CC BY
63
Электронный информационный журнал Новые исследования Тувы: www.tuva.asia 2009, №№ 1-2
НОВЫЙ МИР - НОВЫЕ ПОДХОДЫ
ТЕЗАУРУСНЫЙ ПОДХОД В СОВРЕМЕННОМ ГУМАНИТАРНОМ ЗНАНИИ
Н. В. Захаров1
Аннотация: Тезаурусный подход сравнительно недавно оформился и продолжает интенсивно развиваться в литературоведении и театроведении. Особое распространение он приобрел в культурологии, где в рамках тезаурусной концепции можно говорить о возникновении субъективной культурологии — тезауроло-гии. В общегуманитарном смысле, тезаурус — это структурированное представление и общий образ той части мировой культуры, которую может освоить субъект.
Ключевые слова: тезаурус, тезаурусный подход, гуманитарное знание, субъект, субъективное знание, образы, литературоведение, культурология.
THE THESAURUS APPROACH IN MODERN HUMANITARIAN KNOWLEDGE
N. V. Zakharov
Abstract. Within the limits of literary criticism and theatre history the thesaurus approach has taken shape only recently. It is intensively developing and has gained a special ground in cultural studies where in frameworks of the thesaurus conception it is possible to speak about beginnings of subjective culturology — thesaurology. In more common humanitarian sense, thesaurus is a structured representation and a general image of a part of the world culture that a subject can assimilate.
Keywords. thesaurus, thesaurus approach, humanitarian knowledge, subject, subjective knowledge, images, literary criticism, cultural science.
В рамках литературоведения и театроведения недавно оформившийся и интенсивно развивающийся тезаурусный подход, выступающий как
1 Захаров Николай Владимирович - доктор философии (PhD), заместитель директора Института фундаментальных и прикладных исследований Московского гуманитарного университета.
Постоянный адрес статьи: http://www.tuva.asia/joumal/issue_1-2/117-thesaurus.html
161
Электронный информационный журнал Новые исследования Тувы: www.tuva.asia 2009, №№ 1-2
«новая парадигма гуманитарного знания»1. Тезаурусный подход является логическим ответом на современные тенденции в гуманитарном знании, которое ищет пути преодоления кризиса, спровоцированного представлениями о науке как объективном знании (например, взглядами позитивистов, функционалистов, структуралистов). Сегодня, учитывая процессы, произошедшие в мировосприятии ученых под влиянием критики представителей субъективно-ориентированных концепций, можно говорить об определенной субъективации гуманитарной науки.
Несмотря на то, что первичная реакция научного сообщества на возникшую тенденцию в гуманитарном знании несла скорее негативный характер и была сопряжена с переживаниями, связанными с ожиданиями существенного урона для качества научного анализа, субъективизация гуманитарной науки не была отвергнута или проигнорирована. Теоретиками данного направления в нашей стране стали исследователи в области гуманитарного знания (философии, социологии, филологии и культурологии) Вал. А. и Вл. А. Луковы.
Исследователи изложили свою концепцию субъективизации современной науки как естественного следствия развития культуры. Новые глобальные вызовы в социальной среде породили новые формы существования человека — «информационное общество», где информация становится не только доступной, но зачастую несет не всегда корректный, достоверный и объективный характер, что только провоцирует сомнение в возможности проведения объективного исследования, носящего важный научный характер.
Ответ на вопрос, как же работать с этой субъективной составляющей, сохраняя при этом требования, присущие научно-ориентированному знанию, Вал. А. и Вл. А. Луковы находят в учении Л. Витгенштейна, «поставившего в качестве ограничителя полноты знания лингвистический барьер: человек может знать лишь то, что позволяют ему сформулировать
162
Электронный информационный журнал Новые исследования Тувы: www.tuva.asia 2009, №№ 1-2
средства используемого им языка. Критика этой позиции (в том числе и со стороны лингвистов, например, А. Вежбицкой) вовсе не отменяет самого принципа: активности осмысления действительности субъектом. Культура не может быть осознана и вовлечена в человеческую деятельность в полном объеме, идет ли речь об индивидууме или об обществе (можно говорить о поле ассоциаций, семантическом поле, понятийном ядре и т. д.). И не может пассивно воспроизводить объективные соотношения, неизбежно их переструктурирует»2.
