Тихие" революции и их связь с существующими политическими структурами Текст научной статьи по специальности «Политологические науки»

Мехди САНАИ

Окончил Тегеранский университет по специальности «международные отношения», получил степень доктора по специальности «политическая социология» (Академия наук РФ), с 1999 по 2003 год был профессором Московского гуманитарного университета. С 2003 года — профессор Тегеранского университета, а с 2004-го — директор Ассоциации иранороссийских исследований. Одна из последних работ — «Российская внешняя политика: национальность и идентичность» (2005 г.).

«ТИХИЕ» РЕВОЛЮЦИИ И ИХ СВЯЗЬ С СУЩЕСТВУЮЩИМИ ПОЛИТИЧЕСКИМИ СТРУКТУРАМИ

Резюме

В статье исследуются особенности «бархатных» революций, произошедших в Гоузии, Украине и Кыргызстане в 2003—2005 годах. Сравнивая их с существующими тео-

ретическими моделями, автор приходит к выводу, что этот вид революций существенно отличается от ранее изученных, традиционных разновидностей.

В 2003 году в Грузии, а в 2004-м — в Украине разыгрались почти схожие политические события: в этих республиках произошли так называемые «цветные» революции, в результате которых сменилось политическое руководство. Указанные перевороты пополнили список процессов бескровной смены власти, начавшейся еще в 2000 году в Югославии, когда ее новый президент занял место Слободана Милошевича. Данные события обратили внимание аналитиков на очередное явление в области политики и политических фактов, цепочка которых удлинилась еще на одно звено — «тихую» революцию 2005 года, произошедшую в Кыргызстане. По сравнению с предшествовавшими ей аналогами она была менее прогнозируемой и более скоротечной. Не вызывает сомнения, что мы

имеем дело с новым видом перегруппировки сил, которая происходит, как правило, в определенное время или, точнее, следует за очередными выборами, причем передислокация осуществляется не в результате реализации электорального процесса, а в результате претензий, касающихся объявленных итогов голосования.

Эти события можно исследовать под различными углами зрения:

• причины революций,

• их суть,

• степень воздействия внешних факторов на зарождение и развитие революций,

• значимость последних в региональном и мировом масштабах.

Раскрывая в настоящей статье сущность данных явлений, автор анализирует их связь с особенностями социально-политического развития государств Центральной Азии и Кавказа и политических режимов этих регионов. А за основу берется гипотеза, суть которой заключается в следующем: несмотря на существующее в данных странах недовольство и влияние внешних факторов, подобные события возможны лишь в государствах, обладающих республиканской формой правления. Естественно, с учетом новизны упомянутых феноменов и дефицита научных источников, посвященных этой теме, настоящее исследование и сделанные из него выводы не могут претендовать на то, чтобы считаться исчерпывающими.

События, произошедшие в Кыргызстане, Украине и Грузии, очень трудно оценивать в рамках известных теорий о революциях. Может, именно поэтому многие региональные аналитики считают, что в этих странах имел место переворот без кровопролития, в результате которого лишь сменилась власть. Несмотря на то что сам термин «демократическая революция» является по сути противоречащим самому себе, некоторые эксперты, исходя из вывода о том, что в результате вышеупомянутых событий власть перешла, минуя выборы, в руки оппонентов, считают данное понятие приемлемым в плане комментирования этих прецедентов. Вместе с тем нельзя отрицать, что в известных до сих пор теориях революция определяется как коренное изменение интеллектуальной, политической, экономической и культурной структуры общества, сопровождающееся, как правило, применением насилия. Тем не менее примеры «демократических», «бархатных» или «цветных» революций свидетельствуют о том, что в этих случаях смена власти осуществлялась ненасильственными способами и без особых изменений в различных слоях общества.

