CC BY
68
УДК 82.091
И. Н. Иванова, К. Р Сафарова
ТИПОЛОГИЯ ЖЕНСКИХ ОБРАЗОВ М. КУЧЕРСКОЙ В КОНТЕКСТЕ ХРИСТИАНСКОЙ АНТРОПОЛОГИИ
Современная женская проза, достойной представительницей которой является М. Кучерская, является актуальной темой последнего десятилетия, однако литературоведческих работ, посвященных анализу произведений этого писателя, немного. Данная статья - одно из первых собственно научных исследований, осуществляющих попытку дать типологию женских образов прозы М.
Кучерской. Героини анализируются с точки зрения как современных социогендерных установок, так и в контексте православного традиционализма. Представленная типология является условной и применимой к творчеству конкретного автора.
Ключевые слова: женская проза, гендер, М. Кучерская, женские образы, типология, христианский традиционализм.
I. N. Ivanova, K. R. Safarova
TYPOLOGY OF FEMALE IMAGES OF M. KUCHERSKAYA IN THE CONTEXT OF CHRISTIAN ANTHROPOLOGY
The modern female prose which worthy representative is M. Kucherskaya is a hot topic of the last decade, however there are few literary works devoted to the analysis of works of the writer. This article is one of the early essentially scientific studies actualizing an attempt to give a typology of female images in the prose of M. Kucherskaya. The characters are analyzed
from the point of view of both modern social and gender values, and the context of orthodox traditionalism. The presented typology is relative and applicable to the works of a particular author.
Key words: female prose, gender, M. Kucherskaya, female images, typology, Christian traditionalism.
Произведения М. Кучерской, одной из самых заметных представительниц современной женской прозы, представляют целую галерею разноплановых женских образов. Рисуя их, писатель старается понять, что есть идеальная подлинная женственность, какие роли играет и какие функции осуществляет женщина в обществе и семье, каковы рамки ее свободы; при этом ставится вопрос о кризисном состоянии брака как института современной европейской христианской цивилизации. Важно, что у Кучерской все эти вопросы вписаны в контекст проблематики традиционного православия. С точки зрения православия писательница строит сюжет своего повествования, определяет его доминирующую интонацию и поэтику образов.
Первым важным женским типом можно назвать замужнюю женщину (выделено нами. - авт.), так как именно в контексте брачно-семейной биографии героини осо-
бенно отчетливо проявляются мужские и женские добродетели. Вступив в брак, женщина тем самым принимает определенный набор обязанностей. Зачастую проверкой добродетелей у Кучерской выступает адюльтер, естественно, не вписывающийся в систему христианских этических норм, где сферы пола и брака являются своеобразными «точками контроля» всего нравственного строя жизни человека. В этом смысле христианство было и продолжает оставаться одной из важнейших матриц, на которых выстраивается культурная и социальная история человечества, в том числе российская гендерная история.
Измена как выход женщины за рамки серой, ненастоящей жизни, которая тяготит, отчетливо представлена в романе «Тетя Мотя», рассказах «Кукша», «Среднестатистическое лицо» и некоторых других.
Так, Тетя Мотя, встречая Ланина, обретает, как ей представляется, настоящее счастье вне семьи. Любящий ее, хотя и из «другого теста», муж становится ненужным, лишним в ее концепции женского счастья, а сын, хоть и бесконечно любим, но также лишен ее внимания.
В рассказе «Среднестатистическое лицо» демонстрируется похожая ситуация. Мы видим типичную для современной женской прозы героиню: «молодую и вполне благополучную женщину - давно москвичку, жену успешного предпринимателя, мать двоих детей, притом прекрасно выглядевшую» [5, с. 72]. Героиня не испытает сложных житейских трудностей, но, несмотря на это, ее тяготит невыносимое непонятное отчаяние, которое она идентифицирует не как экзистенциальный кризис, а как поиск отсутствующей в ее жизни «настоящей любви». Вследствие этого у нее завязывается случайное знакомство через SMS-сообщения с неким Яшей. В этом общении героине видится некий просвет, возможность выхода из своего брачного тупикового существования.