Обращение к изучению всех перечисленных выше процессов и вытекающих из них следствий привело к разработке тезаурусного подхода. Благодаря своей эвристичности, тезаурусный подход быстро нашел своих сторонников среди теоретиков современного гуманитарного знания в отечественной науке. Например, особое распространение он приобрел в культурологии, где в рамках тезаурусной концепции, можно говорить о возникновении субъективной культурологии — тезаурология. Первые результаты применения тезаурусного подхода как целостной концепции теоретико-методологического характера в других областях гуманитарного знания, прежде всего социологии и филологии публикуются уже более 15 лет. За несколько последних лет, тезаурусный анализ нашел свое применение в фундаментальных научных монографиях: «Г уманитарное знание: тенденции развития в XXI веке»3; «Предромантизм»4; «Тезаурусы: Субъектная организация гуманитарного знания»5. На основе применения тезаурусного подхода строятся учебные пособия «Культурология: История мировой культуры»6, «Социальное проектирование»7 и практикумы «Литература: Практикум: Зарубежная литература»8 и др.
Тезаурус — в переводе с древнегреческого языка под словом тезаурус (thesauros) понимали то, что носило особую ценность: сокровище, сокровищницу, запас. В научной терминологии новейшего времени — «в лингвистике, семиотике, информатике, теории искусственного интеллекта
163
Электронный информационный журнал Новые исследования Тувы: www.tuva.asia 2009, №№ 1-2
и других областях знания — тезаурус обозначает некоторое особым образом оформленное накопление. В информатике и теории искусственного интеллекта обращается внимание на систематизацию данных, составляющих тезаурус, и на их ориентирующий характер. Именно такая характеристика тезауруса легла в основу содержания этого понятия в общегуманитарном тезаурусном подходе: тезаурус — это структурированное представление и общий образ той части мировой культуры, которую может освоить субъект»9.
Авторы концепции выделили для тезауруса ряд очень важных, характеризующих черт, среди которых наиболее близкими для нас оказывается идея того, что любой тезаурус не полон по сравнению с действии-тельным содержанием культуры, он фрагментарен и сравнительно непоследователен; парадоксально, но несмотря на фрагментарность составляющих его элементов, можно говорить о целостности тезауруса, которая обеспечивается единством личности субъекта познания.
Следует предположить, что глубокое изучение тезаурусов позволяет понять особенности переходных эпох (например, шекспировскую эпоху перехода ренессансного мышления к барочному) как сложных социокультурных процессов, которые смешивают устойчивые слои тезаурусов.
Концепты. Опорными точками тезаурусов являются концепты, выявление и анализ которых становятся в рамках тезаурусного подхода особо значимыми. При этом нельзя не учитывать, что в большом числе случаев в гуманитарных науках слова «концепт» и «понятие» используются как синонимы, особенно в текстах, представляющих собой перевод из иностранных источников. Чаще всего применение в русском тексте одного или другого слова определяется лишь выбором переводчика, поскольку и латинский источник, и современное словоупотребление в английском и французском языках допускают синонимическую замену этих слов в довольно широком диапазоне контекстов.
164
Электронный информационный журнал Новые исследования Тувы: www.tuva.asia 2009, №№ 1-2
В то же время в лингвистике, семиотике, культурологии относительно недавно возникло и дифференцированное употребление слов «понятие» и «концепт». Большой вклад в осмысление этих понятий внес академик Ю. С. Степанов10.
Концепт, с его точки зрения, — «это как бы сгусток культуры в сознании человека; то, в виде чего культура входит в ментальный мир человека. И, с другой стороны, концепт — это то, посредством чего человек — рядовой, обычный человек, не «творец культурных ценностей» — сам входит в культуру, а в некоторых случаях и влияет на нее... В отличие от понятий в собственном смысле термина, концепты не только мыслятся, они переживаются. Они — предмет эмоций, симпатий и антипатий, а иногда и столкновений. Концепт — основная ячейка культуры в ментальном мире человека»11. И далее — важное разъяснение: «В понятии, как оно изучается в логике и философии, различают объем — класс предметов, который подходит под данное понятие, и содержание — совокупность общих и существенных признаков понятия, соответствующих этому классу. В математической логике ... термином концепт называют лишь содержание понятия, таким образом термин концепт становится синонимичным термину смысл. В то время как термин значение становится синонимичным термину объем понятия. Говоря проще — значение слова это тот предмет или те предметы, к которым это слово правильно, в соответствии с нормами данного языка применимо, а концепт это смысл слова. В науке о культуре термин концепт употребляется, когда абстрагируются от культурного содержания, а говорят только о структуре, — в общем, так же, как в математической логике. Так же понимается структура содержания слова и в современном языкознании»12.
