CC BY
20
лев ГУДКОВ,Борис ДУБИН
Процесс
Дело "ЮКОСа" в общественном мнении России
Экспозиция судебного процесса. Возбуждение уголовного дела против компании "ЮКОС" и последующие аресты ее руководителей стали не менее важным индикатором политических изменений в России, чем развязывание второй чеченской войны осенью 1999 г. Если возвращение к силовому варианту взаимоотношений с Чечней (прологом здесь была первая война 1994 г., ставшая решающим переломом в системе ельцинского правления) обозначило номенклатурный поворот к полицейскому государству и тем самым — конец декларативного политического реформаторства, то так называемое дело "ЮКОСа" выявило иллюзорный характер надежд на либерализацию экономики, ее самоде-терминируемость, на возможности становления независимой правовой системы.
С социологической точки зрения, резко усилившаяся самостоятельность спецслужб и новая, активная роль репрессивных органов (Генеральной прокуратуры РФ, суда) в политике, экономике, СМИ, в культурной жизни свидетельствовала не просто о тенденциях к консервации сложившегося положения, но и указывала на границы наметившихся процессов социальной дифференциации, автономизации социальных институтов. И те и другие события указывали, каждое в своем роде, направление сил и интересов, в поле взаимодействия которых и происходит адаптация оставшихся посттоталитарных структур российской власти к изменившимся условиям существования. Оставим сейчас в стороне вопросы, почему меняются сами эти условия, и рассмотрим другой круг проблем: как реагирует на эти события масса населения, лишенная выбора источников информации, альтернативных официальным и официозным1, или, формулируя немного иначе, каковы сами этические основания этой массы, ее представления об отношениях отдельного человека и государства. В конечном счете именно от того, как люди рас-
ценивают свои возможности в сравнении с возможностями власти, зависят и перспективы социальных изменений.
Как глава одной из самых быстрорастущих и преуспевающих нефтедобывающих компаний, концерна "ЮКОС", М.Ходорковский приобрел известность лишь в начале 2000-х годов. Его популярность не стоит переоценивать: до начала судебного процесса это имя было известно, если не считать деловых кругов, главным образом лишь экспертам и аналитикам в области экономической политики. За несколько лет из убыточного государственного предприятия, каковыми в начале 1990-х годов были очень многие государственные компании, в том числе и в нефтегазовых отраслях, М.Ходорковский превратил "ЮКОС" в самую эффективную в России компанию. Основой успеха была не только технологическая модернизация производства, но прежде всего создание системы совершенно нового менеджмента и подготовки кадров.
Однако именно успех компании заставил ее руководство понять простую вещь: дальнейшее развитие концерна в постсоветском стиле "хватай, пока не отобрали" стало уже невозможным, короткий период "грюндерства", "начального накопления" заканчивается. В стране, в том состоянии, в котором она находилась в 1990-е годы, нет достаточно свободных денег, кредитов для устойчивого развития экономики. Открытое недоверие населения к действующей институциональной системе, прежде всего к правительству, банкам и другим финансовым учреждениям, суду и правоохранительным органам, т.е. тем структурам, от которых зависит поддержание социального порядка в обществе, оказывало парализующее воздействие на инвестиции в реальный сектор производства и, соответственно, на внутреннее потребление, поддерживало постоянный отток капиталов из страны. Перспективы серьезного развития для крупного бизнеса открывались лишь
1 В основе статьи — данные, полученные в серии опросов, которые были проведены в 2003-2005 гг. Аналитическим Центром Юрия Левады по заказу фонда "Общественный вердикт" (объем выборки в каждом случае — 1600 человек). Тем самым мы продолжаем анализ реакций российского общества на процесс М.Ходорковского, начатый в предыдущих публикациях нашего журнала: Гудков Л. О легитимности социального порядка в России // Вестник общественного мнения. 2004. № 2 (70). С. 18-42 (приводимые там данные опросов заканчиваются ноябрем 2003 г.). См. также: Дубин Б. Медиа постсоветской эпохи: Изменение установок, функций, оценок // Там же. № 2 (76). С. 22-29; Гудков Л. Цинизм "непереходного" общества // Там же. 2005. № 2 (76). С. 43-82.
с выходом на международные кредитные рынки и превращением компании в транснациональную, а это значило переход к принципиально иным, неизвестным в России формам финансово-промышленного управления, отношениям с государством и партнерами — легализацию и выведение из "тени" всего финансового оборота, прозрачность отчетности, долговременное планирование инвестиций и пр.1
По-видимому, сам М.Ходорковский ясно понимал, по крайней мере, он не раз заявлял о том, что подобная программа сама по себе, в рамках отдельной компании, пусть даже очень большой, будет носить утопический характер, а изменения действительно возможны только при условии, если начнет меняться социально-правовой и культурный контексты, когда перемены станут захватывать и социально-политическую среду существования бизнеса, когда дело коснется институциональных трансформаций2. То, что такого рода представления отнюдь не являются исключительно субъективными взглядами самого М.Ходорковского, а были довольно распространенными мнениями в бизнес-элите, — факт достаточно известный, если судить по различным заявлениям предпринимателей в конце 1990 — начале 2000-х годов3. М.Ходорковский был вынужден включиться в довольно широкий круг политических отношений и общественной деятельности, выступая спонсором множества
1 ПаппэЯ. Олигархи: Экономическая хроника, 1992-2000. М., 2004. См. также лекцию Я.Ш.Паппэ, прочитанную 30 июня 2005 г. в клубе "Билингва" "Конец эры олигархов. Новое лицо российского крупного бизнеса" <http://www.polit.ru/lec-^гез/2005/07/05/рарре.Мт1> и недавний материал, подготовленный им совместно с Я.Галухиной: Паппэ Я.Ш., Галухина Я.С. Российский крупный бизнес: События и тенденции в 2004 году // Обзор. 2005. № 12. 15 марта. М.: Центр макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования. С. 3, 4.
2 Известно, в том числе и из данных различных социологических исследований (упомянем в связи с этим лишь опрос 620 российских предпринимателей, проведенный Левада-Центром в январе-феврале 2004 г.), что только крупный бизнес в России в состоянии противостоять давлению коррумпированного государственного аппарата. Располагая не только финансовыми возможностями самозащиты, но и сильным персоналом квалифицированных юристов, крупный бизнес заинтересован в разгосударствлении экономики, подавлении коррупции, прежде всего со стороны местного чиновничества, заинтересованного в сращивании с бизнесом, паразитирующего на нем, растущем благодаря своего рода административной ренте или "приватизации государства", а также в легализации неформальных сетевых отношений. Мелкий и средний предприниматели пойти на такое не могут, поскольку у них нет сил сопротивляться рэкету со стороны государственной бюрократии — исполнительной власти, правоохранительных органов, налоговой полиции, персонала санэпиднадзора, пожарной и прочих инспекций.
3 Именно поэтому требовался показательно устрашающий процесс, который генпрокуратура с грехом пополам и провела.
социальных, научных и образовательных программ, проектов по содействию развитию независимых СМИ, гражданского общества, правовых реформ. Собственно тогда он и начал приобретать широкую известность.
Но именно эта его развертывающаяся деятельность столкнулась с планами и интересами президентского окружения, медленно, но систематически усиливающего централизованный контроль над общественно-политической жизнью в стране и ключевыми отраслями экономики, последовательно устраняющего автономию разных институтов и групп. Для воссоздания старой советской системы у этой номенклатурной группировки не было ни сил, ни возможностей, ни даже особого желания. К руководству страной пришла (или возникла в ходе закрепления своих позиций во властных структурах) явно довольно рыхлая, слабая по своему составу и солидарным связям группа мелких политических и государственных карьеристов, лишенных каких-либо идеологических предпочтений и объединенных только интересами любой ценой удержаться у власти. Вынесенные наверх турбулентными движениями и аппаратными интригами внутри номенклатуры после кризиса 1998 г., эти случайные, сознающие свою временность, по-разному образованные и в разной степени профессионально компетентные люди оказались объединенными лишь задачами "стабилизации" режима и приспособления к нему. Их беспринципность, непродуктивность или, лучше сказать, социальная и интеллектуальная ограниченность, вкупе с внутренним непрекращающимся страхом за собственное положение делали ситуацию в стране весьма опасной, поскольку образ мыслей и социальный опыт этих людей толкал их к кажущимся очевидными, элементарным решениям, по большей части репрессивным или силовым, о последствиях которых они не думали, поскольку не могли их просчитать и не привыкли этого делать.
Соответственно, логика развертывания проблем, становящихся все более сложными и трудно решаемыми, заключалась в том, что уровень компетентности должен был последовательно снижаться, порождая, в свою очередь, следующие проблемы, которые интерпретировались все более примитивным, популистско-демагогическим образом. Неудачи, искажение информации, мстительность, ярость и страх приводили ко все более грубым политическим просчетам и ошибкам, как это сегодня видно на Кавказе, в отношениях со странами СНГ, с ЕС, а внутри страны — в росте социального недовольства и накапливающихся явлениях экономического спада. В свою очередь,
сохранение сплоченности на самой верхушке власти требовало особой лояльности Путину, что отражалось на соответствующем подборе кадров, все менее и менее работоспособных.
