CC BY
64ПОЛИТИКО-ЭКОНОМИЧЕСКИЙ ВЗГЛЯД
УДК 316.3 ББК Ф1
А. В. Логинов
ТЕОРИЯ ЦИКЛОВ В ПОЛИТИЧЕСКИХ УЧЕНИЯХ IV - НАЧАЛА XIX ВЕКА *
Ключевые слова: политические учения, цикличность, теория циклов, политические ценности, этапы цикла, круговорот, постоянство изменений, формы правления, спираль развития.
А. V. Loginov
THE THEORY OF CYCLES IN POLITICAL DOCTRINES IV - THE BEGINNINGS OF XIX CENTURIES
Keywords: ро1Иса1 doctrines, recurrence, the theory of cycles, political values, cycle stages, circulation, constancy of changes, board forms, a development spiral.
В современной науке можно выделить два полюса теоретизирования по проблемам закономерностей функционирования и развития социально-политической системы. Один из них связан с представлением о линейном характере общественного развития (история предстает как некоторое магистральное направление общественного прогресса), другой - с представлением о нелинейности, цикличности, волновом характере развития общества [9; 11-12].
А. А. Игнатенко справедливо выделяет две базовые разновидности циклизма: эмпирический и спекулятивный. Если первый был основан на «очевидной и верифицируемой без особого труда» политической и иной действительности (например, циклы возникновения, укрепления, разложения и гибели династий, которые демонстрировали династийные хроники), то второй имел место «не столько с историографией, сколько с интерпретациями истории, т. е. с областью спекулятивной - философией истории, теоретической социологией, эсхатологией, этикой и т. п.» [6].
В политических учениях мыслителей рассматриваемого нами периода был
представлен широкий спектр концепций, носящих как эмпирический, так и спекулятивный характер. Желая снять политическую неопределенность, придав ей характер закономерности, обрести политическую стабильность, особенно в кризисные для политической и социальной системы периоды, политические мыслители активно развивали идеи об изменчивости, придавая им форму циклических концепций.
Широкую методологическую разработку концепции циклического развития государства находят у древнегреческих и древнеримских мыслителей [10].
В эпоху Средневековья проблема цикличности политических процессов практически не ставилась. Причиной тому явилось доминирование в политическом и общественном сознании схоластических представлений. Так, например, Аврелий Августин (353-430 гг. н. э.), который стоял у истоков христианской доктрины политики, в своем трактате «О Граде Божьем» [1] рассматривает всю историю человечества как борьбу между «Градом Божьим» и «Градом Земным».
* Статья опубликована при финансовой поддержке РГНФ (проект № 12-03-00211 а).
Обращаясь к вопросу сотворения человека Богом, он исследует проблему «повторяемости», «круговращения» всего сущего во времени: «необходимо должно повторяться постоянно одно и то же, и постоянно проходить, чтобы снова повториться или при постоянном пребывании изменяющегося мира, который всегда был, однако был создан без начала времени, или при постоянно повторяющемся... создании и разрушении его в известные моменты» [1].
Признавая явления «повторяемости», Августин вместе с тем выступает против видимой цикличности, считая «эти вращающиеся круги измышленным воображением», поскольку сторонники циклической концепции «измеряют своим человеческим... ограниченным умом ум божественный, совершенно неизменяемый, объемлющий всякую бесконечность и исчисляющий все бесчисленное без чередования мыслей» [1].
Рассуждая с позиций схоластики, Августин констатирует: «Что же удивительного, если они, блуждая в этих круговращениях, не находят ни входа, ни выхода? Они не знают, ни откуда начался, ни чем окончится род человеческий и наша смертность; потому что не могут постигнуть высоты Божией: как Он, будучи Сам вечным и безначальным, начав, однако же, с некоторого момента, сотворил во времени и времена, и человека, которого прежде никогда не создавал, и сотворил не по новому и внезапному, а по вечному и неизменному решению» [1].
Бесчисленные «круговращения», в которых «все постоянно то проходит, то снова возвращается» - это «круговращение нечестивых» - Божья кара жителям «Града Земного», которые не видят истины. В «Граде Божьем» совсем иные законы, у «праведников» есть возможность преодолеть «круговращение», освободиться от него: «ибо если душа освобождается затем, чтобы никогда не возвращаться к несчастьям, как никогда она не освобождалась прежде, то с ней совершается нечто такое, чего никогда прежде не было и что весьма велико, то есть представляет собой никогда не прекращающееся вечное блаженство» [1].
