CC BY
130
8. Рубинштейн С.Л. Человек и мир. Проблемы общей психологии. М., 1976.
9. Соколовский Н.В. Мысли об основах житейской нравственности и человеческого счастья. // Человек: образ и сущность (гуманитарные аспекты). М., 1996.
10. Стрелков В.И. Духовность и творчество. Человек как философская проблема: Восток - Запад. М., 1999.
11. Ушинский К.Д. Собр. соч. М., 1952. Т.2.
12. ХайдеггерМ. Бытие и время. М., 1993.
13. Ясперс К. Философская вера. Смысл и назначение истории. М., 1991.
References
1. AralovaE.V. Р1асе and the roleof spirituality in thecategoryhierarchy of humanvalues /EVAralova. Moscow, 1992.
2. Berdyaev N. The Philosophy of Freedom: The meaning of creativity.-Moscow, 1990.
3. Volkov V.N. Ontologypersonality /V.Volkov. Ivanovo, 2001.
4. Lenin V.I. Full.Works.Op./ VILenin. 5th ed. T. 18.
5. Livshits R.L..and lack of spiritualityspiritualpersonality /RLLivshits. Ekaterinburg, 1997.
6. Locke J.Works:The 3 tons/Locke. M., 1988. Volume 3.
7. Plato. Works:The 3 tons/Plato. M., 1970. T.II.
8. Rubinstein S. Man and the world/ S.Rubinstein/ / Problemsof General Psychology-Moscow, 1976.
9. Sokolovsky N.V. Thoughtsabout the basicsof everydaymoralityand human happiness/ NVSokolowski/ / Man: the image and essence of(humanaspects). M., 1996.
10. Shooters V.I. Spirituality andCreativity/ VIGunmen/ / Manas a philosophical problem: East - West. Moscow, 1999.
11. Ushinsky K.D. Coll.Op./Ushinskii. M., 1952. Volume 2.
12. HeideggerM, Being and Time /Heidegger. Moscow, 1993.
13. Jaspers K. Philosophicalfaith /Jaspers/ /Jaspersand Goal of History/Jaspers. Moscow, 1991.
УДК 130.2
UDC 130.2
О.В. ПЧЕЛИНА
кандидат философских наук, доцент, докторант кафедры философии Московского педагогического государственного университета E-mail: opcheIina@yandex.ru
O.V. PCHELINA
candidate o/Philosophy, associate professor ofphilosophy, doctoral student in philosophy Moscow State Pedagogical
University E-mail: opchelina@yandex.ru
ТЕУРГИЧЕСКАЯ ЭСТЕТИКА Д.С. МЕРЕЖКОВСКОГО: ТЕМЫ И ВАРИАЦИИ THEURGIC AESTHETICS BY OF D.S. MEREZHKOVSKY: THEMES AND VARIATIONS
Статья посвящена вопросам теургической эстетики русской религиозной философии. Основное внимание в работе автор уделяет анализу эстетических идей представителя русского религиозного ренессанса Д.С. Мережковского. Раскрыта специфика эстетической концепции мыслителя, показано влияние его идей на современников и обоснована значительность вклада Д.С. Мережковского в развитие теургической эстетики русской религиозной философии.
Ключевые слова: теургическая эстетика, красота, символизм, созерцание, эстетический опыт.
The article deals with the theurgic esthetics of Russian religious philosophy. The author focuses on the analysis of the esthetic ideas of the Russian religious renaissance representative D.S. Merezhkovsky. The specificity of the thinker's esthetic concept is disclosed, the influence of his ideas on his contemporaries is shown and the significance of D.S. Merezhkovsky's contribution to the development of theurgic esthetics of Russian religious philosophy is proved.
Keywords: theurgic esthetics, beauty, symbolism, contemplation, esthetic experience.
«Романтическая эстетика Мережковского всегда требует крайностей, бездн, полюсов, пределов, последнего...».
