CC BY
119
Литература
1. Алтайские горные офицеры. ХУТТТ-ХТХ вв. Сборник документов / под ред. А.В. Кон-тева [и др.]. - Барнаул: Управление архивного дела Алтайского края, 2006. - С. 233.
2. Барнаул. Научно-справочный атлас / под ред. И.П. Перемазова, С.С. Ревякина. -Новосибирск, 2007. - С. 48.
3. Бородаев, В.Б. Исторический атлас Алтайского края: картогр. материалы по истории Верх. Приобья и Прииртышья: (от античности до начала ХХТ века) / В.Б. Бородаев,
А.В. Контев. - Барнаул: Азбука, 2006. - С. 81, 102.
4. Брокгауз, Ф.А. Энциклопедический словарь / Ф.А. Брокгауз, И.А. Эфрон. - С.-Петербург, 1890-1907 гг.
5. Краткий очерк Алтайского округа ведомства Кабинета Его Императорского Величества. - С.-Петербург. - С. 51-52, 57.
6. Государственный архив Алтайского края (далее ГААК). Ф. 1, Оп. 1, Д. 21, Л. 202-
7. 203. ГААК. 8. 2 -1 7 2 Ч 6. 2 3 « п. О Ф.
8. ГААК. Ф. 1. Оп. 1. Д. 364. Л. 319-326.
9. ГААК. Ф. 50. Оп. 19. Д. 128. Д. 129.
10. ГААК. Ф. 50, Оп. 18. Д. 180.
11. ГААК. Ф. 50. Оп. 11. Д. 305.
12. ГААК. Ф. 50. Оп. 18. Д. 1246.
13. ГААК. Ф. 1. Оп. 2. Д. 31. Л. 206-207.
14. ГААК. Ф.Р 1658. Оп. 1, Д. 6. Л. 69.
15. ГААК. Ф. 50. Оп. 19. Д. 290.
16. ГААК. Ф.2. Оп. 1. Д.3265. Л.661.
17. ГААК. Ф. 2. Оп. 1. Д. 13, Л. 1-2.
18. ГААК. Ф. 50. Оп. 21. Д. 1360.
19. ГААК. Ф. 50. Оп. 21. Д. 1360. Л. 27.
0. 2 ГААК. 6 4 - 5 4 Ч 0. 6 3 21 п. О 0. 5 Ф.
21. ГААК. Ф. 50. Оп. 11. Д. 1049.
2. 2 ГААК. Ф. 50. Оп. 19. Д. 323.
3. 2 ГААК. 5. 7 - 3 7 Ч 6. « п. О 8. 5 6 .Р. Ф.
4. 2 ГААК. Ф. 50. Оп. 19. Д. 415.
5. 2 ГААК. Ф. 50. Оп. 19. Д. 79.
6. 2 ГААК. 6. 7 Ч 6. « п. О 9. 5 6 .Р. Ф.
27. ГААК. Ф. 50. Оп. 19. Д. 401.
28. ГААК. 7. 2 Ч 3. 3 5 п. О 4. Ф.
Д.С. Шемелина (г. Новосибирск)
типовые проекты крепостей «европейского типа» для восточной сибири из инструкции 1760 г. графа п.и. Шувалова
В XVIII в. на территории Сибири воплощался один из крупнейших проектов в истории России. Его суть состояла в строительстве по сибирским рубежам протяженных
оборонительных линий и десятков укреплений по ним. Линии включались в общероссийскую систему обороны границ и тянулись от Урала через просторы Сибири на Алтай.
Крепости по сибирским линиям XVIII в. стали для региона образцами новой оборонной и градостроительной культуры и составили контраст с деревянными башенными укреплениями предыдущего периода. Если линейная система в целом была создана с учетом отечественного опыта в возведении засечных черт, то строительство самих укреплений, как и по линиям в Европейской России, стремились вести по правилам западноевропейской фортификации. При их проектировании полностью ориентировались на сопротивление огнестрельному оружию. Основным строительным материалом была земля, а материалами облицовки - дерн, плитняк и лиственничный брус.
