CC BY
29
План
выражения
План
содержания
Фонетический
_Грамматический уровень (знаки)
—Семасиологический уровень ("фигуры)
Теория уровней не вполне совпадает с традиционным описанием языковой системы, но она позволяет осуществить это описание наиболее непротиворечивым способом.
Библиографический список
грамматика слова (морфология) и грамматика предложения (синтаксис).
Фонологический уровень (фонология) также делится на фонологию слова (просодику) и фонологию предложения (интонологию). Просодика включает в себя три типа единиц: звуки речи, слоги и фонетические слова. Интонология включает в себя речевые такты и фразы.
Уровень фигур плана содержания — семасиология — делится на два раздела: семасиологию слова (лексикологию) и семасиологию предложения (теорию высказываний). Лексикология включает в себя семы (смысловые единицы, эквивалентные морфемам), лексемы (смысловые единицы, эквивалентные словам) и фраземы (смысловые единицы, эквивалентные словосочетаниям). Теория высказываний включает два типа единиц — простые высказывания и сложные высказывания.
1. Бельдиян В.М. Использование текстов для развития внутренней и внешней речи на занятиях по русскому языку. — Омск: Изд-во ОмГПУ,1996. - 32с.
2. Ельмслев Л. Пролегомены к теории языка // Новое в зарубежной лингвистике. Выпуск 1. — М.: «Прогресс»,1960. — С. 264 - 389.
3. Кацнельсон С.Д. О понятии «уровня» в современном языкознании. // Тезисы докладов на дискуссии о проблеме системности в языке. — М.,1962.
4. Солнцев В.М. Язык как системно-структурное образование. - М.: «Наука»,1971. - 292с.
ЦУПИКОВА Е. В.
Дата поступления статьи в редакцию: 19.09.06 г. © Цупикова Е.В.
уд«40 Т. Ю. КОНЕВА
Алтайский государственный университет
ТИПОЛОГИЯ КАК СПОСОБ ЭПИСТЕМОЛОГИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ ___
Исследование посвящено рассмотрению типологии в контексте эпистемологического направления в лингвистике. Типология избирается в качестве метода исследования и систематизации языковых средств в различных концепциях. Представление и сравнение некоторых типологий, разработанных ведущими лингвистами современной науки, позволяет говорить о типологии как об основе метатеоретического анализа языка и знания.
Особые знаниевые практики, проникающие в метазнание, но иногда и в знание «предметное», пре-зентирует методология (знание о способах, методах, возможностях и целях получения знания, а также о технологии работы с ними) и рефлексия (философская, методологическая, деятельностная). Философия, как отмечает В.И. Бажанов [1], рассматривает знаниевые практики как самостоятельные области в науке: эпистемология («учение о знании») и гносеология («учение о познании»), на междисциплинарном научном уровне — науковедение и различные «мет-рии» (наукометрия, аксиометрия, искусствометрия и т.д.), внутри дисциплинарных знаний — социология знания, например, специально сконструированные практики и технологии.
Типология как метод эпистемологического исследования текста основывается на моделировании дея-
тельности познающего субъекта и синтезирует сис-темоцентрический, антропоцентрический и семиотический подходы к языку при описании текста как вербального знака, транспонирующего невербальные формы познания (концепты, понятия) в лингвистическое знание. В эпистемологическом исследовании художественного текста типология является актуализацией метода познания индивида, конструирующим возможные вариации построения текста.
Типология в своей теоретически развитой форме стремится изобразить строение исследуемой системы, выявить ее закономерности, позволяющие предсказать существование неизвестных пока объектов.
В качестве исследуемой системы выступает лингвистическое знание - совокупность семантических, синтаксических, прагматических составляющих лингвистической реальности, в которой познающий
субъект осуществляет процесс познания с целью извлечения знаний, составляющих его чувственный и эмпирический опыт. В процессе познания и освоения внешнего мира происходит закрепление знания в структуре накопления социокультурного опыта — в художественном тексте.