Существенным для Ю. С. Степанова является положение, вынесенное им в название одного из разделов статьи «Концепт»: «Концепты могут “парить ” над концептуализированными областями, выражаясь как в
165
Электронный информационный журнал Новые исследования Тувы: www.tuva.asia 2009, №№ 1-2
слове, так и в образе или материальном предмете»1. Эта мысль оказывается принципиальной для формулирования общего определения культуры, предложенного ученым: «Культура — это совокупность концептов и отношений между ними, выражающихся в различных “рядах” (прежде всего в “эволюционных семиотических рядах”, а также в “парадигмах”, “стилях”, “изоглоссах”, “рангах”, “константах” и т. д.); надо только помнить, что нет ни “чисто духовных”, ни “чисто материальных” рядов: храм связан с концептом “священного”; ремесла — с целыми рядами различных концептов; социальные институты общества, не будучи “духовными концептами” в узком смысле слова, образуют свои собственные ряды, и т. д.,
— “концептуализированные области”, где соединяются, синонимизиру-ются “слова” и “вещи” — одно из самых специфических проявлений этого свойства в духовной культуре»14.
Итак, концепт представляет собой выражаемое в знаке сращение смысла и чувственного восприятия, внутреннего образа. Его связывает с другими концептами не логическое, а ценностное отношение.
Эта трактовка концепта размывает его определенность: что же такое концепт — понятие или образ? И в какой мере это структура сознания? Видимо, балансировать на грани между понятием и образом — одно из свойств концепта как особой структурной формы сознания. В аналитических целях, разумеется, можно дифференцировать концепты-понятия и концепты-образы, но этим скорее затемняется, чем проясняется суть вопроса. В одних концептах может быть ярче представлена логическая основа, идущая от понятия, в других — больше обнаруживается образ как таковой, но во всех случаях можно видеть их сращение, наподобие кентавра. Как кентавр — не человек и не конь, а человеко-конь, так и концепт
— не понятие и образ, а «образо-понятие», сплав, в котором граница не видна и не важна. Собственно, соединение в концепте образа и понятия позволяет ему встроиться как в интеллектуальную, так и в чувственную
166
Электронный информационный журнал Новые исследования Тувы: www.tuva.asia 2009, №№ 1-2
жизнь человека, в жизнь как целостность, без чего ориентация в социокультурном пространстве была бы невозможна.
Может показаться, что концепт при такой трактовке близок к стереотипу, но детальный анализ не позволяет поставить между ними знак равенства. Социальный стереотип представляет собой устойчивый образ (своего рода картинку, клише) социальной реальности, возникающий при недостатке информации об объекте оценки и довольствующийся этой априорной оценкой, эмоциональным отношением к объекту. Впервые в этой трактовке стереотип был представлен У. Липпманом15. Назначение стереотипов то же, что и у тезауруса: ориентация в социальном мире. Стереотип по своей гносеологической природе — инструмент минимизации познавательных усилий, «бритва Оккама». Его истинность или ложность несущественна, важна лишь ориентационная достаточность.
Стереотип — своего рода штамп, клише, это упрощение, устраняющее индивидуальность, неповторимость социальной реальности, это полюсный маркер, действующий по принципу «черное — белое», и в этом специфика стереотипа как ментального средства ориентации. Концепт, подобно стереотипу, может быть и полюсным (если это предопределено тезаурусом), но крайности эмоциональной оценки — не его сущностная характеристика. Главное же — концепт не упрощает, напротив, он наращивает смыслы, порождает многозначность, увеличивает вариативность применения.
Константы. Из относительно большого числа концептов, освоенных субъектом, некоторая их часть выполняет в тезаурусе особую роль, состоящую в замедлении перемен в тезаурусном строе. Консервация в этом случае оказывается выражением противостояния культурных форм жизненному потоку. Такие концепты мы, пользуясь терминологией Ю. С. Степанова, называем константами.