В укреплениях по сибирским линиям отразилось новое градостроительное мышление XVIII в., заложенное в петровскую эпоху. Типизация, рациональная регулярность и преднамеренность проектирования находили в них свое применение. Отметим, однако, что до сих пор существуют множество нерешенных исследовательских вопросов, связанных с оборонительными линиями. Они касаются определения точного месторасположения укреплений, их количества, особенностей адаптации европейской теории фортификации и других аспектов. Недостаточно изучены особенности самой проектной культуры создания оборонительных линий в целом. Отсутствует представление о последовательности действий и круге обязанностей военных инженеров в ходе проектирования укреплений, о технологии процесса создания фортификационных объектов, о природе рационалистических принципов, к которым инженеры обращались в своем творчестве.
Один из источников, который во многом расширяет представление о ходе проектирования укреплений по линиям, является уникальный документ, название которого - «Инструкция секретная учиненная от... графа Шувалова главному инженеру командированному для описания мест и прожектирования укреплений по Нерчинской и Селенгинской линиям» [18, 23]. Дата создания Инструкции - 1760 г. Ее автор - граф П.И. шувалов.
Инструкция П.И. шувалова замечательна не только тем, что проливает свет на культуру процесса проектирования укреплений по линиям, но и тем, что ее содержание связано с одной из самых спорных проблем в области фортификационного градостроительства Сибири - с проблемой линейных укреплений Восточной Сибири XVIII в.
До сих пор многие вопросы истории создания в Сибири XVIII в. крепостей «европейского типа», т.е. таких, в проектировании которых отразились основы европейской фортификации, остаются открытыми. В немногочисленных работах по данной тематике сибирские крепости такого типа традиционно рассматриваются на примере Иртышской, Горькой и Колывано-Кузнецкой оборонительных линий Западной Сибири. При этом часто считается, что других укреплений, построенных по правилам европейской фортификации, в Сибири (и в восточной ее части в частности) не существовало.
Вероятно, причина этого - суть понятия «Сибирская линия», которое возникло еще во время правления Екатерины ТТ. Тогда под этим понятием единовременно объединялись три линии, проходившие в районах современной Западной Сибири и Алтая. Укрепления Восточной Сибири в это понятие не включались [15, 17]. Данная исторически сложившаяся интерпретация обусловила то, что среди историков архитектуры бытует мнение об отсутствии оборонительных линий и укреплений «европейского типа»
в Восточной Сибири, а также проектных разработок по их устройству. Лишь в немногих работах представлена противоположная точка зрения [7, 9, 13].
Проведенный нами анализ ряда документов показывает, что в XVIII в. в Восточной Сибири, как и в Западной [8, 16], в проектировании крепостей применялись такие подходы, в основе которых лежала европейская теория фортификации и отражалось новое градостроительное мышление. Именно таким документом и является Инструкция графа П.И. Шувалова.
Мы считаем, что разработка Инструкции связана с одной из значительных страниц в истории открытия и исследования Сибири - с проектом возрождения Второй Камчатской экспедиции (1732-1743 гг.). Особый интерес представляет факт влияния этого проекта на градостроительное освоение Забайкалья и фортификационную подготовку его границ.
Как было сказано, автором рассматриваемой Инструкции по созданию Нерчинс-кой и Селенгинской линий был граф Петр Иванович Шувалов, замечательный государственный и военный деятель, генерал-фельдцейхмейстер (т.е. начальник артиллерии и фортификации), сенатор [5, 10, 11] . Еще до создания Инструкции 1760 г. он уже принимал участие в разработке плана по освоению Забайкалья. Так, в 1753 г. П.И. Шувалов совместно с сибирским губернатором В.А. Мятлевым представили Сенату проект о возобновлении Камчатской экспедиции (т.е. Второй Камчатской). В.А. Мятлев и П.И. Шувалов предложили создать «в крайнейшем секрете особую комиссию» для организации беспрепятственного плавания по Амуру. Проект Шува-лова-Мятлева предусматривал развитие судостроительства в Нерчинске. В устье Амура планировалось строительство крепости и верфи. Среди задач значились открытие навигацких школ в Иркутске и Нерчинске. При общем одобрении проекта со стороны Сената, Коллегия иностранных дел рекомендовала найти место для постройки судов не в устье Амура, а у слияния его притоков Шилки и Аргуни [2, 4, 6].
