CC BY
44
* * *
УДК 821.161.1
Комова М.А., кандидат искусствоведения, доцент, Орловский государственный университет имени И. С. Тургенева (Россия)
ТИПОЛОГИЯ СЮЖЕТОВ В ПРЕДАНИЯХ ОБ ИКОНАХ ГОРОДА КАРАЧЕВА
И КАРАЧЕВСКОГО УЕЗДА
Материалом исследования являются региональные литературно-краеведческие произведения ХУШ - XIX веков в Центральном регионе России (Брянской области), в котором содержатся рассказы, сказки и легенды о христианских местночтимых чудотворных иконах и их списках. Актуальность исследования определяется возросшим интересом к истории православия и явление духовной литературной традиции в целом. Исследования, основанные на литературном материале региональных сочинений XIX века в Центральном регионе России (Брянская области) о местночтимых святынях, позволяют создавать модели их происхождения и функционирования, дают возможность расширить наши взгляды на областной литературный текст и духовном контексте, а также для углубить филологические знания о литературном процессе в конце ХУШ - XIX веков.
Ключевые слова: региональная литература, сказания об иконах, сказания о чудесах, религиозный сюжет.
Введение. В наше время наблюдается увеличение научного интереса специалистов-филологов к исследованию преданий и сказаний о местночтимых иконах, бытующих в различных регионах России (М.В. Антонова, В.М. Кириллин, Б.М. Клосс, М.С. Крутова, В.В. Ле-пахин, И.И. Макеева, А.В. Пигин, Е.А. Рыжова, А.А. Турилов, Е.М. Юхименко). Изучение данных текстов является важным для осмысления судеб византийской и древнерусской книжности и для выявления художественного своеобразия русской литературы Нового времени. Эта тема на средневековом материале интенсивно разрабатывается, написаны монографии и защищены диссертации.
Методы. Основным методологическим принципом является сочетание филологического и иконографического методов исследования. В основу настоящего исследования положен системный подход к изучению поставленных проблем. Он обеспечивается комплексом историко-функционального, сравнительно-типологического, сравнительно-исторического методов изучения орловских региональных произведений о христианских реликвиях XIX - начала XX веков в сочетании с иконографическим и искусствоведческим анализом памятников иконописи.
Предания об иконах и святых города Ка-рачева и уезда, входившего в XIX в. в состав Орловской губернии, были впервые выявлены и опубликованы представителями Орловской Историко-архивной комиссии и Церковного ис-торико-археологического комитета. В основе текстов лежат сохранившиеся в народной среде устные рассказы, прошедшие литературную
обработку. Поэтому эти тексты мы уже не относим фольклорным источникам, а выделяем в отдельную группу литературно-краеведческих материалов. Разграничение встречающихся сюжетов преданий Карачевского района по их типологическим различиям, а также их сравнение с общехристианскими текстами в данном исследовании формулируется впервые.
Город Карачев в восточном Подесенье, стоящий на реке Снежеть, притоке Десны, известен с домонгольского периода Древнерусского государства. В сохранившихся текстах город представляется особой сакральной средой, топографическая карта которой акцентирована отдельными храмами, прославленными почитаемыми в них святынями (карачевская Вознесенская церковь и образ святых Кирилла и Афанасия Александрийских; монастырский Воскресенский собор и почитаемая гробница подвижника Тихона Карачевского; Одринский монастырь и иконы Николы Одринского и Богоматери «Споручница грешных»), а сельский храм становится.
Группы преданий о местных реликвиях разделяются по сюжетам. Подобные предания изучены автором на примере других районов бывшей Орловской губернии [8, с. 216]. Типичными для Центрального региона России (Кара-чевский уезд не является исключением) выступают сюжеты о явлении икон в конкретном месте (в земле, на колодце, на древе) и сопровождающем их чудесных знамениях. Встречающиеся в местных преданиях сюжеты с обретением иконы на древе (вариант: в лесу) или горы (вариант: высокий берег реки), а также воды (вари-
ант: река, источник) часто соотносятся с низовыми представлениями о мировом древе, соединяющем земной и небесный миры (откуда появляется еще дополнительный мотив земли) или о крестном древе (Животворящем кресте Господнем, стоявшем на горе, но найденном равноапостольными Константином и Еленой под горой в пещере). Все эти сюжеты имеют устройчивую традицию как в древних, так и в местных средневековых источниках, сочетая общецерковные и фольклорные мотивы (например, обретение иконы иконы Богоматери Свенской Печерской на древе вблизи реки и построение Свенского монастыря на горе в «Сказании о зачатии Свенского монастыря» XVI в. [2, с. 185-187].
