CC BY
175
УДК 050 ББК 76.125.2 Б 40
Ф.Б. Бешукова Типологические изменения литературных журналов после 1995 года
(Рецензирована)
Аннотация:
В статье рассматривается процесс дифференциации гуманитарных журналов в контексте изменений культурологической парадигмы. Анализируются целевые и концептуальные установки, специфика редакционной политики, принцип отбора материала журналов доперестроечного времени и журналов новой формации.
Ключевые слова:
Гуманитарный журнал, интеллектуальный журнал, «толстый» журнал, концептуальные установки, читательская аудитория, целевая направленность.
Российский «толстый» литературно-художественный журнал представляет собой единственное в своем роде культурологическое явление. В доперестроечный период «толстый» журнал был важнейшим структурообразующим элементом литературной системы.
Социологи Б. Дубин и А. Рейтблат отмечают, что в тот период можно было говорить о существовании в России «сообщества первого прочтения» - группы первых читателей, на которых так или иначе ориентировались все остальные. Соответственно, литературно-критические журналы, которые первыми публиковали художественные тексты и критические статьи, были востребованы и выходили большими тиражами [1: 564].
В современной литературной системе произошли серьезные сдвиги: сократилась и переструктурировалась читательская публика; понизился социальный статус литературы; существенно трансформировались ее функции, что нашло выражение в резком повышении читательской популярности жанровой прозы (остросюжетной, мелодраматической, скандально-сенсационной мемуарной, историко-патриотической и т. д.), ставшей доступной массовому читателю. Изменилась значимость каналов распространения литературы - роль «толстого» журнала резко снизилась, а издательств -выросла. Другой, не менее значительной причиной снижения популярности «толстых» журналов, стало появление сети Интернет, дающей возможность интерактивного проникновения текстов к читателю.
С 1995-х годов, в связи с глобальными изменениями в российской культуре -переходом к постмодернистской ситуации - начинается процесс журнальной дифференциации.
Журнальная жизнь расходится на два потока - «толстые» литературные журналы, сформированные в советский период, и журналы нового типа, появившиеся в постсоветский период. Критик А. Немзер отмечает, что к «выжившим» в условиях перестройки и активно действующим в современной ситуации можно причислить журналы «Дружба народов», «Новый мир», «Знамя», «Октябрь», «Наш современник», «Звезда», «Урал» и «Волга». Начало процесса профессиональной дифференциации обозначают возникшие накануне и в течение 1993 года журналы нового типа: «Новое литературное обозрение» (изд. с 1992), «Художественный журнал» (изд. с 1993), «Синий диван» (изд. с 2002), «Топос» (изд. с 1996), «Интеллектуальный форум» (изд. с 2000), «Неприкосновенный запас» (изд. с 1998), «Отечественные записки» (изд. с 2000).
В особом ряду стоят альтернативные журналы, изначально мыслившие себя в иной, нежели толстожурнальная, культурной парадигме и ставшие наиболее адекватными
выразителями постсоветской культуры («Митин журнал», «Сумерки», «Третья модернизация», «Комментарии» и др.).
В ситуации неоднородного движения журнальной жизни точнее было бы говорить о смене культурных приоритетов - существовавшая и прежде (в основном в русской эмиграции: «Эхо», «Синтаксис», «Стрелец», «Мулета») маргинальная линия относительно деполитизированной и часто эстетически провокативной периодики стала в начале 1990-х годов доминантной. За период 1993-1996 гг. число журналов выросло почти вдвое (от 2773 до 4929). Однако при этом все эти годы отмечается тенденция к падению тиражей, несмотря на дотирование журнальных изданий из федерального бюджета. Если в 1992 г. средний тираж литературно-художественных журналов составлял 65 тыс. экземпляров, то в 1994 г. - уже 6 тыс., а в 1996 - 3 тыс. экземпляров. Налицо кризис издательской журнальной деятельности и, соответственно, актуализируется проблема борьбы за читательский спрос, то есть можно говорить о тактике выживания в условиях экономической и политической трансформации общества.
