CC BY
18
УДК 81'33 Н. П.Глинская
кандидат филологических наук, доцент кафедры английского языка МГУ им. М. В. Ломоносова; e-mail: Glinskaya_nelly@mail.ru
ТЕРМИНОЛОГИЧЕСКАЯ РЕПРЕЗЕНТАЦИЯ ЮРИДИЧЕСКИХ КОНЦЕПТОВ В ДИСКУРСЕ ВЕРХОВНОГО СУДА США
Статья посвящена структуре и динамике терминологической репрезентации юридических концептов TRUST и FIDUCIARY в конституционном судебном дискурсе (на материале корпуса судебных решений Верховного Суда США за период с 1789 по 2012 гг.). Изучение типов терминологической репрезентации в диахроническом аспекте позволяет выявить категориальные признаки специального концепта и закономерную последовательность их актуализации в судебном дискурсе изучаемого коллективного языкового субъекта.
Ключевые слова: термин; терминологическая репрезентация; юридический концепт; cудебный дискурс; Верховный Суд США.
Glinskaya N. P.
Ph.D., Associate Professor, the Department of English, MSU; e-mail: Glinskaya_ nelly@mail.ru
TERMINOLOGICAL REPRESENTATION OF LEGAL CONCEPTS IN THE US SUPREME COURT DISCOURSE
This article deals with the structure and dynamics of terminological representation of law concepts TRUST and FIDUCIARY found in the US Supreme court opinions from 1791 to 2012. The purpose of this article is to prove that different stages of Supreme court discourse development reveal the specific terminological models which correlate with the socio-economic changes and evolution of the law. To achieve this aim the legal terms representing the concepts under study from the US Supreme Court cases wihin the given period of time were selected and analysed. The author discusses the cognitive features and stages of legal terminology at the different time periods of the US Supreme court history.
Key words: term; terminological representation; legal concept; judicial discourse; US Supreme court.
Современная когнитивно-дискурсивная парадигма предполагает, что познание и аккумуляция знаний происходят в динамике, в дискурсе, и именно человек является субъектом познания, речевой деятельности и языковой номинации в сфере профессиональной коммуникации. Это положение является справедливым и в случае дискурса одного языкового коллектива, члены которого объединены
профессиональным взаимодействием в рамках одной общественно важной социальной функции. Это обусловлено тем, что «постепенно у всех членов данного языкового коллектива создаются стереотипные установки, которые определяют единообразный способ членить объективную реальность и те черты, которые воспринимающий в первую очередь замечает в предметах и ситуациях и кладет в основу наименования» [3, с. 37]. В результате можно утверждать, что коллективный языковой субъект обладает специфическим узусом употребления языка профессиональной коммуникации и избирательностью, обусловливающей функционирование во времени процессов репрезентации терминологической информации в дискурсе.
В основу данной работы положена гипотеза о том, что качественно-количественный анализ проявленных в диахроническом корпусе текстов терминов-репрезентантов профессиональных концептов позволяет выделить ключевые когнитивные (категориальные) признаки, а их динамика - развитие концепта в целом. Методология исследования опирается на то, что когнитивные признаки, образованные в результате объединения в более обобщенные категории, не задаются априори, а выделяются из корпуса текстов по совокупности терминов - репрезентантов концептов (методику исследования см. подробно в [4]). Иными словами, мы полагаем, что статистически и хронологически регистрируемая актуализация терминологических средств, репрезентирующих независимые когнитивные (категориальные) признаки, отражает динамику приращения правовых знаний языкового субъекта.
В качестве коллективного языкового субъекта рассматривается Верховный Суд США, который представляет собой группу юристов высочайшей квалификации, судейское нормотворчество которых во многих аспектах определяет развитие не только американских юридических концептов и терминов, но и судебного дискурса в целом. Под судебным дискурсом понимается «вербально-знаковое выражение процесса коммуникации в ходе судебного процесса, которое рассматривается в социально-историческом, национально-культурном, конкретном ситуативном контексте с учетом характеристик и намерений коммуникантов» [6, с. 14].
