS, General Director, Rostov Research Institute of Oncology, 14-ya Liniya St., 63, Rostov-on-Don, 344037, Russia, e-mail: super.gormon@yandex.ru
Inga M. Kotieva - Candidate of Medicine, Senior Researcher, Laboratory of Malignant Tumor Pathogenesis Study, Rostov Research Institute of Oncology, 14-ya Liniya St., 63, Rostov-on-Don, 344037, Russia, e-mail: super.gormon@yandex.ru
Irina V. Kaplieva - Candidate of Medicine, Senior Researcher, Laboratory of Malignant Tumor Pathogenesis Study, Rostov Research Institute of Oncology, 14-ya Liniya St., 63, Rostov-on-Don, 344037, Russia, e-mail: super.gormon@yandex.ru
Larisa S. Kozlova - Candidate of Biological Sciences, Associate Professor, Senior Researcher, Laboratory of Malignant Tumor Pathogenesis Study, Rostov Research Institute of Oncology, 14-ya Liniya St., 63, Rostov-on-Don, 344037, Russia, e-mail: super.gormon@yandex.ru
Valeriya A. Bandovkina - Candidate of Biological Sciences, Senior Researcher, Laboratory of Malignant Tumor Patho-genesis Study, Rostov Research Institute of Oncology, 14-ya Liniya St., 63, Rostov-on-Don, 344037, Russia, e-mail: su-per.gormon@yandex.ru
ISSN 0321-3005 IZVESTIYA VUZOV. SEVERO-KAVKAZSKII REGION. NATURAL SCIENCE. 2019. No. 1
Трепитаки Лидия Константиновна - научный сотрудник, лаборатория изучения патогенеза злокачественных опухолей, Ростовский научно-исследовательский онкологический институт, ул. 14-я линия, 63, г. Ростов-на-Дону, 344037, Россия, e-mail: super.gormon@yandex.ru
Погорелова Юлия Александровна - кандидат биологических наук, старший научный сотрудник, лаборатория изучения патогенеза злокачественных опухолей, Ростовский научно-исследовательский онкологический институт, ул. 14-я линия, 63, г. Ростов-на-Дону, 344037, Россия, e-mail: super.gormon@yandex.ru
Розенко Людмила Яковлевна - доктор медицинских наук, профессор, главный научный сотрудник, отделение радиологии, Ростовский научно-исследовательский онкологический институт, ул. 14-я линия, 63, г. Ростов-на-Дону, 344037, Россия, e-mail: super.gormon@yandex.ru
Lidia K. Trepitaki - Researcher, Laboratory of Malignant Tumor Pathogenesis Study, Rostov Research Institute of Oncology, 14-ya Liniya St., 63, Rostov-on-Don, 344037, Russia, e-mail: super.gormon@yandex.ru
Julija A. Pogorelova - Candidate of Biological Sciences, Senior Researcher, Laboratory of Malignant Tumor Pathogenesis Study, Rostov Research Institute of Oncology, 14-ya Liniya St., 63, Rostov-on-Don, 344037, Russia, e-mail: super.gormon@yandex.ru
Lyudmila Ya. Rozenko - Doctor of Medicine, Professor, Main Researcher, Department of Radiology, Rostov Research Institute of Oncology, 14-ya Liniya St., 63, Rostov-on-Don, 344037, Russia, e-mail: super.gormon@yandex.ru
Цель работы. Изучение влияния хронической нейрогенной боли (ХНБ) на регуляторы плазминогена (ПГ) в мела-номе кожи и на участках кожи, не связанных с опухолью, у мышей линии C57BL/6 в динамике роста экспериментальной меланомы B16/F10.
Материалы и методы. Эксперимент проведен на 66 мышах-самцах с соблюдением правил работы с животными. ИФА-методами определяли регуляторы ПГ в гомогенатах кожи и опухоли в 4 группах: основной, контрольной, сравнения, интактной. Обозначения международные, без расшифровки.
Результаты. В коже при ХНБ снижались уровни uPA+, tPA-акт, ПГ, uPA-R, PAI-1-АГ; увеличивались PAI-1-акт и РАР (фон). После перевивки меланомы B16/F10 на фоне ХНБ в коже возрастали уровни PAI-1, ПГ, РАР, стабилизировались tPA, uPA, uPA-R; в опухоли наблюдали снижение uPA-R, рост PAI-1-АГ, РАР, uPA-акт относительно фона. В группе сравнения после перевивки меланомы в коже возрастали уровни ПГ, РАР (нестабильно), uPA-акт, tPA-акт, tPA-АГ относительно нормы; РАР был сравним с данными на фоне ХНБ. Опухоли появлялись на одну неделю позже, в них были повышены ПГ, uPA-акт, tPA, PAI-1-акт; уровень РАР был сравним с данными основной группы, остальные показатели не изменялись.
Заключение. ХНБ в коже самцов здоровых мышей линии C57BL/6 угнетает ПГ, uPA-акт, uPA-АГ, uPAR и PAI-1-АГ; выработка tPA-АГ и образование РАР в коже животных болью стимулируются. После перевивки меланомы B16/F10 на фоне боли в опухоли у мышей-самцов снижается уровень uPAR относительно контроля с болью со стабилизацией в коже; увеличено содержание РАР, tPA-АГ, PAI-1. Сроки выхода опухолей и появление метастазов, их начальный объем при ХНБ уменьшились сравнительно с традиционной перевивкой. Наблюдаемые эффекты мы связываем с воздействием хронической боли на метаболизм регуляторов ПГ в коже и опухоли мышей-самцов.
Ключевые слова: хроническая нейрогенная боль, меланома, регуляторы плазминогена.
Aim: study of the influence of chronic neurogenic pain (CNP) on plasminogen regulators in cutaneous melanoma and skin not affected by cancer in C57BL/6 mice in the dynamics of growth of experimental B16/F10 melanoma.
Material and methods. The experiment included 66 male mice and was conducted according to laws regulating the use of animals. Levels of plasminogen regulators were determined by ELISA in homogenates of the skin and tumors in the main, control, comparison and intact groups. International designations are given without decoding.