Языковая система имеет целью сгруппировать знаки кода и сделать их пригодными для передачи информации, вместе с тем «она копирует представления человека о существующих в объективном мире связях — совокупности абстракций, вычленяющих и формирующих фактор-структуру, которая осуществляет «шлифовку» объектов теории» [1, с. 192]. Языковая система находится в постоянном состоянии динамики, то есть развивается. Объем, характер передаваемой информации, сама структура кода постоянно изменяются. Поэтому язык заключает в себе не только код, но и историю кода. «Язык всей своей системой настолько тесно связан с жизнью, копирует ее, входитв нее, что человек перестает отличать предмет от его названия, пласт действительности от пласта ее отражения в языке» [2, с. 208].
Для характеристики и анализа языковой системы кода и его истории, формирующих лингвистическую реальность, необходимы определенные схемы, структуры, посредством которых будет возможно ее представление. Этими схемами в лингвистике выступают типологии, которые выделяют классы эквивалентности элементов языковедческой теории.
«Эти классы эквивалентности возникают как результат абстрагирования от несущественных для теории (или более широко-методологической программы) признаков элементов предметной области и отождествления между собой по существенным признакам тех элементов, которые непосредственным образом вовлекаются в «работу» теории. Здесь происходит как бы гипертрофирование, укрупнение, перевод в первостепенные, необходимых для плодотворного исследования, деталей предметной области за счет отбрасывания, игнорирования ряда других деталей, имеющих в контексте теории или программы первостепенное значение. «В итоге такого процесса предметная область приобретает зернистую структуру, которая называется фактор-структурой» [1, с. 192]. Это обуславливает множественность направлений, типологий уровней языковой системы (Т.М. Николаева [3], (4], (5]; Г.В. Колшанский [6], [7]; И.А. Мельчук [8]; Г,В. Степанов [9]; Г.Я. Солганик [10]; В.Г. Адмони [11]; Р. Барт [12]; Р. Харрис [13]; J.-M. Adam [14]; R. Jackendorff [15]; Т. Givon [16]; Н.Р. Grice [17]).
В современном языкознании предпринимаются попытки построить новую типологию уровней языка на фоне других дисциплин, например, теории текста [18], стилистики [19], [20], теоретической грамматики [21], [22], [23], синергетики текста [24] идр.
Э. Бенвенист [25] предпочитает говорить не об уровнях самой структуры языка, а лишь об уровнях ее анализа. Решая проблему уровней, он опирается на особую методическую процедуру, которая состоит из двух взаимообусловленных операций, от которой зависят и все остальные: сегментация (разбивка слова на составные части) и субституция (замещение составных слова другими элементами).
Постепенно, переходя от одного знака к другому, мы можем выявить всю совокупность элементов и для каждого из них — совокупность возможных субституций. Данная процедура называется методом дистрибутивного анализа, который позволяет определять каждый элемент через множество окружений, в которых он встречается.
При помощи данной методологической процедуры Э. Бенвенист выделяет фонематический, морфемный, лексемный уровни; верхнюю границу занимает «предложение», содержащее конститутивные единицы, которые не могут быть интегрантом никакой другой единицы более высокого уровня; нижнюю границу — «меризм», различительный признак фонем, который не содержит в себе никаких конститутивных единиц, принадлежащих к языку» (25, с. 135].
Согласно теории языка, разрабатываемой Ф.М. Березиным, Б.Н. Головиным и описанной Э Бенвени-стом [25], система языка с «уровневой» точки зрения выглядит следующим образом:
1. Уровень фонем. Фонема входит в состав звуковой оболочки морфемы и слов, вариативно воспроизводится в морфемах и словах, обладает внутренней целостностью, представляет собой элементарный знак, означаемым которого оказывается его различительная функция.
2. Уровень морфем. Морфема входитв состав слов и его грамматических форм, интегрирует в своем звучании фонемы, вариативно воспроизводится в составе слова или его грамматической формы, обладает внутренней целостностью, представляет собою знак, означаемым которого является его несамостоятельное значение.