Наглядно отражают современную ситуацию расшатанных брачных отношений судьбы подруг главной героини, которые «по второму кругу выходили замуж, начинали жить заново... Только Нята оставалась верна себе: после краткого и неудачного замужества она поклялась больше никогда, меняла влюбленных каждый год.» [5, с. 77].
Однако М. Кучерская оставляет основной вопрос нерешенным, позволяя сделать вывод самому читателю. Мы так и не знаем, чем закончится телефонное знакомство героини, рассказ обрывается фразой: «Сейчас она увидит его» [5, с. 90].
Неудовлетворенность как состояние тоски мучает и героиню рассказа «Кукша». Имея семью, близких людей, она чувствует страшную и не мотивированную ничем определенным усталость. От мира, от людей, от всего; ей тоскливо в своем внешнем благополучии. Ее давний друг Гриша стал наркоманом, раньше связывало их что-то, но теперь героиня замужем, однако не оставляет друга и в помощи ему обретает нечто, чего недополучает в семье. Заехав на минуту к Грише, женщина встречается с его сожительницей-школьницей: «Женя оказалась медленная и знала мало слов» [5, с. 24].
Жизнь Гриши и Жени ужасает и удивляет ее, но, несмотря на убогость этого затхлого, оставленного Богом мира, душа героини стремится отчего-то именно туда: «Я знаю, там плохо, там наркоманы.Я немножко там отлежусь, отсижусь, я совсем недолго, недолго поживу так, будто я одна и никого у меня нет, ни дочки Ляли, ни сына Мити, ни мужа Семена, никого. Будто я в этом мире совершенно одна. А потом я вернусь, честное слово» [5, с. 28].
«Современный человек в охоте за беглыми минутными благами и летучими фантазиями потерял правый путь жизни» [6, с. 234]. «Невыразимая печаль», словно по завету Мандельштама, преследует героинь М. Кучерской, которые ищут другого счастья, не замечая своего. Им постоянно кажется, будто то, что они имеют, не имеет подлинной глубокой ценности, способной насытить душу ощущением смысла, и вечно ищут, вечно стремятся, обрекая себя на тоску поиска и вечную неудовлетворенность.
Вторым типом, тесно связанным с первым (замужней женщиной), является женщина-мать (выделено нами. - авт.), т. е. героиня, которая, вступив в брак, получает двойную систему обязательств и обязанностей: теперь она отвечает за все, что делает, не только перед мужем, но и перед своим ребенком. Зачастую перед нами женщина, которая, увлекаясь своей судьбой и личным счастьем, забывает о своей главной роли -роли матери.
Например, Тетя Мотя - героиня одноименного романа, хоть и любит «сына с нежностью и страхом материнского животного», но уделяет ему недостаточно внимания, проваливаясь в «свою любовь»: «Мальчику ее не хватает - у нее неправильная работа» [4].
Материнство в христианской системе ценностей является высшим предназначением женщины, невыполнение этой функции нередко оборачивается трагедией не только для ребенка, но и самой матери. Однако М. Кучерская не столько обвиняет своих героинь, сколько жалеет, показывая жизненные ситуации, в которых быть образцовой матерью не всегда возможно. Например, та же мать Тети - Софья Константиновна, по сути, мать-одиночка, воспитывавшая дочь одна и не давшая ей модели семейных отношений полной традиционной семьи.
В рассказе «Плач по уехавшей учительнице рисования» одиннадцатилетняя девочка рисует свое одиночество, выплескивая обиду за недополученную ею любовь матери: «А тебя, мама, давным-давно нет на земле. Все эти одиннадцать лет ты искала мужа, а говорила, что папу - мне... как часто ты уезжала к «подруге» и я ночевала одна» [5, с. 171]. «Не надо отламывать и кормить. Потому что у всех были бутерброды, кроме меня, мама! Всем дали их мамы» [5, с. 175], -безмолвно кричит внутри себя девочка.