Делая данный вывод, Августин риторически вопрошает: «Если же такая новизна, которая не повторялась и не будет повторяться ни в каком кругообращении, бывает в бессмертной природе, то на каком основании утверждают, что она не может быть в вещах смертных?» [1].
Таким образом, Аврелий Августин, рассуждая с позиций схоластики, противопоставлял цикличность и повторяемость, являющуюся результатом греховной природы человека, идеи Божественного Откровения, духовного подвижничества, которое дает возможность преодолеть бесчисленные «круговращения». Такая методологическая ориентация очень часто становилась предметом богословских рассуждений христианских мыслителей эпохи Средневековья.
Помимо Европы, концепция цикличности была весьма популярна в странах Арабского Востока. Арабо-исламская традиция содержит немало вариантов концепций цикличности, которые, как правило «демонстрируют какое-то соотношение эмпиризма и спекулятивности» [6]. Стремительное расширение Арабского халифата вовлекло в сферу арабской культуры наследие античной (особенно греческой) политической философии. На арабский язык были переведены произведения античных мыслителей, в том числе политико-философские трактаты Платона, Аристотеля и их последователей. Данный факт оказал существенное влияние на процесс актуализации в странах Арабского Востока циклических концепций мыслителей античности.
Как отмечает А. А. Игнатенко, «существует по меньшей мере две развитых концепции циклического изменения восточного государства. Одна - с упором на идеологические (религиозные) аспекты, другая - на экономические. Первая концепция принадлежит известному и авторитетному багдадскому законоведу Абу-аль-Хасану аль-Маварди (умер в 1058 г.). В своем трактате "Облегчение рассмотрения и ускорение триумфа" он, во многом повторяя идеи, являвшиеся, по-видимому, общим местом, утверждает, что всякая держава проходит в
своем существовании три этапа. На первом она "сурова нравом и крепка силой", и люди "спешат ей подчиниться". На втором, промежуточном этапе она "мягка" в обращении с подданными: ведь укрепилась и упрочилась власть и "наступил покой". Но на третьем этапе "распространяется несправедливость, увеличивается слабость" державы. Древние, отмечает аль-Маварди, уподобляли державу плоду, который вначале тверд на ощупь и горек на вкус, затем вызревает и делается нежным и съедобным, чтобы в конце концов загнить... Смена старой державы новой происходит через восстановление религии, применение силы и использование денег. Но здесь для нас важно не это, а то, что и новая держава, возникающая на месте прежней, обречена на соскальзывание в порочный цикл, заканчивающийся упадком» [6].
Одна из самых многоаспектных и детально разработанных циклических концепций принадлежит «первому политическому социологу мира», выдающемуся арабскому мыслителю Ибн Халдуну (1332-1406). В трактате «Мукаддима» («Введение») [5] он изложил весьма реалистичную концепцию циклического развития государства.
Центральной категорией его концепции является категория «спаянности» - это качество, которое консолидирует власть и подвластных. Процесс развития государства связан с постепенным «ослаблением спаянности и отваги», которые в полной мере были выражены на стадии возникновения государств на «открытом пространстве». Эгоизм сыновей и потомков первых правителей, насаждение роскоши приводит к исчерпанию «спаянности»: «в следующих поколениях спаянность и отвага уменьшаются все более, пока спаянность не исчезнет вовсе - а они сами позволяют ей исчезнуть. Насколько они благоденствуют и роскошествуют, настолько же приближаются к гибели, не говоря уже о [невозможности обрести] владение. Ведь то, что сопутствует роскоши и благоденствию, выхолащивает спаянность, благодаря которой они польуются преобладанием. Когда исчезнет спаянность, племя не сможет охранять и защищаться, не говоря
уже о том, чтобы преследовать свои цели, -и тогда его проглотят другие народы» [5].
В этом небольшом отрывке мыслитель подчеркивает значимость консолидации общества и власти вокруг всеми разделяемых социально-политических ценностей, подчеркивая стабилизирующие и легитимирующие функции состояния «спаянности», ибо «одолевать другого и давать отпор можно только в силу спаянности, поскольку благодаря ей люди переживают, встают на защиту и готовы умереть друг за друга» [5]. Мыслитель делает вывод о том, что «государство начинает клониться к дряхлости, как только войдет в свои права природа владения, заключающаяся в установлении единоличной славы, [привычке к] роскоши и отдохновению от забот» [5]. Тем самым «владение -естественный предел спаянности».