В 1753 г. был организован чрезвычайный орган по подготовке возобновления Второй Камчатской экспедиции. Его название - Секретная и о заграничных обращениях комиссия. Секретная комиссия была открыта в Тобольске. Ее руководство возлагалось на сибирского губернатора В.А. Мятлева. В Нерчинске был организован ее филиал, Нерчинская экспедиция, возглавлял которую Ф.И. Соймонов. Он сыграл видную роль не только в работе Нерчинской экспедиции, но и в освоении Сибири в целом. Интересно, что предложение о руководстве экспедицией от своего друга В.А. Мятлева он принял в возрасте 61 года, пережив к тому времени ссылку в Охотск. В 1754-1755 гг. в ходе работы Нерчинской экспедиции в Иркутске и Нерчинске были открыты навигацкие школы. Причем архитектура, наряду с арифметикой, геодезией, судостроением, мореходством, входила в программу обучения [1, 14].
В 1755 г. инцидент с поимкой китайцами русского перебежчика заставил отменить выполнение главной задачи экспедиции по налаживанию плавания по Амуру и стал причиной напряжения в русско-китайских отношениях. Теперь главной задачей официально считалось «обыскание» в Восточной Сибири «для хлебопашества удобных земель» и расселение «посельщиков». Строительство судов, начатое в Нерчинске, было ограничено, но под руководством Ф.И. Соймонова проводились работы по гидрографическому описанию рек и картографированию земель [2].
Как видим, Инструкция, как и проект возобновления Второй Камчатской экспедиции, была разработана П.И. Шуваловым. В предисловии к Инструкции сказано, что в 1760 г. Сенат повелел учредить четыре конные полка и отправить их на Нерчинскую и Селенгинскую линии. До начала этого переселения П.И. Шувалов распорядился сделать описания мест под строительство крепостей и провести составление проектов крепостей и редутов. Эта задача возлагалась на команду инженерных и артиллерийских офицеров под началом главного инженера, которому и была выдана Инструкция. Для выполнения задания инженерную команду полагалось командировать в Тобольск в распоряжение Секретной комиссии Ф.И. Соймонова, а затем непосредственно на местность строительства Нерчинской и Селенгинской линий.
По Инструкции места под строительство полагалось нанести на «маршрутную карту», т.е. карту местности, по которой должны были пройти линии. Далее предписывалось составить ситуационные планы для местности вблизи каждой крепости, иначе говоря, «верные планы». К планам полагалось приложить продольные и поперечные разрезы по местности - профили.
Только после этого можно было делать проекты постоянных крепостей («непременные прожекты»). До тех пор пока не будут построены постоянные крепости, безопасность планировалось обеспечить с помощью временных крепостей. Причем их проекты должны были состоять «в одних линиях» с «непременными» и дать возможность использовать их конструкции при возведении постоянных крепостей. После составления проектов Шувалов предписывал как для «временных», так и для «непременных» прожектов составить ведомости с «исчислениями».
Разумно предположить, что Инструкция должна была сопровождаться графическими материалами и типовыми проектами. Это обусловливала и специфика работы инженеров. Действительно, в Инструкции дается указание на это. Несомненно, проекты являлись необходимым приложением к тексту документа, должны были пояснять его, составляя с ним неразрывный комплекс. Однако графическое приложение к Инструкции в архивных собраниях хранилось отдельно от основного документа, и для выявления графической части нами было предпринято специальное поисковое исследование. В результате анализа фондов РГВИА и РГАДА нами были обнаружены типовые проекты к Инструкции (для четырех «родов» крепостей) и установлено соответствие между детальными рекомендациями для четырех «родов» крепостей из текста документа с планами крепостей.
Первый «род» (рис. 1) [19] был представлен «малыми» крепостями, которые предназначались «для удержания набегов неприятельских» и для защиты селений от «нечаянного нападения». Для таких крепостей следовало выбирать места, позволявшие контролировать «проезды». Крепости должны были быть небольшими, т.е. 4- и 5-угольники. На плане, соответствующем данным требованиям, показана 5-бастионная крепость с равелином на берегу реки.
Вторые по «роду» (рис. 2) [20] крепости должны были располагаться «при знатных и больших проездах или дорогах» и особенно они были необходимы там, где уже жило «мещанство и купцы». Эти укрепления должны были быть «больше и обширнее» крепостей первого «рода» и иметь лучшую по сравнению с ними фортификацию. При строительстве этих крепостей надлежало позаботиться не только о возведении конструкций самих крепостей, но и об усилении гражданской территории (т.е. форштадта).