Results. The skin with pain showed decreased levels of uPA+, tPA-act, PG, uPA-R, PAI-1-Ag and increased PAI-1-act and РАР (compared to initial levels). After the B16/F10 melanoma transplantation to mice with CNP, skin levels of PAI-1, PG and PAP increased, tPA, uPA and uPA-R stabilized; tumor levels of uPA-R decreased, and PAI-1-Ag, PAP and uPA-act were elevated, compared to initial levels. In the comparison group after melanoma transplantation, skin levels of PG, PAP (inconsistently), uPA-act, tPA-act and tPA-Ag increased, compared to the norm; PAP was comparable with the levels in the skin+CNP. Tumor onset was observed a week later, and PG, uPA-act, tPA and PAI-1-act in tumors were increased, while PAP levels were comparable with the data in the main group; other levels did not change.
Conclusions. CNP in the skin of C57BL/6 male mice inhibits PG, uPA-act, uPA-Ag, uPAR and PAI-1-Ag; tPA-AG production and the formation of PAP in the skin of animals are stimulated by pain. After the B16/F10 melanoma transplantation to animals with CNP, tumor levels of uPAR decreases, compared to controls with CNP with stabilization in the skin, levels of РАР, tPA-Ag and PAI-1 are elevated. Time to the tumor onset and metastasis, their initial volume decreased in CNP, compared to the standard transplantation. We associate the observed effects with the influence of CNP on the metabolism of PG regulators in the skin and tumors of male mice.
Keywords: chronic neurogenic pain, melanoma, plasminogen regulators.
ISSN 0321-3005 IZVESTIYA VUZOV. SEVERO-KAVKAZSKII REGION.
Введение
Считается доказанным, что хроническая боль -не симптом какого-то заболевания, а самостоятельная патология, требующая изучения и лечения [1]. Боль снижает сопротивляемость организма к развитию злокачественных опухолей и является одним из самых постоянных симптомов у онкологических больных. При прогредиентном течении заболевания частота её увеличивается [2, 3]. При развитии болевого синдрома высвобождаются лизосомаль-ные ферменты из цитоплазмы клеток и активируется аутолиз, который и лежит в основе деструктивных процессов [4].
В канцерогенезе любого уровня задействованы практически все ферментные системы, но ведущая роль отводится плазмину. Ферментативный каскад регуляции плазминогена (ПГ) управляет пластичностью клеток, санирует и/или разрыхляет внеклеточный матрикс, является важным фактором долгосрочной регуляции метаболизма нервных структур, в частности при онкологических заболеваниях [5-9]. Доказательств участия хронической боли в прогрессировании экспериментальных опухолей пока недостаточно. Адекватной моделью для решения этой задачи в эксперименте является мела-нома B16/F10.
Цель настоящего исследования - изучение влияния хронической нейрогенной боли (ХНБ) мышей-самцов линии C57BL/6 на каскад регуляции ПГ и на образование плазмина в ткани меланомы кожи и на ее участках, не связанных с опухолью, в динамике роста экспериментальной меланомы B16/F10.
Материалы и методы
Все исследования проводились в соответствии с требованиями и условиями Международных рекомендаций по проведению медико-биологических исследований с использованием животных и приказом Минздрава РФ № 267 от 19.06.2003 «Об утверждении правил лабораторной практики». Манипуляции с животными производили в боксе с соблюдением общепринятых правил асептики и антисептики.
Работа выполнена на самцах мышей линии C57BL/6 (n=66) 8-недельного возраста с начальной массой 24-26 г. Животные получены из ФГБУН «Научный центр биомедицинских технологий», филиал ФМБА «Андреевка» (Московская область). Использовали клеточную линию мышиной мела-номы B16/F10, метастазирующей в легкие, полученную из РОНЦ им. Н.Н. Блохина РАМН (г.
NATURAL SCIENCE. 2019. No. 1
Москва). Наркоз - ксила-золетиловый (за 10 мин до основного наркоза). Премедикация - ксилазин (препарат «Ксила») внутримышечно в дозе 0,05 мл/кг массы тела (по инструкции), затем золетил-50 в дозе 10 мг на 100 г массы. Воспроизведение ХНБ выполняли общепринятым методом [10]. При стандартной перевивке [11] опухоль появляется в 100 % случаев; достаточно быстро растёт и на 12-16-е сут роста метастазирует, преимущественно гематоген-но, в легкие (60-90 %), реже - в печень и селезенку. Распределение животных: основная группа - животные, у которых меланому B16/F10 воспроизводили после создания модели ХНБ (27); контрольная - животные с воспроизведенной моделью ХНБ без перевивки опухоли (7); группа сравнения со стандартной моделью меланомы - животные с перевивкой меланомы B16/F10 в той же дозе и объёме, что и в основной группе, но без воспроизведения модели ХНБ (25). Нормой считали данные, полученные при исследовании кожи 7 интактных мышей. Методами ИФА на стандартных тест-системах определяли содержание ПГ, плазмина, связанного с а-2-антиплазмином (РАР), урокиназного (uPA-АГ и uPA-акт) и тканевого (tPA-АГ и tPA-акт) активаторов ПГ, рецептора uPA (uPAR), серпина-1 (PAI-1-АГ и PAI-1-акт). Статистика: программа STATISTICA 10 c определением среднего и стандартного отклонения (M±m). Различия между средними оценивались с помощью непараметрического критерия Вилкоксона - Манна - Уитни и при p<0,05 считались значимыми.
Результаты
При исследовании цитозольной фракции ин-тактной кожи мышей-самцов установлено наличие ПГ, РАР, uPAR, uPA, tPA, PAI-1 (табл. 1, 2). После хронизации болевого синдрома (2 недели) в гомо-генатах кожи мышей контрольной группы количество РАР увеличилось в 1,4 раза, tPA-АГ - в 4,3, PAI-1-акт - в 1,7. У животных этой же группы наблюдали снижение содержания ПГ - в 2,5 раза, uPAR - 2,7, uPA - 52,0, uPA-АГ - 129,2, tPA-акт -2,4, PAI-1-АГ - в 11,0 раза.
На имеющемся фоне ХНБ 27 животным была перевита меланома B16/F10.
Для более четкой систематизации результатов рассмотрим изменения в коже вне опухоли. К окончанию 1 -й недели после перевивки меланомы B16/F10 в коже всех мышей возрос уровень РАР относительно соответствующего контроля, ПГ -только в коже мышей основной группы, но содержание активаторов ПГ и PAI-1 у животных групп основной и сравнения изменялось по-разному. Ко-
ISSN 0321-3005 IZVESTIYA VUZOV. SEVERO-KAVKAZSKII REGION.