Напряжения и конфликты начались в период подготовки к парламентским выборам с финансирования М.Ходорковским оппозиционных партий — как "Яблока" и СПС, так и коммунистов. Первые попытки давления на М.Ходорковского, видимо, носили характер чистой импровизации чекистов из окружения В.Путина, но по мере разрастания конфликта (М.Ходорковский, несмотря на все угрозы в его адрес, отказался уступить, как это делали другие крупнейшие предприниматели из числа "олигархов" — В.Гусинский, В.Потанин — и принял вызов власти) у президентской администрации возникли новые планы относительно активов амбициозного магната1. Насколько можно реконструировать логику власти, вместе с желанием устранить М.Ходорковского возникли идеи экспроприировать богатейшую компанию и сделать ее вместе с другими эскпортно-сырьевыми концернами одним из главных источников для финансирования складывающихся теневых структур власти, функционирующих "параллельно" с конституционным органом управления, т.е. для превращения администрации президента в реальный штаб господства в стране2. Это означало бы, что массированное внедрение сотрудников спецслужб в экономические, политические и финансово-промышленные структуры, начавшееся при В.Путине3, появление сети неформальных связей, обеспечивающих контроль над ключевыми позициями в самых разных отраслях и сферах общества, получает самостоятельный,
1 Идеологическим обоснованием этой новой политики администрации президента стал появившийся примерно за год до процесса М.Ходорковского провокационный доклад о "заговоре олигархов" против В.Путина, подготовленный И.Дискиным и С.Белковским, тогда мало кому известными политическими консультантами, близкими к кремлевской администрации.
2 Речь идет не только о создании параллельных структур управления, дублирующих и подменяющих слабоуправляемые, с точки зрения теневого руководства страны, конституционные органы, но и о ликвидации автономности, нейтрализации независимых центров влияния — от региональных и местных властей до предпринимательских объединений, подчинения или уничтожения прессы и телевидения, общественных организаций, политических партий. Реализация этих целей проводится с железной последовательностью, с использованием как административного ресурса (принуждения и частичных фальсификаций подсчета голосов на выборах), так и изменений в законодательстве или судов различной юрисдикции, от Басманного до Верховного, всегда решающих конфликты в пользу президентской администрации — от "спора хозяйственных субъектов" до уголовного и политического преследования, чаще именно уголовного.
3 Подробнее о проникновении спецслужб и военных в структуры власти, о милитаризации государственного управления и экономики см.: Крыштановская 0. Анатомия российской элиты. М., 2005.
надежный и не подчиняющийся парламенту источник финансовых средств. Уже сегодня ответственные сотрудники администрации президента возглавляют советы директоров, наблюдательные советы, иные руководящие органы всех ведущих или наиболее доходных российских компаний (от Газпрома до крупнейших банков)1.
Однако "чекистам", т.е. выходцам из КГБ, в окружении президента противостояли "экономисты" — группа более компетентных, образованных или, по крайней мере, более осторожных специалистов из числа оставшихся в правительстве чиновников-"реформаторов", пришедших сюда еще во времена Е.Гайдара и хорошо понимавших негативные последствия государственного произвола в экономике. Поэтому сам факт начавшихся преследований М.Ходорковского свидетельствовал для аналитиков об изменении соотношения сил в верхних эшелонах власти, обострении борьбы за власть между разными кликами и клиентельными кланами в руководстве страны (экономическим блоком в правительстве и партией "чекистов" в администрации президента, региональными властями и бизнесом, опирающимся на силовиков или представляющей их интересы).
Понятно, что попытки взять под "государственный" контроль собственность обладателей самых крупных компаний, отобрать ее или «заставить их "делиться"» исходили от чекистов в президентской администрации. Соответственно, и само следствие, и судебный процесс по делу "ЮКОСа" сопровождались внеправовым давлением не только на обвиняемых, но и на связанных с ними деловых партнеров, служащих компании, их родственников, оказавшихся заложниками, попутно с возбуждением или угрозами возбуждения крайне сомнительных в правовом плане шантажных уголовных дел с целью "расколоть" компанию и получить нужный обвинительный материал на ее руководителей. Все эти приемы, характерные для тайной политической полиции, и методы, известные еще со времени борьбы с инакомыслием, вызвали тревогу и сопротивление у наиболее образованной и обеспеченной части российского общества.
Реакция бизнес-сообщества на преследования олигарха была весьма двусмысленной и осторожной. Ни одна из ассоциаций и организаций предпринимателей в России не решилась
1 По оценке экспертов, растет спрос на чиновников высшего уровня для работы в руководстве крупнейших предприятий. По итогам 2004 г. под контролем семи человек из администрации президента находилось девять государственных компаний с активами на сумму, равную 40% ВВП России <www.polit.ru/news/2005/07/26>.
открыто и последовательно протестовать против давления на компанию и ее последующего разорения, несмотря на всю очевидную абсурдность предъявляемых обвинений1. Именно в бизнес-сообществе, как нигде, понимали, что власть, предъявляя гигантские размеры начислений в качестве штрафов за неуплату налогов, в два-три раза превышающих годовую прибыль компании, уже не просто шантажирует предпринимателей, как это повсеместно было со всеми крупными компаниями, которые так или иначе откупались, а нацелена именно на разорение и банкротство "ЮКОСа" с последующей передачей его активов в подконтрольные структуры. Кроме того, угрозы новых обвинений и возбуждения новых дел (от убийств до растраты) во время идущего процесса свидетельствовали не только
о психологическом прессинге обвиняемых или сотрудников компании, но и о дальних планах властей, которые уже касались других предпринимателей. Поэтому в бизнес-среде распространялись и страх за себя, и раздражение против "виновника", как это обычно и бывает в атмосфере подобных показательных процессов.
Среди бизнесменов преобладало мнение, что М.Ходорковский "зарвался", что он поставил под угрозу отношения бизнеса и власти, что власть теперь займется пересмотром итогов приватизации, а это приведет к обрушению всей непрочной конструкции российской рыночной экономики. Открытую солидарность с ним высказали очень немногие предприниматели. Дело здесь не только в отсутствии политических интересов "у русской буржуазии", как об этом писал еще М.Вебер, или в слабости групповой солидарности. Более серьезные причины были связаны с особенностями формирования самого российского предпринимательства, возникшего внутри государственной экономики и рекрутируемого по большей части именно из среды государственной бюрократии. Поэтому, хотя большая часть бизнеса и была крайне встревожена угрозой возврата к авторитар-
1 Совместное заседание Российского союза промышленников и предпринимателей (РСПП), "Деловой России" и "Опоры России" сразу же после задержания М.Ходорковского завершилось обращенным к президенту сдержанным заявлением, где была выражена озабоченность "эскалацией действий власти и правоохранительных структур по отношению к российскому бизнесу". В.Путин отказался принять представителей РСПП для обсуждения этих вопросов, а через несколько дней были арестованы акции "ЮКОСа". Поведение обеих сторон, проявленная здесь расстановка сил с самого начала предопределила характер, ход и итоги судебного процесса, их оценку массами. Произошедшее было понято социумом сразу и однозначно, так что других публичных попыток воздействовать на высших чиновников, обратиться к "третьим" лицам и т.д. со стороны российского общества не последовало.
ному государственному контролю над экономикой, она довольно скоро приняла позу покорности власти. Рынок отозвался падением курса акций и интенсивным оттоком капитала, объемы которого за полгода выросли вчетверо, а затем — снижением темпов роста экономики1.
Долгое время о процессе не было каких-либо конкретных сведений. Суть претензий прокуратуры к "ЮКОСу" излагалась только в очень общем виде (назывались лишь размеры "долгов", которые от месяца к месяцу росли), обоснованность обвинения поэтому не могла обсуждаться, да и некому было эти вопросы обсуждать — слишком специальный характер они имели. Поэтому как в массовом сознании, так и в око-ловластных кругах причины гонений на "ЮКОС" не связывались с формальными обвинениями. Если в среде, близкой к власти, кое-что становилось известным о планах администрации в отношении "ЮКОСа", то массовое сознание выстраивало себе собственные картинки происходящего, интересные для социолога прежде всего тем, что это были главным образом чистые проекции массовых ценностных установок и убеждений: о сути процесса население не имело никакой фактической информации. Когда же такие возможности — благодаря публикациям в малотиражной прессе — уже в ходе судебного разбирательства представились, значительная часть населения не сочла информацию достаточно значимой и интересной. Другими словами, более важными были собственные предрассудки или, как говорят немцы, "предпонима-ния" происходящего, диктующие характер мотивационных интерпретаций и переносов для тех или иных участников этих событий, равно как и само определение данной ситуации.
Более или менее внимательно следили за информацией о судебном процессе над руководителями "ЮКОСа" всего 11% россиян, но именно они в большинстве своем отнеслись к обвинениям резко критически. Примерно половина опрошенных вообще не следили за сообщениями СМИ об этом деле, однако именно среди этой массы, как выяснилось в ходе регулярных опросов общественного мнения, в наибольшей степени
1 Интересно, что массовое сознание вполне адекватно отражает эти реакции бизнеса. На вопрос, заданный респондентам в августе 2004 г.: «Почему российские бизнесмены, частные предприниматели не протестуют против действий правоохранительных органов в отношении "ЮКОСа"?», — были даны следующие ответы: "они поддерживают эти действия" — 8%; "у них нет возможностей повлиять на действия властей" — 24; "они надеются, что такие действия их самих не коснутся" — 27; «они рассчитывают сами "поживиться" за счет разорения "ЮКОСа"» — 20% (прочие затруднились ответить).