Местные предания об иконах разнообразны по объему: от кратких сообщений церковного летописца, который кратко в одном-двух предложениях записывает факт совершения чуда, выбирая только один устойчивый сюжет до развернутых рассказов о всей истории обретения, знамений, чудес от чудотворной иконы, послужившей началу основания монастырской обители или храма. В них мы встречаемся с сюжетами чудесного обретения икон на древе, на берегу реки, сохранении иконы после буйства огненной стихии, при том эти знамения часто указывают на место основания церкви, часовни, монастырской обители [1, с. 92]. Несомненно, перечисленные типы сюжетов имеют устойчивое функционирование на протяжении долгого периода, отражая особенности религиозного сознания и мышления средневекового человека. Получив дальнейшее применение в церковной и краеведческой литературе Нового времени, они сохраняются, т.к. продолжает действовать практика сюжетосло-жения древнерусской литературы и фольклорного повествования. В различных повествованиях об иконах, как отметил В.М. Кириллин, «указанные идейно-тематические мотивы и структурные части наличествуют в разном наборе. Но все же именно они являлись необходимым сюжетным материалом для составления подобных текстов» [6, с. 64]. Отметим, что карачевские предания, бытовавшие устно, но записанные в XVШ-XIX вв., часто являются краткими историческими записями, где перечисленные сюжеты не собраны воедино, как в повествовании об иконе Николы Одринского. В каждом отдельном случае часто избирается только один сюжет, который обосновывает почитание иконы, указавшей своим знамением
место для основания нового храма или часовни, либо обретения водного источника (в преданиях XVШ-XIX вв. редко упоминается основание монастырей).
Выделим те карачевские предания, которые включают сюжет об обретении иконы на дереве и последующее указание места для строительства будущего храма или часовни. К средневековому периоду мы можем отнести «Сказание о начале Одринской обители и явление ее чудотворного образа чудотворца Николая», записанное в XVII в. [12, с. 387]: «В царствование... великого Российского. при державе. княжества, явися св. икона чудотворца Николая на речке Одрине, на древе Сосне. Брянчане, три брата родных, по явлении взяв, принесоша во град свой. Во граде же, велику гневу Божию належащу, бысть смертоносная язва; пришествием сея святыя иконы тогда люди в три дни исцелишася от язвы. Граду же Брянску одержащуся и всему народу великою радостию, и сему чудотворному образу чудотворца Николая построена под горою церковь, веру не малу содержаще молебным пением и всенощным бдением. Волею Божию созданная под горою церковь сгорела от грома, и все здание церковное, а оная святая икона явися на прежнем месте - на древе сосне, на брегу Одрине речке. И те прежде реченные Брянчане, три брата, узрев св. икону, быша одержимы страхом и удивлением многи: никем несомо, но волею Божиею на прежнем месте, паки ему со-здаша малу церковь три сии брата на речке на речке Одрине, колико лет - не повествуется. Потом явисяся на брегу Песочне речке, об этом извествует истинно бывший священник Симон, служитель тоя церкви. Случися ему путешествовать, преиде на сие место, идеже ныне создася обитель чудотворца Николая. Видя на сем месте, на немже церковь сия создашася, огнь велик, среди огня образ чудотворца Николая, во огни горяще, недоумевашеся, страхом велиим ужасся, вечеру сущу, уклонися на путь свой. По времени возвратися, ни памятствова виденный огнь, - явися ему образ на древе стоящи, во свете сияющ светлостию велию» [11, с. 1469]. Сказание начинается летописным вступлением, ставшим классическим для поздне-средневековых сказаний об иконах, известное по «Сказанию о Николе Мценском», записанному в начале XVIII в. [3, с. 99] и по «Сказанию о Николе Столбовском» [4, с. 101]. Этот текст, как и многие летописные монастырские тексты
вероятно был сформирован из устных рассказов (того же упоминаемого священника Симона) на рубеже XVП-XVШ вв. в период церковных преобразований в период правления Петра I. Рассказ пространно повествует об основании монастыря, но издалека, начиная с чудесного явления иконы, несколько раз указывающей на грядущее место основания обители. Ряд сюжетных особенностей являются общими для многих византийских и древнерусских повествований об иконах. Они вырабатывались веками как своеобразные схемы, применяемые при составлении описаний о новопрославленных иконах. Например, общими являются сюжеты с обретением иконы в чудесном сиянии или огне; с чудесным перемещением иконы с места на место; с особенным персонажем (священником, монахом), который, пережив страх, осознает смысл знамения от иконы и потом рассказывает о том. Все эти общие сюжетно-повествовательные линии мы находим в том месте «Сказания», где говорится о чудесах от иконы св. Николы Одринского. «Сказание о начале Одринской обители» с его особым акцентом на деяниях святителя Николая через его местночтимую икону вероятно могло повлиять на моделирование ряда других местных преданий, связанных с иконами.