Установив основную причину деградации государств, Ибн Халдун рассматривает отдельные этапы развития государства. При этом он исходит из того, что «государство, как и человек, имеет естественные сроки жизни». Полный цикл «жизни» династического государства составляет 120 лет - это время жизни трех поколений (отцы - дети -внуки). Как отмечает А. А. Игнатенко, «примечательно, что идея Ибн-Хальдуна подтверждается в приложении к средневековым восточным государствам. Значительная их часть прожила срок соизмеримый со 120 годами» [6].
Далее мыслитель выделяет отдельные фазы государства, отмечая различия между ними. Помимо этого, весьма подробно исследуются нравы его жителей в разные фазы: «в каждую фазу его жители приобретают некий нрав, соответствующий особенностям данной фазы, так что в другие фазы такой нрав не встречается. Ведь нрав естественно зависит от смеси того состояния государства, в котором он имеется. А состояния государства, его фазы числом не превышают пяти.
Первая - фаза победы и достижения цели. Сломлено сопротивление, завоевано владение, вырванное из рук другого государства. На этой фазе люди на равных обре-
тают славу, получают богатство и защищают себя. Никто ничем из этого единолично не обладает: таково следствие спаянности, благодаря которой они достигли преобладания, - а спаянность пока остается той же, что прежде.
Вторая - фаза закабаления жителей государства и единоличного захвата владения, когда обуздывается их стремление соучаствовать во владении. На этой фазе государь занят тем, что во множестве вербует истинных мужей, принимает их под покровительство и набирает ставленников, дабы подрезать крылья членам своего рода и своей спаянности, имеющим с ним общую линию родства и претендующим на схожую долю владения. Он отстраняет их от дел, оттесняет от источников благ, поворачивает их вспять, дабы одному ему были покорны, пока не утвердит все за своим кругом и не отдаст всю славу своему дому.
Третья - фаза отдыха и покоя, когда пожинают плоды владения, дабы удовлетворить естество человеческое, стремящееся стяжать богатство, увековечить свой след и обрести широкую известность. Все силы государь кладет на то, чтобы собрать подати, свести доход с расходом, потратить средства с расчетом и рачительно, возвести просторные города, принимать посольства высокородных представителей других народов и племенной знати, творить добро среди своего люда. Кроме того, он щедр к своим ставленникам и свите, оделяет их богатством и влиянием.
Четвертая - фаза нетребовательности и замирения. Государь удовлетворяется тем, что создали его предшественники, живет в мире с другими владыками и со своими смертельными врагами. Подражая предкам, он идет за ними след в след. Придерживаясь точно их пути, он уверен, что стоит ему отойти в сторону - и все разладится: предкам лучше знать, как созидалось здание славы, ими воздвигнутое.
Пятая - фаза расточительства и растраты. Собранное предшественниками государь губит в погоне за удовольствиями, потакая страстям и стремясь облагодетельствовать
челядь, растрачивает на своих сборищах. . Войску он также вредит, тратя деньги, предназначенные на жалованье, ради удовлетворения своих страстей, не появляясь лично проверить его и устроить смотр.
Так он разрушает основанное предками, разваливает ими созижденное. На этой фазе государство настигает природа дряхлости, его поражает хроническая болезнь, от которой уже не оправиться и не излечиться. А затем государство гибнет» [5].
Таким образом, циклическая концепция Ибн Халдуна весьма рационалистична и не утратила актуальности и сегодня. Помимо этого, по признанию востоковедов, она содержит в себе довольно содержательную цивилизационную составляющую. Как отмечает А. А. Игнатенко, «в принципе можно спорить о том, насколько научны концепции аль-Маварди и Ибн Халдуна и какая из них более адекватно отражает реальность средневековых династических государств на мусульманском Востоке. Но несомненно одно: эти концепции в качестве своей главной парадигмы имеют циклизм и очень хорошо укладываются в парадигматику соответствующего менталитета» [6].
В эпоху Возрождения и Новое время, в условиях становления национальных государств и укрепления абсолютизма, в условиях постепенного отказа от схоластической картины мира, вновь появляются произведения, которые в определенной мере реабилитируют античные представления о циклическом развитии форм правления.
