CC BY
35
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 6. ЭКОНОМИКА. 2006. № 5
ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ
Л.М. Ипполитов
ТИПОЛОГИЯ ПРОМЫШЛЕННОГО КАПИТАЛИЗМА С.Н. БУЛГАКОВА
В последние годы в отечественной экономической науке все большее внимание уделяется национальной специфике экономических систем1. В связи с этим несомненный интерес представляет типология промышленного капитализма, предложенная видным русским экономистом и социальным мыслителем С.Н. Булгаковым (1871-1944).
В конце XIX — начале XX в. в мировой экономической науке формировалось новое направление, альтернативное выдвинувшемуся на первые роли маржинализму, — институционалистское (иногда называемое социально-институционалистским, социальным)2. Это направление не было столь целостным в теоретическом и методологическом отношении, как маржиналистское. К нему принадлежали прежде всего так называемые «периферийные» школы в экономической науке — германские новейшая историческая и социальная школы и институционализм3.
Особенностью России, также затронутой этим процессом, является то, что на позиции институционалистского направления
1 Особенностям национальной экономики как объекта исследования экономической теории посвящены, например, работы В.М. Кулькова, В.Т. Рязанова и др.
2 Общая характеристика институционалистского направления в экономической науке и его особенностей в России дается в работах М.Г. Покидченко (см.: Локид-ченко М.Г., Чаплыгина И.Г. История экономических учений: Учеб. пособие. VI.. 2005. С. 116—141; Покидченко М.Г. Социально-экономическая мысль России середины XVIII — начала XX в. // Покидченко М.Г., Сперанская Л.Н., Дробышевская Т.А. Пути развития экономики России: теория и практика: Учеб. пособие. VI.. 2005. С. 113-125).
3 Характеристика этих школ экономической мысли дается в книге: Мировая экономическая мысль. Сквозь призму веков: В 5 т. / Сопред. науч.-ред. совета Г.Г. Фетисов, А.Г. Худокормов. Т. III. Эпоха социальных переломов / Отв. ред. А.Г. Худокормов. VI.. 2005. С. 16—22. К специфическим особенностям исторической, социальной школы и институционализма во введении к III тому этого труда А.Г. Худокормов, Ю.Я. Ольсевич и Г.Г. Фетисов относят: упор на национальный фактор в экономической науке; примат общественной точки зрения; акцент на социальном характере экономической теории; историзм в экономической науке, идею эволюционности экономической жизни; подход к «народному хозяйству» с позиции признания социальных противоречий и конфликтов, обоснование реформизма.
перешли не представители исторической школы, а бывшие теоретики «критического» марксизма — С.Н. Булгаков, П.Б. Струве и отчасти М.И. Туган-Барановский. Тем не менее идеи представителей исторической школы, в особенности теоретиков ее третьего поколения — М. Вебера и В. Зомбарта — оказали значительное влияние на формирование экономического мировоззрения зачинателей российского варианта институционализма. Что касается С.Н. Булгакова, то он еще в 1890-е гг. редактировал переводы на русский язык трудов немецких экономистов — представителей исторической школы: К. Бюхера, В. Зомбарта, В. Штиды, Ф. Кнап-па и др.4
В сборнике «От марксизма к идеализму» (1903) Булгаков настаивал на необходимости придания политической экономии характера строго эмпирической науки. Он заявлял в связи с этим о своих шагах в сторону исторической школы в политической экономии, не разделяя, впрочем, ее отрицания каких-либо научных обобщений (хотя ее лучшие представители, по его мнению, были свободны от этого недостатка), а также ее нерешительности и даже «буржуазности» в вопросах социальной политики. В 1903 г. Булгаков еще полагал, что «прогресс экономической науки должен совершаться... в направлении синтеза социально-политических требований марксизма и научного эмпиризма Исторической школы»5. Данное намерение Булгакова в полной мере реализовано не было, о чем писал его современник В.Я. Железнов: «Попытка С. Булгакова при его переходе от ортодоксального марксизма к философско-религиозному мировоззрению повернуться к принципам исторической школы не имела успеха и осталась в одиночестве. Эту попытку можно отметить как пример типично русской широты размаха»6.