Н. Бердяев
В истории отечественной философской мыс-
ли символизм - одно из самых значимых и ярких эстетико-художественных явлений русского религиозного Ренессанса. Об этом свидетельствуют многочисленные исследования как отечественных, так и зарубежных авторов. В отечественной философской
© О.В. Пчелина © O.V. Pchelina
09.00.00 - ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ 09.00.00 - РИ1Ь080РИ1СЛ1,
мысли обращают на себя внимание два фундаментальных труда, посвященных вопросам теургической эстетики. Так, в книге «История античной эстетики. Последние века» выдающийся русский философ А.Ф. Лосев определяет цель теургии как «полное или хотя бы частичное соединение с божеством» и подчеркивает, что «такое соединение возможно только благодаря существованию божественных тайных символов» [7, с. 257]. Обосновывая принципиальное различие между теургией и теологией, философ поясняет, что теургия основана на символах, а теология - на знании и разуме.
Осмысляя исторический опыт, проанализировав понятие «теургии» в русской религиозной философии, один из авторитетных специалистов в области эстетики видный российский ученый В.В. Бычков считает теургическую эстетику «специфически русским явлением». Под теургической эстетикой исследователь понимает «духовно ориентированную имплицитную эстетику, направленную на активное преображение всей человеческой жизни по эстетическим и религиозно-этическим законам в процессе особого художественного творчества, уповающего на духовную поддержку свыше» [3, с. 9]. Отмечая тот факт, что предпосылки теургической эстетики как русского явления прослеживались на протяжении всего 19-го столетия, В.В. Бычков подчеркивает, что в полной мере она сложилась «в среде русских религиозных мыслителей (представителей «духовного возрождения») и отчасти русских символистов» [3, там же].
В данном контексте в русло теургической эстетики органично вписывается имя Д. С. Мережковского (1865-1941) - одного из основателей отечественного символизма и инициатора Религиозно-философских собраний в Петербурге (1901-1903 гг.). Философско-эстетическая система и оригинальные эстетические принципы в подходах к литературе и искусству особенно выделяли Д. С. Мережковского из общего круга его современников. Анализируя специфику и «литературный источник» духовно-эстетического Возрождения начала XX века, русский философ Н.А. Бердяев подчеркнул, что именно в лице Мережковского «новая русская литература, русский эстетизм, русская культура перешли к новым темам», темам «религиозным», «великим и вселенским» [2, с. 370].
Произведения Д. С. Мережковского вызывали неоднозначную реакцию в современном ему обществе: нелицеприятные отзывы, а нередко и жесткая критика творчества мыслителя демонстрировали негативное отношение к автору и к его новым идеям. Тем не менее, темы, поднятые Д. С. Мережковским, нередко определяли умонастроения современников, варьировались в зависимости от предпочтений последних: «Тут в уютной квартирке на Литейной .... создавались новые мысли, расцветали никогда не расцветавшие цветы. Проходило много месяцев, и мысли эти начинали пестрить страницы журналов. Здесь,
у Мережковского, воистину творили культуру, и слова, произнесенные в квартире, развозились ловкими аферистами слова. Вокруг Мережковского образовался целый экспорт новых течений без упоминания источника, из которого все черпали. Все здесь когда-то учились, ловили его слова», - вспоминал А. Белый [1, с. 9].
Несмотря на то, что в творческом наследии Д.С. Мережковского нет специального труда, посвященного исключительно проблемам эстетики, можно с полным основанием говорить о том огромном эстетическом потенциале, который присутствует в литературно-критических и публицистических статьях, исторических романах и эссе мыслителя. Блестящее владение иностранными языками, изучение первоисточников, посещение исторических мест, внимание к деталям, интерес к эстетике архитектуры и ландшафта - вот те особенные черты, из которых складывались эстетический опыт и эстетические впечатления Д.С. Мережковского.
Символистская эстетика стала той областью, где Д. С. Мережковскому удалось сформулировать и воплотить принципы и положения нового «идеалистического искусства», разработать концепцию новой «субъективно-импрессионистической» критики и противопоставить её критике публицистической. Обосновывая «черты грядущей идеальной поэзии», критик выделил «три главных элемента нового искусства - мистическое содержание, символы и расширение художественной впечатлительности» [10, с. 538]. Согласно Д.С. Мережковскому, предложенный им метод «субъективной критики» значительно расширяет возможности жанра, позволяя критику не только почувствовать живую душу писателя - «своеобразную, единственную, никогда более не повторяющуюся форму бытия», но также «изобразить действие этой души на ум, волю, сердце» читателя [8, с. 353]. «Субъективную критику» можно рассматривать и как эстетический принцип, который позволил по-иному взглянуть на цель, задачи и смысл критики, задал совершенно новый вектор её развития как литературного направления. Д.С. Мережковскому - критику удалось заметить художественность и эстетический аспект там, где этого не смогли увидеть его «коллеги по цеху». Так, в творчестве А.С. Пушкина мыслитель подчеркивает духовно-эстетический аристократизм, в поэзии М.Ю. Лермонтова - «стихийный простор»; глубинное понимание природы и эстетическое наслаждение от её описания усматривает в произведениях А.П. Чехова, дает высокую оценку не только произведениям, но и самой личности И. С. Тургенева как эстета и созерцателя красоты. «Тайновидцем плоти» и «тайновидцем духа» выступают русские писатели Л.Н. Толстой и Ф.М. Достоевский в знаменитом исследовании Д.С. Мережковского «Л. Толстой и Достоевский».