Рис. 1. Проект «малой» крепости (первый «род»)
Рис. 2. Проект крепости «при знатных пасах» (второй «род»)
Еще одни третьи по «роду» крепости должны были располагаться «при способных водяных коммуникациях». Эти укрепления должны были иметь гавани и верфи для безопасности навигации. Интересно то, что в обсуждении «выбора мест» под крепости третьего «рода» обсуждается размещение крепостей только при реках. Однако, кроме плана крепости «при реке» (рис. 4) [22], графически третий «род» представлен еще одним типом укреплений - крепостью «при морском заливе» (рис. 3) [21].
Рис. 3. Проект крепости «при морском заливе» (третий «род»)
Рис. 4. Проект крепости «при реке» (третий «род»)
Проектирование крепости «при морском заливе» является весьма примечательным, так как известно, что моря (в географическом смысле этого понятия) в районах рек Нерчи и Селенги не существует. Ближайшее море (Охотское) расположено более чем в 2000 км от впадения Селенги в Байкал и более чем в 1500 км от впадения Нерчи в Шилку. Таким образом, возникает вопрос о том, какое «море» имел в виду Шувалов. Здесь, на наш взгляд, можно опираться на два предположения. Первое из них: Шувалов мог иметь в виду под «морским заливом» залив озера Байкал («море Байкал», как говорили раньше в Сибири [12]). Другое предположение связано с целями Секретной Нерчинской экспедиции. Вероятно, несмотря на изменение направления деятельности Нерчинской экспедиции, проект крепости у моря все же решено было создать. таким образом, проект крепости «при морском заливе» мог быть подготовлен для строительства либо при впадении Селенги в Байкал, либо при впадении Амура в Охотское море. Однако эти версии требуют дальнейшей проработки.
Крепость «при морском заливе» расположена в удобной гавани, состоит из цитадели и «отделенной крепосцы, для прикрытия гавани для гарнизона и всех военнослужащих квартиры», размещенной на противоположной стороне.
Приведем некоторые результаты сравнительного анализа планировочных структур крепостей по типовым проектам, относящимся к Инструкции, а именно: «малой» крепости, крепостей «при знатных пасах» и «при реке». Крепость «при морском заливе» в данное сравнение не включена ввиду того, что ее планировка представлена менее детально, чем в проектах для остальных крепостей.
Фортификационные особенности. Проекты предусматривали возведение земляных крепостей, полностью ориентированных на применение артиллерийского оружия и соответствующих угловой и продольно-фланковой фортификации. Формы планов всех трех крепостей являются строго регулярными. Система обороны укреплений основана на применении тенального15 и бастионного16 (в «малой» крепости) фронтов. Крепости
15 Тенальный фронт - начертание фронта, при котором два равных фаса образуют между капиталями прямой или тупой (до 120°) входящий угол.
16 Бастион (итал. bastionato - выступающая постройка) - пятиугольные с двумя фасами, двумя фланками и открытой горжей, возводившиеся на углах крепостной ограды и примыкавшие к ней. Обращенные друг к другу половины двух смежных Б. и соединяющий их участок ограды - куртина - образуют бастионный фронт. Сочетание нескольких бастионных фронтов, усиленных вспомогательными постройками, называлось бастионной системой.
с тенальным фронтом дополнены бонетами17 и фоссебреями18. Инженерными сооружениями за основной территорией крепости обладает лишь «малая» крепость, в систему укреплений которой входит равелин.
Кроме указанного использования тенального фронта, крепости «при реке» и «при знатных пасах» имеют общие черты в устройстве системы обороны. Обе они обладают фоссебреями замкнутого в плане начертания. Таким образом, использование тенального фронта отражало требование Шувалова соблюдать при проектировании крепостей третьего «рода» рекомендации для крепостей второго «рода». Вместе с тем есть и отличия. В крепости «при знатных пасах» как главный вал, так и фоссебрея имеют бонеты, тогда как в крепости «при реке» бонетами дополнен лишь главный вал.
Планировочные особенности. В основе планировки крепостей лежит центричная композиция, в которой центр выделен квадратной площадью с церковью, расположенной на пересечении центральных улиц. Площади сформированы кварталами с одинаковым набором зданий, представленным преимущественно жилой застройкой и обязательно двумя административными зданиями («гарнизонной канцелярией» и «гауптвахтой»).