167
Электронный информационный журнал Новые исследования Тувы: www.tuva.asia 2009, №№ 1-2
Константа в культуре — это, по Ю. С. Степанову, концепт, существующий постоянно или, по крайней мере, очень долгое время. В известной мере константной становится классика в художественном творчестве, архитектуре, науке и т. д. — везде, где можно сказать о классическом исполнении, классических формах, классическом наследии. Разумеется, этот принцип классичности выходит за пределы художественной культуры и характеризует формы социальных связей (классическая дружба), статусов-ролей (классический бюрократ), идеологии (классический либерализм) и т. п. Собственно, сфера применения, да и само слово «классика» не важны, имеет значение то, что некое явление или некий процесс могут быть оценены в исторической цепи событий таким образом, чтобы из этой вереницы событий была получена существенная ориентирующая информация. Но, поскольку мы говорим не о следственном деле и не о рациональном познании, то константа, выросшая в недрах культуры, оказывается простым и богатым смыслами средством ориентации — своего рода эталоном для оценки, а также для выстраивания культурной картины мира.
Константе может быть придано и другое значение — «некий постоянный принцип культуры». «Принцип создания алфавитов — “алфавитный принцип”, проецирующийся далее в различных культурах на представления об устройстве мира, может быть отнесен как раз к константам-принципам»16.
Шекспиризм, таким образом, может быть рассмотрен как одна из важных констант русской классической литературы. В меньшей степени такое понимание констант подходит для характеристики шекспиризации, так как это не просто принцип, а принцип-процесс. Но константами выступают также образ самого Шекспира, его персонажи, сюжеты, жанры и т. д. Здесь потребуется еще один термин, существующий давно, но лишь недавно встроенный в систему категорий тезаурусного анализа, — речь идет о так называемых вечных образах.
168
Электронный информационный журнал Новые исследования Тувы: www.tuva.asia 2009, №№ 1-2
Вечные образы. К константам в структуре тезаурусов могут быть отнесены вечные образы. Вечные образы — термин литературоведения, искусствознания, истории культуры17, охватывающий переходящие из произведения в произведение художественные образы — инвариантный арсенал литературного (шире — всего художественного) дискурса. Можно выделить ряд свойств вечных образов (свойств, обычно встречающихся вместе):
— содержательная емкость, неисчерпаемость смыслов;
— высокая художественная, духовная ценность;
— способность преодолевать границы эпох и национальных культур, общепонятность, непреходящая актуальность;
— поливалентность — повышенная способность соединяться с другими системами образов, участвовать в различных сюжетах, вписываться в изменяющуюся обстановку, не теряя свою идентичность;
— переводимость на языки других искусств, а также языки философии, науки и т. д.;
— широкая распространенность.
Вечные образы включены в многочисленные социальные практики, в том числе далекие от художественного творчества. Обычно вечные образы выступают как знак, символ, мифологема (т. е. свернутый сюжет, миф). В их качестве могут выступать образы-вещи, образы-символы (крест как символ страдания и веры, якорь как символ надежды, сердце как символ любви, символы из сказаний о короле Артуре: круглый стол, чаша святого Грааля), образы хронотопа — пространства и времени (всемирный потоп, Страшный суд, Содом и Гоморра, Иерусалим, Олимп, Парнас, Рим, Атлантида, платоновская пещера и мн. др.). Но основными остаются образы-персонажи. Источниками вечных образов стали исторические лица, персонажи Библии, других священных книг, античных мифов, сказаний многих народов, литературных сказок, романов, новелл,
169
Электронный информационный журнал Новые исследования Тувы: www.tuva.asia 2009, №№ 1-2
поэм и стихотворений, драматических произведений и др. Примеры использования вечных образов разными авторами пронизывают всю мировую литературу и другие искусства.
Вечные образы становятся особо актуальными в условиях бурного развития постмодернистской интертекстуальности, расширившей использование текстов и персонажей писателей прошлых эпох в современной литературе, но теория вечных образов в науке систематически не разработана. С позиций тезаурусного подхода создаются перспективы решения проблем теории вечных образов, с которой смыкаются столь же мало разработанные области вечных тем, идей, сюжетов, жанров в литературе.