Д.С. Мережковский не только выдвинул и теоретически обосновал новаторские идеи, но и про-
демонстрировал широкие возможности эстетики и понимание природы эстетического, заостряя внимание на экзистенциальности художественного произведения, принципах свободы художественного творчества, эстетическом значении художественной формы, анализе эстетических вкусов и потребностей. Основной интерес творческих поисков мыслителя сконцентрирован вокруг историософских и эстетических проблем, многие произведения написаны с точки зрения переоценки эстетических ценностей современного ему общества.
Взяв на себя роль одного из вождей и первых теоретиков символизма - «кажется, я раньше всех в русской литературе употребил это слово», -Д.С. Мережковский рассматривал символизм как эстетико-художественное явление в тесной связи с проблемами философии и религии, противопоставил декадентство символизму, подчеркивая, что «тогда уже понимал их различие» [9, с. 321]. При этом Д.С. Мережковский не пребывал в плену так называемого эстетского кокетства, не разделял позиций элитарности, любования искусством и социальной апатии, свойственных многим представителям «нового романтизма». Д.С. Мережковский не призывал уйти от действительности или забыться в потустороннем и отвлеченном мире, не возлагал на сферу эстетики задачи исключительно созерцательного характера. Наоборот, свои художественные, религиозные и философские искания Д.С. Мережковский пытался максимально воплотить в практику общественных деяний. Тезис «искусство - для жизни и, конечно, жизнь - для искусства» стал не только доминантным принципом, но и эстетическим credo творчества мыслителя [12, с.159]. В этом смысле вклад Д.С. Мережковского в развитие теории эстетики приобретает особую ценность.
Символизм стал внешней формой выражения духовных устремлений и поисков мыслителя. Эстетика и религиозная сущность культуры - это основополагающие составляющие русского символизма, а создание символов - это особый дар художника, некая глубинная внутренняя потребность, говорил мыслитель. Его призыв «от великого созерцания» перейти «к великому действию, от слова к делу» подчеркнул многофункциональность и имманентную творческую энергию символа: «Символы должны естественно и невольно выливаться из глубины действительности. Если же автор искусственно их придумывает, чтобы выразить какую-нибудь идею, они превращаются в мёртвые аллегории, которые ничего, кроме отвращения, как всё мёртвое, не могут возбудить» [10, с. 538].
Понимая символизм как «всемирный переворот в культуре», мыслитель трактовал «символ» как художественный образ, «из того мира в этот поданный знак, перекинутый мост»: «Нельзя говорить о Боге словами, о Беспредельном - определениями; можно только знаками, ... молчаниями между слов дать почувствовать несказанное присутствие Божие» [9, с. 257]. Согласно Мережковскому, культура и религия
составляли единое целое, а потому культура «не вытеснит, а лишь заменит собою религию, займет ее место, то есть она сама станет религией» [11, с. 86].
Базисной эстетической категорией можно считать идею о разграничении поэзии и литературы, озвученную Д.С. Мережковским в работе «О причинах упадка и о новых течениях в современной русской литературе» (1893). Данная статья была воспринята критиками и современниками автора как первый манифест русского символизма. Разграничивая поэзию и литературу, автор отождествлял «поэзию» с красотой как с эстетическим качеством. Понимая под поэзией дар искусства и художественного творчества, мыслитель отмечал, что «литература зиждется на стихийных силах поэзии так же, как мировая культура - на первобытных силах природы» [10, с.523]. Противопоставляя «интеллигентного певца народа» поэту «истинно народному», Д.С. Мережковский подчеркивает способность последнего следовать народной мудрости - несмотря на страдания и несчастья умению черпать вдохновение в красоте, любить её «как жизнь, как свободу, как свою силу, как хлеб насущный» [Там же, с. 544].