Изучая известные теории революций, можно сделать следующий вывод: «цветные» события, произошедшие в бывших республиках СССР, трудно характеризовать как революции в их классическом понимании. В этих теориях революция считается итогом долгого процесса накопления социального недовольства, в результате чего страна вступает в новую фазу своего исторического развития. Этот тезис достаточно четко вырисовывается в теориях, связанных с «тоталитарным движением», в теории «неравномерного развития» С. Хантингтона, в известной концепции «испытуемых однородностей» К. Бринтона, сформулированной на основе изучения и анализа революций в Америке, Англии, Франции и России, а также в структурно-функциональной теории, противоречащей теории марксистской революции1.

В то же время в отдельных главах теоретических работ, в которых анализируются причины, факторы и цели революций, а также особенности общества, где произошли подобные перевороты, можно встретить ощутимую схожесть с феноменами, являющимися предметом данной статьи.

В своей книге «Анатомия революции» К. Бринтон находит определенную схожесть английского, американского, французского и российского социумов: изменяющееся об-

1 См.: Меликиан М. Теории революций // Тегеран: Гамус, 1997. С. 77 (на перс. яз.).

щество с развивающейся экономикой, дефицит финансов, недееспособность правительства, коррумпированность господствующих слоев, классовая несовместимость, неожиданные неудачи в применении силы и др.2 В обществах, где произошли «цветные» революции, можно отметить три случая из числа вышеприведенных особенностей: изменяющуюся и развивающуюся экономику, классовую несовместимость и неожиданную неудачу в применении силы.

Определенные моменты, схожие с тем, что происходило в очагах «цветных» революций, можно найти в структурно-функциональной теории — в частности, в том, что в силу изменений в системе ценностей и общественном поведении последующие перемены в рамках неравномерного социального режима приводят к несогласованности3.

С. Хантингтон полагает, что революция является формой коренной перестройки, не обязательно осуществимой в каждом обществе и в каждом историческом периоде. Вместе с тем он считает, что революция является быстрым коренным изменением ценностей, господствующих в социуме мифов, политических институтов, общественной структуры, руководства, а также деятельности и политики властей, сопровождающимся «внутренней грубостью»4.

Вероятно, теория «неравномерного развития» С. Хантингтона является одной из тех редких концепций, в которых кроме причин, факторов, целей и мотивов анализируется также сущность и комментируется значение революций; все перечисленное занимает часть его книги «Политическое устройство в переходных обществах». С. Хантингтон утверждает, что революция является одним из способов достижения обновления в традиционном обществе. По его мнению, она возможна при «отчуждении» большинства группировок внутри существующего режима, неудовлетворенность требований которых и лишение их возможности участвовать в последнем способствует появлению у этих групп революционных мотивов5.

С точки зрения С. Хантингтона, и демократический, и коммунистический политические режимы в состоянии привлечь социальные группы, избежав тем самым «революционного сценария». К единственному исключению относится случай, когда данным группам просто закрыт доступ к участию в политике. Даже при наличии теоретически признанной схожести причин и целей революции, а также особенностей постсоветских обществ трудно очертить рамками традиционного определения этого термина события, произошедшие в трех республиках и названные «цветными» революциями. Одна из особенностей, отличающих указанные инциденты от «традиционных» революций, — отсутствие в них фактов широкомасштабного применения грубого насилия, считающегося неотъемлемой частью любой революции в ее устоявшемся понимании.

Свержение правительства Э. Шеварднадзе в Грузии, Л. Кучмы в Украине и А. Акаева в Кыргызстане совершилось без кровопролития. Интересно и то, что в процессе этих революций власть не отдавала приказа применить вооруженные силы против протестующих. Имея достаточный политический опыт, президенты перечисленных республик не приняли силовых мер с целью предотвращения революции. С другой стороны, до завершения этих событий не отмечалось серьезных симптомов глубины кризиса и социального недовольства в отношении существующего режима. Обычно революции происходят тогда, когда социальное недовольство принимает крупные масштабы, образуются огромные группы недовольных и в течение длительного периода времени организовываются массовые акции протеста6. Скоротечность революционных процессов (без наличия видимых

2 См.: Брштон К. Анатомия четырех революций / Пер. М. Саласи. Тегеран: Нашре Ноу, 1987 (на перс. яз.).