распространены негативные настроения в отношении опального олигарха. Иначе говоря, здесь не требовалось каких-либо дополнительных новых сведений и интерпретаций — все уже было готово. В самом явлении рессантимента в отношении богатых нет ничего ни нового, ни удивительного, особенно для населения, прошедшего длительную школу марксистской или квазимарк-систской политической пропаганды. Единственное, что было неожиданным, — это сравнительно ограниченные масштабы распространения подобных настроений. Удовлетворение при известии об аресте М.Ходорковского испытали 25% опрошенных (хотя через месяц их стало уже 33%), оно вызвало недоумение у 19% и у стольких же — острое чувство возмущения, даже страха перед угрозой расширяющегося произвола властей, впрочем, уже через месяц эти страхи заметно ослабли (с 19 до 10%). Однако самая большая группа опрошенных (чуть меньше 40%) осталась равнодушной1. Рессантиментные реакции характерны в основном для пожилых людей, уходящего советского поколения2. Здесь слабо различимы действия таких факторов, как образование или место жительства, более важными являются возраст и политические установки опрошенных (злорадство сильнее проявляют сторонники компартии и популистских партий, прежде всего "Родины"). Тревогу и возмущение это событие вызвало в социальных средах, обладающих уже накопленными социальными и культурными ресурсами. Более спокойно, если не сказать — равнодушно и отчужденно, на возбуждение уголовного дела и арест руководителей "ЮКОСа" отреагировала "середина", избиратели "Единой России".
Версии происходящего. Для россиян было совершенно очевидным, что действия М.Ходорков-ского в бизнесе ничем принципиально не отличались от поведения десятков и сотен тысяч других
1 В июле 2005 г. на вопрос: "Какие чувства вызвали у Вас результаты суда над Михаилом Ходорковским?" — "удовлетворение" и "радость" — ответили 14% опрошенных, "беспокойство" и "страх" — 9%, но совершенно равнодушными ("не вызвали никаких чувств") остались более двух третей (67%). Вместе с теми, кто затруднился с ответом на данный вопрос, они составили 77%.
2 Распределение ответов на регулярно задаваемый вопрос: "С какими чувствами Вы относитесь к людям, разбогатевшим за последние 10-15 лет?" — имеет очень устойчивый характер: самая большая группа респондентов (37%) не испытывают никаких особых чувств, позитивное отношение (уважение, интерес, сочувствие и т.п.) присуще примерно чуть менее трети (от 29 до 32%), и, наконец, резко негативные установки (ненависть, раздражение, презрение) обнаруживаются примерно у такой же доли населения (от 28 до 33%). Именно эти группы и являются выразителями социального рессантимента, в том числе и по делу "ЮКОСа". (Данные опросов в ноябре 2003 и 2004 гг.)
предпринимателей, начавших в 1990-х годах свое дело в России. Это было время, когда прежний социальный порядок стал разваливаться прямо на глазах, когда одни законы переставали что-нибудь значить, не будучи отменены, и одновременно во множестве появлялись другие, нормы которых противоречили друг другу, когда неформальные практики соглашения с властями разных уровней играли гораздо большую роль, нежели целые кодексы решений правительства или конституция. То, что М.Ходорков-ский вместе со своими партнерами не были "ангелами", понятно всем. Но одновременно для большей части населения России было несомненным и то, что в данном конкретном случае речь идет об "избирательном применении права", а стало быть, за этим делом стоит какая-то политическая или экономическая интрига. Однако однозначно понять мотивы прокуратуры, не будучи вхожим в коридоры власти, было довольно трудно, поскольку с президентством В.Путина и сменой президентской администрации в Кремле восстановилась атмосфера полной информационной закрытости, свойственная советскому Политбюро или придворной жизни каких-нибудь азиатских деспотов. Тем не менее люди пытались по-своему прочесть тот мессидж, который адресовало им руководство страны.
Выросшее в атмосфере двоемыслия и идеологической демагогии население за годы советской власти привыкло к тому, что слова высших руководителей государства могут либо ничего не значить, либо иметь совершенно другой смысл, отличный от сказанного, а внешние действия скрывают или, по меньшей мере, камуфлируют реальные намерения власти. Для внешнего наблюдателя, предположим, европейского политолога, всерьез воспринимающего заявления российского руководства о демократии или правовом государстве, расхождения между декларациями политиков и их восприятием общественным мнением в российском обществе свидетельствуют о стойкой социальной шизофрении. Совершенно неважно, идет ли речь об усилении борьбы с коррупцией или с неуплатой налогов, о "диктатуре закона" или о свободе слова, как, например, это было в ситуации принудительной смены владельца популярного в 1990-е годы телеканала "НТВ", резко негативно освещавшего действия федеральных войск в Чечне, прямые слова и заявления властей практически мало что значат для российского обывателя. Точнее, они означают, что политик или руководитель государства ведет себя так, как оно и ожидается от публичного политика или государственного руководителя, ни перед кем не отвечающего за свои слова
или действия. Это всего лишь дает понять, что он пребывает "в роли", а само подобное состояние расхождения смысла и значения политических акций — норма политического или социального поведения в позднесоветское и постсоветское время. Эта структура двойного счета или двоемыслия, выражаясь оруэлловским языком, как бы ослабела в первые годы ельцинских реформ, когда действительно происходили важнейшие социальные и институциональные изменения. Но с приходом к власти В.Путина прежняя атмосфера восстановилось в полном объеме.
Поэтому у исследователя, социолога, описывающего или анализирующего реакции общественного мнения на события вокруг "ЮКОСа", возникает свой специфический интерес: понять, как различные группы в обществе воспринимают и интерпретируют действия властей, о которых они имеют явно недостаточную информацию. Из общих социологических соображений следует, что групповые интересы предопределяют "расшифровку" или толкование скрытых мотивов руководства страны, в итоге восстанавливая для разных групп общую картину происходящего, видимо, довольно близко к реальности. Эффект видимой адекватности подобного прочтения основывается на том, что множество различных групповых толкований покрывает все возможное семантическое поле скрытых мотивов действия, выговаривая таким образом то, что пытается скрывать власть.
Итак, кто инициатор судебного дела? Реже всего опрошенные считали, что за возбуждением дела стоят именно стражи закона (таких было всего 12—15%; табл. 1), гораздо чаще назывались "частные корыстные интересы" (44—46%). Чуть меньше трети респондентов вообще не представляли себе, что бы это могло значить и кто именно заинтересован в атаке прокуратуры на компанию. Иначе говоря, в сознании российского общества закон — всего лишь орудие достижения частных или групповых интересов, и он находится в руках тех, у кого есть власть или средства воздействия на правоохранительные органы1.
1 Отметим одно чрезвычайно важное обстоятельство: крайне низкий уровень доверия (или точнее, заметное недоверие) к суду как институту и правоохранительным органам в целом — своего рода генетическая память тоталитарного прошлого. Полностью недоверяющих суду, милиции или прокуратуре в 2-3 раза больше, чем полностью доверяющих (10-13%). В том, что в России "нельзя найти защиту от произвола властей", убеждены 49% и лишь 4% опрошенных полагают, что это не так, в России нет произвола властей. В то, что подобную защиту от государства можно искать и находить именно в суде, верят только 10% (март 2001 г.). Подробнее см.: Гудков Л. Отношение к правовым институтам в России // Он же. Негативная идентичность. М., 2004. С. 737-768.
Таблица 1
ПО ЧЬЕЙ ИНИЦИАТИВЕ И ПОД ЧЬИМ ДАВЛЕНИЕМ ПРЕЖДЕ ВСЕГО ДОВОДИТСЯ ДО РАЗОРЕНИЯ КОМПАНИЯ "ЮКОС"? (в % от общего числа опрошенных в каждом замере)
Инициативная сторона 2004 г. Июль Август
Президент В.Путин 13 8
Генеральная прокуратура 12 15
Другие люди во власти, которые
хотели бы "поживиться" за счет
"ЮКОСа" 26 27
"Олигархи'-конкуренты 18 19
Затруднились ответить 31 31
С самого начала процесса (с лета 2003 г.) категория опрошенных, полагавших, будто прокуратура "самостоятельно" возбудила дело против М.Хо-дорковского, составляла явное, но консолидированное меньшинство (26% — преимущественно рабочие и пенсионеры). Напротив, среди тех, кто убежден, что прокуратура выполняет определенный политический заказа президента (а таковых несколько больше, чем их оппонентов, — 30%), существенно больше образованных людей, специалистов, руководителей разных рангов, военнослужащих и работников правоохранительных органов. Иначе говоря, различия в интерпретации действий отечественных служителей Фемиды обусловлены более высоким уровнем информированности респондентов и отчасти — политическими установками, партийной ангажированностью опрошенных. А это значит, что и понятие "политического" связано для российского социума, его различных групп прежде всего и преимущественно с интересами неконтролируемой обществом власти. "Политика" — это то, чем занята группировка, которой принадлежит власть, использующая открывающиеся перед ней возможности исключительно в своих интересах, и этот произвол признается как традиционное и не обсуждаемое, не ставящееся под сомнение право держателей власти.