личество uPA-акт и uPAR увеличилось в коже животных основной группы в 1,4 раза относительно контроля с ХНБ; в группе сравнения - uPA-акт - в 1,6 относительно нормы. В коже мышей группы сравнения уровень tPA-АГ стал выше нормы более чем в 3 раза, PAI-1-АГ - в 1,8. Содержание остальных компонентов в гомогенатах кожи обеих групп не изменилось.
В конце 2-й недели содержание ПГ увеличилось в коже обеих групп одинаково - в 1,6 раза; количество РАР снизилось также практически одинаково, в сред-
NATURAL SCIENCE. 2019. No. 1
нем в 2 раза относительно предыдущего срока исследования. По остальным показателям увеличение коснулось только уровня РА1-1-АГ и PAI-1-акт в коже мышей-самцов основной группы - в 1,5 и 1,4 раза сравнительно с предыдущим сроком исследования. Уровень обеих форм uPA и tPA в коже мышей основной группы оставался без изменений; в коже мышей группы сравнения уменьшился в 1,4-1,6 раза (табл. 1). Только уровень РА1-1-АГ в коже мышей группы сравнения был снижен резко - в 6,2 раза относительно предыдущего срока исследования.
Таблица 1
Активность и содержание компонентов фибринолитической системы в коже мышей-самцов с меланомой В16/Р10 на фоне нейрогенной хронической боли (M±m) / Activity and levels of components of the fibrinolytic system in the skin of male mice with В16^10 melanoma and chronic neurogenic pain (M±m)
Показатель Интактные животные Число недель
1 2 3
Без боли, норма С болью (фон)* Группа сравнения Основная группа* Группа сравнения Основная группа* Группа сравнения Основная группа*
РАР, нг/г тк 14,52±0,9 20,06±1,5 1 47,61±3,6 1 42,13±3,6 12 22,81±1,7 1-2 22,60±1,5 1 30,70±2,4 1-2 42,30±3,6 12
ПГ, нг/г тк 6,85±0,5 2,70±0,2 1 7,572±0,6 3,301±0,1 12 12,42±0,9 1-2 5,303±0,4 12 14,99±1,1 1 6,200±0,5
UPAR, пг/г тк 110,3±6,5 40,50±3,1 1 103,7±8,9 55,37±4,2 1'2 72,90±5,4 1-2 52,67±4,3 1'2 65,13±5,7 1 47,27±3,8 1
uPA-акт, ед/г тк 1,56±0,1 0,029±0,0021 2,431±0,2 1 0,040±0,0212 1,701±0,1 2 0,036±0,021 1,650±0,9 0,038±0,021
uPA-АГ, нг/г тк 215,3±16,8 1,667±0,1 1 233,9±17,4 1,483±0,1 1 148,6±11,31-2 1,367±0,1 1 181,6±14,2 2 1,503±0,1 1
tPA-акт, ед/г тк 0,55±0,04 0,232±0,02 1 1,711±0,1 1 0,205±0,01 1 1,502±0,1 1 0,213±0,021 0,861±0,071-2 0,198±0,011
tPA-АГ, нг/г тк 2,981±0,2 12,87±0,9 1 9,912±0,8 1 12,27±0,8 1 6,901±0,5 1-2 10,93±0,8 1 4,803±0,3 1-2 11,90±0,9 1
PAI-1-акт, ед/г тк 12,61±1,02 21,90±1,6 1 10,96±0,9 25,12±1,7 1 12,71±0,8 35,12±2,6 12 52,50±4,1 1-2 42,30±3,7 1
PAI-1-АГ , г/г тк 40,0±3,5 3,633±0,3 1 72,71±5,81 3,467±0,3 1 11,83±0,7 1-2 5,30±0,4 12 28,01±1,6 1-2 48,58±3,9 2
Примечание. 1 - различия достоверны относительно данных интактных животных (р<0,05); 2 - различия достоверны сравнительно с предыдущим сроком исследования (р<0,05); * - жирным шрифтом выделены данные групп мышей с нейрогенной болью.
Через 3 недели количество ПГ в гомогенатах кожи обеих групп осталось без изменений относительно предыдущего срока исследования. Уровень РАР увеличился в основной группе в 1,9 раза, в группе сравнения - в 1,4.
Содержание uPAR, uPA и tPA в коже мышей основной группы в этот срок практически не менялось; в группе сравнения наблюдали небольшое, но четко выраженное увеличение уровня uPA-АГ в 1,2 раза (р<0,0341), снижение количества tPA-АГ и tPA-акт - в 1,7 и 1,4.
Содержание обеих форм серпина (PAI-1-АГ и PAI-1-акт) увеличилось в коже всех мышей-самцов относительно предыдущего срока исследования, но в основной группе интенсивнее накапливались латентные формы (PAI-1-АГ) - в 9,2 раза, а в группе сравнения - PAI-1-акт - в 4,1 (табл. 1).
Далее рассмотрены изменения изучаемых компонентов системы фибринолиза в развивающейся опухоли (табл. 2). В меланоме мышей основной
группы уже через одну неделю после перевивки измерения намеченных показателей стали возможными, так как опухоли имели достаточный размер и массу. В течение первых трех недель пониженное содержание ПГ и накопление РАР в опухоли мышей основной группы позволяют предполагать прямое участие плазмина в росте меланомы на болевом фоне. В этот же срок выход опухолей наблюдали и у животных группы сравнения, но размеры опухолевых узлов (1-2 мм) еще не позволили провести исследования, так как было недостаточно опухолевого материала.
В опухолях мышей группы сравнения на 2-3-й неделе образование РАР происходило практически также интенсивно, количество ПГ оставалось стабильно увеличенным в 2-3 раза на 2-й и 3-й неделе наблюдения.
Уровень uPA-АГ и uPA-акт в опухоли мышей основной группы изменялся примерно в тех же пределах, что и в коже вне опухоли (табл. 1, 2). Уровень
ISSN 0321-3005 IZVESTIYA VUZOV. SEVERO-KAVKAZSKII REGION.
иРЛЯ на 1-й неделе стал выше фона в 1,4 раза, в динамике развития опухоли стабилизировался, оставаясь в среднем вдвое ниже нормы (табл. 2).
В опухоли мышей группы сравнения содержание иРЛ-АГ соответствовало норме, иРЛ-акт постепенно возрастало, уровень иРЛЯ через 2 недели
NATURAL SCIENCE. 2019. No. 1
не имел различий с нормой, к концу 3-й недели уменьшился в 1,5 раза. В опухоли животных основной группы tPA, снизившись на 1-й неделе, далее накапливал латентные формы tPA-АГ; к концу 3-й недели их количество было близко к данным контрольной группы с болью.