Однако при всем своем критическом отношении к исторической школе в более поздний период7 Булгаков воспринял от нее
4 История труда в связи с историей некоторых форм промышленности / Пер. с нем.; под ред. С.Н. Булгакова. СПб., 1897; Бюхер К. Происхождение народного хозяйства и образование общественных классов. Две публичные лекции / Пер. с нем.; под ред. С.Н. Булгакова. СПб., 1897.
3 Булгаков С.Н. Задачи политической экономии // Булгаков С.Н. Труды по социологии и теологии: В 2 т. М.,1997. Т. 1. С. 299.
6 Железнов В.Я. Россия // Историки экономической мысли России / В. В. Свят-ловский, М.И. Туган-Барановский, В.Я. Железнов / Под ред. М.Г. Покидченко, E.H. Калмычковой. М., 2003. С. 277.
7 В «Философии хозяйства» (1912) Булгаков критически отзывался об «истори-ко-этическом направлении в политической экономии», представляющем, по его мнению, «эклектическую, философски-беспринципную смесь этики... и экономического материализма» и содействовавшем «утверждению экономизма более, нежели самые воинствующие марксисты» (Булгаков С.Н. Философия хозяйства // Булгаков С.Н. Соч.: В 2 т. VI.. 1993. Т. 1. С. 54-55, прим. 1).
такой методологический принцип, как нацеленность исследования не на создание универсальной экономической теории, а на раскрытие взаимосвязей экономического развития с национальным, правовым, психологическим, этическим и религиозным компонентами социальной жизни8.
Проблема своеобразия национального экономического развития была впервые поставлена Булгаковым в связи с исследованием аграрного вопроса9. В работе «Капитализм и земледелие» (1900) он рассмотрел процессы развития капиталистических форм хозяйства в условиях английской, континентальной (Германия, Франция), американской и ирландской систем сельскохозяйственного производства, показал их национальную специфику. На примере функционирования и развития форм аграрных предприятий Булгаков, во-первых, доказал, что эволюция экономических институтов и форм хозяйствования не может быть сведена к универсальной тенденции, всецело подчиняющей себе весь ход развития. Во-вторых, он одним из первых обратил внимание на многообразие типов социально-экономического развития национальных хозяйств, недетерминированность их функционирования жесткими причинно-следственными связями, несводимость их эволюции к какой-либо единой «генеральной линии».
Важной вехой на пути перехода Булгакова от марксизма к соци-ально-институционалистскому направлению экономической науки стала его работа «Краткий очерк политической экономии» (1906). Здесь он характеризует хозяйство масштабно, объемно, не только с пространственно-временной, но и с исторической точки зрения. «Основной факт развития хозяйственной жизни в истории, — писал Булгаков, — есть постепенное хозяйственное объединение человечества, превращение хозяйственной деятельности из частного дела ограниченных групп лиц в дело всего человечества»10. Под непосредственным влиянием представителя исторической школы К. Бюхера Булгаков рассматривает развитие хозяйства как движение от натурального к меновому хозяйству, включающее последо-
8 Это проявилось, в частности, в статье «Народное хозяйство и религиозная личность» (1909), в которой он, анализируя работу М. Вебера «Протестантская этика и дух капитализма» и попутно вводя ее в оборот российской социальной науки, обосновывает отличный от «экономического материализма» взгляд на движущие силы эволюции общества, на религиозное сознание как творческое начало, формирующее хозяйственную и социальную систему (см.: Булгаков С.Н. Народное хозяйство и религиозная личность // Булгаков С.Н. Соч.: В 2 т. VI.. 1993. Т. 2. С. 343—367).
9 См.: Булгаков С.Н. К вопросу о капиталистической эволюции земледелия // Начало. 1899. № 1—2, 3; Он же. Капитализм и земледелие. СПб., 1900. Т. 1—2.
