CC BY
41
ФИЛОСОФИЯ И КУЛЬТУРОЛОГИЯ
УДК 930.1
ТЕРМИН «ИСТОРИЧЕСКОЕ СОЗНАНИЕ» В НЕМЕЦКОЙ ФИЛОСОФИИ
XIX ВЕКА
© 2012 г А.А. Линченко
Линченко Андрей Александрович — кандидат философских наук, доцент, кафедра социально-гуманитарных и общепрофессиональных дисциплин, Липецкий филиал Международного института компьютерных технологий,
проезд Сержанта Кувшинова, 5б, г. Липецк, 398055. E-mail: linchenko1@mail.ru.
Linchenko Andrey Aleksandrovich —
Candidate of Philosophical Science, Associate Professor,
Department of Social and Humanitarian
and Professional Disciplines,
Lipetsk Branch of International Institute
of Computer Technology,
Serzhanta Kuvshinova Travel, 5b, Lipetsk, 398055. E-mail: linchenko 1@mail. ru.
Анализируются смысловые контексты использования термина «историческое сознание» в немецкой философии XIX в. Трансформация его смысла может быть понята как изменение роли модусов времени в его содержании. Обосновывается мысль о двух смысловых контекстах использования данного понятия - в контексте трансформации немецкой идентичности и философской культуры Германии. Первый связан с христианским богословием, а второй - с философией жизни, феноменологией и герменевтикой.
Ключевые слова: историческое сознание, время, богословие, идентичность, философия жизни, герменевтика.
The article is devoted to the analysis of the semantic contexts of the term «historical consciousness» using in the German philosophy of the XIX century. Transformation of the meaning of the concept «historical consciousness» can be understood as a change in the role of time in the modes of its content. The author substantiates the idea of two semantic contexts, the term «historical con-sciousness» in the context of the transformation of German identity and philosophical culture of Germany. The first is related to the semantic context of Christian theology, and the second to the philosophy of life, phenomenology and hermeneutics.
Keywords: historical consciousness, time, theology, identity, philosophy of life, hermeneutics.
Одним из наиболее противоречивых понятий современной философии и общественно-политической практики является термин «историческое сознание». Оно, по мнению Й. Рюзена, есть совокупность ментальных операций, служащих цели соединения опыта прошлого, интерпретаций настоящего и ожиданий на будущее, формирующих практическое ориентирование в жизни [1, p. 68]. Историческое сознание является необходимым условием идентичности общества, нации и, конечно, отдельного человека. Похожим образом данная категория рассматривалась и в отечественных исследованиях (Ю.А. Левада, И.С. Кон, В.А. Ельчанинов, М.А. Барг).
Центральной идеей истории понятий как методологии исторического познания является концепция «переломного времени» (Sattlezeit), которое приходится на конец XVIII - начало XIX в. Один из основоположников истории понятий Р. Козеллек именно в этом времени находил границу современного мира, момент рождения современной системы социально-политических категорий. Так, применительно к понятию «история» Р. Козеллек указывал на расширение его семантического поля, которое приобретает собирательное значение (история как всемирный процесс), трансцендентальный смысл (история как прошлое и
как знание о прошлом) и деятельностное содержание («делать историю») [2, p. 202]. Вместе с тем трансформация смысла «базовых понятий» эпохи способствует формированию нового широкого контекста терминов и слов, играющих вспомогательную роль. Ведь «делание» истории есть всегда деятельность субъекта, наделенного историческим сознанием. Возникает вопрос о времени появления данного термина, его авторах и основных этапах смысловой эволюции на протяжении «долгого» XIX в.