3. Уровень слов. Слово входит в состав словосочетаний, участвует в построении словообразовательных типов и морфемных категорий, интегрирует морфемы и фонемы, вариативно воспроизводится в составе словосочетаний и предложений (высказываний), представляет собою знак, означаемым которого является самостоятельное значение или микросистема значений.
4. Уровень слова. Словообразовательный тип участвует в построении морфологических классов (частей речи), интегрирует отношения между словами, воспроизводится в составе речи, обладает внутренней целостностью, представляет собою интеграцию знаков.
5. Уровень морфологии. Морфологические категории участвуют в построении категорий синтаксиса (предложения, их типы, члены предложения), интегрируют отношения между словами их грамматическими формами, воспроизводятся вариативно в составе предложения, обладают внутренней целостностью, представляют сбою интеграцию знаков.
6. Уровень синтаксиса. Синтаксические категории участвуют в построении текста, интегрируют синтагматические отношения между морфологическими категориями, видоизмененные лексикой; вариативно воспроизводятся в структуре текста, обладают внутренней целостностью, представляют сбою интеграцию знаков.
Качественно иную типологию уровней языковой системы представляет М.Я. Блох [21], заменяя привычные понятия собственными терминами. При этом особое внимание в иерархии уровней языка он уделяет уровню текстовому.
М.Я. Блох является новатором в этой области теоретической грамматики, поскольку вводит целый ряд лингвистических единиц, заполняющих пробелы в исследовании текста, в рамках которого всякое явление языка рассматривается в качестве отражения соответствующих когнитивных структур человеческого сознания. В целом современная лингвистика характеризуется полипарадигмальностью, т.е. одновременным сосуществованием и взаиморазвитием нескольких парадигм знания, среди которых, наряду с когнитивной, ведущими признаются коммуникативная и прагматическая парадигмы.
Многообразие парадигм вызвано развитием новой методологической базы для исследования уровней языка, объединившей основные положения двух ведущих научных парадигм — коммуникативной и когнитивной. С позиции М.Я. Блоха [21 ] уровни языка представлены ступенями пирамиды, определяющей язык как единое целое образование.
Он отмечает, что существующая типология уровней языка является строго утвержденной в концептуальном смысле. К ней остается добавить уровень сверхфразового единства или сложного синтаксического целого, (то есть «модели», или «структурной схемы» данного элемента выражения), открытого Н.С. Поспеловым и A.A. Булаховским. И.Р. Гальперин определил сложное синтаксическое целое как «сложное структурное единство, состоящее более чем из одного самостоятельного предложения, обладающее смысловой целостностью в контексте связной речи и выступающее как часть завершенной коммуникации» [26, с. 69].
М.Я. Блох [23] предлагает новую типологию уровней языка, в которой текст рассматривается как непосредственный целевой продукт речевой деятельности говорящего/пишущего. Он признает существующие типологии уровней структуры языка «дефектными». Этот дефект выражается в зияниях разных уровневых структур: пробелы очевидны, как только мы учтем «реверсивную» (единообразно отражаемую на разных уровнях в прямом и обратном направлениях) закономерность, объединяющую первоначально выделенные уровни фонем и морфем в цельную структуру, описанную в дескриптивной лингвистике: единицы вышележащего уровня разлагаются на единицы непосредственно нижележащего уровня; или наоборот: единицы нижележащего уровня, соединяясь, строят единицы непосредственно вышележащего уровня.
Так при определении уровня предложения возникает противоречие: словосочетание не может быть одним словом, исходя из его дефиниции, это только сочетание слов. Предложение не обязательно состоит из словосочетаний, но также может состоять из одного слова.
На верхнем уровне иерархии располагается сверхфразовое единство — единица, состоящая из двух и более предложений, которая также нарушает иерархические отношения. М.Я. Блох в качестве решения данной проблемы, предлагает выделение новых уровней между словом и предложением, а также между предложением и текстом.