10 Булгаков С.Н. Краткий очерк политической экономии. Вып. 1. Основные черты современного хозяйственного строя. VI.. 1906. С. 30.
вательные стадии: городского хозяйства, областного или территориального хозяйства и, наконец, народного, а впоследствии мирового хозяйства11.
От исторической школы социально-институционалистское направление унаследовало принцип типизации развития экономических систем, выделения стадий, ступеней в их эволюции. У Булгакова этот принцип проявляется в выделении форм и типов промышленного капитализма. Типология промышленного капитализма рассмотрена Булгаковым в «Кратком очерке политической экономии»12. Реализуя свойственный институционалистам «органический подход« к исследованию экономических систем, Булгаков сравнивает типологию промышленного капитализма с его «социальной анатомией». Из одинаковых, по существу, клеток, образующих внутреннее строение капитализма, — форм промышленных предприятий — в результате различных сочетаний и комбинаций появляются социальные организмы разных типов. Эта идея Булгакова перекликается с концепцией «идеальных типов» хозяйственных систем М. Вебера13.
Известно, что М. Вебер рассматривал капитализм как универсально-историческое явление, свойственное различным эпохам развития мировой цивилизации. Такой подход логически вытекал из данного им предельно широкого определения капиталистического способа ведения хозяйства: «"Капиталистическим" мы... будем называть такое ведение хозяйства, которое основано на ожидании прибыли посредством использования возможностей обмена, т.е. мирного (формально) приобретательства»14. При этом важно лишь то, чтобы хозяйственная деятельность была ориентирована на сопоставление дохода и издержек в денежном выражении, в какой бы примитивной форме это ни осуществлялось. «В этом смысле "капитализм" и "капиталистические" предприятия с достаточно рациональным учетом движения капитала существовали во всех культурных странах земного шара...: в Китае, Индии, Вавилоне, Египте, в средиземноморских государствах древности,
11 Там же. С. 33.
12 Там же. С. 105-131.
13 В историко-экономической литературе концепция М. Вебера рассмотрена, в частности, в работах А.Г. Худокормова и М.Г. Покидченко (см.: Худокормов А.Г. М. Вебер и В. Зомбарт: единство и различия в интерпретациях генезиса и эволюции капитализма // Мировая экономическая мысль. Сквозь призму веков: В 5 т. Эпоха социальных переломов / Отв. ред. А.Г. Худокормов. VI.. 2005. Т. III. С. 147—164; Покидченко М.Г. Макс Вебер // Там же. С. 165—168. В социологической литературе теория капитализма М. Вебера представлена в работах Ю.Н. Давыдова (см.: История теоретической социологии: В 4 т. Т. 2 / Отв. ред. и сост. Ю.Н. Давыдов. VI.. 1997. С. 376-408.
14 Вебер М. Предварительные замечания // Вебер М. Избр. произв. VI.. 1990. С. 48.
средних веков и Нового времени»15, — писал М. Вебер. Однако при всей универсальности понятия капитализма и при всем многообразии его типов предметом исследования М. Вебера стал современный рациональный промышленный (здесь важны все три определения) капитализм. Этот «идеальный тип» капитализма реален, историчен, локализован в пространстве и во времени. Его генезис относится к XVI—XVII вв. в Западной Европе и несколько позже — в Северной Америке. «Для нас в чисто экономическом аспекте главной проблемой всемирной истории культуры является не капиталистическая деятельность как таковая, в разных странах и в различные периоды меняющая только свою форму; капитализм по своему типу может выступать как авантюристический, торговый, ориентированный на войну, политику, управление и связанные с ними возможности наживы. Нас интересуют возникновение буржуазного промышленного капитализма с его рациональной организацией свободного труда, а в культурно-историческом аспекте — возникновение западной буржуазии во всем ее своеобразии...»16, — подчеркивал М. Вебер.