Решения Верховного Суда США ценны для правовой системы не только своей собственно судебной функцией, но и правотворчеством, реализующимся в формулировке правовых позиций суда. Под
правовыми позициями понимаются важные правовые выводы, аргументы, принципы, выявленные судом в ходе рассмотрения конкретного дела, имеющие общий и обязательный характер. Иными словами, «кристаллизованное право», содержащееся в текстах судебных решений приемлемо для решения подобных проблем при рассмотрении последующих дел, а сами решения обладают юридической силой. Кроме того, Верховный Суд США выполняет сложную задачу периодической оценки уже существующих правовых позиций, пересматривает их в соответствии с современным состоянием правовой системы США. Поскольку судебные решения обладают юридической силой, а суды фактически занимаются нормотворчеством, трансформируя нормативно-правовую систему, то их место в иерархии правовых актов приравнивается к источникам права.
В русле когнитивно-дискурсивного направления объектом исследования становится профессиональный дискурс, континуум текстов конкретного языкового коллектива, члены которого объединены профессиональным взаимодействием. Согласно теории социальных представлений С. Московичи, именно опыт социальной группы, к которой индивид принадлежит, является основным фактором социального познания. Как пишет Г. М. Андреева, социальные отношения «задают своеобразную "рамку" принятия социальной информации - «идентификационную матрицу», объясняющую как вписывается новая информация в когнитивную структуру каждого индивида» [2, с. 158]. «Пафос рассуждений Московичи, - продолжает Г. М. Андреева, -«как раз состоит в постоянном акценте на том, что вся совокупность знаний (представлений) человека о мире дана в некоторой системе, включенной в исторический, социальный и культурный контекст. Это включение обеспечено, как минимум, двумя обстоятельствами. Во-первых, тем, что при помещении в идентификационную матрицу каждый новый социальный объект прежде всего должен быть назван, т. е. закреплен в системе категорий, выработанных культурой и следовательно укорененных в системе социальных отношений» (курсив наш. - Г. М. Андреева). Во-вторых, тем, что специфические знания, состоящие из совокупности социальных представлений ... включены в широкую сеть коммуникаций» [2, с. 158].
Коллективный характер языкового субъекта требует изучения стабильных во времени терминологических феноменов, зафиксированных в континууме текстов коллективного языкового субъекта,
отражающих развитие профессионального институционального дискурса. Соответственно особое значение приобретает понятие узуса -«коллективного языкового употребления» и нормы, поскольку, по справедливому выражению А. Д. Швейцера, «представления о правильности или допустимости того или иного языкового выражения тесно связаны ... с социальной оценкой, а сама норма - с ценностной ориентацией данного языкового или речевого коллектива» [12, с. 109, 102].
Когнитивно-дискурсивное терминоведение предполагает, что документы исследуются в исторической перспективе как речевые произведения, обусловленные изменениями, происходящими в правовой сфере общества, как особый тип документов, обеспечивающий контакт и взаимодействие между властными структурами и рядовыми гражданами. Опираясь на идею М. Фуко о том, что содержательные темы опосредованы, мы признаем, что «дискурс задает структуру того, как мы понимаем и реагируем на вещи. С этой точки зрения любая область знаний не может быть нейтральной. Наоборот, знания всегда конструируются или формируются в соответствии с определенной структурой. Так, предмет тюремной реформы можно было бы сконструировать в рамках юридического дискурса и совсем по-другому - в дискурсе социальной работы» [12, с. 148].
Современный анализ дискурса предполагает обязательное дополнение качественного анализа количественным анализом. По словам Н. Фэрклоу, корпусный анализ текстов может помочь обнаружить ключевые слова, специфические сочетания слов, отличительные схемы в употреблении языка [12, с. 6]. Используемая в настоящем исследовании опора на показатели относительной частотности терминологических словосочетаний обусловлена не только нашим интересом к границам устойчивости узуса, но и стремлением выявить прототипы, наиболее типичные образцы предпочтительного уровня абстракции для изучаемого языкового субъекта, поскольку «высокочастотные примеры действуют как "магниты" в психологическом пространстве, притягивая к себе близлежащие примеры» [7, с. 131].
Принимая во внимание тот факт, что именно когнитивное направление предусматривает моделирование социальных и профессиональных систем знаний, необходимых для порождения и объяснения дискурса [13], в работе используется понятийный аппарат когнитивно-дискурсивного терминоведения [1; 5]. Поскольку «каждый тип дискурса накладывает свои ограничения на форму и содержание
языковых знаков, которые в нем функционируют» [5, с. 19], терминологическая репрезентация отражает «присущий данному историческому периоду вектор ориентации коллективного сознания» [там же, с. 143].