Опыт людей, живших в советском или живущих в российском обществе, контролируемом государством, тип массовой адаптации к государству заставляют полагать, что государство здесь никогда не мыслилось как совокупность делегированных суверенитетов отдельных групп и граждан, контролируемой передачи частных прав и полномочий, как олицетворение коллективной воли или продолжение на высшем социеталь-ном уровне местных или локальных инициатив,
общественной активности или их надындивидуальная объективация, сохраняющая какую-то ответственность перед ними. Напротив, государство всегда представлялось и продолжает представляться в виде самодостаточного верховного субъекта силы и власти, распорядителя ресурсов, полномочий. Это что-то вроде объективной персоны, обладающей собственными интересами, юридическими правами, даже моральными воззрениями, отличными от частных людей1. Больше всего, конечно, такое представление походит на архаическое отношение крестьян к барину, своенравному и деспотическому помещику, хозяину крепостных (подданных), господарю в старом экономическом смысле слова или — в "лучшем" случае — патерналистскому начальнику, каким вынужден быть любой начальник лагеря, отвечающий перед вышестоящими инстанциями за выполнение заключенными спущенного плана и отсутствие ЧП. Здесь нет ни идеи суверенитета, ни разделения властей, ни "сдержек и противовесов", а значит, вообще отсутствует какое-либо представление о контроле населения за действиями властей или о профилактике произвола2.
По существу, мы имеем дело с домодерной, недифференцированной идеей государства, определяющей сознание российского обывателя. Государство здесь отождествляется с теми, у кого сегодня находится власть принуждать к повиновению. Здесь нет ни трансцендентной, ни метафизической, ни социальной, ни даже правовой санкции государственной власти. Это не дифференцированное, не рационализированное, пассивно-адаптивное отношение к государству в том смысле, что силовые линии воздействия направлены только сверху вниз, а реального и формального, процедурного обратного влияния массы населения на государственную машину не предусматривается. Российские суды, как и в советское время, не принимают соответствующих исков граждан к государству как таковому, что можно видеть на примере исков пострадав-
1 Ср. типовой пассаж из рассуждений проходной политической фигуры: "Именно поэтому государство имеет полное моральное и юридическое право спросить у новых собственников, что они реально сделали за последние 10-12 лет владения предприятиями..." (БуничА. Сцилла всепрощения и Харибда национализации // Политический класс. 2005. № 6. Июнь. С. 20).
2 Озвученный недавно одним из ближайших помощников президента В.Сурковым слоган "суверенной демократии", конечно же, не означает в наших условиях ничего иного, кроме категорического нежелания правящей группировки делиться властью или кому-то ее передавать, напротив, в перспективе приближающихся думских и президентских выборов он должен читаться как требование и предупреждение "не соваться в наши дела", обращенное и внутрь страны, и за ее пределы.
ших после штурма "Норд-Оста" или других не состоявшихся дел.
Само по себе наличие подобных архаических, действительно традиционных, т.е. не просто пока еще недостаточно рационализированных, а нерационализируемых в принципе, не доступных, не подвергаемых осмыслению, представлений парализует важнейшие смысловые участки интеллектуальной и научной жизни в целом. Дело в том, что в данном случае речь идет не о каких-то периферийных аспектах коллективной жизни, а о значениях центральных, базовых институтов общества, определяющих направления и силовые линии его развития. Раз подобное государство апроприировало, сделало подконтрольной сферу высокого и идеального, в том числе понятия долга и должного, коллективной солидарности, справедливости, вообще "культуру общества", то уделом субъективного сознания в России становятся состояние всеобщей скуки, бессилия и унылого терпения, рефлекторного отвращения к патетике, постепенно вырождающихся до тупого равнодушия или цинизма. Поэтому не только в массовой среде, но и в среде российских "интеллектуалов" распространены одни и те же настроения: либо переживания своей пассивности, многообразия оттенков серого существования, либо формы агрессивного негативного самоутверждения (этноконфессио-нальная исключительность, ксенофобия, расизм, православный или исламский фундаментализм), включая и разного рода интеллигентские тусовки, будь то антибуржуазная анархо-комму-нистическая фронда, рахитичный постмодернистский дендизм, демонстративная поддержка власти ("нашизм") и т.п. В любом случае эти крайние формы, вяло реплицирующие единую модель скандала, демонстративного неприличия, отмечают лишь ценностную истощенность общественного сознания (если можно использовать в данном случае эти метафоры объективированного целого), ослабленность его эмоциональных и ценностных реакций.
Общественное мнение, воспринимая довольно скептически заявления официальных лиц, особенно в первые месяцы процесса, тем не менее не могло освободиться от выдвигаемых ими версий. В обществе могли какое-то время поддерживаться самые разные трактовки происходящего, с точки зрения логики исключающие другу друга, или, по крайней мере, плохо согласующиеся между собой. Абсолютное большинство опрошенных (57%) в первое время считали, что кампания против "ЮКОСа" имеет чисто ситуативный, политически конъюнктурный характер, что она направлена лишь на то, чтобы
ЧТО ВЫ ДУМАЕТЕ ПО ПОВОДУ ВОЗБУЖДЕНИЯ УГОЛОВНЫХ ДЕЛ, АРЕСТОВ РУКОВОДИТЕЛЕЙ КОМПАНИИ "ЮКОС"? КАКАЯ ИЗ СЛЕДУЮЩИХ ТОЧЕК ЗРЕНИЯ ВАМ БЛИЖЕ? (в % от числа опрошенных в каждом замере)
Вариант ответа 2003 г. 2004 г.
Июль Октябрь Апрель
Связано с финансовыми махинациями руководителей компании и не имеет
отношения к политике 15 26 27
Начало новой масштабной кампании власти против "олигархов" 11 12 13
Мера по ограничению влияния "нерусского" капитала в россии 4 3 10
Предвыборная акция с целью добиться дешевой популярности в глазах избирателей
и "отвадить" бизнесменов от политики 18 9 13
Эпизод борьбы за власть между различными политическими кланами 18 18 12
Ничего не слышал(а) об этом 17 18 8
Затруднились ответить 17 14 16
"припугнуть олигархов"1 (мнение о том, что власти всерьез намерены ограничить экономическое и политическое влияние крупного бизнеса на происходящее в стране, в первые месяцы процесса разделяли лишь 24%). Но чуть позже эта же версия легко перетекла в другую, согласно которой данный процесс следует расценивать как символическое "начало передела собственности" (так его воспринимали 46% опрошенных). Иначе говоря, последний вариант легко соединяется с выдвинутыми ранее и общепринятыми "политически конъюнктурными" объяснениями и постепенно вытесняет их.
Общественное мнение стремится увидеть в этом деле не просто эксцесс (только 26% отнеслись к нему как к "частному случаю"), а подтверждение некоей нормы, соответствие общепринятым коллективным представлениям. Поэтому прокурорской риторике, постоянно воспроизводимым за-
1 Этому соответствовало массовое убеждение, будто власти и М.Ходорковский договорятся и все сойдет на нет. Еще более ярко эти представления об интересах российских властей и законников проявляются в том, что люди думали об окончании этой истории: основные версии здесь заключаются в следующем: 1. Власть и олигархи договорятся, дело будет спущено на тормозах (в июле так считали 28% в ноябре — 26%). 2. Власть, прокуратура продемонстрируют свою силу, и этим все кончится (в июле — 17% и в ноябре — 24%, как видим, этот вариант получает со временем несколько большую поддержку). После дующие варианты полярны по установкам респондентов. 3. Дело завершится разгромом компании и национализацией нефтяного концерна, бегством М.Ходорковского за рубеж, как это бьло с В.Гусинским или Б.Березовским (рост с 8 до 13%). 4. "Под давлением российских олигархов, западных политических и финансо вых кругов российские власти, суд, прокуратура сдадутся и откажутся от судебного преследования" (снижение числа тех, кто разделяет эту точку зрения, с 11 до 7%). Вместе с тем значительному числу людей хотелось, чтобы приговор был гораздо более суровым: 20% опрошенных считали, что обвиняемые должны быть осуждены на десять лет и более. То, что суд закончится максималь но суровым приговором, ожидали лишь незначительное меньшинство (6%). Интересно, что В.Жириновский, как всегда чутко улавливающий эти флюиды массовой недоброжелательности, сразу после вынесения приговора М.Ходорковскому и ПЛебедеву заявил, что "дали мало": "Надо бы — расстрел".
верениям обвинителей, что на самом деле "в этом нет никакой политики" (как и в случае с М.Касьяновым), а речь идет "именно о вульгарном мошенничестве, злоупотреблениях, экономических преступлениях, за которые обвиняемые должны понести соответствующие наказания", верили с самого начала сравнительно немногие, хотя позже, под влиянием официозной прессы, их число стало расти (табл. 2). Более распространенными были версии межклановой борьбы, вытеснение бизнеса из политики или опять-таки личная заинтересованность ряда лиц из непосредственного окружения В.Путина (администрации или сросшегося с ней бизнеса), причем эти варианты объяснения быстро приобретали все большую распространенность (табл. 3). Достаточно сильной (и растущей) оказалась и поддержка варианта, характеризующего популистские ожидания, что власть усилит борьбу с богатыми (или только с еврейским капиталом).