Так, например, Н. Макиавелли (14691527) в трактате «История Флоренции» констатирует факт чередования порядка и хаоса, объясняя это природной составляющей: «переживая беспрерывные превращения, все государства обычно из состояния упорядоченности переходят к беспорядку, а затем от беспорядка к новому порядку. Поскольку уж от самой природы вещам этого мира не дано останавливаться, они, достигнув некоего совершенства и будучи уже не способны к дальнейшему подъему, неизбежно должны приходить в упадок, и наоборот, находясь в состоянии полного упадка, до предела подо-
рванные беспорядками, они не в состоянии пасть еще ниже и по необходимости должны идти на подъем. Ибо добродетель порождает мир, мир порождает бездеятельность, бездеятельность - беспорядок, а беспорядок -погибель и соответственно - новый порядок порождается беспорядком, порядок рождает доблесть, а от нее проистекают слава и благоденствие» [15].
В трактате «Государь» Н. Макиавелли делает весьма интересные выводы относительно учета фактора Времени. Он отмечает, что «всякая перемена прокладывает путь другим переменам» [14]. Следуя этому, государь должен постоянно чувствовать время. Его действия должны отвечать требованиям, диктуемым временем и ситуацией: «если своевременно обнаружить зарождающийся недуг, что дано лишь мудрым правителям, то избавиться от него нетрудно, но если он запущен так, что всякому виден, то никакое снадобье уже не поможет» [14].
Рассматривая вопрос о соотношении «фортуны» (судьбы) и «личной доблести» правителя, Макиавелли констатирует, что «превратности благополучия» государя во многом зависят от благоприятного соотношения трех составляющих - времени, обстоятельств и образа действий правителя: «Пока для того, кто действует осторожностью и терпением, время и обстоятельства складываются благоприятно, он процветает, но стоит времени и обстоятельствам перемениться, как процветанию его приходит конец, ибо он не переменил своего образа действий» [14].
В итоге мыслитель делает вывод, который нам представляется весьма значимым в процессе учета временной составляющей, имеющей выход на практику: «...Сохраняют благополучие те, чей образ действий отвечает особенностям времени, и утрачивают благополучие те, чей образ действий не отвечает своему времени» [14].
Однако, несмотря на столь мудрые предостережения, по мнению Макиавелли, «нет людей, которые умели бы к этому приспособиться, как бы они ни были бла-
горазумны», ибо «природа» человека берет свое: «во-первых, берут верх природные склонности, во-вторых, человек не может заставить себя свернуть с пути, на котором он до того времени неизменно преуспевал. Вот почему осторожный государь, когда настает время применить натиск, не умеет этого сделать и оттого гибнет, а если бы его характер менялся в лад с временем и обстоятельствами, благополучие его было бы постоянно» [14].
Тем не менее Макиавелли не склонен к абсолютизации фактора времени, наиболее полным отражением которого является понятие судьбы (фортуны). В заключение он делает весьма оптимистичный вывод: «.и все-таки я полагаю, что натиск лучше, чем осторожность, ибо фортуна - женщина, и кто хочет с ней сладить, должен колотить ее и пинать - таким она поддается скорее, чем тем, кто холодно берется за дело. Поэтому она, как женщина, - подруга молодых, ибо они не так осмотрительны, более отважны и с большей дерзостью ее укрощают» [14].
Принципиальный импульс концепция циклического развития получила в Новое время, ибо ряд философов пытались осмыслить зарождавшийся цикл нового типа. В политической философии Нового времени концепции циклического развития активно развивал Дж. Вико (1668-1744) в работе «Основания новой науки об общей природе наций» [4].
Его учение сложилось в эпоху разносторонней критики Средневековья. В противовес картезианскому рационализму и естественно-правовому учению XVII в. Вико радикально переработал и углубил старую полибиевскую идею циклического развития общества.
По его мнению, все нации эволюционируют по идеальной модели, соответствующей модели развития индивидуального человека - рождение, прогрессивный рост, угасание и конец, что обеспечивает цикличность исторического процесса. Учение Вико о круговороте, как будет показано ниже, также отражает и некоторые реальные стороны поступательного движения наций.
Дж. Вико формулирует концепцию «трех веков», или «трех возрастов мира», которые выступают фазами большого цикла. Этими фазами, в порядке возникновения, являются: 1) век богов, для которого характерно отсутствие государства, подчинение жрецам; 2) век героев, которому свойственно аристократическое государство, и 3) век людей, когда появляется демократическая республика или монархия. После завершения третьей стадии наступает постепенный распад данного общества. Эти периоды соответствуют фазам роста человека - детству, возмужанию и зрелости.
Далее Вико дает расширенную характеристику названным стадиям [Приводится по: 8; 17].