Так, об иконе святителя Николая из Воскресенской церкви села Сомово (на границе Орловского и Карачевского уездов), находившийся в местном ряду иконостаса по правую сторону от Спасителя, краткое сообщение гласит, что «образ этот явился на раките, которая росла в том месте, где теперь храм» [5, с. 65-66]. Другой местный рассказ повествует о чудотворной иконе из Успенской церкви села Глыбочки Кара-чевского уезда: «В версте от приходского храма находится небольшая каменная часовня с источником и особо чтимой иконой Казанской Бо-жией матери, вделанной в сосну. По преданию, икона эта явилась на пне сломанной бурей сосны, у которого открылся источник; над источником была когда-то устроена, по словам старожилов, помещ. Львовым деревянная часовня. В 40 годах во время сильной холеры прихожане с. Глыбочки дали обет устроить вместо старой новую часовню и по прекращении холеры, действительно, устроили нынешнюю каменную часовню. Ныне эта икона вставлена в серебряную ризу с таким же венчиком. На сказанный источник с незапамятных времен ежегодно в день Преполовения 50-цы совершается крестный ход» [5, с. 77]. Мы видим, что сюжет
с явлением иконы на сосне, соотнесенным с дальнейшим устроением церкви или часовни на том месте повторяется в этих преданиях.
Отметим тексты, в которых приводится сюжет об иконе, чудом сохранившейся при пожаре в огне. Такой сюжет включает предание о спасенной иконе Покрова Богоматери из Покровской церкви в селе Девять Дубов Карачевского уезда [5, с. 29]. В «Историческом описании церквей и приходов Карачевского уезда» за 1905 г. отмечено, что «в главном храме есть икона Покрова Пресвятой Богородицы, которая, как полагают, существует лет двести. О ней в церковной летописи сказано, что после пожара старого деревянного храма осталась в целости только одна местная икона Покрова Пресвятой Богородицы, каковая и сейчас находится в храме, на месте своего назначения, как местная, во имя которой устроен храм. На этой иконе и до настоящего времени сохраняются следы разрушительного огня; одна боковая сторона иконы, обгоревшая во время пожара, остается в таком виде и сейчас». В предании, зафиксированном в церковной летописи села Пятницкого мы также встречаемся с сюжетом обретения иконы после пожара: «Особым почитанием прихожан пользуется местная икона Мученицы Параскевы. Об этой иконе предание говорит, что она единственная икона, уцелевшая каким-то образом от пожара деревянной церкви и найденная после пожара вдали от этой церкви, в крапиве, на том месте где теперь каменная церковь. Можно ли доверить этому преданию во всей силе, сказать трудно, но несомненно, что икона подвергалась опасности от огня, так как на оборотной ее стороне и до сих пор видны выгоревшие места» [5, с. 36]. Этот сюжет об обретении иконы при пожаре дополнен мотивом определения места для будущего храма. Отметим, что составитель текста пытается придать духовно-интеллектуальную трактовку данному событию. С иконой «Богоматерь Знамение Курско-Корен-ная», «пожертвованной прихожанами в пямять страшного пожара, бывшего в 1822 году и истребившего все постройки села, кроме храма» связан сюжет предания села Петрушково (на границе Карачевского и Орловского уездов). Видимо эта икона уцелела в пожаре и была передана в церковное собрание [5, с. 62].
Сюжет о явлении чудотворной иконы рядом с водным источником (на берегу реки, у колодца) объединил устные предания об явлении иконы Богоматери Знамение Курской на Пони-
ковецком колодце близ села Горки, в честь которой совершается крестный ход на колодец «в девятую пятницу по Пятидесятнице» [5, с. 54].