Цель данной работы - выявить когнитивно-дискурсивную специфику терминологической репрезентации категориальных юридических концептов TRUST и FIDUCIARY в судебном дискурсе Верховного Суда США посредством выделения объективированных языковыми средствами категориальных признаков и определения очередности их актуализации в дискурсе. Выбор именно этих концептов для линг-вокогнитивного исследования обусловлен их уникальностью в силу самобытности американского права, их значимостью в дискурсе Верховного Суда и привлекательностью института фидуциарных отношений в правовой культуре США, о чем свидетельствует более чем пятикратный рост востребованности термина fiduciary в дискурсе судебных решений Верховного Суда США за последние двадцать лет.
Базовый уровень категории доверительной собственности представляет концепт TRUST, в процессе развития которого примерно за 220 лет (с 1789 по 2012 гг.) на субординатном уровне категоризации в дискурсе было сформировано более пятидесяти различных видов форм доверительной собственности. В общем виде изменение языковой репрезентации профессионального концепта TRUST в течение изучаемого периода происходит в рамках девяти категориальных признаков. Так, по результатам лексико-статистического исследования, наиболее частотными признаками для субкатегоризации в дискурсе первой половины XIX в. и второй половины XX в. стали, во-первых, признак бенефициара (secret/private/public/charitable trust, etc. -в совокупности beneficiary); во-вторых, законность основания для учреждения траста (resulting/constructive/implied trust, etc. - в совокупности представляющих условно субкатегорию law); и, в-третьих, определенность намерения учредителя (express/direct/voluntary trust, etc. - в совокупности settlor) (см. рис. 1).
С первой половины XX в. субкатегоризация идет по таким семиотически маркированным когнитивным признакам, как: 1) объекты собственности, передаваемой в траст (estate/land/savings trust, etc. -в совокупности objects); 2) реализация специфических прав доверительных собственников (discretionary/ nondiscretionary trust, etc. -в совокупности rights) (см. рис. 2).
Рис. 1. График суммарной относительной частотности терминов-репрезентантов субкатегорий settlor, law, beneficiary
Рис. 2. График суммарной относительной частотности терминов-репрезентантов субкатегорий rights, objects
Термины, указывающие на тип коммерческой, инвестиционной деятельности траста (insurance/investment trust, etc. - в совокупности purpose) и на условие прекращения траста (возможность отмены revocable/irrevocable trust, etc. - в совокупности termination) оказываются наиболее востребованными в дискурсе суда после 30-х гг. XX в. (см. рис. 3).
'■ о»
O.W id!) и S3 002S йлн ail* 0<И
fl.WK q
I I I I £ | В 11 S "В Я М i S S 111 i И I И М ИIII I ill III Н
Рис. 3. График суммарной относительной частотности терминов-репрезентантов субкатегорий purpose, termination
И, наконец, во второй половине XX в. пополнение категории происходит за счет таких наименований, которые актуализируют собственно цель учреждения траста. При этом терминологическая номинация акцентирует конкретные способы ее достижения: для защиты интересов определенных категорий граждан (alimony /spendthrift trust, etc. - в совокупности safety), для минимизации налогообложения
(remainder/annuity trust, etc. - в совокупности taxation) (см. рис.4). -
3 3 ; £ i: а й S S V = 3 3 3 £ '£ g i? £ % %
И i | fi i I i I i п Ш П IПI i
Рис. 4. График суммарной относительной частотности терминов-репрезентантов субкатегорий safety, taxation
Помимо фиксации исторически закономерной последовательности языковой репрезентации субкатегорий, отражающих процесс приращения правовых знаний изучаемого коллективного языкового субъекта в судебном дискурсе, проведенное исследование позволило взглянуть на особенности терминологической номинации еще и с другой стороны. В частности, в XIX в. субкатегориальные концепты в дискурсе изучаемого языкового субъекта формируются главным образом посредством идеализированных образно-схематических и метафорических когнитивных моделей. Так, например, атрибутивные признаки социальных и межличностных связей express, implied, secret, etc., лежащие в основе составных терминов этого периода, свидетельствуют о концептуализации некоторых видов TRUST в русле образно-схематической когнитивной модели СВЯЗЬ [9, с. 357]. В формировании субординатного уровня концепта TRUST большую роль сыграла образно-схематическая когнитивная модель КОНТЕЙНЕР (ВМЕСТИЛИЩЕ). Схема контейнера актуализирует идею защиты от внешнего мира. Объекты собственности помещаются в контейнер TRUST (to be held in trust), контейнер имеет определенную форму (to establish/to form trust), доверительная собственность пересекает границы контейнера (pour-over trust). Анализ таких терминологических номинаций, как active/ naked/passive/living/voting trust, дает основание предполагать, что в основе категоризации этих концептов лежит метафорическая модель - TRUST - это ЖИВОЕ СУЩЕСТВО.