3 См.: Johnson Ch. Revolution and the Social System. Stanford: Hoover Institution Studies, 1964. P. 76.

4 См.: Meлuкuaн М. Указ. соч. С. 133.

5 См.: Там же. С. 134.

6 См.: Кохан A.C. Теории революций / Пер. Али-Реза Тайеба. Тегеран: Гамус, 2001. С. 35 (на перс. яз.).

симптомов серьезного кризиса власти) является одним из свойств, отличающих «тихие» перевороты от «традиционных» революций.

Таким образом, если учесть, что «цветные» революции были организованы за очень короткий временной промежуток, причем по точной и заранее разработанной программе, а также с участием внешних сил, то понимание этих событий требует существенного отхода от «традиционной» модели. Вместе с тем активное участие в данных революциях существенной части населения (особенно молодежи и даже ее образованных представителей) отличает качественные характеристики этих событий от того, что принято понимать под термином «переворот».

Несомненно, что смены режимов, произошедшие в Грузии, Украине и Кыргызстане, являются, как бы они ни называлась — революцией или переворотом, новым видом политических трансформаций в новых независимых государствах. В закрытом обществе невозможно достичь демократических целей другими способами. Кроме того, подобные прецеденты могут иметь место и в других странах, а также регионах.

Нельзя отрицать тот факт, что «цветные» революции в Югославии и в трех бывших советских республиках были тесно связаны с особенностями социальной и политической ситуации. Такие события возможны лишь в современных международных условиях: подобные революции свершаются не только на почве общественного недовольства, несправедливости, экономической несостоятельности, но и под влиянием региональных, а также международных процессов и подлежат анализу в рамках «большой глобальной игры». Факты свидетельствуют, что после 11 сентября 2001 года на Среднем Востоке и в Евразии наблюдались многочисленные изменения, которые в конечном счете оказались процессами, дополняющими друг друга в «комплексе большой игры»7. Возвращаясь к смене власти в трех упомянутых республиках, укажем на следующее: независимо от того, что внутренние факторы явились ее основным элементом, подобные результаты без предварительного планирования и серьезной поддержки извне были невозможны.

Вместе с тем при анализе условий, благоприятствовавших скорому успеху этих переворотов, особое внимание необходимо обратить на политические структуры данных стран и их особенности. В течение нескольких лет аналитики вели серьезные исследования процессов формирования народной власти и государственного строительства в постсоветских странах. По нашему убеждению, быстрое свержение действовавших правительств в полной мере свидетельствует о слабости вышеупомянутых процессов в Грузии, Украине и Кыргызстане. В этих республиках процессы государственного строительства осуществлялись очень сложно: переход от коммунистического режима к образованию нового народного государства сопровождался ощутимыми неудачами, создавшими почву для последующей дестабилизации.

При советском режиме формирование общества на основе новой социалистической модели считалось важнейшей социальной и политической программой для всей страны. С распадом СССР у его подданных пропала гордость, вызванная сознанием того, что они советские граждане, а преодоление расстояния до нового, «призрачного» статуса с определенными границами было довольно нелегким делом. Процесс определения собственного национального статуса столкнулся, с одной стороны, с многочисленными внутренними проблемами, с отсутствием необходимых материальных и моральных ресурсов, разногласием этносов, а с другой — с приверженностью руководителей к образу мышления советских времен. Кроме того, ситуация осложнялась и влиянием глобальных процессов. Следовательно, такие факторы, как ислам, этническое разнообразие и исторические традиции, являющиеся, в свою очередь, элементами определения национального статуса, играли иногда позитивную, а временами и дестабилизирующую роль.