Рассматриваемый нами термин имеет немецкие корни. Проблема исторического сознания для Германии в XIX в. являлась определенной стороной проблемы обретения национальной идентичности. Освободительная война против Наполеона, прусская реакция, революция 1848 г., образование Германской империи в 1871 г. и ее «национальная катастрофа» 1918 г. представляют собой общий фон становления немецкой идентичности. При этом в отличие от английского или французского вариантов термина «историческое сознание» в Германии до сих пор активно используют два синонима: Geschichtsbewusstsein и historisches Bewusstsein, совершенно равнозначных в словоупотреблении. Сразу укажем, что использование
данного термина в немецкой культурной жизни и философии XIX в. можно условно разделить на два смысловых контекста. Критерием их различения является соотношение модусов времени (прошлого, настоящего и будущего) в содержании этого понятия.
В рамках первого смыслового контекста историческое сознание употреблялось как «совокупность знаний о прошлом». Такой смысл, по-видимому, и являлся первичным. Несмотря на то, что Гегель разграничивал собственно исторические события (факты) и знания о них, включая их оценку, что нашло выражение у него в первоначальной, рефлективной и философской истории, сам термин «историческое сознание» им не употреблялся. Вместе с тем у него встречается термин «эпоха, схваченная в мысли», а само историческое сознание растворено в сознании философском. В 30-е гг. XIX в. термин «историческое сознание» появляется преимущественно в кругу церковных историков и теологов Германии. Среди наиболее популярных контекстов его употребления являлись темы античной истории, история христианства, проблемы критики библейских источников. Уже в 1834 г. в «Листках литературных бесед» в рецензии на третий том Нибура термин «историческое сознание» употребляется в контексте общей способности связывать события прошлого: «Позиция Нибура - это органический подход. Он сам для себя естествоиспытатель; история для него - это природа. Но природа не в смысле одного только протекания событий, какой-то внешней связи, как она воспринимает общее историческое сознание, а природа как что-то живое, творящее, что-то, что формирует себя изнутри наружу и завершает. По знаниям он находится глубже, чем историческая школа Шеллинга, так как мировая история является для него открытием бесконечного; но по неосознанному действию он достигает большего, так как энергия погружения себя в явление у него больше» [3, 8. 1]. Девятью годами позже данный термин появляется в «Историко-литературном карманном журнале» известного поэта и историка немецкой литературы Р.Э. Прут-ца, где он, обличая римский стиль немецкой литературы и обвиняя ее в «придворном» характере повествования, указывал на необходимость «свободного исторического сознания» [4, 8. 294].
В дальнейшем термин «историческое сознание» неоднократно появляется в работах представителей Тюбингенской школы (или точнее новотюбинген-ской), развивавших умеренно-критические взгляды по отношению к истории христианства и церкви, пытавшихся показать реальный характер жизни Христа и представить евангельское учение как мифологему. Так, например, один из учеников видного деятеля Ф.Х. Баура, Д. Штраус употреблял термин «историческое сознание» в своей известной работе «Жизнь Иисуса». Он отрицал существование у еврейского народа библейских времен чистого исторического сознания. Он писал, что «даже его самые поздние исторические ценности, такие как книги Маккавеев, и даже труды Иосифа Флавия, несвободны от полных чуда и приключений рассказов. Да и вообще чисто исторического сознания без познания (понимания) неразрывности цепочки конечных причин и невоз-
можности чуда не существует; но (именно) это понимание, которого ещё не хватает так многим в нашем времени, его было ещё меньше в то время в Палестине или вообще в Римской империи» [5, 8. 73]. Причем интерес представляет тот факт, что если в пятом издании (1840) этот термин встречается в контексте изучения религиозного сознания иудеев того времени, то в дальнейших переизданиях (60-е гг.), в которые Штраус вносил массу корректив, он исчезает.