Таблица 2
Активность и содержание компонентов фибринолитической системы в опухоли мышей-самцов с меланомой В16/Р10 на фоне нейрогенной хронической боли (M±m) / Activity and levels of components of the fibrinolytic system in tumors of male mice with В16^10 melanoma and chronic neurogenic pain (M±m)
Показатель Число недель
1 2 3
Группа сравнения Основная группа* Группа сравнения Основная группа* Группа сравнения Основная группа*
РАР, нг/г тк Регистрировались опухолевые узлы размером 1-2 мм, не исследовались 39,14±2,6 12 43,71±3,5 1 50,22±4,1 12 48,80±3,9 1 59,93±4,3 12
ПГ, нг/г тк 6,440±0,5 2 20,30±1,6 1 4,333±0,3 12 21,60±1,7 1 4,950±0,4 1
UPAR, пг/г тк 51,86±4,7 1-2 98,40±7,4 27,01±1,6 12 73,48±5,3 1-2 21,06±1,6 12
uPA-акт, ед/г тк 0,050±0,00312 1,902±0,1 1 0,043±0,0021 2,701±0,2 1'2 0,044±0,0021
uPA-АГ, нг/г тк 1,640±0,1 1 215,4±17,0 1,801±0,2 1 300,4±23,51-2 1,550±0,1 1
tPA-акт, ед/г тк 0,276±0,02 1 2,303±0,1 1 0,378±0,03 1>2 2,401±0,2 1 0,410±0,03 1
tPA-АГ, нг/г тк 8,880±0,6 1-2 7,701±0,6 1 9,883±0,7 1 11,63±0,8 1-2 10,28±0,8 1
PAI-1-акт, ед/г тк 28,41±1,6 12 33,51±1,9 1 29,53±1,8 1 41,32±3,6 1'2 24,92±1,7 1
PAI-1-Ar, нг/г тк 6,503±0,5 12 44,50±3,3 9,167±0,6 12 39,01±2,7 8,267±0,6 1
Примечание. 1 - различия достоверны относительно данных интактных животных (р<0,05); 2 - различия достоверны сравнительно с предыдущим сроком исследования (р<0,05);. * - жирным шрифтом выделены данные групп мышей с нейрогенной болью.
Уровень 1РЛ-акт на 1-й неделе соответствовал контролю с болью, при дальнейшем росте опухоли увеличился практически в 2 раза (табл. 2).
Если НХБ вызвала снижение латентной формы ингибитора РЛ1-1-АГ в коже, то после перевивки меланомы его количество стало расти в опухоли, оставаясь ниже нормы, но выше, чем в контроле с НХБ, в 1,3 раза. Содержание РЛ1-1-акт в опухоли оставалось стабильно повышенным относительно нормы и соответствовало контролю с ХНБ в течение всего наблюдения. В опухоли мышей группы сравнения на 2-й и 3-й неделе уровень РЛ1-1-акт был значимо увеличен, РЛ1-1-АГ соответствовал норме.
Обсуждение
Известно, что ХНБ влияет на пусковые механизмы протеолиза в плане стимуляции поступления цитокинов, хемокинов, факторов роста, многих протеиназ из глиальных клеток во внеклеточное пространство [12], увеличивает индукцию мРНК для tPA и иРА в ганглиях дорзального корешка грызунов после перерезки седалищного нерва, рез-
ко снижает иммунореактивность для иРЛ и иРЛ-опосредованного протеолиза [5, 7, 13]. Участие протеиназ каскада регуляции ПГ в росте и распространении злокачественных новообразований считается признанным [14-16].
В эксперименте [17] показано, что после повреждения нерва экспрессия иРЛ велика, но непродолжительна. Авторы доказали, что нейроны высвобождают иРА в самой ранней фазе восстановления после травмы седалищного нерва (13 дня), причем этот иРА не влияет на выживаемость нейронов, а вместе со своим рецептором способствует развитию структурных изменений в окружающей ткани. В настоящем эксперименте, как и в [17], увеличение содержания иРЛ-АГ и активация в иРЛ-акт в коже всех животных на болевом фоне, скорее всего, могли происходить в ранние сроки после перевязки седалищного нерва, в связи с чем через 2 недели после моделирования ХНБ (накануне перевивки меланомы В16^10) наблюдалось их уменьшение в коже. Мы полагаем, что истощение ПГ, иРА-АГ, иРА-акт при ХНБ в проведенном эксперименте является следствием быстрой и бурной их активации, начавшейся в
коже самцов при моделировании НХБ. После перевивки эта картина повторилась в опухоли в процессе ее роста. Это, возможно, сыграло свою роль в изменении сроков развития экспериментальной меланомы: у мышей основной группы опухоли развивались раньше, чем у мышей группы сравнения. Показатели состояния фибринолитической системы в меланоме мышей группы сравнения мы сопоставили с таковыми основной группы, начиная со 2-й недели после перевивки, когда масса их опухолей стала достаточной для исследования ткани. В [17] подчеркивается, что после повреждения седалищного нерва взаимодействие uPA с uPAR способствует не только ремоделированию тканей, но и воспалению, хемотаксису, пролиферации клеток, адгезии и миграции.
В коже контрольных животных ХНБ вызывала значимое уменьшение uPAR, а после перевивки меланомы - небольшое, но статистически подтвержденное. Его увеличение в коже (не достигающее нормы) наблюдалось только в 1-2-ю недели развития опухоли.
Содержание uPAR в опухоли при развитии ме-ланомы на болевом фоне в 1 -ю неделю практически совпадало с таковым в коже, но через 2 и 3 недели его уровень в опухоли снижался практически вдвое против данных 1 -й недели и контроля с болью. В [18] показано, что дефицит uPAR у мышей значительно снижает восприимчивость к классическому воспроизведению канцерогенеза в коже, так как uPAR способствует пролиферации клеток и образованию опухолей. Учитывая эти сведения и наши наблюдения, мы полагаем, что при ХНБ uPA-акт и uPA-АГ, оба активно связывающиеся с uPAR на клеточной мембране, теряют свойства растворимых ферментов и не попадают в зону определения их содержания (цитозольная фракция), сохраняя при этом биологические свойства. В пользу этого свидетельствуют сроки появления опухоли (на одну неделю раньше, чем в классическом воспроизведении) и ее метастазов (через 2 недели канцерогенеза) у мышей основной группы относительно более поздних (на 1-2 недели) сроков у мышей группы сравнения. Мы допускаем, что может иметь место расход uPA-АГ и uPA-акт, направленный на восстановительные процессы после лигирования седалищного нерва в модели ХНБ. С другой стороны, механизм более раннего развития меланомы кожи у мышей самцов на фоне ХНБ, чем при традиционном воспроизведении этой опухоли, не совсем ясен. Исследователями обсуждаются повреждающие свойства tPA - как непосредственные, так и опосредованные, через активацию смежных протеолитических систем.