Как Вы считаете, каковы основные мотивы преследования М.Ходорковскогороссийской властью?
(в % от числа опрошенных, ноябрь 2004 г., сумма ответов превышает 100%, поскольку респондент мог дать несколько вариантов ответов):
Вариант ответа %
Перевести активы, принадлежащие М.Ходорковскому, под контроль назначенных государством лиц 36
Ограничить влияние М.Ходорковского на общественную и политическую жизнь страны 26
Личная неприязнь к М.Ходорковскому со стороны конкретных высокопоставленных государственных чиновников 19
Стремление к восстановлению законности 16 Забота о благе страны — потратить на социальные нужды России деньги, полученные в результате дела 7
Затруднились ответить 19
КАК ВЫ ПОЛАГАЕТЕ, К ЧЕМУ НА САМОМ ДЕЛЕ СТРЕМИТСЯ (СТРЕМИЛАСЬ) ВЛАСТЬ В ДЕЛЕ "ЮКОСа"?
(в % от числа опрошенных в каждом замере)
Вариант ответа 2004 г. 2005 г.
Ноябрь Декабрь Январь Июнь
Взыскать с компании недоплаченные налоги 31 26 24 37
Разорить и уничтожить компанию 16 17 17 17
Распродать компанию за бесценок "своим" людям 33 29 32 22
Ничего не знаю об этом, затрудняюсь ответить 20 28 27 24
Как Вы считаете, каковы основные мотивы преследования М.Ходорковскогороссийской властью?
(в % от числа опрошенных, июль 2005г., сумма ответов превышает 100%, поскольку респондент мог дать несколько вариантов ответов):
Вариант ответа %
Собственность М.Ходорковского ("ЮКОС") захотели поделить между собой кремлевские чиновники и околокремлевские бизнесмены 29 Власти опасаются М.Ходорковского и хотят ограничить его влияние на общественную и политическую жизнь страны 20
Личная неприязнь к М.Ходорковскому со стороны конкретных высокопоставленных государственных чиновников 12
Власти стремятся навести порядок и наказать всех, кто совершал экономические преступления в эпоху приватизации 21
Власти стремятся вернуть российскому бюджету деньги, которые были недоплачены при приватизации и уплате налогов 19
Затруднились ответить 25
В целом именно слабое ценностное поле той или иной версии (различия между группами респондентов, придерживающихся разных вариантов объяснения, незначительны, если не считать рессантиментных соображений, характерных для бедных и пожилых жителей столицы и малых городов), неопределенность, невыра-женность позиций респондентов, готовность соглашаться с несколькими, даже логически противоречащими друг другу оценками свидетельствуют об отчужденности населения от этого дела, о равнодушии к тому, что происходит в "политике", "наверху". Ну, съели эти гиены кого-то одного из своих, нам-то что от этого? В результате, когда воздействие становящихся все более единообразными официозных СМИ, в первую очередь телевидения, оказывалось слишком сильным и целенаправленным, можно сказать массированным, общественное мнение довольно быстро уступало, соглашаясь с мнением властей. Это становится заметным уже в мае 2005 г., когда процесс перешел в заключительную фазу зачитывания приговора (табл. 4, верхняя строка): рост на про-
тяжении месяца на одну треть или на 13 пп., при одновременном уменьшении почти на такую же долю, т.е. 11 пп., прежде наиболее частного варианта ответа — "отдать своим людям за бесценок", и тем более уже после окончания суда, в июле 2005 г. (см. данные выше): снижение доли мнений о том, что «"кремлевские" наехали и отобрали», а также — "власти боятся политического влияния М.Ходорковского" и пропорциональное увеличение мнений, повторяющих официозные точки зрения.
Значение прежних частных мотивов ("борьба с олигархами как врагами народа") или риторика "наведения порядка в экономике", близкие лишь электоратам "оппозиционной" партии "Родина" и коммунистов, практически не меняется. Но при каждом обострении ситуации вокруг процесса вариант ответа "Ходорковский нарушил закон" начинает тут же расти (уже в ноябре 2003 г. этот ответ поддерживали 34% респондентов, на треть больше, чем в октябре). Иначе говоря, у властей или представляющих их прокуроров всегда оказывается в запасе ресурс размером в треть группы колеблющихся респондентов1. Однако использование "настоящих государственных резонов", например, аргументов, построенных со значениями Запада, заграницы, введением точки зрения внешнего врага, сразу же повышает их социальную значимость в качестве средства внутригрупповой солидарности. Так, на мотив преследований "ЮКОСа" правоохранительными органами, дабы "воспрепятствовать утечке акций за рубеж", тут же отреагировали почти половина опрошенных (46%). Как видим, массовое отношение к делу "ЮКОСа" и суду над М.Ходорковским очень слабо обусловлено чисто юридической стороной вопроса. Именно поэтому, чувствуя шаткость юридических осно-
1 Столько же опрошенных в октябре и ноябре 2003 г. были готовы согласиться с тем, что "арест произведен с целью огра ничить влияние Ходорковского в политике" (20%) или что "власти недовольны действиями Ходорковского в нефтяной области" (14), или все это затеяно, чтобы «создать проблемы в деятельности "ЮКОСа"» (21), или все эти объяснения одинаково значимы (14%).
Таблица 4
ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ РОССИЙСКИХ БИЗНЕСМЕНОВ И ПРЕДПРИНИМАТЕЛЕЙ ИДЕТ СЕЙЧАС В ЦЕЛОМ...
(в % от числа опрошенных в каждом замере)
Вариант ответа 1997 г. Август 2000 г. Сентябрь 2003 г. Июль 2004 г. Июль 2005 г. Июнь
На пользу России 34 40 45 41 42
Во вред России 49 44 39 44 44
Затруднились ответить 17 16 16 15 14
ваний обвинения, и прокуратура, и представители правительства, и депутаты Государственной Думы каждый раз пытались перевести разговор на тему социальной опасности "олигархов", ущерб, нанесенный ими стране и народу. Соображения "политической целесообразности" в этом случае могут полностью замещать правовые представления или даже сливаться с ними, если, как это имеет место у большинства россиян, под "правом" понимается не закон, а сила власти1.
Отношение массы российского населения к бизнесменам и предпринимателям — явлению, еще в конце 1980 — начале 1990-х годов совсем новому, непривычному для коллективного сознания — сложилось под влиянием советской пропаганды и уравнительной демагогии, оно заметно окрашено завистью и недоброжелательностью. Попытки изменить эти массовые установки и стереотипы на ранних этапах перестройки с помощью относительно самостоятельных каналов массовой коммуникации, публичных политиков реформаторского крыла смягчили резко негативные оценки масс, но не изменили их в решающей степени, поскольку, кроме всего прочего, к середине 1990-х годов заметно ухудшилось отношение населения и к самой власти, и к централизованным каналам массовой коммуникации. Так что следы прежних установок отчетливо сохранялись даже во второй половине 1990-х годов. Например, в 1997 г. половина опрошенных видели в деятельности частного бизнеса вред для страны и только треть — пользу (табл. 4). К началу 2000-х годов отношение как будто бы стало меняться в положительную сторону. Однако к лету—осени 2004 г. эти перемены явно затормозились — несомненно под воздействием нагнетаемых путинской властью негативных стереотипов вокруг "ЮКОСа" и его руководителей. В 2004—2005 гг. композиция массовых оценок бизнеса вернулась к привычной прежней, и теперь опять преобладает (хотя и с несколько меньшей силой, чем раньше) доля
1 Подробнее об этом см.: Курильски-Ожвен Ш, Арутю-нян М.Ю., Здравомыслова О.М. Образы права в России и Франции. М., 1996.
тех, кто отрицательно оценивает воздействие бизнеса на ситуацию в стране.
Придя на волне негативной мобилизации, вызванной второй чеченской войной, режим Путина шаг за шагом подавил оппозиционные СМИ, установив контроль за основными каналами телевидения, взял на "короткий поводок" региональные власти, сделав их финансово зависимыми от федерального центра, практически ликвидировал многопартийную систему, лишив тем самым парламент, суд, прокуратуру самостоятельности и превратив их в подчиненную исполнительной власти машину для одобрения собственных действий. Возбуждение властями дела против М.Ходорковского должно было быть воспринято массой населения не просто как акция дистанцирования от "олигархов", на которых опирался режим Ельцина, но и как своего рода декларация Путина о намерениях решительно бороться со всеми теми кланами и группировками "новых русских", кто в глазах населения был причастен к "разворовыванию национальных богатств страны", к формированию коррумпированной системы государственной власти, подчинившей себе правительство и ставшей причиной новой бедности, хаоса и нестабильности. "Мочить в сортире" теперь должны были уже не чеченских бандитов, а крупнейших финансово-промышленных магнатов, осмелившихся считать себя независимыми.
Общественное мнение вполне прочитывает намерения властей, стремящихся уничтожить предпринимателя, который вообразил себя свободным и независимым в нынешней России, и не склонно путать нарушения закона и политическую целесообразность1. При том, что в массовом отношении к М.Ходорковскому преобладает явная неприязнь, самая большая группа
1 Все это, однако, не объясняет упорного личного характера преследования М.Ходорковского, вызванного, видимо, слишком независимым и самонадеянным поведением человека, до недавнего времени бывшего самым богатым в России и осмелившегося сказать, что окружение В.Путина — "воры". Без учета этого обстоятельства, окрасившего ход процесса в тона личной мести, показной суровости и демонстративного унижения "олигарха" президентом и его окружением, понять происходящее достаточно сложно.