7 См.: Фукуяма Ф. Азбука создания государства и правления / Пер. Моджтаба Амира Вахиди // Политика — экономика, 1988, № 8. С. 4 (на перс. яз.).

Национальные кризисы были, как правило, связаны с теми же причинами, которые способствовали росту преступности в этих обществах, что, естественно, могло обусловить выход социума из-под контроля его руководителей. Подобная нестабильная ситуация может стать хорошей основой при планировании свержения существующей власти. Изучая историю формирования новых государств на постсоветском пространстве, аналитик довольно легко может заметить слабость их структуры. Эти страны возглавляли в основном воспитанники советской управленческой школы; они, за исключением А. Акаева — бывшего президента Кыргызстана, занимали в советское время партийные посты. Несмотря на серьезные стремления этих руководителей достичь суверенитета, развития и процветания своих республик, они вряд ли могли изменить существующие структуры, которые сами же и создали. Им было довольно трудно достичь удовлетворения потребностей и новых требований населения. В процессе национального и государственного строительства они опирались, в основном, на традиционные, племенные и родственные образования, тем самым способствуя довольно ощутимому влиянию подобных социальных структур на политический строй. В некоторых случаях, основываясь на культуре языка и национальных традициях, они добивались преимуществ в политической борьбе, что приводило к большим разногласиям и отсутствию координации внутри политического режима. Таким образом, политическая структура этих республик напоминала в отдельных случаях бывшую партийную систему с элементами родственно-племенных отношений. Помимо того, в исключительных случаях (под влиянием и давлением внешних факторов) пускались в ход «жесты» демократии8.

Другими словами, постсоветские общества столкнулись с проблемой неравномерного развития. С одной стороны, экономика этих стран стала отходить от социалистического режима и абсолютной государственной монополии, осуществлялись эффективные шаги в сторону рынка, были проведены коренные изменения в области культуры и просвещения; с другой — политические режимы не получили адекватного этим переменам развития. Если считать развитие рыночной экономики и демократизацию двумя основными направлениями системных изменений, которые после 1990 года стали поощряться международными учреждениями применительно к Центральной Азии и Кавказу, то, анализируя существующие в этих республиках условия, можно сделать вывод, что переход экономики от централизованного планирования к рынку, приватизации и привлечению иностранных инвестиций в какой-то степени «сумел достичь» заранее поставленных целей. Вместе с тем следует отметить, что проект демократизации политической системы на основе свободных выборов, свободы слова и создания цивилизованного общества претворялся в жизнь с большими трудностями9.

В контексте свободы слова и создания цивилизованного общества в некоторых республиках были достигнуты ощутимые успехи по сравнению с советскими временами. Однако нельзя упускать из виду и то, что политика предупреждения кризисов и нестабильности привела к «отрицательному прогрессу» в смене политической элиты. В результате неравномерности развития и отсутствия координации в различных сферах государства становились более слабыми, а в странах Центральной Азии и Кавказа названные проблемы были связаны к тому же с вопросами безопасности.

Важнейшая проблема, связанная с изучением политических режимов региона, заключается в том, что они трудно поддаются какому-либо определению. Очень сложно вместить их в традиционные классификации. Это становится более понятным, когда аналитик выходит за рамки классических и современных политических теорий, в которых государство понимается как единое явление, не подверженное внутренним социальным вызовам.

8 См.: Атари Ф. Национализм и национальное правительство в Центральной Азии // Исследования Центральной Азии и Кавказа. Тегеран: МИД, зима 2003, № 44 (на перс. яз.); Aydin M. The New Geopolitics. Caucasus and Central Asia. Ankara University, 2001. P. 6—13.

9 См.: Popov V. Lessons from Transition Economies. Paper for the UNRISD Meeting on the Need to Rethink Development Economies. South Africa, 7—8 September 2001.