Критик и писатель М. Бутов намечает целевые установки современных литературных журналов: «За последние годы должно было измениться и изменилось представление о толстых журналах. <...> Реальная задача толстых журналов сегодня -создание некоторого пространства, в котором литература бы существовала. Если бы у нас была другая экономическая обстановка и издательства могли экспериментировать и издавать книги совсем неизвестных авторов, то есть рисковать, ситуация была бы другой. Но этого не предвидится. Видимо, толстые журналы будут пока оставаться единственной площадкой, куда литература может прийти» [2: 183]. Критик подчеркивает роль толстых журналов в процессе движения литературы к читателю: «На самом деле никакой альтернативы созданию некоего поля, где современная литература существует, я за пределами этих журналов не вижу. Мы не имеем практически ни одного прозаика (про поэтов не знаю), который бы делал карьеру без раскрутки в толстых журналах. Даже если брать одиозную фигуру Пелевина, то его печатало “Знамя”» [2: 186].
Н. Иванова, в свою очередь, отмечает особое значение литературного журнала в процессе популяризации произведения и автора: «Так уж сложилось, что по-настоящему замечен автор бывал только после публикации в «Новом мире» или «Знамени», «Дружбе народов» или «Звезде».
И поныне прописка в «толстом» журнале является принципиальной метой перехода литератора в другой ранг <...>» [3: 216].
А. Архангельский считает, что востребованность литературных журналов обусловлена лишь их публикационной деятельностью, а отсутствие способности немедленного реагирования приводит к ситуации конкуренции с Интернетом и газетой: «Вопрос в том, насколько жизнеспособен толстый литературный журнал как некий социокультурный институт. С точки зрения собственно литературы - прозы и поэзии -более чем жизнеспособен и будет жизнеспособен до тех пор, пока не возникнут мощные издательские структуры, способные заполнить собой все существующее книжное пространство, до тех пор, пока не появятся нормальная книжная реклама и распространение, - а это все дело далекого будущего. С точки зрения оперативных жанров <... > - все, смерть литературных журналов состоялась. Слишком долог издательский процесс. Жизнь переменилась, она не допускает таких темпов<...>. Тем не менее современная проза идет в основном через литературные журналы и - в минимальной степени - через издательства» [4: 219].
М. Бутов отмечает, что сегодня меняется «целевая группа» толстых журналов: «Пытаться удовлетворить некоего «среднего» читателя, который недоволен массовой коммерческой литературой, вряд ли возможно. Журналы помимо своей воли становятся элитарными. Они рассчитаны на человека, который заинтересован именно современным процессом того, что происходит в литературе, на человека, который рискует, - он может не получить желаемого, так как его в принципе может не существовать» [2: 196].
Из высказываний критиков следует - «толстые» журналы, при всей сложности их выживания в постсоветском пространстве, являются основным коммуникативным посредником литературного процесса и остаются востребованными как литературной средой, так и читателями. Но роль подобных изданий в литературном и общественном пространстве по сравнению с «журнальным бумом» конца 1980-х - начала 1990-х объективно изменилась. Сохраняется значение журналов в популяризации текстов и авторов, но определяется тенденция к снижению качества и объемов литературной критики в структуре толстых журналов. При смене целевой группы изданий (ориентации на элитарного, интеллигентного читателя) кризис в области литературной критики приводит к снижению читательского интереса.
Движение современной журнальной жизни оказалось столь разновекторным, что журнал «Знамя» в № 2008/1 опубликовал дискуссию известных критиков на тему состояния современных литературных журналов: «Литературные журналы: что завтра?». В ходе дискуссии были отмечены качественные изменения в структуре и политике «толстых» литературных журналов, отмечен процесс резкой дифференциации литературных журналов и намечено несколько проблемных зон литературной журнальной жизни, которые требуют дальнейшего осмысления.
Например, М. Абашева считает, что важной типологической характеристикой сегодня становится «упаковка журнала» (оформление, дизайн), что является следствием визуализации культуры: «Оказывается, «толстые» литературные журналы - «Знамя», «Новый мир», «Октябрь», «Звезду», «Урал», «Континент» - я читаю, как правило, в Интернете <...>. Выписывать же их громоздко и дорого, доставляют плохо. А другие журналы, относительно новые, где литература располагается рядом с иными сферами жизни («Афиша», «Русский репортер»), - читаю вживую, рассматривая картинки, с приятностью перелистывая гладкие глянцевые страницы. О чем свидетельствует этот нехитрый тест <...> - вещественная комфортная «упаковка» интеллектуального продукта вполне привлекательна» [5]. Действительно, «гламур живет в общем дискурсе», как верно отметил специфику современности Виктор Пелевин, - литература тоже. Журнал, как и любое произведение искусства в эпоху всевозможной технической воспроизводимости, по предсказанию Вальтера Беньямина и Хосе Ортеги-и-Гассета, «приспосабливается к восстанию масс» и выдержать академическую структуру, подразумевающую сдержанность оформления и упор на содержательную сторону, становится все труднее.