Встав на путь новаторства, Д.С. Мережковский придерживался классических традиций в эстетике - созидания и интерпретации красоты и прекрасного как смысла и ценности эстетического. Согласно Мережковскому, «вечная, божественная красота» есть сущность и «божественная мера» творчества, мгновение, которое длится вечно и несет человеку очищение. Творчество же представляет собой результат гармонического единства «творений рук человеческих и природы. - творчества людей и творчества божественного» [9, с. 23-24]. Красота -один из важнейших источников не только культуры и искусства, но и самой человеческой жизни, красота лежит в основании жизни человеческой наряду с религиозным чувством и любовью, созерцается в искусстве и эстетике. Путевой очерк «Акрополь» -яркая иллюстрация такого подхода. Описывая свои путевые ожидания и впечатления, автор отметил, что он испытал эмоциональный восторг и «эстетическую эйфорию» (В.В. Бычков) при встрече с «живой красотой», почувствовал то «освобождение» от жизни, которая дает красота: «Смешной заботы о деньгах, невыносимой жары, утомления от путешествия, современного пошленького скептицизма - всего этого как не бывало. И - растерянный, полубезумный - я повторял: "Господи, да что же это такое". Наконец-то настало в жизни то, для чего стоило жить!» [Там же, с. 21-22].
Называя Древнюю Грецию «колыбелью красоты, гармонии, человеческого творчества», Д.С. Мережковский обращает внимание на то, что природа и произведения искусства Древней Греции находятся в гармонии между собой, более того, природные элементы на фоне творений великих мастеров приобретают иное значение, несут новый смысл. Д.С. Мережковский пришел к заключению,
что художники выделяли в природе то, что считали прекрасным и божественным, окружали все это «рамкой» и именно поэтому море принимает «эллинское выражение»: это не «водная поверхность», по которой ходят современные торгово-промышленные пароходы, а «лазурная, кипящая влага, из которой вышла Венера - Анадиомена, богиня красоты» [8, с. 358].
Красота неотделима от нравственности и справедливости: «Созидание на земле даже малейшей доли красоты - такой нравственный подвиг, такое благодеяние людям, что оно несоизмеримо ни с какими денежными наградами» [Там же, с. 528]. Таким образом, теоретик символизма приходит к выводу о неразрывной связи эстетики с этикой. Можно предположить, что Д. С. Мережковский развивает идеи основоположника христианского экзистенциализма Сёрена Кьеркегора, оказавшего определенное влияние своими взглядами на русскую философскую мысль и литературу. Знакомство русских читателей с трудами С. Кьеркегора состоялось в 1894 г., когда в России были опубликованы отрывки из книги Кьеркегора «Или-или» под названием «Наслаждение и долг» в переводе П. Г. Ганзена. Если датский философ анализирует феномен эстетизма, различные ступени эстетического отношения к жизни, рассуждает о роли и взаимосвязи эстетической и этической составляющих в жизни человека, то русский символист изначально разрабатывает эстетические установки в области искусства, литературы и философско-литературной критики и уже в последующем предлагает их в практику повседневного существования. С. Кьеркегор относит поэтов и художников к высшей категории эстетиков, для которых высшим жизненным принципом является наслаждение красотой как высшим благом, истиной и богом эстетизма. Однако такой подход к красоте чреват тем, что поэт искушается красотой и, создавая свой собственный эстетический мир, пытается избежать реальности. «Серьезное отношение к эстетике, впрочем, так же полезно для человека, как и всякое вообще серьезное отношение к делу, но одно оно еще не в состоянии спасти душу человека» [6, с. 278]. Кьеркегоровское «или-или» заставляет человека сделать для себя экзистенциальный выбор этической или религиозной сферы. Этическое наполняет эстетическое глубинным смыслом и только в единстве обеих сторон достигается гармоническое единство личности и полнота жизни, убежден датский мыслитель. Этическое в корне меняет отношение человека к эстетическому, привносит совсем иной смысл: «Эстетическим началом может назваться то, благодаря чему человек является непосредственно тем, что он есть, этическим же - то, благодаря чему он становится тем, чем становится» [Там же, с. 226].