Таблица 5
ЗАКОННЫ ЛИ ДЕЙСТВИЯ ВЛАСТЕЙ, ВЕДУЩИХ К БАНКРОТСТВУ КОМПАНИИ "ЮКОС"?
(в % от числа опрошенных в каждом замере)
Вариант ответа 2004 г. 2005 г.
Июль т с у г в <с Сентябрь Октябрь Ноябрь Декабрь Январь Март Июнь
Законные действия 27 28 24 20 29 26 24 27 36
Произвол со стороны властей 14 14 13 18 14 17 15 14 12
Формально — законные действия, а по существу произвол 27 30 28 31 31 24 31 26 26
Затруднились ответить 32 28 34 32 26 33 30 33 26
опрошенных (в разные месяцы — от 41 до 49%; табл. 5) все же квалифицируют действия властей, последовательно отбирающих у компании ее собственность, как более или менее очевидный произвол.
Однако — и в этом заключается парадокс циничного сознания россиян — вопреки представлениям о том, что власть должна быть "справедливой", надежду на то, что правительство за счет реквизированных богатств олигархов подкормит бедных и социально слабых, разделяет очень незначительное меньшинство (от 7 до 13% в разные месяцы 2004 г.). Большинство же (67— 69%) на вопрос: "Кому пойдет на пользу банкротство и распродажа "ЮКОСа "? — уверенно отвечают: "бизнесменам, приближенным к власти, и самим чиновникам" (прочие затруднились с ответом; сентябрь—октябрь 2004 г.). Месяцем позже заданный вопрос, нацеленный на детализацию подобных представлений, дал очень похожие результаты.
На что будут потрачены миллиарды, полученные от намечаемой распродажи компании "ЮКОС"? (в % от числа опрошенных, ноябрь 2004 г., сумма ответов превышает 100%, поскольку респондент мог дать несколько вариантов отве-
тов):
Вариант ответа %
На решение социальных задач 12
На развитие государственного сектора нефтедобычи 8
На развитие экономики в целом 12
На нужды "силовых" ведомств и спецслужб 12
На укрепление государственного аппарата 15
Будут просто разворованы 51
Затруднились ответить 13
Таким образом, даже отчасти и соглашаясь с интерпретациями, предлагаемыми властью, обыденное сознание россиян всячески противится признанию правоты или моральной силы за государством, упрямо настаивая на корыст-
Таблица 6
ЕСЛИ СЕЙЧАС ПЕРЕСМОТРЕТЬ РЕЗУЛЬТАТЫ ПРИВАТИЗАЦИИ, КОМУ, ПО ВАШЕМУ МНЕНИЮ, СКОРЕЕ ВСЕГО, ДОСТАНУТСЯ БОГАТСТВА "ОЛИГАРХОВ"? (в %
от числа опрошенных в каждом замере, сумма ответов превышает 100°%, поскольку респондент мог дать несколько вариантов ответов)
Вариант ответа 2003 г. Июль 2004 г. Июль
Народу 10 7
Государству 24 21
Чиновникам, бюрократам 23 35
Другим "олигархам" 31 35
Преступному миру 18 17
Никому, они утратят свою ценность 4 4
Затруднились ответить 12 8
ном подтексте действий правительства и высшего руководства страны. Более того, по мнению абсолютного большинства россиян, даже если бы сейчас, как того хотела бы в принципе основная масса населения, была провозглашена политика ренационализации и государству были возвращены все те крупные предприятия, которыми "незаконно" владеет сегодня капитал, то из этого ничего хорошего бы все равно не вышло (табл. 6).
Новых вариантов объяснения процесса над "ЮКОСом" за полтора года следствия и судебного разбирательства не появилось, хотя соотношения представленных выше мнений могли колебаться под воздействием официальной пропаганды или ситуативных обстоятельств1. Точно так же практически не менялись на всем протяжении судебного процесса представления о характере судебного разбирательства, несмотря на явную предвзятость официальных средств массовой информации.
1 Например, практически ушли все версии, связанные с пер воначальным взглядом на дело "ЮКОСа" как рекламную кампа нию нынешней администрации, развернутую перед избирательной кампанией, как на политический предвыборный ход.
КАК ВЫ ДУМАЕТЕ, СУД НАД БЫВШИМИ РУКОВОДИТЕЛЯМИ "ЮКОСА" М.ХОДОРКОВСКИМ И П.ЛЕБЕДЕВЫМ БУДЕТ/ЯВЛЯЕТСЯ ОБЪЕКТИВНЫМ, БЕСПРИСТРАСТНЫМ? (в % от числа опрошенных в каждом замере)
Вариант ответа 2004 г. 2005 г.
Июнь Август Сентябрь Октябрь Ноябрь Декабрь Январь Февраль Март
Определенно да и скорее да 30 29 33 31 32 32 32 35 40
Скорее нет и определенно нет 46 48 30 37 38 33 37 33 21
Соотношение утвердительных и отрицательных мнений 0,7 0,6 1,1 0,8 0,8 1,0 0,9 1,1 1,9
Затруднились ответить 24 23 37 32 30 35 31 32 39
Таблица 8
ОКАЗЫВАЕТ/ОКАЗЫВАЛА ЛИ ВЛАСТЬ ДАВЛЕНИЕ НА СУДЕЙ В ДЕЛЕ М.ХОДОРКОВСКОГО И П.ЛЕБЕДЕВА С ЦЕЛЬЮ ВЫНЕСТИ ИМ ОБВИНИТЕЛЬНЫЙ ПРИГОВОР? (в % от числа опрошенных в каждом замере)
„ 2004 г. 2005 г.
Сентябрь Октябрь Ноябрь Декабрь Январь Февраль Март Апрель Июнь Июль
Определенно да и скорее да 43 48 47 43 50 47 40 53 51 41
Скорее нет и определенно нет 21 17 18 19 17 19 21 18 15 21
Соотношение утвердительных и отрицательных ответов 2,0 2,8 2,8 2,3 3,1 2,5 1,9 2,9 3,4 2.0
Затруднились ответить 36 35 35 38 34 34 39 29 34 38
Суд. Суд над М.Ходорсковским и П.Лебеде-вым не был справедливым и независимым. Невозможно было скрыть, что власти оказывали постоянное давление на судей с целью заставить их вынести обвинительный приговор1. Исключением стали лишь самые последние месяцы перед вынесением приговора, когда резко снизилось число тех россиян, кто считал суд необъективным, и увеличилось число затруднившихся сказать, каков же был этот суд (табл. 7 и 8). Примечательно, что люди отвечали таким образом именно в тот момент, когда доля ответов "власть давит на суд" достигла максимума (53%). Интерпретировать это можно только так: население согласилось с тем, что власть, стремящаяся заставить суд признать богатых людей преступниками в силу именно их богатства, "права".
Чаще других давление властей на суд усматривали по ходу следствия и судебного разбирательства более образованные, обеспеченные и
1 Это сделать было тем труднее, что у абсолютного большинства россиян наблюдается стойкое убеждение, что российские власти постоянно используют правоохранительные органы для противодействия своим политическим противникам (соотношение мнений о том, что такие действия крайне редки или они вообще не имеют места в сегодняшней России и что это обычное дело или даже что вообще постоянная практика, носит очень устойчивый характер на протяжении последнего времени и составляет 1 : 2 (сумма мнений "нет" и "крайне редко" в среднем за первую половину 2005 г. дают 27% ответов всех опрошенных и "довольно часто" и "это постоянная практика" — 53%).
высокостатусные подгруппы россиян, а также полярные по отношению к ним группы самых дезадаптированных и бесперспективных, тех, кто не одобряет деятельность президента В.Пу-тина (их в выборке вдвое меньше, чем одобряющих). Впрочем, ясное сознание необъективности суда не влияет на негативное отношение к самому М.Ходорковскому. Равнодушие, с одной стороны, и уход от определенного ответа — с другой, — таковы две массовые тактики самоустранения от происходящего в стране, преобладающего "невключения" в него. Сочувствие М.Ходорковскому высказывали лишь 17% (63% — нет). Больше половины опрошенных (53%) с той или иной степенью уверенности считали М.Ходорковского виновным в тех поступках, которые ему инкриминирует обвинение (о невиновности говорят лишь 13%).
Действия прокуратуры и суда, каковы бы ни были реальные мотивы, которые выдвигались против "ЮКОСа", воспроизводят, с точки зрения большинства россиян, ритуалы "правильного поведения" властей, демонстрирующих усилия по обеспечению "законности", т.е. то, что положено делать верховной власти. Это, вне всякой связи с законностью и конечной целесообразностью, заметно повышает популярность и президента, и отраженным от него светом самой генпрокуратуры (табл. 9).
Предубеждения против М.Ходорковского стали расти с усилением обвинительного тона в средствах массовой информации, поскольку любая иная
Таблица 9
КАК ВЫ ПОЛАГАЕТЕ, ЭТА КАМПАНИЯ ПРАВООХРАНИТЕЛЬНЫХ ОРГАНОВ ПОВЫСИЛА ИЛИ НЕТ ДОВЕРИЕ НАСЕЛЕНИЯ К... (в % от числа опрошенных; ноябрь 2003 г.)