Н. Богомолов, в противовес мнению М. Абашевой, считает, что внешне сдержанное оформление, сохранившееся в «толстых журналах», имеет свою определенную цель: «Неслучайно самые традиционные из них вообще лишены иллюстраций. Визуальный ряд им противопоказан (характерно, что в «Журнальном зале», где ничто не препятствует воспроизведению «картинок» в тех журналах, где они все-таки есть, они отсутствуют, дан только текст). И для понимающего это чрезвычайно привлекательно, поскольку дает возможность отрешиться от массовой культуры, где именно визуальный и слуховой ряды становятся наиболее доступными <...>. Это немного похоже на естественное человеческое желание исключить из своего поля зрения рекламу <...>. Чтение журналов превратилось в занятие несравненно более интимное, но от того не менее необходимое. Кажется, с радостью они передоверили книгам печатание «Улисса», которое в свое время растянулось <... > на целый год в «Иностранной литературе». Но возможность ощутить контекст, возможность понять изменения времени, возможность приобщения к традиции они передоверить никому не могут, потому что это и есть подлинная задача подлинных литературных журналов» [5].
Специализированные интеллектуальные издания значительно сужают и очерчивают круг потребителя, обращаясь, в основном, к элитарному читателю - к интеллигенции. М. Адамович следующим образом объясняет ситуацию снижения массового интереса к литературному журналу: «Культура теперь уже точно принадлежит массам, а у них - свои законы и культурные потребности. Интеллект сменился
инстинктом; творчество - заказом, поиск - гаданием, слово - речью <...>. Своя эстетика, жанры, кумиры. Народу «толстяк», собственно, не нужен, его заменяют комиксы, т.е. -лубок. Это не хорошо и не плохо, это - факт. «Толстый» журнал возвращается, наконец, к первоначальной своей форме екатерининского журнала просвещенной элиты» [5].
Констатация дифференциации гуманитарных журналов объективно подводит к проблеме идентификации, типологии данного вида журнальных изданий. А.Даргомыщенко отмечает, что к концу 90-х типология ежемесячных изданий подверглась значительным изменениям: ряд журналов «вернулся» в Россию из-за рубежа, начали официально выходить «самиздатские журналы», появились профессиональные филологические, философские, междисциплинарные и т.д. Вследствие этих трансформаций журнальной жизни сферы влияния известных «советско-российских мегажурналов» стали размываться.
А. Даргомыщенко высказывает важную и концептуальную для понимания ситуации в современных журналах мысль о необходимости сотрудничества журналов различной направленности и установок. Парадигма литературного постмодернизма и общекультурного пространства может быть сформирована лишь при условии однонаправленного движения журнальной политики, направленной на создание этой парадигмы и на отражение современного литературного потока. В соответствии с установкой постмодернизма на плюрализм, множественность, но при этом - на диалогизм, при всем разнообразии журнальных концепций будет формироваться общая картина литературного движения. Эта картина будет складываться из публикационной и публицистической деятельности гуманитарных журналов различных подвидов.
Немаловажной проблемой становится часто высказываемое предположение о возможности замены печатных журналов их интернет-версиями, оказавшимися весьма востребованными (причины уже названы: высокая цена «толстяков», непериодичность изданий). В данном случае можно согласиться с М. Адамович, которая считает, что настоящий журнал возможен и будет существовать только в печатной форме: «Говорят, интернет заменит «толстый» журнал <...>. Не верьте. По двум как минимум причинам. Во-первых, экран компьютера не передает концепцию и образ номера, т.е. разрушает жанр «толстого» журнала. С экрана с вами говорит автор, сам по себе <...>. Во-вторых, экранный вариант «толстяка» лишен <... > интимности. Парадоксально, но так: между экранным текстом и вами - непреодолимое пространство, вы - неслиянны, а это означает, что текст остался чужим. Отстранен. Виртуален. <...> Разрушается сама литература. Журнал же вы берете в руки, вы осязаете текст, владеете им. Психологически это очень важный сакральный момент: вы прилепляетесь к тайне Слова» [5].