Эстетика творчества была также предметом анализа символистов. Сущность искусства не исчерпывается ни красотой, ни нравственностью, не выражается словами и определениями - «она выше,
чем красота, и шире, чем нравственность», - рассуждает Д.С. Мережковский. Красота не может быть безнравственной, так как по своей природе красота правдива; безнравственными в искусстве могут быть только уродство и пошлость. Придавая большое значение не столько нравственным тенденциям, сколько творцу, мыслитель видел его роль в «бескорыстной, неподкупной правдивости» и «бесстрашной искренности», в мастерстве «бескорыстной оценки прекрасного» [8, с. 532]. С этих позиций Д.С. Мережковский называл творчество художника высшей ступенью красоты и приравнивал к нравственному подвигу. Мысль Д.С. Мережковского об этическом долге творца созвучна мысли С. Кьеркегора о противопоставлении эстетического наслаждения внутреннему нравственному долгу. Называя эстетика «рабом минуты» и земных наслаждений, датский философ предупреждал о бессмысленности подобного существования, болезни духа, отчуждения от собственной личности и своего истинного «Я» [6, с. 281]. Принимая роскошь за полноту и богатство жизни, человек «в полном одиночестве может прожить всю жизнь, как настоящий дикарь, принять даже образ и подобие зверя среди величайшего комфорта, в грандиозных отелях, похожих на дворцы», - словно продолжает мысль С. Кьеркегора отечественный философ [9, с. 174].
Для Д.С. Мережковского синтез этического и эстетического также связан с гармоническим единством «внутреннего во внешнем», с единством материального и духовного начал личности, культуры и общества. Наступление «бездушной цивилизации» отозвалось в обществе низким уровнем этического и упадке духовной активности, а стремление к идеалу «разумного комфорта» и «утилитарной роскоши» -«пустыми, уродливыми и жалкими» произведениями искусства, подчеркнувшими бездуховность творческих замыслов их создателей. Провозглашая красоту выше добра, мыслитель был убежден, что божественная красота, искусство и эстетика откроют человеку путь к религиозному спасению [Там же, с. 258].
Одним из эстетических принципов Д.С. Мережковского является эстетика «самых прозаических подробностей жизни» - внимание к деталям, неопределенности чувства, эмоциональным нюансам, бессознательному переживанию, мистическому чувству [10, с. 544]. Таким способом Д.С. Мережковский выразил собственный опыт символизма, декадентства и отчасти импрессионизма. Художественные описания А. С. Пушкина критик сравнивает с темперной живописью, с воздушно-прозрачными красками, творчество Л.Н. Толстого представляется ему могущественным полотном, выполненным тяжелыми масляными красками, на примере произведений И.А. Гончарова мыслитель показывает ценность эстетики «драгоценных мелочей», глубину скрытых автором идей. Особенно ярко тенденция к «художественным подробностям» проявилась в работе «Л. Толстой и Достоевский», когда критик анализи-
рует незначительные детали внешнего вида героев Л.Н. Толстого, с помощью которых русский писатель добивался возникновения в воображении читателя почти реальных картин, образов и ситуаций. Многочисленные телесные признаки («белые пухлые руки», «короткая верхняя губка», «белая ручка», «длинная тонкая шея», «тяжелые ступни»), которыми изобилуют произведения Л.Н. Толстого, используются автором не только для обобщения образа героя, но и для передачи глубокого, таинственного смысла действий. При этом Д.С. Мережковский акцентирует внимание на чувственном опыте писателя: проникая в ощущения обнаженного тела молодой девушки перед выездом на бал, утомленной родами женщины, кормящей матери, в мысли охотничьей собаки, автор романа «как будто прожил сотни жизней в различных телах людей и животных» [8, с. 71]. Значение творчества русского писателя Д.С. Мережковский видит в том, что он смог изобразить не только телесного и духовного, но телесно-духовного, а именно, «душевного человека» [Там же].