Сюжетом о явления иконы в земле отмечено устное предание о находке в 1890 г в местечке Воронцово (на границе Карачевского и Орловского уезда) «обывательницей села, девицей Пелагеей Щелкуновой» в земле иконы Бо-жией Матери, которая «была поставлена в приходской церкви (Богоматери Скорбящей: М. Ко-мова) и привлекла к себе толпы поклонников с ближних и дальних деревень. В церковной летописи значится даже, что от иконы бывали случаи исцеления, но, когда и какие, - не указано. Теперь икона эта находится в ризнице Орловского кафедрального собора, куда она была отобрана по распоряжению епархиального начальства скоро же после ее обретения» [5, с. 47]. Данное повествование является почти буквальной калькой известного сюжета о обретении иконы Богоматери Казанской девицей Матроной.
Со сказаниями об иконах связаны сюжеты о чудесах от икон (исцеление страждущих, обращение грешников, отведение стихийных бедствий), представляющие отдельную группу. Они восходят к древним текстам, которые часто формировались уже после описания деяний иконы как погодные записи монастырских и церковных летописей. Но в карачевских источниках эти сюжеты представлены как отдельные повествования.
Среди местных преданий об иконах не редким является сюжет о чудесном избавлении от стихийных бедствий. Он напоминает рассказы церковных и монастырских летописцев XVШ-XIX в., записывающих чудеса, связанные с местночтимыми иконами. В этой группе можно выделить следующие сюжеты. Так, «в Воскресенском храме села Семеновки, за левым клиросом, помещается особенно чтимая прихожанами икона Казанской Божией Матери. Писана эта икона, как видно из надписи на оборотной ее стороне, в 1728 году неким Максимом Порашиным, а обновлена в 1848 году. Величиной эта икона 1 У аршин в квадрате, оправлена серебряной ризой с драгоценными камнями, стоимостью в 300 рублей. Риза эта приобретена усердием и на средства жителей села Семеновки в 1855 году, по случаю чудесно явленной Божией милости к ним по молитвам к Божией Матери перед Казанской Ее иконой. В церковной летописи со слов и теперь еще здравствующих свидетелей этого чудесного события записано следующее. В лето 1855
года, в конце мая или в начале июня на огородниках появилось множество червей, необыкновенных по форме и виду, которые с жадностью и быстротой истребляли всякого рода растительность и преимущественно конопляный посев. Там, где появлялись эти черви, не оставалось никакого признака жизни, одна голая земля. Некоторые жители прибегали сначала к естественным средствам уничтожения этих червей. Копали канавы, думая пресечь им путь, делали насыпи, жгли костры, но ничто не помогало. Тогда, по совету местного священника о. Димитрия Преображенского и некоторых благоразумных прихожан, увидевших в этом явлении наказание Божие, все решились обратиться с молитвою к Богу и заступлению Бо-жией Матери перед Ее Казанской иконой. В назначенный день была совершена утреня, Литургия, а потом крестный ход вокруг всего села и огородов, опустошаемых червями. Все жители от мала до велика участвовали в торжественной процессии и с сокрушенным сердцем возносили молитвы о помиловании. Три раза останавливалось шествие для совершения молебнов с акафистами - Спасителю, Казанской Божией Матери и Николаю Чудотворцу. Погода все время стояла ясная, тихая. По совершении молебнов и окрапления святой водой полей и, когда крестный ход с иконами возвращался в храм, поднялся сильный, порывистый ветер с тихим, небольшим дождем. Потом, время от времени, дождь усиливался и, наконец, превратился в бурный, правда, непродолжительный ливень. Вслед за дождем появились стаи птиц, и с быстротою стали уничтожать червей на глазах удивленных жителей. К вечеру червей оставалось мало, а на утро следующего дня от них не было и следа. Благодарные обыватели за чудесно-явленную к ним милость Божией Матери в том же году украсили ее Казанскую икону серебряной ризой» [5, с. 40-41]. Эта сюжетная линий повторяется в другом местном предании села Климово (на границе Карачевского и Орловского уездов) в предании о нападении червя на посевы, когда климовцы «сильные верой в Бога и Его всемогущество молитвенно обратились к Нему за помощью через св. Трифона, по народному верованию, помощника в такого рода несчастиях. И по вере их было им. На другой же день червь прикончил свою работу, пропал весь бесследно. В благодарность за такую помощь по молитвам св. Трифона прихожане единодушно согласились и до сих пор свято чтут память св. Трифона 1
февраля» [5, с. 55]. Одно из преданий, записанных в церковной летописи села Бяково Кара-чевского уезда, повествует об учреждении крестного хода со списком иконы Богоматери Тихвинской из-за желания спасти посевы при повторном буйстве стихии (внезапно выпавший град) [5, с. 75].