Начальный пункт движения человечества - «звериное состояние», когда нет истории. Первые люди были неразумными и ужасными животными. Они в одиночку бродили по великому лесу земли, всецело находясь во власти животных стремлений. Но вот небо заблистало молниями и громами. Люди решили, что небо - огромное одушевленное тело, и назвали его Юпитером. Страх родил веру в богов.
Боязнь перед богами заставила людей обуздать свои животные стремления, прежде всего похоть. Произошел переход от звериного состояния к человеческому обществу. Возник брак, причем моногамный, а вместе с ним семья. Люди осели. Вначале они жили в пещерах, затем стали строить жилища. Оседлость привела к возникновению собственности. Когда выросло население и стало не хватать плодов природы, люди стали жечь леса, обрабатывать землю и засевать ее хлебом. Этот первый период истории человечества Дж. Вико называет веком богов, или божественным веком.
В этот период единственной формой объединения людей была семья, которую возглавлял отец. В его руках была неограниченная власть над всеми членами семейства. Он был монархом и законодателем. Всеми средствами, включая наказания, он обеспечивал соблюдение морали и права.
Первоначально вышла из звериного состояния только часть людей. Остальные продолжали вести прежний образ жизни. Но он перестал устраивать их. В поисках обеспеченного существования они присоединялись к тем людям, которые уже жили в обществе, и входили в состав их семей в качестве зависимых - клиентов. Жили они на положении рабов. Патриархи - главы семей - имели право на их жизнь и смерть. Итак, первые времена человеческой истории были божественны, ибо они покоились на «недостаточной экономике и ложной политике».
Когда зависимых стало много, они поднялись на борьбу против патриархов. Это вынудило благородных объединиться для защиты своих интересов. Возникло государство, которое приняло форму аристократической республики. Вместе с ним возник город. Власть в государстве находилась всецело в руках патрициев, героев, которые образовали правящее сословие. Клиенты стали плебеями, не обладающими гражданскими правами. Так начался второй исторический период - век героев, или героический век.
Плебеи героических городов возросли в числе и начали борьбу с патрициями, добиваясь уравнения в правах. Страх перед их силой заставил патрициев уступить. На смену аристократической республике пришла республика народная, свободная. Наступил третий исторический период - век людей, или человеческий век.
Неравенство, связанное с различием происхождения, исчезло. Но начало нарастать новое - имущественное. В условиях гражданского равенства богатство обеспечивало человеку могущество. Богатые и могущественные люди повели борьбу за власть, привлекая на свою сторону рядовую массу. Появились партии, начались гражданские войны и взаимное истребление. Единственным выходом из положения оказалось возникновение монархии. Монарх брал на себя заботу об общих интересах, оставляя на долю подданных заботу о личных делах. Он стремился уравнять подданных, подавить могущественных и
освободить остальных людей от их гнета. В монархиях, пишет Вико, народ отдыхает от гражданских войн и партийной борьбы, но вместе с тем он утрачивает живую общественную активность и подлинный гражданский героизм. В республиках герои единичны. В монархии героями называют тех, кто верно служит правителям. «Поэтому нужно прийти к заключению, что героя в нашем смысле угнетенные народы жаждут, философы изучают, поэты воображают, но гражданская природа не знает такого рода благодеяний».
На высшей ступени цивилизации народы снова впадают в состояние варварства, таким образом, на смену монархии приходит состояние «вторичного варварства», «вернувшегося варварства». Как и почему это произошло, Вико в пятой книге своего труда, посвященной веку людей, ничего не говорит. Лишь вскользь замечает, что монархию разрушили внутренние и внешние причины. Имеется также упоминание о варварских вторжениях, начавшихся в V в.
Полное возвращение к примитивной грубости нравов является для него единственным, хотя и достаточно горьким, лекарством от пороков культуры (там, где они уже овладели всей совокупностью общественной жизни и сокрушили нравственную силу народа). Итак, поступательное движение наций заключает в себе семя упадка, и наоборот, примитивное общество в некоторых отношениях выше общества цивилизованных народов. Эта идея неравномерности исторического развития выводит мышление Вико за пределы традиционного представления о круговороте и отличает его от мыслителей древности и Возрождения.
Кое-где у Дж. Вико проскальзывает мысль, что каждый новый цикл начинается на более высоком уровне, чем прежний. Но она не получает у него разработки. Однако он категорически настаивает на том, что развитие каждой нации идет по восходящей линии, является поступательным движением. Таким образом, циклизм Дж. Вико сочетается с идеей прогресса.