При этом сегодня не вызывает сомнений востребованность журнальных интернет-версий, свидетельство чему посещаемость «Журнального зала». Список изданий демонстрирует огромную информативную насыщенность, мобильность, удобство пользования, возможность гиперссылок сети Интернет. Издания «ЖЗ» представляют собой, по аналогии с постмодернистской картиной мира, гипертекст, в котором все составляющие образуют единое текстовое пространство: «Арион», «Вестник Европы», «Волга-ХХ1 век», «Дружба народов», «Звезда», «Знамя», «Иностранная литература», «Континент», «Нева», «Новая юность», «Новый журнал» (Нью-Йорк), «Новый мир», «Октябрь», «Сибирские огни», «Урал». Есть раздел относительно новых журналов: «День и ночь», «Дети Ра», «Зарубежные записки», «Зеркало», «Иерусалимский журнал», «Интерпоэзия», «Крещатик», «Новый берег», «Слово^о^», «Студия». Ряд журналов по тем или иным причинам (прежде всего - по идеологическим) в этот список не попадают, как, например, «Москва», «Наш современник», «Молодая гвардия». Названных журналов достаточно, чтобы понять, что перед нами обширное интеллектуальное пространство, заслуживающее внимания.
В Проекте «Журнального зала» сказано: «”Журнальный зал” («ЖЗ») является некоммерческим литературным интернет-проектом, представляющим деятельность
русских толстых литературно-художественных и гуманитарных журналов, выходящих в России и за рубежом. «ЖЗ» создавался в 1995-96 годах как своеобразная интернет-федерация нескольких толстых литературных журналов, договорившихся выставляться в Сети вместе. В процессе работы «ЖЗ» определилась концепция сайта - представление феномена русской толсто-журнальной литературы в сегодняшнем ее состоянии как явления, прежде всего, эстетического. На практике это означало, что «ЖЗ», пополняя свой состав, не может включать в свой состав журналов узкоспециальных, общественнополитических и собственно политических, а также избегает журналов с откровенно низким художественным уровнем, журналов только образовавшихся, и журналов, политика которых строится исключительно на идеологической остроте. Ну и, разумеется, «ЖЗ» не имеет дела с изданиями, материалы которых могут содержать пропаганду войны, насилия, религиозной, расовой и национальной нетерпимости».
Появление «Журнального зала» произвело революцию в русской словесности. Это не альтернативный вариант существования литературы, а часть общего литературного пространства. Издания только в электронном формате или отдельный «живой» журнал не могут полностью заменить организованных форм качественного интернетно - печатного издания.
В списке «ЖЗ» представлены журналы, сохраняющие традиции еще советского времени (их большинство: «Дружба народов», «Новый мир», «Иностранная литература», «Нева», «Октябрь», «Юность» и др.), и журналы, значительно изменившие структуру, язык, стиль, принципы отбора публикационного материала («Знамя», «Континент», «Новая юность» и др.). Но все эти издания объединяет одно общее качество: претензия на то, чтобы статус литературы позволял ей объединять вокруг себя публицистику (экономическую, философскую, социологическую, историческую, связанную с естественными науками), литературную и художественную критику, разнородные публикации, непосредственно погружающие читателя в перипетии истории, философии, литературы.
Н. Богомолов характеризует это качество как результат сохранения литературоцентричности, хотя в 1991 году Вик. Ерофеевым было объявлено о «смерти русской литературы» (подразумевалась система литературоцентризма советских времен). Критик отмечает, что литературные журналы вполне соответствуют давнему определению «толстые» журналы и утверждает, что они по-прежнему литературоцентричны. В данном случае необходимо пояснить, что утверждение Н. Богомолова имеет объективные основания, так как литература в российском обществе, несмотря на снижение популярности и влиятельности, остается одной из главных форм современной культуры. Понятие «литературоцентризм» относительно литературы соцреализма имело прежде всего идеологическую наполненность, в ситуации постмодерна можно говорить о роли литературы как центра культурного пространства.