В отдельный жанр следует выделить сюжеты об исцелении от икон, сопровождающиеся какими-то заметными событиями, которые часто являются преддверием основания на месте их явления церквей или монастырей. Сохранилось историческое предание об исцелении после обращения к Богоматери императрицы Елизаветы I, которая в знак благодарности собственноручно выполнила жемчужный оклад на образ Богоматери, почитаемый в Ми-хаилоархангельском соборе г. Карачева, а до того являвшейся реликвией Карачевского Введенского монастыря [13, с. 539]. В «Историческом описании церквей и приходов Карачевского уезда» в 1905 г. было отмечено: «Главной святыней храма является местночтимая икона Божией Матери «Страстная». Когда и кем сооружена она - неизвестно; первоначально она находилась в бывшем Карачевском Введенском монастыре; по упразднении же этого монастыря в XVIII в. икона перешла в Соборный храм и сделалась его неотъемлимою собственностью. Почитание иконы началось после достопримечательного случая, связанного с именем императрицы Елизаветы Петровны. Предание об этом рассказывает так. Елизавета Петровна болела глазами. Медицинские средства оказывались бессильными помочь ей, и вот, после долгого, но безуспешного лечения, императрице во сне было откровение, что она тогда только избавится от болезни, когда помолится перед Страстною иконою Божией Матери, находившейся тогда в Карачевском Введенском монастыре. Исполненная веры и благочестия, императрица после этого откровения послала за Страстной иконой в названный монастырь. Отсюда икона была принесена в 1754 г. в Петербург. По совершении моления перед Страстной иконой Государыня Елизавета Петровна действительно получила благодатное исцеление от глазной болезни и по чувству благодарности к Божией Матери своими руками вынизала на образ Ее драгоценный убрус и фату и с таким украшением, хранящимся на иконе доселе, возвратила ее в Карачев» [5, с. 4-5].
Сюжеты об изведении икон из неблагоприятных мест и последующих после этого чудесных
исцелений также могут завершаться построением храма. Так, чудотворной считалась икона из Казанского храма села Дроново Карачевского уезда», изображавшая «Спасителя, сидящего на дворе Пилата после допроса у игемона. Около Спасителя все орудия Его страданий. Писана эта икона на полотне, украшена серебряной вызолоченной ризой и помещена в особом киоте. Высота иконы 21 вершок, ширина 16 вершков. Вывезена эта икона из Москвы в 1812 г, когда в Москву входил Наполеон, и была помещена в имении г. г Хитрово, в их домашней образной. Здесь она находилась до 1887 года, когда, по распоряжению епархиального начальства и указу Орловской Духовной консистории, записана в число св. икон храма села Дронова. Перед этой иконой всегда горела и теперь горит неугасаемая лампада. Говорят, что, когда еще икона была в Москве, а потом в образной г. г Хитрово в с. Дроново, от нее было несколько случаев чудесных исцелений, хотя письменных актов об этом не сохранилось» [5, с. 30]. Другое местное предание рассказывает о чуде от иконы Богоматери Иерусалимской, в честь которой был освящен храм в селе Петрово Карачев-ского уезда: «В храме имеется особо чтимая, как чудотворная, икона Иерусалимской Божией Матери, пожертвованная сюда в 1820 году строителем храма Паниным, в доме которого она до тех пор хранилась в продолжение 7 лет. Существует предание, что икона эта была некогда найдена А. Паниным случайно в одном из московских питейных домов, надзирателем которых он в то время состоял; Панина поразило необычайное сияние, исходившее от иконы, он взял ее к себе домой и здесь совершилось чудо: жена Панина, страдавшая падучей болезнью, помолилась перед иконой и получила полное исцеление. В память этого чуда, - говорит предание, - Панин и построил нынешний храм» [5, с. 84].