Как сообщалось в обзоре [16], реакции компонентов фибринолитической группы, в том числе tPA, бывают и независимыми от образования фибрина, так как и коагулянты, и плазмин вызывают активацию рецепторов активированных протеиназ на экстраваскулярных клетках. В [16] рассмотрены функции плазмина, которые оказались различными в зависимости от того, в какой ткани он образуется и какой активатор этому способствует. В проведенном эксперименте повышение уровня РАР и tPA-АГ в коже, вызванное ХНБ, сохранилось после перевивки меланомы в коже и опухоли до окончания наблюдения. Уже доказано, что в моделях ХНБ усиление tPA-зависимого протеолиза [5-7, 13] инициируется и его проферментом [19]. Содержание tPA-акт в опухоли на фоне боли постепенно повышалось. К терминальной стадии оно почти достигло нормальных значений с сохранением фоновых в коже. В [20] при изучении ишемии и гипоксии мозга установили, что формирование tPA-опосредованного плазмина является критическим компонентом внесосудистых незрелых протеолитических повреждений. При росте опухоли на болевом фоне решающим фактором повреждения могут оказаться не только всеми признанные свойства uPA, но и tPA, поскольку tPA, предотвращая тромбоз в сосудах, одновременно высвобождает множество реакций, способствующих повреждению паренхимы, включая протеолиз [21]. Эти эффекты являются плазминнезависимыми и не блокируются антиплазмином [20]. Данные [22] прямо указывают на то, что плазминзависимый фибри-нолиз облегчает рост опухоли, в том числе и путем поддержания проходимости ее сосудистой сети.
Что касается плазмина, то в коже выделенных групп животных наблюдали разный ритм его образования: в первые две недели количество РАР не имело значимых различий, а на 3-й неделе его количество в коже без меланомы на фоне боли существенно превышало уровень фермента у мышей группы сравнения. То же относится и к содержанию ПГ - снизился в коже на фоне боли; после перевивки меланомы его уровень повышался очень медленно и только к концу 3-й недели достиг нормы. В коже мышей группы сравнения (традиционная перевивка) уровень ПГ плавно и значимо увеличивался на 2-й и 3-й неделе роста опухоли. Снижение содержания ПГ в коже мы связываем с воздействием ХНБ на скорость образования плазмина, тем более что у животных основной группы развитие опухоли и метастазов наблюдали раньше, чем в группе сравнения.
Фибринолиз как внутрисосудистый, так и экс-траваскулярный регулируется ингибитором активаторов ПГ серпином PAI-1, который, ковалентно
ISSN 0321-3005 IZVESTIYA VUZOV. SEVERO-KAVKAZSKII REGION.
связываясь с tPA и иРЛ, необратимо их инакти-вирует со скоростью от 10 до 1000 раз быстрее, чем другие ингибиторы активаторов плазминоге-на [20].
При моделировании ХНБ РЛ1-1-АГ и РЛ1-1-акт в коже изменялись в противофазе относительно данных мышей группы сравнения, постепенно увеличиваясь после перевивки меланомы с максимумом через 3 недели эксперимента. В опухоли мышей основной группы РЛ1-1-АГ, снизившись в модели боли, после перевивки меланомы В16/Б10 постепенно и статистически значимо повышался, а РЛ1-1-акт оставался стабильно повышенным. Доказано, что РА1-1 играет двойную роль как в увеличении, так и в ингибировании апоптоза [23], поэтому РЛ1-1 теперь рассматривается как «обоюдоострый меч» в регуляции апоптоза [24]. Повышение РЛ1-1-АГ в меланоме мышей основной группы относительно контроля с ХНБ было значимо, хотя выражено в небольшой степени и оставалось существенно ниже нормы и данных группы сравнения до конца наблюдения, но опухоли у мышей основной группы вышли и дали метастазы на одну неделю ранее. Меланома у мышей основной группы начала метастазировать на 2-3-й неделе ее роста, у группы сравнения - на 3-4-й, в обоих случаях - в лёгкие. Однако случаев метастазирования было больше в основной группе: на 2-й неделе эксперимента метастазы в лёгких определялись у 42 % животных, на 3-й - у 95 %; в группе сравнения - на 3-й неделе у 21 %, на 4-й - у 50 %. В проведенном эксперименте видна связь содержания РЛ1-1-акт в коже с началом метастазирования во 2-ю неделю канцерогенеза у мышей основной группы. У животных группы сравнения эта связь видна также хорошо, но через 3 недели.
Создается впечатление, что ХНБ внесла серьезные коррективы в течение злокачественного процесса у мышей-самцов. Наши результаты согласуются с данными [25], где утверждается, что РЛ1-1 может действовать как переключатель между пролиферацией и миграцией опухолевых клеток. Авторы [6, 7], изучая динамику иРЛ, 1РЛ и РЛ1-1 в развитии ХНБ и обобщая данные своих ранних исследований, сообщили, что совместная экспрессия РА1-1 и РА1-2 с tPA и иРА в нейронах достигает пика в первые 3 дня после травмы периферического нерва, а затем снижается. Возможно, именно этот феномен мы наблюдали и в модели ХНБ, и далее, в течение первых 2 недель развития меланомы. Авторы считают, что оба РЛ1 могут действовать аутокринно, модулируя внеклеточную протеолитическую активность после повреждения нерва.