_______Вариант ответа_________В.Путину Прокуратуре
Повысила Понизила Не изменила
Затруднились ответить или отказались от ответа
альтернативная точка зрения уже не могла быть услышана. В ноябре 2003 г. склонялись к виновности М.Ходорковского около 25% опрошенных. Через год их уже было 34%. В мае 2005 г. (до вынесения приговора) виновным его считали уже 53%. И это при том, что абсолютное большинство было вполне равнодушно и не только не вникало в детали судебного разбирательства, но практически вообще ничего не слышало или не читало об этом деле. Напротив, те 10-11% которые внимательно следили за ходом судебного разбирательства, полагали, что обвинение рассыпается и прокурор в состязательном процессе оказывается совершенно несостоятельным. Тем не менее к апрелю 2005 г. уже 31% опрошенных считали, что обвинения против М.Ходорковского в суде подтверждаются, более того, 38% были убеждены в том, что М.Ходорковский за ширмой нефтяной компании создал преступную группировку, которая совершала экономические преступления и заказные убийства. Соответственно, 49% были уже готовы одобрить максимально жесткий приговор (десять лет заключения).
Иначе говоря, именно некомпетентная и неинформированная масса оказывается наиболее надежной опорой для авторитарной и бесконтрольной власти. Она не в силах сопротивляться воздействию государственных СМИ, поскольку они обладают монополией на информационное пространство, и соглашается с транслируемой ими точкой зрения, но при одном условии: если власть при этом подыгрывает ее комплексам, фобиям и предрассудкам. Тогда масса в конечном счете при-
нимает собственные установки и антипатии за убедительные аргументы. "Большинство" в этом плане всегда будет разделять произвол или прагматический цинизм властей, использующих подобные фобии в собственных интересах.
Приговор. Судя по данным наших опросов, с сентября 2004 по март 2005 г. примерно половина населения России не могла для себя решить, чью сторону на суде по делу "ЮКОСа" принять — обвинения или защиты. Эти 48—52% опрошенных уклонялись от определенного ответа. В апреле же 2005 г. ситуация начала сдвигаться в сторону все большего принятия массой обвинительной точки зрения. Соответственно, стала сокращаться доля затрудняющихся с ответом. В июне 2005 г., после вынесения приговора руководителям "ЮКОСа", на вопрос: "Удалось ли в ходе суда над М.Ходорковским и П.Лебедевым доказать, что они совершали экономические преступления?" — уже 58% россиян ответили утвердительно (не уверены сегодня в доказанности обвинений 17%, при 25% затруднившихся с ответом). Примерно таково же распределение ответов на вопрос относительно того, убеждены ли респонденты лично в виновности М.Ходорковского (соответственно 59, 16 и 25%). Как видим, доля тех, кто многие месяцы затруднялись с ответом на решающий вопрос, за последние полтора-два месяца сократилась вдвое. Обвинительный уклон суда подавляющим большинством населения принят и усвоен, в смысле — сочтен своим. И хотя, как уже было сказано, большинство населения по-прежнему уверено, что власть оказывала давление на суд с целью вынести подсудимым жесткий приговор, оно, тем не менее, предпочло признать реальность, чтобы не входить с ней в конфликт, и больше того, уговорить себя, будто случившееся не просто произошло, но что оно правильно и справедливо.
Самые молодые россияне (до 24 лет) проявляют максимальную среди всех возрастных групп отстраненность от "дела Ходорковского": среди них наиболее велика доля затрудняющихся с ответами на большинство вопросов, особенно связанных с политическим характером судебного процесса и
43 46
14 8
25 25
18 20
Таблица 10
КАК ВЫ СЧИТАЕТЕ, ПОДТВЕРЖДАЮТСЯ ЛИ В СУДЕ ОБВИНЕНИЯ, ПРЕДЪЯВЛЕННЫЕ М.ХОДОРКОВСКОМУ И П.ЛЕБЕДЕВУ. ИЛИ ОНИ РАЗВАЛИВАЮТСЯ В ХОДЕ СУДЕБНОГО РАЗБИРАТЕЛЬСТВА?
(в % от числа опрошенных в каждом замере)
Вариант ответа 2004 г. 2005 г.
Сентябрь Ноябрь Декабрь Январь Февраль Апрель
В целом / по большей части подтверждаются 28 27 26 26 29 31
В целом / по большей части разваливаются 23 25 22 26 22 22
Затруднились ответить 49 48 52 48 49 47
его последующим влиянием на политическую обстановку в стране и в мире. Наиболее критичны в отношении поведения властей, чаще других видят заказной, политический характер судебного разбирательства, запрограммированного на жесткий обвинительный приговор, россияне наиболее активного возраста — 25—39 лет (к ним близки в этом и 40-летние). Напротив, максимально лояльны по отношению к власти, ее видению "дела Ходорковского", наиболее негативно относятся к фигуре М.Ходорковского и максимально одобряют вынесенный ему приговор россияне в возрасте 55 лет и старше. Соответственно, максимально критичны к власти наиболее образованные, более обеспеченные группы россиян активного возраста, наиболее лояльны низкообразованные, нуждающиеся пожилые россияне. Более образованные и относительное обеспеченные россияне заметно чаще усматривают в деле "ЮКОСа" политическую подоплеку: так, уверены, что большую роль в "деле" сыграли политические взгляды М.Ходорковского и поддержка им партий, оппозиционных власти: 36—38% наиболее высокодоходных групп респондентов, 43% опрошенных, имеющих высшее образование (тогда как в среднем по выборке — 30%).
Голосовавшие на последних президентских выборах за В.Путина (они составляют относительное большинство респондентов) гораздо чаще поддерживают в данном вопросе власть и послушный ей суд. Среди их оппонентов сколько-нибудь значимая в статистическом отношении группа лишь те, кто симпатизирует коммунистам и голосовал за Н.Харитонова. Понятно, что они хоть и критичны в отношении кремлевской власти, но при этом полностью разделяют обвинительный уклон суда и его приговор.
Однако — и в этом состоит наиболее значимый итог последнего месяца перед решением суда и общественное воздействие самого приговора — даже наиболее образованная, высокодоходная и критично настроенная по отношению к властям подгруппа респондентов, представляющая абсолютное меньшинство, сегодня примерно так же, как преобладающая часть россиян, а в ряде случаев и более их, уверена в том, что суд доказал вину М.Ходорковского по предъявленным ему статьям, и лично уверена в его виновности. Так что в любой из социально-демографических групп преобладают сегодня те, кто считает М.Ходорков-ского виновным, а его вину доказанной, хотя в группах наиболее пожилых и наименее обеспеченных эта убежденность в виновности "олигарха" выражена несколько сильнее.
Определившими отношение россиян к делу "ЮКОСа" и приговору его руководителям можно
считать три фактора: преобладающее безразличие к фигуре и судьбе М.Ходорковского (в среднем его выражает сегодня каждый третий из опрошенных, а среди самых молодых россиян — двое из каждых пяти); явное дистанцирование молодежи от происходящего вокруг этого "дела", а особенно от его политических аспектов; превалирующее среди всех социально-демографических групп россиян единство в принятии жесткого обвинительного приговора руководителям компании, рессантиментная по характеру предвзятость слабых и равнодушных в отношении к богатым, задавшая общее представление о виновности М.Ходорковского и П.Лебедева и доказанности этой вины в суде, молчаливое одобрение власти в ее якобы равноудаленности, а на самом деле — в ее демонстративно-уравнительной социальной политике и столь же демонстративных репрессивно-карательных функциях.
Таким образом, общественное мнение не устояло перед давлением официозных источников информации и в конце концов сдалось, согласившись с точкой зрения властей на дело "ЮКОСа" (преобладающее поддакивание или молчание со стороны интеллектуального сообщества и его "столпов" сейчас не обсуждаем). Позиция соглашающихся с обвинением в целом оказывается более влиятельной, во-первых, потому, что это точка зрения властей, во-вторых, ее придерживаются наименее информированные и косные группы, не нуждающиеся в каких-то рациональных аргументах и доводах. Соотношение мнений тех, кто считает дело М.Ходорковского и П.Лебе-дева политическим, и тех, кто соглашается с прокуратурой, что здесь нет политики, что это "банальное мошенничество и экономическое преступление", как заявляли прокуроры, ведущие это дело, составляет 33 к 42%. В целом самая большая часть опрошенных (44%, июнь 2005 г.) приняли приговор, хотя мнения о том, что суд вынес справедливое и взвешенное решение, разделяют только 28% (среди них больше всего избирателей "Единой России" и КПРФ). 16% россиян хотели бы более сурового и жесткого наказания (главным образом, это сторонники ЛДПР и "Родины").
Негативно расценили приговор М.Ходорков-скому и П.Лебедеву лишь треть опрошенных, при этом 13% считали его "слишком жестоким" (здесь выделяются сторонники СПС — их ответы втрое выше среднего), а 20% вообще отказали ему в правовой значимости, посчитав его показательной расправой над негодными людьми, имеющей мало общего с тем, что считается "объективным судебным решением" (здесь особенно много избирателей "Яблока" и тех, кто вообще не ходил голосовать, противников В.Путина).