Учительница рисования Мария Олеан-дровна становится заменой настоящей матери девочки. У Кучерской образуется небольшой круг таких персонажей - одиноких женщин, живущихдля чужих, как для родных -негласных матерей: «А как же муж-дети? Но про это я не спрашивала, зачем? И так было ж ясно все! Ни мужа, ни детей. Только сын взрослый, который давным-давно, кажется, погиб» [5, с.169]. Именно с Марией Олеан-дровной, а не со своей мамой, девочка делится мыслями и переживаниями первой влюбленности.
Другим примером такой «замещающей» матери для девочки является воспитательница из интерната (рассказ «Сказки на Крыше»): «. уроки кройки-шитья-дизайна, мастер классы, как быть женщиной, мамой, женой, сестрой (мы потом догадались, что ты и про это)» [5, с. 197].
В рассказе «Пригодное для жилья» дан образ библиотекаря Инны Михайловны -просветленной и чистой, но забывшей о себе, своем личном счастье, своей сексуальности, жертвующей своими интересами ради других. Нина чем-то напоминает толстовскую княжну Марью в начале «Войны и мира», считавшую, что она не имеет права на счастье и должна полностью посвятить себя другим: «Она была молодая, но точно нарочно старившая себя женщина, со светлым пучком под газовым платочком, в длинной темной юбке» [5, с.299].
Идеальной матерью и женой для Кучерской является Татьяна, «милый идеал», или Тишка, как ее называет подруга Марина, «Мотя». Это почти праведница - верующая и воцерковленная героиня романа «Тетя Мотя». Пережив трагический разрыв со своей настоящей любовью, она впоследствии выходит замуж за кардиохирурга Борю и на
вопрос, счастлива ли она, отвечает: «А что, разве не заметно?»
Родив четверых детей, Тишка, подобно Долли Облонской, терпит бесконечные измены мужа, заботы о детях, которые приходится нести ей одной. На расспросы Моти: «Ты что, правда веришь в рай, Тишка? В эти цветы, в птиц, яблоки?», - непоколебимо твердит: «Конечно». В образной системе М. Кучерской героиня выступает идеальной моделью подлинной женственности: она верна, искренна, заботлива, способна к самоотречению, с четкими и ясными понятиями о должном и греховном.
Следующим значимым типом для писательницы является образ девушки с высоким уровнем культуры (выделено нами. -авт.). Чаще всего это филологи, в которых легко прочитываются черты самой М. Кучерской. В «Современном патерике» - энциклопедии современной русской православной жизни представлены самые разнообразные женские образы, включая прямую персонификацию автора (сюжет рассказов «Отец Николай» и «PizzaHut»). Более детально разработанными образами девушек-филологов являются главные героини романов «Бог дождя» и «Тетя Мотя» - Аня и Марина. Вокруг них строится конфликт и сюжет. Идея Кучерской - показать филолога как человека, воспринимающего мир через слово, т. е. немного отстраненно и, может быть, искусственно. А женская гендерная принадлежность добавляет этим образам еще больший драматизм, не лишенный иронии.
Рассмотрим подробнее роман «Тетя Мотя» и его главную героиню Марину. Сама М. Кучерская заметила в одном из интервью: «Душу в Мотю вдыхала я, значит, в ее легких бьется мое дыхание, ее осаждают мои демоны» [7]. Само имя героини филологич-но. Ее назвали в честь Марины Цветаевой, однако «Мариной» она осталась лишь в душе, в жизни же для всех - Мотя. «Матре-ша, матрешка: несколько девочек, девушек, женщин жило в ней» [4]. Детское «Мотя» так и осталось жить с ней. На протяжении всего романа М. Кучерская не именует ее иначе, как Тетя, - «тетка», которая забыла о своей женственности и высшем замысле о ней. Важно, что по-настоящему героиня влюбляется не в мужа, который также зовет ее Мотькой, а в начальника Михаила Ланина,
который первый назвал ее по имени. Причем и влюбляется-то «по-филологически», заочно, корректируя его тексты, в которых видит отражение души автора.