NATURAL SCIENCE. 2019. No. 1
Заключение
При хронизации нейрогенной боли в коже самцов здоровых мышей линии C57BL/6 снижено содержание ПГ, uPA-акт, uPA-Ar, uPAR и PAI-1-АГ; выработка tPA-АГ, PAI-1-акт и образование РАР в коже животных болью стимулируются. У мышей-самцов линии C57BL/6 изменения в коже после перевивки меланомы B16/F10 и в растущей опухоли касались всех исследуемых показателей, но в большей степени привлекает внимание динамика uPA, uPAR, tPA и PAI-1. Перечисленные ферменты необратимо взаимодействуют с PAI-1, причем ХНБ, возможно, повышает их аффинность, ускоряя взаимодействие. Стабильно увеличенное количество tPA-АГ в опухоли и коже основной группы мышей, постепенное увеличение tPA-акт могут быть связаны с изменением условий накопления латентных и активной форм фермента под воздействием ХНБ. Уровень PAI-1-АГ снижен в связи с ускорением его активации в PAI-1-акт под влиянием ХНБ и в коже, и в опухоли. Максимальное содержание tPA и PAI-1 в коже животных обеих групп совпадало по времени с появлением метастазов. После перевивки меланомы B16/F10 на фоне боли на 2-3-й неделе в опухоли у мышей-самцов снизился уровень uPAR относительно контроля с болью со стабилизацией в коже, увеличилось содержание РАР, tPA-АГ, PAI-1. Наблюдаемые эффекты мы связываем с воздействием ХНБ на метаболизм регуляторов ПГ в коже и опухоли мышей-самцов. Сроки выхода опухолей, их метастазиро-вание и объем при ХНБ отличаются от таковых при традиционной перевивке:
- опухоли выходят на одну неделю раньше, чем при традиционной перевивке (в основной группе -на 1 -й неделе после перевивки, в группе сравнения -на 2-й);
- средний объём появившихся на 1-й неделе опухолей в основной группе был более чем в 20 раз меньше среднего объёма опухолей, появившихся на 2-й неделе у мышей группы сравнения; на 2-й неделе после перевивки размеры опухолей в обеих группах значимых различий не имели;
- метастазы в легкие регистрировались в основной группе через 2 недели и в большем количестве, в группе сравнения - через 3-4 недели.
Наши результаты подтверждают литературные сведения о важной роли регуляторов ПГ в формировании нейропатической боли и злокачественных новообразований, а также доказывают несомненное участие плазмина, tPA и PAI-1 в развитии меланомы B16/F10 на фоне ХНБ.
Литература
1. Яхно Н.Н., Кукушкин М.Л. Хроническая боль: медико-биологические и социально-экономические аспекты // Вестн. РАМН. 2012. Вып. 9. С. 54-58.
2. Кит О.И., Франциянц Е.М., Котиева И.М., Каплиева И.В., Трепитаки Л.К., Бандовкина В.А., Ро-зенко Л.Я., Черярина Н.Д., Погорелова Ю.А. Некоторые механизмы повышения злокачественности меланомы на фоне хронической боли у самок мышей // Рос. журн. боли. 2017. № 2 (53). С. 14-20.
3. Leppert W., Zajaczkowska R., Wordliczek J., Do-brogowski J., Woron J., Krzakowski M. Pathophysiology and clinical characteristics of pain in most common locations in cancer patients // J. Physiology and Pharmacology. 2016. Vol. 67 (6). P. 787-799.
4. Chlebowski R.T., Col N. Bisphosphonates and breast cancer prevention // Anticancer Agents Med. Chem. 2012. Vol. 12 (2). P. 144-150. PMID: 21864227.
5. Yamanaka H., Obata K., Fukuoka T., Dai Y., Ko-bayashi K., Tokunaga A., Noguchi K. Tissue plasminogen activator in primary afferents induces dorsal horn excitability and pain response after peripheral nerve injury // Eur. J. Neurosci. 2004. Vol. 19. P. 93-102. PMID: 14750967.
6. Yamanaka H., Obata K., Fukuoka T., Dai Y., Ko-bayashi K., Tokunaga A., Noguchi K. Induction of plasminogen activator inhibitor-1 and -2 in dorsal root ganglion neurons after peripheral nerve injury // Neuroscience. 2005. Vol. 132. P. 183-191.
7. Yamanaka H., Kobayashi K., Okubo M., Noguchi K. Annexin A2 in primary afferents contributes to neuropathic pain associated with tissue type plasminogen activator // Neuroscience. 2016. Vol. 314. P. 189-199. PMID: 26642807. DOI: 10.1016/j.neuroscience.2015.11.058.
8. Valiente M., Obenauf A.C., Jin X., Chen Q., Zhang X.H., Lee D.J., Chaft J.E., KrisM.G., Huse J.T., Brogi E., Massague J.Serpins promote cancer cell survival and vascular co-option in brain metastasis // Cell. 2014. Vol. 156 (5). P. 1002-1016. PMID: 24581498. DOI: 10.1016/j.cell.2014.01.040.
9. Sato M., Kawana K., Adachi K., Fujimoto A., Yo-shida M., Nakamura H., Nishida H., Inoue T., Taguchi A., Takahashi J., Kojima S., Yamashita A., Tomio K., Naga-matsu T., Wada-Hiraike O., Oda K., Osuga Y., Fujii T. Decreased expression of the plasminogen activator inhibitor type 1 is involved in degradation of extracellular matrix surrounding cervical cancer stem cells // Int. J. Oncol. 2016. Vol. 48 (2). P. 829-835. PMID: 26676222. DOI: 10.3892/ijo.2015.3283.
10. Патент РФ 2650587. Способ модификации хронической болью злокачественного роста меланомы В16 у мышей / О.И. Кит, Е.М. Франциянц, И.В. Кап-лиева, Л.К. Трепитаки, И.М. Котиева. Опубл. 16.04.2018. Бюл. № 11.
11. Dingemanе K.P. B-16 Melanoma Metastasis in Mouse Liver and Lung // Inv. Metast. 1985. Vol. 5. P. 50-60.
12. Ru-Rong J., Temugin B., Maiken N. Glia and pain: Is chronic pain a gliopathy? // Pain. 2013. Vol. 154 (1). P. 10-28. PMCID: PMC3858488. DOI: 10.1016/j.pain2013.06.022.
13. Kozai T., Yamanaka H., Dai Y., Obata K., Kobayashi K., Mashimo T., Noguchi K. Tissue type plasminogen activator induced in rat dorsal horn astrocytes contributes to mechanical hypersensitivity following dorsal root injury // Glia. 2007. Vol. 55. P. 595-603.
14. Tang L., Han X. The urokinase plasminogen activator system in breast cancer invasion and metastasis // Biomedicine and Pharmacotherapy. 2013. Vol. 67 (2). P. 179-182.