Подобный взгляд особенно очевиден в теории политического реализма, воспринимающей государство и его национальные интересы как гомогенные и внутренне совместимые. Основной тезис реализма состоит в том, что государства имеют, подобно бильярдным шарам, однородную твердую оболочку — правительство, стремящееся к самосохранению (в качестве основной цели). Государства существуют в анархичной среде, а их реакция проявляется, в основном, прямо пропорционально силе удара по ним. Этот контекст особенно ярко обозначается в концепциях неореализма. Однако с трансформацией взглядов на проблемы политических наук и международных отношений, а также с увеличением значимости в этой области позиций социологии, изменилось и мнение аналитиков, касающееся категории «государство»; при этом рассматривается роль истории и культуры, коллективной памяти и опыта наций. Кроме того, при исследовании государств особое внимание обращается на их исторические, племенные и культурные особенности.

Вопреки реалистическим и даже либеральным концепциям государства политика стран и их поведение на внутренней и международной аренах должны быть продолжением развития их истории. Согласно этой позиции после завершения «холодной войны» государство рассматривается как значительно более сложное социальное явление, отличающееся от того, о котором говорили реалисты. В любом случае, исходя из положений концепции постмодернизма, следует обратить особое внимание на внутренние особенности страны и этапы ее исторического формирования, что необходимо для анализа таких связанных с государством политических событий, как революция, война, мир и т.п.

Учитывая то, что рассматриваемые нами страны обрели независимость менее двух десятилетий назад, их можно отнести к группе «новосозданных». В процессе своего национально-государственного строительства они столкнулись со значительными проблемами, которые серьезно повлияли на дееспособность, легитимность и сплоченность их политических режимов. Ситуация обострялась и усилением воздействия внешних факторов, а это, как правило, приводит к тому, что государство и его отношения с соседями превращаются в «предмет конкуренции» более крупных заинтересованных акторов.

Очередная проблема, осложняющая сохранение стабильности политических структур постсоветских государств, заключается в непрозрачности процесса смены руководства. При этом лидеры республик региона были обычно старше 60 лет (до свершения «цветных» революций), многие из них правили свыше 15 лет. Помимо того, не была предусмотрена какая-либо подходящая система смены этого поколения. Наоборот, принимались меры, направленные на укрепление его власти. Несмотря на то что монополия на власть демонстрирует внешнее усиление режимов, в реальности такое положение приводит к ослаблению политической структуры. По мере концентрации власти редуцируются функции необходимых механизмов, требующихся для определения «поколения наследников».

Политическое долголетие руководителей государств оправдывается предотвращением кризисов и сохранением стабильности, однако этот политический факт сопровождается молчаливым согласием, а иногда и поддержкой крупных держав. Существующее в некоторых республиках положение ставит под вопрос приход к власти молодого поколения политиков, поскольку подобная смена правления должна была бы происходить посредством выборов, что находится под монопольным контролем действующей власти10.

Укоренившаяся в некоторых постсоветских республиках система традиционных родственных и племенных связей, а также наблюдающийся на всем пространстве бывшего СССР «потенциал нестабильности» диктуют необходимость постоянного и долгосрочного присутствия существующих руководителей. Однако нельзя забывать и о том, что население этих стран, особенно молодежь, ожидает прозрачности процессов смены власти и прихода нового поколения руководства.

10 См.: Ромер И. Замещение руководителей в Центральной Азии // Исследования Центральной Азии и Кавказа, 2004, № 45. С. 171 (на перс. яз.).

Некоторые эксперты убеждены, что после событий 11 сентября 2001 года для Соединенных Штатов особое значение приобрел вопрос замены старой плеяды постсоветских руководителей новыми. После указанных событий США перестали верить в то, что могут достичь своих долгосрочных интересов путем поддержки недемократических режимов, и в силу этого сейчас Вашингтон старается опираться на поколение с новым демократическим мышлением и соответствующими подходами. Таким образом, обеспечивая свои национальные интересы, Соединенные Штаты будут еще и более уверены в сохранении стабильности в регионе.