Примерно четверть респондентов (23%) отказались отвечать на соответствующие вопросы, заявив, что не имеют мнения или затрудняются дать определенный ответ.
Оценки последствий процесса Ходорковского—Лебедева. Начиная с осени 2004 г., когда население стало понимать, что власть не выпустит М.Ходорковского из тюрьмы, несмотря на то, что обвинения, с правовой точки зрения, разваливаются (точнее, именно поэтому, так как в противном случае придется признать провал всей социально-экономической политики последних лет, на что В.Путин никогда не пойдет, как никогда не признает он и провал чеченской политики), в общественном мнении утверждается представление, что одним "ЮКОСом" дело не ограничится и власти готовятся преследовать и других крупнейших бизнесменов, "олигархов". Чаще всего об этом говорили две очень различные по своему составу и характеристикам группы: либо молодые люди, либо руководители и служащие, настроенные пропутински, "государствен-нически". Среди политически активной части российского населения, тех, кто участвует в выборах, сильнее других уверены в предстоящих преследованиях олигархов и капиталистов, голосовавшие за "Родину", затем — сторонники Г.Яв-линского и, наконец, "единороссы" (табл. 11).
Презумпция виновности, с которой общественное мнение воспринимало дело М.Ходор-ковского, не мешает значительной массе населения видеть негативные последствия этого дела — сокращение инвестиций в российскую экономику, соответственно, падение ее роста, рост напряженности в обществе, обострение политической ситуации в стране, ухудшение отношений к России на Западе и пр. Абсолютное большинство опрошенных (52%) на вопрос: "Как Вы считаете, оказывает ли дело "ЮКОСа"отрицательный эффект на желание российских предпринимателей вкладывать свои капиталы в Россию?' — ответили утвердительно, не согла-
сились с этим лишь 17%, прочие затруднились с ответом, будучи явно вне круга данных проблем. Естественно, что более молодые и образованные острее воспринимают угрозу произвола властей для экономики страны. Слабее негативные последствия этого ощущаются в средних и малых городах, не говоря уже о селе, где позитивных результатов реформ 1990-х годов почти не ощущается. По данным опроса в июне 2005 г., уже после вынесения приговора, политически ангажированная часть населения высказывается более категорично (число затруднившихся с ответами на этот вопрос у них заметно снижается). Уверены в продолжении охоты прокуратуры на крупнейших бизнесменов 92% яблочников, 69% приверженцев "Родины", 59% избирателей "Единой России", 55% коммунистов. Сомневается явное меньшинство избирателей (от 15 до 22%). В целом же политические последствия "дела Ходорковского—Лебедева" остаются для большей части населения по-прежнему неясными: 41% опрошенных затрудняются высказать об этом какое-то мнение. Как видим, преобладает опять-таки поза невключен-ности, неполного присутствия.
Вместе с тем принуждение общественного мнения к принятию точки зрения властей о виновности руководителей "ЮКОСа" далось прокуратуре с большим трудом и ценой усиливающейся ее дискредитации. Попытки как-то снять и компенсировать негативное впечатление от циничного и топорно поставленного спектакля, который прокуратура устроила в Басманном суде, привели уже после вынесения приговора к еще более неуклюжим обвинениям М.Ходорковского и Л.Невзлина в организации убийств нескольких нежелательных им лиц. И здесь повторяется та же история, что в начале процесса, когда летом 2003 г. общество отказывалось поверить в то, что заявляли власти. В июле 2005 г., на вопрос: «Верите ли Вы заявлениям прокуратуры о том, что Ходорковский и Невзлин вместе с еще "неустановленными лицами"являются заказчиками и организаторами убийств пяти человек?» —
Таблица 11
ПОСЛЕДУЮТ ЛИ ПОСЛЕ ВЫНЕСЕНИЯ ПРИГОВОРА М.ХОДОРКОВСКОМУ ДРУГИЕ УГОЛОВНЫЕ ДЕЛА ПРОТИВ КРУПНЫХ РОССИЙСКИХ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЕЙ? (в % от числа опрошенных)
Вариант ответа 2004 г. 2005 г.
Сентябрь Октябрь Ноябрь Январь Февраль Март Апрель Май
Да* 48 57 51 54 53 56 50 53
Нет* 24 23 24 20 20 19 27 23
Затруднились ответить Число опрошенных 28 20 25 26 27 25 23 23
* Сумма ответов "определенно да" и "скорее да", "скорее нет" и "определенно нет".
47% затруднились ответить, 23% — заявили "верю" и 30% — "не верю"1.
Сам длительный и противоречивый характер судебного процесса над М.Ходорковским свидетельствовал о том, что "наверху" не знали, как выпутаться из этого дела, в которое ввязались власти. Об этом можно судить по длительности периода затягивания дела, для чего находились самые разные поводы и обстоятельства, случайные по отношению к юридической стороне дела (вроде саммита большой восьмерки, празднования дня Победы и т.п.). Негативный эффект его был очевиден как внутри страны (о крайне тяжелых последствиях этого процесса для экономики в целом, его влияния на инвестиционный климат, подорвавшего наметившийся подъем в первые годы путинского правления, говорили с самого начала возбуждения уголовного обвинения против "ЮКОСа"), так и за рубежом: имидж президента уже безнадежно подпорчен. Лишь после трагедии в Беслане власти решились на ускорение судебного разбирательства с целью хоть как-то переключить общественное внимание с провала своей внутренней политики на "олигархов", превращенных в "козлов отпущения". Но пропагандистский "трансферт" выходил очень скверным. Поэтому только после неожиданной волны митингов и протестов пенсионеров было принято решение форсировать завершение судебного процесса любой ценой, лишь бы сбить нарастающее напряжение.
Однако все эти политические неудачи едва ли скажутся на отношении общества к власти и ее первому лицу. Другое дело, что подобный цинизм разъедает сами основания путинского режима, увеличивая разрыв между властью и массой, между закулисной "политикой", виртуальным политиканством и реальной ситуацией в стране, делая систему "управляемой демократии" все более неустойчивой. Чем жестче режим, чем в большей степени он опирается на силовые структуры, тем больше он создает проблем, с которыми уже не в состоянии справиться и которые вынужден скрывать за новыми порождаемыми им же
1 Нетрудно из уже сказанного понять, что новые обвинения готовы принять в первую очередь не очень образованные мужчины предпенсионного возраста, с низким уровнем доходов и потребительским статусом, жители малых городов, голосовавшие за ЛДПР и "Родину" и т.п. Возражение вызывает прежде всего то обстоятельство, что прокуратура опирается главным образом на сомнительные аргументы и свидетельства: показания уголовников, отбывающих длительные сроки заключения, людей умерших или "неизвестных третьих лиц", т.е. опять-таки располагает крайне шаткой и спекулятивной доказательной базой, что у подавляющего большинства опрошенных (от 61 до 69%) вызывает резкое неприятие. Чем слабее правовая основа охраняющих закон "органов", тем грубее и циничнее выглядят политические мотивы самого преследования.
проблемами. Некомпетентность и ригидность путинских новых управленцев, пришедших из спецслужб и силовых структур, создает все более значительное напряжение в обществе, особенно в верхних эшелонах системы управления. Неизбежный в этом плане кризис, скорее всего, произойдет в точке смены власти, при следующем цикле передачи полномочий от Путина кому-то еще. Но он будет протекать тем быстрее, чем более разрушенными окажутся представления о легитимности властей и доверие к институциональной системе социума.
Подытоживая наш разбор массовых реакций на дело "ЮКОСа" и представлений о легитимности властей, мы приходим к следующим заключениям. Ситуация вокруг перечисленных срывов в системе государственного управления и в политической сфере в целом при всех конкретных различиях представляется нам сходной и в социологической перспективе выглядит модельной для российской политики. Вкратце ее можно описать так. Проблемы, накапливающиеся на разных уровнях социума, в силу концентрации власти в центре не могут быть разрешены без участия самых верхних этажей централизованного управления, президентской команды. Но именно поэтому они и не решаются: их решение потребовало бы включения в ситуацию новых акторов и перехода к качественно иным, внеиерархическим, современным формам гибкого и многостороннего взаимодействия между ними, собственно "политики" в точном смысле слова, иными словами, — принципиально переопределить саму ситуацию.
Напротив, руководящая верхушка идет вместо этого на крайнее упрощение, вводя призрак угрозы и фигуры врагов, симулируя чрезвычайность, необходимость крайних мер и безальтер-нативность предлагаемого выхода. Образ врага при этом придается тем вновь обозначившим себя группам, которые, по их заявлениям и поведению, готовы инициировать эту новую игру с большим числом участников и по более сложным правилам. Каждый очередной политический или управленческий провал или неуспех прези-дентсткой команды компенсируется демонстративным силовым поведением (на Кавказе, в экономике, в отношениях федерального центра с региональными властями, со странами ближнего зарубежья, в ликвидации местного самоуправления, автономности СМИ и пр.) по принципу "а кто здесь главный", скрывающим государственную, политическую и управленческую некомпетентность, неумение предвидеть или учитывать последствия своих действий, нежелание что-то обсуждать, внимать доводам оппонентов или просто заинтересованных сторон.