15. WitzelI., Milde-Langosch K., SchmidtM., Karn T., Becker S., Wirtz R., Rody A., Laakmann E., Schütze D., Jänicke F., Müller V. Role of urokinase plasminogen activator and plasminogen activator inhibitor mRNA expression as prognostic factors in molecular subtypes of breast cancer // Oncol. Targets Ther. 2014. Vol. 28 (7). P. 2205-2213. PMID: 25506225. PMCID: PMC4259258. DOI: 10.2147/0TT.S65344.
16. Schuliga M. The inflammatory actions of coagulant and fibrinolytic proteases in disease // Mediators Inflamm. 2015. Vol. 2015. P. 4376-4395.
17. Wu F., Catano M., EcheverryR., Torre E., Haile W.B., An J., Chen C., Cheng L., Nicholson A., Tong F.C., Park J., Yepes M. Urokinase-type plasminogen activator promotes dendritic spine recovery and improves neurological outcome following ischemic stroke // J. Neurosci. 2014. Vol. 34. P. 14219-14232. РМС 4205548. DOI: 10.1523/JNEUR0SCI.5309-13.2014.
18. Mazzieri R., Pietrogrande G., Gerasi L., Gandelli A., Colombo P., Moi D., Brombin C., Ambrosi A., Danese S., Mignatti P., Blasi F., DAlessio S. Urokinase Receptor Promotes Skin Tumor Formation by Preventing Epithelial Cell Activation of Notch1 // Cancer Res. 2015. Vol. 75 (22). P. 4895-4909. DOI: 10.1158/0008-5472.CAN-15-0378.
19. McMahon B.J., Kwaan H.C. Components of the Plasminogen-Plasmin System as Biologic Markers for Cancer // Adv. Exp. Med. Biol. 2015. Vol. 867. P. 145156. PMID: 26530365. DOI: 10.1007/978-94-017-7215-0_10.
20. Yang D., Kuan C.Y. Anti-tissue plasminogen activator (tPA) as an effective therapy of neonatal hypoxia-ischemia with and without inflammation // CNS Neurosci. Ther. 2015. Vol. 21 (4). P. 367-373. PMCID: PMC4376575. DOI: 10.1111/cns.12365.
21. Сидоренко Ю.С., Мусиенко Н.В., Франциянц Е.М. Некоторые показатели активности протеолитической системы в ткани злокачественной опухоли и перифо-кальной зоны при различных локализациях рака // Вестн. Южн. науч. центра РАН. 2008. T. 4 (2). C. 93-98.
22. Hald A., Eickhardt H., Maerkedahl R.B., Feldborg C.W., Egerod K.L., Engelholm L.H., Laerum O.D., Lund L.R., R0n0 B. Plasmin-driven fibrinolysis facilitates skin tumor growth in a gender-dependent manner // FASEB J. 2012. Vol. 26 (11). P. 4445-4457. DOI: 10.1096/fj.12-208025. PMID: 22815383.
ISSN 0321-3005 IZVESTIYA VUZOV. SEVERO-KAVKAZSKII REGION.
23. Chen H., Peng H., Liu W. [et al.]. Silencing of plasminogen activator inhibitor-1 suppresses colorectal cancer progression and liver metastasis // Surgery. 2015. Vol. 158 (6). P. 1704-1713.
24.Mahmood N., Mihalcioiu C., Rabbani S.A. Multi-faceted Role of the Urokinase-Type Plasminogen Activator (uPA) and Its Receptor (uPAR): Diagnostic, Prognostic, and Therapeutic Applications // Front Oncol. 2018. Vol. 8. P. 24. PMCID: PMC5816037. DOI: 10.3389/fonc.2018.00024.
25. Pavón M.A., Arroyo-Solera I., Céspedes M.V., Casanova I., León X., Mangues R. uPA/uPAR and SER-PINE1 in head and neck cancer: role in tumor resistance, metastasis, prognosis and therapy // Oncotarget. 2016. Vol. 35 (7). P. 57351-57366.
References
1. Yakhno N.N., Kukushkin M.L. Khronicheskaya bol': mediko-biologicheskie i sotsial'no-ekonomicheskie aspekty [Chronic pain: medico-biologic and sotsio-economic aspects]. Vestn. RAMN. 2012, iss. 9, pp. 54-58.
2. Kit O.I., Frantsiyants E.M., Kotieva I.M., Kaplieva I.V., Trepitaki L.K., Bandovkina V.A., Rozenko L.Ya., Cheryarina N.D., Pogorelova Yu.A. Nekotorye mekhan-izmy povysheniya zlokachestvennosti melanomy na fone khronicheskoi boli u samok myshei [Some mechanisms of increasing malignancy of B16/F10 melanoma in female mice with chronic pain]. Ros. zhurn. boli. 2017, No. 2 (53), pp. 14-20.
3. Leppert W., Zajaczkowska R., Wordliczek J., Do-brogowski J., Woron J., Krzakowski M. Pathophysiology and clinical characteristics of pain in most common locations in cancer patients. J. Physiology and Pharmacology. 2016, vol. 67(6), pp. 787-799.
4. Chlebowski R.T., Col N. Bisphosphonates and breast cancer prevention. Anticancer Agents Med. Chem. 2012, vol. 12 (2), pp. 144-150. PMID: 21864227.
5. Yamanaka H., Obata K., Fukuoka T., Dai Y., Ko-bayashi K., Tokunaga A., Noguchi K. Tissue plasminogen activator in primary afferents induces dorsal horn excitability and pain response after peripheral nerve injury. Eur. J. Neurosci. 2004, vol. 19, pp. 93-102. PMID: 14750967.
6. Yamanaka H., Obata K., Fukuoka T., Dai Y., Ko-bayashi K., Tokunaga A., Noguchi K. Induction of plas-minogen activator inhibitor-1 and -2 in dorsal root ganglion neurons after peripheral nerve injury. Neuroscience. 2005, vol. 132, pp. 183-191.
7. Yamanaka H., Kobayashi K., Okubo M., Noguchi K. Annexin A2 in primary afferents contributes to neuropathic pain associated with tissue type plas-minogen activator. Neuroscience. 2016, vol. 314, pp. 189-199. PMID: 26642807. DOI: 10.1016/ j.neuroscience.2015.11.058.
8. Valiente M., Obenauf A.C., Jin X., Chen Q., Zhang X.H., Lee D.J., Chaft J.E., Kris M.G., Huse J.T., Brogi E., Massagué J. Serpins promote cancer cell surviv-
NATURAL SCIENCE. 2019. No. 1
al and vascular co-option in brain metastasis. Cell. 2014, vol. 156 (5), pp. 1002-1116. PMID: 24581498. DOI: 10.1016/j.cell.2014.01.040.