При анализе причин возникновения «цветных» революций в постсоветских республиках следует также обратить внимание на имевшее здесь место ослабление связей политических структур с широкими слоями общества; с другой стороны, такая ситуация является отражением недостатков процесса государственного строительства. Раньше политические режимы региона постоянно находились в состоянии тесного взаимодействия, обеспечивавшегося посредством коммунистических партий. Однако после распада СССР и в процессе образования новых государств не была предусмотрена соответствующая система для функционирования подобного взаимодействия. Поскольку политический режим (так же, как и вся система государство — народ) включает комплекс политических, экономических, культурных связей и отношений, этот особый нюанс можно было бы разъяснить в рамках системного анализа.

В процессе осуществления последнего особое значение имеет «разграничение режимов». При этом политический режим налаживает связь с социальными режимами через соответствующие институты и определенные данные. Таким образом, подготавливается почва для обмена между режимом и средой. В принципе, характер этих данных и институтов определяет пределы политического режима. Институты формируются, исходя из требований и поддержек, причем особое значение имеет обеспечение этих поддержек и удовлетворение требований, появление которых вполне вероятно в результате недостатков во внешней среде. Достаточная поддержка политического режима создает возможность обеспечения энергии, необходимой для продолжения существования этих режимов.

Создание каналов для изучения социальных требований и подготовка нужного материала для их удовлетворения имеют для любой политической системы такое же значение, как принятие необходимых мер по обеспечению поддержки акторов и внутренних группировок, действующих в системе. На этой основе любая политическая система должна быть постоянно задействована в изучении требований, а также привлечении поддержки. В противном случае в долгосрочном плане политический режим столкнется с кризисом законности и потеряет свои связи с обществом11. «Цветные» революции, произошедшие в трех упомянутых республиках, доказали, что существовавшие там политические режимы не справились с регулированием вышеуказанного процесса, а их связь с различными слоями общества, особенно с низшими, серьезно ослабла. Как следствие, негодующий народ, возмущенный тяжелым экономическим положением и стимулируемый внешними силами, вышел на улицы с целью борьбы с действующим политическим режимом; при этом люди не чувствовали ни малейшей связи с существующими структурами.

Проблемы политических образований постсоветских республик довольно эффективно поддаются анализу в рамках теории функционализма, согласно которой общество является единым сплоченным организмом. Т. Парсонс, будучи одним из разработчиков этой концепции, полагал, что компромисс со средой и создание социальной сплоченности представляют собой основные функции каждого общества.

Габриэл Алмунд полагает, что для сохранения режима необходимо его признание со стороны социума, а правильное исполнение определенных функций придает политическим режимам необходимую силу для борьбы с возникшими кризисами12. Таким образом,

11 См.: Гавами А. Политики сравнения. Тегеран: Сенат, 1994. С. 31 (на перс. яз.).

12 См.: Там же. С. 49.

анализируя политические структуры республик бывшего СССР, мы сталкиваемся с различными проблемами национально-государственного строительства, смены власти, развития политических режимов и их функциональности, обусловливающими постоянное ослабление связей политических структур с обществом и уменьшение возможностей противодействия вызовам кризисного периода.

Несомненно, трудно переоценить вклад, внесенный первыми руководителями постсоветских республик в укрепление их независимости и создание фундамента для развития новых политических структур. Тем не менее не следует забывать и о том, что нынешние события и ситуация являются историческим продолжением изменений, осуществлявшихся в течение долгих веков. Вместе с тем трансформации политических структур и сбалансированное развитие политических режимов, наблюдающиеся в этих странах, а также другие феномены представляются неизбежными. Если не учесть в перспективе указанные нюансы, то данные республики могут стать жертвой противостояния влиятельных внешних сил, которые намного мощнее любых внутренних факторов.