Рациональному западному капитализму он противопоставляет различные типы нерационального капитализма (он называет их также «архаическими», «авантюристическими»): политический (обогащение с помощью войн и завоеваний), финансовый (предприятия с целью откупов и финансирования войн и колониальных владений), торгово-спекулятивный, ростовщический, капитализм париев (определенных замкнутых социальных групп)17. Все эти типы капитализма существенно отличает от рационального промышленного нерациональный характер хозяйственной деятельности. Они основаны либо на авантюристическом, часто связанном с насилием (военным, фискальным и т.п.), либо на иррационально-спекулятивном предпринимательстве — антиподах ориентированного на рынок массового производства, рациональной капиталистической организации свободного труда и коммерческого расчета, составляющих суть промышленного капитализма. Кроме того, им недоставало своеобразного «этоса», «духа» промышленного капитализма — этической нормы, регулирующей весь уклад хозяйственной и социальной жизни.
Возвращаясь к концепции Булгакова, отметим, что он, как и М. Вебер, строил свою типологию промышленного капитализма не по принципу исторически прогрессивного восхождения, пере-
15 Там же. С. 49.
16 Там же. С. 53.
17 Там же. С. 50—51; Вебер М. История хозяйства // Вебер М. История хозяйства. Город. VI.. 2001. С. 303, 323-325, 330-331.
хода от низших форм развития к более высоким, а в пределах одного и того же временного горизонта. Он брал за основу своей типологии критерии, связанные со спецификой естественно-природных и историко-культурных обстоятельств генезиса и эволюции национальных экономических систем.
Булгаков подчеркивал, что, несмотря на все сходство в строении и в самых общих чертах, капиталистический хозяйственный строй развивался в каждой стране в совершенно индивидуальных условиях, налагавших на него свой отпечаток, что придавало ему собственный, оригинальный характер. Сравнительный анализ этого развития дает возможность установить своеобразные типы капитализма, без которых общее представление о нем было бы неполным. Факторами, определяющими характер капиталистической эволюции и тип промышленного капитализма, Булгаков считал время, место и обстоятельства его развития — исторические, культурные и экономико-политические, среди которых важную роль он отводил мирохозяйственным отношениям и формам промышленной и торговой политики государства. Поэтому существуют серьезные различия между капитализмом ранним и поздним, развивающимся в новой, колониальной или же в старой стране. Капиталистическое развитие совершается в самых разнообразных исторических обстоятельствах, вся совокупность которых определяет его ход и исход, т.е. сформировавшийся тип хозяйственного строя. Полемизируя, хотя и в неявной форме, с Марксом и его последователями, в том числе российскими, Булгаков указывал на ошибку, совершаемую ими: экономическое развитие какой-либо одной, произвольно избранной страны (чаще всего Англии) принималось за общий и основной тип капитализма, образец перспектив промышленного развития других стран. «Между тем историческое изучение с полной ясностью показывает, — подчеркивал Булгаков, — что такого общего и универсального типа на самом деле не существует и, конечно, существовать не может, что промышленный капитализм есть очень сложное историческое явление, которое при разных условиях осуществляется по-разному»18. Поэтому попытки «выкроить» из одного типа капитализма универсальный «закон развития» для всех стран, а также понять, например, русский капитализм исходя исключительно из представлений об английском не только бесплодны, но и вредны.
Булгаков выделил следующие типы промышленного капитализма: английский (экспортирующий), континентальный, американ-
18 Булгаков С.Н. Краткий очерк политической экономии. С. 105—106.
ский {колониальный) и русский, охарактеризованный им как бюрократический.
Английский тип капиталистического развития, по его мнению, характеризуется сочетанием неповторимых и исключительных черт: уникальными естественно-географическими и социально-политическими условиями, обеспечившими наиболее раннее вступление Англии на капиталистическое поприще; односторонним развитием экспортирующей индустрии за счет земледелия; доминирующей ролью на мировом товарном и денежном рынках; преобладанием политики свободной торговли как средства стимулирования национальной промышленности и экспорта. Совокупность этих условий и характеристик неповторима, а потому, как подчеркивал Булгаков, тип английского развития промышленного капитализма более невозможен.