Самобытны быт и внешность героини: в ее крошечной двухкомнатной квартире вдоль всех стен стояли шкафы с книгами, «она была деликатной», что и привлекает, и отталкивает будущего мужа, при первой встрече с Мотей ощутившего ее отличие от большинства знакомых ему девушек. «Да, по губам всегда можно было определить. Эти ничего не знали!». Он же: «Нормальные люди, когда смеялись, кхекали, харкали, икали, что ли, а эта. звенела» [4].
С тонким юмором М. Кучерская описывает восприятие Колей своей возлюбленной: «В школе она работала. Училка! Ли-те-ра-ту-ры! Ну, не умора?», «Обычно на девушек он глядеть начинал снизу, как там с ногами, попкой. А тут не смог. все это отметил так, на ходу, и уставился на лицо» [4].
Лицо, взгляд, смех - вот главные характеристики героини, по мысли Кучерской, делающие ее особенной. Как и Коля, Ланин, размышляя о чувстве, которое вдруг стал испытывать к Тете, произносит: «Сколько ей? Скорее всего, за тридцать, но глаза девочки, девочки совсем.» [4].
Забавный филологический юмор разбросан по всему роману. Например, лучшие стихи и sms Ланина героиня «пересылала себе же на рабочую почту, а потом складывала в файл под названием «Прилагательные с двумя Н»». А когда нужно было скрыть улики от мужа, Мотя начинала самозабвенно сочинять, «но Коле было не до принципа правдоподобия, он не учил теорию литературы по Поспелову». Комично описывается и знакомство Коли с мамой Тети: «Помните, как у Цветаевой, Коля?» - Да отлично помню, Софья Константиновна, как же.» [4].
Все эти шутливые заметки предупреждают читателя о пропасти между будущими супругами: мужем-компьютерщиком и женой-филологом. «Она говорила. Знала слова. Он тоже их знал. в общем, что они значат, но не использовал никогда». Несомненно, мужа раздражает страсть к «знанию» жены, т. к. Мотя уходила от него в свой мир и становилась еще дальше и недоступней: «Лишь бы скорей с этой кухни сбежать к своим тетрадкам, книжечкам, к компьютеру, ходить там на
какие-то заумные сайты, копипастить всякую муру. » [4].
В противовес героиням-филологам в художественном мире прозы М. Кучерской существуют и более практичные и приземленные, «простые» девушки и женщины (выделено нами. - авт.), без претензий на Большие Чувства и духовное родство с любимым мужчиной. В их описании преобладают внешние характеристики.
Такова Алка - девушка, с которой периодически встречался Коля, но, вступив в статус «жениха Моти», легко ее бросил, а также некоторые героини «Современного патерика» и «Плача по уехавшей учительнице рисования». Кучерская не уделяет много внимания таким женским персонажам, скорее это некий коллективный портрет «опытных и грустных»: «Сколько баб на работе, одиноких несчастных баб. им не надо даже подмигивать, ёпт, за ними не надо ухаживать, они все твои, и их не одна, не две, понимаешь», - обиженно бросает Коля жене, не понимая, что ей еще нужно [4]. Примечательно, что у Кучерской вообще «женщин трудной судьбы» значительно больше, чем счастливых. Даже на первый взгляд благополучные замужние дамы испытывают неудовлетворенность и тоску.
У каждой героини по-своему трудная судьба. Например, «громогласная, с диссидентским прошлым» Лена - коллега Тети (роман «Тетя Мотя»). Это сильная, мужественная женщина, которая «несла на своих плечах в те же далекие героические годы встреченного мужа алкоголика (художника, само собой), сына, недавно закончившего философский, но по самоощущению - поэта, больного папу».
М. Кучерская показывает в этом же романе и другие «облегченные» сценарии женской судьбы, но их легкость, к сожалению, не оборачивается для героинь счастьем. Такова, например, судьба избалованной дочки богатых родителей Любы - жены Ланина. Вступив в брак, супруги так и не обрели семейного счастья. Лишь когда Люба умирает от рака, Ланин осознает роль жены в его жизни, укоряя себя за невнимание и нелюбовь к ней. Люба даже стала посещать женский закрытый клуб -«прибежище скучающих жен дипломатов. пустая блескучая жизнь», где еще могла демонстрировать свои дорогие украшения,
«только болезнь немного ее очеловечила, как водится, только болезнь.» [4].