Сетка улиц характеризуется регулярными взаимоперпендикулярными направлениями. Ориентация направлений сетки улиц определяется линиями полигона и элементами укреплений. Функциональные связи главных улиц выражены в соединении противолежащих укреплений и хозяйственных или жилых зданий друг с другом. Главные улицы соединяют эти элементы через площадь.
Форма плана основной группы кварталов определяется размещением элементов укреплений. Элементы застройки состоят из жилых, административных и культовых зданий. Хозяйственная застройка наиболее широко представлена в крепости «при реке». В ней была значительно выражена хозяйственная функция по осуществлению коммуникации по воде. Анализ размещения застройки показывает, что с удалением от центра понижался чин военных, для которых предназначалась жилая застройка.
Конструкции всех крепостей, а, следовательно, и их планировка, отвечают характеру рельефа. В проектах применялся прием организации обороны крепостей за счет особенностей берегов водоемов.
По типологии А.В. Бунина [3], только крепость «при знатных пасах» можно отнести к типу городов-крепостей с «городской цитаделью и форштадтом». «Малая» крепость и крепость «при реке» относятся к городам-крепостям без цитадели с укреплениями, окружавшими весь город. Форштадт крепости «при знатных пасах» имеет ряд общих черт с основной укрепленной территорией этой крепости, а именно: использование в обороне тенального фронта, центричная композиция с площадью и церковью в центре, квартальная регулярная планировка, применение временных укреплений.
Отметим, что в проектах первых трех «родов» крепостей полностью учитывалась рекомендация Шувалова о том, чтобы проекты «временных» крепостей были основой для проектов «непременных». На планах их конструкции графически совмещались по оси симметрии. Предусматривалось две очереди строительства фортификационных сооружений (за исключением «малой» крепости).
17 Бонет - местное возвышение бруствера (на 0,45 м над линией огня) с бойницами в них для ружейного огня.
18 Фоссебрея (франц. fausse-brev - ложная насыпь) - выдвинутый вперед перед главным крепостным валом дополнительный пониженный вал, называвшийся иногда также ложным валом и обычно прикрывавший дозорный путь.
В отличие от укреплений трех первых «родов», относившихся к долговременной фортификации четвертые по «роду» укрепления являлись полевыми. Они должны были защитить большую территорию в случае набегов неприятеля. Для данного «рода» укреплений планы не были составлены. Вероятно, подразумевалось возведение стандартных укреплений.
Исследование типовых проектов крепостей показывает, что при их создании были полностью учтены общие подходы к проектированию, которые Шувалов сформулировал в Инструкции. Требования Шувалова касались как оборонных, так и архитектурнопланировочных качеств крепостей.
Первым требованием было «сколько возможно хорошую дефензию порегулу фортификации наблюдать», что означало следование правилам европейской фортификации. Проекты предусматривали возведение земляных крепостей, полностью ориентированных на применение артиллерийского оружия. Система обороны была основана на применении тенального и бастионного фронтов.
Другим требованием Шувалова было «цивильное строение как внутри, так и вне крепостей как возможно регулярнее прожектировать». Сравнительный анализ планировочных структур крепостей показал, что это требование Шувалова также было выполнено. Проекты крепостей характеризовались рациональной регулярностью, проявлявшейся в стремлении к геометризму и упорядоченности.
Результаты анализа показывают, что Инструкция была направлена на реализацию целей Нерчинской экспедиции, а первоначальные планы экспедиции продолжали оставаться актуальными и в 1760 г., хотя официально они были перепрофилированы. Комплексный подход к изучению проектов Инструкции графа П.И. Шувалова позволяет увидеть прогрессивность государственного мышления, его дальновидность и смелость относительно освоения восточных территорий страны, понимание их потенциала и стремление государства освоить удаленные от центра территории с помощью рационалистических подходов, общих для всего российского градостроительства XVIII в.
Литература и источники
1. Артемьев, А.Р. Секретная Нерчинская экспедиция 1753-1765 гг. и археологическое изучение Нерчинска / А.Р. Артемьев // Вестник ДВО РАН. - 1996. №2. - С. 51-56
2. Беспрозванных, Е.Л. Приамурье в системе русско-китайских отношений. XVII -середина XIX в. / Е.Л. Беспрозванных. - М.: Наука, Гл. ред. вост. лит., 1983. - 206 с.