Ф.Х. Баур и его ученики Э. Целлер, А. Швенглер и Ф.А. Штауденмайер, издававшие «Теологический ежегодник», использовали термин «историческое сознание» в смысле «совокупности источников о происхождении и истории Церкви» [6, 8. 248 - 249], а также в смысле «христианского исторического сознания» [7, 8. 573]. Последний смысл надолго закрепился в немецкой литературе и получил широкое распространение. Так, известный протестантский богослов и экзегет, И. П. Ланге, один из критиков Д. Штрауса, ведший с ним длительную переписку, писал о необходимости критики исторических документов как основания для последующего анализа евангельской истории, о прекращении религиозных распрей на основе представления «идеально-реальной сущности Христа» для победы над «естественноисторическим, зоологическим анти-христианизмом». «Эта миролюбивая деятельность заключается в том, что она апеллирует ко всему историческому сознанию в человечестве... Новая формулировка идеи истории - это, прежде всего, преобразование учения о примирении, сотериологии. Опорной точкой истории является идентичность идеи и действительности в личности. Это означает, что в личности идеальное совпадает с вещественным, реальным, вечные непреходящие идеи (истина, справедливость) сходятся воедино с развивающейся жизнью» [8, 8. 332].
В дальнейшем вышеуказанный смысл исторического сознания будет официально закреплен. В толковом словаре немецкого языка братьев Гримм данный термин толкуется как «христианское историческое сознание народа» [9, 8. 3867], что можно считать отголоском тюбингенской традиции, а также более поздних источников, на которые указывают авторы словаря [10]. И вместе с тем нельзя говорить о существенном значении термина для немецкой философии и духовной культуры в данный период. Скорее он появляется эпизодически, в очень узком «христианском» контексте или в контексте «историко-религиозного сознания человечества» [11, р. 19]. Косвенно об этом свидетельствует отсутствие его в работах известных немецких историков Л. фон Ранке, Ф. Шлоссера, И.Г. Дройзена, много сделавших для развития историзма и по сути философии истории. Маловостребованность данного понятия в классической философии и философии истории вполне объяснима. Наличие идеи единой и закономерной истории делало употребление термина противоречивым. С одной стороны, историческое сознание выступало средством осознания саморазвития Мирового Духа, а с другой - занимало далеко не первое место в ряду эпистемологических категорий и понималось как один из вариантов обозначения определенной совокупности представлений о прошлом.
Новая смысловая парадигма рассмотрения исторического сознания приходится на последнюю треть XIX -первую половину XX в. Ее важнейшее отличие от предыдущего этапа - выделение исторического сознания как самостоятельного понятия, попытки его категоризации и трансформация понимания исторического сознания не только как определенного способа обращения исключительно к прошлому, но как взгляда на прошлое из настоящего и будущего. Так, Ф. Ницше, выделяет три типа исторического сознания - антикварное, критическое и монументальное, хотя в эссе «О вреде и пользе истории для жизни» сам термин не употребляет. Он использует его в другом эссе «Давид Штраус в роли исповедника и писателя. Критика книги "Старая и новая вера" (обе работы входят в цикл «Несвоевременные размышления»), где, критикуя Д. Штрауса, высмеивает «историческое сознание филистеров» [12, с. 16]. Наибольший вклад в развитие представлений об историческом сознании внес В. Диль-тей, который, развивая идеи об историчности всего сущего, непрерывном потоке жизни, понимании как методе гуманитарных наук, превращает понятие «историческое сознание» в реальную самостоятельную категорию философии истории. Более того, по мнению Н.С. Плотникова, важнейшей идеей философии В. Дильтея, вбирающей в себя все вышеназванные темы его философствования, являлась идея критики исторического разума, понятая как формулирование нового основоположения познания в целом, ориентированного на исторический и практический характер человеческой жизни и ее структурных форм. Основанием данной критики служило формирование основ теории исторического сознания. Историческое сознание в философии Дильтея есть единая форма отношения к историческому миру как единому предмету возникающих наук о духе [13, с. 151]. Важно отметить, что, несмотря на значительную роль В. Дильтея в становлении традиции понимания «историчности» сущего, его постоянной изменчивости, он не уставал говорить о тесной связи исторического сознания и философского сознания. Более того, историческое сознание, по его словам, должно вести к единому «цельному жизневоззрению». В своей работе «Сущность философии» (1907) он писал: «...от гигантской работы метафизического духа остается историческое сознание, которое она повторяет в себе и таким путем узнает в ней неисследованные глубины мира. Последним словом духа является не относительность всякого мировоззрения, а собственный суверенитет по отношению к каждому из них и позитивное сознание этого, -подобно тому, как в цепи различных способов отношения духа для нас остается одна реальность мира, а прочные типы миросозерцания являются выражением многосложности мира» [14, с. 124]. В дальнейшем данный смысловой контекст утверждается в философии жизни, феноменологии и философской герменевтике, хотя к понятию «историческое сознание» в неклассической немецкой философии всерьез возвращается только Х.-Г. Гадамер, сохраняя направленность исторического сознания на связь всех трех модусов времени - прошлого, настоящего и будущего («действенно-историческое сознание»).