Близок темой последующего устроения храма сюжет об обращенном грешнике дворянине Воейкове, сохранившийся в предании из церкви села Знаменское Карачевского уезда, построенной в начале XVIII в.: «Неизвестно когда, но первый храм был построен помещиком Воейковым по случаю следующего, поразившего его, чудесного события. Предание, записанное в церковной летописи, повествует: «Будучи безбожником и даже разбойником, помещик Воейков однажды ночью ехал по лесной своей даче. Вдруг лошадь его остановилась и, при сильном ударе ее плетью, не пошла с места, а только вздрогнула и фыркнула; в сей момент Воейкову представился блеск огня под передними копытами лошади, и
он сходит с экипажа посмотреть на огненное место. Но вместо огня и поднимает икону Знамения Пресвятой Богородицы в серебряно-вызолоченной ризе. Сим чудом пораженный до глубины сердца, Воейков уверовал в Бога и построил в селе первую церковь в честь и славу Божией Матери. Найденная Воейковым икона Знамения Бо-жией Матери без всякого поновления существует в иконостасе давно уже вновь выстроенного, второго, также Знаменского храма, и пользуется особым почитанием окрестных жителей»» [5, с. 31]. Этот сюжет соотносим с другим местным преданием о разбойнике «Соловье», промышлявшим в лесном урочище Девять Дубов и грабил Одринский монастырь в царствование императора Петра Великого [5, с. 28] и предания из близлежащего региона о раскаявшемся разбойнике Опте, основавшем два монастыря в Верхнем Поочье (Болховский Троице-Оптин монастырь и Козельскую Оптину пустынь). Правда эти карачевские сюжеты не включают встречающегося в древнерусских и византийских текстах мотива дачи обета перед иконой, как в «Сказании о Николе Новосильском» [9, с. 254].
Отметим небольшую подгруппу преданий об иконах, ставших покровителями дворянских родов. Например, в ведомости Георгиевской церкви села Шаблыкино (на границе Орловского и Карачевского уездов) отмечено, что «из святынь храма особенно замечательна икона Владимирской Божией Матери, которая стоит в главном алтаре, подле северной двери, в киоте за стеклом... исстари именуется чудотворной и уважается всей местностью. Подарена она в церковь в 1799 г. матерью строителя настоящего храма Елизаветой Феодоровной Киреевской, урожденной Стремоуховой. Икона эта считалась покровительницей рода Стремо-уховых» [5, с. 70]. Это предание записано крайне скупо. Нет ни описания самой иконы, ни чудес от нее, не намека на древний сюжет обретения или знамения. Акцент поставлен на ее древности и ее чудотворности, что воспринимается как должное церковным сознанием.
Обсуждение. Выявленные группы сюжетов, глубоко укоренившиеся в русской культуре, известны по северным, центральным и южнорусским преданиям и сказаниям о чудотворных иконах. Сюжеты встречаются в ставших эталонными в период Нового времени Сказаниях об иконах Богоматери, прославленных на Руси. Сюжет Сказания об иконе Богоматери Казанской, повествующий о явлении Богоматери девице во сне после
пожара в Казани о грядущей находке иконы в земле «на пепелище», прославившейся многими исцелениями, начиная с конца XVI в., предвосхитив построение храма и монастыря на месте обретения образа, отразились в преданиях об обретении близ села Воронцово в земле девицей Пела-геей иконе Богоматери. Сказание об иконе Богоматери Свенской Печерской, привезенной по реке, исчезнувшей и вновь явленной на дереве в преданиях Одрина монастыря, а также сел Со-мово и Глыбочки Карачевского уезда. Но в кара-чевских преданиях об иконах к общерусскому набору сюжетов о чудесах добавлялся и региональный, связанный с чудесными исцелениями разбойников, построением конкретных часовен, храмов и монастырей, учреждением крестных ходов в честь святых, изображенных на иконах. Следует также учитывать и устойчивое бытование в карачевских преданиях фольклорных мотивов, чаще связанных в народном мировосприятии с иконографией «Неопалимая Купина» (например, обретение сохранных икон на пожарищах в селах Девять Дубов, Пятницкое и Петрушково и построение обетных храмов).