Проникновение в смысл исторического процесса с точки зрения эстетического было характерной чертой всего творчества Д.С. Мережковского. В данном случае речь идет об «исторической эстетике» (А.И. Герцен) и «взгляде на историю как на эстетический артефакт», что было характерной чертой русской культуры, названной российским ученым К.Г. Исуповым «эстетикой истории» [5, с. 3]. В современных исследованиях (З.Г. Минц, К.Г. Исупов) внимание акцентируется на «двойной» эстетической кодировке прошлого в эпохе Серебряного века. Такой подход обусловлен как художественной природой исторического знания, так и стремлением осмыслить события в историософском ключе и придать им художественную завершенность. Символизация исторических процессов и событий стала одним из способов выявления ее эстетической выразительности. С помощью метода «комментированного чтения» исторических текстов теоретик символизма пытался отыскать
и интерпретировать следы и намеки современных ему событий, понять смысл исторического существования, проследить «звенья цепи», которые соединяли «века, культуры и религии»: «Взоры невольно обращаются назад, к великим произведениям древности, со смутной надеждой найти в них отзвуки наших дней», - писал Д.С. Мережковский [8, с. 395]. Так, «воля к прекрасному» связана у греков с волей к трагическому и эстетически-врожденной аксиомой благого конца, а Египет являл собой «один бесконечно развивающийся свиток с иероглифами. Вся живопись - иероглиф, и все иероглифы - живопись. Люди, растения, животные, звезды - все явления природы - письмена, начертанные Божьим перстом, вещие знаки, знамения» [13, с. 205]. Тезисом «в прошлом я ищу будущее» мыслитель выразил понимание всей истории человечества как стремления к достижению единой цели - построению Божественного Общества.
Историки русского зарубежья Г. Струве, П. Струве, В.Н. Ильин, С.А. Левицкий увидели в лице Д.С. Мережковского «пророка» будущей культуры, «ведущую фигуру» русского религиозно-философского возрождения начала XX века, назвали его идеи «далеко заброшенным идейным якорем», оценили выдающуюся роль символиста в мировой духовной культуре [4]. Мнение представителей Серебряного века созвучно оценке современных исследователей, отметивших, что «во всех творческих сферах он (Д.С. Мережковский - О.П.) служил одной цели - приданию новых импульсов, нового движения, новых идей нашему духовному бытию» [14, с. 380]. Уточнение масштабов и степени влияния эстетических идей Д. С. Мережковского - задача дальнейших исследований, но уже сегодня можно с полной уверенностью говорить о том, что важнейшие положения символистской эстетики, сформулированные мыслителем, во многом определили специфику развития теургической эстетики конца Х1Х - первой половины ХХ века и постсимволистской эстетики русской культуры.
Библиографический список
1. Белый А. Мережковский. Силуэт. В кн.: Мережковский Д.С. В тихом омуте: Статьи и исследования разных лет. М.: Советский писатель, 1991. С. 5-10.
2. Бердяев Н.А. Философия творчества, культуры и искусства В 2 - х т. Т. 2. М.: Иск-во, 1994. 510 с.
3. Бычков В.В. Русская теургическая эстетика. М.: Ладомир, 2007. 743 с.
4. Мережковский Д. С.: pro et contra: Личность и творчество Дмитрия Мережковского в оценке современников: Антология. СПб.: РХГИ, 2001. 568 с.
5. Исупов К. Русская эстетика истории. СПб.: РХГИ, 1992. 156 с.
6. Кьеркегор С. Наслаждение и долг. Ростов-на-Дону: Феникс, 1998. 416 с.
7. Лосев А.Ф. История античной эстетики: Последние века (III века - VI века). В 2-х кн. Книга I. М.: Искусство, 1988. 413 с.
8. Мережковский Д. Л. Толстой и Достоевский: вечные спутники. М.: Республика, 1995. 622 с.
9. Мережковский Д.С. «Акрополь». Избр. лит.-критич. статьи. М.: Кн. палата, 1991. 352 с.
10. Мережковский Д. О причинах упадка и о новых течениях современной русской литературы // Мережковский Д. Л. Толстой и Достоевский. Вечные спутники. М.: Республика, 1995. С. 522 - 560.
11. Мережковский Д.С. Больная Россия. Л.: Изд. Ленинградского университета, 1991. 272 с.
12. Мережковский Д.С. Эстетика и критика: В 2 Т. Т.1. М.: Искусство; Харьков: СП «Фолио», 1994. 670 с.
13. Мережковский Д.С. Тайна Трех. Египет-Вавилон. М.: 2003. - 560 с.