М.Я. Блох [22] заменяет пустоту между словом и предложением — «денотемой», соответствующей члену предложения, а пустоту между предложением и текстом — единицей «диктемой», соответствующей одному или нескольким предложениям. Помимо этого, М.Я. Блох предлагает обновить названия уровней языка для уточнения функции, выполняемой каждой единицей в иерархии. Типология единиц уровней языка М.Я. Блоха выглядит следующим образом:
1. Кортема (от лат. cortex — кора, оболочка) соответствует фонеме, является незнаковой единицей.
2. Сигнема (от лат. Signum - знак) соответствует морфеме, выполняет сигнификативную функцию, служащей базой для реализации семантической функции вышележащего уровня — слова.
3. Лексема соответствует слову, выполняет номинативную функцию;
4. Денотема соответствует члену предложения, выполняет выделительную функцию в высказыва-тельном смысле.
5. Пропозема соответствует предложению, выполняет номинативно-предикативную функцию.
6. Диктема соответствует элементарной единице тек-
ста (отлат. с1юо, Шх1,<±1с1ит — говорю, высказываю).
7. Текстема (текст) распадается на элементарные ситуативно-тематические единицы-диктемы, подчиняющиеся общему реверсивному закону уровневой иерархии (от фонемы до диктемы) и образующиеся из одного или нескольких предложений как единиц непосредственно нижележащего уровня языковых сегментов.
Основными составляющими типологии М.Я. Блоха являются единицы уровней языка. М.Я. Блох выделяет диктемный уровень в связи с научной дискуссией о коммуникативных единицах языка. Еще совсем недавно, предложение мыслилось высшим синтаксическим построением языка. Его статус предельного грамматически оформленного языкового элемента у тверждался традиционным представлением предложения как конечной сферы. Возведенное в ранг лингвистической аксиомы Ф. де Соссюром, предложение окончательно было утверждено в системе А.И. Смирницкого в качестве «минимального речевого произведения» [27, с. 102].
Однако переосмысление синтаксиса с позиций порождающей грамматики породило новую аксиому: язык - множество предложений, а грамматика -механизм, порождающий это множество [28]. Последующая дискуссия вокруг новой теории привела к парадигматическому пониманию всей системы грамматики. Морфология заняла нижний уровень в этой системе. Язык предстал в виде «заложенного в мозг человека знакового формационно-трансформацион-ного устройства, опосредующего когнитивно-коммуникативную речевую деятельность» [22, с. 34].
Типологии уровней языковой системы, рассмотренные в концепциях М.Я. Блоха, Ф.М. Березина и Б.Н. Головина, приводятся в качестве образца для характеристики типологии как знаниевой практики, используемой в языковедении. Типология уровней языковой системы раскрывает особенности построения лингвистической реальности в теоретическом и конституционном аспектах. Существование типологии уровней языковой системы и лингвистической реальности, в которой языковая система реализуется практически, позволяет проводить разграничение различных аспектов языковых явлений на язык 1 (описательная модель языка) и язык 2 (уровни языковой системы), комментируемое в работе Л.В. Щербы [29].
М. Вартофский [30] подчеркивает, что принципиальное различие между языком 1 и процессом создания описательной модели языка (язык 2) состоит прежде всего в том, что в первом случае формируются функциональные опоры «для себя», в нужных и понятных для человека индивидуальных кодах, которые обеспечивают базу для понимания и использования языковых единиц, а во втором дается эксплицитное вербальное описание «для других», при этом по умолчанию принимается то, что язык функционирует именно так, как отображается разработанной моделью. Типология, тем самым, выступает в качестве описательной модели языка (язык 2), в которой уровни языковой системы структурированы по определенным признакам.
Б.М. Гаспаров видит причину расхождения между моделями языка 1 и языка 2 «не в том, что интуиция говорящих обладает большей обобщающей силой, чем любая до сих пор построенная языковая модель, так что последней, несмотря на все усилия лингвистов, никак не удается сравняться с первой в отношении сложности и эффективности аналитической работы с языком; но в том, что языковая интуиция основывается на принципиально ином подходе к делу и развертывается в принципиально иных категориях» [31, с. 98].