И. Кант (1724-1804) предложил весьма важные политико-философские идеи, позволяющие осмыслить закономерный ход политического развития. Оценивая человеческий разум вне природной необходимости, он характеризует его как сверхчувственное начало в человеке. Кант противопоставляет и делает акцент на базовых различиях нравственного и природного законов. Если в основе закона природы лежит причинность, то нравственный закон базируется на принципах осуществления свободы, к которым можно отнести целе-полагание и целедостижение. Противопоставляя природу и разум, Кант делает акцент на естественно-научном подходе, в основе которого лежит анализ причинно-следственных закономерностей.
Немецкий мыслитель усматривает закономерный ход истории в отдельных разнонаправленных и, на первый взгляд, не связанных между собой волевых устремлениях людей: «.человеческие поступки, подобно всякому другому явлению природы, определяются общими законами природы. История, занимающаяся изучением этих проявлений, как бы глубоко ни были скрыты их причины, позволяет думать, что если бы она рассматривала действия свободы человеческой воли в совокупности, то могла бы открыть ее закономерный ход; и то, что представляется запутанным и не поддающимся правилу у отдельных людей, можно было бы признать по отношению ко всему роду человеческому как неизменно поступательное, хотя и медленное, развитие его первичных задатков»; при этом, «когда ...отдельные люди и даже целые народы ...каждый по своему разумению и часто в ущерб другим, преследуют свои собственные цели, то они незаметно для самих себя идут к неведомой им цели природы, как за путеводной нитью, и содействуют достижению этой цели, которой, даже если бы она стала им известна, они бы мало интересовались» [7]. «Естественность и закономерность» исторического процесса в определенной мере гарантирована неспособность человеческого рода в целом к
разумному целеполаганию: «поскольку нельзя предполагать у людей и в совокупности их поступков какую-нибудь разумную собственную цель, нужно попытаться открыть в этом бессмысленном ходе человеческих дел цель природы, на основании которой у существ, действующих без собственного плана, всё же была бы возможна история согласно определенному плану природы» [7]. В определенной мере такая закономерность позволяет рассчитывать на возможность того, чтобы «беспорядочный агрегат человеческих поступков, по крайней мере в целом, представить как систему» [7].
Оригинальную модель циклического развития общества в эпоху Просвещения предложил немецкий философ И. Г. Гер-дер (1744-1803). В главном труде «Идеи к философии истории человечества» он обращает внимание на весьма сложную и противоречивую траекторию развития общества, где есть подъемы и периодические спады: «.Даже у одной и той же нации максимум, достигнутый ее трудами, не всегда может и не всегда должен длиться вечно, потому что максимум - это только точка в линии времен. Линия не останавливается, а идет вперед, и чем многочисленнее обстоятельства, определившие прекрасный результат, тем более подвержен он гибели, тем более зависим от преходящего времени» [2, с. 442].
Вся человеческая история рассматривается им как процесс последовательного зарождения, возвышения, роста и расцвета сил общества - с гибелью античного мира оно узнало свою первую старость, с веком Просвещения стрелка истории вновь совершила свой круг.
Вместе с тем он отмечает, что каждая новая эпоха несет в себе неповторимую во времени уникальность. Констатируя закономерность качественно нового времени, Гердер повествует: «.неоспоримо влияние поступательного движения времен на образ мысли людей. Разве можно сочинять и петь в наши дни "Илиаду"! Разве возможно писать, как писали Эсхил, Софокл, Платон!.. юное время греков минуло. Мы плывем
вперед, но не вернется поток к своим истокам, словно никогда не изливался он из них» [2, с. 447].
В конце произведения он рассматривает формы правления как «установленные людьми формы строя (притязающие на то, чтобы опекать людей), обычно переходящие по традиции» [2, с. 663]. Уподобляя государство «машине, лишенной разума», даже «если своим устройством его и напоминает» [2, с. 662], он констатирует ее несовершенство во временном аспекте: «.время, неутомимое, все переменяющее, срывает один за другим покровы даже и с самой искусно построенной государственной машины, чтобы показать обманутым смертным, что не дело людей строить на земле вечные здания и что даже самая искусная механическая кукла все же сделана из дерева и железа. Сословия перемешиваются, правители сходят со своих тронов и являются без знаков почестей, так что всякий человек, даже если он обманут видимостью, в конце концов поймет, что правитель - не бог» [2, с. 663].