14. Международная конференция, посвящённая жизни и творчеству Д.С.Мережковского // Известия АН СССР. Сер. литературы и языка. 1991. Т. 50. № 4. С. 380-383.
References
1. BeliyA. Merezhkovsky. Silhouette. In : Merezhkovsky D.S. Still Waters Run Deep: Articles and studies over the years. - Moscow: Soviet Writer, 1991. Pp. 5-10.
2. Berdyaev N.A. Philosophy of creativity, culture and art in the 2 - 2 vols. - Moscow: Art. 1994. - 510 p.
3. Bychkov V.V. Russian theurgic aesthetics. M. Ladomir, 2007. - 743 p.
4. Merezhkovsky D.S.: pro et contra: Personality and creativity in evaluating Dmitry Merezhkovsky by contemporaries: An Anthology. - St. Petersburg : RHGI, 2001. - 568 p.
5. Isupov K. Russian aesthetics history. St. Petersburg: RHGI, 1992. - 156 p.
6. Kierkegaard S. Pleasure and duty. Rostov-on-Don: Phoenix, 1998. - 416 p.
7. Losev A.F. History of ancient aesthetics: Last Centuries (III century - VI century). In 2 books. Book I. M: Art, 1988. - 413 p.
8. Merezhkovsky D.L. Tolstoy and Dostoevsky: the eternal companions.M: The Republic, 1995. - 622 p.
9. Merezhkovsky D.S. "Acropolis". Selected Literary-Critical Articles. - M: Book Chamber, 1991. - 352 p.
10. Merezhkovsky D.O. On the causes of decline and the new trends of modern Russian literature // D. Merezhkovsky. Tolstoy and Dostoevsky. Eternal companions. - Moscow: The Republic, 1995. Pp. 522 - 560.
11. Merezhkovsky D.S. Patient Russia. - Leningrad: University of Leningrad, 1991. - 272 p.
12. Merezhkovsky D.S. Aesthetics and Criticism: 2 V. V.1. - Moscow: Art, Kharkov: SP "Folio", 1994. - 670 p.
13. Merezhkovsky D.S. Mystery of the Three. Egypt, Babylon.M.: 2003. - 560 p.
14. The International conference on the life and work of D.S. Merezhkovskogo // News of the USSR. Series Literature and Language. 1991. V 50. № 4. Pp. 380-383.
УДК 02.41.21 Д. Л. РЫЖКОВ
кандидат философских наук, доцент кафедры философии и культурологии Московского государственного горного университета Е-шаИ: ryzhkovdl@mail.ru
UDC 02.41.21 D.L. RYZHKOV
candidate o/Philosophy, Associate professor o/Philosophy and Cultural Studies, Moscow State Mining University
Е-mail: ryzhkovdl@mail.ru
МАРКСИЗМ О БУДУЩЕМ ОБЩЕСТВА: К НОВЫМ ФОРМАМ СО СТАРЫМИ ПРОТИВОРЕЧИЯМИ MARXISM ABOUT THE FUTURE OF THE SOCIETY:TO NEW FORMS WITH OLD CONTRADICTIONS
В работе рассматривается возможность интерполяции марксистских представлений о механизме и источнике социального движения на современные общественные отношения. Показана роль социальных противоречий в процессе смены форм социального бытия. Делается вывод об актуальности выдвинутых положений марксизма относительно механизмов возникновения и воспроизводства общественных отношений.
Ключевые слова: общественное развитие, марксизм, культура, человек и природа.
The possibility of the interpolation of Marxist vision of the mechanism and sources of the social relations is being examined in the article. The author studies the role of social contradictions in the process of changing of the social being. He concludes the urgency of Marxist assertions about the mechanisms of the origin and reproduction of the social relations.
Keywords: social development, Marxism, culture, person and nature.
В размышлениях о возможном будущем нам представляются некие конкретные научные достижения и связанные с ними явления социального бытия: технологии, способы коммуникаций, овладение пространством и временем и многое другое подобное. В обыденном сознании укоренилось представление
© Д. Л. Рыжков © Б.Ь. Яу7Ькоу
о том, что видение будущего есть не что иное, как предсказание неких конкретных форм реальности, однако научное постижение законов социальной реальности подразумевает анализ социальных явлений в целях выявления содержания, то есть совокупности глубинных связей и отношений, определяющих