Проведенный в рамках исследования корреляционный анализ графиков суммарной относительной частотности терминов, репрезентирующих категориальные признаки, показывает синхронность изменений признаков учредителя, законности и бенефициара, асинхронный характер актуализации когнитивных признаков цели и длительности, объекта и функций. Причем из всех выделенных категориальных признаков наиболее значимыми для изучаемого языкового субъекта стали признаки бенефициара и целевого назначения траста, а признак учредителя траста оказался наименее существенным. Можно предполагать, что дальнейшее развитие категории доверительной собственности будет идти в направлении новых форм защиты финансовых интересов.
Анализ терминологических словосочетаний, репрезентирующих концепты, показывает, что дифференцирующие когнитивные признаки, отражающие пространственное, субъектно-реляционное,
предметно-функциональное и телеологическое-темпоральное измерения правовой реальности, реализуются в целом ряде терминообра-зовательных средств. Как правило, терминологическая репрезентация концептов происходит за счет формирования мотивированных терминологических словосочетаний. Как справедливо пишет Е. С. Кубрякова, «прагматические основы деятельности таковы, что в ней должны быть сбалансированы возможности сочетать старый опыт с новым, моделируемое, предсказуемое - с немодулируемым, непредсказуемым. Языковая единица должна быть достаточно определенной и устойчивой, чтобы обеспечить взаимопонимание, и в то же время - достаточно гибкой и подвижной, чтобы обеспечить передачу новых смыслов» [8, с. 102]. «Доминантная когнитивная модель номинации, представляющая ход мыслительной деятельности человека по созданию нового имени», или когниотип, согласно концепции Е. И. Головановой, является «проявлением настроенной модальности восприятия в тот или иной исторический период, что обусловлено опытом взаимодействия человека с окружающей средой в процессе деятельности» [5, с. 143-144].
Проведенное исследование показало, что терминологическая репрезентация отражает не только обогащение концепта новыми структурами знаний и соответствующими единицами номинации, но и его концептуальную реорганизацию. Так, если в XIX в. понятие фидуциарной обязанности (fiduciary duty) включало в себя обязанность проявлять заботу (duty of care) и обязанность соблюдать добросовестность (duty of good faith), то в XX в. произошло не только введение в кластер признаков дополнительной обязанности соблюдать лояльность (duty of loyalty), но и указание на необходимость сосуществования всех трех признаков.
Если исторически по римскому праву термин fiducia восходил только к особой форме залога со специальной оговоркой, имевшей только «моральное значение: верность своему слову (fides, откуда и название сделки)» [10, с. 133], то в рамках современного концепта фидуциарные отношения возникают уже не только между доверительным собственником и бенефициантом, но и между адвокатом и клиентом, опекуном и подопечным, принципалом и агентом, исполнителем завещания и наследником. Они требуют проявления наивысшей степени ответственности, добросовестности и заботы, преданности и подотчетности в интересах подопечного, не допускают неправомерного обогащения за счет бенефициара.
Лексико-статистическое исследование наиболее частотных словосочетаний с термином fiduciary показало, что в самом начале XIX в. этот термин используется как имя существительное, обозначая доверительного собственника. Однако, начиная с 30-х гг. XIX в., происходит адъективация лексемы fiduciary и реализация категории фидуциарной правоспособности за счет составных терминов-дублетов fiduciary capacity /character/nature. Субкатегорию фидуциарных правоотношений представляет частотный в XIX в. термин fiduciary relation, а в XX в. -fiduciary relationship. C наступлением XX в. в дискурсе Суда актуализируется субкатегория фидуциарной обязанности, в совокупности представленная терминамиfiduciary duty /obligation / responsibility. На рисунке 5 приведены графики суммарной относительной частотности словосочетаний - репрезентантов указанных категориальных признаков.
A А
Ж К А 1 ш
ТТЛ] 1 1 г_ / ^
\ т* L г L 7Г
А 1 1 ж
»-I.LitHiilJ:-,. W-fllKï
H g s § § ï È Г Ï illi Ï
Î it i £ H i I I ii I s
s s î i
g s 3
i î 3
Рис. 5. График суммарной относительной частотности устойчивых словосочетаний с терминоэлементом fiduciary в атрибутивной позиции
В судебных решениях второй половины XX в., помимо субкатегории фидуциарной обязанности, в дискурсе Суда реализуются признаки нормативности фидуциарных отношений fiduciary standard/principle; нарушения фидуциарных обязательств или их исключение fiduciary misconduct /malpractice/breach. На рисунке 6 показаны графики суммарной относительной частотности терминологических словосочетаний, отражающих соответствующие категориальные признаки.