Существенно то, что вечные образы могут рассматриваться в том же контексте, что и тезаурус как ориентирующая конструкция. Очевидно, что вечный образ — лишь некоторый фрагмент тезауруса, но фрагмент, во-первых, с высокой степенью целостности и, во-вторых, с мощным импульсом культурной и социальной идентификации. Его ориентирующая роль, по крайней мере, не меньше, чем у образов великих людей, выступающих примером для подражания и конструирования своих жизненных перспектив. Собственно, в тезаурусном аспекте здесь нет решительно никакой разницы между реальной исторической фигурой и вымышленным литературным или фольклорным героем.
Вообще, представляется перспективным воссоединить мир художественной культуры с миром повседневности в рамках одних и тех же теоретико-методологических идей и интерпретационных схем. Нельзя сказать, что в этом направлении не идет поиска, важно, что тезаурусный подход может в этот поиск эффективно включиться18.
«Свой-чужой-чуждый». Выше мы отметили, что в тезаурусе отношения между элементами строятся не на формальнологической связи, а на связи ценностной. Теперь предстоит охарактеризовать структурную связь,
170
Электронный информационный журнал Новые исследования Тувы: www.tuva.asia 2009, №№ 1-2
основанную на ценностях (используем изложение из книги Вал. А. и Вл. А. Луковых «Тезаурусы»).
Определим ценности, вслед за Н. Смелзером, как разделяемые в обществе (сообществе) убеждения относительно целей, к которым люди должны стремиться (терминальные ценности), и основных средств их достижения (инструментальные ценности)19. Ценность — то, что позволяет нам ориентироваться в социальной и культурной среде, реализуя наши стратегические интересы. Ценности императивны, они образуют основу социокультурных позитивных установок и запретов (социокультурных кодов) и базируются на противопоставлении «добра» и «зла», «своего» и «чужого». Именно это разделяет ценности и антиценности. В роли ценностей могут выступить цели (в технологии управления проектами неслучайно часто используется понятие «цели-ценности») и социальные проекты, и в этом случае они также приобретают императивное значение. Эти императивы регулируют нередко обширные зоны человеческой жизнедеятельности.
Роль ценностных факторов в социальной жизни во многом определяющая. И главное — ценности обладают принудительным действием, которое вытекает из их нормативного содержания. Иначе говоря, при помощи ценностей поведение людей вводится в рамки определенных социальных устоев, подчиняется общим правилам коллективной жизни.
В социологии принято изучать ценности, выстраивая их рейтинги. В массовых опросах предлагается в таком случае расположить по значимости для респондента ряд слов, обозначающих ценности, например «любовь», «Родина», «дружба», «вера», «семья», «деньги» и т. д. Такой подход примитивизирует и проблематику ценностей, и характеристику ценностных пирамид. Собственно, измеряются не ценности, а маркеры, знаки ценностей, которые при этом могут сопровождаться разными интерпретациями, поскольку в качестве таких маркеров берутся не понятия, а кон-
171
Электронный информационный журнал Новые исследования Тувы: www.tuva.asia 2009, №№ 1-2
цепты (а из сказанного выше следует, что концепты дают простор для вариативных интерпретаций).
Специфика ценностного отношения состоит в том, что концепт (ядро ценности) подобно магниту притягивает одни смыслы и отталкивает другие, образуя смысловое гнездо. Связь знаний в тезаурусе и строится на взаимопритяжении и взаимоотталкивании смысловых гнезд, образовавшихся вокруг ценностей, а сам тип связи в этом случае в основном полевой, и лишь в актуальных фрагментах знания он приобретает ясные очертания иерархических и/или сетевых связей.
Как же строится эта иерархия знаний (или знаниевые сети в других обстоятельствах) с учетом того, что ее строение основывается на принципе ценностного отношения? Тезаурусная концепция утверждает, что, во-первых, структурирующим принципом здесь выступает дихотомическое различение своего и чужого; во-вторых, и свое, и чужое обладают протяженностью и разной интенсивностью: это определенные зоны, концентрические круги вокруг субъекта, одни из которых ближе, другие дальше от центра и в этом отношении — «более» свои и «менее» свои (соответственно «менее» чужие и «более» чужие); в-третьих, в тезаурус встроен защитный механизм от информации, основанной на антиценностях (для субъекта): она воспринимается субъектом как чуждая и если и пересекает границу тезауруса, то только в форме ее критики.