Континентальный тип развития капитализма, представленный Германией и родственной ей в определенном отношении Францией, сближаясь некоторыми чертами с английским, демонстрирует их, однако, по замечанию Булгакова, в весьма умеренном и модифицированном виде. Этому типу присущи: более позднее и медленное, по сравнению с английским, вступление на путь капиталистической эволюции, осложненное исторически сложившимися социально-экономическими и политическими условиями; сравнительно медленное капиталистическое развитие промышленности; меньшая связанность с мировой торговлей; ориентация на протекционизм в промышленной и торговой политике (здесь Булгаков отмечает роль «замечательного человека и пламенного патриота Германии» Ф. Листа в выработке теории в защиту протекционизма и объединении германских государств в таможенный союз). Лишь с 70-х гг. XIX в. в Германии наметилось преобладание промышленности над земледелием и она превратилась в аграр-но-промышленное государство с растущим перевесом в сторону промышленности.
Американский тип промышленного капитализма, характеризуемый Булгаковым как колониальный, резко отличается от описанных выше. Для этого типа характерны особые природные, географические, экономические и социально-политические обстоятельства генезиса и эволюции: изолированность от конкурирующих центров капиталистического хозяйства, огромные запасы природных ресурсов и благоприятные естественные условия развития; наличие обширных свободных земель и недостаточная населенность территории; свобода от феодальных ограничений и др. Уникальное сочетание этих черт предопределило быстрое развитие американского капитализма на основе огромного по размерам внутреннего рынка, охраняемого таможенной защитой. Ориента-
ция на протекционизм в экономической политике — специфическая черта колониального типа развития, отмечаемая Булгаковым и в таких проявлениях, как стремление американского рабочего класса оградить себя от конкуренции путем ограничения иммиграции, а также распространение идеи панамериканизма в направлении создания американского таможенного союза в целях промышленного господства Соединенных Штатов на американском континенте. В связи с этим Булгаков предсказывал закат эры свободной торговли на международном рынке и наступление периода протекционизма, «нового меркантилизма» в первые десятилетия XX в.
Особое место в булгаковской типологии капиталистического промышленного развития занимает описание общего характера русского капитализма. Этот тип, как отмечал Булгаков, представляет собой абсолютно оригинальное явление, сближающееся некоторыми чертами с континентальным, еще более близкое, в ином отношении, к американскому, однако совершенно чуждое английскому. «Своеобразие русского капитализма, — писал Булгаков, — заключается, однако, не только в особенной, не повторяющейся в других странах комбинации экономических условий его развития, но в присутствии совершенно специального фактора, могущественно влиявшего на его развитие и представляющего совершенно исключительное явление русской жизни, — самодержавной бюрократии. Русский капитализм... может характеризоваться не как экспортирующий и не как колониальный, но как бюрократический»19.
Генезис и развитие капитализма в России, как подчеркивал Булгаков, происходили под опекой бюрократического самовластия, которое превратило его в фундамент собственного господства. Бюрократическая опека составляла отличительную черту русского хозяйства и общественной жизни на протяжении не только эпохи промышленного капитализма, но и всей истории России. Не означает ли это, что русский промышленный капитализм является совершенно искусственным образованием, не имеющим корней в общем экономическом развитии? Как известно, теоретики русского народничества давали на этот вопрос положительный ответ. Булгаков же считал это мнение, все еще имевшее широкое распространение в русской общественной мысли в начале XX в., совершенно ошибочным. Прежде всего, по его убеждению, государство как организованная политическая сила никогда не относилось к экономическому развитию страны безразлично, но стремилось поощрять развитие производительных сил и рост народного
19 Там же. С. 118.