Алена - подруга Моти, выпускница иняза, переводчица, работает в глянце и напоминающая бесчисленное количество «глянцевых» героинь (выделено нами. - авт.) современной женской прозы. Она разъезжает по свету, легкая на подъем, но не нашедшая настоящего женского счастья: «Успешная, благополучная, красивая, почему весь мир еще не у этих ног?» Алена пишет женские романы «в мягких обложках с задорными заголовками». Но, несмотря на кажущуюся легкость ее жизни, Алена также мучится тяжелым отчаянием, «потому что надолго, по-настоящему не получалось ни с кем, отчаянием, аккуратно расплесканным в ее книжки (вот зачем она писала их на самом деле! чтоб прожить непрожитое)». Ближе к концу романа мы узнаем, что она выходит замуж за очередного поклонника - в прошлом своего ученика Севку.
В образе Алены М. Кучерскую интересует трансформация женственности, это современный гламурный идеал женщины, успешной леди, для которой традиция - старомодная глупость, а брак - не больше чем форма государственного контроля над гражданами. И это ведь Алена твердила Моте в ответ на ее жалобы-вздохи о семейной жизни: «Да в чем проблема, кисуль? Разбежаться и забыть!» [4].
В романе «Тетя Мотя» писатель пытается воссоздать идеальный образ женственности, опираясь не только на традиции христианства, но и на культурно-исторический контекст. Для этого она создает вторую сюжетную линию, вплетая в повествование биографические события из жизни семьи учителя истории Голубева. Это и история Анны Сергеевны, которая хотела уйти в монастырь, и дневник Анастасии Павловны Адашевой, и постоянные переклички с главным семейным романом русской литературы («Анна Каренина» Л. Н. Толстого).
В «Анне Карениной» адюльтер явился практически новым сюжетом в русской литературе после пушкинского «Но я другому отдана. Я буду век ему верна». М. Кучерская вслед за Толстым поднимает проблему запретной любви в целом, выявляя неспособность и нежелание своих героинь расплачиваться за любовь жизнью, поскольку
практика измен и разводов для современного мира является нормой.
А жизни редких героинь, не готовых «модернизировать» себя под эпоху мелодрам, заканчиваются трагедией. Такова судьба Татьяны (рассказ «Женщина трудной судьбы»): она замужем, но влюбляется в батюшку, который «понимал ее душу, а муж говорил только, что у нее замечательные сиськи» [2, с. 256]. Бросив детей и мужа, она уходит в монастырь, взяв на себя подвиг юродства, ради победы над «болью любви». Похожая трагедия, но уже в большой прозе, реализована М. Кучерской в романе «Бог дождя».
Православие выступает важной частью русского сознания и русской судьбы, в особенности женской. Вспоминая свое полунищее детство, пионерский галстук, отношение к женщине и ее место в России, Тетя «расстреливала свою мнимую старость, потому что в собственной стране после тридцати ей показалось, настало время увядания, еще немного, и ей будут уступать место в метро, здесь она была совсем, совсем молодой и могла свернуть горы.» [4]. Так описывает героиня свое мироощущение, связанное с гендерной идентификацией, находясь в Испании. Будто избавляясь от мук, Мотя покидает родину: «Прощай, прощай, ледяной ком в горле под названием Rusia, Русиа - на испанский манер». И именно в Испании ей открывается другая, легкая, без обязательств, свободная жизнь еще молодой и привлекательной молодой женщины: «Свобода, бесконечная, залепляющая уши, глаза, сердце, ум, свобода ... никому ничего не быть должной. Вот в чем таилась разгадка счастья, ее счастья, и путь»[4].