Таким образом, внутри тезауруса действует дифференцирующий принцип свое — чужое, если же рассматривать тезаурус в его взаимодействии с другими тезаурусами, то дифференцирующей становится триада свое — чужое — чуждое. Так что, можно сказать, чужое все-таки до некоторой степени свое, т. е. может стать своим при определенных условиях, в отличие от чуждого, которому в данном тезаурусе (тезаурусной генерализации) места нет.
172
Электронный информационный журнал Новые исследования Тувы: www.tuva.asia 2009, №№ 1-2
Свое — чужое (свой — чужой и т. п.) — наиболее определенное ценностное отношение, выполняющее функцию социальной ориентации. Оно изначально социально: «свой» — тот, кто принадлежит мне, «свое» — то, что принадлежит мне, но в то же время и в такой же мере «свой» — из того круга, которому принадлежу я, «свое» — из тех вещей, свойств или отношений, от которых завишу я (зависят моя безопасность, удовольствие, счастье и т. д.). В логическом плане антоним «своего» — «не-свой», а в ценностном плане — «чужой».
«Чужой», «чужое» — знаки не только находящегося за пределами своего, но и противопоставленного своему,, а возможно — и враждебного ему. Именно в парадигме свое — чужое воспринимают действительность человек, группа, сообщество. Свое — чужое образуют стержень тезауруса и придают ему социальную значимость. На этом строятся «картины мира», которые постепенно, по мере социализации и обретения социальной идентичности людей формируются в их сознании. 1 11
1 Костина А. В. Теоретические проблемы современной культурологии: Идеи, концепции, методы исследования. М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2008. С. 234-247.
2 Луков Вал. А., Луков Вл. А. Тезаурусы: Субъектная организация гуманитарного знания. М.: Изд-во Нац. ин-та бизнеса, 2008. С. 7-8.
3 Гуманитарное знание: тенденции развития в XXI веке / Под общ. ред. Вал. А. Лукова. М.: Изд-во Нац. Инта бизнеса, 2006.
4 Луков Вл. А. Предромантизм. М.: Наука, 2006.
5 Луков Вал. А., Луков Вл. А. Тезаурусы: Субъектная организация гуманитарного знания. М.: Изд-во Нац. инта бизнеса, 2008.
6 Культурология. История мировой культуры / Под ред. Т. Ф. Кузнецовой. М.: Академия, 2003.
7 Луков Вал. А. Социальное проектирование / 7-е изд. М.: Изд-во Моск. гуманит. ун-та: Флинта. 2007.
8 Луков Вл. А., Захаров Н. В., Каблуков В. В. Литература: Практикум: Зарубежная литература / Под общ. ред. проф. Вл. А. Лукова. М.: Изд-во Моск. гуманит. ун-та, 2006.. Литература. Практикум: в 2 ч. / Вл. А. Луков, Н. В. Захаров, А. Б. Тарасов, В. В. Каблуков, К. Н. Кислицын ; под общ. ред. Вл. А. Лукова. М.: Изд-во Моск. гуманит. ун-та, 2007.
9 Гуманитарное знание: тенденции развития в XXI веке. С. 559.
10 Степанов Ю. С. Константы: Словарь русской культуры / 3-е изд., испр. и доп. М., 2004.
11 Там же. С. 43.
12 Там же. С. 44.
13 Там же. С. 75.
14 Там же. С. 40.
15 Липпман У. Общественное мнение. М.: Ин-т Фонда «Общественное мнение», 2004.
16 Степанов Ю. С. Константы. С. 82.
17 Нусинов И. М. Вековые образы. М., 1937; Нусинов И. М. История литературного героя. М.: Гослитиздат, 1958; Watt J. Myths of modern individualism: Faust, Don Quixote, Don Juan, Robinson Crusoe. Cambridge, 1996;
173
Электронный информационный журнал Новые исследования Тувы: www.tuva.asia 2009, №№ 1-2
Шпенглер О. Закат Европы: В 2 т. М.: Мысль, 1998; Зиновьева А. Ю. Вечные образы // Литературная энциклопедия терминов и понятий. М., 2001.
18 Луков М. В. Телевидение: конструирование культуры повседневности: Автореф. дис... канд. филос. наук. М., 2006.
19 Смелзер Н. Социология: Пер. с англ. М.: Феникс, 1994. С. 660.
174