Заключение. Сохранившиеся предания о местночтимых иконах Карачева и Карачевского уезда наглядно показывает процесс дальнейшего развития в XУII-XУШ вв., который стал постепенно угасать к концу XIX в. Этот процесс касается всего периода развития сказаний, как раздела древнерусской литературы. Получив яркое развитие в позднесредневековый период и оставив пространные рассказы о деяниях икон, в Новое время сюжетный ряд остановился на фактическом указании отдельных чудес, часто являющихся документальным свидетельством основания храма для церковного летописца XIX в. Уже не встречается пространных текстов сказаний, предания записываются кратко единожды в церковную летопись и с точностью передаются в краеведческих изданиях в отличие от ряда текстов начала XVIII в. [7, с. 88]. Повествуя об иконе, церковный рассказчик не включает ее художественное описание-экфрасис [10, с. 247], его интересует сам факт чудотворения, а не как икона выглядит. Лишь иногда он останавливается на убранстве иконы (резном киоте, серебряной ризе, драгоценных каменьях и жемчуге), преподнесенных прихожанами храма в дар за исцеление. Тем не менее, типология указанных выше сюжетов оставалась неизменной на всем протяжении от позднего средневековья до завершения Нового времени.
Список литературы
1. Антонова М.В. Сказания об основании монастырей в региональной устной и письменной традиции: система мотивов // Ученые записки Орловского государственного университета. 2015. № 6. С. 89-92.
2. Антонова М.В., Комова М.А. Проблемы текстологии «Сказания о зачатии Свенского монастыря» // Вестник Брянского государственного университета. 2015. № 3. С. 185-187.
3. Антонова М.В., Комова М.А. «Сказание о Николе Мценском»: филологический и текстологический анализ // Ученые записки Орловского государственного университета. 2015. № 1. С. 97-99.
4. Историческое описание церквей, приходов и монастырей Орловской епархии. Т. I: Бол-ховский-Кромской уезды. Орел: Издание Орловского Церковного историко-археологического общества, 1905.
5. Историческое описание церквей и приходов Карачевского и Дмитровского уездов. Брянск: Белобережье, 2010.
6. Кириллин В.М. Жанрово-тематические особенности древнерусских сказаний об иконах // Вестник славянских культур. 2009. Т. XII. № 2. С. 60-68.
7. Комова М.А. О списках текста «Сказания о Николе Мценском» // Вестник Псковского государственного университета. 2016. № 3. С. 82-88.
8. Комова М.А. Жанровая специфика сказаний о чудотворных иконах Верхнеокского региона (в рамках Орловской губернии) // Жизнь провинции: история и современность: Сборник статей по материалам Всероссийской научной конференции с международным участием. Нижегородский государственный университет имени Н.И. Лобачевского. 2015. С. 209-216.
9. Комова М.А. О близости мотивов «Сказания о Николе Новосильском Добром», Пролож-ного Жития Николы Чудотворца и киевского списка жития Николы XIX в. // Вестник Брянского государственного университета. 2015. № 2. С. 252-254.
10. Комова М. Иконное наследие Орловского края. М., 2012. 512 с.
11. Красовский С., свящ. Краткий исторический очерк Одрино-Николаевского монастыря и его святыни // Орловские епархиальные ведомости. 1872. № 21.
12. Одринский Николаевский монастырь / Вознесенский А., Гусев Ф. Житие и чудеса св. Николая Чудотворца, архиепископа Мирликийского и слава его в России. СПб., 1899. С. 385-394.
13. Пясецкий Г.М. История Орловской епархии и описание церквей, приходов и монастырей. Орел, 1899. 1065 с.
TYPOLOGY OF THEMES OF THE LEGENDS ABOUT ICONS CITY KARACHEV
AND KARACHEVSKY DISTRICT
Material research are regional literary-local-history works of XVIII - XIX centuries in the Central region of Russia (Bryansk region) in which stories, tales and legends about locally venerated Christian wonderworking icons and their lists. The relevance of the research is determined by increased interest in the history of the Russian Orthodoxy and the phenomenon of spiritual literary tradition in general. The study based on literary material of regional studies of XIX century in the Central region of Russia (Bryansk region) about locally venerated relics allow to create a model of their origin and functioning and it give an opportunity to broaden our views on the regional literary text and spiritual context, and also to deepen philological knowledge of literary process of XVIII - XIX centuries.
Keywords: regional literature, stories about icons, tales of miracles, religious theme.
References
1. Antonova, M.V. (2015). Skazaniya ob osnovanii monastyrej v regional'noj ustnoj i pis'mennoj tradicii: sistema motivov [Legends about the founding of monasteries in regional oral and written traditions: the system of motives]. Uchenye zapiski Orlovskogo gosudarstvennogo universiteta [Scientific notes of Orel State University], № 6, 89-92.