Государства периодически испытывают потрясения. Однако такие процессы, по мнению Гердера, в стратегическом аспекте даже полезны для системы: «.механизм переворотов уже не вводит меня в заблуждение, нашему человеческому роду потрясения нужны, как волны - водной глади, для того, чтобы озеро не превратилось в болото. Гений человечности вечно обновляет свой облик, вечно расцветает и вновь возрождается в народах, поколениях, племенах» [2, с. 234].
Таким образом, с теорией циклического развития государств Гердер совмещает теорию прогрессивного развития, сходясь в этом с просветителями, полагавшими, что «золотой век» следует искать не в прошлом, но в будущем. Концепция Гердера, на наш взгляд, вполне созвучна как циклическому, так и прогрессистскому видению развития государства и общества. Помимо этого, в его работе содержится не совсем явный намек на «спиралевидную» концепцию развития.
Другой великий философ Нового времени, И. Г. Фихте (1762-1814), развивает ряд идей, имеющих тесное соприкосновение с концепцией циклической динамики. Вместе с тем стадиальная модель Фихте весьма относительна, поскольку исторический процесс в его концепции продолжается бесконечно. В результате каждый новый цикл, следуя идее преемственности, повторяет по форме предыдущий. Тем самым в каждой последующей его стадии мыслитель усматривает следствие предыдущей.
В начале истории, согласно гипотезе Фихте, существовал «нормальный народ» с высочайшей нравственностью, но не опосредованной свободой; этот пранарод находился в райском состоянии невинности. Опосредование свободой происходит в пять этапов (эпох): «1) эпоха безусловного господства разума через посредство инстинкта - состояние невинности человеческого рода; 2) эпоха, когда разумный инстинкт превращается во внешний принудительный авторитет; это - время положительных систем мировоззрения и жизнепонимания, систем, которые никогда не доходят до последних оснований и поэтому не могут убеждать, но зато стремятся к принуждению и требуют слепой веры и безусловного повиновения - состояние начинающейся греховности; 3) эпоха освобождения, непосредственно - от повелевающего авторитета, косвенно - от господства разумного инстинкта и разума вообще во всякой форме, - время безусловного равнодушия ко всякой истине и лишенной какой бы то ни было руководящей нити, совершенной разнузданности - состояние завершенной греховности (это - современная Фихте эпоха. - А. Л.); 4) эпоха разумной науки, время, когда истина признается высшим и любимым более всего началом, - состояние начинающегося оправдания; 5) эпоха разумного искусства, когда человечество уверенной и твердой рукой созидает из себя точный отпечаток разума - состояние завершенного оправдания и освящения» [18, с. 665].
Однако Фихте оговаривается, что полностью идеала разума достичь невозможно, поэтому история не имеет конца. Цель истории - возвращение к исходному состоянию на основе свободы. Каждый последующий этап исторического развития лишь приближает человечество к конечной цели его земной жизни, последовательно реализуя тем самым мировой план истории.
Ю. И. Семенов полагает, что в историософской концепции Фихте «совершенно отчетливо проявляется глобально-стадиальный подход» [16]. Однако с данной позицией трудно согласиться окончательно. Концепция Фихте действительно вплотную приближается к идее целостного, субстанциального подхода к историческому процессу, чуть позже впервые реализованного Гегелем, однако, как и в случае Вико, тенденция, позже названная Гегелем дурной бесконечностью, сохраняется и в относительном циклизме Фихте [13, с. 18].
Следует отметить, что, начиная с Канта, Гердера и Фихте, в западноевропейской политической мысли все шире начинает утверждаться идея исторического прогресса. Тем не менее принцип циклизма в этих условиях не утратил актуальности. Циклические модели все чаще начинают конкурировать с про-грессистскими или глобально-стадиальными концепциями. В условиях такой конкуренции актуализируются модели, которые рассматривают исторический и политический процесс в форме «спирали развития». П. К. Гречко справедливо отмечает: «Образ спирали, интуитивный, спонтанный, давно появился в человеческой культуре. Однако его познавательная эвристика, его интегративные возможности впервые были раскрыты лишь в диалектике - сначала гегелевской, а потом и в основной - марксистской. Из диалектики как учения о развитии пришло подтверждение и развернутое теоретическое обоснование этого образа. Именно в диалектике определился мировоззренческо-методологический статус «спирали», заработал в полную силу ее мета-паттерновый потенциал» [3].
Библиографический список
1. Августин Аврелий. О Граде Божием [Электронный ресурс] / Августин Аврелий - Режим до-
ступа: http://lib.rus.ec/b/257026/view - Загл. с экрана.