В корпореальной концепции Хорста Рутрофа, т.е. «телесной» семантике, отмечается, что язык — это
схема, посредством которой мы можем отсылать миру информацию, если мы знаем, какие невербальные знаки используются для того, чтобы заполнить те или иные пустые языковые формулы. Вербализация языковых единиц не может осуществляться без невербального осмысления. Мир дан нам перцептивно, через сеть невербальных знаков. Человек придумал язык для его озвучивания и общения. Тем не менее, как отмечает Хорст Рутроф [32], в сознании индивида происходит сначала невербальное «схватывание» (тактильные, звуковые, обонятельные и другие прочтения), что составляет базу и для языка, и для образа мира; невербальные знаки функционируют как глубинная структура языка
На этапе вербального описания языковой единицы деятельность индивида может оказаться метаког-нитивной и метаязыковой, так как во всех случаях при попытке дать как можно более полное описание понятого нами концепта мы идем все дальше «за отодвигающейся линией горизонта» [33, с. 50], поскольку индивидуальный образ мира в сознании индивида не имеет начала и конца.
В эпистемологическом исследовании языка типология рассматривается как особая знаниевая практика, направленная на сравнительное изучение структурных и функциональных свойств языка и оперирующая эпистемологическими приемами и принципами исследования.
Три варианта типологии, представленные в данном параграфе, выявляют специфику исследуемого типологией объекта — язык. Так, типология, разрабатываемая Э. Бенвенистом, носит характер структурной типологии, ориентированной на внутреннюю организацию языка как системы. Типология Ф.М. Березина, Б.Н. Головина раскрывает особенности языковой системы как импликационной структуры. Уровни языковой системы рассматриваются как способы фиксации информации в разных ее формах (фонемы, морфемы, лексемы и т.д.).
М.Я. Блох характеризует единицы уровней языковой системы, которые, по его мнению, отражают сущность каждого уровня языковой системы как значимой составляющей лингвистической реальности.
Таким образом, рассмотренные типологий характеризуют языковую систему как структурно-функциональный компонент лингвистической реальности, участвующий в формировании лингвистического знания. С другой стороны, типология может быть использована в качестве основы метатеоретическо-го анализа знания и языка.
Библиографический список
1. Бажанов, В.И. Наука в социальных, гносеологических и ценностных аспектах / В.И. Бажанов, А.И. Панченко. - М.: Наука, 1980.-438 с.
2. Лотман, Ю.М. Статьи по семиотике и типологии культуры / Ю.М. Лотман. - М.: Александра, 1992. - Т. 1. - 588 с.
3. Николаева, Т.М. Лингвистика текста. Краткий словарь терминов лингвистики текста / Т.М. Николаева // НЗЛ. -М.,1960. - Вып. 8. - С. 468-472,
4. Николаева, Т.М. Лингвистика текста: Современное состояние, синтаксис и перспективы / Т.М, Николаева // НЗЛ. М„ 1978.-Вып. 8. - С. 82-101.
5. Николаева, Т.М. От звука к тексту / Т.М, Николаева. -М.: Наука, 2000. - 688 с.
6. Колшанский, Г.В. Соотношение субъективных и объективных факторов в языке / Г.В. Колшанский. - М.: Прогресс, 1975. - 268 с.
7. Колшанский, Г.В. Контекстная семантика / Г.В. Колшанский. - М.: Прогресс, 1980. - 230 с.
8. Мельчук И.А. Опыт теории лингвистических моделей «смысл-текст»: семантика, синтаксис / И.А. Мельчук. — М.: Школа Языки русской культуры, 1999. — 346 с.
9. Степанов, Г.В. Несколько замечаний п специфике художественного текста / Г.В. Степанов // Лингвистика текста. Вып. 103. - М„ 1976. - С. 77-98.