3. Бунин, А.В. История градостроительного искусства: монография. Т. 1. Градостроительство рабовладельческого строя и феодализма / А.В. Бунин. - М.: Стройиздат, 1979. - С. 381.
4. Власть в Сибири, XVI - начало XX в. / сост.: М.О. Акишин, А.В. Ремнев; отв. ред.
В.В. Моисеев. - Новосибирск: Сова, 2005. - 696 с.
5. Генерал-фельдцейхмейстер [Электронный ресурс] / Военная энциклопедия: [В 18 т.]. Под ред. В.Ф. Новицкого и др. СПб.: Т-во И.Д. Сытина, 1911-1915. - Режим доступа: http://slovari.yandex.m/~книги/Военная%20энциклопедия/Генерал-фельдцейхмей-стер/ - Загл. с экрана.
6. Гольденберг, Л.А. Каторжанин - сибирский губернатор. Жизнь и труды Ф.И. Соймонова / л.А. Гольденберг. - Магадан: Кн. изд-во, 1979. - 287 с.
7. Градостроительство Сибири / под общ. ред. В.И. Царева; РААСН, НИИТИАГ РААСН. - СПб: Коло, 2011. - 784 с.
8. Гудков, А.А. Отражение теории фортификации французского инженера С. Вобана в неизвестном проекте 1745 г. оборонительной линии на Алтае / Архитектурное наследство: [сб.ст.] / А.А. Гудков, Д.С. Шемелина. - М.: URSS, 2009. Вып. 51. -
С.133-145
9. Константинова, Н.Н. Россия и Китай: противостояние и сближение / Н.Н. Константинова // Энциклопедия Забайкалья. Читинская область. Общий очерк. Т.1. -Новосибирск: Наука, 2002. - С. 156-159
10. Крылов, В.М. Достопамятный зал - предшественник Военно-исторического музея артиллерии, инженерных войск и войск связи. Вехи истории / В.М. Крылов // Военное прошлое государства Российского: утраченное и сохраненное: мат-лы Всеросс. науч.-практ. конф., посвящ. 250-летию Достопамятного зала. - СПб.: ВИМАИВиВС, 2006. - 96 с.
11. Крылов, В.М. Кадетские корпуса и российские кадеты / В.М. Крылов. - СПб.: ВИМАИВиВС, 1998. - С. 672.
12. Миллер, Г.Ф. История Сибири. Т. 3 / Г.Ф. Миллер. - М. : Вост. лит., 2005. - 598 с.
13. Проскурякова, Т.С. Планировочные композиции городов-крепостей Сибири (второй половины XVII - 60-е годы XVIII в.) / Т.С. Проскурякова // Архитектурное наследство. - 1976. - №25. - С. 57-71.
14. Русская тихоокеанская эпопея (Дальневосточная историческая библиотека) / под ред. В.С. Шевченко. - Хабаровск: Кн. изд., 1979. - 608 с.
15. Столетие Военного министерства: 1802-1902 / гл. ред. ген. от кавалерии Д.А. Ска-лон; Т. 7. Главное инженерное управление: ист. очерк. ч. 1. [царствование Императора Александра I], Очерк 2. [Результаты деятельности инженерного управления. Строительство и инженерные войска] / сост. воен. инж. ген.-майор И.Г. Фабрициус. - СПб.: тип. «Слово», 1902. - 652 с.
16. Шемелина, Д.С. Роль типового проекта в реконструкции крепостей Горькой линии 1765 г. / Д.С. Шемелина // Вестник Томского государственного архитектурно-строительного университета. 2010. № 1 (26). - С. 64-78
17. ОР РНБ. Ф. 550. F IV - 261
18. РГАДА. Ф. 248. Оп. 113. Д. 1527.
19. РГАДА. Ф. 248. Оп. 160. Д. 1892.
20. РГАДА. Ф. 248. Оп. 160. Д. 1893.
21. РГАДА. Ф. 248. Оп. 160. Д. 1894.
22. РГАДА. Ф. 248. Оп. 160. Д. 1895.
23. РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Д. 26139.