благосостояния. Различны были лишь степень и формы государственного вмешательства в экономику: активное прямое участие в промышленной жизни в эпоху меркантилизма, разные формы экономической политики (фритредерство в Англии, протекционизм в Америке) и т.д. Именно в этом смысле развитие капитализма во всех странах, в том числе и в России, можно считать искусственным. Создание оранжерейной атмосферы для промышленности, защита ее ростков от исторических препон и бремени внешней конкуренции были объективно необходимы, особенно для России с ее догоняющим типом развития. «Но русский капитализм, — подчеркивал Булгаков, — нельзя вообще считать искусственным уже потому, что развитие его экономически было необходимо для России и только оно могло вывести страну из хозяйственного тупика, словом, капитализм был исторически необходимой формой общеэкономического прогресса страны»20. Историческая альтернатива, стоявшая перед Россией, как полагал Булгаков, заключалась отнюдь не в выборе между капитализмом и какой-либо иной формой хозяйства. Вопрос стоял так: либо несущий технический и экономический прогресс капитализм, либо прогрессирующее разорение страны. Об «искусственности» русского капитализма можно было бы говорить совершенно в другом аспекте: здесь государство вышло за все разумные пределы вмешательства в экономическую жизнь, предпринимало внутренне противоречивые меры экономической политики.
Булгаков дал анализ глубоких противоречий развития русского промышленного капитализма, создававших колоссальное напряжение в его внутренней структуре: прогресс капиталистического производства в промышленности при застое или даже регрессе крестьянского сельского хозяйства; финансирование индустриального развития и строительства железных дорог за счет роста косвенного налогообложения и увеличения внутреннего и внешнего государственного долга; выходящая за границы разумного ультрапротекционистская торговая политика, развращавшая наряду с казенными заказами отечественную промышленность; рост производственного потенциала страны без «действительного органического роста (курсив мой. — Л.И.) народного хозяйства»21, ибо он не основан на подъеме народного благосостояния, но, как и раздутый государственный бюджет, является результатом хищнического ведения хозяйства.
Однако венцом всего этого комплекса противоречий было преждевременное, по мнению Булгакова, введение золотого стан-
20 Там же. С. 119.
21 Там же. С. 126.
дарта, находящегося в такой же гармонии с состоянием русского народного хозяйства, «в какой салон-вагон курьерского поезда, мчащегося по русской равнине, гармонирует с курными избами, мелькающими мимо»22. Правительство решило положить конец расстройству денежной системы «не путем лечения хозяйственного организма, а опять-таки тем же бюрократическим методом — новым нажимом податного пресса и новыми займами за границей, бесконтрольно расходуемыми и надевающими ярмо будущим поколениям»23.
Золотая валюта не только не устранила, но, с точки зрения Булгакова, обострила противоречия экономического развития России, создала стимулы для расширения бюрократического вмешательства государства в экономическую жизнь, роста налогового бремени, увеличения государственного долга, усиления протекционизма во внешней торговле и бюрократической опеки промышленности. С введением золотого стандарта еще ярче высветилась специфическая особенность русского бюрократического капитализма — излишняя централизация экономического управления, стремление «дирижировать всей промышленной жизнью страны, нажимая кнопку из Петербурга»24.
Как полагал Булгаков, ключом к пониманию экономической и финансовой политики России является бюрократическое властолюбие. «Промышленная политика бюрократии... характеризуется не заботой об интересах русского народа, но деспотической страстью властолюбия, стремлением увеличить свой престиж, свое могущество наряду с нечистым стремлением к обогащению путем хищений»25.
Охарактеризованный Булгаковым подобным образом русский тип промышленного капитализма по своему содержанию противоположен веберовскому идеальному типу западного рационального капитализма, необходимыми атрибутами и отличительными признаками которого являются рациональное право и управление, рационально-западная, а не корыстолюбиво-византийская бюрократия. «Ибо современный рациональный промышленный капитализм, — подчеркивал М. Вебер, — в такой же степени, как в исчисляемых технических средствах производства, нуждается в рационально разработанном праве и управлении на основе твердых формальных правил, без которых может обойтись авантюристический, спекулятивно-торговый капитализм и политически обу-
22 Там же. С. 130.