Россия - страна, требующая вечной жертвы, но и дающая щедрое вознаграждение воистину уверовавшим в нее. Вечное отставание России от Запада, ее консервативность и патриархальность не раз объяснялась многими мыслителями как особая судьба и миссия нашей страны. Так и М. Кучерская, размышляя о назначении России, пытается понять проблему несчастья русской женской судьбы, которая становится параллелью судьбе Родины - такая же сложная, неустроенная, потерявшая свои границы «женственности» и не понимающая своей роли в современном мире. В данном контексте интересна идея В. Розанова о том, что Россия, «русская
душа», подобно женщине, «испугана грехом», откуда возникает последующее размышление Н. Бердяева о бабьем и рабьем: «В самых недрах русского характера обнаруживается вечно-бабье, не вечно-женственное, а вечно-бабье. . И это «бабье» чувствуется и в самой России» [1].
Таким образом, можно заключить, что сегодня гендерная идентичность, являясь важной социальной и государственной проблемой общества, находит свое отражение в современной отечественной литературе. Как женщины, так и мужчины конструируют
свой гендер иначе, чем в прошлые столетия, являя собой новые, современные типы, что мы и видим в прозе М. Кучерской. Трансформируясь, гендер сохраняет свои основные характеристики в традиционалистской христианской парадигме (Тишка и Марина в финале романа «Тетя Мотя», героини «Современного патерика»), однако современная женская проза уже этой парадигмой не удовлетворяется и не исчерпывается, представляя иные типы героинь, отражающих необратимые изменения в российском обществе конца ХХ - начала XXI вв.
Литература
1. Бердяев Н. О «вечно бабьем» в русской душе [Электронный ресурс]. URL: http://www.vehi.net/berdyaev/ rozanov.html#_ftn1 (Дата обращения: 05.03.2016).
2. Кучерская М. А. Современный патерик: Чтение для впавших в уныние. М.: Время, 2008. 288 с.
3. Кучерская М. Бог дождя. М.: Время, 2007. 320 с.
4. Кучерская М. Тетя Мотя [Электронный ресурс]. URL: http://modernlib.ru/books/mayya_kucherskaya/ tetya_motya/read/ (Дата обращения: 03.03.2016).
5. Кучерская М. А. Плач по уехавшей учительнице рисования: рассказы. М.: АСТ, 2014. 314 с.
6. Соловьев В. С. Философия искусства и литературная критика. М.: Искусство, 1991. 701 с.
7. Тема религии сама от меня отошла, откатилась (Интервью с Майей Кучерской, «Литрес» от 14 февраля 2013 года.) [Электронный ресурс]. URL: http://www.portal-credo.ru/site/?act=monitor&id=19564 (Дата обращения: 03.03.2016).
Referenses
1. Berdyaev N. O «vechno bab'em» v russkoi dushe (About"eternal woman's" in a russian soul). URL: http:// www.vehi.net/berdyaev/rozanov.html#_ftn1 (Accessed: 05.03.2016). (In Russian).
2. Kucherskaya M. A. Sovremennyi paterik: Chtenie dlya vpavshikh v unynie (A modern patericon: Reading for the fallen into gloom).Moscow: Vremya, 2008. 288 p. (In Russian).
3. Kucherskaya M. Bog dozhdya (God of rain).Moscow: Vremya, 2007. 320 p. (In Russian).
4. Kucherskaya M. Tetya Motya (Aunt Motya). URL: http://modernlib.ru/books/mayya_kucherskaya/tetya_motya/ read/ (Accessed: 03.03.2016). (In Russian).
5. Kucherskaya M. A. Plach po uekhavshei uchitel'nitse risovaniya: rasskazy (Crying for the left art teacher: stories).Moscow: AST, 2014. 314 p. (In Russian).
6. Solov'ev V. S. Filosofiya iskusstva i literaturnaya kritika (Philosophy of art and literary criticism). Moscow: Iskusstvo, 1991. 701 p. (In Russian).
7. Tema religii sama ot menya otoshla, otkatilas' (The topic of religion withdraws, departs from me itself) (Interv'yu s Maiei Kucherskoi, «Litres» ot 14 fevralya 2013 goda.). URL: http://www.portal-credo.ru/ site/?act=monitor&id=19564 (Accessed: 03.03.2016). (In Russian).