Поступила в редакцию
Итак, в неклассической философии истории и социально-гуманитарном знании категория «историческое сознание» приобретала приоритетное значение. Базовой предпосылкой этого выступала идея историчности как основы сущего, кризис идеи объективной линейной истории. Историческое сознание из совокупности исторических знаний преобразовывалось в атрибут историчности и важнейшее условие ее осмысления. Человек познает историю и достраивает ее смыслами в рамках своего исторического сознания, которое представлялось и до сих пор мыслиться за рубежом как синтез прошлого и настоящего.
Таким образом, категория «историческое сознание», занимающая не последнее место в современном научном лексиконе, появляется и осмысляется в немецкой философии первой половины XIX в., что было вызвано кризисом идентичности немецкой нации, остро осознававшей общность своей исторической судьбы и отсутствие единства в политической и духовной жизни Германии XIX в. Значение термина претерпело существенную эволюцию в рамках двух смысловых контекстов, различие между которыми состояло в определении модусов времени как объекта отражения исторического сознания.
Литература
1. Rusen J. Historical consciousness: Narrative Structure, Moral function and Ontogenetic Development // Theorizing historical consciousness. Toronto, 2004.
2. Koselleck R. Futures Past. On the Semantics of historical time. Cambridge; London, 1985. 330 p.
3. Römische Geschichte von B.G. Niebuhr. Dritter Theil // Blätter für literarische Unterhaltung. 1834. Nr. 29. S. 1 - 6.
4. Literarhistorisches Taschenbuch. Erster Jahrgang. Nen-deln, 1843.
5. Das leben Jesu. Kritisch bearbeitet von D.F. Strauss. Tübingen, 1840.
6. Schwegler A. Die Hypothese vom schöpferischen Urevangelisten // Theologische Jahrbücher. 1843. Bd. 2.
7. Staudenmaier F.A. Darstellung und Kritik des Hegelschen Systems: aus dem Standpunkte. Mainz, 1844. 724 S.
8. Lange J.P. Christliche Dogmatik. Dritter Theil. Heidelberg, 1852. 402 S.
9. Deutsches Wörterbuch von J. Grimm und W. Grimm. Leipzig, 1897. Bd. 4.
10. Для сравнения см. употребление данного термина («das christliche Geschichtsbewusstsein der Völker und Nationen») в работе Б. Вебера: Cartons aus dem deutschen Kirchenleben. Von Beza Weber. Mainz, 1858. S. 420.
11. Bunsen C.C.J. God in History or the progress of man's faith in the moral order of the world. L., 1868. (англ. пер. немецкого оригинала 1857 г.).
12. Ницше Ф. Несвоевременные размышления. СПб., 2009. 352 c.
13. Дильтей В. Построение исторического мира в науках о духе // Собр. соч.: в 6 т. М., 2004. Т. 3. 413 с.
14. Дильтей В. Сущность философии. М., 2001. 155 с.
17 мая 2012 г.