9. Sato M., Kawana K., Adachi K., Fujimoto A., Yo-shida M., Nakamura H., Nishida H., Inoue T., Taguchi A., Takahashi J., Kojima S., Yamashita A., Tomio K., Naga-matsu T., Wada-Hiraike O., Oda K., Osuga Y., Fujii T. Decreased expression of the plasminogen activator inhibitor type 1 is involved in degradation of extracellular matrix surrounding cervical cancer stem cells. Int. J. Oncol. 2016, vol. 48(2), pp. 829-835. PMID: 26676222. DOI: 10.3892/ijo.2015.3283.
10. Patent No. 2650587, Russian Federation. Sposob modifikatsii khronicheskoy bolyu zlokachestvennogo rosta melanomy V16 u myshey [Method of the melanoma B16 malignant growth in mice modification with chronic pain]. O.I. Kit, E.M. Frantsiyants, I.V. Kaplieva, L.K. Trepitaki, I.M. Kotieva. Publ. 16.04.2018. Bull. No. 11.
11. Dingemane K.P. B-16 Melanoma Metastasis in Mouse Liver and Lung. Inv. Metast. 1985, vol. (5), pp. 50-60.
12. Ru-Rong J., Temugin B., Maiken N. Glia and pain: Is chronic pain a gliopathy? Pain. 2013, vol. 154 (1), pp. 10-28. PMCID: PMC3858488. DOI: 10.1016/j.pain.2013.06.022.
13. Kozai T., Yamanaka H., Dai Y., Obata K., Koba-yashi K., Mashimo T., Noguchi K. Tissue type plasmino-gen activator induced in rat dorsal horn astrocytes contributes to mechanical hypersensitivity following dorsal root injury. Glia. 2007, vol. 55, pp. 595-603.
14. Tang L., Han X. The urokinase plasminogen activator system in breast cancer invasion and metastasis. Biomedicine and Pharmacotherapy. 2013, vol. 67 (2), pp. 179-182.
15. Witzel I., Milde-Langosch K., Schmidt M., Karn T., Becker S., Wirtz R., Rody A., Laakmann E., Schütze D., Jä-nicke F., Müller V. Role of urokinase plasminogen activator and plasminogen activator inhibitor mRNA expression as prognostic factors in molecular subtypes of breast cancer. Oncol. Targets Ther. 2014, vol. 28 (7), pp. 22052213. PMID: 25506225. PMCID: PMC4259258. DOI: 10.2147/OTT.S65344.
16. Schuliga M. The inflammatory actions of coagulant and fibrinolytic proteases in disease. Mediators Inflamm. 2015, vol. 2015, pp. 4376-4395.
17. Wu F., Catano M., Echeverry R., Torre E., Haile W.B., An J., Chen C., Cheng L., Nicholson A., Tong F.C., Park J., Yepes M. Urokinase-type plasminogen activator promotes dendritic spine recovery and improves neurological outcome following ischemic stroke. J. Neurosci. 2014, vol. 34, pp. 14219-14232. PMC 4205548. DOI: 10.1523/JNEUROSCI.5309-13.2014/
18. Mazzieri R., Pietrogrande G., Gerasi L., Gandelli A., Colombo P., Moi D., Brombin C., Ambrosi A., Danese S., Mignatti P., Blasi F., D'Alessio S. Urokinase Receptor Promotes Skin Tumor Formation by Preventing Epithelial Cell Activation of Notch1. Cancer Res. 2015, vol. 75 (22), pp. 4895-4909. DOI: 10.1158/0008-5472.CAN-15-0378.
ISSN 0321-3005 IZVESTIYA VUZOV. SEVERO-KAVKAZSKII REGION.
NATURAL SCIENCE.
2019. No. 1
19. McMahon B.J., Kwaan H.C. Components of the Plasminogen-Plasmin System as Biologic Markers for Cancer. Adv. Exp. Med. Biol. 2015, vol. 867, pp. 145-156. PMID: 26530365. DOI: 10.1007/978-94-017-7215-0_10.
20. Yang D., Kuan C.Y. Anti-tissue plasminogen activator (tPA) as an effective therapy of neonatal hypoxia-ischemia with and without inflammation. CNS Neurosci. Ther. 2015, vol. 21 (4), pp. 367-373. PMCID: PMC4376575. DOI: 10.1111/cns.12365.
21. Sidorenko Yu.S., Musienko N.V., Frantsiyants E.M. Nekotorye pokazateli aktivnosti proteoliticheskoi sistemy v tkani zlokachestvennoi opukholi i perifokal'noi zony pri razlichnykh lokalizatsiyakh raka [Some indicators of the proteolytic system activity in tissues of malignant tumor and perifocal zone in various cancers]. Vestn. Yuzhn. nauch. tsentra RAN. 2008, vol. 4 (2), pp. 93-98.
22. Hald A., Eickhardt H., Maerkedahl R.B., Feldorg C.W., Egerod K.L., Engelholm L.H., Laerum O.D., Lund L.R.,
R0n0 B. Plasmin-driven fibrinolysis facilitates skin tumor growth in a gender-dependent manner. FASEB J. 2012, vol. 26 (11), pp. 4445-4457. DOI: 10.1096/fj.12-208025. PMID: 22815383.
23. Chen H., Peng H., Liu W. et al. Silencing of plasminogen activator inhibitor-1 suppresses colorectal cancer progression and liver metastasis. Surgery. 2015, vol. 158 (6), pp. 1704-1713.
24. Mahmood N., Mihalcioiu C., Rabbani S.A. Multifac-eted Role of the Urokinase-Type Plasminogen Activator (uPA) and Its Receptor (uPAR): Diagnostic, Prognostic, and Therapeutic Applications. Front Oncol. 2018, vol. 8, p. 24. PMCID: PMC5816037. DOI: 10.3389/fonc.2018.00024.
25. Pavón M.A., Arroyo-Solera I., Céspedes M.V., Casanova I., León X., Mangues R. uPA/uPAR and SER-PINE1 in head and neck cancer: role in tumor resistance, metastasis, prognosis and therapy. Oncotarget. 2016, vol. 35 (7), pp. 57351-57366.
Поступила в редакцию /Received
26 декабря 2018 г. /December 26, 2018