он -
Н ; ; 3 н J г 8 П П Н t И п ПНПМИМНП$Н|!
Рис. 6. График суммарной относительной частотности устойчивых словосочетаний с терминоэлементом fiduciary в атрибутивной позиции
Исследование показало, что терминологическая репрезентация профессионального концепта TRUST примерно за 220 лет в дискурсе Суда происходит согласно следующей схеме: явление - свойство (субъектная сторона) - свойство (объектная сторона) - свойство (функция) -свойство (длительность) - свойство (способ реализации функции). В общем виде терминологическая репрезентация профессионального концепта FIDICIARY за изучаемый период времени происходит согласно схеме: явление - свойство (субъектная сторона) - свойство (объектная сторона) - свойство (функция). Выявленная общая схема терминологической репрезентации концепта FIDUCIARY, в отличие от концепта TRUST, представляется неполной, что объясняется, по-видимому, ограниченной тематической разработанностью концепта FIDUCIARY в дискурсе Верховного Суда.
Таким образом, есть основания полагать, что когнитивно-дискурсивное исследование функционирования терминологического аппарата профессиональных категорий в дискурсе языкового субъекта является продуктивным для выявления наиболее значимых категориальных признаков, очередности их актуализации в дискурсе языкового субъекта. Динамика значимости выявленных категориальных признаков, по-видимому, отражает как направление процессов освоения правовой реальности, так и развитие судебного дискурса в целом.
В связи с этим возникает вопрос о существовании универсальных и специфичных стадий терминологической репрезентации категориальных признаков, отражающих процесс приращения знаний. Ответ на этот вопрос позволит объяснить уникальность системной организации концептов изучаемой сферы профессиональной коммуникации в дискурсе изучаемого языкового субъекта.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Алексеева Л. М., Мишланова С. Л. Медицинский дискурс: теоретические основы и принципы анализа. - Пермь : Перм. гос. ун., 2002. - 200 с.
2. Андреева Г. М. Социальная психология сегодня: поиски и размышления / отв. ред. О. В. Краснова. - М. : НОУ ВПО МПСИ, 2009. - 160 с.
3. Гак В. Г. Высказывание и ситуация // Проблемы структурной лингвистики, 1972. - М. : Наука, 1973. - С. 349-372.
4. Глинская Н. П. Юридический термин «privacy» как предмет системно-динамического исследования // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. - 2010. - № 2. - С. 33-50.
5. Голованова Е. И. Введение в когнитивное терминоведение: учеб. пособие. - М. : ФЛИНТА : Наука, 2011. - 224 с.
6. Дубровская Т. В. Судебный дискурс: речевое поведение судьи (на материале рус. и англ. языков). - М. : Академия МНЭПУ, 2010. - 351 с.
7. Когнитивная психология: учебник для вузов / под ред. В. Н. Дружинина, Д. В. Ушакова. - М. : ПЕР СЭ, 2002. - 480 с.
8. Кубрякова Е. С. Номинативный аспект речевой деятельности / отв. ред. Б. А. Серебренников. - 2-е изд. - М. : ЛКИ, 2008. - 160 с.
9. Лакофф Дж. Женщины, огонь и опасные вещи: Что категории языка говорят нам о мышлении: Кн. 1: Разум вне машины / пер. с англ. И. Б. Ша-туновского. - М. : Гнозис, 2011. - 512 с.
10. Новицкий И. Б. Римское право: учебник. - М. : Волтерс Клувер, 2009. -304 с.
11. Титц С., Коэн Л., Массон Д. Язык организаций. Интерпретация событий и создание значений / пер. с англ. - Х.: Изд-во Гуманитарный Центр, 2008. - 324 с.
12. Швейцер А. Д. Современная социолингвистика: Теория, проблемы, методы. - 2-е изд. - М. : ЛИБРОКОМ, 2009. - 176 с.
13. Weiss G., Wodak R. (eds.) Critical Discourse Analysis. Theory and Interdisciplinarity. - L. : Palgrave Macmillan, 2003. - 321 p.
14. Fairclough N. Analysing Discourse: Textual Analysis for Social Research. -L.-N. Y. : Routledge, 2004. - 270 p.