В условиях работы исключительно в литературном пространстве на первый план выходит проектное измерение журнала. Недостаточно быть «каким-нибудь сборным», по выражению Б. Эйхенбаума, журналом - дефицита текстов нет, как нет и дефицита каналов для их распространения. Но журнал как некая метатекстуальная структура, как целостный литературный проект - подобный реализованному Б.Эйхенбаумом в «Моем временнике» - по-прежнему актуален. С. Лурье видит функции «толстого» журнала в следующем: они структурируют литературный процесс; формируют ценностные подходы и иерархии; вырабатывают языки описания современной культуры.
С. Лурье отмечает: «Эти языки могут быть различны - главное, чтобы за ними стояло принципиальное видение ситуации и четкая - зачастую персональная - аксиология. Последние пятнадцать лет продемонстрировали, что неуспех журнального предприятия связан именно с расширением занятой ниши, отходом от жестких эстетических принципов, используя нынешний воляпюк, размыванием бренда (таков, по-моему, путь «Нового мира»), а успех - с четким позиционированием, стилистической определенностью
и даже с известной долей провокативности (последний пример - журнал поэзии «Воздух»)» [5].
Появление новых журналов отразило естественную потребность найти новые формы художественного выражения у целых групп, сообществ писателей и читателей, которые ранее этого делать не могли, разве что в андеграундной или отдаленной «зарубежной» форме. Интереснейший феномен современной коммуникативной системы - это трансформация «толстых» журналов, которые сейчас имеют мало общего с их советскими предшественниками, кроме обложек, а также некоторых авторов и членов редколлегии. «Эта частичная преемственность намекала на то, что из-под обвалившихся глыб по-прежнему прорастают знакомые растения узнаваемой культуры, а не только появляются культурные мутанты после тотальной ядерной войны. Но и, однако, сама суть «толстых» журналов изменилась. Сегодня они не становятся единственным источником письменной культуры, а скорее являются профессиональными, цеховыми изданиями литераторов и небольшого слоя интеллигенции, привыкшей к этой форме. Привлекательность публикации в «толстых» журналах для молодого поколения писателей, даже и в интернетную эпоху, не в том, что престижно «засветиться» в известном журнале с традициями. Важно опубликоваться в наработанном качественном печатном издании, которое сумело перестроиться и вполне отвечает духу времени.
Следовательно, такие журналы востребованы как литературной средой, так и читателями», - отмечает А. Грицман [5].
Толстый журнал является также изданием, специализированным для определенных жанров (повесть, длинный рассказ, писательский очерк, аналитическая статья, публицистическое исследование, короткая рецензия, компактная статья на литературную тему), изданием. Все эти литературные формы могут оформиться в книжную, только пройдя «обкатку в повременной печати», по выражению Г. Кубатьяна.
М. Бутов полагает что роль «толстяка» в России останется неизменной -пропускать через себя душу и дух нации, формировать ее общественное сознание и культуру. Даже читательская аудитория у «толстяка» останется качественно той же -интеллектуальная элита. «В спокойные времена она будет уменьшаться (следовательно, уменьшатся и тиражи), в смутные - расти за счет «пришлых» читателей <...>. Никакой технологией не отменишь основу и причину, породившую «толстый» журнал: человека познающего, человек творящего <...> - это значит, что журналов будет больше, они заполнят все культурные ниши, будут выталкивать друг друга. Кто-то даже умрет. Одно хорошо в демократии эпохи постмодерна: каждый может позволить себе играть свою роль» [2: 198].
Примечания:
1. Дубин Б. Литературные ориентации современных журнальных рецензентов //
Новое литературное обозрение. 2003. № 59, 1. С. 557-570.
2. Бутов, М. О прозе реальной и виртуальной // Дружба народов. 1999. № 11. С. 181198.
3. Иванова Н. Каждый охотник желает знать, где сидит фазан // Знамя. 1996. № 1. С.
215-222.
4. Архангельский А. Пепел остывших полемик // Новый мир. 1996. № 1. С. 215-219. Литературные журналы: что завтра? // Знамя. 2008. № 1. [Электронный ресурс] Режим доступа: http://www.magazines.rU/znamia/2008/1.