2. Antonova, M.V, Komova, M.A. (2015). Problemy tekstologii «Skazaniya o zachatii Svenskogo monastyrya» [Problems of textual criticism "tales of conception Svensk monastery"]. Vestnik Bryanskogo gosudarstvennogo universiteta [Bulletin of Bryansk State University], № 3, 185-187.
3. Antonova, M.V, Komova, M.A. (2015). «Skazanie o Nikole Mcenskom»: filologicheskij i teksto-logicheskij analiz ["Legend about Nikola Mtsensk": philological and textual analysis]. Uchenye zapiski Orlovskogo gosudarstvennogo universiteta [Scientific notes of Orel State University], № 1, 97-99.
4. Istoricheskoe opisanie cerkvej, prihodov i monastyrej Orlovskoj eparhii [Historical description of churches, parishes and monasteries of the Orel diocese]. (1905). T. I: Bolhovskij-Kromskoj uezdy. Orel: Izdanie Orlovskogo Cerkovnogo istoriko-arheologicheskogo obshchestva.
5. Istoricheskoe opisanie cerkvej i prihodov Karachevskogo i Dmitrovskogo uezdov [Historical description of churches and parishes Karachev and Dmitrovsk districts] (2010). Bryansk: Beloberezh'e.
6. Kirillin, V.M. (2009). Zhanrovo-tematicheskie osobennosti drevnerusskih skazanij ob ikonah [Genre and thematic features ancient legends about icons]. Vestnikslavyanskih kul'tur [Gournal of Slavic cultures], t. XII, № 2, 60-68.
7. Komova, M.A. (2016). O spiskah teksta «Skazaniya o Nikole Mcenskom» [About the text «The Legend about Nikola Mtsensk»]. Vestnik Pskovskogo gosudarstvennogo universiteta [Bulletin of the Pskov State University], № 3, 82-88.
8. Komova, M.A. (2015). Zhanrovaya specifika skazanij o chudotvornyh ikonah Verhneokskogo regiona (v ramkah Orlovskoj gubernii) [Genre-specific tales of miraculous icons High Oka region (in the framework of the Oryol province)]. Zhizn'provincii: istoriya i sovremennost': Sbornik statej po materi-alam Vserossijskoj nauchnoj konferencii s mezhdunarodnym uchastiem [The provincial Life: history and modernity: Collection of articles on materials of Russian scientific conference with international participation]. Nizhegorodskij gosudarstvennyj universitet imeni N.I. Lobachevskogo, 209-216.
9. Komova, M.A. (2015). O blizosti motivov «Skazaniya o Nikole Novosil'skom Dobrom», Prolozhnogo Zhitiya Nikoly Chudotvorca i kievskogo spiska Zhitiya Nikoly XIX v. [On the closeness of the motives of "Legend about Nikola Novosil Good", Prolong the lives of Nicholas and Kiev list of the Life of Nikola XIX century] // Vestnik Bryanskogo gosudarstvennogo universiteta [Bulletin of Bryansk State University], № 2, 252-254.
10. Komova, M. А. (2012). Ikonnoe nasledie Orlovskogo kraya [The iconic heritage in Oryol edge]. Moskow, 512 s.
11. Krasovskij, S., svyashch. (1872). Kratkij istoricheskij ocherk Odrino-Nikolaevskogo monas-tyrya i ego svyatyni [A brief historical sketch of Odrino-Nikolaev monastery and sanctuary]. Orlovskie eparhial'nye vedomosti [Oryol diocesan bulletin], № 21.
12. Odrinskij Nikolaevskij monastyr' [Odrinsky Nicholas monastery] (1899). Voznesenskij A., Gusev F. Zhitie i chudesa sv. Nikolaya Chudotvorca, arhiepiskopa Mirlikijskogo i slava ego v Rossii [The Life and miracles of St. Nicholas the Wonderworker, Archbishop of Myra and his glory in Russia], Peterburg, 385-394.
13. Pyaseckij, G.M. Istoriya Orlovskoj eparhii i opisanie cerkvej, prihodov i monastyrej (1899). [History of the diocese of Orel and description of churches, parishes and monasteries.], Orel, 1065.
Об авторе
Комова Марианна Александровна - кандидат искусствоведения, доцент кафедры религиоведения и теологии, Орловский государственный университет имени И.С. Тургенева, E-mail: [email protected]
Komova Marianna Aleksandrovna - сandidate of Art, Associate Professor of religious studies and theology, Orel State University named after I. S. Turgenev (Russia), E-mail: [email protected]