10. Солганик, Г.Я. От слова к тексту / Г.Я. Солганик. - М.: Наука, 1993. - 255 с.
11. Адмони, В.Г. Грамматика и текст / В.Г. Лдмони // ВЯ. M Наука, 1985. - №1. - С. 63-69.
12. Барт, Р. Миф сегодня / Р. Барт. // Семиотика. Поэтика.
- М.: Прогресс, 1994. - С. >2-130.
13. Харрис Р Психология массовых коммуникаций / Р. Харрис // отв. ред. Д. Гиппиус. - М.: Прайм - ЕВРОЗНАК, 2003. - 448 с.
14. Adam. J.-M. Le texte narratif / J. Adam. - P.: Aubin, 1985.
- 239 p.
15. Jackendorff R. The Architecture of the Language Faculty / R. Jackendorff. - MIT Press, Cambridge, 1997. - 345 p.
16. Givon, T. Mind, Code and Context. Essays in Pragmatics / T. Givon. - Lawrence Erlbaum Associates, Publishers, Hillsdale, New Jersey, London, 1996. - pp. 70-73.
17. Grice, H.P. Studies in the Way of Words / H P. Grice. -Harvard UP, 1989. - 378 p.
18. Барт, P. Вводная статья. В мире семиотики. / Р. Барт // Антология семиотики. - М.: Наука, 2001. - С.3-41.
19. Лотман, Ю.М. Структура художественного текста / Ю.М. Лотман. - М.: Высшая школа, 1970. — 366 с.
20. Лотман, Ю.М. Семиосфера / Ю.М. Лотман // Статьи. Заметки. Изречения. - М.: Наука, 2000. — 568 с.
21. Блох, М.Я. Диктема вуровневой структуре языка /М.Я. Блох // ВЯ. - М.: Наука, 2000а. - № 4. - С, 56-67.
22. Блох, М.Я. Проблема тождества предложения в свете соотношения понятий синтаксиса, семантики и информации / М.Я. Блох // ВЯ. - М.: Наука, 1977. - № 3. - С. 88-98.
23. Блох, М.Я. Теоретические основы грамматики / М.Я. Блох. - М.: Наука, 20006. - 370 с.
24. Москалъчук, Г, Г. Структурная организация и самоорганизация текста / Г,Г. Москальчук. — Барнаул: Изд-во Алт. гос. ун-та. 1998. - 240 с.
25. Бенвенист, Э. Общая лингвистика / Э. Бенвенист. - М.: Прогресс, 1989. - 320 с.
26. ГаЛьперин, И.Р. Текст как объект лингвистического исследования / И.Р. Гальпериню - М: Прогресс, 1981. — 380 с.
27. Смирницкий, А.И. Синтаксис английского языка / А.И. Смирницкий. - М.: Просвещение, 1957. — 327 с.
28. Хомский, Н. Три модели описания языка / Н. Хомский // Кибернетический сборник. Вып. 2.-М.: Прогресс, 1961. — С. 45-78.
29. Щерба, Л.Б. Языковая система и речевая деятельность / Л.В. Щерба. - Л.: Наука, 1974 - 428 с.
30. Вартофский, М. Модели. Репрезентация и научное понимание / М. Вартофский. - М.: Наука, 1988. - 257 с.
31. Гаспаров, Б.М. Язык, понятие, образ. Лингвистика языкового существования / Б.М. Гаспаров. — М.: Новое литературное обозрение, 1996. — 352 с.
32. Rulhrof, H. Semantics and the body: Meaning Frege to the postmodern / H. Ruthrof. - Toronto: University of Toronto Press, 1997 - 321 p.
33. Залевская, A.A. Проблемы организации внутреннего лексикона человека / A.A. Залевская. — Калинин: Калин, гос. ун-т, 1977. - 84 с.
КОНЕВА Татьяна Юрьевна, аспирантка кафедры общего и исторического языкознания, ассистент кафедры иностранных языков для специального обучения.
Дата поступления статьи в редакцию: 29.09.06 г. © Конева Т.Ю.