23 Там же. С. 129.
24 Там же. С. 128.
23 Там же. С. 127.
словленный капитализм всевозможных видов, но не рациональное частнохозяйственное предприятие с его основным капиталом и точной калькуляцией»2**. Подобные рациональное право и управление в необходимой формально-юридической завершенности, по замечанию М. Вебера, «предоставлял хозяйственной сфере лишь Запад»27. Тем не менее немецкий ученый допускал наличие рудиментов, отдельных черт архаического капитализма, а также элементов традиционализма в современной ему действительности Запада28.
Завершая свою типологию промышленного капитализма, Булгаков подчеркивал, что при анализе формирования и эволюции хозяйственного организма необходимо отделять здоровую основу от болезненных проявлений, «наростов». Считая бюрократическую оболочку внешней и в известном смысле случайной, извращенной формой, в которой протекал исторически необходимый народно-хозяйственный процесс, Булгаков делал вывод, что лишь освободившись от опеки бюрократии, русский капитализм только и сможет обрести силы для самостоятельного развития. Выход из порочного круга, созданного бюрократической опекой для народного хозяйства России, ее экономическое возрождение Булгаков связывал отнюдь не с ростом бюрократически управляемой промышленности и внешней торговли, а с развитием внутреннего рынка. Россия имеет все необходимое и достаточное для успешного хозяйственного развития: естественные богатства, обширную территорию, многочисленное население, обеспеченный и растущий рынок в лице «мужицкого царства». Основу будущего экономического прогресса России он видел в обмене между земледелием и промышленностью внутри страны, в самодовлеющем хозяйственном развитии, не обусловленном внешним рынком. «Но, очевидно, — замечал Булгаков, — для этого должна быть в корне изменена вся экономическая политика, на первый план должны выступить не призрачные интересы страдающей манией величия бюрократии, но действительные нужды многомиллионного крестьянства... И оздоровить нашу деревню, вызвать рост народного благосостояния может только одно средство, без которого нет жизни, нет развития, а есть лишь медленное умирание, средство это — свобода»29.
26 Вебер М. Предварительные замечания. С. 54.
21 Там же.
28 См.: Вебер М. Предварительные замечания. С. 51; Он же. Протестантская этика и дух капитализма // Вебер М. Избр. произв. С. 85—88.
29 Булгаков С.Н. Краткий очерк политической экономии. С. 131.
Итак, Булгаков видел действительные пути экономического прогресса России в снятии с ее народного хозяйства бюрократических оков, в переориентации экономической политики на цели развития производительных сил и подъема народного благосостояния, в обеспечении экономической и политической свободы, в переносе «поля развития» с внешнего на внутренний рынок. На наш взгляд, перспективы экономического развития современной России лежат именно в этой плоскости, и мысли Булгакова отнюдь не утратили своей актуальности.
Опасность попадания российской экономики и общества в порочный круг бюрократического капитализма не исключается и сегодня. В связи с этим закономерно возникает вопрос: не является ли бюрократически-авторитарная форма капитализма имманентной российскому социуму, русскому укладу общественной жизни, его закономерным продуктом? Представляет ли собой эта форма генетически обусловленный и постоянно воспроизводимый результат развития российского общества и экономики или же она привносится в социальную жизнь извне — силой исторических обстоятельств и волей властных элит? В любом случае, какой бы ответ мы ни давали на эти вопросы, следует подчеркнуть, что в России на протяжении всей ее истории — и в дореволюционный период, и в советское, и в постсоветское время — присущий российскому обществу менталитет «государственничества» зачастую использовался правящими кругами в своих корыстных групповых интересах, для навязывания административно-бюрократического контроля над хозяйственной и социальной жизнью.
Поэтому идея сильной экономической роли государства в современной России не должна трансформироваться в авторитарно-бюрократические формы управления экономикой и обществом, не должна пониматься как воспрепятствование формированию институтов гражданского общества, общественного самоуправления на уровне первичных хозяйственных звеньев и регионов страны.