2. Гердер И. Г. Идеи к философии истории человечества / И. Г Гердер ; пер. и прим. А. В. Ми-
хайлова. - М. : Наука, 1977. - 704 с.
3. Гречко П. К. Концептуальные модели истории [Электронный ресурс] / П. К. Гречко. - Режим
доступа : http://www.ss.xsp.ru/st/013/index_4.php - Загл. с экрана.
4. Джамбаттиста Вико. Основания Новой науки об общей природе наций / Джамбаттиста
Вико ; пер. с ит. А. А. Губера. - М. ; Киев : REFL-book - ИСА, 1994. - 656 с.
5. Ибн Халдун. Введение (ал-Мукаддима) [Электронный ресурс] / Ибн Халдун ; сост., пер. А. В. Смирнова. - Режим доступа: http://www.mirnov.iph.ras.ru/win/publictn/texts_2/ikh_t_i. htm. - Загл. с экрана.
6. Игнатенко А. А. Принцип циклизма в средневековой арабо-исламской мысли [Электронн-
ный ресурс] / А. А. Игнатенко. - Режим доступа: http://www. i-r-p.ru/page/stream-library/ index-2576.html - Загл. с экрана.
7. Кант И. Критика способности суждения [Электронный ресурс] / И. Кант. - Режим доступа:
http://www.philosophy.ru/library/kant/03/0.html - Загл. с экрана.
8. Лифшиц М. Джамбаттиста Вико [Электронный ресурс] / М. Лифшиц - Режим доступа : http://www.philosophy.ru/library/sci/jambattista_viko.html. - Загл. с экрана.
9. Логинов А. В. Исследование социальной политики государства (на примере России) с ис-
пользованием концепции политического цикла / А. В. Логинов // Гуманитарий : актуальные проблемы гуманитарной науки и образования [Саранск]. - 2010. - № 2. - С. 36-48.
10. Логинов А. В. Концепция цикличности в истории политической мысли / А. В. Логинов, А. М. Магдеев // European Social Science Journal. - 2011. - № 6. - С. 252-260.
11. Логинов А. В. Особенности применения теории политического цикла к анализу процесса развития политической идеологии / А. В. Логинов // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. - Тамбов, 2011. - № 8 (14) : в 4 ч. - Ч. IV - С. 122-126.
12. Логинов А. В. Региональная социальная политика в контексте теории политического цикла / А. В. Логинов, А. М. Магдеев // Регионология [Саранск]. - 2009. - № 2. - C. 28-40.
13. Лоскутов Ю. В. Категория субстанции и концепция исторического процесса : дис. ... канд. философ. наук / Ю. В. Лоскутов. - Пермь, 2000. - 153 с.
14. Макиавелли Н. Государь : сочинения / Н. Макиавелли [Электронный ресурс] - Режим доступа : http://www. lib.ru/POLITOLOG/MAKIAWELLI/sochineniq.txt - Загл. с экрана.
15. Макиавелли Н. История Флоренции (Книги 5-8) [Электронный ресурс] / Н. Макиавелли. -Режим доступа : http:// www.lib.rus.ec/b/146532/read#t1. - Загл. с экрана.
16. Семенов Ю. И. Исторический процесс : его понимание и истолкование (унитарно-стадиальный и плюрально-циклический подходы к истории, линейно-стадиальное и глобально-стадиальное понимания исторического прогресса) [Электронный ресурс] / Ю. И. Семенов. - Режим доступа: http://www.mx.esc.ru/~assur/ocr/semenov/ch2.htm. - Загл. с экрана.
17. Семенов Ю. И. Философия истории [Электронный ресурс] / Ю. И. Семенов. - Режим доступа : http://www.mx.esc.ru/~assur/ocr/semenov/ch2.htm - Загл. с экрана.
18. Фихте И. Г. Сочинения : в 2 т. / И. Г. Фихте ; сост. и прим. В. Волжского. - СПб. : Мифрил, 1993. - Т. 1. - 687 с.
Поступила в редакцию 08.04.2012.
Сведения об авторе
Логинов Александр Валерьевич - кандидат политических наук, доцент кафедры регио-новедения и политологии Историко-социологического института ФГБОУ ВПО «Мордовский государственный университет им. Н. П. Огарёва». Область научных интересов: теория систем, политическая циклистика, политический процесс в современной России, социальное государство и социальная политика. Автор 82 научных и учебно-методических работ, в том числе 3 монографий, 1 учебного пособия (в соавторстве). Тел.: (8342) 29-06-32 e-mail: Loginov77@rambler.ru
